Текст книги "Сквозь туман времени"

– Я не хочу, батюшка вас покидать, да и замуж не хочу. Неужели я вам так надоела, что вы хотите отдать меня чужому человеку, – и Василиса, подойдя к отцу обняла его за шею и поцеловала в щеку, поросшую густой бородой.

– Вот ведь какая, знает ко мне подход, – обнимая дочку ответил отец, – не бойся, неволить не буду. Сама себе жениха выберешь. Без твоего согласия не отдам.

Василиса поцеловав отца села на своё место и пригубила из чарки хлебного кваса.

– Васенька! -нежно сказал отец.-Посмотри какой молодец пред тобой сидит, чем не жених? И молод, и красив, и статен, да и по богатству не уступает ни в чем мне.

Матвей покраснел от неожиданных слов боярина Захарьина.

– Я буду самым счастливым человеком, если Василиса Никитична, согласится стать моей женой, – сказал, встал со стула Матвей.

Василиса поднявшись со стула, поклонилась Матвею Васильевичу и произнесла:

– Спасибо вам, но пока я не могу решится оставить батюшку одного.

Улыбнувшись Матвею, Василиса села обратно за стол. Матвей последовал примеру девушки и тоже присел на стул.

Около минуты вся троица молчала. Тишину нарушил молодой человек.

– Никита Ильич, -начал говорить Матвей, – так значит уже скоро Марина Мнишек въедет в Москву?

– Да. Сейчас в Коломенском стоят. Ждут, только чего ждут, сам не знаю, – ответил боярин.

– Ох и тяжело будет нам, когда поляки заполонят весь город, – раздосадовано сказал юноша.

«Поляки, подумала Василиса, а ведь во сне, который я видела перед тем как оказаться в этом времени, я разговаривала с поляком. Это совпадение или нет»?

Так в задумчивости и просидела Василиса до конца трапезы.

Уже ближе к ночи, Матвей попрощался с Василисой и ее отцом, и покинул дом боярина Захарьина.

Оставшись одни, Никита Ильич погладил дочку по голове.

– Присмотрись к нему, мое солнышко, лучше жениха ты не найдёшь, лаская дочь, говорил отец.

– Хорошо батюшка, присмотрюсь, – ответила Василиса, чтоб не расстраивать своего отца.

Глава 4. Встреча

Сигизмунд Воложевский мужчина шестидесяти лет с яркой внешностью и волевым характером ругался, так, что супруга его пани Беата, взволнованно покинула каминный зал, где она находились.

Выйдя из зала, пани крикнула прислужнице Анне:

– Анна, позови пана Казимира, мне нужно с ним поговорить.

– Да, пани Беата, – ответила молоденькая девчушка и побежала искать Казимира.

Увидев его в одной из комнат замка, Анна передала просьбу хозяйки.

– Хорошо Анна, я сейчас пойду к ней, – ответил Казимир.

Найдя пани Беату в зимнем саду, расхаживающей среди цветущих цветов, Казимир подошёл к женщине.

– Пан Казимир, -взволнованно обратилась женщина к мужчине, – что происходит с Володымиром? Ты ведь ему почти как отец, всегда рядом. Скажи мне, чего стоит опасаться.

– Пани Беата, вы прекрасно знаете, как я к вам отношусь, как верен я вам, вашему супругу и Володымиру, но могу сказать точно, что я сам не понимаю его неукротимое стремление двинутся на Московию.

– Ах, чувствует мое материнское сердце, что последний раз вижу своего сына, – чуть не плакала пани Беата.

– Пани Беата, не говорите плохое, я всегда буду рядом с Володымиром и не позволю чтобы с ним что– то случилось.

– Но зачем? Разве здесь плохо? Зачем ему в эту дикую Московию отправляться, – не унималась женщина.

– Он в свите пани Мнишек будет. На коронации в первых рядах стоять должен. Пани Мнишек, представителей знатных шляхтичей собирает. Разве пан Володымир мог отказать ей. Вы ж сами знаете, какой упрямый ваш сын, – успокаивал Казимир мать Володымира.

– Ах, Казимир, я то знаю какой упрямый мой сын, весь в отца, такой же толстолобый. Уж если втемяшит что в голову, то никто его не переубедит.

