Текст книги "Рубин для мастодонта"

Глава четырнадцатая
Краткое руководство для поджигателей

– Мы устроим пожар, – объяснила Мегги, расстегивая крючки на Алисином платье (няня давно укачала Бобби и спала, гувернантка тоже ушла к себе, помогать некому). – Быстро надевай ночную рубашку, как будто ты давно спишь! И помоги мне раздеться, у меня тугие застёжки на корсете*. Мы изобразим, как будто спали и проснулись от запаха дыма. Где спички? Мисс Хикс потушила свечу, конечно.

– А нам непременно сейчас нужен пожар? – кротко поинтересовалась Алиса, у которой глаза прямо сами закрывались. – Может, перенесём на завтра?

– Да ты что, сейчас для пожара самое время! Огонь будет виден в темноте, Джек и София еще не спят, а остальные спят и не вмешаются. Ах да, еще Луиза может заявиться… ладно, сообразим на месте. София не запирает дверь. Я прокрадусь и потихоньку просуну ей в комнату горящую бумагу… нет, лучше тряпку, от тряпки больше дыма. Где моё земляное масло*? От него загорится даже мокрая тряпка. Что бы поджечь? Ага, вот этот шарфик мне никогда не нравился. Смочим его земляным маслом…

– А я что должна делать? – спросила Алиса.

– Ты будешь стоять в коридоре около спальни Джека и кричать: «Пожар!». Кричи выразительно, но не очень громко, чтобы никто не проснулся. А я забегу в его спальню и скажу: «Спасай Софию!» Он спасёт, и она в него влюбится.

– Почему? – спросила Алиса.

– Не знаю, это такой закон природы. Если мужчина спасет девушку, то она в него влюбляется. Персей и Андромеда – помнишь, мы проходили? И всякие рыцари спасали всяких принцесс от всяких драконов, и чем это кончалось? Свадьбой. И мне не придётся возвращать кинжал и нож, а тебе гребень.

– Ладно, – смирилась Алиса. – Где мне встать? И скажи, когда можно начинать кричать.

– Сейчас, я только подожгу шарфик… нет, мой шарфик нельзя, сразу будет ясно, что это я. Лучше поискать кого-нибудь менее подозрительного. Ага, вот перчатки мисс Хикс. Одну вполне можно сжечь. Она ей не идёт.

Мегги накапала на перчатку земляное масло из своей секретной лаборатории, о которой речь позже, подожгла и метнулась к комнате Софии. Дверь была закрыта, но не заперта, свеча потушена. В темноте на фоне окна выделялся силуэт Софии в прозрачной кружевной рубашке, видимо, глядящей на луну, а впрочем, кто его знает. Мегги быстро сунула в комнату горящую перчатку, выскочила и сказала Алисе:

– Как я зайду к Джеку, начинай считать до десяти. Как досчитаешь, кричи «Пожар». Но тихо.

– Ты побыстрее, у меня ноги мёрзнут босиком, – кивнула Алиса.

Мегги заскочила в спальню к Джеку… вот так неожиданность! Несчастный обиженный влюблённый, которому полагалось биться в рыданиях и стенать, глядя на луну, преспокойно спал в кровати и даже похрапывал, умаявшись за этот хлопотливый день. Мегги отдернула кисейный полог, потрясла его за плечо:

– Эй! Эй! Вставай! Пожар!

Джек только что-то хрюкнул в ответ.

Алиса в коридоре досчитала до десяти и негромко заявила: «Пожар».

– Пожар же! – прямо в ухо Джеку рявкнула Мегги. – София всё сгорит, пока ты дрыхнешь!

И стукнула его кулаком в плечо. Это подействовало – Джек вскочил, очумело огляделся:

– Что? Где?

– Пожар в спальне у Софии, – объяснила Мегги, дёргая его за ночную рубашку (чистый лён, цена десять шиллингов два пенса в лавке у Бобсона*). – Всё объято пламенем. Клубы дыма. Балки обуглились, потолок провалился. Если ты перестанешь хлопать ресницами и спасешь Софию, то она в тебя влюбится и согласится выйти замуж.

Джек потряс головой, соображая, что ему такое завлекательное снится, потянулся за халатом.

