Текст книги "Сквозь туман времени"

Ухмыльнувшись и закрутив один ус на палец, пан Казимир произнёс:

– Выпей красавица ещё чарку за нашу Королёву Марину Мнишек, – и наполняя чарку вишнянки, протянул Василисе.

– За Мнишек? – беря в руки чарку, усмехнулась девушка. – Она такая же королева, как я балерина! Она простая несчастная женщина, которая как мотылёк летит на свет. И скоро, очень скоро этот свет спалит ее. Ваша Мнишек захотела править великой Русью, но у неё кишка тонка. Ничего у неё не выйдет!

Мужчины сидели разинув рот, и только пан Володымир с восхищением смотрел на девушку. Никогда в жизни он ещё не встречал такой смелой, безрассудной и красивой девы. Она нравилась ему все больше и больше. Он чувствовал, что между ними есть нить, которая связывает их, но что это, он не мог никак понять. Любовь поселилась в его сердце.

– Так панна не хочет выпить за Королёву? Считает ее недостойной править? – соскакивая со своего места недовольно спросил пан Матеуш.

– Пан Матеуш, не гневайтесь, – пытаясь смягчить ситуацию просил боярин, – видишь, дочка не в себе, говорит, то чего сама не ведает.

– Пусть говорит, -перебил боярина Володымир.

– Я выпью за возрождение Руси, за будущего царя, а не за нынешних мошенников, – и Василиса вновь залпом осушила чарку.

– Ну хоть съешь кусочек, – ещё раз протягивая пирог просил девушку Казимир.

– А я и после второй не закусываю, – повторяя слова из фильма, уверенно ответила девушка.

– Василиса, иди в девичью, – грозным тоном сказал отец.

Довольно таки развеселившая от алкогольного напитка, Василиса не хотела покидать застолье. Она соскучилась по праздникам, по тому, что она может свободно общаться с мужчинами. Выпив вторую чарку, Василиса заявила:

– Ну вот после третьей, пожалуй и перекусить можно будет.

– Как скажете, панна, – наливая чарку, ответил Казимир.

Пан Володымир, встав с лавки, подняв чарку торжественно произнёс тост.

– Я и мои друзья благодарны вам, Никита Ильич, и вам Василиса Никитична, за предоставленный хлеб соль. И эту чарку я поднимаю в честь хозяина дома и его прекрасной дочери.

Товарищи Володымира поддержали его и стоя выпили за боярина Захарьина и его дочь.

Василиса осушив чарку и отломив кусочек пирога, сказала:

– Мой батюшка самый лучший!

– Да, пани Василиса, наслышаны мы о доброй душе и благородстве вашего отца, – сказал захмелевший Казимир, – за Московией знают о его хороших делах.

Василиса сидела и улыбалась, когда речь шла об отце.

– Никита Ильич, – спросил у хозяина дома пан Матеуш, – есть ли у вашей красавицы жених?

Насупившись, отец уверенно сказал. Ответ обескуражил Василису, она не могла понять, отец специально говорит или это правда и все решено.

– Есть жених. Матвей Васильевич Колгин, молодой и красивый, подстать Василисе.

– Батюшка, но.., – испуганно молвила Василиса.

– На Покров свадьба, – не дав договорить дочке, подытожил отец.

– По любви свадьба? – спросил пан Матеуш.

– Конечно по любви, – строго и коротко ответил боярин.

– А не желает ли панна спеть нам? – вдруг спросил у девушки, молчавший Володымир.

Алиса всегда любила петь. В детском доме она являлась солисткой хора из воспитанников. Хор выступал на различных мероприятиях и даже участвовал в конкурсе, занявшем первое место среди таких же хоров детских домов.

В теле Василисы, девушка пела только у себя в комнате, и то тихо, чтоб никто не слышал, ведь пела она песни совсем не те, а песни своего времени, песни 21 века.

– Я спою, – и Василиса выйдя из-за стола, прищурив зеленые глаза, запела звонким голосом.

«У Оксаны металлург,

У Светланы драматург,

У Мари американец,

У Наташи итальянец.

Как у матушки моей

Было восемь дочерей.

Припев:

Мама, ну, не виноватая я, не виноватая я

Что вот осталась я одна така не сватанная.

