Текст книги "Лилия для герцога"

Глава 42

Дни текли один за другим, и я почти потеряла им счет. Когда-то мне втайне мечталось, что в Альмарис мы отправимся вместе с герцогом и я своими глазами увижу то, что было запечатлено на картинах. И море, и маяк, и утопающие в пышной южной зелени домики из белого камня.

Моя мечта сбылась, но не полностью, что разом лишило ее очарования. Башня маяка располагалась совсем недалеко от дома, в котором я жила, и море плескалось у самых ног, когда я ходила на прогулки. Но в душе поселились тоска и одиночество. Верные незримые спутники, которые никогда не оставляли меня. Даже когда я возвращалась в дом, и жена боцмана, добродушная женщина по имени Микела, кормила меня обедами и ужинами, журчание ее голоса – а поговорить она любила – не могло отогнать их прочь.

Постепенно я привыкала к месту, где поселилась. К запаху соли и водорослей, вкусу свежевыловленной жареной рыбы и морепродуктов, которые здесь не считались деликатесами. К шуму моря за окном – он уже не казался похожим на ворчание большого пугающего зверя, а помогал бороться с бессонницей. Каждую ночь, перед тем как сомкнуть веки, я мысленно желала доброй ночи людям, которых мне пришлось оставить. Мужу, нашему общему другу-хальфданцу, маленькому Луиджи, к которому я так и не вернулась, хотя обещала.

Должно быть, кто-то осудил бы меня, если бы услышал эту историю, и даже мой внутренний голос нередко говорил, что совершенный мною поступок – малодушие. Но я заставляла себя верить в то, что сделала все возможное для спасения людей, чья судьба заботила меня больше моей собственной. Я согласилась выполнить требования баронессы, чтобы никто не пострадал. Теперь, даже если она поведает обо всем королю, тот не станет наказывать Себастьяна, ведь муж так и не узнал правду обо мне. Мой супруг полюбил не колдунью, умеющую менять траекторию полета стрелы и выжигать на двери отпечаток ладони, а простую девушку-сироту, которой меня считал.

Прежде я думала, что для того, чтобы любить, нужно быть рядом. Но ошибалась. На расстоянии чувства стали еще сильнее. С каждым днем я тосковала все больше и не находила сил отгонять воспоминания, которые стали мне утешением. Они да еще мысль, что мои близкие в безопасности, а наемник, учитывая особенности его профессии, умеет хранить тайны.

О собственном будущем пока старалась не думать.

Тем утром я, как обычно, проснулась, привела себя в порядок и вышла к завтраку. Вставала я почти так же рано, как в обители. Помогала Микеле по хозяйству, иногда ходила с ней в храм, задаваясь вопросом, имею ли на это право. С хозяйкой мы подружились довольно быстро. Та предпочитала говорить, я слушать, к тому же она, желая проявить деликатность, не расспрашивала меня о подробностях сочиненной Алариком легенды. Порой я задумывалась, уж не переиначил ли он немного хорошо известную ему правду? Ведь если бы наемнику не удалось вылечить герцога де Россо после ранения и я стала вдовой, Ортензия наверняка нашла бы возможность выставить меня из замка.

Осень приходила в Альмарис позднее, холодало лишь по ночам, и Микела все еще одевалась легко. Вот и сейчас она пришла из кухни в собственноручно сшитом льняном платье и, водрузив на стол чайник, принялась разливать по чашкам ароматный напиток. Я отвернулась от окна, возле которого стояла, любуясь на полосу прибоя, и приблизилась к столу.

– Чай с розовыми лепестками, – произнесла хозяйка дома. – Угощайтесь! Должны же они хоть на что-то сгодиться.

Я протянула руку к чашке, и меня вдруг замутило от насыщенного цветочного запаха. Как странно… Раньше мне аромат роз нравился.

– Не желаете? – спросила Микела.

Усилием воли я заставила себя сделать небольшой глоток, все еще недоумевая, почему некогда любимый запах вдруг стал вызывать такую реакцию. А потом собеседница начала пересказывать соседские новости и прочие сплетни, совершенно не обращая внимания, пью я чай или нет. Так что остаток напитка я просто выплеснула за окошко, дождавшись момента, когда женщина на минутку вышла из комнаты.

