Текст книги "Эксперимент. Код потери"

На ватных ногах Марина повернулась к ней.

– И не делай такое невинное лицо, – продолжала свое наступление Александра. – Надо же набраться наглости и так пользоваться человеком!

Марина еле дышала.

– Я не понимаю…

– Да… Очень мило с твоей стороны. Главное, вовремя залезть в постель к мужику. Как вам с мамочкой – не давит? Понравилось жить за чужой счет?

Марина, побледнев, прижалась спиной к дверному косяку. До нее стало доходить то, что имела в виду Александра.

– У нее есть на это полное право, – неожиданно раздался строгий хрипловатый голос Эммы. – На том простом основании, Сашенька, что она его невеста.

Теперь изменилась в лице уже Алекс. С тихим «извините» она обошла Эмму и затерялась среди гостей.

– Пойдем… – тихо сказала Эмма Марине.

Возражения не допускались, и она молча последовала за «королевой». То, что ноги были ватными, а мысли пропали из головы, уже не пугало. Почему-то казалось гораздо более важным сохранить ровное дыхание или вообще дыхание, чтобы в нужный момент собраться и не потерять пусть маленькую, но надежду на то, что хозяйка дома примирилась с выбором внука. Ведь не просто так она вступилась за Марину?

Они вошли в большую светлую комнату.

Кровать, письменный стол, массивный шкаф для одежды и узенький диванчик у огромного панорамного окна… Марине было не до оценки стоимости и дизайна обстановки. Она лишь мельком оглядела комнату и замерла у двери, ожидая очередных приказаний.

Эмма села на диван, жестом предлагая гостье сделать то же самое.

– Мне надо с тобой серьезно поговорить.

Марина послушно присела на край, стараясь быть как можно дальше от этой властной, строгой женщины.

– Георгий мне сказал, что ни ты, ни твоя мама не знали, кто оплачивает лечение. Я в любом случае была недовольна этим. Но еще большим сюрпризом стало для меня то, что он решил так неожиданно жениться.

– Для меня тоже… – не выдержала Марина. – Я не думала, что это вообще возможно.

Эмма внимательно смотрела на нее, как бы стараясь найти что-то. Молчание продолжалось около минуты, и Марина смиренно выжидала, что дальше скажет эта пожилая, ловко управляющая всеми женщина.

– Знаешь, я почему-то верю тебе, хотя это и не в моих правилах, – наконец произнесла Эмма. – И для меня вполне понятен выбор Георгия. Но… – Она выдержала паузу. – Но готова ли ты к тому, чтобы быть его женой? Ты же знаешь, кто он?

– Да, он врач.

– Не совсем… И это в духе моего внука. Все наскоком. Пришел. Увидел. Победил. – Эмма встала, подошла к окну и, стоя к Марине спиной, продолжила: – Он очень талантливый врач-ученый. Его основная деятельность не в практике, а в теории. Он будет надолго оставлять тебя одну, уезжать в командировки и на симпозиумы. Даже когда вы будете вместе, его голова часто будет занята решением вопроса очередного прорыва в теме или написанием научной статьи.

Она повернулась и, прижавшись спиной к окну, опять стала сверлить Марину взглядом – впрочем, тон Эммы с каждым словом становился все мягче.

– Одиночество… Вот что должно пугать тебя.

– Я не думала об этом… Еще не успела.

– Подумай… Со своей стороны предлагаю тебе в свободное от учебы время поучаствовать в нашем семейном деле. Мне понравилось, как ты общалась с детьми утром. Поэтому, если ты не против, жду у себя в офисе третьего января. Посмотрим, как можно использовать твои таланты на пользу дела.

Марина мысленно выдохнула:

– Хорошо, Эмма Робертовна, я приду.

– Вот и молодец. Буду ждать в десять ноль-ноль. А сейчас… – Эмма выпрямилась и опять превратилась в строгого главнокомандующего. – Пойдем. Нас, наверное, уже потеряли.

* * *

Марина молча, как тень, следовала за Эммой. Они вернулись в гостиную. Егор оказался в дальнем конце зала. Его лицо выражало крайнее неудовольствие, руки были сложены на груди, словно он хотел броситься на кого-то с кулаками и с трудом сдерживал себя. Эмма продолжала свое шествие именно туда. Приблизившись, Марина увидела Алекс. Она сидела на стуле, спрятав лицо в ладонях.

Видимо, почувствовав ее взгляд, Алекс выпрямилась. Они с Мариной обменялись взглядами – впрочем, Марине больше не было страшно: она увидела тоску и негодование в глазах бывшей пассии Егора и даже посочувствовала ей…

Внезапно Алекс резко встала и быстро вышла из комнаты.

Егор же молчал. Он, похоже, пытался понять, что происходит, а непробиваемое спокойствие на лицах невесты и бабушки не давало возможности оценить ситуацию правильно.

Эмма встала перед внуком, прямая и строгая. И хотя она была на две головы ниже его, сразу бросалось в глаза, кто здесь главный.

– Георгий, думаю, сегодня вам лучше поехать домой. Марина очень устала, – отчеканила Эмма. – Мы пока не будем распространяться о вашей помолвке. Те, кому это нужно, уже знают. А остальные узнают потом. Поезжайте.

С этими словами хозяйка развернулась и проследовала к своему креслу у камина, а Георгий с Мариной поспешили на свободу.

– Ты как? Жива?

– Не знаю… Кажется, не очень… Мне тяжело от мысли, что я, не подумав, заставила тебя платить за маму.

– Ошибаешься. Я сам решил сделать это. Еще до твоего звонка. А так как ты все же согласилась выйти за меня замуж, все стало вполне логично. Ты со мной согласна?

– Спасибо тебе.

Он улыбнулся:

– Поехали домой. Нам еще нужно к тебе за вещами и в магазин. Не хочу завтра никуда выходить.

– За вещами?

– Ты против?

– Нет…

Она прижалась к нему, прикрыв глаза. Рядом с ним жизнь казалась проще, теплее, уютнее.

Егор потерся носом о ее макушку и тихо прошептал:

– Завтра сидим дома. Будем только спать и есть.

– Звучит привлекательно.

– Ну, может, еще что-нибудь…

Марина тут же подняла на него шутливо-возмущенный взгляд.

Засмеявшись, он открыл перед ней дверь машины:

– Поехали!

* * *

Дневник Егора

«1 января

Ощущение, что за сутки прожил целый год.

В прошлом разборки с Эммой и Алекс. Ушел вопрос по М. Н.

Все с чистого листа…

Она спит в соседней комнате и будет со мной ближайший месяц. Через месяц меня ждет Мюнхен».

11

Праздники пролетели быстро. На Рождество они катались на лошадях, смутив тренера новостью о помолвке, а вечером ужинали с Романом.

С возвращением к учебе начались напряженные дни с тревожными новостями и будничными делами.

Сначала Егор сообщил, что Марью Николаевну готовят к операции. Пятнадцатого января ее успешно прооперировали, и после того, как перевели из реанимации в палату, Марина успокоилась.

Теперь она могла думать только о нем, о потрясающем человеке, которого все больше любила и к которому все сильнее привязывалась. Егор, как волшебник, быстро решал проблемы и одним смеющимся взглядом возвращал ей уверенность. Но в придачу к счастливому настоящему и робким надеждам на такое же будущее Марина получила жесткий график.

Утром – учеба, вечером – мама или верховая езда, а в выходной – помощь в детдоме, куда ее определила Эмма. Для полноты картины можно прибавить бессонные ночи с будущим мужем… В общем, к концу января Марина начала засыпать в метро стоя и пропускать мимо ушей незатихающую болтовню «вечного двигателя» Юльки.

