Текст книги "В дебрях Камасутры"

ГЛАВА 2

– Мэтр, извините, но кто все же такая эта Либерея Ивановна? – робко поинтересовалась Варвара, когда аэробот Гвидонова стремительно стартовал с заснеженной полянки, взяв курс на город.

– Не кто, а ЧТО, – поправил Птенчиков, в лихорадочном волнении подскакивающий на пассажирском сиденье. – А с чего это ты перешла на полицейский жаргон?

– В смысле? – совсем растерялась Варя.

– Мэтром меня называешь...

– Иван Иванович, вам же официально присвоили это звание как эксперту-аналитику по неразрешимым вопросам! – пришел на выручку невесте Егор. – Тогда вы закончили расследование на Буяне, а сейчас мы стоим на пороге нового расследования. Только я не совсем понял, с кого мы начнем: с английского магистра, Ивана Грозного или этой девушки со странным именем?

– С Олега и Аркадия, – усмехнулся Птенчиков. – Кстати, Либерея – это не девушка, а собрание книг. Иначе говоря – библиотека.

– Как у вас в пристройке? – догадалась Варя.

– Ясно, что не как у вас в аптеке, – фыркнул «мэтр», весьма критически относящийся к достижениям пищевой промышленности в области литературы. – К Грозному Либерея перешла по наследству, а как сложилась ее дальнейшая судьба – неизвестно. Может, сгорела при очередном пожаре, которые в те времена были для деревянной Москвы привычным явлением, а может, до сих пор хранится в каком-нибудь тайнике, ожидая своего часа. На протяжении истории периодически появлялись энтузиасты, пытавшиеся ее найти. Но, увы, безрезультатно.

– У вас и так вся избушка книгами завалена, к чему еще эта древняя библиотека? – удивился Егор. – К вашим услугам весь архив ИИИ!

– Когда пропала Либерея, никакого ИИИ еще и в помине не было.

– Мэтр прав, – загорелась энтузиазмом Варя. – Может быть, старинная библиотека хранит свидетельства о похождениях Сони, ведь нам не известно, в какой эпохе она оказалась! Нужно срочно ее отыскать.

– А вот искать ее мы не будем. Просто отправимся к Грозному, да и прочитаем на месте все, что покажется интересным. Кстати, из аэробота можно позвонить нашим друзьям-историкам?

Варя восхищенно вздохнула и поспешила связаться по видеофону с ИИИ. Секунду спустя экран осветился, на нем появилось добродушное лицо главного теоретика и специалиста по техническому обеспечению перебросок во времени Аркадия Мамонова:

– О-о, какие люди! – радостно пробасил он, увидев Варвару. – Что заставило вас покинуть уютные медвежьи берлоги? Неужто хозяева выпали из спячки и указали вам на дверь?

– Напротив, медведи демонстрировали чудеса гостеприимства и исключительно колоритные сновидения, – улыбнулась Варя. – Мы и сами чуть в спячку не впали, на них глядя, да побоялись, что директор колледжа устроит разнос. Вот и поспешили вернуться... Кстати, с нами здесь Иван Иванович, он тоже очень хочет с вами поговорить.

– Аркадий, я все понял! – вклинился Иван, бесцеремонно отодвигая Варю от экрана видеофона. – Она у Грозного.

– Кто у Грозного? Неужели Сонька? – удивился Аркадий.

– Не Сонька, а книга! Помнишь историю пропавшей Либереи? В смысле, тогда она еще не пропала, а только нашлась, то есть появилась. – Иван совсем разволновался. – Если я не путаю, все это как-то связано с невестой дедушки Грозного.

– Ты хочешь сказать – бабушкой? – уточнил дотошный Аркадий.

– Бабушкой? – Иван будто споткнулся, замолчав на полуслове и глубоко задумавшись. – Ну, я, честно говоря, не знаю, стала она ему бабушкой или нет. Вдруг этот дедушка не однажды женился? Ты ж у нас историк, вот и разбирайся в царской родословной.

Аркадий тоже задумался.

– Нет, не могу вот так с ходу припомнить все перипетии личной жизни дедушки Грозного. Если тебя заинтересовала его бабушка, загляни в компьютер, ты ведь подключен к нашему архиву.