– Снова пойдете гулять? – поинтересовалась она, вернувшись. – А сегодня на площади ярмарка. Забегите непременно! Может, что-нибудь присмотрите для себя. Да и разные увеселения там тоже будут.

Поначалу мне не хотелось следовать совету. Больших скоплений людей, пусть даже незнакомых и не проявляющих ко мне повышенного интереса, я старалась избегать. Однако, заслышав звучание флейты и волынки, все же решила ненадолго заглянуть на ярмарку, где собрались торговцы, уличные музыканты и фокусники.

Песня, которую исполняли на площади, была мне незнакома, но простые ее слова неожиданно заставили остановиться и прислушаться.

 
Я в дорогу отправился поздней весной,
Но не ведал тогда, что случится со мной.
А теперь все иначе, мой друг дорогой.
Уж не тот я, что был, а совсем я другой.
 
 
Не ропщу и не плачу я в дождь проливной
И не жалуюсь летом на пыль и на зной.
Знай, мой друг, я доволен такою судьбой,
Ведь и счастье, и горе делю я с тобой.
 

«И счастье, и горе…» – повторила мысленно, и мне вдруг показалось, что песня и обо мне тоже. Вот только я осмелилась вообразить, будто сумею забрать себе все горе, а любимому оставить одно счастье. Но разве так бывает?..

– Жареные каштаны для прекрасной дамы! – услышала вторгшийся в мои невеселые размышления голос одного из продавцов, и в ноздри ударил исходящий от жаровни сладковатый запах, который наверняка мог бы показаться приятным. Но не сейчас. Зажав нос и рот ладонью, я отшатнулась, едва не опрокинула чей-то лоток и начала заваливаться назад. И упала бы, если бы руки торговца каштанами меня не подхватили. – Эй, кто-нибудь, позовите лекаря! – крикнул он, и народ вокруг засуетился.

Одета я была не роскошно, но вполне прилично, так что производила впечатление особы, которая может отблагодарить незнакомцев за услуги и оплатить помощь медика. К нему меня доставили почти сразу – привели, поддерживая под руки, чтобы не упала снова. Лекарь оказался степенным мужчиной, который по возрасту годился мне в отцы и отчего-то сразу вызвал безотчетное доверие. Выпроводив провожатых за дверь, он поинтересовался симптомами и задал несколько вопросов. Затем пощелкал языком и внезапно широко улыбнулся.

– Ничего страшного с вами не происходит, госпожа. С моей женой такое тоже случалось, когда она ждала первенца. Со вторым-то ребенком должно быть полегче.

– Что вы… – нахмурилась я. – Ребенок? Но как… откуда?

– Уж это вам лучше знать, – развел руками собеседник.

– И вы уверены, что не ошибаетесь?

– Пока все признаки указывают на мою правоту. Но, если все будет хорошо, в дальнейшем вы и без меня справитесь. Отыщите только хорошую повитуху.

Я растерянно поморгала, пытаясь осознать услышанное. Повитуха, первенец… Мне ведь всего лишь стало дурно из-за сильного запаха! Разве может такая мелочь указывать на столь серьезное обстоятельство? Хотя… имелись ведь и другие признаки. Просто мне было не до того, вот и не обратила внимания, не сопоставила с тем, что слышала в замке де Россо от экономки. А сейчас, когда лекарь спросил, тут же вспомнила…

– Вижу, поздравлений вы не ждете, – заметил лекарь. – Ну-ну, не волнуйтесь! Все женщины через такое проходят, а кто-то и весьма часто, м-да. Так уж природа задумала. Разве в силах мы с нею спорить?