Не виноватая я, не виноватая я

Все говорят – любовь нагрянет вдруг негаданная.» (песня группы «Фабрика»)

Когда Василиса пела песню, то подойдя к отцу, поцеловала в макушку.

Все гости и отец сидели раскрыв от неожиданности рты. Такую песню, да ещё в таком исполнении они слышали и видели впервые.

– Браво, – крикнул пан Матеуш, когда Василиса закончив петь, поклонилась, – восхитительно.

– Пани, вы великолепны, – поддержал молодого пана Казимир.

Лишь один пан Володымир сидел и молчал. Он внимательно всматривался в девушку, будто изучая.

– Пану Володымиру не понравилось? – Присаживаясь к столу спросила девушка.

– Пани сама знает ответ на свой вопрос, – сказал Володымир и подмигнул.

Изумлённый боярин, встав со своего места, подошёл к дочке и, взяв за руку, проговорил гостям.

– Моя дочь устала, она покидает вас.

– Батюшка, -взмолилась Василиса, – разреши я ещё одну песню спою и уйду, пожалуйста.

– Никита Ильич, разреши, – просили боярина два поляка.

– И сразу в девичью, – отпуская рукав девушки, отец сел обратно на своё место.

– Хорошо батюшка, – махнула в знак согласия Василиса, – это моя любимая песня.

Сказав, Василиса запела. Когда она пела песню, то смотрела прямо на Володымира, а он смотрел на неё. Можно было построить невидимый мост между их глазами. Не отрываясь они смотрели друг на друга. Им казалось, что они знают друг друга давным-давно. Любовь связывала их взгляд. Василиса пела и слезы текли по щекам.

«Собираю наши встречи, наши дни, как на нитку – это так долго.

Я пытаюсь позабыть, но новая попытка колет иголкой.

Расставляю все мечты по местам – крепче нервы, меньше веры день за днём, да гори оно огнём,

Только мысли всё о нем и о нем, о нем и о нем…

Припев:

Я к нему поднимусь в небо, я за ним упаду в пропасть,

Я за ним, извини, – гордость, я за ним одним, я к нему одному.

Я к нему поднимусь в небо, я за ним упаду в пропасть,

Я за ним, извини, – гордость, я за ним одним, я к нему одному.» (текст песни Ирины Дубцовой).

В горнице царила абсолютная тишина. Никто не издал ни звука, ни шороха. Даже прислуга пришедшая, услышав дивное пение Василисы, замерла в дверях.

Встав со скамьи и поклонившись, девушка попрощалась и покинула горницу.

Придя в девичью, она бросилась на кровать и зарыдала. Тут же за девушкой в комнату вбежала Марфа. Увидев рыдающую Василису, она подсела к ней, обняла и начала петь колыбельную, стараясь успокоить девушку.

– Я помню эту песню, – вдруг сквозь слезы, пробормотала Василиса, – только откуда, не знаю?

Так в объятиях своей тетки-няньки Василиса уснула крепким сном.

После того как горницу покинула Василиса, поляки и боярин несколько минут сидели в тишине.

Первым тишину нарушил пан Казимир.

– Спасибо Никита Ильич за гостеприимство. Разреши, спать пойдём, поздно уже.

– Конечно, -ответил боярин и приказал прислуге показать комнаты гостям.

– Хорошая у тебя дочь, Никита Ильич, береги ее, – уходя сказал Казимир.

Боярин ничего не сказав, лишь нахмурил лоб.

Последний горницу покидал пан Володымир, не дойдя до дверей, он обернулся и спросил, смотря прямо в упор на хозяина дома.

– Отдай за меня пани Василису. Не любит она своего жениха, и никогда не полюбит. Не губи девку. Я сделаю счастливой Василису.

– Что? – не веря своим ушам, и начиная негодовать сказал боярин.– Отдать замуж свою единственную дочь какому– то поляку? Да ни в жизнь! За Матвея пойдёт! Убирайся!

Пан Володымир ничего не ответив на гнев боярина, вышел из комнаты.

На утро, проснувшись рано, Василиса лежала в постели и думала о Володымире

«Неужели именно о нем говорил Витольд? Не может быть! У Володымира добрые и благородные глаза, он не способен на обман и предательство. Хотя, если Витольд знает обо мне как Алисе, то он лучше знает Володымира. Нет, не верю. Сердце подсказывает, что все неправда. Что же мне делать»?

