Текст книги "Последние выборы сенатора"

Глава 8

Файлы записей лежали ровненькой стопочкой, по времени, один за другим. Подписанные по именам.

Самая ранняя запись называлась «Вивьен Марлоу». Никак, тигровая змея… Ну-ну.

Алекс нажал воспроизведение. Гарнитура вывела на сетчатку приемную. Рыжая сидит на диванчике для посетителей и нетерпеливо постукивает каблучком. Вот дверь в святая святых открывается, и из нее совершенно спокойно выходит помощник, как обычно, безупречный.

– Вивьен, вы можете войти, – доброжелательно приглашает Шуз.

Рыжая мгновенно морозится до агрегатного состояния манекенщицы с подиума и просачивается в кабинет с задранным курносым носом.

– Отлично выглядишь, – шепчет блондин и шлепает рыжую по пятой точке.

Не знал бы, что он гей, подумал бы, что флиртует. Как обманчива бывает природа.

Интересно, зачем Марлоу приглашали к сенатору? О чем они беседовали, и почему рыжая в итоге оказалась на месте Томаса? Может, к тому времени сенатор уже принял решение в отношении помощника, и Вивьен была плановой заменой? Мог ли об этом знать Шуз? Кто его знает.

Томас привел в порядок свой стол, расставив всё по видимым лишь ему линиям, и вышел из приемной. Наверное, Ванесса была частым гостем Брукса в такое время. Иначе вряд ли помощник так легко оставил бы «объект».

Следующим по списку шел файлик с именем Невила Мейси. Алекс включил запись и убедился, что он действительно впервые видит этого молодого человека. Тот сидел за столом, но, судя по признакам, был невысок. Темные длинные волосы висели сосульками. Лицо с острым носом походило на орлиную голову в профиль. Глаза живые, карие, смотрели на Блуберри чуть насмешливо, как смотрят на несмышленого братца-малыша.

Интересно, как его, оскорбляющего тонкий вкус Барби, вообще пускают в штаб?

– Домой? – спросил незнакомый Невил. – Большой Босс отпустил?

– Угу. Отымел во все щели, и отпустил, – с милой улыбкой ответил Блуберри. – Вали говорит, отсюда. На все четыре стороны.

Удивительно, но едкие, казалось бы, слова были сказаны без капли агрессии. Шуз вообще производил впечатление человека на редкость миролюбивого и приятного. Как сытый, довольный котик. Удовлетворенный. Секса парню хватало с лихвой. Забавно, но в предыдущую встречу он таким расслабленным Алексу не показался. Впрочем, новая должность в первые месяцы никому расслабленности не добавляет.

Собеседник Томаса, напротив, источал ту самую саркастическую язвительность, за которой обычно скрывается недотрах. Отношения у парней были близкие. Но скорее приятельские, нежели интимные. И они были слишком разные. Во всем. Но почему-то детективу бросился в глаза контраст кожи. Задубевшая от атованского солнца и ветров кожа Невила на острых скулах была землисто-смуглой. А нежные щечки Голубички были румяны, как у юной девушки. Замарашка и принцесса. Занятная парочка.

– Как поживает наше болото? – продолжил Блуберри. – Есть ли какие-то сдвиги?

– Болото, сэр. Тихо, все попрятались. Не определишь, что у них там, в котелках, варится.

– А если по запаху? – улыбнулся Томас.

– А то ты не знаешь, чем это пахнет, – недовольно пробурчал «замарашка». – У меня появилась пара мыслей, я подбросил несколько слухов. Но не уверен, что это сработает.

Веселенький у Брукса коллективчик… И всё же Мейси оставлял у Алекса двоякое чувство. С одной стороны, малый фекалистый. С другой… Что-то в нем было.

– Что у нас на повестке? – поинтересовался Невил. – Какую карту разыгрываем по итогу?

– Всё-таки сценарий № 2, – нахмурился Блуберри. – Денег минимум. К Барбаре даже подходить боюсь. Она сейчас один большой кусок антиматерии.

– Да, ладно. Ты же можешь, – приободрил приятеля чернявый.