Кто бы мог подумать, что желание Ортензии де Россо, чтобы у нее появился правнук, исполнится? Так поздно и так не вовремя! Я чувствовала себя ошеломленной и раздавленной новостью, которая вознесла бы меня на седьмое небо, не случись того злополучного выстрела в королевском саду. Еще вчера мне казалось, что я смогу справиться, постепенно отыщу для себя место в мире – поселюсь в одной из обителей либо останусь у Микелы в качестве помощницы по дому или приемной дочери, ведь своих детей супругам боги не дали. Но тогда я не сомневалась, что отвечаю лишь за собственную судьбу, а сейчас… сейчас…

– От тошноты помогает имбирь, – добавил врач. – А вообще, климат у нас хороший, что тоже пойдет вам на пользу. Солнечных дней куда больше, чем пасмурных.

С моих губ сорвался горький смешок. В самом деле, откуда моему собеседнику знать, что в жизни его случайной пациентки с недавнего времени все дни стали сумрачными?

Расплатившись с врачом и людьми, которые ради меня временно оставили свои дела на ярмарке, я вернулась в дом Микелы. К моему облегчению, чай из лепестков роз она допила сама, а мне оставила щедрую порцию поленты[1]1
  Полента – блюдо из кукурузной крупы мелкого помола, напоминает кашу или мамалыгу. – Примеч. авт.


[Закрыть], которая, к счастью, неприятных ощущений не вызвала. Однако кусочек свежего имбиря я на всякий случай все-таки сжевала.

Мне предстояло подумать, что делать дальше. Ситуация усугублялась тем, что посоветоваться было не с кем. Приютившая меня женщина казалась хорошим человеком. Возможно, она даже обрадовалась бы, услышав, что в скором времени под крышей ее дома зазвучит детский смех. Но что скажет ее муж, еще не вернувшийся из дальнего плавания? Что скажут соседи, чье мнение имеет для нее немалое значение? Если кто-то усомнится в том, что я вдова, как можно будет доказать обратное? Ведь у меня даже обручального кольца не осталось, да и никаких других украшений, кроме найденного в замке амулета хальфданки, я с собой не взяла.

В обитель с маленьким ребенком не примут, особенно если родится мальчик. Одна я могла хоть на что-то рассчитывать, но теперь все во много раз усложнилось. И все же следовало найти выход, и поскорее, пока со стороны моя беременность еще не заметна.

«Может быть, все-таки рассказать Микеле? – подумала я, бросив взгляд на хлопотавшую по дому хозяйку. – Но, не посоветовавшись с супругом, она все равно ничего не решит окончательно. А то еще спросит, почему бы мне теперь, когда выяснилось, что я не бездетна, не отправиться на поклон к родственникам покойного мужа? И что я на это отвечу?»

Глава 43

Именно это Микела и сказала, когда два дня спустя, так больше ничего и не придумав, я смущенно поведала ей о словах лекаря. Добрая женщина почти сразу же начала уговаривать меня поехать к родным супруга, причем желательно поскорее, пока мое самочувствие еще позволяет путешествовать. Нужно наступить на свою гордость и подумать о тех, кому мой ребенок напомнит о его отце.

Знала бы она, что дело вовсе не в гордости, а мой муж на самом деле жив!

– Но у меня нет сопровождающего, – заметила я собеседнице.

– Верно, – погрустнела хозяйка. – Женщине одной путешествовать опасно. Тут у нас пока тихо, но слышала, что на дорогах немало разбойничьих банд.

Затем Микела предположила, что ее супруг мог бы доставить меня куда необходимо, но сначала нужно дождаться его возвращения. Помедлив, я согласилась. Так я получала некоторую отсрочку и дополнительное время на размышления о собственном будущем.

Может быть, действительно рискнуть и возвратиться в обитель? Попросить помощи у тех, кто меня вырастил? Ведь не выгонят же меня… Сестра Николина знала мою тайну, а как объяснить настоятельнице, почему я ушла от богатого и родовитого мужа? Да еще в таком положении! Не подумают ли они про меня то же, что когда-то думала Ортензия де Россо? Что я действительно повинна в супружеской измене, а ребенка жду от другого мужчины?