– Да зачем мне его бабушка? – рассердился Птенчиков. – Мне нужна Иванова Либерея!

– Что ж ты тогда голову морочишь? – невозмутимо поинтересовался Аркадий.

Птенчиков тихо зарычал.

– Мэтр, я могу пододвинуться, – участливо предложила Варя.

– Зачем?

– Вы, наверно, хотите принять позу Лотоса... – Девушка смутилась. Птенчиков вспомнил, как успокаивал нервы, стоя на голове в пыточной камере Каменной башни, возвышающейся на окраине Буяна. Да, практикующему хатха-йогу грешно раскаляться по пустякам. Он заставил себя перейти на диафрагменное дыхание и смирить лишние эмоции.

– Ладно, теоретик. Вызывай Сапожкова, покопайтесь немного в своих архивах, а я сейчас заеду в колледж, отменю занятия и примчусь к вам. Добро?

– Добро, – пробурчал Аркадий, исчезая с экрана видеофона.

Примостившись у иллюминатора, Иван задумчиво наблюдал за проплывающими внизу деревьями. Периодически он принимался что-то бессвязно бормотать и хмурить брови, красноречиво потрясая кулаком. Варвара с тревогой поглядывала на учителя, стараясь не мешать потоку мудрых мыслей. Когда Егор припарковал аэробот на стоянке колледжа, ей пришлось несколько раз окликнуть мэтра, прежде чем тот отозвался.

– Иван Иванович, мы с Варей сейчас пойдем к директору, – деловито начал Егор, – доложим о прибытии и основных результатах экспедиции, оставим для ознакомления примерные планы дипломных работ. Постараемся справиться побыстрее. Предлагаю назначить место встречи у аэробота.

– Как, вы даже не зайдете поздороваться с ребятами? – изумился Птенчиков.

– Думаю, сейчас не самое подходящее время. Начнутся бесконечные расспросы, застрянем тут часа на три. А ведь нам нужно спешить в ИИИ!

– А вам-то зачем туда спешить? – строго сдвинул брови Птенчиков. – Грозный детям не игрушка. Уж не думаете ли вы, что я позволю вам участвовать в поисках Либереи?

Варвара степенно откинула черную косу и горделиво выпрямилась перед учителем.

– Во-первых, мы уже не дети. Во-вторых, чтобы ни натворила Сонька – она все же была моей подругой. А в-третьих, вы ведь знаете: после изобретения машины времени Егора досрочно зачислили в штат ИИИ, так что теперь он имеет полное право знать обо всем, что там происходит.

– Что ж, ты права, – нехотя признал Иван. – Право знать вы имеете. А так же право принимать участие в обсуждении и подавать гениальные идеи. Но не более того, слышите?

В колледже царило светопреставление. Учащиеся и студенты покинули рабочие места и азартно носились по коридорам, натыкаясь друг на друга и сшибая попадающихся на пути роботов-уборщиков.

– С цепи сорвался кот ученый, – радостно объяснил Птенчикову пойманный за карман пиджака ученик. – Теперь бегает по коридорам, кроет всех матом и метит двери. Крестиком.

– Почему крестиком? – переспросил Птенчиков, сбитый с толку двусмысленностью последнего заявления.

– Он ведь ученый, – туманно пояснил мальчишка. – Хозяева пытаются остановить его мышью, да только кот совсем потерял управление. О, смотрите: кажется, поймали!

Из-за угла вынырнула мрачная процессия. Птенчиков признал своих студентов, взмокших и взъерошенных, рядом с ними шли незнакомые ребята с застывшим в нелепейшей позе электронным котом. Интересно, что он говорил в тот момент, когда его отключили?

– Иван Иванович! – обрадовались ребята, увидев учителя. – А это наши гости из Астрахани. Поставили в школе спектакль и привезли вам показать.

– Неужели снова «Руслан и Людмила»? – ахнул Птенчиков.