Встав с постели, она подошла к зеркалу и смотря на своё отражение сказала ему:

– Я не хочу чтоб меня выдали замуж за того, кто не мил мне. Я чужая здесь. Не хочу тут больше и дня быть. Пойду к Витольду и уговорю его вернуть меня обратно в свой мир.

Пан Володымир проснулся ещё раньше Василисы, разбудил Казимира и велел будить всех дружинников и собираться а путь.

– Нам здесь больше делать нечего, домой поедем, – садясь на своего коня крикнул Володымир своим товарищам и ускакал прочь из усадьбы боярина Захарьина.

– Марфа, -спросила Василиса женщину, когда та помогала ей облачаться в сарафан, – а что гости уже встали?

– Поляки эти? Так они уж давно как со двора уехали. Черт с ними.

– Как уехали? – чуть не плача молвила Василиса.

– А на кой они нам? Главный из них, тот самый, который у церкви был, заявил, что делать им тут нечего и, что домой едут. А ты чего это расстроилась? Тебе сейчас нельзя расстраиваться, нужно к свадьбе готовится. Помнишь, что вчера батюшка сказал?

– Помню, Марфа, я все помню, – говорила Василиса думая о Володымире.

Все утро она думала только о нем и ни о ком больше. Дворовые девки поздравляли со скорым замужеством, говорили, что хороший жених у неё, но мысли Василисы были заняты шляхтичем.

– Значит так тому и быть, – вдруг промолвила Василиса, – я тоже сегодня вернусь домой.

И с этими словами девушка вышла из усадьбы в сопровождении Марфы и направилась к церкви. Там, после службы, она должна встретиться с Витольдом и приключения в 1606 году должны закончится. Так для себя решила Василиса.

Глава 6. Горькая правда

– Никита Ильич, звал? – торопливо говорил Матвей, заходя в дом боярина Захарьина.

Никита Ильич тревожно вышагивал по персидскому ковру, который лежал посреди горницы.

– Матвей, как я рад, что ты незамедлительно пришёл, – обнимая, как дорогого гостя, отвечал боярин, – ждал тебя.

– Что случилось, Никита Ильич? Али с Василисой Никитичной что? – видя, как взволнованно ведёт себя боярин волновался юноша.

– С Василисой все хорошо. У меня дело к тебе, – предлагая сесть на лавку Матвею, говорил Никита Ильич.

Присев на лавку, стоявшую вдоль стены, Захарьин волнуясь начал теребить себе бороду.

– Матвей Васильевич, – начав серьезный разговор, боярин в упор смотрел на собеседника, – вот скажи мне, как твои намерения по поводу Василисы, в силе? Ждёшь ли ты ещё моего согласия? Или кто другой на примете?

– Никита Ильич, – начав понимать в какую сторону клонит разговор хозяин дома, отвечал боярин Колгин, – мои намерения по отношению к Василисе Никитичне являются, что ни есть самые честные и твёрдые. Сами знаете, что я с детства люблю вашу дочь, и никто не сможет меня в этом переубедить. Ждал и буду ждать вашего позволения на свадьбу с ней.

– Ну что ж, -вставая с лавки, ответил Захарьин, – ты парень добрый, любишь мою дочь, да и боярин славный, деньги водятся. Решил я, что дам согласие, зазывай сватов, сыграем свадьбу.

– Что, – не ожидавший такого счастья ещё утром, когда прибежал к нему посыльный от боярина Захарьина с просьбой явится а нему, радостно ответил Матвей, – Никита Ильич, не верю ушам своим, неужели дождался! Завтра, завтра же сваты явятся.

– Думаю, что на Покров свадьбу и сыграем, – огорчённо говорил боярин, ведь никак не ждал он, что так быстро решится отдать дочь свою замуж. Все оттягивал этот момент, знал, что выйдя замуж дочь покинет его, в чужой дом уйдёт, а он один останется.

– Спасибо, Никита Ильич, осчастливили, – и Матвей бросился по-русскому обычаю троекратно целовать будущего тестя.

……….