У меня голова разболелась, а полезных идей так и не родилось. Будь я одна, все складывалось бы куда проще. Нет, о новом замужестве я, разумеется, не думала, но при мне оставались знания, которыми я могла делиться с другими, как делала это с Луиджи. Да и с Микелой могла бы остаться. Ей ведь все равно одиноко, когда хозяин надолго отправляется в море, да и помощь в хозяйстве не помешала бы.

Но теперь все изменилось. До чего же странно… Ребенок еще не родился, не имел имени, я даже не знала, мальчик будет или девочка. Но он уже существовал, требовал заботы о его будущем, и только я – я одна! – за него отвечала. Учитывая, что у меня даже домашних питомцев, если не считать подаренную мне в замке голубку, никогда не было, осознавать это оказалось более чем необычно.

Я невольно задумалась над тем, что сказал бы герцог, узнав эту новость. Обрадовался бы? Разочаровался бы, если бы на свет появился не наследник, а наследница? Ортензия наверняка рассердилась бы. Но не ее мнение являлось для меня главным, а мнение ее внука.

Пугало меня и то, что дети нередко отличались хрупким здоровьем, а по непониманию и непослушанию рисковали своей жизнью куда чаще, чем взрослые. Ведь из детей, которых родила мать моего супруга, кроме Себастьяна, не выжил никто. Даже у королевы Доротеи, как обмолвился на прогулке у фонтана Бруно Манчини, кроме Арнальдо, была дочь, которая погибла в детстве. Сестра его величества! Должно быть, не только смерть мужа, но и потеря девочки заставила мать нынешнего короля покинуть столицу и поселиться в уединенной обители.

А если и мой будущий ребенок родится слабым? Или заболеет, или даже… Да и смогу ли я в одиночку уследить за ним, если вокруг столько опасностей?

Вот хотя бы море… Купальный сезон подошел к концу, но ребятишек это ничуть не смущало, и они бесстрашно лезли в соленые волны. Не умея плавать, я смотрела на них со страхом, понимая, что едва ли смогла бы спасти утопающего, а попытавшись, наверняка не выжила бы.

Кто мог подумать, что у родителей столько забот и тревог! Каким счастьем было бы разделить их с Себастьяном… Разделить и счастье, и горе, как пелось в той песне, вместе увидеть беззубую улыбку нашего малыша, его первые шаги, вместе придумать ему имя.

Если бы не тот случай в саду, не хитрость Виенны и не простодушие, сослужившее мне плохую службу, сейчас мы предавались бы мечтам о будущем. О том, как вернемся в замок де Россо. О том, как будем жить там всей семьей, которой предстояло увеличиться на одного человечка. Ортензия наверняка смягчилась бы со временем. Ведь дети – если судить по внуку экономки – всегда вносят оживление и заставляют взрослых улыбаться.

Вспоминалось, как по дороге из обители в замок я мечтала о свободе. О том, что смогу оставить навязанного мне супруга и жить самостоятельно. А теперь, когда так и получилось, обретенная свобода отдавалась горечью на губах, и вместо того, чтобы позволить раскрыть крылья, придавила к земле и ничуть не радовала. И не только из-за ребенка, которому предстояло расти сиротой при живом отце. Но и потому, что сейчас я особенно ясно понимала – мой брак оказался не тесной золотой клеткой, а подарком судьбы, шансом жить в любви, отдавать ее другому, не отмеривая на весах, а щедро и радостно. Шансом, который выпадал далеко не каждому. Ведь даже баронесса де Кастеллано… Возможно, если бы ей повезло с мужем и тот любил бы ее так же, как Себастьян де Россо любил меня, она не была бы настолько подлой и себялюбивой. Или Виенна такой родилась? А может быть, стала такой по вине собственных родителей?

Размышляя об этом, я пообещала себе, что буду любить моего ребенка очень-очень сильно, чтобы он не ощущал нехватки отца и других родственников и не озлобился со временем. Что воспитаю его хорошим человеком, каким и сам герцог, и его строгая бабушка смогли бы гордиться.

– Вы уверены? – Виенна недоверчиво уставилась на седовласого придворного лекаря. – Я не умираю?

– Сейчас точно нет, – отозвался он.

