Текст книги "Большая книга ужасов. Прогулка в мир тьмы"

Утром он галантно попросил у Лильки прощения, припомнив себе в оправдание какую-то старую обиду. Лилька великодушно простила его и, по моему настоянию, перебралась в его комнату. Сам же Шаров занимать Лилькину спальню не стал, а переселился к Егору. Они вместе перетащили кровать, а потом куда-то убежали.

А Лилька-то! Как только великое переселение закончилось, она пошла в ванную и через полчаса вышла оттуда… огненно-рыжей!

Мы давно привыкли к ее экспериментам с прическами, но тут я обмерла, вспомнив о своем задании.

– Лилька, ты что, чокнулась? Я же тебе вчера говорила…

– Вот потому я и покрасилась, – улыбнулась подруга. – Поймаем этого твоего мытаря на живца! Будем кататься по электричкам и маячить на перроне – авось он меня увидит да привяжется, тут ты его и вычислишь.

– Если он прежде не выбросит тебя из поезда!

– Риск – дело благородное! – расплылась в улыбке моя подруга. – Ты же меня спасешь, правда?

– Ночью каждого шороха боишься, а днем нарываешься на неприятности?

– Так то ж ночью, ночью темно и страшно… – брякнула она и запнулась на полуслове, почуяв некую нелогичность.

Ну не идиотка, а?

– Значит, так, – строго сказала я. – Вы сейчас дружно отправляетесь на конный двор и катаетесь на лошадках. Или куда хотите, но задание это мое, и выполнить его должна я, а не вы. Это принципиально. Понятно? Думаю, мальчишки уже в курсе всех подробностей, значит, так им и передай. Где они, кстати?

– Не знаю, куда-то побежали, – беззаботно ответила Лилька. – Я их подожду и… пойдем кататься на лошадках.

Вернулись они где-то через час. Первым ввалился Колька, не разуваясь, прошел в гостиную и плюхнулся на диван.

– Вот это вокзал! Прикиньте, там табличка висит, ему почти двести лет!

– Какой вокзал? Станция за балкой? – не поняла я.

– Ага, станция. Там вокзалище – столица отдыхает. Мне сказали – тут пересечение каких-то старых дорог было… Короче, вот расписание электричек.

На столе передо мной лег листок, исписанный Колькиными каракулями. Впрочем, я их давно научилась разбирать, проверяя Колькины домашние задания. Там были нарисованы две стрелочки в разные стороны, а под ними – два столбика цифр.

– Это что такое? Ты куда-то собрался ехать?

– Насколько мне известно, ехать собралась ты, – ответил Колька. – А я решил помочь, пошел на вокзал и составил список электричек на сегодня. Это очень удобно, кстати. Здесь конечная станция двух маршрутов. Один туда ведет, другой сюда, – он показал на одну стрелочку и на другую. – Садишься на вокзале, проезжаешь станцию, выходишь, пересаживаешься на встречную и возвращаешься на вокзал. Потом садишься в электричку другого маршрута, тоже проезжаешь станцию и на встречной возвращаешься. Они тут ходят нечасто, и ты на все успеешь. Так что будет ли твой мытарь ехать сюда или отсюда, ты, по-любому, с ним в вагоне встретишься. Тут еще поезда дальнего следования ходят, даже чаще, чем электрички, но ведь они тебя не интересуют?

– Нет…

Шаров оказал мне неоценимую услугу. Я еще только обдумывала подобный план, приходя в ужас при мысли о всех этих графиках, а они оказались простыми.

Но не успела я рассыпаться в благодарностях, как в дом тяжелой поступью вошел Егор и плюхнулся на стул.

– Я ей дров нарубил, забор починил, собачью будку на другой конец огорода перетащил, – отчитался он перед Колькой.

– И что узнал?

– Не знаю, важно ли это, – обратился он ко мне. – В общем, я тут нашей соседушке, тете Шуре, по хозяйству помог и по ходу разговорил ее на предмет того, кто в поселке лежал в ближайшее время при смерти, но выжил. Ты же говорила, что колдун должен вселиться в такого человека, правильно? Поселок небольшой, и эта старая сплетница, как я подумал, должна все обо всех знать.

