Текст книги "Церковная жизнь русской эмиграции на Дальнем Востоке в 1920–1931 гг. На материалах Харбинской епархии"

41. Письмо протоиерея Петра Булгакова священнику Иннокентию Серышеву

27 февраля 1924 г.

Дорогой о[тец] Иннокентий.

Прилагаю послание Патриарху. Не откажите по бывшему примеру отправить заказным с обратной распиской. На основании Вашей рекомендации доверяю Онипкину. Но только прочтите, а копии не давайте. Равно и копию для Вас с моего письма Абрикосову также можете прочесть ему. Оба документа я бы не стал сообщать Мефодию. Но, впрочем, предоставляю это на Ваше благоусмотрение.

О чем рассуждали и с каким результатом на тайном совещании архиереи и попове?

Мне нужны учебники НОВЫЕ: я всем решительно интересуюсь. А по характеру моей работы я должен все знать. На днях пришлось беседовать о теории относительности Эйнштейна. Сообщите: что за город Свободный, откуда ежедневно [обрыв текста] телеграммы? Я его проворонил, а здесь спросить не у кого.

Какое духовное заведение открывает еп[ископ] Михаил? Вы просили меня напомнить Вам [о предло]жении Вам из город[а] Дзинан, п[олуостр]ов Шаньдун.

Наш привет Вашей супруге.

П[етр] Б[улгаков]

ГА РФ. Ф. Р-5973. Д. 123. Л. 38.

Машинописная копия.

42. Из открытого письма священника Иннокентия Серышева архиепископу Японскому Сергию (Тихомирову)

<…> Кстати, Ваше отношение к эсперанто показывает ясно узость Ваших взглядов и убожество Вашего мышления, зараженного предрассудками относительно этого вопроса. И полное игнорирование интересов демократии. Оставайтесь Вы все представители духовной и светской буржуазии при вашем английском и др[угих] языках, а мы будем вести нашу работу на эсперанто.

ГА РФ. Ф. 10143. Оп. 71. Box. 1.

Машинописная копия.

43 Письмо архиепископа Японского Сергия (Тихомирова) митрополиту Антонию (Храповицкому)

21 июля 1926 г. Сивобара.

Ваше Высокопреосвященство, Высокопреосвященнейший Владыка, Милостивейший Архипастырь и возлюбленный Отец.

Третьего дня приехал я сюда, на минеральные воды, в Сивобара (6 часов поездом от Токио, на север). Отдыхая здесь от людей, от суеты, от работы, я буду, хотя урывками, писать Вам большое письмо. Оно – личное к Вам письмо. Но все сведения буду сообщать только официальные, вполне достоверные. По письму Вы получите полное понятие о том, как и чем мы здесь живем и какими надеждами воодушевляемся.

Прежде всего о себе. Я теперь не тот молодой Сергий, каким Вы видели меня в годы моего архимандритства. Мне 16 июня н[ового] ст[иля] исполнилось ровно 55 лет. 56-й год! По-японски: 40 лет – сёоро (малая старость), 50 лет – чиоуро (средняя старость) и с 60-ти лет большая старость… Как видите, я уже перешагнул предел между средней и большой старостью.

Борода и пр[очее] на лице – почти седая; но голова еще ничуть не выдает 55-летнего возраста, хотя лоб почему-то и становится помаленьку все выше и выше!

В прошлом году (25 авг[уста]) исполнилось 30 лет со дня моего пострижения, 30 лет со дня принятия мною священства (6 ноября ст[арого] ст[иля]), 20 лет моего архиерейства (6 ноября).

Нынче исполняется 30 лет моей службы Церкви Божией (17 авг[уста] ст[арого] ст[иля]), со дня назначения моего инспектором С[анкт]-П[етербургской] семинарии.

Даже магистерский значок ношу уже 21-й год…

Все цифры уже почтенные, напоминающие не только о праве твоем при иных условиях на пенсию, но и об обязанности умереть. «Memento mori», в переводе Якова Ив[ановича] Зарницкого: «не забудь умереть», я поэтому постоянно ношу в сердце своем.

И, нося эту мысль в сердце, спешу сделать как можно больше в остальной период жизни моей.