– Да она там вся сгорит, пока ты прихорашиваешься! – возмутилась Мегги. – Может, еще фрак наденем, а?

– Неприлично в ночной рубашке. – заметил Джек, потом, видимо, проснулся и вылетел из своей спальни. В коридоре он наткнулся на Алису, которая проникновенно вещала: «Пожар. Пожар. Пожар».

– Всё, он уже понял, – сказала Мегги, глядя, как Джек врывается в комнату Софии. – Можешь идти спать.

Алиса обрадовано юркнула в их с Мегги спальню.

Джек одним прыжком допрыгнул до окна, схватил Софию на руки и потащил к двери. Она яростно отбивалась и царапалась:

– Пусти! Нахал! Негодяй! Пусти! Куда ты меня тащишь?

– Так пожар же, – остановился Джек.

– Где?

Джек огляделся. Действительно, где пожар? Мирно горела свеча, видимо, только что зажженная, и больше ничего. В углу у двери плавал в луже воды обгорелый комок ткани, от него пахло неприятно, но не сильно.

– Гарью пахнет, – сказал он. – Пожар. Я тебя спасаю, а ты щиплешься.

– Я всё поняла! – взвизгнула София. – Ты специально подбросил мне эту горелую тряпку, чтобы под предлогом пожара ворваться ко мне и увидеть меня неодетую… о какая низость!

– Я ничего не видел, – сказал Джек. Потом понял, что стоит посмотреть, и посмотрел. Зрелище ему весьма понравилось. Удовольствие, отразившееся на его лице, совсем взбесило Софию:

– Негодяй! Подлец! Как я тебя ненавижу!

– Да ладно, я тоже не в мундире, – пробормотал Джек, вспомнив про свою ночную рубашку. – Но я не делаю из этого трагедии. Мы квиты.

– Отпусти меня! – закричала София совсем уж ультразвуком, которого в те времена еще не знали. Джек с явной неохотой разжал руки, София отшатнулась, огляделась, схватила табуретку и с размаха припечатала Джека в лицо. Может, в другое время она и не схватилась за табуретку, но херес с виски от меланхолии её явно взбодрил. Джек почти успел уклониться (сказалась армейская выучка), но синяк на скуле был обеспечен.

– Восстание сипаев*, – прокомментировал Джек. – Ладно, София, не дерись, я ухожу. Произошло какое-то недоразумение. Впрочем, мне понравилось.

И он выразительно посмотрел на прозрачное кружево Софииной рубашки. Та взвизгнула и швырнула табуретку в Джека. Табуретки в те времена делали не из фанерок и пластика, а из хорошего дерева. Джек успел захлопнуть дверь, табуретка тяжело врезалась в узорчатые филенки, дверь треснула вдоль – резной купидончик символично раскололся надвое, посыпались накладные розочки. На шум выскочили Луиза и мисс Хикс, тоже не озаботившиеся излишним одеванием. Мистер и миссис Беннинг, тетя Маргарет и няня с Бобби спали в другом крыле дома и в представлении не поучаствовали.

– Что случилось?

– Пожар, – мрачно сообщил Джек. – Видишь, дверь прогорела, аж надвое раскололась. А я спас Софию, поэтому она сердится. Она предпочитает сгореть, лишь бы не быть спасённой таким шалопаем, как я.

И пошёл досыпать. Луиза зевнула и ушла тоже. Мегги уже была в своей спальне, понимая, что лучше никому не показываться на глаза, а то опять во всем обвинят её (как обычно и бывало).

– Пожар, – подумала мисс Хикс. – Надо спасать мсье Лефоше.

И побежала в дальний конец коридора, где на вампирской кровати из Уэльса благополучно спал французский гость. Мисс Хикс ворвалась к нему и закричала:

– Пожар!

Француз сел на кровати:

– Кес ке се*?

Мисс Хикс с неженской силой сволокла мсье с постели и потащила за ногу к двери:

– Не шевелитесь! Вы угорели от дыма! Я вас спасу.

– Нет, только не это! – испугался мсье Лафоше, одергивая ночную рубашку. – Мадемуазель, можно я спасусь сам? Я, право, хорошо себя чувствую.