Средства массовой информации в свое время не обошли вниманием премьеру созданного Птенчиковым экспериментального театра. Инсценировка сказочной поэмы А. С. Пушкина произвела фурор в компьютеризованном обществе, где театр прекратил свое существование лет сто назад. Скептики ворчали, что бессмысленно тратить столько времени на просмотр информации, усвоить которую в таблетированном виде можно за несколько минут. Однако высокая медицинская комиссия обнародовала результаты исследования, проведенного на группе добровольцев из числа актеров и зрителей, и с удивлением признала, что позитивный эффект предложенного аудиовизуального воздействия равноценен десятидневному курсу приема антидепрессантов. Нашлись даже энтузиасты, предложившие создать новую ветвь туристического бизнеса: путешествие по эпохам без перелета во времени. Исключительно за счет силы искусства...

Молодежь приняла эксперимент на ура. По всей стране стали возникать самодеятельные театры, к Птенчикову приезжали за советом и моральной поддержкой. В 90 процентах случаев исполненные энтузиазма последователи привозили на суд единственного в мире учителя литературы собственные редакции «Руслана и Людмилы».

Астраханцы продемонстрировали Птенчикову взбесившегося кота.

– Надо ж было ему вирус подцепить! – сокрушались ребята. – Все схемы перемкнуло. Наверняка наши конкуренты расстарались, из Забайкалья.

– Из Забайкалья? Так они уже к нам приезжали, – вспомнил Птенчиков. – У них были проблемы с формированием сценической правды. Ребята впали в излишний натурализм и так неистово рубились друг с другом – пришлось вызывать бригаду скорой помощи, чтобы окропить их, как положено, водою: мертвой, с антисептиком, и живой, с биорегенератором.

Птенчиков провел астраханцев в кабинет литературы. Туда уже набились его ученики, пребывающие в мечтательном состоянии «между»: один спектакль недавно сдан, работа над другим пока не начата. На этом уроке Птенчиков планировал провести обсуждение дальнейшего репертуара, однако мысли о Либерее вытеснили из его головы все прочие.

Он виновато взглянул на гостей.

– К сожалению, сейчас я вынужден вас покинуть. Общайтесь с коллегами, осваивайтесь, располагайте декорации. Мы с удовольствием посмотрим ваш спектакль... скажем, через пару дней. Кстати, почему именно «Руслан и Людмила»? Меня удивляет узость репертуара появляющихся театров. Где творческий поиск, где полет фантазии? Мои ребята после Пушкина схватились за греческие трагедии, а потом умудрились поставить такое несценичное, но исполненное глубокого назидательного смысла произведение, как уголовно-процессуальный кодекс...

Гости уважительно переглянулись. Ученики Птенчикова старательно делали вид, что не замечают их восхищения:

– Иван Иванович! Мы как раз хотели обсудить с вами тематику нового спектакля.

Учитель развел руками:

– Извините, но мне нужно срочно ехать в ИИИ.

– По делу исчезнувшей Сони?

– Вы обнаружили новые улики?

– Снова на Буян? – загалдели ребята.

– Тайна следствия. – Иван придал лицу непроницаемое выражение. – Обещаю предоставить вам эксклюзивную информацию при первой же возможности. А сейчас – всего доброго, творческих успехов...

– Вы нам только подскажите какое-нибудь веселое, занимательное произведение, в котором дело заканчивается свадьбой! Мы пока его проглотим, усвоим, начнем продумывать сценографию.

– Занимательное и заканчивается свадьбой? Ну, даже не знаю... – Птенчиков обернулся на пороге. – К примеру, «Конек-Горбунок». Не глотали?

– Неужели ты всерьез намерен отправиться в пасть... в смысле в Кремль к Ивану Грозному? – Олег Сапожков с ужасом смотрел на «консультанта по неразрешимым вопросам». – Ты хоть знаешь, что творилось во времена его правления?

– Кто ж не знает? Опричнина, казни, разгул самодурства и полное отсутствие плюрализма мнений. Только ведь Иван Четвертый не сразу стал Грозным. Начинал он свое правление весьма либерально, – возразил Птенчиков. – Молодого Иоанна любили; говорили, что с его праведным царствием настал на Руси новый Золотой век.

– Не может быть! – удивился Егор. – Иван Грозный и «праведное царствие»? Вы что-то путаете!

– Стыдно, батенька, не знать истории, да еще возражать собственному учителю, – пожурил парня Аркадий. – Мэтр прав, Грозный начинал с договоров о всеобщем согласии, с принятия единого закона и учреждения суда присяжных...