– Не плачьте, пани Беата, все хорошо будет, -и пан Казимир улыбнулся, чтоб поддержать пани Беату

– Остался бы дома, свадьбу сыграли. Мы ведь ему и невесту подыскали. Она и хороша собой, и знатная из благородного шляхетского рода будет.

– Ну вот пани, вернётся ваш Володымир, и свадьбу сыграете, а он то уже знаком с невестой?

– Нет, но я думаю, что она ему понравится, да и не будет же он огорчать родителей.

Казимир улыбнулся пани, видя, что слова о женитьбе сына подарили ей лучик надежды.

– Вот видите, пани, вы уже и улыбаетесь. Все хорошо будет, а уж за Володымиром я прослежу.

– Хорошо Казимир, ступай, а я тут ещё побуду, – ответила пани и попрощалась с Казимиром.

В каминном зале, откуда вышла вся в слезах пани Беата, оставался ее муж пан Сигизмунд ругался и негодовал на своего сына.

– Что ты там забыл? Отвечай! Ты разве не понимаешь, что вся эта миссия – фальш. Этот сандомирский воевода, отец новоиспеченной королевны, – на последнем слове, Сигизмунд сделал ударение, как бы выделив это слово и наделив его низкими качествами, – Ежи Мнишек, вор и мошенник. Все знают, что он прокутил своё состояние, а теперь в дамки лезет. А дочь его, ещё та курва, ишь ты решила королевой стать. А ты! Поддался этой уловке, или эта девка, Маринка, тебе голову вскружила? А ну, отвечай, – и отец ударил кулаком по столу.

– Никто мне голову не вскружил, тем более пани Марина, – уверенно отвечал Володымир, – я решил, и все. Никто меня не переубедит. Я еду в Московию.

– Весь в мать, такой же упрямый как она, – возмущался отец.

– А матушка утверждает, что я характером похож на тебя, – улыбаясь сказал Володымир.

– Я вижу, что переубедить тебя мне не под силу.

– Да, отец. Я как решил, так и сделаю, – ответил отцу сын.

– Хорошо, но обещай, что после твоего похода, ты наконец– то женишься.

– Обещаю отец. Я женюсь, – и загадочная ухмылка появилась на лице Володымира.

– Однако отец, – продолжал Володымир,, – хочу одну важную вещь сказать. Берегись боярина Савицкого. Если пойдёшь на его поводу, то погибнешь сам, а матушка от горя скончается.

Отец нахмурив брови ответил сыну:

– Ты прекрасно знаешь, что Савицкие наши враги, а от неприятеля я никогда не прятался. Ты лучше поскорее возвращайся и исполни своё обещание, – с этими словами отец обнял сына и похлопал по спине.

Взяв обещание с сына о женитьбе, мать и отец с тяжелым сердцем отправили сына в Москву.

Свита Марины Мнишек состояла из многочисленного войска поляков и других иностранных наемников. Сама Марина въехала в Москву в начале мая 1606 года в золоченой карете.

Изнутри карета была обита красным бархатом с золотыми гвоздиками, в которую запрягли двенадцать коней. Кони серой масти в яблоках поражали своей статностью. На конях вместо попоны были накинуты меха леопардов и рысей. Велись богато одетыми слугами за золотые поводья.

Марина Мнишек восседала в карете на подушках из золотой парчи с вышитыми каменьями, как королева. Платье, невесты Лжедмитрия 1 было белоснежное, украшенное бриллиантами и жемчугами. Кроме Марины, в карете находились две молодые полячки, арапчонок и маленькая обезьянка. Мнишек выглядывала из окна своего золотого дома, и беседовала со знатными боярами, которые шли возле кареты.

Кроме золотой кареты, свиту составляли ещё четырнадцать карет, в которых находились придворные дамы.

Следом двигались три роты шляхетской конницы на великолепных конях.

Все рыцарство облачилось в старинные доспехи. Среди шляхты выделялся мужчина, который ехал и всматривался по сторонам в лица горожан, стоявших по обе стороны дороги и любовавшихся этим эскортом. Пан Воложевский, искал ту единственную, ради которой он покинул свой родной дом и приехал за тысячи километров. Народу было столько, что все лица для пана сливались воедино.

Все кругом пестрело от нарядов, сопровождавших Мнишек и нарядов самих горожан. Ища взглядом Василису, но так и не найдя, молодой пан заехал в Кремль и скрылся за воротами.