– И меня не отравили завистники?

– Помилуйте! Конечно же нет! Как вам такое в голову пришло?

Пальцы баронессы сжались в кулаки. Как подобная неприятность могла с ней произойти? Она ведь всегда была осторожна и исправно глотала отвратительное на вкус снадобье, которое готовила старая служанка, хранившая верность еще ее родителям. Правда, та говорила, что оно действует не всегда. И если хоть разочек забыть его принять…

Почему все случилось именно сейчас, когда ей наконец-то удалось избавиться от наглой безродной девчонки и добиться свободы для Себастьяна?!

– Думаю, вам следует рассказать новость его величеству, иначе я буду вынужден сам с ним поговорить, – добавил мужчина.

Почти не слушая его, она погрузилась в размышления. Что теперь будет? А ее талия? Что станет с фигурой, которой баронесса де Кастеллано так гордилась? Пока ничего не заметно, но пройдет немного времени, и никто не назовет ее стройной!

Как быть? Заткнуть рот медику и соблазнить герцога де Россо. Так, чтобы он поверил, что Виенна ждет его дитя, а вовсе не королевского бастарда, который никому не нужен!

Ей приходилось слышать о стране, в которой монарх заводил нескольких жен, и все они считались законными. Но тут все иначе. Королева одна, и ею станет северянка. Народ должен увидеть ее, полюбить и быть благодарным за те выгоды, которые сулит стране союз с Хальфданом. Образец супружеских отношений для людей – король Сильвано и его возлюбленная Доротея. Их сыну Арнальдо придется делать вид, что он всей душой привязан к супруге. А известие о внебрачном ребенке – явно не то, что ему сейчас хочется услышать.

– Сколько вы хотите за молчание? – подняв взгляд на собеседника, холодно осведомилась баронесса.

– Помилуйте! – снова воскликнул лекарь, но приумолк, когда понял, что она говорит всерьез. – Я умею хранить секреты… но не бесплатно. Положение обязывает, знаете ли.

– Знаю. Потому и спрашиваю, – ответила Виенна, чувствуя все большее раздражение от того, что ей приходилось договариваться с этим старым болваном, который так кичился своей должностью при дворе. – Так сколько? Имейте в виду, что не только король Арнальдо не должен ничего узнать. Другие тоже.

– Разумеется, но осмелюсь полюбопытствовать… Что вы собираетесь делать? Уехать в отдаленное имение, произвести ребенка на свет, подыскать для него приемных родителей, а затем вернуться в столицу? Однако, боюсь, за это время его величество успеет не только забыть о вас, но и обзавестись другой фавориткой. Желающих много даже сейчас, накануне его помолвки.

Баронесса стиснула зубы с такой силой, что они громко скрипнули.

– Не ваше дело! – выпалила она, рывком поднимаясь с места. От резкого движения снова стало нехорошо. Закружилась голова, платье сдавило грудь, а шпильки в прическе превратились в острые иглы.

Беседа закончилась тем, что лекарь наконец-то пошел на уступки и назвал цену, после чего Виенна, расплатившись, удалилась к себе. Накричала на нерасторопную камеристку, которая слишком долго готовила ванну. Почти с ужасом посмотрела на себя в зеркало, в котором выглядела бледной и больной. Ничего соблазнительного. Ужасно, невыносимо!

С момента отъезда Лилиан минуло несколько дней. Из придворных сплетен баронесса де Кастеллано узнала, что та оставила записку, которую герцог прочел, тут же скомкал и бросил в камин. Виенна собиралась прийти к нему с утешениями, но выжидала, решив не торопить события. В прошлый раз он отказался провести с ней ночь, но, разумеется, не потому, что не желал ее. Она не сомневалась в том, что Себастьян отверг ее из чувства долга, поскольку не хотел становиться неверным мужем. Однако, если жена изменила ему первая, да еще и сбежала, его прелюбодеяние не будет грехом. И женитьба на другой тоже…

Даже хорошо, что герцог столь высоко ставит долг и ответственность. Он не будет пытаться отвертеться и откупиться от нее, как, несомненно, сделал бы его величество, да и большинство придворных кавалеров тоже. Разве такой человек, как герцог де Россо, захочет, чтобы его сын вырос без отца?