– Я-то могу, – печально согласился Томас. – Но больно. Ладно. Идущий на смерть приветствует тебя, – блондин поднял руку раскрытой ладонью вперед.

– Аве цезарь, – симметрично ответил ему Мейси. – Мы будем хранить память о тебе в наших сердцах, – и он дважды стукнул себя кулаком по груди.

Если бы не последовавшие далее события, Коллингейм бы сказал, что это некий ритуал. Как рукопожатие у КаДэ. В свете пропажи Блуберри весь разговор попахивал циркулем, наугольником и прочими признаками вселенского заговора.

Помощник Брукса покинул невзрачный, как хозяин, кабинет Невила.

Невзрачный, но собственный.

Следующей по порядку шла встреча Томаса с Барбарой Ожешко. Забавно, но запись началась не в кабинете, а перед ним. Шуз помялся под дверью, теряя свою выправку, под стать самой Тигрице, постучался и вошел внутрь. Но уже другой. Взгляд был опущен. Тело сковано.

– Слушаю, Томас, – дозволила слово молвить Барби.

– Я хотел уточнить бюджет на запланированную поездку в приют. Если вы позволите, – не поднимая взгляда, произнес Блуберри. – Необходимо закупить игрушки и лекарства, – неуверенно закончил он.

– Нет у нас бюджета на игрушки и лекарства, – недовольно пробормотала начальница штаба, переводя взгляд на окно, за которым уже смеркалось.

– А как же?.. – начал было Шуз.

– Пусть Энтони с Невом что-нибудь придумают, – Барбара посмотрела на собеседника и переплела перед собой пальцы. – Не то я возьму деньги с их зарплаты. Можешь так им и передать, – пригрозила она. – Что-нибудь еще?

Шуз постучал ногтями по столу, силясь что-то вспомнить.

– В расписании сенатора на ближайшие дни какие-нибудь изменения будут? – наконец, вспомнил Томас.

Барбара помотала головой:

– Нет, пока по-старому. Если Энтони надумает что-то менять, пусть мне не забудет сказать, – Барби поджала губы.

– Простите, – смиренно попросил Блуберри.

Барбара посветлела лицом. Умеет, гад, находить подход к людям. Не то, чтобы Алекс жаждал повторить его подвиг. Тут детектив по комплекции не подходил. При его мышечной массе прогибаться проблематично.

– Извините, – закрепил Шуз эффект.

И вынырнул за дверь. Без потерь.

Глава 9

Следующим лицом, обозначенным в списке, был Энтони Парсон. Кабинет Парсона уступал по площади сенаторскому, но был раза в два больше, чем у Барбары. Интересно, Барби по этому поводу комплексовала? Или женщины по поводу «у кого больше» не комплексуют? Нет, слабости – это не про миз Ожешко. В конце концов, хозяйка в этом офисе – она, и вряд ли вопрос планирования помещений прошел мимо нее. Скорее, размеры определялись функциями. Кабинет Барби – это место индивидуальных экзекуций. А у Парсона – приличный стол для совещаний. Здесь пистоны вставляют массово. На стене, за креслом мужчины висела рамка с галозаписями сенатора. Если Барби постоянно напоминала каждому встречному, что он (она, оно) лицо избирательной кампании, то Энтони Парсон опускал подчиненных на землю. Вот оно, истинное лицо. А все остальные вокруг – лишь мазки, создающие выгодный фон.

Когда Блуберри вошел, Парсон работал через гарнитуру. Энтони сфокусировал взгляд на помощнике сенатора.

– Пару минут, – бросил он Шузу и еще какое-то время постукивал пальцами по столу, набирая текст.

Томас послушно сел. Теперь он был в своем обычном, уверенно-совершенном облике. Наконец мистер Мозг настучался и кивнул Блуберри, предлагая рассказывать.

– Хотел согласовать план на неделю, – пояснил Томас.

Правильно, это сегодня четверг. А разговор был в понедельник. Странно, что вечером. Обычно планерки проводят по утрам. Но – под каждым стаканом свои тараканы. Или, как говорят в КаДэ, в каждом отсеке свои калеки. Возможно, за день происходила усушка и утруска, встречи согласовывались и уточнялись, и сейчас речь идет именно об исправленном плане.