Василиса стояла среди многочисленных зевак и наблюдала за историческим событием, таким как въезд Марины Мнишек в Москву. Все внутри девушки ликовало от того, что она прикоснулась к величайшим событиям на Руси. Она стояла и любовалась всей красотой, которая поражала своим масштабном.

– Какая красота, а золота-то золота, глянь только Василисушка, – бубнила разинув рот от увиденного Марфа.

– Несчастная она, – прошептала Василиса, -сама не знает, что это начало конца.

– Что ты такое говоришь, -запротестовала женщина, – счастливая она. Царицей будет. Все ей кланяться будут.

– Царицей? -И Василиса усмехнулась.– Ну, ну.

– Посмотрели и хватит, пойдём, а то как народ попрет, так нас с тобой и задавят, -заволновалась Марфа.

– Пойдём Марфа, а то и правда затопчут, – согласилась девушка и они начали пробираться сквозь толпу, стремясь выйти на свободное пространство.

Как только Василиса повернулась к шествующей группе спиной и направилось в противоположную сторону от центра, то мимо проехал молодой видный пан на коне, явно искавший кого-то, потому что вертел головой так, что вызывал хохот у девушек, смущающихся при его взгляде.

– Марфа, где же ты, пойдём уже, – поторапливала Василиса свою неуклюжую няньку.

Миновав толпу, Василиса с Марфой вздохнули полной грудью и направились в сторону дома.

Придя в дом, через некоторое время появился недовольный хозяин.

– Где ж это видано! -возмущался он.– Я, боярин Захарьин, должен взять на постой шляхтича. Прислуживать и угождать ему? Что ж такое делается на земле русской? Русские в услужении поляков!

– Батюшка, не волнуйся так, – успокаивала отца дочь, – не надолго они тут. Вот увидишь, восстанет русский народ против этих иноземцев. Погонит их. Всегда гнал и сейчас погонит.

– Ах, моя ягодка, да откуда ж ты знаешь это? Ты смотри, что делается на земле русской? Сначала под турками были, теперь под поляками. Когда ж закончится полон земли русской?

Негодуя, Никита Ильич налил себе медовухи и выпил чарку.

– Батюшка, нам с Марфой в церковь пора, пойдёшь с нами? – спросила у отца Василиса.

– Нет, Васенька, не пойду сегодня, боюсь лишнего сказать, я лучше дома вас ждать буду, да и Матвей собирался сегодня к нам зайти.

Василиса улыбнулась и поспешила выйти из горницы, где разговаривала с отцом. Она не хотела огорчать отца отказом Матвею, ведь именно из-за неё и приходил часто в их дом молодой человек.

Разночинного народу на улице было видимо-невидимо. Кроме повозок и телег по улице верхом на конях разъезжали иноземные гости.

– Не поднимай голову, Василиса, – наставляя девушку шла Марфа, – а то и гляди какой-нибудь басурманин глаз положит на тебя.

– Хорошо, Марфа, – повинуясь просьбе Марфе, сказала Василиса.

Вот уже почти целый месяц Алиса жила жизнью Василисы. Она сама себе удивлялась, что быстро вникла в жизнь тогдашней Москвы. Теперь ей все казалось знакомым, как будто она уже ходила по улочкам средневековой Москвы, любовалась золотыми, переливающими на солнышке куполами церквей, ей даже одежда пришлась по душе, особенно венцы, украшенные жемчугами и каменьями. Однако, за все это время, Василису не покидало чувство, что где– бы она не находилась, за ней пристально кто-то наблюдает. Она чувствовала взгляд, следивший за ней, чувствовала его всем телом. Он вызывал у неё страх, граничащий с паникой. Так и жила Алиса, радуясь и наслаждаясь каждой минутой, проведённой с отцом и тревогой, царившей в душе девушки.

Поднимаясь по каменным ступеням, которые вели в православный храм, Василиса услышала, что кто-то выкрикнул ее имя. Обернувшись, она увидела молодого и красивого шляхтича, который спрыгивал с седла и прыжками через две ступени приближался к ней.

– Василиса! Я нашёл тебя! – Подбегая к оторопевшей от неожиданности девушки, с счастливой улыбкой говорил Володымир.

Василиса лишилась дара речи, ведь именно он привиделся ей в рождественскую ночь, когда она с Еленой решили гадать на суженного. Именно Володымира увидела в зеркало девушка, когда сидела в тёмной комнате и загадывала о суженном. Она отчётливо видела его образ, он приближался к ней и улыбался именно так же как сейчас.

– Василиса! – Взволновано говорил шляхтич. – Прости, что я долго шёл к тебе, я не успел! Савицкий западню устроил, а я в неё попался. Я торопился, но опоздал.

– Вы меня с кем– то путаете, – с беспокойством смотрела на поляка девушка.

Пан Володымир смотрел на свою ненаглядную, на ту, ради которой он пожертвовал всем. В этот момент из– за спины Володымира показался старик– отшельник, который несколько недель назад напугал Василису. Весь в чёрном, с косматыми волосами в лохмотьях, он держал в руках посох.

– Вспомнил и забыл, – прошипел старик и ударил этим посохом молодого пана по груди. Пан от неожиданности отшатнулся и еле удержался на ногах.

– Пан Володымир, что с вами, – подбегая к юноше и поддерживая его, чтоб тот не упал на ступеньки храма, говорил Казимир.

Володымир оглянулся, но старик будто испарился, исчез.

– А ну, уйди, паскудник, – хватая за рукав Василису, кричала Марфа полякам, – басурманин. Что ж это творится, в дверях храма покоя не дают эти иноверцы. Пойдём моя девочка, слышишь, служба уже началась.

Марфа плюнула во след спускающимся полякам и крикнула им в спину:

– Паскудники польские, тьфу на вас.

Василиса вошла в сопровождении все ещё негодующей Марфы, которая стала беспрестанно креститься и читать молитвы. Девушка же отошла от неё в дальний угол и думала о шляхтиче. Сердце Василисы стучало так, что готово было выскочить из груди. Щеки зардели румянцем, искорка, которая только что зажглась в душе девушки постепенно разгоралась в костёр любви.

– С вами все в порядке, Володымир? – спрашивал обеспокоенный Казимир.

– Все отлично, дядька. Узнай кто эта девушка, – просил Володымир.

– Так ведь ты ж ее по имени называл, не помнишь? – спросил Казимир.

– Нет, дядька, не помню, – ответил пан, – узнай все о ней.

Так я знаю, – ответил пан Казимир, – она дочь боярина Захарьина. Помнишь, он не дождался пока пани Мнишек выйдет из кареты и ушёл прочь.

– Ах, да, помню. Он один из тех, кто не присягнул нашей Королёве. -Сделав паузу, и сев в седло, добавил.– Передай нашим, что гостить у Захарьина будем.

– Хм, – ухмыльнулся пан Казимир, – уверен?

– Уверен, – сказав это, пан Володымир поскакал прочь от церкви, где видел свою судьбу.

Глава 5. Я за тобой поднимусь в небо

– Принимай гостей, – открывая дверь боярской усадьбы, говорил пожилой шляхтич, – на постой решили у тебя остаться, Никита Ильич.

– Ну что ж, добро пожаловать, гости дорогие, – не радушно приглашал в дом хозяин усадьбы.

Трое шляхтичей, один пожилой, и два молодых вошли в огромный терем. Войдя во внутрь боярских хором, шляхтичи остановились, их поразило внутреннее убранство. Повсюду было изобилие образов, развешанных по углам и стенам горницы в дорогих киотах, в серебряных и золотых ризах, украшенные драгоценными камнями и почти сплошняком вышитые жемчугом. Лавки, расположенные вдоль стен были накрыты полавочниками из бархатной и шелковой ткани разнообразных цветов. В красном углу под образами стоял дубовый стол, украшенный резьбой и позолотой, покрытый подскатерником.

– Да, это не парадный зал пана Сигизмунда, – осмотревшись, промолвил молодой поляк.

– Матрёна, – крикнул хозяин дома прислужнице, – направляй на стол, гости небось голодные.

– Распорядись, Никита Ильич, чтоб позаботились о наших сотоварищах и конях, – попросил пан Володымир.

– Безусловно, пан…., – как бы спрашивая его имя, многозначно сказал и сделал паузу для ответа боярин Захарьин.

– Пан Володымир Воложевский, -и молодой шляхтич снял шапку и поклонился, – а это мои товарищи, пан Казимир Полянский и пан Матеуш Рогач.