А теперь следовало поспешить, ведь у нее так мало времени, чтобы объявить его отцом ребенка. Пусть все думают, что малыш появился на свет раньше срока. Такое нередко случается, а в их кругах подавно. Если у кого-то и возникнут сомнения, то подтвердить их все равно никто не сможет. А король Арнальдо… Демоны с ним, пусть женится на хальфданке! Второе место в чьей-то жизни баронессе не нужно. Теперь ее главное желание – стать для мужчины единственной законной супругой, а не просто любовницей. Ради этого можно потерпеть даже расплывшуюся талию. Результат того стоит.

Глава 44

Герцог де Россо спал странным беспокойным сном, и ему казалось, что его пытаются разбудить. Словно чья-то прохладная ладонь касалась его щеки. Так легко и невесомо, точно это было не прикосновение человека, а мимолетная ласка ветра.

– Лили… – пробормотал он, пытаясь схватить жену за руку, но та исчезла, стоило ему пошевелиться. Всего лишь привиделась? Вместе с движением пришла боль в затылке, в перетянутых веревками руках и ногах.

– Очнулся! – услышал незнакомый голос Себастьян. – Крепкая же у него черепушка! Даже зависть берет.

– Нашел кому завидовать, – отозвался второй голос, хриплый, то и дело срывающийся на кашель. – Ну и что, что крепкая? Все равно ему недолго осталось жить.

Герцог осознавал, что речь шла о нем, однако мысли и воспоминания путались, не желая складываться в единую картину. Его ударили по голове. Подкравшись со спины и одновременно хитроумно отвлекая его внимание, чтобы не услышал шагов сзади.

Но что случилось до этого?..

Одна мысль тревожно билась в сознании, пульсируя и вспыхивая – ярко, как звезды на августовском небе. Лилиан! Он должен найти ее, обязательно должен найти!

Все началось с записки. С листка бумаги, испещренного буквами, смысл которых дошел до него не сразу. Казалось, послание списали со страницы какого-то сентиментального романа. «Прости меня. Я встретила другого человека и уезжаю с ним».

Разве его жена могла так поступить? Только не сейчас! Не после всего, что они пережили вместе, не после их признаний в лесу…

Себастьян не поверил ни единому слову. Скомкал и выбросил в огонь записку – так, будто она жгла ему ладонь. А затем, когда испуганная его поведением горничная скрылась, вдруг заметил сдвинутую крышку шкатулки с драгоценностями и, отбросив ее, обнаружил еще один листок бумаги с торопливо выведенными на нем словами. «Я уезжаю ради тех, кто мне дорог, с тем, кому я благодарна. Пожалуйста, не ищите меня».

Это послание, которое напоминало загадку, гораздо больше походило на правду. Но что имелось в виду? Ради тех, кто дорог, с тем, кому благодарна?..

Разумеется, герцог де Россо не стал сидеть на месте, посыпав голову пеплом. Он немедленно развернул поиски, которые не принесли никаких результатов. Лично допросил девушку, которая прислуживала в покоях жены. Та долго твердила, что ничего не знает, а затем и вовсе ударилась в слезы. Отправил надежного человека в обитель, где воспитывалась Лилиан. Другие люди обыскивали столицу, расспрашивая всех, кого можно. А сам он, переговорив с Янисом, который глубоко задумался и повел себя как-то странно, отправился к поверенному.

Гаттини долго хмурился, дергал себя за бороду, после чего произнес:

– Вы ведь помните письмо вашего отца, которое я передал вам однажды? Письмо, где говорилось, что вы должны взять в жены девицу по имени Лилиан, воспитанную в обители вблизи городка Витвальд. Таким было последнее распоряжение герцога, и от него зависело, получите ли вы часть завещанного им имущества.