Василиса в сопровождении своей преданной тетки-няньки шла по мостовой в направлении церкви. Девушка шла с надеждой и печалью. Ей не хотелось покидать отчий дом в котором любят и лелеют, но в то же время, стать жертвой этого времени, быть отданной без желания и согласия замуж за не любимого, она не хотела.

Май в Москве подарил всевозможные запахи, кругом цвели цветы, благоухали кусты сирени. Голуби ворковали на крышах домов, мило устроившись на карнизах. Василиса шла и прощалась с Москвой 17 века. Все, что случилось с ней, она считала приключением, только отца, прикипев к нему сердцем и душой, было жалко оставлять. Для себя девушка все решила ещё утром. Она надеялась увидеть Володымира, который так глубоко засел в сердце, что оно аж ныло, но узнав, что он уехал, даже не попрощавшись поняла, что это лишь девичьи грезы. «Зачем я ему нужна? Русская боярыня? У него таких как я тысячи по всюду. Правильно говорил Витольд, что если я останусь, то ничего хорошего из этого не выйдет. Все! Хватит думать о нем, нужно думать о себе. Если я останусь, то меня принесут в жертву как барашка, а я этого не хочу. Как представлю, что мне придется жить и терпеть нелюбимого, то мурашки по коже бегут. Пускай Витольд возвращает меня обратно, а уж с ним я решу вопрос, главное вернуться домой». С такими думами Василиса ступала по брусчатой мостовой, когда услышала топот копыт, который смолк за спиной.

– Доброго утречка, прекрасная пани Василиса, – донёсся знакомый мужской голос того, о ком несколько минут назад думала девушка, – простите, что утром уехали, так и не повидавшись с вами.

Василиса обернулась и увидела сияющее лицо молодого пана. Взгляд карих глаз испепелял девушку. Она была счастлива, что вновь увидела его перед тем, как вернётся в свой мир.

– Доброе утро, пан Володымир, – спокойно ответила Василиса, хотя внутри все клокотало.

– Тьфу ты, опять эти черти, – выругалась Марфа и потянула за руку боярыню.

Вместе с паном Володымиром спешился с коня и его дядька пан Казимир.

– Пани Марфа, – подойдя к женщине и увлекая в сторону, Казимир начал запудривать ей мозги, – вот увидел я вашу Московию, церкви ваши, женщин целомудренных и решил веру поменять. Православным хочу быть, храмы православные посещать. Вот подскажите мне, вы ведь верная прихожанка будите?

– А как же, все службы стою, посты соблюдаю, – начала усердно рассказывать Марфа.

Казимир отведя подальше от спутницы Марфу беседовал с ней.

– Неужели пани Василиса и вправду просватана? -спросил Володымир Василису.

– Отец так решил, – коротко отвечала девушка.

– А пани? Вы такие смелые, не побоялись вчера песни петь, да и на ровне с мужчинами вишнянки выпить? А тут отец все решил? Не верю я этому, – выпытывал правду шляхтич, – али люб жених?

– Нет, не люб, – печально смотрела на пана девушка. Она смотрела на пана и старалась запомнить его лицо на всю жизнь, ведь там, в своём мире его не будет.

– Не люб значит! – и пан улыбнулся обнажив белые красивые зубы. – а пани не желает показать мне на прощание Москву? Мы уезжаем, а город я так и не видел.

– Но как же я вам ее покажу? Меня Марфа не отпустит.

– А мы ей не скажем, – и Пан протянул Василисе руку, – доверься мне.

Девушка не думая о последствиях вложила свою ручку в его могучую руку и доверилась ему.

Пан тут же подхватив Василису, усадив на коня, сел позади, натянул уздцы и конь помчался по мостовой цокая по булыжникам.

Обернувшись на звук, Марфа всплеснув руками кинулась за всадниками, но пробежав несколько шагов остановилась и набросилась на Казимира, который уже сел в седло.

– Окаянный, что задумали? Девку решили погубить? Горе, горе-то какое! – причитала женщина, не успев накинутся на подельника Володымира, который помчался за паном с боярыней.

А всадники уже скрылись за поворотом, проскакали мимо церкви и направились в сторону дороги, которая вела за город.

Как только они миновали церковь, из-за колонны, которая украшала высокое крыльцо, вышел Витольд. Взгляд колдуна испепелял все вокруг, пальцы сжались в кулак от злости. Смотря на исчезающих, Витольд процедил сквозь зубы:

– Это твой выбор. Я сделаю все, чтобы вас разлучить. А ты, -имея ввиду Василису, – будешь кровавыми слезами прощенье просить.