Вторую новость Марина не ждала. Нет, конечно, в теории она задумывалась, вспоминая разговор с Эммой, но не сейчас же… Если б еще и жизнь текла в согласии с мыслями Марины! Однако двадцатого января Егор сообщил, что улетает на две недели в Германию – и не когда-то там, в необозримом будущем, а уже через десять дней.

Марина замерла, прислушиваясь к внутреннему голосу: «Всего-то две недели!.. Высплюсь…»

Но холодок одиночества медленно окутывал ее, заранее нашептывая о непонятном испытании.

Егор успокаивал. Он будет ей звонить. Есть компьютер и есть интернет – диковинная, замороченная и дорогая штука, необходимая Егору для работы, а теперь еще и для удаленного общения с ней.

За ужином Марина растерянно ковырялась вилкой в спагетти, пытаясь проглотить хоть немного из того, что лежало на тарелке. Егор уже пять минут наблюдал за ней и тоже терял аппетит. Тревога, жалость, обожание по очереди посещали его сознание.

В конце концов Марина отодвинула тарелку, сложила на столе руки и, грустно посмотрев на него, спросила:

– Тебе еще не сказали, когда выпишут маму?

– Предварительно, если все будет идти так же хорошо, через неделю: тридцатого или тридцать первого.

И вопрос-то был важным, и волновал он ее, конечно, гораздо больше, чем могло показаться, но внутри все словно заледенело. Марина встала и направилась к окну. Не радовали ни снежинки, вальсирующие в свете фонарей, ни то, что Егор подошел к ней сзади и обнял.

– Мне нужно будет вернуться домой, – тихо произнесла она. – За мамой надо присматривать.

– Думаю, да… В любом случае я оставлю тебе ключи, и ты в любой момент сможешь прийти сюда. Я постараюсь звонить, но пока не знаю, как будет построена работа. Так что потерпи и не вздумай вешать нос!

– Постараюсь.

Она грустно улыбнулась.

– Я разговаривал с Андреем. Он пообещал через своих знакомых выбить для Марьи Николаевны путевку в санаторий. От Болгарии и Италии она, скорее всего, откажется, а вот поехать в Крым, думаю, сможем ее уговорить. Ей это сейчас очень нужно.

Марина слушала его и вспоминала Эмму.

«Смогу ли я выдержать это? Рядом с ним все легко и просто. А без него… Но ведь как-то жили мы с мамой раньше? Это называется расслабилась…»

Она знала, что будет делать вид, будто все хорошо. Тогда к ней никто не пристанет с сочувствием. И постепенно убедит саму себя в том же…

Да, оставалось самое «простое»: убедить себя.

– Давай-ка освободим тебя на этой неделе от всего, кроме мамы и меня? – прошептал Егор.

– Что? Зачем? – возвращаясь в действительность, Марина пыталась уловить ход его мыслей.

– Я хочу, чтобы ты выспалась, отдохнула и проводила побольше времени со мной. А с первого февраля вернешься в свою сумасшедшую жизнь. Хорошо?

* * *

В последний день перед отъездом Егор помог Марине перевезти вещи обратно домой и забрал Марью Николаевну из больницы.

Все устроилось удобно. Две недели Марина должна была жить с мамой, потом Марья Николаевна уезжала на месяц в Евпаторию, а Егор возвращался – и все вставало на свои места.

Марина старалась жить именно тем далеким счастливым днем, а не этим холодным вечером.

В этот вечер мама наслаждалась возвращением домой. Марина же отсчитывала последние минуты с Егором: так и уснула у него на коленях.

Пробуждение в одиночестве на собственном диване показалось странным. Может, и не было этих месяцев, может, ей это все только приснилось?

Но кольцо на пальце приятно поблескивало, а на письменном столе лежала связка ключей.

Надо было заново учиться жить без постоянного присутствия Егора. Всего-то две недели…

* * *

Дневник Егора

«31 января

Я так и не разобрался.

Не хочу ехать. Что-то напрягает.

Понимаю, все из-за прошлого.

Надеюсь, работа отвлечет и поможет взглянуть на все со стороны.

Надо позвонить Эмме. Пусть присмотрит».

12

В февральскую Москву пришла оттепель.

Снег шапками падал с деревьев под ноги прохожим, превращаясь в кашу. Каждый шаг давался с трудом. Точно так же буксовала и жизнь Марины.

Она не жила, а проживала эти дни. Хотелось скорее дождаться вечера, поставить крестик в календаре и уснуть, провалившись в сон, где, возможно, будет Егор.

В субботу ей сообщили: Эмма ждет в офисе.

Идти в клинику, где она уже не могла встретить Егора, не хотелось. Но разве был выбор?

* * *

Эмма встретила ее спокойно и холодно, указав на стул для посетителей?

– Как у тебя дела?

– Все нормально. Учусь, помогаю маме.

– Хорошо… У меня к тебе есть предложение. Ты же умеешь работать с компьютером?

– Да, основные программы знаю.

– Хорошо… Мне очень нужна помощница. Я никак не могу с этим справиться. Сможешь приходить после колледжа и работать с трех до шести по будним дням? Для начала буду платить тебе пятьдесят долларов в неделю.

– Я попробую… – Марина сильно удивилась и обрадовалась такому жесту, но попыталась не показывать свои эмоции. Она уже поняла, что Эмма не любит ничего, что отвлекает и мешает ровному общению.

– Тогда жду завтра.

* * *

У лифта Марина столкнулась с Ирой.

– Привет! Как ты? – Она приветливо улыбалась. – Надеюсь, Егор оставил тебе мой телефон?

– Привет! Нет, забыл…

– Ты сильно спешишь?

– Нет…

– Тогда приглашаю на кофе.

– С удовольствием!

В кабинете Иры тускло горели торшер и настольная лампа, теплый свет придавал мягкость обстановке и не превращал комнату в кабинет врача.

– У тебя уютно!

Марина с интересом рассматривала кабинет, подмечая приятные детали в виде картин на стенах и полок с книгами и журналами.

– Я здесь провожу кучу времени. Люблю посидеть в полумраке, пока жду Андрея.

Ирина включила чайник и села за стол.

– Садитесь, пациент, – она указала Марине на стул рядом. – Что-то вас тревожит, я вижу? Серьезно, ты как-то неважно выглядишь.

Марина улыбнулась и села.

– Просто устала.

– «Грусть, тоска меня съедает…», так?

– Да, похоже… Я бы сейчас с удовольствием превратилась в комара или муху, как у Пушкина, и махнула в Мюнхен.

Ирина в маленьком белом халатике была похожа на милого ангела или фею. Казалось, сейчас она махнет волшебной палочкой – и Марина окажется рядом с Егором… Но слова ангела вернули ее на грешную землю.

– Нет, Марина. Так не пойдет. Ты не понимаешь. Не все так просто.

Она встала, чтобы налить кофе, и продолжала, уже не глядя на собеседницу.

– Понимаешь, он сейчас в другом мире. Я не удивлюсь, если он даже забудет тебе позвонить, как, наверное, пообещал. У него там полное погружение, и ты в эту бездну не должна лезть. Выход только один: научиться быть автономной. Иначе сойдешь с ума.

Две аккуратные чашечки опустились на стол перед Мариной.

– У тебя все будет хорошо, если ты смиришься и сможешь принимать его таким, какой он есть: сильным, красивым, заботливым, целеустремленным, но безумно влюбленным в свою работу.

Марина вздохнула.

– Его было слишком много в последние два месяца. Мне этого не хватает.

– Он как наркотик… – промурлыкала Ира, улыбнувшись, и, прикрыв глаза, отпила из чашки.