– Это шок, – заявила мисс Хикс, впившаяся в бедного француза. – Вам кажется, что вам хорошо, а потом ап – и всё! Заупокойная служба!

– Да где пожар-то?

– В комнате мисс Софии. Ее спас мистер Стенхоуп. Прямо в последний момент, – с удовольствием сказала мисс Хикс. – Мисс София его так благодарила, так обнимала! Аж на его щеке остался синяк от её поцелуев.

– Да? Обнимала? – огорчился мсье Лефоше. – Как это грустно. Но если всё уже кончилось, можно я пойду спать?

Он вырвался из цепких пальчиков мисс Хикс, выпихнул ее в коридор, запер дверь и загородил её дубовой табуреткой.

– Ну вот, – опечалилась мисс Хикс. – А ведь он мог погибнуть! Я его спасла. И где благодарность? Ох уж эти мужчины.

Глава пятнадцатая
Кто воет на луну?

Утром только и разговоров было, что о пожаре. Даже пропавшая шкатулка как-то поблекла. Общественное мнение сложилось такое: ночью несчастный оскорбленный мастер Джек не мог заснуть, переживая обиду. Он почувствовал запах дыма и вышел в коридор. И увидел, что спальня мисс Софии вся в огне, и от жара уже раскололась дверь! Мастер Джек ворвался туда и вынес на руках потерявшую сознание мисс Софию в весьма лёгком наряде, а возможно, и без оного. То есть спас от лютой смерти в пламени. А синяк на скуле – это на героя упала рухнувшая потолочная балка, вся обгорелая.

Общественное мнение ничуть не смущал тот факт, что в спальне Софии ничего не обгорело и не рухнуло. Это неважно. Раз есть пожар – должна быть и рухнувшая балка. И мисс София теперь обязана выйти за Джека, потому что, во-первых, он ее спас, и во-вторых, он её спас совершенно неодетую, что более менее прилично, если он жених, но вопиющий позор, если он посторонний джентльмен. Джек помалкивал, понимая, что общественное мнение на его стороне, а излишняя правда может всё испортить. Он благоразумно молчал о том, что это Мегги его разбудила, потому что присутствие Мегги придавало любой трагедии оттенок розыгрыша. Он чуял подвох, но не искал его. Мегги тоже не афишировала своё участие в событиях. Само загорелось – и точка. А то, что гувернантка с утра не могла найти одну перчатку, так это совпадение. Мало ли где она её потеряла.

София к завтраку не вышла, отговорившись головной болью. Общественное мнение объяснило это тем, что бедная девушка угорела от дыма – что опять же подтверждало версию пожара. Зато Луиза вышла в индийской шали, слишком нарядной для утреннего часа. Она таки забрала ее у Софии и теперь торопилась закрепить на неё права. Часть общественного мнения (в лице кухарки Дэвис, Мери и Нэнси) была огорчена тем, что мсье Лафоше, абсолютно непокусанный, спустился из своей спальни к завтраку и с аппетитом съел кеджери* и омлет, отвергнув овсянку. Потом он (совершенно не по времени) попросил Луизу спеть что-нибудь душевное, и та довольно верно исполнила канцонетту Гайдна, получив ворох французских похвал.

Утром у прислуги нет времени на разговоры, но события были такими захватывающими, что невозможно же было не перекинуться на кухне парой слов!

Мери (торопясь наверх из кухни с кофейником): Сам он из этих. Коли вампирская кровать его не укусила, значит, он сам такой. Француз-то.

Нэнси (вытирая тарелки для десерта): Махайрод махайрода не сожрёт. Ворон ворону глаз не выклюнет.

Кухарка Дэвис (накладывая на серебряное блюдо горячие плюшки): Да чего ожидать, когда живёшь не в Уэльсе, а в таком подозрительном месте, как Ламаншир. Птица в доме разговаривает, как человек – нешто это дело? А может, это не птица, а сам этот… чье имя не поминаем к ночи.

– Сейчас утро, – заметила Нэнси.

– Я без тебя знаю, что утро, но всё равно лучше не поминать его, а то он тут как тут. – Кто? – не поняла Нэнси.

– Да дьявол, прости Господи! Нещто это божеское дело – чтобы птица по-человечески говорила! И ругалась! И жители тут… не все, конечно. Вон хозяин так уж привечает мистера Резинга, соседа своего. А сосед-то того… Приехал невесть откуда, живёт один, визиты отдает редко и неохотно и к себе не принимает. И миссис Керст сама слышала, что у него в доме стонет кто-то. Лиззи, ты уронишь плюшки. Неси наверх молочник и чашки, а Мери сейчас вернется за плюшками.

Нэнси (откладывая полотенце): Миссис Керст сама ведьма. Миссис Болл сама слышала, как миссис Милн рассказывала, что миссис Соммерс сама видела, как миссис Керст в виде зайца бежала на свадьбу к племяннице в Холлон-Корт*, а это без малого двадцать миль! Вот десертные тарелки, Лиззи, захвати их тоже.

Лиззи (уходя по лестнице с молочником и чашками): У меня не сто рук! Пусть твоя ведьма их носит!

Кухарка (расставляя на подносе джем и варенье): Джем сразу надо было подать, еще до завтрака на буфет поставить. Учишь вас, учишь… а интересно, как миссис Соммерс узнала миссис Керст, если та была зайцем? А гренки клади на подогретую тарелку, они с пылу, с жару. Масло-то подали? Не люблю я на людей наговаривать, не из таковских, но говорят, что мистер Резинг держит в доме взаперти свою сумасшедшую жену. Помилуй бог, мисс Мегги, что вы-то тут делаете, вам положено пить кофий в столовой!

Мегги: Я влезла локтем в заварной крем, пришла помыть руку. Дэвис, дай мне полотенце.

Кухарка (подавая кухонное полотенце): Вон там вода в тазике для мытья. Смойте крем, эк вас угораздило! И рукав весь угваздали, переодеться надо.

Нэнси (совсем тихо): А мне этот крем от муслина отстирывать, чтоб его.

Кухарка: Мери, забирай плюшки да не рассыпь, вишь, я горой наложила. Так вот, эта сумасшедшая жена по ночам воет на луну!

Нэнси: Зачем?

Мери (пытаясь половчее ухватить полное блюдо с плюшками): Это не жена. Он убил жену ради любовницы (мисс Мегги, не слушайте, это не для ваших ушек), а любовница пригрозила рассказать всем об убийстве, если он на ней не женится. Вот он её и замуровал в доме. А жена стала призраком.

Нэнси: Я запуталась. Кто из них воет по ночам, жена или любовница?

Кухарка: Обе. Хором.

Мегги: (вытирая руку полотенцем): Мистер Резинг сам и воет. Достали его эти две дамы.

Кухарка: Мисс Мегги, скверная девчонка, марш наверх! Леди не подслушивают разговоры слуг!

Мегги (откладывая полотенце): А я не подслушиваю, я просто слушаю. Мне же интересно. Да я никому не скажу.

Кухарка: Что верно, то верно, вы никогда не ябедничаете там, наверху. Не то, что эта змея, прости Господи, гувернантка ваша, чтоб на неё динотерий наступил, а потом на ней женился.

Нэнси: А я слышала, что у мистера Резинга живёт дрессированный амфицион. Вот он и воет по ночам. А если у мистера Резинга появится какой-нибудь враг, то он натравливает на него амфициона. Помните старик Бриггс умер так внезапно? Это он поругался с Резингом из-за межи, и тот натравил на него своё чудовище. И амфицион укусил Бриггса за палец своим ядовитым зубом. Мистер Резинг этот зуб нарочно ядом смазал. Не свой зуб, а амфиционов. И старик Бриггс умер от заражения пальца. Палец распух, началась лихорадка.

Мегги: А почему сам амфицион не отравился от своего зуба? Он же его всё время облизывает.

Нэнси: Потому что мистер Резинг его с детства к яду приучал.

Мери (поставив блюдо с плюшками обратно на плиту, потому что жаль прерывать такой интересный разговор): Что-то в этом есть. Только я думаю, мистер Резинг сам амфицион. Ну, оборотень. В полнолуние он превращается в амфициона и воет на Луну. И кусает, кого ему там надо.