После этих слов, он зашёл за колонну и уже через секунду из-за неё вылетел чёрный ворон и полетел за всадниками.

Выехав за пределы города, Володымир остановился, спрыгнул и подхватив Василису за талию снял с коня.

– Прости меня пани, что увёз тебя, – наклонив голову в знак пощады, молвил Володымир, – не мог я, чтобы такая краса не по любви замуж вышла и заточила себя в тереме.

– Так значит ты мой спаситель, – усмехнувшись ответила девушка, – а тебе не все ли равно, по любви, али нет?

– Не все равно, красавица, – взяв ее руки в свои, трепетно говорил мужчина, – как увидел тебя, так и лишился разума. Полюбил я тебя, ей богу полюбил. Глубоко в душу ты мне засела, сердце ранила. Вчера вечером просил руки твоей у боярина Никиты Ильича, так он осерчал. Не хочет, что б единственная дочь судьбу свою связала с поляком. Не мог я допустить, чтоб ты замуж за другого вышла. Решился на этот поступок. Украл тебя у отца твоего.

Володымир встал перед Василисой на колени и произнёс:

– Пани Василиса выйдет за меня замуж, станет моей женой панной Воложевской?

Василиса молча стояла и смотрела на него. Ещё утром она была готова все бросить и вернуться в свой мир, а теперь этот мир подарил ей любовь.

– Если пани откажет мне, я верну ее обратно, волосинки не упадёт с головушки, даю рыцарское слово. Отвезу обратно к отцу и уеду, чтоб никогда больше не тревожить, – добавил Володымир на молчание Василисы.

Девушка была на седьмом небе от счастья.

С замиранием сердце она прошептала:

– Я согласна стать пани Воложевской.

Услышав на свой вопрос «да», пан соскочила с колен, приподнял Василису и закрутил в вихре счастья.

– Если б ты только знала, как я боялся услышать от тебя отказ.

– Я влюбилась в тебя, как только увидела на ступеньках крыльца церкви, а когда увидела тебя в качестве гостя в доме батюшки, то окончательно погибла, – шептала девушка в объятиях мужчины.

Они стояли посреди проселочной дороги, вдоль которой росла трава. Вдалеке виднелась белоснежная крепость Москвы.

– Поедем ко мне в замок, я представлю тебя своим родителям. Ты им понравишься, вот увидишь, – с огромной надеждой на счастье, говорил шляхтич Василисе, когда они шли рука об руку по дороге, удаляясь все дальше и дальше от родного города девушки.

– Эгей!

Оглянувшись на крик, пара увидела всадника, приближающего к ним.

– Казимир, все в порядке?

– Да, Володымир, но думаю, что нам нужно поспешить. Захарьин и боярин Колгин нам это с рук не спустят. Погоня будет.

– Василиса, Казимир прав, нам нужно быстрее покинуть пределы Московии, а в Речи Посполитой нам никто не страшен.

– Тогда поторопимся, – ответила девушка.

Володымир посадил невесту на своего коня, сам сел позади и понёсся по пустынной дороге, оставляя за собой облако серой пыли.

Ни одной души не было видно, ведь не спокойное время было. Кругом разгуливали отряды поляков, свободно чувствующих себя на чужой земле. Кроме поляков, по Руси бродили разбойничьи шайки, которые состояли из обнищавших крестьян, беглых и другого не ясного сброда. В это время довольно опасным являлось путешествие, особенно молодой девушки.

Только высоко в небе среди облаков в одиночестве кружил черный ворон.

………..

– Что?! -взревел Никита Ильич, узнав от Марфы о поступке Воложевского.– Да как он посмел! Мерзавец! Поймаю, не пощажу!

Боярин Никита Ильич, весь красный от злости, кружил по комнате, словно орёл в клетке.

– Иван, – кричал своего дворового боярин, – сейчас же беги к Колгину, скажи, что бы не мешкая ко мне шёл.

– Федька, седлай лошадей, собирай мужиков, – велел боярин.

Федор, главный среди челяди, пулей выскочил во двор, и бросился бегом в оружейный погреб.