– Это точно… Расскажи мне что-нибудь о нем. О прошлом.

– Он сам ничего не рассказывал?

– Нет…

– Ну вы даете! И что тебя интересует?

– Может, про его родителей? Где они?

Марина, опустив взгляд, осторожно обхватила пальцами чашку.

Ира, глядя на ее потерянный вид, задумалась, словно взвешивая все за и против, и, немного помедлив, осторожно начала:

– Я, конечно, всех подробностей не знаю, но что-то могу рассказать. Отец Егора, Герман Георгиевич, профессор медицины в области кардиологии, как и дед, Георгий Германович – старший. Я, когда училась, несколько раз имела возможность побывать на их лекциях. Очень продвинутые преподы были и дело свое знали. Странно, конечно, что они не уследили за отцом Андрея. Наша бабушка Зина до сих пор их в этом обвиняет. Ну да ладно… Мама Егора, Ольга Сергеевна, филолог, преподавала на филфаке МГУ и специализировалась на романских языках. Романтичная женщина была! Ну, знаешь, Средневековье, трубадуры… Я до сих пор удивляюсь, как они умудрились пожениться? Наверное, Ольга Сергеевна нафантазировала себе кучу романтики в жизни с ученым-медиком… В итоге, поженились они через год после случайной встречи на даче Шеллингов, а еще через год родился Егор. Герману Георгиевичу тогда было тридцать три, а Ольге Сергеевне тридцать. Заниматься сыном им, конечно же, было некогда: все в науке, поэтому Егора растила няня. Женщина была непростая, интеллигентная и умная. Именно ее он обожал, слушал, принимал, и только она имела для него вес. А умерла няня, когда Егор учился на шестом курсе нашего Первого меда. Это был восемьдесят восьмой год… Неожиданно для всех ее уход повлиял на отличника, готового учиться двадцать четыре часа семь дней в неделю, странным образом. Он в буквальном смысле съехал с катушек. Стал поздно возвращаться домой или вообще не появляться, регулярно пропускать занятия. К расследованию причин столь странного поведения надежды всей семьи сразу же подключили вездесущую Эмму. У нее были знакомства. Как я узнала позже, до определенного времени, по-моему до шестидесятых, она сотрудничала с кагэбэшниками, служила в разведуправлении. Вот и напрягла кого нужно. Оказалось, что наш красавчик, который никогда не интересовался ничем, кроме учебы, попросту влюбился. Девушка из семьи потомственных юристов, Лилия… Она была старше Егора на два года и работала секретарем в гильдии адвокатов с перспективой стать полноправным партнером. Кстати, посмотри…

Ира достала из ящика стола фотографию.

– Недавно раскопала. Никого она тебе не напоминает?

На фото были братья Шеллинги и две девушки: скромница Ирина стояла, прижавшись к Андрею, а рядом с Егором сияла очень ухоженная высокая брюнетка. Если не вглядываться, то сразу обозначалось ее внешнее сходство с Мариной. Та же смуглая кожа и большие глаза, широкие скулы, обрамленные удлиненным каре, даже форма носа… Но насмешливый взгляд и сама манера держаться отличались разительно. Вся ее фигура громко заявляла о вызове этому миру.

– Я бы назвала ее Мисс Эпатаж, – продолжила Ира. – Чего Лиля только не вытворяла! Представляешь, однажды заявилась на день рождения деда в полупрозрачном платье… Правда, белье под ним было потрясающее. Я до сих пор завидую.

Не знаю, чего она хотела добиться своим поведением, но явно не всеобщего обожания. А Егор сходил с ума, таскался с ней по казино и ночным клубам. Няня, как оказалось, оставила ему круглую сумму. На это и гуляли.

За месяц до экзаменов Эмма вызвала Егора к себе и смогла объяснить, что почем. Она не стала убеждать пылкого юношу бросить свою Жар-птицу, но доходчиво втолковала, что с такими темпами деньги скоро закончатся, а девочка привыкла жить красиво. И Эмма сделала ему предложение, перед которым он никак не мог устоять. Она пообещала, что если Егор благополучно сдаст экзамены и вернется к научным делам, то она со своей стороны сделает все, чтобы помочь ему показать себя за пределами советского научного болота. А это уже совсем другие возможности и деньги.

Егор быстро взвесил все за и против. Экзамены были сданы блестяще. Поступил в ординатуру по специальности «психоневрология». И представляешь, начал очень быстро расти и в профессии, и как личность… Вскоре Лиля заметила, что он стал проводить с ней гораздо меньше времени, и все чаще слышала слово «нет». Егор пропадал в лабораториях и библиотеках, забывая про нее. В итоге уже в конце первого года ординатуры она решила заявить свои права на него. А Егор и не думал отказываться! Просто решил, что они точно поженятся… но лишь тогда, когда он сам сможет обеспечить ей достойную жизнь.

А пока по-прежнему были пылкие свидания в номерах гостиниц и все более редкие совместные визиты в семью. Теперь уже Лиля сходила с ума по мальчику-гению, чувствуя все больше его независимость. Помощь Эммы не понадобилась. Весной девяностого года Егор победил в международном конкурсе. Его пригласили в Германию. Чистая нейропсихология и ничего смежного. Не то что у нас. Когда Лиля узнала, что ее мальчик уезжает как минимум на год, то слегка сошла с ума. Предметом же своей агрессии она выбрала почему-то родителей Егора… Приходила, устраивала истерики… Видя ее неадекватность, Егор по рекомендации своего куратора на кафедре достал очень хороший транквилизатор в надежде, что Лиля придет в себя и перестанет устраивать сцены. Но не учел одного – пристрастия возлюбленной к алкогольным радостям. В общем… Лиля приняла таблетки и для большего душевного равновесия запила их чем-то покрепче, нежели кола. Что ей привиделось, неизвестно, но ее красный «хонда-цивик» на огромной скорости протаранил белые «жигули» Германа Георгиевича, похоронив в груде железа и Лилю, и родителей Егора.

– Ужас какой-то… – только и смогла произнести Марина.

Все это было нереально, не клеилось с той успешной и устроенной жизнью Егора, которую она знала. И с ее жизнью. Имя Лиля отчетливо пульсировало в голове, но пока не вызывало никаких эмоций. Марина тупо всматривалась в фотографию и испытывала странное чувство, будто это она рядом с Егором, но совсем позабыла о той минуте, когда было сделано фото.

– Все это случилось двадцать восьмого августа, – продолжала Ира. – Примерно месяц Егор жил как в тумане. Конечно же, во всем винил исключительно себя. Мы с Андреем тогда заставили его переехать к нам. Я была на седьмом месяце беременности. Тоска жуткая. В семье полный бардак. Всем было совсем не до меня. Дед слег. Не шутка ведь – подряд двух сыновей схоронить… Одна Эмма держалась молодцом. Она сразу взяла на себя фонд, а Андрею передала в управление клинику. Мне же достался Егор со своей депрессией. В конце сентября мы проводили его на самолет в Мюнхен. Егора ждали к первому октября. Все было настолько серьезно, что он даже не смог прилететь на похороны деда в декабре. Вся семья приняла это как должное. У них всегда так: наука и ничего личного. Ну а дальше ты знаешь…

На столе Иры зазвонил телефон.

– Алло. Да, Андрюша, конечно… – Ира положила трубку. – Андрей сегодня задерживается. Еду одна. Хочешь, тебя подвезу?

– Нет… Я на метро.

Марина вернула Ире фотографию: имя Лиля продолжало пульсировать в висках.

* * *

После всего услышанного Марине очень захотелось попасть в квартиру Егора. Сейчас ей физически требовалось подтверждение, что он есть: прикоснуться к его вещам, попасть в то место, где всего несколько дней назад он был с ней.

По дороге она старалась осмыслить всю картину конфликта в семье Шеллингов. Последовавшая трагедия, психологические нагрузки, которые испытал Егор, – все это вихрем крутилось в голове, постепенно укладывалось по полочкам и медленно приближалось к моменту их первой встречи, к странному выражению лица Егора, с которым он смотрел на нее тогда. Теперь Марина вполне могла представить, что он испытал, увидев ее. Внутри все сжималось. Если б она знала… Нет, хорошо, что не знала!

В квартире было тихо. Сразу появилось ощущение покоя и тепла. Марина включила компьютер и, пока он загружался, набрала свой номер телефона.

– Мамуля, привет. Как себя чувствуешь? Ты не против, если я останусь сегодня у Егора? Точно нет? Хорошо… Давай… До завтра.

Вопрос с возвращением домой был решен. Она заварила чай и вернулась в кабинет. Подключался интернет, а она думала о Лиле. Любит ли Егор ее, а не внешнюю оболочку, напоминающую Лилю?

Внутренний голос твердил: «Все хорошо. Он только вначале видел в тебе Лилю. Та была старше, опытней, управляла им. Ваши же отношения кардинально отличаются от прошлого!» И Марина чувствовала: Егор наслаждался своей силой и возможностью заботиться о ней. Ее нерешительность, неопытность, желание угодить согревали его, делали мягче, спокойней и как-то тише…

Тут на экране появилось сообщение: пришло письмо. Сердце застучало быстрее. Ира оказалась не права – он не забыл о ней.

«Привет, котенок. Как ты там? Я знаю, первые дни самые сложные. Потерпи. Напиши, как проводишь время. У нас тут все однообразно. Погода теплее, чем в Москве, но мне холодно. Ветер пронизывает до костей. Стараюсь особо никуда не ходить и максимально уделять время работе. Очень хочу к тебе. Засыпаю и просыпаюсь с мыслями о тебе. Береги себя. Пиши. Егор».

Ее пальцы взлетели и побежали по клавиатуре, отстукивая слова ответного письма: «Привет. Скучаю ужасно. Сегодня просто не смогла пойти домой и пришла к тебе. Останусь ночевать. Без тебя пусто и тихо, но все же лучше быть здесь, где есть твои вещи, твой любимый чай. Эмма перевела меня в офис. Буду помогать вести отчетность и другую документацию с трех до шести. По крайней мере, хоть эти три часа не буду думать о тебе. Успокаиваю себя тем, что осталось уже меньше двух недель. Приходи ко мне почаще хотя бы во сне. Хотя бы там… Марина».

Она нажала кнопку «Отправить» и еще раз перечитала его письмо.

«Лиля тут совсем ни при чем. Это письмо для меня!»

До возвращения Егора оставалось десять дней.

* * *

Дневник Егора

«4 февраля

Работа всегда возвращала мне равновесие.

Не хочу думать о Москве. Реально же – думаю о ней каждое утро и каждый вечер.

Эти мысли приятные, но тревожные. И все же не такие, как были пять лет назад.

Думаю о прошедшем месяце. Было неожиданно спокойно.

Кто она для меня? Лиля? Точно нет… Хотя иногда этого хочется. Видимо, обычная психологическая зависимость от тех лет, когда я был безумно счастлив. Мне не хватает ее наглости, ее провокаций.

Неожиданно…

Я, оказывается, снова могу об этом спокойно думать и говорить. Это прогресс…

Марина… Котенок… С ней тепло. Наверное, слишком тепло…

Пока нравится.

В любом случае можно всегда решить вопрос надоевшего сосуществования.

Пока же скучаю. Хочется к ней.

Может, просто проект не слишком интересный? Прошло то время, когда я готов был хвататься за любую работу. Проект “Марина”, получается, важней?»