Шляхтичи по примеру своего командира, сняв шапку поклонились хозяину дома.

– Ясно, – сухо ответил боярин, -ну а мое имя, как я вижу, вы уже знаете.

– Ты не серчай на нас, боярин, не надолго у тебя остаёмся, – снимая польский кафтан и бросая его на лавку, сказал Володымир.

В это мгновение в горнице появилась прислуга боярина, несколько молодых девок, которые начали хлопотать за столом. Одна из них набросила на подскатерник новую, белую с яркими вышивками диковинных птиц скатерть. Другая начала расставлять праздничные чашки, чарки. Третья, принесла в кувшине вишняк.

Пан Казимир, подойдя к столу, взял кувшин и поднёс его к носу. Глубоко вдохнув запах того, что было в кувшине, Казимир поморщился и сказал:

– Добрый вишняк, сварили на твоей дворне боярин, аж до костей пробирает.

– На Москве, только я славлюсь знатным вишняком, – потирая ладошкой бороду, ответил боярин поляку.

– Вишняк? – удивленно спросил, подходя к поставленному Казимиром кувшину и наклонив голову, понюхал запах напитка Матеуш.

– Ты что ж, вишняка не пробовал, – с ухмылкой спросил его пожилой пан.

– Нет, – отпрянув от кувшина ответил шляхтич.

– Ооо, это добрый напиток, – со знающим видом начал рассказывать молодому поляку Казимир, – его настаивают из вишни, которую собирают, перемалывают и заливают медом. Вот эта, -и он указал пальцем на кувшин, – настаивалась долго. Получился отличный напиток.

Пан Казимир отойдя от стола потёр свои длинные ниспадающие усы.

Пока гости и хозяин дома обсуждали вишняк, девки принесли на стол различные блюда. Уже половина стола была заставлена яствами, а девки все несли и несли новые угощения. На центральном месте стола стояло овальное блюдо с жареным целиком осетром, в чашах издавали умопомрачительные запахи заячьи почки на вертеле, на блюдах целой горой лежали жареные куропатки, а также спинки белорыбицы на пару, заливная свежая стерлядь, стерляжья икра, лосиные языки, моченые яблоки, клюква, квашенная капуста, соленые огурцы и всевозможная выпечка. Кроме вишнянки, девки принесли медовуху и хлебный квас.

– Так это ж пир самый настоящий, – облизываясь, прошептал пан Казимир.

– Присаживайтесь, гости дорогие, откушайте тем, что бог послал, – пригласил шляхтичей боярин Захарьин.

Поворачиваясь к прислужнице Матрене, боярин приказал накормить и устроить на ночлег остальных поляков, которые составляли дружину пана Воложевского.

Шляхтичи поблагодарив боярина за угощения сели за стол. Никита Ильич сел, как и подобает хозяину, во главе стола.

– Не побрезгуйте, господа, кушайте, – сказал Никита Ильич и положил себе на тарелку целую куропатку.

К пирующим мужчинам подошли девки, и налили в чарки вишнянки.

Пан Володымир, взяв полную чарку, встал и сказал тост:

– Предлагаю осушить эту чарку за здоровье гостеприимного хозяина, боярина Никиты Ильича Захарьина.

Пан залпом выпил чарку вишнянки и сел за стол. Ему примеру последовали пожилой и молодой паны

– Благодарствую, – только лишь и ответил боярин, опустошая свою чарку.

– Знал, что на постой к тебе придём? -откусывая кусок пирога с рыбой, спросил хозяина Володымир.

– Вон вас сколько понаехало, все в Кремле явно не поместитесь. Так и куда пойдете? Знаемо куда, к боярам, да кто побогаче, чтоб пощипать их. Али не так?

– Так то так, но к тебе пришли из уважения. Оценил я твою непоколебимость. Не стал присягать пани Мнишек, ну и правильно. Кто она? В ней столько же царской крови, как и во мне и в тебе! – и Володымир разразился звонким смехом.

– Надолго ли к нам? – спросил боярин у пана Воложевского.

– Думаю, что нет. Дело своё сделаем и уйдём. Так что боярин не долго тебе придётся нас терпеть, – наливая в пустую чарку боярина и в свою вишнянки, сказал Володымир.