Я докладывал Вам 19 сентября 1923 года о разрушении землетрясением и огнем нашей Миссии.

К настоящему дню ее возрождение материальное находится в таком положении.

а) Мы продали 300 кв[адратных] саж[ен] земли (т. е. всю землю) в г. Мацуяма (на острове Сикоку) за 15 500 иен. И на эти деньги тщательно разобрали, упаковали, перевезли в Токио и в ограде Миссии вновь собрали и отделали церковь – памятник русским воинам, погребенным в Мацуяма.

Эта переноска – моя идея. Это был единственный способ снова иметь в Миссии церковь. А в Мацуяма – христиан нет; да с начала лихолетья и священника не было!

11 февр[аля] 1924 г. я совершил закладку, 13 апр[еля] того же года освятил церковь во имя Свят[ителя] Николая, и мы теперь имеем благолепный храм, вмещающий до 450 человек. Теснота чувствуется лишь в Рожд[ество] Христово. И, конечно, в Пасху 2/3 христиан стоит на улице. В простые же воскресенья эта церковь как раз по нам!

б) Вторые этажи обоих миссийских корпусов (за крайней их слабостью) срыли; в главном корпусе срыли опорное крыло до основания. Оставшееся отремонтировали по возможности легким ремонтом. С 2 мая 1924 года я вновь уже живу у себя дома, в Миссии.

И мой адрес со 2 мая 1924 г. прежний, т. е.: Tokyo, Kanda-ku, Surugadai, Archbishop Serghy (или Sergius, или Sergui и т. д.).

в) Не сгоревшие первый и второй этажи библиотеки отделали, получив на это из Яп[онского] М[инистерства] Ин[остранных] Д[ел] десять тысяч иен. И теперь здание снаружи очень красиво. А может быть, и не развалится в случае большого землетрясения: его связали железными поясами, уж очень оно было разбито в землетрясение.

г) Насаждается постепенно и сгоревший миссийский сад. Словом, кто не видел прежней Миссии, может даже очень хвалить то, что сейчас уже есть. Но… Собор стоит в полуразвалинах и просит ремонта.

д) По моему поручению проф[ессор] Унив[ерсите]та Васэда г-н Окада составил план перестройки собора. Составил в общих чертах и смету: нужно до 240 000 иен. Громадная сумма. Но ведь у нас, в маленькой Японии, на все цены большие: например, плотник 4½ иена в день, яички от 4 до 10 сен за штуку и т. под.

Дорого. Но ремонтировать собор нужно. Иначе от дождей и ветров ослабеют стены.

И мы на только что состоявшемся «Соборе» (с 13 по 15 июля; было 60 человек) решили: по мере изыскания средств немедленно приступить к ремонту собора.

А средства будем искать прежде всего в сердцах правосл[авных] японцев; потом – хочу потревожить и японских меценатов. Надеюсь, что помогут мне, если начну ремонт, и «люди Божии» из-за границы. Среди них есть, например, большой друг нашей Миссии Dr. G.R. Mott[10]10
  Мотт Джон Рэлей – известный протестантский деятель, руководитель Христианской Ассоциации Молодых Людей (YMCA).


[Закрыть]. Он ничего не обещал. Но… он и всегда: «делает», а не обещает. Помолитесь за успех начинаемого ремонта. Говорю «начинаемого» потому, что мы решили восстановлять собор по частям, по мере прилива средств.

А на первую работу надеемся иметь средства уже в сентябре с[его] г[ода].

Немало пришлось и приходится работать для сохранения того, что было приобретено до землетрясения; и – по возможности для дальнейшего развития и укрепления православного духа в Японии.

С этой целью я лично предпринял подомовное посещение всех православных христиан во всей Японии.

Приезжаю в город, в деревню. Если есть церкви, молитвенный дом – встреча, краткий молебен, моя проповедь христианам.

А затем везде – хожу из дома в дом; в каждом доме молебен («по-японски»: т. е. в епитрахили, омофоре, но… в носках, по возможности без дырок на пятках… Сапоги везде нужно снимать!), после молебна – чтение Евангелия, краткое поучение… А дальше – яп[онский] чай, гостинцы, разговоры.