– И вообще проявлял большое уважение к мнению избранной рады. Настоящая демократия. Однако не забывайте, что этот милый юноша с отрочества любил забавляться, сбрасывая с высоких теремов «тварь бессловесную», вроде кошек и собак, или топча лошадьми людей на московских улицах в компании веселых приятелей, – с негодованием возразил Олег. – Нет, я считаю, что Либерею гораздо безопаснее перехватить по прибытии в Москву, во времена дедушки Грозного.

– Который женился на той таинственной бабушке? – обрадовалась Варя. – Олег Анатольевич, не могли бы вы рассказать, что же там у них все-таки произошло?

Олег важно прокашлялся.

– Ну, ничего особенно таинственного не произошло... Дед Грозного, Иван Третий, женился на Софье Палеолог, племяннице последнего императора Византии. Она и привезла в Москву в составе приданого интересующую нас библиотеку, которая, кстати, была вывезена из захваченного турками в тысяча четыреста пятьдесят третьем году Константинополя в Рим. Софья тоже жила там некоторое время при дворе папы Павла Второго, пока не вышла замуж за московского государя. Однако Иван Третий книгами не увлекался. Либерею, по всей вероятности, спрятали в одном из подвалов, где она и лежала неразобранной долгие годы.

– Вот именно, неразобранной! – подхватил Птенчиков. – И как же я смогу работать с библиотекой, запертой в каком-то неведомом подвале? Да меня тут же схватят и четвертуют как вора и злоумышленника.

Историки неуверенно переглянулись.

– Есть свидетельства, что отец Грозного, Василий Иоаннович, выписал из Афона книжника Максима Грека, который переводил для него старинные книги.

– Предлагаете выдать себя за Максима Грека? – саркастически осведомился Иван.

– Ну, это вряд ли получится, – покачал головой Аркадий. – Все же фигура историческая, реально существовавшая...

– Вот и я о том же! – торжествующе подхватил Иван. – Его, значит, из Афона выписывали как вызывающего царское доверие мудреца, а я приду незваный-непрошеный и заявлю: ну-ка, царь-батюшка, показывай свои сокровища! Нет, уж лучше лететь к Грозному. Тот книги любил, цитировал постоянно, даже сам периодически за перо брался. Многие сочинения он подписывал собственным именем, для других придумывал псевдонимы... Вы, например, знаете, что при его участии была заново переписана «История Руси с древнейших времен» и создана многотомная «Всемирная история»?

– Ну, ты уж нас совсем за дилетантов держишь, – обиделся Аркадий. – Еще спроси, слышали ли мы, что при нем была основана типография и напечатаны первые русские книги.

– Вот я и говорю, что с Грозным мы быстро найдем общий язык!

– Если тебе его прежде не вырвут раскаленными щипцами, – буркнул непримиримый Олег.

– Мэтр, извините, но вас просят ответить по видеофону! – вклинилась в дискуссию секретарша главшефа ИИИ, воспользовавшаяся системой внутренней связи. – Экстренный вызов начальника полиции. Говорит, что ваш мобильный не отвечает...

– Ох, опять я забыл его в избушке! – спохватился Птенчиков.

– Просит соблюдать секретность, так как дело государственной важности. Вы можете воспользоваться аппаратом в кабинете шефа, – мило улыбнулась девушка.

– Извините, я скоро вернусь, – пообещал Птенчиков друзьям и поспешно покинул Лабораторию по Переброскам во времени.

– Прошу вас, мэтр, – уважительно приветствовал его главшеф ИИИ. – Можете не волноваться, я все понимаю и не буду нарушать приватность беседы. – Он заговорщицки подмигнул и исчез за дверью.

– Теща ушла в несознанку. О местонахождении фуражки ничего сообщать не желает, – объявил с экрана угрюмый начальник полиции. – Обложила меня малоприятными эпитетами... Что делать, мэтр?

– Можно вырвать ей язык раскаленными щипцами, – брякнул не остывший от спора с Олегом Птенчиков.

– Как это... свежо, – не сразу нашелся собеседник.

– Что вы, это старинные методы. – Иван вздохнул. – Правда, без языка она уже не сможет сообщить что-либо по интересующему вас вопросу.

