Текст книги "Эксперимент. Код потери"

13

Работа помогала. Марина погружалась в нее и не думала о Егоре. Ну а про финансовую сторону вопроса можно и не говорить. Эмма заплатила ей за неделю в первую же пятницу, и это было очень кстати.

Тринадцатого февраля в двенадцать часов Марина посадила маму на поезд до Евпатории и, естественно, на занятия не пошла, а прямо с вокзала поехала на работу, порадовав Эмму ранним появлением в офисе. В тот день все складывалось и решалось само собой…

Отработав, Марина вышла из клиники и направилась к метро. Внутри разливалось приятное тепло: сегодня наконец можно поехать в квартиру Егора и остаться там до его возвращения.

Точной даты приезда известно не было, но Марина чувствовала, что именно сегодня получит от него письмо или, быть может, он даже позвонит…

Не успела она пройти и одного квартала, как услышала знакомый голос с акцентом:

– Марина, здравствуйте.

Обернувшись, она узнала в высоком мужчине знакомого Александры:

– Добрый вечер, Влади́слав. Давно вас не было видно!

– Уезжал по делам. Но буквально вчера вернулся. И видите, в первый же вечер встретил вас. Как вы поживаете?

– Все хорошо. Георгий должен на днях вернуться из Германии.

– Вы до метро?

– Да.

– Разрешите составить вам компанию?

– Конечно…

Они не спеша шли рядом.

– Мне неприятно об этом говорить, но есть серьезное препятствие для ваших планов.

– Препятствие?

– Я представляю интересы исследовательской лаборатории, где сейчас работает Георгий. К сожалению, должен вас огорчить. В ближайшие две недели он не вернется. Насколько мне известно, у них там обозначился серьезный прорыв в работе. Его не отпустят на данном этапе.

Марина остановилась.

– Вы уверены?

Влади́слав тоже остановился и взял ее за руку.

– К сожалению, жизнь вам будет подкидывать эти сюрпризы регулярно. С такими людьми, как ваш жених, иначе не бывает.

Марина слушала его и не замечала, похоже, ничего, даже чужой руки.

– Да, мне уже говорили…

– Не расстраивайтесь. Помните, сейчас вы молоды, красивы и прекрасно танцуете. – Он смотрел на нее улыбаясь, но глаза были серьезными. – Он без ума от вас. Но время идет, и, чтобы быть счастливой, вам нужна мудрость и самодостаточность. Только тогда вы сможете быть с Георгием. Да, только так… – Он немного помолчал, изучая ее лицо, и, поцеловав, отпустил руку. – Что ж, дальше мне в другую сторону. Извините, если испортил вам вечер. До свидания.

– До свидания… – вздохнула Марина.

«Вот уж действительно, как встретишь Новый год, так его и проведешь… Влади́слав. Теперь я что, весь год буду испытывать его Влияние? Но, с другой стороны, – Марина попыталась себя успокоить, – в конце новогоднего праздника Егор вернулся и все было прекрасно, а значит…»

Она грустно улыбнулась и поспешила к метро: хотелось побыстрее добраться до компьютера, но, увы, новых писем не было. Марина поставила чайник и подошла к окну: «Надо успокоиться. И Эмма, и Ирина предупреждали. Егор занят и не может сейчас общаться, но обязательно, засыпая и просыпаясь, думает обо мне».

Неожиданный телефонный звонок вывел ее из ступора: Марина бросилась в кабинет.

– Алло…

– Привет…

Голос Егора звучал так близко, что у нее на глазах выступили слезы.

– Привет… Я уже не ждала твоего звонка.

– Я же обещал.

– Как твои исследования?

– Хорошо, но не так быстро, как хотелось бы.

– То есть ты задержишься?

– Да… Ты знала?

– Меня сегодня провожал Влади́слав.

– То есть… провожал? – в тоне Егора появилось напряжение.

– До метро.

– Что ему было нужно?

Марину развеселил этот неожиданно угрожающий тон. Не только же ей ревновать!

– Не знаю… Просто мило поболтали.

– Марина…

– Что?