– Но какое значение…

– Простите за то, что осмеливаюсь перебивать вас, однако, боюсь, ситуация не терпит отлагательств. Дело в том, что герцог оставил не одно, а два письма. И второе вы должны открыть в том случае, если с вашей супругой произойдет что-то необычное. Думаю, ее исчезновение вполне можно счесть необычным… Не так ли, ваша светлость?

– Где это письмо? – спросил герцог, мысленно проклиная склонность собеседника к многословию. – Оно у вас? Нужно сейчас же его вскрыть!

– К сожалению, письмо находится в том месте, где его написали. В вашем родовом замке. В моих бумагах, которые я храню там, поскольку не нуждаюсь в них постоянно.

Себастьян сжал кулаки, гневно глядя на поверенного, который понуро склонил голову. Гаттини давно служил их семье и умел хранить тайны. А еще старался досконально следовать распоряжениям.

– Только, прошу вас, не посылайте никого в замок! Ваш отец очень настаивал, чтобы посторонние не прикасались к письму. Даже его мать ничего не знала о письмах, ведь в том, которое вы прочли ранее, он просил не рассказывать ей об истинной причине вашей женитьбы.

Герцог де Россо подавил вздох. Да, бабушке он действительно не сказал, почему именно воспитанница уединенной обители стала его супругой. И другим тоже. Лишь однажды случайно обмолвился в разговоре с Виенной, что для него брак с Лилиан тоже стал вынужденным. В тот момент дело так и обстояло, но со временем все изменилось, и сейчас Себастьян понимал, что никакую другую девушку он не пожелал бы видеть рядом с собой…

Только Лили.

Он найдет ее, чего бы это ему ни стоило.

– Вам нужно поспешить, – с понурым видом добавил Гаттини.

– Так вы не знаете, что в том письме? Отец не показывал вам его, как предыдущее? Даже случайно не читали?

– Конечно же нет! – не на шутку оскорбился поверенный. – Разве стал бы я подглядывать через плечо герцога? Могу лишь сказать, что он выглядел очень взволнованным, когда писал его.

Себастьян позволил себе ненадолго задуматься. Он мало помнил об отце. Тот всегда был занят и редко находил свободные минуты для сына. В памяти сохранились лишь разрозненные детали, из которых складывался образ человека, прежде носившего титул герцога де Россо. Мозоли на широких ладонях от тренировок с мечом, усталый взгляд внимательных светлых глаз, глубокий голос.

Для Себастьяна до сих пор оставалось секретом, отчего отец выбрал ему в жены именно Лилиан, но первое его письмо на этот вопрос не отвечало.

Может быть, ответит второе?

– Я отправляюсь в замок де Россо, – проговорил он решительно.

– Вы возьмете меня с собой? – осведомился Гаттини, всем видом выражая готовность последовать за герцогом.

– Не нужно, я поеду один. Верхом, не в карете. По Герэльскому тракту, чтобы сократить путь.

– Но, ваша светлость, та дорога опасна! – воскликнул собеседник. – Разве не в тех краях находится гнездо культистов? Эти безумцы едва не убили вас в прошлый раз, когда вы ездили усмирять их по приказу его величества, а теперь вы сами собираетесь отправиться к ним в лапы!

– Им тоже досталось, – отозвался Себастьян. – Но так я доберусь намного быстрее. Захвачу с собой артефакт Яниса, который тогда помог вам с Лилиан избавиться от разбойников.

– Неспокойно у меня на душе, – вздохнул поверенный. – Но кто я такой, чтобы с вами спорить? Что от меня требуется?

– Несколько человек ищут мою жену в столице и ее окрестностях. Еще один поехал в обитель. О результатах поисков, пока меня нет в Лиарнессе, они будут докладывать вам, а вы должны все тщательно записывать – даже если покажется, что в их сведениях нет ни малейшей зацепки.

– Будет исполнено, ваша светлость! Я помолюсь за вас. И за супругу вашу, разумеется, тоже.

Выходя из дома поверенного, герцог увидел пышную свадебную процессию, которая двигалась к ближайшему храму. Громко играла музыка, с лиц не сходили улыбки. Сочетаться браком осенью, да еще в хорошую погоду, считалось большой удачей.