Кухарка: Нет, мистер Резинг – джентльмен, он бы Бриггса не стал кусать, ему противно бы было, Бриггс совсем простого рода. Но вот что правда, то правда – места здесь нехорошие. О чем говорить, если сам священник в приходе – бывший пират!

Мери (опять поднимая блюдо с плюшками): Да ну, сплетни. Всё, я плюшки понесла. Что-то еще надо будет подавать?

Кухарка: Да точно пират! А свою жену он украл, когда напал на сарацинский корабль с гаремом султана. И забрал себе миссис Суонелл – вон она какая чернявая, как арабка.

Дворецкий Треверс (величественно возникая на пороге кухни): Миссис Дэвис, десерт когда-нибудь подадут или нет?

Кухарка: Да почти всё подали, и крем, и всё. Только плюшки остались. Мери, несите плюшки, что вы, право, хуже Нэнси сегодня.

Нэнси (обиженно, но тихо): А что я, я свою работу вовремя спроворила. Чуть что, сразу Нэнси.

В общем, Мегги всё это приняла к сведению. А мистер Беннинг сразу после завтрака послал за констеблем Джонсоном – заявить о краже шкатулки, полной рубинов. Констебль пришёл, с интересом всё выслушал и сказал, что не видит состава преступления. Мистер Стенхоуп, владелец шкатулки, сам выбросил её в окно вместе с содержимым. Следовательно, она ему не нужна. А это значит что? Что любой, кто её найдёт, может владеть ею и всеми означенными рубинами.

Тут уж все в доме захотели найти шкатулку, бросились на поиски, аж бордюр под окном вытоптали до лысого состояния. Никаких признаков шкатулки. Джек первым делом подумал про индуса, но индуса тоже не было ни под окном (что естественно), ни в окрестностях. В общем, следствие зашло в тупик. Джек не выглядел особо огорчённым, будто ему и не жаль рубина стоимостью десять тысяч фунтов. А о шкатулке он точно не сожалел, у него дома, среди наследства брата, штук пять похожих шкатулок нашлось бы, еще и покрасивее.

Когда все немного утихомирились, Мегги сказала Алисе:

– Мне надо подумать. Пойдём погуляем в саду.

– Я буду вас сопровождать, – сказала мисс Хикс. – Конечно, вам разрешается гулять по саду и одним, но времена нынче смутные, неизвестно, кто на вас нападет. Только подождите, я найду свою перчатку. Не могу же я идти на прогулку без перчаток, это неприлично.

– Я хочу сделать вам сюрприз, – сказала Мегги, чувствуя себя немного виноватой из-за сгоревшей перчатки. – Давайте мы с Алисой погуляем без вас, а после прогулки будет сюрприз. Честное слово, мы никуда не уйдём из сада и не будем шалить.

Мисс Хикс, наученная горьким опытом, подозрительно относилась к сюрпризам Мегги, но ей стало любопытно: что ещё придумала эта девчонка?

– Ладно, – разрешила она. – В конце концов ваш сад – это не преступные окрестности Лондона. Погуляйте часок, а я пока поищу перчатку и напишу письма.

Девочки вышли в сад. В розарии Бетти срезала цветы для столовой.

– Мисс София лежит с головной болью, так я пока свободна, – объяснила она. – Я за Мери срежу розы, а она потом за меня подаст вечерний чай.

– Бетти, брось свои розы, они не убегут, – сказала Мегги, доставая кошелек* из сумочки для рукоделия*, привязанной по обычаю к поясу (а вдруг леди приспичит повышивать прямо в саду?). – Вот тебе деньги, сбегай в лавку и купи у Бобсона хорошие шёлковые перчатки, дорогие, светлые. Размер… э-э… ну вот как на себя. И срочно-пресрочно принеси их мне.

Бетти послушно положила срезанные розы под куст и отправилась в лавку мистера Бобсона, продававшего в Смоллфорде всё от каретных колёс до обручальных колец.

– Наконец-то мы одни, – вздохнула Мегги. – Пошли в наш уголок.

Глава шестнадцатая
Пожара явно недостаточно

Ах, как хорош был сад в усадьбе Беннингов! Соседи говорили, что дом-то можно бы и подновить, и стены побелить не мешало бы, и ступени главного входа стёрлись, а те, что ведут ко входу для прислуги, уже просто позор, хотя Нэнси каждое утро их чистит и выбеливает*, как положено. Да и решетка у парадного въезда старомодная, и прутья кое-где погнулись, а фасад дома спасает только то, что он наполовину заплетен плющом и лианами и не виден придирчивому глазу. А вот сад хорош, и против него никто из соседей возразить ничего не мог.

Там были и традиционные газоны, и новомодные миксбордеры*, на которых разные цветы сажали рядами вдоль стен и дорожек так, чтобы в любое время года что-нибудь да цвело. Суперсовременные овальные розарии, в которых розы высаживались по овалу, как по упавшим на землю гигантским чёткам, контрастировали с вышедшей из моды большой пёстрой клумбой с лилиями в центре (потому что лилии отпугивают призраков, это все садовники знают). София эту клумбу не выносила как вульгарную древность и каждый год велела её срыть и устроить лабиринт. Но садовник всё равно возобновлял клумбу, к многолетникам подсаживал однолетние цветочки и говорил, что эта клумба была здесь еще при короле Иакове Первом, и когда король, заблудившись на охоте в Блексвомпе, забрёл в имение, то больше всего ему понравилась эта клумба (так как остальное в доме и саду было еще хуже). Поэтому клумбу он, садовник, будет защищать до последнего вздоха и высаживать цветы будет так, как это было при Иакове Первом, а когда его вынесут ногами вперёд, пусть мисс София хоть железную дорогу на её месте строит, он, садовник, уже возразить не сможет.

И еще в саду были выстрижены из кустов арки, пирамиды и спирали и стояла кованая ажурная беседка, увитая розами, про которую сделавший её деревенский кузнец Джон ворчал, что это только перевод металла, и лучше бы барышня заказала ему новую лопату, а не эту фитюльку бесполезную.

По краю сада росли пальмы сабаль и ротанг, парочка саговников, огромный древесный папоротник, немного чахлый – ему тут не климат, четыре или пять гинкго – это были дикие деревья, лесные, но в прошлые годы (когда София ещё не родилась) они прорвались в сад и с тех пор росли, раздражая Софию. Ну какая красота в пальме, древесном папоротнике или гинкго? Это вульгарные простонародные деревья, им место в диком лесу или по околицам деревень. Но рубить нелюбимых плебеев София всё-таки жалела. И этот дикий уголок сада Мегги и Алиса ценили больше всего. У них тут было своё место, оплетенное лианами и орхидеями, прикрытое от чужих взоров пышными кустами боярышника и бузины. Мегги притащила туда маленькие коврик, и можно было спрятаться ото всех хотя бы на полчаса. Мегги пыталась переселить сюда знакомого дикобраза Гисти – для компании, но тот категорически отказался покидать родной лес.

Девочки прошли большую клумбу, ажурную беседку, прошли красавец-огород, в котором грядки с капустой и салатом образовывали узоры не хуже цветочных бордюров, а ананасовые грядки чудно контрастировали с ажурными листьями дорогих северных овощей, называемых «морковь», и спрятались в своём «шалашике» за боярышником.

– С пожаром вышло неплохо, – сказала Мегги, устраиваясь на коврике и смахивая с него лягушку*. – Но пожара явно недостаточно. Конечно, жаль, что София быстро залила перчатку водой из графина, огонь толком и не разгорелся. София может сердиться сколько хочет, но если ей все вокруг будут твердить, что она обязана выйти замуж, а иначе позор, то она поневоле согласится.

– Лучше бы не поневоле, – заметила Алиса, тоже усаживаясь. – Ой, мне на юбку репей прилип! Кухарка Дэвис говорит, это примета, что в меня скоро кто-то влюбится*.

Мегги оглядела свою юбку – никаких репьёв.

– Не отвлекайся, – сказала она. – Когда влюбится, тогда и будем думать, что с ним делать. Я считаю, надо, чтобы Софию кто-нибудь похитил. А Джек бы её спас. Тогда она уже точно никуда не денется и выйдет за него замуж.

– Или за похитителя, – сказала Алиса, отрывая репей и незаметно прилепляя его к подолу Мегги – чтобы по справедливости. – Если похититель будет красивый, то она может в него влюбиться.