Поездки по домам христиан совершаются по выработанному мною на год плану. И до настоящего времени я уже посетил:

1924 г. Сентябрь, приход о[тца] Иг[натия] Ивама, на Хоккайдо – 80 дом[ов].

– Октябрь, приход о[тца] Сам[уила] Узава, Токио, Хонго – 56 дом[ов].

– Ноябрь, приход о[тца] Акилы Хирота, Тоокайдо – 117 дом[ов].

– Конец ноября – начало декабря, приход о[тца] Иова Хиби, Токио, Канда – 98 дом[ов].

– Декабрь, гор[од] Одавара – 36 дом[ов].

1925 г. Январь, гор[од] Маебаси – 30 дом[ов].

– Февраль, приход о[тца] А[ндрея] Метоки, (Кёото и др.) – 55 дом[ов].

– Февраль, приход о[тца] Ил[ии] Сато, Токио – 46 дом[ов].

– Март, приход гор[ода] Осака и др. – 93 дом[а].

– Кон[ец] марта – апрель, приход отца Иоанна Оно – 112 д[омов].

– Май, г[ород] Сапото (Хоккайдо) – 65 д[омов].

– Июнь, приход о[тца] С[имеона] Юкава, Токио – 65 д[омов].

А всего: 12 приходов, в них 867 домов.

Я считаю проповеднический год с сентября, до Собора (Петра и Павла).

1925, Сентябрь, приход о[тца] Уцида, Хоккайдо (1/2 прихода) – 56 [домов]. [в] Саппоро, дополн[ительно] – 2 [дома].

– Октябрь, приход о[тца] Сакураи – 160 дом[ов].

– Ноябрь, приход о[тца] Фукуи – 113 дом[ов].

1925, Февраль: сев[ер] Киусиу – 44 дома.

– Март, приход о[тца] Накасима – 80 дом[ов].

– Апрель, приход о[тца] Кодора – 51 дом.

– Апрель, приход о[тца] С[имеона] Мии – 107 дом[ов].

– Май, приход о[тца] Мацубара – 114 дом[ов].

– Июнь, приход о[тца] Ивама, (дополн[ительно]) – 7 дом[ов].

– Июль, приход о[тца] Уцида,

(Хоккайдо, 2-я половина) – 42 дома.

А всего: 9 приходов, в них 776 домов.

Итак, 867 домов в 1924–1925 пропов[еднический] год;

– 776 домов в 1925–1926 пропов[еднический] год;

Всего: 1643 дома в 21 приходе. Вот что сделал лично я для духовного поддержания, питания и развития православного дела в Японии с 1 сент[ября] 1924 [года].

Везде, где только можно было, говорил проповеди и язычникам. Проповеди устраиваются в церквах, молитвенных домах, в город[ских]

обществ[енных] собраниях, в начал[ьных] школах, в женских гимназиях, в город[ских] управлениях, и – о, ужас!.. Да?… в театрах.

Не мы тащили людей слушать, нас тащат и просят говорить, говорить и говорить…

И я говорю и говорю: min 1 ч[ас] 30 мин[ут], норма 1 [час] 50 минут, часто 2 часа 20 м[инут] – 2 ½ часа.

Тема? И мои, и по заказу.

ГА РФ. Ф. Р-6343. Д. 232. Л. 38–42.

Рукописный подлинник с пометой: «3 копия».

На письме указана дата получения – 16 (29) августа 1926 г.

44. Письмо архиепископа Японского Сергия (Тихомирова) митрополиту Антонию (Храповицкому)

26 июля 1926 г.

<…>[11]11
  Без обращения. Продолжение письма от 21 июля 1926 г. (см. приложение 42).


[Закрыть] От вопроса ст[арого] стиля позволю себе перейти к прот[оиерею] П. И. Булгакову, в просторечии к Пьеру Булгакову. Несколько странная ассоциация тем. Но она есть. И очень тесная.