– Я соскучился…

– Я тоже…

– Пока не знаю, когда меня отпустят…

– Понимаю…

– Как у тебя-то дела?

– Без тебя плохо. Но не переживай. Я справлюсь…

– Я знаю… Ты поаккуратнее там со всякими Влади́славами.

– Вот этого обещать не могу… – съязвила Марина.

– Я постараюсь все закончить побыстрей…

– Надеюсь…

– Ну пока…

– Пока…

Противные гудки заставили Марину съежиться: «Вот и все. И как тут можно держаться?»

Она положила трубку и медленно побрела в спальню. Хотелось плакать. Не раздеваясь, Марина рухнула в кровать и обняла подушку. Нет у нее сил держаться. Слабая она! А голос Егора продолжал приятно звучать внутри. Так, стараясь не потерять музыку его тембра, она и уснула.

* * *

Дневник Егора

«14 февраля

Этот праздник меня всегда раздражал.

Почему? Не знаю…

Слишком все липко. Все словно сходят с ума. Разве нельзя выражать свои чувства каждый день? Просто любить друг друга, если уж вы считаете, что любите?

Звонила Алекс. Думал, что она уже забыла про меня…

Она здесь, в Мюнхене. Приглашала в кафе. Первая мысль была согласиться. Но неожиданно повел себя как последний глубоко женатый человек. Именно человек, а не мужик. Любой мужик на моем месте сейчас был бы с ней.

На данный момент это для меня неприемлемо. Алекс ли надоела, или в голове другие приоритеты, не знаю… Но надеюсь, ей хватит ума больше не звонить.

Сейчас два часа ночи. Прошло уже несколько часов с момента нашего разговора с Мариной, а Влади́слав не выходит из головы.

Я ревную? Нет… Но что-то от собственника во мне проснулось.

Получается, он опять в Москве…

Интересно, Эмма, общаясь с ним, вообще в курсе, кто он, на кого работает?

Думаю, нет… А я все время думаю об этом… Почему его шеф так настойчиво хочет меня видеть?!!!»

14

Прошло еще две недели: Егор не звонил и не писал.

Марина училась быть «мудрой и самодостаточной», поэтому затихла, смирилась, превратилась в робота, выполняющего одни и те же действия изо дня в день. Боль немного утихла…

Двадцать шестого февраля она пришла в клинику чуть раньше и из приоткрытой двери услышала голос отца Александры:

– Все хорошо, Эмма. Завтра она прилетает из Мюнхена и будет дома целый месяц.

Словно что-то тяжелое ударило в затылок. Марина остановилась, почти перестав дышать: «Нет, не может быть…»

Она заставила себя развернуться, сделать несколько шагов, а дальше ноги сами понесли ее в кабинет Иры.

* * *

Они столкнулись в дверях.

– Ира, спасай. Иначе я прямо сейчас сойду с ума.

– Что случилось? Заходи…

– Ты знала, что Алекс в Мюнхене?

– Да… Она там работает в модельном агентстве.

– И ты мне не сказала?

– Зачем тебе это?

Марина смотрела на нее потухшими глазами.

– Девочка моя, прекрати себя накручивать. Посмотри на свой безымянный пальчик, вспомни, где ты сейчас живешь…

– Я понимаю, но как-то все равно… Ты же видела, как она себя ведет с Егором?

– Дыши глубже… – Ира накапала ей валерьянки. – Держи!

– Фу, гадость какая…

– Гадость – это твоя нервная система. Надо что-то с ней срочно делать. Вот приедет Егор, я ему обязательно пожалуюсь.

– Извини.

– Он же не мальчик уже. И, поверь мне, вполне может держать ситуацию под контролем. – Ирина с сочувствием смотрела на бледное лицо будущей невестки. – Ну что мне с тобой делать?

– Не знаю… – виновато улыбнулась Марина.

– Зато я знаю. Поехали-ка сегодня ко мне. Поболтаем. Переночуешь у нас. А утром отвезу тебя в колледж. И не вздумай отказываться!

– Хорошо… Не буду. А то действительно превращаюсь в параноика.

– Вот и умница.