– Это я не подумала, – признала Мегги. – Ты права. Надо выбрать некрасивого похитителя, лучше старого и женатого. Не влюбится же София в женатого, она порядочная девушка. Ой, смотри, Алиса, у меня тоже репей на юбке!

– Вот видишь, в тебя тоже кто-то скоро влюбится, – сказала Алиса, улыбаясь. – Лучше пускай попозже осенью влюбляется, сейчас мне некогда, – заметила Мегги. – Я считаю, пускай Софию похитит наш священник. Он некрасивый, старый и женатый. Никакой опасности.

– Думаешь, он согласится? – удивилась Алиса. – Он же священник, весь такой добродетельный.

– Кухарка Дэвис сказала, что священник – бывший пират. И свою жену он украл у султана. Значит, технология отработана. Для него Софию украсть – раз плюнуть. Мы к нему сходим после обеда, когда мисс Хикс заснёт.

– А если он откажется?

– Тогда мы пойдём к мистеру Резингу. Он – явно криминальная личность. Помнишь, что Мери про него рассказывала утром?

– Нет, это же ты ходила на кухню отмывать руку от крема, а не я.

– Ах да! Ну так Мери сказала, что он жену убил, любовницу запер, и обе воют на луну!

– Ой! И ты хочешь, чтобы к этой воющей парочке прибавилась ещё и София? Чтобы они втроём на луну выли?

– М-да… – заколебалась Мегги. – Это не очень хороший вариант. Но если священник откажется, придётся попробовать. И потом, это же ненадолго. Джек ее найдёт и спасёт еще до наступления ночи, и никто выть не будет. Ты не знаешь, сейчас полнолуние?

– Вроде нет, – засомневалась Алиса.

– Это хорошо. А то в полнолуние мистер Резинг превращается в амфициона и всех кусает. Наверное, это больно.

– Да уж, – согласилась Алиса. – По-моему, нам пора идти, а то мисс Хикс будет нас искать по всему саду и обнаружит наше секретное убежище.

– Точно, – кивнула Мегги. – Давай возьмём срезанные Бетти розы, как будто мы за ними ходили. Бетти уже должна вернуться из лавки.

Да, Бетти уже ждала их в розарии. Мегги подняла розы.

– Ой! Какие колючие! Смотри, я палец проткнула насквозь. Нет, дырки не видно, даже если смотреть на солнце. Значит, не насквозь.

– Вот перчатки, – и Бетти протянула пакетик. – Самые дорогие. Вот сдача.

Она почему-то смутно надеялась, что барышня подарит перчатки ей – ведь на лапку Мегги покупка явно великовата.

– Спасибо, Бетти, – сказала Мегги, забирая перчатки и сдачу. – Мы сами отнесём розы в столовую.

У дверей девочки встретили мисс Хикс, слегка встревоженную их долгим отсутствием.

– Приличные юные леди не гуляют в саду так долго, – сказала она. – О, вы нарезали роз для столовой? Это правильно.

– Мисс Хикс, мы вам приготовили сюрприз, – сказала Мегги, протягивая пакетик. – Вы потеряли перчатки, и мы вам дарим новые.

Мисс Хикс страшно удивилась.

– Спасибо, – растроганно сказала она, разворачивая бумагу. – Как раз подходят к моему платью! Да это такие дорогие перчатки! И идеально по руке!

Потом она подумала, что надо сказать что-то строгое – нельзя же воспитательнице хвалить своих подопечных, это непедагогично.

– Но вы обещали, что не выйдете из сада! – нахмурилась мисс Хикс. – Вы соврали? Я за это лишу вас сладкого за обедом.

– Мы сказала правду, – обиделась Алиса, обожавшая сладкое. – За перчатками мы послали Бетти, а сами были в саду. В розарии. Вот доказательство.

И она ткнула пальцем в розы.

Мисс Хикс смутилась.

– Э-э… ну тогда хорошо. Я не буду вас наказывать. Кстати, приличные юные леди не показывают пальцем на розы… и вообще ни на что.

И величественно проследовала в детскую.

– Всё-таки она дракон, – шепнула сестре Мегги.

– В перчатках, – хмыкнула Алиса.