В ноябре 1924 г., когда я жил в Харадзюку, всего в 5–7 минутах ходьбы от Булгакова, приходят ко мне двое русских и сообщают новость: «А в посольской церкви будут служить по новому стилю; вывешено при входе на галерею объявление за подписью Булгакова; да и сам он после службы объяснил: «Будет 21 ноября н[ового] ст[иля] – будем праздновать Введение; а 4 дек[абря] н[ового] ст[иля] Введения уже не будет».

Хотя я и привык к его эксцентричности, но все-таки был несколько удивлен.

Но скоро пришел ко мне и сам Булгаков: «Я к Вам с предложением: перейдем с 21 ноября на новый стиль; я – в посольской, Вы – в Японской Церкви». – «Да разве есть какие-нибудь распоряжения из Москвы или из Карловцев?» – «Перейдем явочным порядком. Их там не поймешь».

Я категорически отказался. Булгаков обиженным ушел. Но я, провожая его, еще раз предупредил, что соблазном будет два стиля в одном городе. (Конечно, Вы знаете, что посольские церкви не были подчинены местному архиерею, управлял их С[анкт-]П[етербург].)

Почти сразу же пришел ко мне управляющий посольством Дм[итрий] Ив[анович] Абрикосов, 1-й секретарь посольства.

«В чем дело? Булгаков переходит на новый стиль? Конечно, он не посольский протоиерей, и служит на галерее на свой страх. Но пока службы идут в пределах посольства, я должен знать: почему? Имеете указы из Патриаршей канцелярии? Или из Карловцев?»

Я Абрикосову рассказал все, что знал. А он сразу же вызвал к себе прот[оиерея] П. И. Булгакова и поговорил с ним по вопросу о переходе на новый стиль.

На этот раз уже посольская канцелярия объявила, что все пойдет как и шло, по старому стилю.

21 ноября н[ового] ст[иля] службы, конечно, не было. Но, прибыв в посольство к службе 4 дек[абря] н[ового] ст[иля] (т. е. 21 ноября ст[арого] ст[иля]), я нашел церковь закрытой: ни вчера вечером, ни сегодня службы не было, сказал сторож. А прибыл-то я к службе не для проверки, а случайно: болела нога, ходил в туфле, служить не мог, а помолиться хотелось: 21 ноября ст[арого] ст[иля] день моего поставления в иеромонахи.

А дальше! На Рож[дество] Хр[исто]во Булгаков прославить ко мне не приехал. Я ему визит сделал. Но он не ответил.

На Пасху Булгаков опять ко мне не приходил. Я его посетил. Но он визита не отдал.

А потом, в конце июля, не простившись ни со мной, ни с Дм[итрием] Ив[ановичем] Абрикосовым, он отбыл куда-то. После узнали – в Сан-Франциско.

Вот та почва, вот то его душевное настроение, из которого появился написанный им (стиль его, так пишет только он) пасквиль, который и рассылался или им из Америки, или большевиком Иннок[ентием] Серышевым, выдававшим себя за священника (но я ему в Миссии не разрешал служить), из Пекина.

Я получил сие произведение от проф[ессора] Н. Н. Глубоковского[12]12
  Глубоковский Николай Никандрович (1863–1937), известный русский богослов, профессор Санкт-Петербургской духовной академии, с 1925 г. и до кончины – профессор богословского факультета Софийского университета.


[Закрыть], с припиской: «какой-то негодяй прислал мне из Америки».

Этот негодяй (помимо его геройства) есть прот[оиерей] П. И. Булгаков.

Но меня не удивил этот собачий лай, этот волчий вой: не меня, а и † архиепископа Николая не любил он. А Миссию нашу ненавидел он. И моя главная вина одна: не ликвидировал Миссию, не бросил Японию после землетрясения 1 сентября 1923 г., я принялся за возрождение дела из пепла.

Конечно, из Америки прот[оиерей] П. И. Булгаков мне ничего не писал и не пишет.

Знаете ли Вы, дорогой Владыка, Булгакова? В Посольстве его никто никогда не уважал. Жил он в треугольнике: «дом – посольство – военное училище».

Дома он преподавал единицам русск[ий] яз[ык], вязал на машине чулки и сдавал комнаты жильцам, выгоняя второе жалованье.