Ира набрала на телефоне три цифры внутреннего номера.

– Андрюша, послушай, ты не против, если я уйду сегодня пораньше? Мы с Мариной прогуляемся по магазинам, а потом вместе приедем к нам. И да, позвони, пожалуйста, своей маме, попроси оставить детей у себя… Да… Целую… Спасибо тебе огромное… – Она положила трубку. – Ну вот, видишь? Сегодня у нас с тобой праздник. Подходи после шести ко мне.

– Хорошо!

Марина чмокнула довольную собой Ирину и побежала работать.

* * *

Машина забрала Егора из университета около трех.

Дорога до Фюссена по времени могла занять только в один конец часа два. Там – не меньше часа. Плюс обратная дорога. И в Мюнхен он вернется в лучшем случае в девять.

Обычно подобные дела решают утром. И это была вторая неудобная странность. А первая порадовала его самолюбие, но смутила внутренне.

С тех пор как Влади́слав сообщил о желании главного акционера, одного из основателей направления, познакомиться лично, Егор думал об этом постоянно. О чем будет разговор, не сообщалось, и почему этого недосягаемого человека заинтересовал Георгий Шеллинг, пусть талантливый, но все же рядовой участник группы, – не разъяснялось.

Теперь же ни заснеженные горные виды, ни подборка последних научных статей не могли отвлечь Егора от щекочущих в районе солнечного сплетения ощущений. Чем же это все обернется?

Машина остановилась у белого двухэтажного домика с красной крышей и деревянным балконом. Егор посмотрел на часы: без пятнадцати пять… Было очень жаль ускользающего в пустоту времени. Он нахмурился, взял сумку и вышел из машины.

Высокий мужчина лет семидесяти стоял перед домом. На нем было коричневое длинное пальто из плотной шерсти и черная фетровая шляпа с небольшими полями. Тонкая трость завершала образ человека, достигшего в этом мире многого. В нем сразу угадывался хозяин положения.

– Ну, здравствуй, внук Эммы… – заговорил он на хорошем русском с небольшим оттенком немецких звуков. – Давно хотел с тобой познакомиться, но как-то не складывалось.

Мужчина протянул руку, и Егор неуверенно пожал ее, внимательно всматриваясь в лицо незнакомца.

– Можешь не стараться, мы ни разу не виделись, и ты вряд ли слышал обо мне от своей семьи. Но зато я очень внимательно следил за твоими успехами. Я – Карл, родной брат Эммы.

Егор не знал, как реагировать на такую новость. Его тяжело было чем-то удивить, но то, что этот влиятельный человек, известный ученый, стоявший у истоков нейропсихологии, брат Эммы и, соответственно, его двоюродный дед, как-то не укладывалось в голове.

– Да, вы правы. Я не знал, что у Эммы есть брат.

– Давай прогуляемся.

Карл скептически улыбнулся, предлагая следовать за ним. Узкая тропинка вела не к дому, а вокруг него и вверх, теряясь за пышной елью.

– Надеюсь, у тебя нет никаких серьезных планов на вечер? Мне бы хотелось, чтобы ты остался сегодня здесь, а утром мой шофер отвезет тебя. Пообщаемся. Накормлю тебя ужином не хуже любой бабушки.

– Мне как-то не повезло с этим. Эмма не готовит…

– Значит, ничего не меняется! А я думал, появление внуков хоть немного смягчит ее. Получается, нет…

– Так почему Эмма никогда про вас не говорила?

– Все очень сложно и просто…Она меня ненавидит. Я – предатель.

– Что ж, обычно Эмма права, – тихо отсек Егор.

Карл засмеялся:

– Да уж, а характер-то у тебя бабкин.

Сумерки быстро опускались на городок. Прохожих не было. Пустынно и тихо. Они медленно шли вдоль невысоких деревянных заборов, за которыми прятались ухоженные дома со светящимися окошками.

Дорога была не в лучшем состоянии: недавний снег припорошил наледи – приходилось внимательно смотреть под ноги.