– Информационные поводы, как и собирались, на уикэнд, – мерно рассказывал Парсон. – Пятница – посещение приюта для детей-сирот жертв хардена, суббота – тренировка, воскресенье – прием у губернатора и заявление.

– Барбара сказала, что не даст денег на подарки. Просила передать, что свободные средства может взять только с ваших с Невилом гонораров.

– Вот же сучка крашенная, – прошипел Энтони, потирая подбородок. – Договаривались же!

Блуберри мудро молчал. Когда ты находишься ровнехонько между молотом и наковальней, самое умное – не привлекать к себе внимание и надеяться, что пронесет.

– Хорошо, – подумав, согласился Мозг. – Давай запустим сетевой аукцион. Победительница составит сенатору компанию при посещении приюта.

– А если в итоге получится «победитель»? – уточнил Блуберри.

– Нужно, чтобы «победительница», – негромко, но тоном, не допускающим возражений, пояснил Энтони.

Блуберри кивнул.

– Заявление уже вычитали, – продолжил Парсон. – В общем, на этой неделе без форс-мажоров.

– Ничего себе! У меня всё еще нет денег на приют!

– Не плачь, Томми, – Тонни дружески похлопал Томми по запястью. – Посчитай, сколько нужно, прикинь по позициям, а к четвергу всё оплатим. Я сейчас дам распоряжение Неву по поводу аукциона, он всё устроит.

– По субботе пожелания к одежде будут? – Томас аккуратно высвободил кисть и убрал руки под стол.

– Демократично. Потертую футболку, свободные спортивные трусы…

– И как я заставлю его это надеть? – саркастично поинтересовался Шуз.

– А никак, – хохотнул Парсон. – Скажи, что это мои кинки, и если кому-то что-то не нравится, пусть скажет мне лично. Всё, ступай, у меня еще два вороха дел до ночи. Ночью почему-то спать хочется, – пожаловался он.

Последним в списке стоял Глен Рэттл. А ведь мог себя и убрать.

На галозаписи Алекс легко узнал свое нынешнее временное пристанище. Или его двойник. Томас уже сидел за столом. Внутрь вошел начбез. Он молча сел на свободное кресло.

– Я уверен, – твердо, без капли игривости в глазах, произнес Томас.

– Кто? – спросил Рэттл.

– Не здесь.

Начбез кивнул и встал.

Вот и всё.

Алекс задумался. Блуберри вел себя после разговора с сенатором абсолютно ровно, будто ничего существенного не произошло. Возможно, в самом разговоре и не было ничего серьезного? Может, исчезновение Шуза вообще с ним не связано? Или частично связано, но само решение об исчезновении было принято позже.

Детективу не давали покоя два зашифрованных разговора. Про болото и цезаря – раз. Про «уверенность» – два. По количеству загадок второй был на порядок выше. И игрок опаснее.

Коллингейм решил поговорить с Рэттлом. А дальше – по обстоятельствам. Но начбез не находился.

Алекс еще какое-то время провел в молчаливом ожидании, перебирая новостные странички. Но поймать Рэттла так и не удалось. Коллингейм не видел смысла сидеть дальше. Рабочее время, прописанное в контракте, истекло. Обеда у Алекса не было, и сейчас желудок напоминал, что пора, пора. Детектив попрощался с творческими личностями, которые также не соблюдали правила трудового распорядка и, хихикая и шушукаясь, шарахались по офису. И отправился на стоянку.

На улице уже стемнело. От нагретых за день домов несло жаром, но ветер, порывами вздымающий с дорожек пыль, привносил нотку свежести. Где-то вдалеке слышались раскаты грома. Раскаленный город притягивал к себе тучи. Детектив ускорился, но всё равно успел поймать несколько тяжелых капель, прежде чем нырнул в подземные недра стоянки. Рассчитанная на сотни «пчелок», сейчас она была заполнена в лучшем случае процентов десять. Рабочее время уже вышло, и в помещении было темно. Аэрокарам на автопилоте на освещение было плевать, они ориентировались в пространстве расчетами и эхо-локацией. А для дебилов, которые решили на ночь глядя прогуляться до ангара пешком, вместо того, чтобы как нормальные, вызвать машину к себе, включился экономный режим света. Фонари зажигались по мере приближения, вырывая из темноты очередной кусок полупустого пространства.