В посольстве он служил с 7-ми до 8 в субботы и с 10-ти до 11 в воскресенье. И венчал «браки», от коих Миссия отпихивалась.

В военном училище преподавал русск[ий] язык офицерам, т. е. готовил знатоков русск[ого] языка на случай рус[ско]-яп[онской] войны.

От скуки проходил школу шоферов, но на экзаменах срезался.

Пастырства он здесь не проявил. Русских не объединил.

Мы с ним люди разных воззрений. Часто и помногу спорили. Но в конце концов я нашел секрет ладить с ним.

Придет в гости. Для него – бутылка коньяку. Выпьет ¼ – спорит; выпьет ½ – молчит; выпьет ¾ – говорит мне: «Вы – великий человек», выпьет до дна – «Вы – великая научная сила: и япон[ский] и англ[ийский] язык знаете… благословите», – и поцелуй взасос.

И у нас все шло хорошо. Но нас, видимо, разъединил стиль. А к несчастью, и Америка-то – «dry»… (Хотя «самогонка» и там, вероятно, есть.)

Написал о Булгакове подробнее, чем хотел. Но ведь он может появиться и у Вас; хотя, вернее, окажется у «обновленцев».

На † архиеп[ископа] Николая лаяли со всех сторон и по разным поводам.

И на меня изредка лают. Но Бог и христиане видят и мою работу, и мое сердце…

А лай пролаявшей собаки остается одиноким и замирает в пустыне.

Кстати, у Булгакова супруга прекрасная (сестра проф[ессоров] А[лексея] М[атвеевича] Позднеева и Дм[итрия] М[атвеевича] Позднеева). Она – его ангел-хранитель. Из-за ней все-таки бывали у Булгакова в Р[ождество] Хр[истово] и в Пасху. И из-за ней он, несмотря на все свои выходки, все-таки не сломил шею.

Владыка! Неужели и впредь посольские церкви будут вне ведения местных архиереев? В Лондоне, в Париже и Берлине не было архиерея. Зависимость от Петрограда понятна. Но, напр[имер], у нас в Японии? В пределах моей юрисдикции, а мне даже нравственно не подчинена!

Умный человек и без юридич[еского] подчинения подчинится нравственно. Но ведь бывают и самодуры!..И малым утешением служили слова: «Да оставьте его! Ведь Булгаков!..он мятежный ищет бури» и т. д.

Читал иногда в газетах и журналах о созыве «Вселенским» Патриархом Вселенского Собора на Афоне. Читал, но ни разу не поверил в возможность осуществления идеи. Какой же может быть «Вселенский» Собор, когда наиболее многоплодная Церковь Русская не может свободно собрать Всероссийского даже Церковного Собора!

Но если когда-либо Вселенский Собор состоялся бы, он должен прежде всего учредить и избрать Вселенского Папу. Не пугайтесь, Владыка, а выслушайте мои взгляды.

Человек один. Грех разбил человечество на миллиарды самостных «я». Христос творит «обоя едино». Во Христе все должны отказаться от «я» и «объединиться» со всеми.

Конечно, узнаете эту чудную мысль. Но… почему же в Православной Церкви-то какое-то обратное течение от объединения к «я»?

Были Церковь Русская, Патриархаты Константинопольский, Антиохийский, Иерусалимский, Александрийский, Церкви Румынская, Сербская, Болгарская, Греческая (Элладская), митрополия Кипрская, архиепископия Синайская… [обрыв текста].

ГА РФ. Ф. Р-6343. Д. 232. Л. 55–58.

Рукописный подлинник.

45. Письмо архиепископа Японского Сергия (Тихомирова) митрополиту Антонию (Храповицкому)

<…>[13]13
  Продолжение письма от 21–26 июля 1926 г. (см. приложения 42, 43). Начало и конец текста отсутствуют.


[Закрыть] но через Суэц, а не через Америку (via America). Через Америку пакет дошел бы на 30–35-й день.

Последние пакеты пришли через Москву. И даже со штемпелем: «Москва»???