Через полчаса на боярский двор прискакал встревоженный Матвей.

– Беда, Матвеюшка, – бросился к молодому Никита Ильич, – чувствовал я, что беда пришла в мой дом, но не знал, что она себя так проявит.

– Что случилось? – испуганно произнёс Матвей.

– Пан Воложевский Василису в полон взял, – говорил оторопевшему юноше боярин, – обманом и хитростью увёз.

– Как? Как увёз? – не понимающим взглядом промолвил Матвей.

– Я в погоню собираюсь, поедешь со мной?

– Конечно! Я за Василису жизнь отдам! Со мной отряд из 20 человек пойдёт. К вечеру у тебя будем. -сказав, Матвей выбежал из терема и сев на коня поскакал прочь.

К ночи, отряд, состоящий из двух бояр и 40 холопов в полном вооружении двинулся на поиски боярской дочки. Миновав белоснежную крепость, они оказались на дороге, на которой утром Володымир признался в любви Василисе.

– Никита Ильич, вы ж знаете, где нам Василису искать?

– Знаю, – ответил на вопрос Матвея боярин Захарьин, – он в замок Воложевских поскакал. На свою землю торопится попасть, паскудник. Ничего, догоним. На своей земле не поймаем, так на его пойдём. Земля панов Воложевских граничит с землёй боярина Савицкого Бориса Семеновича, а он мой старый друг. Поможет, не откажет нам.

Матвей ехал на коне рядом с отцом Василисы и слушал его, а внутри у юноши горел огонь злости и обиды.

Покинув пределы Московского града, небольшой польский отряд двигался в сторону Речи Посполитой. Остановились всадники лишь тогда, когда тьма полностью покатила все вокруг и не было видно тропу, которая являлась проводником для поляков.

– Здесь остановимся, -приказал Володымир, нежно помогая своей спутнице спустится с седла.

Спустившись и чувствуя под ногами твёрдую землю, девушка расправила свой сарафан, довольно таки измятый при неудобном сидении в мужском седле.

– Устала, моя кохана? – Спросил шляхтич, убирая прядь русых волос, растрепавшихся из-за ветра во время езды.

– Да. Я ведь раньше никогда на лошадях верхом не ездила, да что там говорить, даже в повозке. Только на машинах, да метро.

– Каких машинах и метро? Не разумеею, моя ладушка.

– Устала я, мне б умыться с дороги, да привести себя в порядок, – не объясняя жениху значение новых для него слов, ответила Василиса.

– Пойдём, тут где– то ручей должен быть. Мы тут проезжали, когда в свиту Мнишек ехали, я помню, – и Володымир, взяв за руку Василису пошёл в глубь леса, искать ручей.

Отряд расположился на маленьком лужке, разожгли огонь и начали жарить мясо. Ещё днём, посланные Володымиром несколько человек, в глубину леса за добычей, вернулись с трофеем.

В лесу много было дичи, потому что много людей померло в те страшные года, когда голод и болезни косил всех, не разбирая кто ты? В Перу в 1600 году произошло огромное по масштабам, извержение вулкана, который стал причиной больших климатических изменений. В результате засухи и неурожая 1601—1603 годов на Руси начался страшный голод. Много народу погибло в те года, ели все, что могли, доходило даже до того, что не гнушались даже навозом, встречались случаи и людоедства. Бояре, прижимая своих подчиненных, увеличивая оброки и пошлины, толкали последних разбойничать. Зверья в лесу расплодилось очень много, на них мало охотились, да и еды для диких зверей было предостаточно.

Вот и посланные Володымиром поляки вернулись с трофеем и теперь они жарили на огне мясо зайцев.

– Замели следы? -спросил Казимир у двух поляков, которые вернулись в лагерь.

– Да, собака не найдёт, – ответили они.

Казимир улыбнулся, похлопал друзей по плечу и расставил дозорных по периметру. Не спокойное было время. Лес являлся пристанищем для разбойников, он их кормил, одевал и являлся домом. Холопы, пополнявшие разбойничьи шайки, бежали от своих бояр, которые обрекали их на нищенское существование, отбирая последнее у семьи. Мужики, не выдержав угнетение, брали в руки рогатины, топоры и уходили в лес. Лес являлся знаком свободы для беглых холопов.