А ведь у них с Лили даже не было настоящей свадьбы. Они всего лишь подписали необходимые бумаги, каждый отдельно. А затем она приехала в замок, где в честь их женитьбы так и не устроили празднества, не созвали гостей, и молодожены не открыли бал первым танцем в давно пустующем зале.

Торопясь пройти мимо веселящихся людей, чье праздничное настроение столь резко дисгармонировало с его тревогой, Себастьян пообещал себе, что, когда Лилиан найдется, он непременно распорядится организовать свадебный пир. Пусть ей уже не положено белое платье и символизирующая невинность девушки фата, не важно. Главное, что теперь клятвы, которые традиционно произносят брачующиеся, в его устах прозвучат со всей искренностью, на которую он способен.

Янис так же, как и Гаттини, предложил сопровождать его, но герцог отказался. Он попросил хальфданца оставаться в столице – надеялся, что Лили вернется. Дворец и общество придворных не пришлись ей по душе, однако городской особняк, как и замок де Россо, оставался домом, где ее ждали.

Уличные музыканты, которых наняли развлекать гостей на свадьбе, затянули песню, слова которой достигли ушей Себастьяна, на несколько мгновений заставили его остановиться и прислушаться.

 
Где ты, моя весна? Радость моя и боль.
Снятся твои глаза, даже когда не сплю.
Слышу твои шаги в отзвуках за окном.
Где ты, моя любовь? Пуст без тебя мой дом.
 
 
Небо в сто раз синей, если со мною ты,
А без тебя все мрак и не цветут цветы.
Где ты? Вернись скорей, счастье мое и свет.
Тщетно молю богов мне подарить ответ.
 

Незатейливая слезливая песенка, в которой говорилось о тоске влюбленного, с точностью отражала его мысли. В очередной раз она напоминала о том, что Себастьян потерял после исчезновения Лилиан. Об этом ему напоминали улицы, по которым они ходили вместе. Платья, хранящие ее запах. Герцог де Россо ускорил шаг, пытаясь уйти подальше от праздной толпы, но песня еще долго летела за ним, бередя душу.

А на следующее утро, уведомив короля Арнальдо о том, что ему придется уехать, герцог отправился в дорогу. Накануне вечером пришел посыльный от баронессы де Кастеллано – она просила бывшего любовника нанести визит в ее столичный особняк – но Себастьян написал записку с отказом. После недавнего случая, когда Виенна неожиданно явилась в отведенную ему спальню во дворце и решила напомнить о былом, видеть ее не хотелось, а уж сейчас, когда Лили могла угрожать опасность, он и вовсе не желал тратить время на встречи с бывшей любовницей.

Если бы герцог раньше знал, как могут осложнить жизнь подобные связи… Но молодая кровь требовала своего, и, разумеется, у него имелись нормальные мужские потребности, а прибегать к услугам продажных женщин, как порой делали его неразборчивые знакомые, не хотелось. Уже тогда Себастьян знал, что после достижения Лилиан совершеннолетия им придется пожениться, а нежелание баронессы повторно связывать себя узами брака сыграло на руку обоим. Кто мог предположить, что необременительные отношения, которые он пытался разорвать, приведут едва ли не к преследованию с ее стороны? Виенна не оставляла его в покое даже теперь, когда стала королевской фавориткой!

Герэльский тракт заслуженно пользовался дурной славой. Дорога оказалась безлюдной. На пути не встретилось ни карет знати, ни крестьянских телег. Погоняя жеребца, герцог спешил в замок, стараясь не думать о том, что прочтет в письме, но его конь вдруг обо что-то споткнулся. Наезднику удалось не упасть. Он спешился, успокоил животное, огляделся по сторонам и вдруг услышал громкие женские крики. Первым порывом было броситься на помощь. Себастьян привязал коня к дереву и направился в ту сторону, откуда раздавались призывы о помощи. И, лишь ощутив сильный удар сзади, падая в темноту, успел подумать, что угодил в расставленную ловушку, даже не успев воспользоваться лежащим в кармане колдовским артефактом.