– Хм, сплетницей я бы ее не назвала… Ну и как, знает?

– К сожалению, да, – скривился Егор. – Мне долго пришлось выслушивать истории об инфарктах, инсультах, авариях, операциях по удалению аппендицита и гланд, за период, наверное, лет в тридцать.

– Так много нам не надо, – ответила я. – Ведь колдун умер весной, а убийства начались в конце мая.

– Вот об этом я не подумал! – хлопнул себя по лбу Егор. – Но, как я понял, последними были два случая. Есть, говорила она, здесь приметный такой мужик – Иван Звонцов, высокий, толстый, бородатый, живет с большой семьей, так недавно у них в доме ночью задымилась проводка, и они во сне все угорели в дыму. По счастью, соседи вовремя вызвали пожарных, и всю семью спасли. Жена, дочки, брат, тетка – всех откачивать пришлось, но скоро они пришли в себя, а за жизнь Ивана боролись неделю. Ему больше всех досталось. Говорят, совсем плохой был, но выжил.

– А второй случай?

– Да ничего особенного. Пошла тут какая-то баба Лиза к карьеру за глиной, шла по рельсам, да поскользнулась и упала с высокой насыпи. Ее без сознания только на следующий день нашли и тоже долго возвращали к жизни, уж не знаю, что она себе отбила. А, забыл про третий случай – какой-то парень из дачников чуть в озере не утонул, долго откачивали. Уже в этом году, а значит – подходит.

– Подходит, – вздохнула я, а фантазия рисовала зловещего бородатого мужика, с садистским выражением на лице сталкивавшего с поезда Лильку.

– Адресов, правда, не узнал, – продолжал Егор. – Спросил, конечно, но она глянула на меня с подозрением и не ответила.

– Ну еще бы, – вздохнула я. – Все равно она могла всего не знать, и не факт, что наш искомый – один из этого списка. Значит, ловить его придется все же по электричкам.

– Слушай, а что он делает? – поинтересовалась Лилька. – Хватает человека и выбрасывает в дверь или как?

– Да нет, – призадумалась я. – Там речь шла о каких-то «страшных глазах»… Наверное, действует с помощью гипноза, или не знаю как. Все решится на месте. А ты, будь добра, поезжай кататься на лошадках. И не вздумай там появиться – я тебя тогда сама из поезда выкину!

Ребята остались дожидаться Сашу, чтобы вместе пойти на конный двор, а я, исполненная тревоги и решимости, вышла из дома.

Вокзал действительно впечатлял. Большой, старинный, украшенный богатой лепниной, он, похоже, давно не ремонтировался, но был аккуратно выбелен и ухожен. Площадка перед вокзалом была чистенькой, с большими пестрыми клумбами и многочисленными скамейками. На этих скамейках ожидало своих поездов довольно много народа, тут и там громоздились завалы чемоданов и баулов.

Я посмотрела на часы. До моей первой электрички еще оставалось около десяти минут. Возможно, где-то здесь, среди этих людей, сидит сейчас рыжая девушка, которой предстоит сегодня умереть. И ее убийца, прячущийся в чужом теле…

Я стала прохаживаться между людьми, присматриваясь к ним и следя за кулоном. Он непременно должен был подать знак, окажись я рядом с этим существом. Но кулон молчал, и на душе было спокойно. Отчего-то казалось, что с утра, под ярким летним солнышком, ничего не случится, а вот ближе к вечеру, после заката, следует быть очень внимательной…

Но я отмела эту мысль, сочтя ее глупым стереотипом. Почему-то считается, что колдуны и ведьмы творят свои козни только ночью. Что за глупости! Уж я-то знала, что это не так.

Вошла в здание вокзала – высокое, прохладное и гулкое, с устоявшимся запахом старых помещений. Там тоже сидело немало людей, я прошлась, разглядывая их. Кулон не подавал признаков опасности, а ярко-рыжих дам тут не наблюдалось. Зато была уйма крашеных блондинок, брюнеток, каштановых, сизо-пепельных, лиловых и серо-буро-малиновых, и уже никакой колдун не докопался бы, какого цвета их шевелюры были изначально. Имелась и парочка рыжеватых, но таких оттенков, каких в природе не бывает.

Наконец подошла электричка, и спустя пару минут я уже тряслась в вагоне. Сидячего места мне не досталось, да оно мне было и не нужно – я медленно шла из вагона в вагон, присматриваясь к пассажирам. Итак, под подозрением крупный бородатый мужик, некая баба Лиза, которая представлялась мне сухонькой старушкой, какой-то парень невыясненной внешности… да и вообще кто угодно.

Их было много – мужиков, парней, старушек… А кулон молчал, и я каким-то шестым чувством понимала – того, кого я ищу, здесь нет. Проехав станцию, я вышла, вскоре пересела на встречную электричку и поехала обратно, уже тут присматриваясь к пассажирам. Кто его знает, как этот колдун выглядит! И где его искать? Может, он катается туда-сюда по электричкам, высматривая подходящую рыжую красотку. А может, уже давно присмотрел и теперь сидит и ждет ее прихода.

А вдруг он совершит преступление до того, как я войду в нужный вагон?

А вдруг он на этот раз выберет поезд дальнего следования?

А вдруг он вообще сегодня не придет, а решит нарушить традицию и выберет другой день?

А вдруг…

Я каталась и каталась на электричках то туда, то обратно. В промежутках осматривала пассажиров на перроне и в зале ожидания. И в вагонах, и на вокзале я машинально искала взглядом крупного мужчину с бородой и в то же время боялась его увидеть. Встречались и крупные, и бородатые, но все они были не те…

А огненно-рыжих женщин я, по странному стечению обстоятельств, тоже ни разу не видела. То ли они в этих краях большая редкость, то ли уже боятся тут ездить, то ли все поголовно перекрасились – но мне на глаза ни разу не попадались.

Задумавшись на перроне, я чуть не столкнулась лбами с полноватой теткой в рабочем халате, которая с большой лейкой шла к клумбе.

– Извините…

– Что ты, деточка, все тут ходишь? – добродушно спросила она. – Третий раз тебя вижу. Может, ищешь кого?

Да уж, сказать бы ей, кого я ищу!

Однако мне сразу пришла в голову идея:

– Я жду свою знакомую, только не знаю, когда она приедет. Она такая рыжая, ярко-рыжая, не видели?

– Ну, детка, тут много разных ходит, я не присматривалась.

– Эту вы сразу заметите – она прямо огненная, издали видно. Пожалуйста, если увидите – скажите ей, чтобы меня подождала.

Женщина кивнула, а я присела на скамейку, давая отдых ногам.

– Красивый у вас вокзал! И даже странно – поселок маленький, а вокзал большой, и людей много.

– Здесь просто пересечение нескольких дорог, – пояснила она. – Люди едут с пересадкой, и эта пересадка происходит здесь. А когда-то дорог было больше…

Но тут подъехала электричка, и я поспешила попрощаться.

И снова стук колес, вагоны, люди… Потом начался час пик, и мне пришлось нелегко. Приходилось протискиваться сквозь давку под недовольное ворчание пассажиров, и теперь я не могла всех рассмотреть. Оставалось надеяться на кулон, остававшийся холодным, и на свое шестое чувство, которое уже давно меня не подводило.

Когда я, тяжело дыша, в очередной раз вышла на перрон, мне издали замахала рукой женщина в рабочем халате:

– Детка, иди сюда! Знакомая твоя нашлась!

Рядом с ней стояла высокая огненно-рыжая девушка. Мамочки, да это же Лилька!

– Ты зачем сюда явилась?! – напустилась я на нее. У сотрудницы вокзала лицо удивленно вытянулось, и она ушла, ничего не сказав.

– Волновалась за тебя, – ответила моя подруга. – Ну как, не поймала?

– Да нет пока.

– Теперь будем вместе искать. Я все равно не уйду!

Я только рукой махнула, и дальше мы ездили вдвоем. Когда час пик миновал, стали делать так: первой через каждый вагон гордо и не торопясь шествовала эта красавица, а за ней – на расстоянии и незаметно – я. Но все было спокойно.

День стал клониться к вечеру. Неутомимые электрички так же резво, как и утром, спешили по своим маршрутам, а вот я уже ног под собой не чуяла. Лилька, надевшая сдуру каблуки, тоже. Народу в вагонах становилось все меньше, мы с Лилькой старались быстренько пройти состав и присесть отдохнуть до остановки. Я уже мало что соображала, отупело глядя на мерно покачивающиеся в такт движению головы людей, озаренные золотым закатным солнцем. Теперь все казались рыжими, – а ведь я таковых ни разу за сегодня и не встретила…

И тут я почувствовала зарождающуюся тревогу. Просто так, без причины. Или это усталость вкупе с игрой воображения так на меня подействовала?

– Ника, выходим, – толкнула Лилька.

Мы вышли на перроне соседней станции, с которой очередная электричка должна была отвезти нас обратно на наш вокзал. Я привычно окинула взглядом сидящих вокруг пассажиров, но ни один из них не вызвал подозрения. Мы присели на ближайшую лавочку и долго отдыхали, откинувшись на спинку. Солнце уже исчезло за лесом, а тревога не проходила.

– Стерла ноги в этих туфлях, – пожаловалась Лилька. – И перекусить бы не мешало.

– Поезжай домой лучше.

– Ну нет! Пока ты здесь, и я не уйду.

Тревога… Тревога! Сейчас что-то должно произойти! Вот сейчас, не пройдет и… До следующей электрички оставалось около пяти минут. Да еще Лилька, черт ее принес. Не хватало, чтобы с ней что-то случилось!

– Знаешь что, Лиль, – произнесла я. – По-моему, вон там, за станцией, виднеется какой-то магазинчик. Сходи-ка туда, купи нам обеим поесть, а себе какие-нибудь тапки. Думаю, не будет беды, если мы одну электричку пропустим. Я, уж прости, не пойду. Слишком устала.

– Конечно, я мигом! – воодушевилась моя подруга.

– Можешь не спешить, – я махнула рукой.

Она поковыляла к дороге. Я проводила ее взглядом, посмотрела на большие вокзальные часы. Еще четыре минуты. Но с уходом Лильки тревога не прошла, а усилилась до такой степени, что даже дыхание перехватывало.

Такое у меня бывало. Несколько раз, и предчувствие никогда не обманывало. Вилор говорил правду – человек, носящий сторожевой знак, не остается прежним.

И вот сейчас что-то должно случиться. Приближающийся стук колес заставил меня вскочить, сердце заколотилось.

Спокойно, Ника, спокойно. Нервничать в такой ситуации вредно. Только хладнокровие и внимание…

Электричка подошла, раскрылись двери. Пассажиры, как часто бывало на этой станции, столпились возле последнего вагона, в него же и вошли, а я привычно села в первый.

Что-то мне подсказывало, что эта электричка будет последней на сегодняшний день. Ладно, надеюсь, еще ничего не случилось. Пока не случилось…

Вагон, другой, третий. Тускло горел свет, покачивались головы немногочисленных пассажиров. Я внимательно приглядывалась к каждому, но не замечала ничего подозрительного.

Тревога не утихала.

В следующем вагоне было шумно. Там ехала компания молодежи то ли с концерта, то ли с футбола… Да, судя по шарфам, все-таки с футбола. Эти ребята импульсивно делились впечатлениями, а с противоположного конца вагона на них недовольно поглядывали две старушки. Несколько мужчин в черных ветровках дремали, несмотря на шум, видимо, ехали с работы. В следующем вагоне людей было совсем мало, и меньше всего они походили на маньяков. Несколько усталых женщин с сумками, еще одна компания молодежи, но эти вели себя потише, да бородатый старик, дремавший на крайнем сиденье. При виде его роскошной бороды я вздрогнула, но в следующий миг поняла, что этот тщедушный человек быть здоровяком Иваном Звонцовым никак не может.

В последний вагон я вошла, дрожа от перенапряжения. Людей здесь было больше, чем в других. На скамьях чинно расселись несколько семейств. Лица у всех были просветленными, на женщинах – аккуратно подколотые платочки и длинные юбки, и я сделала вывод, что эта компания совершала паломничество в какой-нибудь монастырь, а теперь возвращается домой. Взрослые негромко переговаривались, а вот детишки, коих тут было чуть меньше десятка, весело носились по вагону и шумели. На трех девочках тоже были косыночки, а на четвертую повязали большой, не по возрасту, оранжевый платок, то и дело съезжавший на глаза, а сзади закрывавший спину до пояса. Эта девчушка, на вид лет семи, была самой резвой, хохотала, визжала и моталась по проходу, вскакивая с ногами на сиденья и раззадоривая остальных. Пожилая женщина в таком же оранжевом платке, видимо, ее бабушка, время от времени подавала голос:

– Галя, не шуми!.. Галя, не лезь на сиденье с ногами… Галя, угомонись…

Но делала она это апатично, без эмоций, понимая, что Галя все равно не послушается.

Вдруг кулон дал о себе знать. Кольнул легонько, предупреждающе. Я окинула взглядом вагон. Нет, здесь были не только паломники, но и другие пассажиры. Кто дремал, кто читал газету или грезил о своем, сидя в наушниках.

И тут я увидела. Странно, что раньше не заметила – на одной скамейке с Галиной бабушкой, у окна, сидел крупный и грузный человек с большой окладистой бородой и черными густыми бровями. Вид он имел весьма колоритный, вызывал ассоциации то ли с Карабасом-Барабасом, то ли с Синей Бородой. Взгляд его был мрачным и тяжелым. Я прошла мимо туда и обратно, и возле его сиденья кулон снова кольнул меня.

Значит, это он и есть, Иван Звонцов. То есть мытарь, колдун в теле Ивана! Ну, спасибо, Егор, за информацию! Я присела неподалеку, достала мобильник. Хотела уже позвонить по данному Алевтиной номеру, но тут Звонцов поднялся и стремительно пошагал к выходу из вагона. Я, так и не успев сделать звонок, метнулась следом.

Что он задумал?

Иван хотел открыть дверь, ведущую в тамбур, но тут она сама распахнулась, и в вагон впорхнула худенькая девушка в полупрозрачном платке, и я заметила выбивавшиеся из-под него рыжие волосы.

Сейчас что-то произойдет… Я ожидала, что он выманит ее обратно за дверь, и уже приготовилась к защите. Но нет, он лишь проводил девушку своим мрачным взглядом и вышел в тамбур, а она прошла в глубь вагона. Я не знала, как мне быть – то ли следить за этим человеком, то ли предупредить девушку об опасности…

Дверь в тамбур осталась приоткрытой, и я наблюдала, как он курит у выхода. Спустя пару минут Звонцов вернулся и, окатив меня сигаретным дымом, пошел обратно к своему месту.

Мне ничего не оставалось, как тоже вернуться и присесть на соседнюю скамейку. К моему ужасу, рыжая девушка теперь сидела рядом с этим страшным человеком, между ним и старушкой, и беззаботно смотрела в окно.

А мои нервы готовы были лопнуть от напряжения. Я то и дело искоса поглядывала на этих двоих. Сейчас он встанет, поманит за собой девушку… До конечной, то есть до нашего вокзала, оставалось не так уж много.

– Галя! – старушка вскочила. Да и было из-за чего: непослушная малышка стала ногами на сиденье и попыталась высунуть голову в открытую форточку.

– Слезь немедленно! – старушка не меняла своего апатичного тона. Но на сей раз Галя послушалась, спрыгнула на пол и обиженно поджала губки. Бабушка сделала к ней шаг, зажав ее в проеме между двумя сиденьями, с явным намереньем отшлепать.

На личике Гали отразился страх, она попятилась, а потом быстро запрыгнула на сиденье, перелезла через спинку на другую сторону и помчалась к выходу из вагона.

– Какая нехорошая девочка, – произнесла старушка и пошла следом. Шла неспешно, но с какой-то неумолимостью в лице, и я подумала, что Гале сейчас крепко влетит.

Иван Звонцов приподнялся, глядя вслед и словно раздумывая, идти за ними или нет. Приподнялась и рыжая девушка, и в ее лице читались тревога и испуг. Впрочем, туда посмотрели все, но со стороны остальных это было не более чем праздное любопытство. Бородач же продолжал выжидающе смотреть на дверь тамбура, за которой скрылись бабушка и внучка.

Секунда, третья, пятая…

Что-то было не так. Что-то было в этом странное…

Кулон обжег меня внезапно, и в этот самый миг я поняла, что меня насторожило.

«Какая нехорошая девочка», – сказала старушка несколько секунд назад. Но это было сказано не ворчливо, а скорее угрожающе. Да, со скрытой угрозой! А голос… он все еще звучал у меня в ушах, и это был мужской голос! У старушки-то…

Пулей пронеслась я по проходу и вылетела в тамбур…

Свежий ветер дохнул мне в лицо. Оранжевый платок валялся на полу. Дверь наружу была открыта, а недалеко от нее, прижавшись к стенке и намертво вцепившись в поручень, стояла Галя с растрепанными рыжими волосами. Ее лицо было бледнее мела, по щекам текли слезинки, она беззвучно открывала и закрывала рот, не в состоянии издать ни звука. А старушка, стоявшая ко мне боком, медленно, словно играя, приближалась к девочке, и в этих движениях сквозило недоброе. Вдруг она обернулась ко мне, и я отпрянула. Жуткие черные глаза-провалы взглянули на меня с лица казавшейся безобидной старушки. Я почувствовала, что у меня слабеют ноги, в голове туманится – вот-вот упаду, причем не от страха. Но острая боль, причиненная кулоном, заставила воспрянуть и действовать. В одно мгновение я сообразила, что делать, двинула ногой проклятую старуху и, дернув на себя Галю, вместе с ней выбежала в соседний вагон – к нему было ближе. А старуха распласталась на полу, и ее ухмылка сменилась гримасой злобы.

Я захлопнула дверь и скорее вынула мобильник. Трубку взяли сразу, после первого же гудка.

– Он здесь! Скорее, он здесь!

Я хотела объяснить, где именно, но мне в ухо полетели короткие гудки. А в следующий миг со своих сидений в разных концах вагона одновременно встали два молодых человека в черных ветровках и быстро исчезли за дверью тамбура. Я даже разглядеть их не успела…

Тут Галя, которую я так и держала за руку, громко заревела. Я усадила ее и рискнула выглянуть в тамбур.

Там было пусто, только дверь наружу оставалась открытой.

Несколько секунд спустя из соседнего вагона прибежал перепуганный Иван Звонцов и бросился к Гале.

– Галочка, доченька, что случилось? – Его голос оказался неожиданно приятным и интеллигентным.

– Тетя Таня плоха-а-я! – вопила девочка. – Она стра-ашная! Я тебе говори-ила, папа!

– Галочка! – следом за Иваном в вагон вбежала рыжая девушка.

– Она меня уби-ить хотела! – размазывала слезы Галя. – Из поезда выкинуть…

– Папа, я тебе тоже говорила! – воскликнула девушка. – Эта твоя тетя Таня после пожара больной на голову стала! Вообще на себя не похожа!

Так они его дочери, оказывается! Это же надо так ошибиться, думала я с испугом. А если бы я позвонила и указала не на того?!

На крик прибежала кондукторша и бегом бросилась в тамбур закрывать дверь.

– Где она?! Где эта старая ведьма?! – Иван Звонцов выпрямился во весь свой великанский рост и оглядывал вагон.

И тут тощий старичок, отдыхавший на крайнем сиденье у тамбура, встал, подошел к Ивану и стал что-то тихо ему говорить. Тот слушал с округлившимися глазами, время от времени выглядывая в тамбур. Но мне ничего не было слышно.

Я тихонько отошла подальше и села у окна.

Спустя пару минут электричка прибыла на вокзал. Я с трудом поднялась, ноги были как ватные, кое-как доковыляла до выхода, а потом – до ближайшей скамейки. Видела, как Звонцова с дочерями встречала мать семейства – симпатичная женщина с ярко-рыжими волосами.

– Ну как, съездили в монастырь? Ой, Галочка, что с тобой?!

– Дома расскажу, – устало ответил Иван.

– А тетя Таня где?

– Хотел бы я это знать…

– А я бы не хотела! – воскликнула старшая дочь. – Надеюсь, мы больше ее не увидим!

– Что, правда?! – В голосе матери зазвучала нескрываемая радость.

– Правда.

Они пошли своей дорогой, и я не услышала дальнейшего разговора. А они не услышали, как я расхохоталась. Да уж…

Лилька приехала на следующей электричке, взяла меня под руку, и мы пошли домой.