Стук шагов детектива гулко отражался от гладких стен. Алекс поежился. На секунду ему показалось, что эхо задвоилось. Да, ладно. Чего не причудится в темном ангаре? Комм послушно вибрировал, указывая направление к «летуну». Обострившийся слух Коллингейма уловил в шуме ливня снаружи и своих шагов внутри неуместное шуршание и непонятный короткий «бабах», какой бывает от падения не очень тяжелого, но твердого предмета на пол. Детектив замер и огляделся. Где-то вдалеке было слышно размеренное, как метроном, «кап-кап-кап». Но стоило ему пойти, как где-то за спиной гул шагов удвоился.

Алекс встал как вкопанный, и успел уловить неловкое шарканье. Кто-то шел позади, скрываясь в темноте. И здесь, в полупустом темном помещении, детектив был как на ладони. Стреляй – не хочу. А у него даже оружия не было. Вспомнилась утренняя угроза. Коллингейм ускорился. Судя по усилившемуся жужжанию в руке, до аэрокара осталось рукой подать. Алекс активировал на нем режим «пробуждения». «Летун» зажегся огнями метрах в ста. Детектив прибавил темп, будто сдавал норматив по спортивной ходьбе. За спиной ему уже чудилось не двойное, а тройное или даже четверное эхо. Да полно те! Кому он нужен? Это просто паранойя, подпитанная темнотой.

Коллингейм вскочил внутрь, пригнувшись. Дождался, пока закроется дверь, и оглядел аэрокар на предмет спрятавшихся убийц. Глупо, конечно. Но его сейчас всё равно никто не видит. Хотелось бы надеяться. Алекс твердо решил вызывать аэрокар к тамбуру и носить с собой «рогатку», как бы параноидально это ни выглядело. Как он будет объяснять наличие детектора коллегам, детектив придумает завтра. А сейчас он, наконец, сел на водительское сидение, активировал панель управления и включил режим теста на неполадки. Не хватало, чтобы его разнесло ко всем чертям при взлете, или двигатель где-нибудь на полпути отказал. Через пятнадцать минут пришло сообщение, что проверка завершена. Все системы работают нормально. И Алекс запустил программу полета домой.

Показалось ему, или за ним действительно шли? Этот вопрос не давал покоя.

Завтра, всё завтра. Коллингейм настроился анализировать информацию. Но неожиданно уснул. Из глубокого сна его выдернул голос системы, предупреждавшей о конце маршрута. Алекс вскочил, оглядываясь. Да, он был в своем районе. Крыша его дома приближалась. Это было видно даже сквозь сплошную пелену ливня. Детектив пошарил по заначкам и откопал видавший виды непромокаемый плащ. Под шумок вынул из тайника второй комм, которым не рискнул воспользоваться в непроверенном аэрокаре. Крыша дома превратилась в огромную лужу. Водостоки не справлялись с небесным водопадом. Коллингейм пробежал до двери, придавленный тяжелым потоком, и таки замочил ботинки. Ткань брюк оказалась не просто дорогой и немнущейся, а еще и водоотталкивающей.

Лишь оказавшись в своей квартире и пройдясь рогаткой по самым подходящим для жучков местам, Алекс успокоился. Отголоски мании преследования еще циркулировали в крови, но от мозга уже отхлынули. Он закинул внутрь пару порций обогащенного концентрата – статус обязывает. Конечно, не натуральная еда, но лучше, чем обычная пропитанная жиром картонка. Ополоснулся под душем, по-быстрому смывая запах адреналина с тела. И набрал Тайни. Просто удивительно, как глубоко китиарка проникла ему под кожу с ее «Я тебя люблю». Без «люблю» тоже было ощутимо. Но теперь стало безнадежно. Или наоборот – небезнадежно. Коллингейма потряхивало, как бывалого маньяка.

Роул ответила не сразу. Но он терпеливо ждал.

– Привет, Алекс! – расцвела Тай, будто он был День Рождения.

– Привет! Скучала?

Ему было мало. Он хотел подтверждения. Хотел, чтобы она снова это сказала. Хотел, чтобы она была сейчас рядом.

– Очень. Что нового по твоей Голубичке? – спросила Роул совсем не о том.

– Такое ощущение, что Блуберри тебя интересует сильнее, чем я, – обиделся детектив. Чуть-чуть.

– Он меня вообще не интересует. Но он – твоя работа, а меня интересует всё, что с тобою связано, – исправилась китиарка, чем сразу заслужила прощение. – Мне правда интересно, как прошел твой первый день на новой работе.

Глава 10

Она сделала умильное личико. Умеет, когда хочет. Прямо, как Шуз. А ведь он даже не с Китиары. Может, он под прикрытием? Или его мама имела неосторожность согрешить на стороне?..

Алекс поймал себя на мысли, что слишком много думает о матриархальной планете. Лучше думать о ее обитательницах.

– Своей первый день на работе я провел в допросной, – с надрывом признался Коллингейм.

– Учитывая, что ты дома, и следов увечий нет, всё было не так ужасно, как ты изображаешь, – прищучила его Роул.

Алекс рассказал про свой рабочий кабинет, и про Блуберри, и его странное поведение, и пожаловался на начбеза. Не стал рассказывать про паранойю в ангаре. Может, там такой же бедолага шел с работы, а Коллингейм от страха чуть в штаны не обделался. Нет, не тот случай, которыми стоит делиться с симпатичными девушками. А если его опасении не беспочвенны, тем более не стоит пугать. Тайни и без его проблем есть, чего бояться.

Когда Алекс делился впечатлениями об отношениях в новом коллективчике, где сотрудники не стесняются на камеру рассказывать о том, что пустили пару новых слухов, Роул подняла руку, прерывая. Детектив кивнул.

– А кто этот Невил по должности? – спросила она.

– Понятия не имею пока. Но судя по совместному упоминанию, работает в одной команде с Парсоном.

Тайни кивнула:

– Я так и подумала. Похоже, что он работает как раз тем, на кого Томас учился. Возможно, и приятельские отношения у них со времен учебы или совместных проектов. «Болотом» называют ту часть избирателей, которая еще не определилась с выбором кандидата. А слухи – это очень эффективный способ некритического внедрения в умы нужной информации. Мне кажется, тебе стоит с ним пообщаться. Он показался мне любопытным.

– Он – дрыщ с немытой головой, – уведомил Алекс.

– Когда тебя это останавливало от общения? – невинным тоном поинтересовалась китиарка.

– Главное, чтобы это остановило от общения тебя, – осклабился Коллингейм.

– Алекс, помнится, кто-то обещал потереть мне спинку, – расплылась довольная лиса.

– Хоть сейчас! – вскочил детектив. – Если ты в ответ потрешь мне.

Он еще ни разу никому не тер спину виртуально. И вообще виртуально у него было в первый раз. Но с Тайни Коллингейм был готов на любые эксперименты.

Из душа детектив вышел бодрым и полным сил. Лучше с Тай под боком. Но с Тай в комме лучше, чем без нее совсем. Еще одна порция концентрата улетела в желудок уже с аппетитом. Алекс заварил в большой кружке листочки чая, привезенного в качестве сувенира коллегам по работе. Нет работы – нет сувенира. Пусть кто-то упрекнет его в мелочности и жмотстве, но после виртуального секса настоящий ароматный чай прямо вкатил…

Коллингейм решил продолжить освоение информационного пространства избирательной кампании. Интересно, что за слухи запустил Невил «Орел_болел» Мейси? Сможет ли Алекс выловить их в море новостей? Если слух был пущен в понедельник, то в понедельник-вторник их нужно и вылавливать. Детектив настроил поисковик на даты и теги, включил стационарный галопроектор, поудобнее устроился в изголовье кровати и обнял ладонями горячую кружку.

Желающих обсудить и обос… в смысле, обсосать слабые стороны кандидатов, было предостаточно. Самыми обсуждаемыми темами были с кем спит Ронни и спит ли с кем-нибудь Скотт. В качестве версий любовниц Брукса выступала модная нынче в столице певичка, с которой Неукротимого Ронни видели в дорогом клубе. Другой была дочь председателя правления крупного банка, с которой сенатора видели дважды. Еще говорили о Барби Ожешко, давно и преданно влюбленной в Брукса. Нужно признать, что рядом они смотрелись неплохо: массивный, грубоватый брюнет с проседью Рональд и тонкая, как стек, блондинка Барбара. Идея интересная. Но на непритязательный взгляд Алекса, этой паре не хватало химии.

По поводу Скотта острые на язык ньюсблогеры любопытствовали, поднимается ли у него что-нибудь, кроме финансовых показателей. Чисто с точки зрения здравого смысла финансовые показатели, вроде как, были важнее сексуальных подвигов. Но, видимо, электорат исходил из того, что имеет то правительство, которое его имеет. И хотел, чтобы его имели правильно, не абы как. Другого объяснения такого пристального внимания к эротическим подвигам кандидатов детектив найти не мог.

Активно муссировались темы, куда катится Атован. Растущая безработица, бедность на грани нищеты, низкое качество образования, высокие цены на медицину, отсутствие у молодежи перспектив на будущее, бандитские группировки в неблагополучных районах… Распространение нирваны наконец, которую, вроде, победили, но она всё равно откуда-то лезет, как тараканы на запах копченой колбасы.

Про нирвану Алекс поискал отдельно. Его вопрос интересовал постольку, поскольку Тайни была права: наркосиндикат вполне мог оказаться причиной его неприятностей на работе. Усилиями Коллингейма и Роул наркоторговцы остались без руководства. Но тараканы, как известно, могут прожить без головы несколько недель. И умирают не потому, что им мозгов выжить не хватает, а потому что без головы они пить не могут. А если найти другой способ получать воду внутрь, так и зачем это руководство нужно? Всё, что необходимо, они уже придумали. Так что одна экономия от того, что Данаю и Фита пустили в расход. Посмертно заслужили «большое спасибо», и хватит. А вот детектив вряд ли дождется благодарности…

Тема нирваны так расцвела совсем недавно. До этого лишь изредка мелькали упоминания о том, что силы правопорядка где-то «закрыли» какого-то торговца «белым счастьем». О том, что следствие по обнаружению других баз по производству наркотиков не увенчалось успехом. По сути, Алексу тогда просто повезло. Его тычок пальцем в небо пришелся прямиком в цель. Вероятность один к ста. Причем, что удивительно, в азартных играх интуиция детективу отказывала, как печень у алкоголика. Не то жил бы Коллингейм сейчас не в обувной коробке эконом-класса, а в пентхаузе, как недавно Виктор.

Алекс запустил новости о китиарце. Увы, удалось лишь найти несколько любительских галозаписей из развлекательных учреждений, где Майер то сидел в баре с девицами модельной внешности, то оттанцовывал вместе с такими же, но другими. С одной стороны – не скучал. С другой – каждый убивает свое горе, как умеет. Злорадствовать над соперником в любом случае не тянуло.

Версий, что именно из бреда, с которым детектив познакомился в новостях, было выдумано Мейси, было дофига. Потому что бредом выглядело всё.

Алекс зевнул. Вырубил галовизор. Черт с ними, с этими новостями. Все не пересмотришь. Так что спать. Он пожелал доброй ночи Роул, отравив сообщение. Ответа не дождался. Тай должна спать. Эта мысль была последней связной, которую детектив запомнил. Во сне он был мудрым драконом, который гонялся за своим хвостом. А Тайни сидела в центре этого безобразия и радостно хлопала в ладоши. Потом ему снилось что-то еще. Какое-то темное место, где кто-то шел по его стопам, громко хлюпая по лужам и ни капли не скрываясь. Только Алекс всё равно не мог узнать, кто это, потому что было хоть глаза выколи.