Они дошли до небольшой площадки, с которой можно было любоваться городом. Карл остановился, облокотившись о каменную изгородь. Ветер здесь не чувствовался, но холодный горный воздух проникал сквозь одежду. Не слишком приятные ощущения. Егор поежился.

– И почему вы решили все рассказать именно теперь? Я ведь жил в Мюнхене целых пять лет!

– Не знаю… Жизнь была заполнена: жена, дело, забирающее почти все время. Думал, что как-нибудь… Куда бы ты от меня делся? Но заболела Кэт. Воспаление легких. В нашем возрасте это плохо. Через две недели она умерла… Тяжело было. С ее уходом стало все тусклым. Детей у нас не было… И получилось, что ты оказался единственным близким человеком для меня во всей Германии, да и в жизни тоже… Я отправил Влади́слава в Мюнхен, но ему сказали, что закончился контракт и ты уехал. В этот месяц ко мне пришло понимание, что можно все очень быстро потерять.

Карл похлопал Егора по плечу.

– А что у вас вышло с Эммой? – не глядя на собеседника, еле слышно спросил Егор.

– Я эмигрировал в пятьдесят с небольшим. Это был мой последний шанс. Мне казалось, что только так можно развиваться в моем направлении и при этом получать не грамоты, а реальные вознаграждения и иметь достойный образ жизни. Ни Эмма, ни друзья не приняли моего решения. Но на их жизни это все равно отразилось. Эмма потеряла работу, которой очень дорожила и не могла больше общаться с некоторыми важными для нее людьми. Твоего деда, Георгия, понизили в должности, но сильно не притесняли. Пострадала в основном Эмма. И с тех пор мы больше не виделись. – Он немного помолчал и повернулся к Егору, оторвав взгляд от недалеких гор. – Пойдем… Холодно.

Они повернули и пошли обратно.

– Но я искупил свою вину, – продолжал Карл. – У вас в России началась перестройка. Твоим было нелегко. Я предложил Георгию деньги на создание частной клиники. Так что материальный ущерб возмещен. А моральный… Теперь я один… Думаю, что и морально я чист перед сестрой…

Егор смотрел вперед и думал. Он не совсем понимал, чего в конечном итоге хочет этот неожиданный новый влиятельный родственник? Было немного жутковато видеть его, находить схожие черты и понимать, что лет через тридцать-сорок он станет таким же. Таким же весомым в обществе, в науке, но одиноким по жизни. С одной оговоркой: если выберет путь Карла.

– Я знаю, что ты скоро уезжаешь в Москву, – Карл тоже смотрел вперед, лишь тростью изучая дорогу под ногами. – Знаю, что у тебя там есть некоторые планы личного характера.

– Это Влади́слав помогает вам идти в ногу с событиями?

– Да. Он очень надежный, но не друг…

Егор не стал спрашивать почему. Отчасти ему было все равно, а отчасти он и сам чувствовал в личности Влади́слава что-то неприятное. Но и эта задушевная беседа с братом Эммы казалась странной, нереальной, напрягающей.

– Ну так вот, – не отпускал его Карл, – я хочу, чтобы ты повременил со своими планами. У меня есть к тебе очень много серьезных предложений. Но о них не сегодня. Сначала прими решение. – Он остановился и с легкой улыбкой посмотрел на Егора, как бы оценивая. – Останься сегодня. Пообщаемся. Расскажешь, как Мюнхен, как Москва. Я в последнее время не выезжаю никуда. Как Кэт умерла, так и не тянет.

– Хорошо… – тихо произнес Егор и последовал дальше за стариком, не выказывая ни мыслей, ни эмоций. Он прислушивался не к голосу или словам, а к нутру идущего рядом человека. Голову не покидала им же сказанная фраза: «Эмма обычно права…»

Сегодня он был затянут семейными узами. Слушал, отвечал на вопросы, что-то спрашивал сам. Но с каждой минутой, сначала за столом, потом в гостиной, потом в спальне, чувствовал, что кислорода становится все меньше, а газа, удушающего, пустого, вязкого, – все больше. Пытаясь заснуть, Егор уже знал, что завтра возьмет билет на Москву, что бросит все. В проекте его работа завершена, и дальше справятся без него. Надо бежать.