Стукнувшись чарками, гости и хозяин выпили содержимое залпом.

– Ах, ну и хороша, зараза– потирая длинные усы радовался Казимир, – крепкая, аж до кости пробирает.

– А где боярин домашние твои? -спросил Володымир.

– Так здесь все, – пожимая плечами отвечал хозяин, – жена моя умерла, лет уж двадцать с небольшим. Вот я один и поживаю.

– Зачем обманываешь нас, Никита Ильич? Покажи, не прячь своё сокровище. Знаем, что дочка у тебя есть Василисой кличут. Одна из самых красивых на Москве, – прищурив глаза, с хитринкой говорил Володымир.

– Есть дочь, спит уже, она рано ложится, не стоит тревожить девку, – ответил боярин.

– Почему ж спит? – Не унимался Володымир, – слышал я девичий голос в сенях, со службы пришла. Пригласи к столу дочь свою, Никита Ильич.

Боярин с неохотой позвал Матрену, которая была главная среди прислуги.

– Матрёна, Василиса Никитична и Марфа пришли разве со службы? – Спросил боярин свою прислугу, как бы давая понять, что не следует отвечать о приходе домой его дочери.

Матрёна была недалекая умом женщина, но очень хорошая хозяйка. У неё всегда все было приготовлено, направлено и чисто в доме. А разве бабе нужен ум? Так считал боярин Захарьин, когда случалось недопонимание между ним и Матреной.

Матрёна вышла из-за русской печи, где дремала, ожидавши новых указаний хозяина.

– Да, пришли с Марфой, уже часа три как в комнате сидит за вышивкой, – не подумавши, да и не понимая, какого ответа хотел от неё боярин, ответила Матрёна.

– Позови Василису Никитичну, пусть нам компанию составит, да и вечер уже, отужинать пора, – велел Никита Ильич Матрене.

– Пан Володымир, – повернувшись к красивому поляку, просил хозяин дома, -будь благосклонен, не обижай дочку, не вводи в смущение. Единственная отрада моя, ради неё, можно сказать, и живу.

– Я шляхтич и рыцарь, Никита Ильич, – твёрдо заверил пан, боярина, – а честь панны для меня, это и моя честь. Не бойся, не обидим твою дочь.

Василиса сидела в девичьей половине в своей комнате и вышивала ангельских птиц, когда в девичью вошла Матрёна и передала слова отца.

Василиса вышивала, а сама переосмысливала то, что сегодня с ней приключилось. Она вспоминала шикарный приезд Марины Мнишек, золотую карету с запряженными в неё серыми в яблоках конями.

Зрелище для Василисы напомнило празднование Нового года на Красной площади в Москве. Столько же народу, мишуры, масок, только вместо Деда Мороза главную роль играла Снегурочка– Марина Мнишек. Придёт время и она растает, как и Снегурочка из оперы, думала Василиса.

После этих размышлений, мысли девушки улетели в современную Москву. Она думала о том, как сейчас там Ленка, друзья, а ведь именно сейчас она должна работать в архиве. Странно, подумала девушка, я должна работать в архиве с документами, а я сейчас нахожусь именно в самих документах. После раздумий о Москве, о Мнишек, мысли остановились на высоком статном молодом с карими глазами шляхтиче. Откуда он знал имя, ведь они с ним раньше не встречались? За что просил прощения, и кто этот Савицкий? Эти вопросы терзали душу девушки. Но больше всего ее встревожила встреча с непонятным человеком возле церкви. Думая о нем, Василиса начала раскладывать все мысли по полочкам.

После того, как она вошла в церковь, все думы и мысли Василисы были заняты шляхтичем. Опять сославшись на духоту, а в храме действительно было душно из– за большого числа народу, да из-за лампадок и свечек, которые источали определенные запахи. Василиса, выйдя на крыльцо, не увидела того, из-за которого она по– большому счету и покинула храм. Спустившись, до неё донёсся голос из-за колонны.

– Здравствуй Алиса! – Говорил голос.– Или мне теперь звать тебя Василисой?

Девушка от неожиданности вздрогнула, она впервые за несколько недель слышала своё имя, с которым прожила все 22 года.

Зайдя за колонну, взору девушки предстал мужчина в чёрном одеянии с распущенными длинными волосами, которые спадали на лоб. На лице, обрамлённом цвета вороного крыла волос, светились ярко-голубые глаза.

– Здравствуй, Алиса, хотя тебе сейчас подходит имя Василиса. Не узнаешь меня? – проговорил мужчина на польском акценте.

– Добрый день, – и Василиса упорно начала вспоминать где могла видеть незнакомца, – нет, не узнаю.

– Я пришёл к тебе из твоего сна. Мое имя Витольд, – обратившись к девушке, глаза, светившиеся запылали голубым огнём.

– Да, точно, Витольд, – складывая куски из того сна, говорила Василиса, – так значит то был не сон?

– Нет, не сон. Я пришёл к тебе, хотя в прошлый раз ты отказала мне. Но я, переступив свою гордость снова говорю с тобой.

– Я слушаю.

– Послушай и подумай. Я не прошу, давать мне сразу ответ. Я подожду до завтра. Я пришёл предупредить и уберечь тебя от опасности. Мгла сгущается над тобой, она почти окутала тебя, только твоё согласие может спасти жизнь.

– Жизнь? – Удивленно произнесла Василиса.

– Да, жизнь, – уверенно говорил Витольд, – он погубит тебя. Ничего хорошего из вашей любви не выйдет, Василиса.

– Кто погубит, кто он? – Задавала вопросы ничего не понимающая девушка.

– Кто? Пан Володымир. Он уже довёл тебя до смерти, а я спас твою душу и вселил в девчонку из новой Москвы. Ты настоящая здесь и сейчас, а там, в далекой Москве ты чужая. Ты умерла ради вашей с ним любви, именно в ту холодную зимнюю ночь я воскресил твою душу и вдохнул в тебя жизнь, только переродилась ты в Москве ровно через четыреста лет. Я твой спаситель и сделаю для тебя все, что только не пожелаешь. Хочешь, и мы вместе с тобой вернётся в 2006 год, а если пожелаешь, то можем остаться в эту эпоху, но жить ты будешь как королева.

– Что значит мы?

– Мы? – Ответил колдун.– Это и значит, что мы, ты и я. Василиса, я предлагаю свою руку и сердце, ни в чем ты не будешь знать нужды. Я как только увидел тебя, то сразу понял, что должен быть всегда рядом с тобой. Я люблю тебя.

– Но почему он погубил меня? – спросила девушка, не слыша признание Витольда.

– Потому что эгоист и самовлюбленный шляхтич. Ты думаешь, что одна у него? Нет, он обольстит, развратит и бросит.. Сколько девок плачут по нему, а он все никак не может уняться. Вот и ты нужна ему, чтоб лишь потешиться. -Сделав паузу, он взял в свою руку ручку Василисы. -Ты согласна? Хотя нет, не отвечай сейчас. Подумай. Завтра я буду ждать тебя в это время здесь. Помни, только я люблю тебя, и только я один способен спасти твою жизнь.

Василиса стояла и не могла ничего произнести. Ледяной холод шёл от руки Витольда, он обуял все тело девушки. Мысли в голове спутались, она никак не могла собрать их, чтоб здраво начать размышлять.

– А портрет? – выдернув руку спросила Василиса.– Художник?

– Портрет-,это способ вернуть тебя обратно, а художник…..

– Да, художник, -опередив Витольда, спросила девушка, – Кто он? Я встретила его тут, он проклинал меня. Почему?

– Все это уже не важно, – не раскрывая того, что художником является именно он, ответил мужчина, и добавил.– Завтра, я буду ждать тебя, – сказав это Витольд отпустил руку и скрылся за колонной.

Не успев все расспросить, ничего не понимающая Василиса стояла одна возле колонны.

– Но… – кинулась к мужчине Василиса, но его нигде не было, лишь чёрный ворон с голубыми глазами выпорхнул из-за колонны и громко хлопая громадными крыльями скрылся за облаками.

Именно об этом случае и размышляла Василиса, когда к ней вошла Матрена и велела идти в горницу к отцу.

– Хорошо, – положив пяльце с вышивкой, на стол, Василиса покинула девичью.

Пройдя по длинному полутемному коридору, Василиса зашла в светлую горницу. Не ожидающая увидеть так много людей, Василиса была поражена тем, что в горнице за столом сидел именно тот шляхтич, которого никак не могла выбросить из своей головы девушка.

– Доброго вечера, батюшка и гости дорогие, – поклонившись, по-русскому обычаю, поприветствовала всех Василиса.

Пан Володымир вместе с товарищами поднялись с лавок и в знак приветствия тоже поклонились девушке.

– Вот пан Воложевский, моя дочь Василиса Никитична, – подойдя и взяв подручку дочку, сказал боярин и подвёл ее к столу.

– Это наши гости, Василисушка, на постой к нам определились, -добавил боярин.

– Пан Володымир Воложевский, а это мои друзья, – представляя их говорил шляхтич.

Василиса не слышала имена других шляхтичей, она думала о том, что сказал Витольд.

«Пан Володымир твоя погибель». Вот что крутилось у неё в голове.

– Откушайте с нами, пани Василиса, – обратился Володымир к девушке, – не побрезгуйте нашим обществом.

Выходя из оцепенения, Василиса села на скамью возле стола. Девки сразу принесли тарелку и ложку.

Ни о чем другом Василиса и думать не могла. Мысли роем кружились в голове. Неужели это он и есть? Он, который знал ее имя, который как кинжал вонзился в сердце. Нет, не может быть, это все магия и он, такой красивый с добрыми глазами не может обмануть. Где– то глубоко внутри, Василиса чувствовала, что давно знакома с ним, что– то тёплое и радостное объединяло их. Но что? Не могла понять Василиса.

Пан Володымир не сводил глаз с девушки. Он был поражён не только красотой русской боярыни, столько тем, что внутри него в груди щемило от боли сердце. Ему казалось, что знает девушку, и что их связывает нечто большее, чем просто знакомство.

Отец Василисы сидел во главе стола и мог наблюдать за взглядами его дочери и молодого пана Воложевского. Брови Никиты Ильича все сильнее хмурились, а лицо приобретало недовольный вид.

Пан Казимир, заметив смущение и переглядки Василисы и Володымира, и нахмуренного Никиту Ильича, решил разрядить обстановку.

– Ну, что мы тут все молчим, уже горло пересохло, а не выпить ли нам ещё по чарке? – сказав, Казимир начал разливать вишнянку по чаркам. Дойдя до чарки, которая стояла возле Василисы, иронично спросил:

– Пани Василиса отведает вишнянки? Или кваску налить?

– Василиса молода ещё вишнянку пить, – вместо дочери ответил ее отец.

– Почему батюшка, может пора пришла попробовать, – и Василиса пододвинула поближе свою чарку.

– Молодец, смелая, – удивился Матеуш.

– А ты думал, что русские девушки трусливые? Ты не знаешь нас! -и взяв чарку с вишнянкой, Василиса сказала. – За нас, за русских женщин, которые способны на многое.

И Василиса выпила залпом алкогольный напиток.

– Пани Василиса, откушайте что-нибудь, после вишнянки нужно поесть, – протягивал пирог Казимир.

По жилам девушки потекла разгоряченная лава. Она ощущала, как ей стало жарко, но в тоже время ощутила свободу. Свобода! Вот что не хватало Василисе, именно отсутствие свободы для всех девушек и женщин. В 2006 году она могла пойти туда, куда захочет, работать, учиться, ну а самое важное– встречаться с друзьями. Здесь под запретом оказалось для Василисы не то, что говорить, что вздумается, а даже гулять по городу запрещалось одной, только в сопровождении либо родственников, либо нянек. Разговаривать с незнакомыми людьми молодой девушке приравнивалось к позору. Целомудрие, покорность, молчаливость– вот главные добродетели девиц 17 века.

Выпив чарку с горячительным напитком, душа, тяготившая всевозможными «нельзя», вырвалась у Василисы на простор. Она почувствовала прилив силы, которая окрылила ее.

Вспомнив любимый ею фильм «Судьба человека», она решила последовать примеру главного героя.

– Я после первой не закусываю! – ставя чарку, гордо заявила Василиса.

Паны переглянулись меж собой. Даже в Речи Посполитой, они не встречали такую деву, а тут в патриархальной Московии, где все живут традициями, были обескуражены такой речью.

Отец сидел и смотрел на свою дочь, не понимая, что за перемена могла произойти в характере Василисы. Покорная,, богобоязненная, услужливая дочь превращалась у него на глазах в непредсказуемую фурию.