– Можно снять письменные показания, – задумчиво произнес генерал, которому, кажется, понравилась поданная Птенчиковым идея. Иван поспешил отвести от женщины негаданную беду:

– Впрочем, не думаю, что ваша родственница замешана в этом преступлении. Скорее речь идет о террористическом заговоре. Вам еще не звонили с требованием пойти на уступки?

– На какие уступки? – вздрогнул защитник правопорядка.

– На самые неприемлемые, – сухо отрезал Птенчиков.

– Пусть только попробуют! – взревел доблестный генерал. – Я им устрою полную ампутацию безо всякой анестезии. Ишь выдумали – уступки!

– Так держать! – одобрил Птенчиков. – Я не сомневался в вашей стойкости. Будут еще вопросы – обращайтесь.

– Спасибо, мэтр! – с чувством выдохнул начальник полиции, отключаясь от связи.

ГЛАВА 3

Что за прелесть эта соколиная охота! Разгоняет она печаль, утешает сердца пасмурные, наполняя их светлой радостью, веселит и старого и малого... Много птицы было ввязано в торока, когда шестнадцатилетний великий князь Иоанн Васильевич объявил окончание потехи. Счастливый и разгоряченный, развернул он коня, отправляясь назад, в город.

У городских ворот собралась большая толпа. Подъехав ближе, Иоанн с удивлением услышал звуки божественной музыки, доносящейся откуда-то из толчеи. При виде блистательной процессии охотников народ, хлюпая распухшими носами, почтительно расступился, и глазам великого князя предстало удивительное зрелище: на краю дороги, задумчиво прикрыв глаза, сидели двое безбородых людей. Темные волосы того, что постарше, были коротко стрижены, золотистые локоны его спутника рассыпались ниже плеч. Между ними стоял странный ящик, из которого и неслись волшебные звуки.

– Что это? – спросил потрясенный Иоанн.

– Концерт Чайковского для скрипки с оркестром, – не открывая глаз, отозвался тот, что постарше.

– Я спрашиваю, что это за дьявольский ящик?!! – повысил голос будущий государь всея Руси.

– Ах, ящик... Так то ж шарманка. Не ори, прохожий, сейчас будет пьяниссимо, а ты все заглушаешь. – Удивительный наглец поднес палец к губам и прошептал: – Ш-ш-ш...

Иоанн Васильевич невольно затаил дыхание. Разгоряченные кони прядали ушами, фыркали и пытались отогнать надоедливых слепней, входя в диссонанс с плачущими звуками скрипки. Великий князь сделал сопровождающим знак спешиться и увести животных подальше. Музыка меж тем набрала силу, юный Иоанн, сжимая кулаки, устремил орлиный взор поверх присмиревшей толпы, еще немного – и помчится по земле своей многострадальной, сметая на пути татар, ливонцев, турок, да хоть самих чертей с адским пламенем на рогах. Но всхлипнула скрипка, выдохнула разом толпа, выкатилась из гордых очей Иоанна блестящая слеза и поползла по крутому носу, оставляя за собой влажную дорожку. Сжалось сердце от беспричинной тоски, одолели неясные предчувствия, томление по силе добра и смирение пред божественной неизбежностью. Пригорюнился будущий государь в драгоценном седле, подпер крепкой рукой беспокойну голову...

– Вот, уважаемые, теперь можно аплодировать, – встрепенулся темноволосый, когда чудная шарманка затихла.

– Кто вы, человеки? – вопросил Иоанн, шмыгая ястребиным носом.

– Кланяйтесь великому князю! – подскочил к незнакомцам оправившийся от воздействия волшебной силы искусства стремянный.

– Великий князь! – почтительно протянул темноволосый.

– Ой, ты гой еси, Иоанн свет Васильевич, – начал златокудрый. – Се я есмь... аки... паки... черт, совсем запутался. – Он беспомощно взглянул на товарища.

– Мы, княже, мудрые странники. В смысле, странствующие мудрецы. Идем издалече, никого не калеча. Я есмь раб божий Иван, могучий, как таракан. А се – мой спутник Егор, остроумный, как топор, – бодро оттарабанил Птенчиков (вы, конечно, уже признали наших героев).