Владыка Святый! Соборы, съезды, собрания!.. Позаседал бы и в них! Но чаще всего узнаю о них post factum… А потом: сколько нужно времени и денег для поездки к Вам! Поехать же «транзитом» через Сибирь в Сербию – нельзя! Зашлют «транзитный груз» по сознательной ошибке в Бутырку.

Поэтому не гневайтесь, но не ждите меня на Соборы и Собрания! Не на что поехать. И времени нет разъезжать.

Что касается указов и распоряжений, то только малая часть их применима к условиям жизни японских христиан. А некоторые послания я не читал, – моя политика церковная здесь была и есть: скрывать болезни Матери-Церкви, прикрывать наготу, если бы такая когда-либо была видна.

И мы все твердо стоим на почве староцерковной, ничуть не увлекаясь «новыми» веяниями.

ГА РФ. Ф. Р-6343. Д. 232. Л. 63.

Рукописный подлинник.

46. Письмо архиепископа Японского Сергия (Тихомирова) митрополиту Антонию (Храповицкому)

27 июля 1926 г. Токио, Суругадай.

Ваше Высокопреосвященство, дорогой Владыка!

После недельного отдыха вчера возвратился к себе в Миссию. Нашел № 9/10 «Церк[овных] вед[омостей]» от 28 мая. 28 мая – 26 июля = два м[есяца]ца шли досюда «Церк[овные] вед[омости]».

М[итрополит] Петр Крутицкий – арх[иепископ] Григ[орий] Екат[еринбургский][14]14
  Григорий (Яцковский), архиепископ Екатеринбургский – глава «григорианского раскола» (1925–1928 гг.), председатель Временного Высшего Церковного Совета (ВВЦС) григориан.


[Закрыть], В.В.Ц.С., м[итрополит] Сергий (Страгородский) и… м[итрополит] Агафангел…

Да… Темно, жутко, страшно… Уж, в самом деле, не Антихрист ли действует…

Когда-когда, как не теперь, нужно самоотвержение во имя Церкви… А ведь толкутся около «Местоблюстительства» и чуть-ли не запрещают друг друга… То-то радуются обновленцы!.. То-то пожимают руки в ГПУ!..

Читал я недавно, что «тихоновцев» 85 %. Вероятно, да… А торжествуют «обновленцы»… Читал я, что на 180 000 000 населения коммунистов лишь 500 000. А они управляют Россией, держа ее в «железных руках»…

Единенье, сплоченность нужны. Для этого самоотверженье, самоотвержение. Не почувствовалось такого среди «местоблюстителей» при чтении «Церк[овных] вед[омостей]».

На этом я и закончу свое столь протяженно-сложенное письмо. Вероятно, и еще дополню чем-ниб[удь] в скором времени. Прошу передать мой братский привет Высокопреосв[ященному] Феофану, моему товарищу по академии.

Испрашивая святых молитв Ваших, с отличным почтением и сыновнею преданностию, имею честь быть Вашего Высокопреосвященства, Милостивейшего Архипастыря и Отца покорный слуга

+ Сергий, архиепископ Японский.

Его Выс[окопреосвящен]ству Антонию, митрополиту Киевскому и Галицкому.

ГА РФ. Ф. Р-6343. Д. 232. Л. 63 об. – 64.

Рукописный подлинник.

47. Епископ Нестор (Анисимов)
Божия благодать (об освящении храма на станции Якэши)

3 августа 1927 г.

В день святых апостолов Петра и Павла архиепископа Мефодия и меня пригласили на освящение Якэшинского храма. Ко дню торжества в поселок Якэши собралось православное население всей окрестной местности: и железнодорожники, и казаки-поселенцы, и тунгусы во главе с зангином-[старшиной] съехались со станций Бухэду, Мяньдухэ, Хайлара, Маньчжурии, из села Кацынор и других мест [Трехречья]. Всенощная началась в 6 часов вечера. Звон колоколов заменялся ударами в подвешенные рельсы. Службы совершались на площади перед церковью, где мы были встречены вновь назначенным настоятелем храма прот[оиереем] А[лександром] Лукиным, который произнес приветственное слово. В толпе молящихся было много китайцев.

На следующий день совершилось самое торжество освящения храма в небывалой для небольшой станции величественной обстановке. Епархиальный миссионер, протоиерей Демидов, перед началом богослужения провел беседу о значении храма Божия, а во время литургии архиепископ Мефодий произнес приветственное слово к пастве. Еще накануне к архиепископу обратились начальник китайского отряда и представители местного населения с просьбой совершить молебен о ниспослании дождя, так как всей местности окрест станции Якэши угрожал неурожай от страшной изнуряющей засухи. Поэтому после литургии мы со всей толпой молящихся тронулись крестным ходом с громким единодушным пением «Даждь дождь земле жаждущей, Спасе!» на реку Джадунгол, где и совершили молебен о ниспослании дождя.

В конце молебна архиепископ Мефодий, которому экстренно необходимо было в тот же день быть в Хайларе, уехал на станцию и отбыл из Якэши. Между тем к реке Джадун-гол приближалась большая толпа китайцев вместе с охранным отрядом, во главе с командиром отряда. Они шли босиком, с венками из зелени на головах, под звуки хлопушек и под бой барабанов. На носилках они несли плоды и траву в сосуде с водой, как символ жаждущей земли. Они обратились ко мне с просьбой продолжать моление, и я, внимая этой просьбе, обратился к молящимся с призывом усилить молитвенное рвение и усугубить свою веру, для которой нет ничего невозможного. Наша вера должна была показать свою непоборимую силу этим простым, бесхитростным людям, которые так доверчиво прибегли к нашей молитвенной помощи.

Молебен продолжался, и вся толпа китайцев вместе с русскими опустились на колени в горячем молитвенном порыве. Когда под пение «Спаси, Господи, люди Твоя!» Святый Крест был мною погружен в реку, китайцы бросились почерпать освященную воду в заранее приготовленные сосуды.

На рассвете начался дождь, он вскоре обратился в ливень с грозой, и жаждавшая земля благодарно открыла свои объятия этой явно чудесно ниспосланной милости Божией. Китайцы горячо благодарили нас и особенно трогательно выражали свою благодарность «Великому Русскому Богу» за исполнение их усердных молитв. По окончании всех церковных торжеств и молений в здании якэшинской школы состоялась чашка чая, на которой присутствовали представители как русских поселенцев забайкальцев, так и тунгусов, вместе с местными китайскими властями и русскими железнодорожниками. За столом все присутствующие обменялись взаимными приветственными речами.

На другой день, под проливным дождем, в сопровождении протоиерея Демидова, прот[оиерея] Макавеева, некоторых жителей Якэши и служащих концессии братьев Воронцовых, я поехал на вагонетке, запряженной лошадью, на реку, в местность, называемую «Гавань», где происходила ловля рыбы неводом. А вечером из Гавани на лошадях мы проехали в село Кацынор, где я был встречен местным населением, почти сплошь состоящим из казаковзабайкальцев, под звон рельс, заменяющих колокола, и на площади перед храмом, на берегу реки Аргуни, совершил всенощную. На другой день там же в храме совершил литургию, после которой с крестным ходом мы прошли к реке, где я освящал воду и провел религиозную беседу. Эта обедня была первой отслуженной епископом в тамошнем храме, который по скромности и смиренной убогости напомнил мне Вифлеемский вертеп.

Во время литургии в Кацыноре меня поразило громадное количество причащавшихся младенцев грудного возраста, которых было свыше ста, что для такого небольшого села является очень большим числом, тем более что кроме того в храме было еще очень много детей-подростков. В храме недавно обновилась небольшая, но очень старинная икона Богоматери, именуемая «Помощь в родах». Из Кацынора я уезжал на лодке, и все население вышло на берег провожать нас. Стоя в лодке, я благословлял народ, и было до боли грустно прощаться с этими людьми, такими милыми и сердечными, с которыми так отрадно было делить их горячую, проникновенную молитву. И народ на берегу, и мои спутники в лодке пели молитвы, которые, сливаясь в один молитвенный гимн, громко неслись над полудикими, девственными берегами и над тихими, спокойными водами реки.