И от бабушки ушел, и от дедушки уйдет, и от любого зверя скроется, но не от себя.

Предложение Карла было соблазнительным. Очень… Но был еще и «московский проект». Эксперимент по поиску кода к «выходу из прошлого» не завершен.

* * *

Весь вечер Марина с Ирой гуляли по центру Москвы: заходили в магазины и радовали себя вкусностями. Купили Марине длинный белый шарф крупной вязки, а старая серая шапка тут же полетела в мусорку.

Домой к Ирине они приехали уже в одиннадцать. Андрей встретил их шутливым ворчанием:

– Ну вы даете, девчонки! Как завтра вставать собираетесь?

Они же, смеясь, побежали на кухню, чтобы перекусить и побыстрее лечь спать. Марина так устала, что сразу же отключилась, как только голова коснулась подушки.

Утром после завтрака Ира, как и обещала, отвезла ее в колледж, а сама поехала на работу. Решили встретиться в шесть и перекусить в кафетерии.

Но на этом приятные вещи закончились.

В этот день в колледже их задержали. Марина буквально бежала, чтобы не опоздать. Эмма не любила, когда кто-то приходил не вовремя.

Путь от метро до клиники она преодолевала, сопротивляясь начинающейся метели. Оставался последний пешеходный переход.

Пропустив поток машин, Марина перебежала дорогу и тут же начала замедлять шаг, лишь по инерции продолжая двигаться вперед. У главного входа в клинику стояла машина Егора.

Первой реакцией было желание броситься к нему, и она почти это сделала. Но тут Егор вышел из машины, а следом с другой стороны грациозно выскользнула Алекс. Обогнув машину, она подошла к Егору, что-то сказала и стала застегивать и расстегивать молнию на его куртке. Он улыбался.

Марина сделала неестественно глубокий вдох, будто до этого ей не давали дышать, и уже в следующее мгновение неслась обратно к дороге, не замечая ничего вокруг.

– Марина, стой!

Испуганный голос Егора удивил и этим притормозил ее: тут же она почувствовала легкий толчок в руку. Потеря равновесия, боль, темнота…

* * *

Сначала вернулись звуки: тихие, приглушенные… Слышались голоса, мужской и женский. Женский был недовольным и строгим, а мужской – виноватым и грустным. Постепенно она поняла, что это два очень знакомых голоса. В голове всплыло имя Егор. И как только Марина вспомнила его, глаза сами широко распахнулись. Стало слишком светло. Захотелось зажмуриться, но она не могла найти сил потерять мужской силуэт из виду.

Ира первая заметила, что Марина пришла в себя. Она кивком показала это Егору и вышла. Он медленно подошел к кровати, присел на корточки и, мягко улыбаясь, поцеловал ей руку. Его теплое дыхание было приятно-щекочущим. Заботливые серые глаза оказались так близко, что она уже ничего больше и не видела.

– Привет…

Он смотрел исподлобья, внимательно и спокойно.

– Привет…

Марина попыталась приподняться, опираясь на локти.

– Как ты? Болит что-нибудь?

– Нет…

– У тебя холодная рука…

– Мне немного холодно…

Егор встал, накрыл ее одеялом и опять опустился рядом. Его лицо снова было очень близко: она никак не могла насмотреться!

– Ты меня очень напугала…

– Что со мной?

– Если не считать пары синяков, то ничего страшного… И почему ты все время падаешь?

– До тебя такого не замечалось. Твой темп, наверное, для меня слишком быстрый.

– Ничего, привыкнешь.

– Когда ты прилетел?

– Сегодня… Три часа назад. Я взял машину и понял, что не успею встретить тебя из колледжа. Поэтому поехал сразу сюда.

– А Алекс?

– Забудь о ней…

– Это сложно сделать, когда она о себе постоянно напоминает. Что у вас?

– Ничего… Просто случайно попали на один рейс. Она попросила подвезти до больницы. У нее здесь машина.

– Ваш разговор не был похож на просто дружеский.