Отойдя от лагеря, Володымир притянул к себе Василису и впился своими жаркими губами во влажные губы девушки. Словно молния поразила их обоих, пробежав по всему телу. В тот самый миг перед ними прошла вся та жизнь, которую они забыли. Их любовь, разлука, смерть, все эти события пронеслись в головах во время поцелуя. Они наслаждались друг другом так, как будто это было в последний раз. После поцелуя Володымир смотрел на свою невесту и не понимал, что такое с ним случилось. Ещё минуту назад он помнил все, а сейчас, он снова смотрит на свою любовь и ничего не может вспомнить, а по его щетинистой щеке течёт маленькая солёная капля. Василиса, с мокрыми глазами, смотрела на Володымира. Память на миг вернулась к ним и, как бы дразня, снова ввела в забытье. Из оцепенения, любящих, вывел громкий вороний крик.

Подняв голову вверх, они увидели, что на ветке сидит огромный чёрный ворон и смотрит своими ледяными глазами. Володымир, сорвав ветку, кинул в ворона. Тот, взмахнув крыльями взлетел, недовольно каркнул и сел на ветку выше.

– Никогда не любил воронов, – объясняя свой поступок, сказал мужчина.

– Пойдём, покажешь мне ручей, а то уже совсем темно стало, – потянула за рукав жупана Василиса.

Спустившись с маленькой возвышенности, перед ними предстал ручей. Вода журчала и умиротворяла все вокруг.

– Отвернись, – попросила мужчину Василиса, – я хочу вымыться, а то все тело в дорожной пыли.

Володымир усмехнулся и повиновался приказу Василисы.

Девушка пыталась снять с себя жемчужное ожерелье, но не справившись, позвала на помощь.

– Володымир, помоги мне, никак не могу снять ожерелье, – просила она.

Володымир оглянулся, подошёл и помог расстегнуть ожерелье, аккуратно положив его на траву.

– Ну все, отворачивайся, – снова просила Василиса.

Володымир повиновался.

Василиса опустила ладони в прохладную воду и сразу почувствовала прилив сил. Освежившись, она снова надела на себя рубаху и сарафан, а вот ожерельем украшать шею не стала, подняв его с травы, она промолвила:

– Все, теперь можешь повернуться.

Володымира изнутри съедало огромное желание, повернутся, когда девушка, обнажившись зашла по колена в воду, схватить и задушить в своих объятиях. Но он не мог так поступить. Он рыцарь, честь девушки превыше всего для него.

– Это тебе подарок от меня, -протягивая жемчужное ожерелье, ответила Василиса.

Володымир взяв его, поднёс к лицу и глубоко вдохнул запах любимой.

– Оно будет всегда рядом со мной, вот тут, – и он показал место на жупане возле сердца.

Взявшись за руки они вернулись в лагерь, где их ждал скромный ужин. Отужинав, сменив караульных, поляки улеглись на траве спать.

Ночь выдалась звездная, нежный ветерок убаюкивал и освежал спящих. Володымир не мог уснуть этой ночью, он смотрел на Василису, которая тоже не спала. Они молча любовались друг другом, утопая в блеске от тлеющего костра глаз. Нежность, с которой смотрел на свою возлюбленную Володымир могла сравнится только с нежностью, с которой смотрит на своего ребёнка мать. Тишина царила кругом, лишь редкое ржание коней, да посапывание во сне поляков нарушало ее.

– Пойдём, – прошептал Володымир Василисе, и она повиновалась его желанию.

Незаметно покинув лагерь, они очутились в темном лесу. Сквозь ветки деревьев можно было увидеть потухающий костёр польского лагеря. Володымир крепко сжал в своих объятиях Василису и шептал ей на ушко:

– Никому и никогда я не отдам свою кохану. Судьба свела нас. Сам не зная, зачем я отправился в Московию, но теперь знаю. За тобой.

– И я не понимала, как очутилась в этом времени, не понимала до того момента, как не встретила тебя. Ты моя жизнь, судьба. « Я за тобой поднимусь в небо, я за тобой опущусь в пропасть» Процитировала слова из песни Василиса.

И снова поцелуй, и снова память, и никто и ничто не могло сейчас в мире остановить их.