Из Якэши, куда я вернулся на лошадях, я выехал на станцию Бухэду. 17 июля, в субботу, я совершал всенощную, а на другой день литургию. Мне сослужили: о[тец] прот[оиерей] И[оанн] Тростянский, только что получивший указ епархиальной власти о переводе его настоятелем церкви в Старый Харбин, и вновь назначенный настоятелем бухэдинского храма, отец прот[оиерей] Владимир Чертыковцев. Весть о переводе о[тца] Иоанна Тростянского со станции Бухэду повергла в глубокую печаль всех жителей поселка, ибо о[тец] Иоанн Тростянский пользовался горячей любовью всех прихожан, как добрый пастырь, поставивший на должную высоту и приходскую жизнь, и благолепие храма. Кроткий, тихий нрав и большие административные и хозяйственные таланты о[тца] Иоанна стяжали ему общую любовь и уважение. Его отъезд был отмечен, с благословения архиепископа Мефодия, со стороны прихожан поднесением драгоценного креста с украшениями и теплого сердечного адреса любимому пастырю.

Из Бухэду мы проехали на реку Хори-гол, в дикую ненаселенную местность за двадцать верст от станции, где оазисом расположен хутор Н. А. Чикина. Мы ехали туда на телегах. Высокие зеленые горы и густые леса из берез, лиственниц и дубов окружают долину, где расположен небольшой хутор Н. А. Чикина. Ему принадлежит 500 десятин земли, и там проводят [жизнь] в союзе с природой, на ее неоскверненном лоне, поселенцы – частью из простых крестьян, частью из интеллигентных жителей города, предпочтивших здоровую трудовую жизнь на земле сутолоке города. Все эти рабочие ведут полезную трудовую жизнь, вставая в 5 часов утра, прерывая работу в полдень на обед и снова работая до ночи, до сна после обеда. (На хуторе имеется трактор и другие сельскохозяйственные машины) В чистых, прозрачных водах реки Хори-гол мы ловили рыбу, а потом вместе со всеми рабочими и хозяевами ели их здоровую сытную пищу. Мы остались там ночевать и вечером прислушивались к пению птиц и часто раздававшемуся крику диких коз, таких многочисленных в тамошней местности.

На другой день верхом на лошадях мы отправились освящать реку и при приближении к берегу вспугнули диких козочек, спустившихся с гор на водопой, они грациозными прыжками стрелой унеслись в сторону. Их неосторожность, как неосторожность и всех зверьков и птиц, которых мы встречали, ясно говорит, что эта дивная, роскошная природа еще не осквернена кощунственным прикосновением рук человека, ибо люди, которые живут там, живут одной жизнью с природой, любят ее и присутствием своим не оскверняют ее красоту, а еще больше подчеркивают вечную правду в союзе трудящегося человека с благостной матерью-природой. На полях пшеницы, ячменя, ржи и льна я совершил молебствие, по древнему православному обряду, как совершались и совершаются молебны на необозримых просторах России. Зеленые хлеба шелестели своими колосьями, и в этом шелесте чудилась их молитва, молитва земли, приносящей людям свой лучший плод, величайший из даров Творца, – насущный хлеб. Верхом на лошади, окропляя святой водой поля, я объехал нивы, и высокая, почти скрывавшая нас трава колебалась вокруг. Из окрестных хуторов приехали посланцы и просили меня посетить и их земли, но начавшийся проливной дождь помешал этому, и приехавшие ограничились тем, что помолились с нами, взяли с собой немного освященной воды и просили в следующий приезд посетить их.

Так же как приехали, на телегах, мы возвращались обратно по полям, сплошь покрытым ковром из ягод и цветов. Как неведомые драгоценные камни, сверкала пестрая, сказочная красота пионов, лилий, гвоздик и тысяч других цветов, омытая прошедшим дождем под лучами солнца. Абрикосы, земляника, костяника и другие ягоды манили своим сочным видом, а дивное благоухание травы, цветов и ягод наполняло воздух своим ароматом. А я думал с удивлением и с сожалением о тех людях в нашем милом Харбине, которые ищут привольной жизни в чужедальних краях Америки и Австралии, когда под боком есть сказочный мир нетронутых богатств и неведомых возможностей.

Русское слово. Харбин, 1927. 3 августа.