– Она пыталась уговорить меня вернуться.

– И что ты решил?

– По-моему, я решил это еще два месяца назад…

– Вы встречались в Мюнхене?

– Нет… Давай забудем о ней.

– Не получается… – Марина слабо улыбнулась.

– Посмотри на меня… Что ты видишь?

– Вполне довольного собой мужчину.

– А если серьезно?

– Вижу, ты счастлив и спокоен.

– Вот именно… А чтобы ты была счастлива и спокойна, я обещаю: в ближайшие несколько лет буду отказываться от любой работы за границей, если ты, конечно, сама меня не выгонишь.

Марина улыбнулась. Было видно, что она все еще не верит ему, но такое обещание действительно сделало ее счастливой.

– Ты же должна мне пообещать научиться смотреть под ноги и по сторонам, когда переходишь дорогу.

– Обещаю…

Он поцеловал ее пальцы и почувствовал, что они стали значительно теплее.

– Но есть еще одна проблема…

– Какая? – Марина сразу напряглась.

– Примерно год ты не сможешь ездить верхом.

– Почему?

– С тобой все в порядке, не переживай. Просто попытайся вспомнить, когда у тебя в последний раз были «больные дни»?

– На Рождество…

На этом Марина запнулась. В последний месяц она была сама не своя и забывала обо всем, что не касалось Егора, а о таких мелочах, как «женские дни», и подавно.

Егор внимательно смотрел на нее, пытаясь угадать мысли.

– Знаешь, придется мне все же разрешить тебе плохо учиться, – попытался он разрядить атмосферу. – Никуда не денешься, свадьба будет в апреле.

– Егор… – выдохнула она.

– Я знаю, ты еще не совсем готова к этому. Конечно, рановато. Но, видимо, так должно быть. И, кстати, есть один документ, о котором я тебе не говорил. Дед оставил завещание. Я, в общем-то, не собирался потакать его причудам, но, вероятно, он и оттуда постарался достать меня.

– Я ничего не понимаю!

– В завещании есть условие, что я получу наследство только тогда, когда обзаведусь наследником. Ты мне поможешь разбогатеть.

– У вас в семье все ненормальные?

Он тихо засмеялся:

– Это точно… Добро пожаловать!

Глаза Марины в этот момент наконец-то оттаяли и засветились. Егор погладил ее по щеке и наклонился к самому уху:

– Котенок…

И тут же, быстро чмокнув ее в висок, встал и пошел к выходу.

– Ты куда?

– Зайду к Ире и вернусь. Надо выяснить, сколько она тебя здесь продержит.

* * *

Эмма сидела на диване в своей комнате.

Сухие руки медленно переворачивали страницы фотоальбома с черно-белыми фотографиями военных лет. На одной из них пальцы задержались. Словно пытаясь проникнуть в тот день, она прикрыла глаза. Утреннее солнце через огромное окно освещало стены, мебель и лицо восьмидесятилетней женщины.

– Ну вот, мы с тобой дождались. Скоро станем прабабушкой и прадедушкой. Я, если честно, не думала, что доживу до этого. Наш внук весь в тебя. Его гораздо больше интересуют тайные пути человеческой психики, чем явные пути человеческого счастья. Ты бы им гордился…

Эмма открыла глаза и, улыбаясь, погладила фотографию. На ней мужчина в белом халате что-то восторженно рассказывал окружившим его студентам.

Отложив альбом, она подошла к окну. Там был пока еще зимний пейзаж, но солнце уже по-весеннему играло на белом покрывале снега, подтопив его в некоторых местах.

Эмма сладко поежилась:

– Скоро весна. Скоро новая жизнь.

* * *

Дневник Егора

«27 февраля

Ну, может, все и к лучшему. После встречи с Карлом возвращаться в университет не хочу.

Котенок… Она явно напугана. А я пока не знаю, что чувствую. Кажется, облегчение. Вопросы решаются сами. Ладно, разберемся в процессе.

Но я действительно испугался, когда она сегодня чуть не попала под машину…

Буду рядом. Попробую пожить обычной жизнью. Вдруг понравится?»