– Неплохо излагаешь, – улыбнулся Иоанн. – Откуда путь держите и что за чудный инструмент с собой волочите?

– Мы объехали весь свет! – оживился Егор. – Торговали мы булатом, чистым серебром и златом...

– А теперь решили фольклор собирать, – перебил Птенчиков, наступая ученику на ногу и Сердито шипя: – С ума сошел, тут тебе не Буян!

Гвидонов сконфуженно умолк, сообразив, что цитата из «Сказки о паре Салтане» и впрямь не совсем вписывается в разговор.

– Шли мы через Тибет, ели вшей на обед. – Степенно продолжил Птенчиков. – В Китае – караваи, в Индии – мидии. В Грецию заглянули, чуток передохнули, отправились домой – повстречалися с тобой.

– Веселые вы люди! – одобрительно крякнул Иоанн. – Люблю таких. Значит, шарманку в Греции брали?

– Знамо дело.

– В Греции все есть, – снова высунулся Егор.

– А ну-тко, вдарьте-ка еще что-нибудь, чтоб за душу брало! – Глаза будущего самодержца зажглись вдохновением.

– Есть такая музыка, – понимающе кивнул Птенчиков. – Называется «Боже, царя храни!» Сейчас спою. Егор, заводи.

Златокудрый щелкнул каким-то рычагом, и из шарманки понесся... гимн Советского Союза! Птенчиков схватился за голову, но молодой Иоанн, не замечая его замешательства, выпрямился в седле, расправив плечи и отстукивая ладонью такт.

– Хороша музыка, – признал он. – Могуча. Что ж, мудрствующие странники, порадовали вы мое сердце. Сказки сказывать умеете?

– Скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается, – пробормотал Егор, машинально нащупывая под рубахой портативный сканер для экспресс-копирования Либереи.

– Умеем, – заверил великого князя Птенчиков. – И по-арабски, и по-гречески, и на идише... И устно, по памяти, и по книжкам читаючи...

Иоанн пристально взглянул на странника.

– Добро. Будете меня сегодня за трапезой развлекать. А там видно будет... Гей, врубай свою шарманку!

Гвидонов послушно перевел рычаг, и под «Танец маленьких лебедей» вся процессия дружно ввалилась в город.

Трапеза поражала своим изобилием. Птенчиков читал о жареных павлинах с чесночной подливкой и исполинских рыбах, едва умещающихся в золотых тазах, внести которые под силу лишь четверым. Но, согласитесь, одно дело читать, и совсем другое – видеть собственными глазами, обонять и пускать голодную слюну... Впрочем, голодными «мудрых странников» не оставили: подкормили от доброты душевной парой-тройкой перепелок с имбирем да выдали в придачу горку оладушек, есть которые все равно было некогда. Достав из заплечных котомок концертные хитоны, Иван с Егором приняли вполне «затрапезный» вид и изо всех сил развлекали будущего государя, положив в основу программы греческие мотивы. Гвидонов наяривал на шарманке сиртаки, а его учитель тешил публику обзором древней мифологии. Разомлевшие бояре сдабривали прием пищи, телесной и духовной, разнообразными медами – вишневым, можжевеловым, черемуховым, смородинным – и одобрительно перешептывались:

– До чего мудреные вещи говорят эти странники!

– Ишь какие странные истории сказывают эти мудрики!

– Не даром они дошли из варяг в самые греки...

– А еще они лазили в этот...

– Ну да, к этому...

– Вспомнил – Тибет!

– Окстись, боярин, ко мне-т они еще не лазили! А что, могут залезть?

– Эти все могут.

– Выставлю-ка я на ночь караул понадежнее...

Вдруг Иоанн Васильевич хлопнул в ладони:

– А что, веселые странники, не довольно ли мудрствовать? О безобразиях греческих богов я и без вас слыхивал, от циклопов всяческих да минотавров уже с души воротит. Не потешите ли вы нас свеженькой историей?

– О, разумеется. – Птенчиков заметался, напрягая память: – Что там у нас в ассортименте? «Горе от ума», «Му-му», «Преступление и наказание»...

– Иван Иванович, расскажите «Сказку о царе Салтане»! – пихнул учителя в бок Гвидонов. – Если уж его пушкинский слог не проймет...