Лёжа на траве в объятиях друг друга, Василиса спросила:

– Володя! А от куда ты узнал мое имя? Там у церкви ты звал меня по имени и просил прощения за то, что не успел?

– Я ничего не помню, ладушка. Володя?

– Да, я тебя на русский манер буду называть, Володенька.

– Не привычно, – и Володымир поцеловал волосы девушки и сжал сильнее в объятиях.

Как только рассвело, лагерь поляков зашумел приготовлениями к дороге. Съев не много хлеба и вяленого мяса, запив чистой родниковой водой, Василиса отошла от мужчин, чтобы оправится.

Выйдя из своего укрытия, девушка шла меж деревьев и стала невольным слушателем беседы Казимира и Володымира.

– Что ты творишь, Володымир! Украл боярыню, обесчестил, да ещё везёшь в замок к родителям. Ты с ума сошёл!

– Я люблю ее, и я не насильничал, все по-любви случилось, – резко отрезал Володымир, – и это не твое дело, дядька.

– Что ж ты своим родителям скажешь? Там ведь невеста тебя ждёт?! – Не унимался читать нравоучения пан.– Не примут они Василису. Погубишь девку, верни пока не поздно.

– Я люблю ее, и никто мне не нужен. Если не примут, это их дело. Я как решил, так и будет, – негодовал молодой пан.

Казимир недовольно помахал головой и направился в сторону лагеря.

– Не признают они ее, – удаляясь от пана бормотал Казимир.

Володымир от досады и злости ударил кулаком по стволу дерева так, что листья на ветках затрепетали.

Василиса стояла как вкопанная.

«Неужели у него есть невеста?! А я?! Кто я ему? Очередная девка с которой можно порезвится? Значит не врал Витольд. Нет! Не верю! Не может этого быть». Прильнув к стволу белоснежной берёзы спиной, думала девушка. Слезы, как ясные звездочки стекали у неё по щекам.

– Василиса, кохана моя, где ты? – услышала голос Володымира Василиса.

Она вышла из-за березы, вытерла слезы и как ни в чем не бывало пошла на голос своего любимого мужчины.

Оседлав своих коней, польский отряд двинулся в дальний путь.

…………

– Боярин, – обратился холоп к хозяину, – тут они ночевали, вон видишь, кострище осталось. Да трава вся примята.

– Угли проверь, – сидя на высоком каурой масти коне, командовал боярин Колгин.

– Тёплые ещё, боярин, значит часа три как покинули лагерь, – выполнив приказ, говорил холоп.

– В путь, догоним, – поторопил всех боярин Захарьин.

………

Польский отряд, остановился на отдых через несколько вёрст от своего бывшего лагеря.

– Отдохни, моя ладушка, не женское дело столько времени в седле проводить, – беспокоился Володымир.

Василиса спешившись, отошла в сторонку, потирая поясницу, ведь скакать на лошади ей раньше не приходилось.

– Увели в сторону, – сказал шляхтичу, подошедший поляк, – если б не увели, то часа через два догнали б нас. А теперь в другую сторону ушли.

– Отлично, – коротко ответил своему ратнику Володымир.

Василиса стояла поодаль и смотрела на Володымира. С утра все мысли были заняты только им и больше ни кем. Увидев пана Матеуша, который находился в противоположной стороне от Володымира, девушка подошла к нему.

– Пан Матеуш, можно с вами поговорить? – спросила она молодого ляха.

– Вам боярыня Василиса, всегда можно со мной разговаривать, – поднимая одну бровь над лукавыми глазами, ответил Матеуш.

– Скажите, – дрожащим голосом начала говорить Василиса, – это правда, что у пана Володымира там, дома, есть невеста?

– А, вы о пани Агнешке? Так да. Их родители давно сговорились, даже моего отца и мать уже пригласили на свадьбу, как только Володымир вернётся.

– Да?! Спасибо, пан Матеуш, – и улыбнувшись, Василиса отошла от пана.

Весь оставшийся путь до очередной стоянки, Василиса провела в раздумьях.

– Чем опечалена, моя кохана? О чем или о ком думу думает? – беспокоясь о состоянии девушки Володымир.

– Голова от дороги болит, – отнекивалась Василиса.

Очередной лагерь польские ратники устроили на опушке берёзовой рощи. Они развели костёр, поужинали и уснули крепким сном.