– Что еще за Салтан? Никак, турок? – оживился Иоанн Васильевич.

– Отчего же сразу турок, – осторожно возразил Птенчиков.

– Ясно турок. Кто же еще?

– Ну, хорошо. Итак, «Сказка о Магмете-салтане...».

– Магмете? – Глаза будущего государя опасно сузились. – Не тот ли это султан, захвативший некогда Византию и основавший на месте священного Константинополя свою новую столицу?

Ну как тут быть? Перечить Ивану Грозному, пусть еще и не совсем грозному в силу юного возраста? Или постараться использовать сложившуюся ситуацию в своих целях? «Будь что будет», – решился Птенчиков, и в отчаянном вдохновении принялся сочинять новую сказку о царе Салтане, повернув сюжет в интересующем ИИИ направлении. История вышла весьма поучительной: захвативший Константинополь султан неожиданно начитался трофейных книг и провел у себя в Турции весьма благодетельные реформы, достойные всяческого подражания. Юный Грозный слушал, затаив дыхание, вцепившиеся в столешницу пальцы побелели от напряжения. Почувствовав благодарного слушателя, Птенчиков раздухарился и стал излагать проекты кардинального оздоровления государства и укрепления его могущества путем прекращения хаоса и произвола вельмож рукой сильной, но не деспотичной (причем с учетом мнения уважаемых, избранных народом людей), соблюдения закона и утверждения правопорядка, а также укрепления границ и...

– На Казань! – прошептал трясущимися губами Грозный.

Птенчиков испуганно осекся.

– О, мудрый странник! Воистину... воистину... – Иоанн помолчал. – Следуй за мной.

Он стремительно поднялся из-за стола и сделал рукой повелительный жест. Птенчиков с Гвидоновым переглянулись. Да, от таких приглашений не отказываются... Егор подхватил шарманку и с решительным видом двинулся вслед за учителем.

Грозный, ничтоже сумняшеся, повел мудрецов во сыры подвалы. Гвидонов поравнялся с учителем и деловито зашептал:

– Как только он свернет за угол, ставлю шарманку на пол и нажимаю старт. Я уже включил режим аварийной транспортировки.

– Зачем?! – застонал Птенчиков.

– Ну как же! Думаю, когда мы войдем в пыточную, предпринимать что-либо будет поздно.

– Вот балда! Готов поспорить, что нас ведут не в пыточную, а в библиотеку, – возразил учитель. Однако после слов Егора его оптимизм несколько поколебался. Птенчиков незаметно сжал запрятанную в складках хитона зажигалку – свой верный талисман. Где наша не пропадала... Авось не сгинем и в подвалах древнего Кремля.

– Хорошенькое место для библиотеки, – бурчал Егор, оглядывая покрытые паутиной, местами обвалившиеся каменные своды, озаряемые неверным светом факела, который нес идущий впереди Грозный. – Да мы же здесь все глаза себе испортим. Если прежде ноги не переломаем.

Иоанн свернул в узкую галерею, способную вызвать приступ клаустрофобии даже у самого отважного человека. К счастью, галерея оказалась короткой и вскоре перешла в анфиладу заброшенных погребов. Что за хлам скапливался веками у фундамента царских хором, пыхтящий под тяжестью шарманки Егор разглядеть не успел: Грозный взял спортивный темп с рывками и ускорениями в особо заплесневелых местах. Внезапно Иоанн остановился, направив свет факела прямо в лицо своим спутникам.

– Итак, мудрые странники, вы утверждаете, что умеете изъясняться и по-арабски, и по-гречески, и даже на идише?

Птенчиков сморгнул – и вдруг быстро-быстро залопотал на языке Гомера, выдавая на-гора текст «Илиады» в подлиннике. Грозный некоторое время внимательно слушал, устремив на него горящий взор. Потом поднял руку, останавливая поток словоизвержения:

– Добро. Убедил. Что ж, присаживайтесь, поговорим.

Он величаво опустился на стоящую особняком дубовую бочку, предоставляя мудрецам возможность разместиться на полу, ибо остальные бочки громоздились друг на друга внушительной стеной.

– В этих бочках хранится вино, – пояснил Иоанн, отвечая на задумчивый взгляд Егора. – Мальвазия. – Он причмокнул. Егор сглотнул, выражая полное понимание и поддержку.

– Однако речь у нас пойдет не о том. – Взгляд государя посуровел. – Видишь ли, мудрый странник... как бишь тебя звать-то?

– Иван Птенчиков, к вашим услугам.

– Птенчиков?! – Губы Иоанна дрогнули в презрительной усмешке. Егор тут же стал на защиту учителя:

– А что, древняя фамилия. Потомок Всеволода Большое Гнездо, помнишь небось такого? Побочная ветвь, затерявшаяся в междоусобицах...

– Вывалился из гнезда, – констатировал Грозный. – Бывает. – Он немного помолчал. – Так вот, Ивашка, птенец Большого Гнезда, задела меня твоя сказка за живое. Потому как захватить-то Константинополь султану удалось, а вот завладеть Либереей – черта с два! У меня она, та Либерея.

– Не может быть! – ахнул Птенчиков, воодушевленный столь многообещающим поворотом беседы. Грозный некоторое время наслаждался произведенным эффектом.

– Здесь она, в кремлевских подземельях. Еще дед мой упрятал, от греха подальше... Отец – тот любопытен был, Либереей заинтересовался. Книжника выписал, ученого. Да только оказался тот нерасторопен, мало текстов перевести успел. Я их все уже перечел.

– Неужели вы пользуетесь библиотекой? – поразился Гвидонов.

– А что ж в том удивительного? – недовольно нахмурился Иоанн. – Я грамоте разумею.

– Это великолепно, просто великолепно! – искренне воскликнул Птенчиков. – Мы были бы так счастливы... в том смысле, не соблаговолите ли вы... в общем, не перевести ли для вас какой-нибудь фолиант?

Иоанн хлопнул себя по коленке:

– А вот за этим я вас сюда и привел! Вперед, други! К свету знаний! – Он вновь подхватил факел и устремился в глубь подвала к неприметной дверке, спрятавшейся в углу. Замок был смазан и без промедления подчинился резному ключу. Птенчиков стиснул руку своего ученика:

– Не верю... Неужели сейчас мы увидим легендарную Либерею?

Помещение было забито сундуками. Массивные, окованные серебром и медью, они надменно поблескивали, отражая всполохи факела. Протиснувшись по узкому проходу, Грозный извлек из закутка несколько свечей, привычно расставил их по периметру подвала и зажег от принесенного факела. Сразу стало уютнее. Сдерживая дрожь нетерпения, Птенчиков коснулся тяжелой крышки:

– Книги здесь? – прошептал он.

– Да, – так же глухо отозвался Иоанн.

– Почему бы не поднять их наверх? В подвале сыро, книги могут испортиться.

– Я думал об этом. Велю изготовить свинцовые плиты и запаять ими пол, стены и свод, чтоб не пропускали влаги. А наверх этакое сокровище поднимать не след... – Глаза Иоанна недобро сверкнули. – Ну, мудрые странники, цените оказанную милость. Не многие видели сию Либерею.

Он повернулся к сундуку и снял замок.

Да, там были книги. Увесистые тома и скромные свитки. Кожаные переплеты и богатые оклады, отделанные самоцветами и жемчугами. Аристотель, Тацит, Коммодиан...

– О-о-о... – выдохнул Птенчиков, опускаясь на колени и бережно извлекая на свет утерянные в веках сокровища человеческой мысли.

– Я хочу, чтобы перепиской манускриптов вы занимались здесь. Верный человек будет приносить вам пищу. Прежде всего, меня интересуют книги отсюда и оттуда. – Иоанн указал несколько сундуков.

– Да, да, – согласно закивал Птенчиков: ситуация складывалась на редкость благоприятно. Их с Егором запрут в подвале, и они смогут спокойно, безо всяких помех отсканировать содержимое Либереи.

– Но я не желаю ждать окончания вашей работы. Сейчас ты, Ивашка, почитаешь мне прямо с листа. Осилишь ли?

Вот незадача! Кажется, сканирование откладывается. Птенчиков переглянулся с учеником и удрученно кивнул:

– Как не осилить? Осилю.

Ястребиный взор Иоанна подернулся мечтательной дымкой: