Текст книги "Подари мне надежду"

Вот я и подумала, хорошо, что ты Славка, брал с собой на рыбалку Ирину с малолетства, думаю, им это там пригодилось!

На этом заканчиваю писать. До свидания, Надя!»

Глава 43

На следующий день Ольга созвонилась с родителями Валентины, и они с Надей поехали к ним в гости. Дверь открыл высокий, пожилой, полностью седой мужчина в лёгком костюме. В нём, в его движениях, взглядах, чувствовалась большая должность.

Он посмотрел на женщин, поздоровался и пропустил в квартиру. Подруги вошли в просторную прихожую и остановились в ожидании пока хозяин закроет дверь. Из высокой почти до самого потолка двери вышла не высокого роста женщина в переднике с аккуратно уложенными волосами.

– Надя? – вышла и, увидев стоящих в коридоре женщин, спросила она.

Увидев её заплаканные глаза, Надя не смогла сдержать слёз. Женщины протянули друг другу руки и, обнявшись, разрыдались. Кто как ни две матери без слов понимают чувства друг друга!

– Машенька, хватит, не нужно больше плакать, у нас радость в доме, – сказал хозяин дома подойдя и слегка приобняв жену. – Маша, ты же обещала!

– Да, да! Наденька и правда, нам радоваться нужно, а мы всё плачем и плачем. Проходите девочки, проходите!

Вошли в большую гостиную с накрытым в центре комнаты столом.

– Разрешите представиться, я – Григорий Иванович, отец Валюши, а это – её мама, отрапортовал хозяин.

– Девочки, – прервала его хозяйка и представилась сама, – я Мария Никифоровна, но вы меня зовите просто Машей, мы теперь с вами одна семья. Наши дети нас с вами объединили и теперь, думаю, уже навсегда!

– Да, девочки, Маша права, – виновато посмотрел на них и произнес Григорий Иванович. – Меня тоже Гришей зовите, мы ведь теперь одна семья.

– Вы поняли, что это – Надя, – за пытающуюся успокоиться подругу, ответила Ольга, – а я её подруга Ольга.

– Дамы, прошу к столу! – после того, как все представились, Григорий Иванович пригласил женщин. – Проходите, присаживайтесь.

Женщины расселись на предложенные им стулья.

– Кто что будет пить, есть вино, коньяк или может быть водочки? – садясь, спросил он.

– Можно сначала про девочек? – осторожно, виновато глядя на хозяев, спросила Надя.

– Гриша, что же мы? – кивнув, посмотрела на мужа и сказала хозяйка. – Конечно, сначала расскажи.

– Кроме того, что вы уже знаете…, – оглядев всех и поставив бутылку коньяка на место, начал говорить Григорий Иванович – Девчонок наших, как ненужный товар выкинули из вертолёта в воду рядом с островом.

От волнения Надя сжимала под столом пальцы сильно, больно, так чтобы, чувствуя физическую боль не чувствовать боль сердечную.

– Выбросили всех в разное время, – продолжал рассказывать Григорий Иванович. – Наша Валюша была первой, она какое-то время находилась на острове совсем одна. Потом была Катя и последней – Ирина. Были ещё две девушку, но они погибли, – вздохнув, он посмотрел на напряжённо сидящих женщин и продолжил говорить: – Но наши девочки смогли совсем справиться и выжить! Здесь нет родителей Ирины, поэтому скажу прямо, что её выбросили в полу живую. Ей досталось больше всех, она была сильно избита. Девчонки её долго выхаживали. Но, слава Богу, они и с этим справились! Преодолели всё, что свалилось на их ещё совсем молодые, хрупкие плечи. Как подумаю, что они пережили, так страшно становиться: как, чем они там её лечили, не представляю? Мне мужику страшно, а они – ещё совсем девчонки! – он замолчал ненадолго и, виновато посмотрев на женщин, спросил: – Может быть, я всё-таки налью? – не дожидаясь ответа, налил себе полную рюмку коньяка и спросил: – Кому коньяк?

– Гриша, что ты спрашиваешь, наливай всем! – тихонько шмыгая носом, произнесла хозяйка.

Он молча разлил коньяк и поднял рюмку приглашая всех выпить. Никто из женщин не прореагировал на его приглашение и он, не произнося больше ни слова, залпом опрокинул рюмку. Маша с Ольгой пригубили чуть-чуть, а Надя не пила, она не смогла разорвать сомкнутые руки, так и продолжала сидеть в ожидании дальнейшего рассказа.

– Их бы в любом случае нашли, только вопрос времени? – не закусывая продолжал Григорий Иванович. – На этом острове на наше счастье была святая гора и статуя Будды, и туда очень редко, но приезжали монахи. Нам повезло, что монах приехал не через три года! Если бы Валентина попала туда на три дня раньше, то вернулась бы сразу. В то время, там как раз был монах! – он замолчал и молча, никого не приглашая, налил себе и выпил.

– Знаете, девочки, мне Валюша сказала, что ей остров подарил не только жизнь, но и двух сестёр! – посмотрев на мужа и, повернувшись к Наде, вздохнув сказала Мария Никифоровна. – Так что мы с тобой, Надюша, теперь одна семья и будет у меня теперь не одна дочка, а целых три.

– А мне Катюша не звонила, я телеграмму получила, – сказала Надя и не в силах сдержать слёзы расплакалась.

– Наденька, они из-за переезда тебя не сразу нашли. Все эти подробности Гриша узнал в конторе, – закончив говорить, она глазами показала на потолок, объясняя этим в какой конторе он узнал такие подробности.

– Не волнуйтесь, – добавляя женщинам коньяк, ободряюще сказал Григорий Иванович, – для нас и для наших девочек всё закончилось. Закончились эти мучительные ожидания и поиски, и осталось ждать нам совсем немного, всего одну неделю!

Кивая, Надя поглядывала на хозяев. Все понимали, что слезам и горю пришёл конец, но от мысли о том, что девушкам пришлось пережить, невозможно было оставаться равнодушными и без слёз думать об этом.

– Давайте, наконец-то, мои милые мамочки, успокоимся и выпьем за наших дочек. Они у нас такие молодцы! – подняв очередную рюмку и пытаясь подбодрить женщин, улыбаясь произнёс Григорий Иванович. В этот раз все выпили. Оглядев пустые рюмки, он радостно произнёс: – Молодцы! Сейчас ещё налью.

– Мы так напьёмся и до дому не доедем! – засмеявшись сказала Ольга.

– Ничего страшного, мы с Машенькой найдём, где вас уложить спать! – улыбнувшись ответил хозяин.

– Надя, а папа Катин приедет её встречать? – предлагая гостьям салат, спросила Мария Никифоровна.

– У неё нет папы, я одна её растила. А вот любимая бабушка умерла через месяц после того, как Катя пропала. Не выдержала она такого стресса. Всегда была здоровой, ничем не болела, а тут целый месяц промаялась с сердцем и всё-таки не выкарабкалась. Так что мы с Катюшей совсем одни остались!

– Какой ужас! – поставив салатницу на место, качая головой с сочувствием и жалостью произнесла Мария Никифоровна. – Ведь и мой Гриша тоже с инфарктом попал тогда в больницу, а мама Валеры – свекровь Валюшина, умерла. Сколько горя принесла в наши семьи эта, казалось бы, простая поездка за границу!

– Машенька, не нужно говорить о грустном, всё позади, – видя, что женщины опять чуть не расплакались, сказал Григорий Иванович. – Теперь мы их дождёмся, встретим и будем жить дальше!

– Я всё равно не могу понять, почему, как они попали в руки этих работорговцев и за что их выбросили на остров? – не в стоянии ни есть, ни пить, продолжая рассуждать спросила Надя.

Мария Никифоровна с мужем переглянулись.

– Григорий Иванович, – заметив это, спросила Ольга. – Мне кажется, что есть что-то, о чём вы не хотите говорить?

– Вот и я чувствую, что вы чего-то не договариваете! – встревоженно глядя на них и, видя их растерянность после слов Ольги, дрожащим голосом произнесла Надя.

Но хозяева, переглядываясь, продолжали молчать.

– Я вам как медик говорю, – с не меньшим волнением, чем подруга, проговорила Ольга, – что, если есть что-то о чём вы молчите, Наде лучше знать заранее и подготовиться, чтобы не получить очередной удар.

– Не молчите, говорите! – со слезами на глазах, дрожащим голосом, с трудом проговаривая слова, произнесла Надя. – Что с моей девочкой?

– Нет, нет, Надюша, не расстраивайся! – сказала Мария Никифоровна и испугавшись быстро подошла и обняла Надю. – С ней, в физическом смысле слова, всё нормально. Просто девочки перенесли такой стресс.

– У неё, что помутился рассудок? – вцепившись в её руку, прохрипела Надя.

– Нет, что вы? – испугавшись за Надю, быстро ответил Григорий Иванович. – Они здоровее всех нас с вами!

– Что? Что тогда?

– Гриша, говори, – гладя плачущую Надю по плечу, обратившись к мужу, сказала Мария Никифоровна, – она мать, женщина, поймет дочь!

– Ладно, – понимая, что в любом случае Надя это узнает, глубоко вздохнув, произнёс тот, – в самом деле, лучше всё знать и переболеть заранее, чем потом при девочках переживать это. Только отнеситесь спокойно ко всему, что я скажу, помните, что чтобы с нашими девочками не произошло, они смогли найти в себе силы, чтобы жить дальше, а мы и тем более сможем всё выдержать!

Надя уже не могла ничего говорить. Она смотрела на него не мигающими глазами, а по лицу крупными горошинами катились слёзы.

– Наши девочки после того, как их украли, попали в бордель, – от волнения встав и, сжав руками спинку стула, произнёс он. – Над ними там издевались, больше всех досталось Ирине!

– О, Боже!

Надя закрыла лицо руками, слёзы текли непрерывным потоком сквозь пальцы. Мария Никифоровна, согнувшись отошла от неё и, опустившись на свой стул, то же заплакала, закрывая рукой рот, чтобы не вырвалось рыдание.

– Дальше! – посмотрела на Григория Ивановича и, пересиливая подкатившиеся к горлу слёзы, выдавила из себя Ольга, прижимая к себе подругу.

– Их жестоко избили за непокорность и в наказание выбросили на остров! – коротко произнёс Григорий Иванович, не желая рассказывать подробности, которые он не рассказал не жене, не зятю.

– Бедные девочки, – подняла заплаканные глаза и с болью, и страданием произнесла Надя, – что им пришлось пережить! Катюша, бедная моя доченька!

Не сдержавшись, залились слезами уже все женщины.

– Надя, давай не будем плакать, – сдерживая своё рыдание и с трудом пытаясь успокоиться, проговорила Мария Никифоровна. – Нам нужно держаться, ведь всё уже позади. Главное, что они живы и возвращаются домой!

Кивая, Надя пыталась успокоиться.

– Может быть, больше не нужно подробностей? – спросил Григорий Иванович посмотрев на плачущих женщин.

– Нет! – вздрогнув и вытирая заплаканное лицо, твёрдо произнесла Надя: – Мы не будем плакать. Рассказывайте всё!

Григорий Иванович молча смотрел на измученных женщин, на матерей, которые целый год рвали свои сердца от неведения что с их детьми и от того, что не могут им помочь и защитить, а сейчас рыдают от горя, узнав, что дочерям пришлось пережить!

Женщины, с замиранием сердца, смотрели на него.

– Мои дорогие, – понимая, что сообщит страшные для матери новости, со вздохом проговорил Григорий Иванович, – как не трудно мне это сообщать, но уж если говорить, то говорить нужно всё!

Надя замерла, глядя на него стеклянными глазами.

– Надюша, этих издевательств были последствия! – прогнав желваки по щекам, произнёс он.

Услышав это, Надя чуть не потеряла сознание. Ольга, одной рукой вытирала свои слёзы, другой прижимала к себе трясущуюся Надю.

– Катя забеременела! – собравшись с силами, произнес Григорий Иванович.

Надя со страхом и ужасом смотрела на него с остановившимся дыханием и ждала.

– Были преждевременные роды, – продолжал он. – Не знаю к радости или к горю, но ребёнок родился мёртвым!

– О!… – качая головой, согнувшись простонала Надя. – Бедная моя девочка, что она пережила, как ей было трудно!

– Надюша, не надо, не убивайся, главное – она жива! – вытирая заплаканное лицо, всхлипывая проговорила Мария Никифоровна. – Будут у неё ещё дети, а даст Бог и до внуков доживёт. Как Господь распорядился, так и случилось. Если он его забрал, значит, так тому и нужно было быть. Ни в нашей это власти.

– Его? – с трудом выговаривая, спросила Надя.

– Да, Надежда, – это был мальчик, – ответил Григорий Иванович. – Мне очень тяжело всё это говорить вам, но Ольга права, лучше заранее переболеть, переосмыслить всё. Так вам будет легче, разговаривать с дочерью.

Надя плакала, уткнувшись в плечо подруги.

– Пойду на кухню, покурю! – проговорил Григорий Иванович и встав, медленно с трудом поднимая ноги, ушёл.

Надя тихо плакала. Ольга, прижимая её к себе, пыталась успокоится.

– Кто же роды принимал? – спросила Ольга у Марии Никифоровны. – Как они с этим справились?

– Моя Валечка! Она же рожала, у неё дочка – Женечка, сейчас уже пять лет. Кому ж ещё! Она сама рожала, хотя бы видела и знает, как это происходит.

– Ой, девчонки, какие же они всё-таки молодцы! – восхищённо произнесла Ольга. – Всё преодолели, через всё прошли!

– Да, Оля, я все эти дни думаю об этом и каждый раз восторгаюсь их мужеством, – немного успокоившись и уже не плача поглядывая на Надю, сказала Мария Никифоровна. – Какие же они у нас умницы! Это потому что они были вместе и поддерживали друг друга.

– Маша, твоя дочка – Валечка, называет девочек сёстрами, – улыбнувшись, сказала Ольга. – Это уже говорит о том, что они сроднились и сблизились за это время! Значит они всегда, всё делали вместе.

– Машенька, спасибо тебе за дочь! – подняла глаза и сквозь слёзы выговорила Надя.

– Надя, а мне-то, за что? – опять заплакав, произнесла Мария Никифоровна.

– Как за что?! Она же помогала моей Катеньке. Если бы ни она, как они справились одни с Ириной?

– Знаешь, Надя, я думаю, что всё, что произошло с ними, теперь сильно изменит не только их, но и нашу с вами жизнь!

Увидев, что подруга немного начала успокаиваться, Ольга убрала свою руку с её плеча.

– У меня она уже изменилась, полностью, – вздохнув проговорила Надя, – а теперь и дочка будет жить здесь со мной. Больше никуда не отпущу!

– Ой, Надюша, – это только первое время! – улыбнувшись, сказала Мария Никифоровна. – Поверь, пройдёт совсем немного времени, всё наладится, ты успокоишься, у них всё забудется и пойдёт всё своим чередом, они и спрашивать нас с вами не будут куда им ехать и зачем!

– Да, Маша, ты права! – уже немного спокойнее сказала Надя. – Всё постепенно забудется и заживём мы нормальной жизнью.

– Девочки, «давайте дружить домами!» – проговорила Ольга, пытаясь переключить женщин на позитив.

– «Встречное предложение – давайте дружить семьями!» – ответила Маша.

Женщины засмеялись.

– Через неделю встретим девочек и давайте устроим большой праздник где-нибудь загородом: с шашлыками, с шарами и фейерверками, – глядя на успокоившуюся Надю, предложила Мария Никифоровна.

– Я не возражаю, лишь бы скорее обнять дочку! – вытирая заплаканное лицо произнесла Надя.

– Обнимешь, Надя, обязательно обнимешь! Осталось ждать совсем немного.

– Чему смеёмся, милые дамы? – вернулся и, подходя к столу, улыбаясь спросил Григорий Иванович. Обведя взглядом улыбающихся женщин, подумал: – Странные существа женщины – то рыдают, нет удержу, то тут же смеются!

– Ты, Гриша, не спрашивай, а наливай всем, – ответила Мария Никифоровна. – Давайте выпьем за наших девочек, за их сильные, мужские характеры! Хороших мы детей вырастили и воспитали.

Вечером, возвращаясь домой, Надя попросила Ольгу не ездить сегодня к ней. Она хотела побыть одна! Говорить и слушать чьё-то сочувствие, сегодня после всего, что она узнала, совсем не было сил.

Войдя домой устало опустилась на диван. Долго сидела глядя в одну точку с болью думая о том, что пришлось пережить и испытать её дочери, совсем ещё молоденькой девчонке! Наплакавшись вдоволь, встала и с трудом передвигаясь по комнате, подошла к столу. Она обещала написать Зое о своей встрече с родителями Валентины. С большим трудом пересиливая себя, начала писать обо всём, что им рассказал Григорий Иванович. Ещё раз, всё переживая и испытывая страх и боль за дочь.

Она не захотела писать о том, что случилось с Катей, зачем? Достаточно и тех новостей, которые она описывала про их дочь – Ирину. Долго, медленно выводя буквы она описала всё сучившееся. Заканчивала письмо, залитое слезами так, что лист стал корявым от накапанных на него слёз, словами:

«Зоя, подружка моя дорогая, сама решай, говорить Славе или нет обо всём, что я написала, но помни, что наши девочки пережили столько унижения, перенесли столько боли и душевной, и физической, что мы не должны. Нет! Мы не то что не должны, мы просто не имеем права их в чём-то упрекать!

Сейчас наша задача сделать всё, чтобы они как можно быстрее забыли этот кошмар и начали жить нормальной жизнью! Мы должны окружить их заботой и любовью, чтобы помочь им начать жить заново, а главное ни в чём не упрекать и ни в коем случае не напоминать им о тех страшных днях, которые так ранили их ещё совсем ничего не познавшие тела и души. Дай, Бог, чтобы они смогли после всего этого полюбить и сумели испытать настоящее женское счастье!

Господи, Зойка, как страшно всё то, что пережили наши девочки! Почему всё это произошло с ними?!

В аэропорту встречу их, Иринку поцелую от тебя. Телеграммой сообщу дату и время прилёта. Ждите! До свидания, Надя!»

Глава 44

После бессонной ночи, ещё задолго до прилёта самолёта в аэропорт поехали все вместе. Казалось, что к встрече подготовились. Обговорили всё и решили, что спрашивать у девочек ничего не будут, а в аэропорту будут держаться и не устраивать прилюдно всемирного потопа.

Взволнованные родители, не разговаривая, молча стояли у большого окна, наблюдая через стекло, как взлетают и садятся самолёты. Не мигая смотрели и думали каждый о своём, но думали об одном и том же.

Объявили прибытие самолёта, на котором прилетели девочки. Спешно, как будто боясь опоздать, родители кинулись к названному выходу. Стояли напряжённо вглядываясь в выходящих людей. Первой их увидела Женечка, потому что сидела на папиных плечах.

– Мама! Мамочка моя! – увидев Валентину громко закричала девочка.

Державшие себя в руках женщины разрыдались, забыв обо всех предварительных подготовках и договорённостях. Казалась, что нет той силы, которая смогла бы сейчас остановить их! Девушки, расталкивая впереди идущих, ничего не понимающих пассажиров, бежали по длинному проходу вперёд. Валентина так быстро бежала, что даже Катя с Ириной не успевали за ней. Выбежав, они просто кинулись во встречающих их родных. Стояли, обнявшись и целуясь, и плача, и причитая, вздрагивали от слёз и рыданий.

Пассажиры смотрели на них удивлённо, не понимая общей истерии. Постепенно вокруг уже образовалась целое кольцо людей с любопытством и непониманием смотревших на них. Но ничего не видя и не замечая вокруг плакали и женщины, и мужчины. Только одна Женечка радостно прыгала, дёргая всех за руки.

– Баба, деда не плачьте! – громко говорила девочка. – Ну, что вы! Папа, мама же приехала!

К ним подошли два охранника, но сопровождающий мужчина показал документы и остановил их решительный порыв остановить это. Откуда-то появились репортёры и начали снимать.

– Валентина Григорьевна, – потянув Валентину за рукав, тихо сказал сопровождающий мужчина, – на вас слишком повышено внимание окружающих. Вы попадёте в «Новости». Давайте успокоимся. Попытайтесь держать себя в руках!

Услышав его, Валентина подняла голову и увидела толпящихся вокруг людей. Подёргав Катю и Ирину за рукава, показала им на любопытных зрителей. Девочки, вытирая мокрые лица, успокаивались и успокаивали родных.

– Ирина Вячеславовна, нам пора! – подошёл к Ирине и сказал сопровождающий их мужчина. – Уже идёт регистрация на ваш рейс.

– Да, да я иду! – со вздохом сказала та и оторвалась от Нади, целующей и её, и Катю поочереди.

– Ну что, девочки, пока что ли!

– Ты, что?! – подошла к ней и сказала Валентина. – Мы пойдём тебя провожать!

Девушки в сопровождении родственников пошли провожать Ирину. Надя шла рядом с дочкой, держа её под руку и целуя в плечо. Улыбалась, поглядывая на неё, но слёзы текли сами собой.

– Мам, а бабуля как, где она? – повернувшись к Наде, тихо спросила Катя. – Почему мы не летим домой?

– Потом, Катюша, всё потом!

После регистрации на рейс, обнявшись, девушки стояли в стороне от всех и без остановки что-то говорили друг другу. Родители молча наблюдали за взволнованными подругами, понимая их чувства.

Надя тихо плакала, прижавшись к Ольге. Григорий Иванович уже успокоившийся поглядывал на всех и прижимал к себе плачущую жену. Радостно и весело продолжала прыгать Женечка, постоянно пытаясь вырвать у папы руку и побежать к маме.

– Всем до свидания! – попрощавшись и поцеловавшись с подругами, громко обращаясь ко всем встречающим, сказала Ирина. Помахала рукой и ушла по длинному коридору.

Ирина шла на свой самолёт, она улетала к родителям домой. Проводив её, подруги вернулись к родным.

– Всё, на этом моя миссия закончена, – произнёс на прощание сопровождающий их мужчина. – Девушки, вы доставлены к месту проживания и переданы родным. Удачи вам! Живите счастливо и радостно, как будто родились во второй раз. До свидания! – он пожал руки мужчинам, откланялся и ушёл.

– Всё, всех проводили, теперь поехали по домам! – на правах старшего, сказал Григорий Иванович.

Не спеша пошли из здания аэропорта на парковку. На стоянке Надю с Ольгой ждал Дмитрий. Он не пошёл с ними встречать Катю, не хотел мешать встречи матери с дочерью.

– Бедные, вы мои, как же вам тяжело! – посмотрев, на подошедших к машине женщин, на их заплаканные лица, подумал Дмитрий.

Проходя мимо машины Дмитрия, Валентина остановилась попрощаться с подругой.

– Завтра, как и договорились, все к нам! – одновременно обращаясь ко всем, громко произнёс Дмитрий.

– Да, завтра в двенадцать, – радостно пожимая ему руку, ответил Григорий Иванович. – До свидания!

Пока родные прощались между собой, девушки стояли обнявшись.

– Валь, – со вздохом, тихо сказала Катя, – как я сегодняшнюю ночь проведу без тебя, без Ирки? Не представляю!

– Катюха, привыкай. Главное, что мы навсегда останемся вместе! Как и говорили, будем часто видеться, созваниваться. Всё, иди, тебя мама ждёт!

Они, чмокнув друг друга, разошлись по своим машинам. Дмитрий открыл перед Катей заднюю дверь.

– Садись, доченька! – улыбаясь сказала, сидящая на заднем сидении, мама. – Поедем в наш новый дом. Он у нас хоть и временный, но очень хороший!

– Как знать, как знать! – услышав слова Нади, подумал Дмитрий. – Может быть, он не будет для вас временным, может быть, вы в нём поселитесь навсегда? Как бы я этого хотел! – он вздохнул, улыбнулся сам себе и нажал на газ, машина тронулась.

– Надь, Кать, я к себе, – проезжая мимо своего дома, громко сказала Ольга. – Не хочу вам сегодня мешать, а завтра приеду. Всем пока! – и попрощавшись вышла из машины.

Глава 45

Отъехав от аэропорта, поглядывая в зеркало, Дмитрий наблюдал за взволнованной, но счастливой Надей.

– Катя, – поймав на себе взгляд девушки, сказал он, – я – Дмитрий Васильевич, друг и хороший знакомый вашей мамы и Ольги.

Не до конца понимая его, Катя вопросительно посмотрела на маму.

– Нет, нет, Катенька! – заметив это, улыбнулся и ответил Дмитрий. – Вы не о том подумали. Ваша мама живёт и работает у меня, и мы очень дружим и с ней, и с её подругой Ольгой.

Надя прижалась к руке дочери и, видя Дмитрия в зеркале, с благодарностью улыбнулась ему.

– Думаю, что и с вами мы тоже подружимся, – поняв её улыбку, продолжил говорить он, – я заметил, что вы совсем без вещей? Завтра утром могу свозить вас в магазин, и вы купите для себя всё необходимое.

– Нет, не нужно, спасибо! Мы с Ольгой уже купили всё необходимое, – ответила Надя и отвернувшись к окну незаметно смахнула слезу. Немного успокоившись, обратилась к Кате: – Твои вещи, мы с Зоей забрали с вашей съёмной квартиры. Я их сберегла. Так что раздетой не останешься, а дальше посмотрим, если что-то будет нужно, то купим, правда, доченька!

– Да, мамочка!

– Вот компьютер твой хозяйка не отдала, – виновато взглянув на дочь, сказала Надя.

– Ничего, заработаем на новый компьютер! – поцеловав маму в висок, ласково ответила Катя.

Приехав, Надя увела Катю в свой дом. Закрыв дверь, они сели на диван и долго смотрели друг на друга, держась за руки.

– Катюша, ты иди в душ, а я разогрею обед, – чувствуя, что сейчас опять расплачется, сказала Надя. – Потом будем говорить, – тяжело вздохнув, добавила: – Многое нам нужно рассказать друг другу!

– Мам, а где бабушка? – сбросив лёгкие босоножки и обойдя комнаты удивлённо спросила Катя. – Она, что в деревне осталась?

Надя, так и не дойдя до кухни, опустилась на стул, скрестив на коленях руки.

– Мам, говори, что? – напряжённо наблюдая за ней спросила Катя.

– Катюша, – понимая, что сделает дочери больно, с опаской произнесла Надя, – ты только не пугайся! Бабушка наша умерла. Уже почти год, как схоронила я её.

Катя стояла молча, опустив глаза в пол. Надя напугалась, увидев окаменевшую дочь.

– Мама, – почувствовав на себе взгляд, подняла глаза и ответила Катя, – ты не удивляйся, но я это знала, уже давно переболела.

– Как знала, откуда? – ошеломлённо спросила Надя.

– Не знаю, но в один момент, бабушка начала приходить ко мне во сне, – с грустью ответила Катя. – Она очень помогала мне: разговаривала со мной, учила, подбадривала, заставляла делать всё для того чтобы выжить. Тогда я и поняла, что она умерла. Знаешь, мне от того, что она приходила ко мне, было легче. Она как будто всегда была рядом!

– Катюш, а как она помогала? Чем? – закусив до боли губу, чтобы сдержаться и не заплакать, спросила Надя.

– Она заставляла меня вспоминать ту или иную ситуацию из нашей жизни, то, как мы с ней ходили в лес, как плавали на лодке. Я сначала не могла понять, а потом, когда связала всё, тогда и поняла, что она так помогает мне. Тогда и осознала, что она умерла. Я часто сидела, глядя на звёздное небо разговаривая с ней, задавая разные вопросы, а ночью во сне она мне отвечала на них.

Надя слушала дочь и не в силах больше сдерживаться, тихо плакала.

– Мама, не плачь, я очень благодарна ей, – подойдя и, прижав голову матери к себе, сказала Катя. – Не думай, что я очерствела – нет! Я там, по бабушке и по дедушке столько слёз выплакала, ты не представляешь. Иногда сяду у статуи Будды и разговариваю, глядя на неё, как будто с бабушкой и дедушкой общаюсь. Я часто ходила к этой статуи днём, когда девчонки спали. Они даже не знали об этом, это был наш с бабушкой секрет! Это мне очень помогало. От мысли, что они рядом со мной, мне всегда становилось легче. Как будто откуда-то опять появлялись силы. Я радостная возвращалась и дальше продолжала делать всё, чтобы выжить. Мы знали, что вернёмся домой, только не знали, когда, – Катя гладила маму по голове и, улыбаясь, вдыхала воздух дома, воздух покоя.

– Доченька, – подняла на неё глаза и осторожно спросила Надя, – ты мне расскажешь, как вы там жили? Ведь джунгли!

– Ой, мама! Было бы желание выжить, а приспособиться, как выяснилось, можно везде. Нам повезло, что с нами была Валентина. Не знаю, как, каким чутьём она чувствовала и понимала все растения, там ведь совсем другая растительность, с нашей природой ничего общего. Поэтому, если бы я и знала весь наш травник наизусть, то там это не помогло бы. А она понюхает, пожуёт и скажет от чего эту траву можно использовать. Мы с Иркой только эвкалипт узнали, благодаря ему, мы ни разу не простудились и не заболели. За всё время пока мы там жили, мы вообще ни разу не болели и всё это благодаря Валентине! Ну ладно, мам, я в душ.

– Да, конечно, доченька! Там я тебе халат и тапочки приготовила. В шкафу в твоей комнате одежда.

Катя ушла в душ, а Надя, как только закрылась за дочерью дверь, не в силах встать со стула закрыла лицо руками и заплакала, тихо, так чтобы дочка не услышала.

– Мамочка, милая, ты ушла, чтобы спасти нашу Катеньку, – плакала и думала Надя, – а я и не поняла почему, и врачи удивлялись – от чего так скоропалительно? Спасибо тебе, мамочка, спасибо тебе, родная! Теперь Катя дома со мной и, я позабочусь о ней, не беспокойся спи спокойно.

Надя вытерла глаза и заставила взять себя в руки, чтобы больше не плакать. Ещё раз проговорив, что всё закончилось и теперь всё будет хорошо, встала со стула. Пройдя на кухню, умылась холодной водой и начала разогревать обед. Она приготовила сегодня именно то, что любила дочь!

Катя вышла из душа в голубом халате и с полотенцем на голове.

– Мама, можно я так поем, – взглянув на накрытый стол, спросила она. – Не хочется вылезать из мягкого халата. Так отвыкла от такой одежды, хочется немного понежиться.

– Конечно, мы же одни и у себя дома. Садись кушать.

– А ты?

– Я посижу, посмотрю на тебя. Есть совсем не хочется.

– А я соскучилась по такой пище!

– Чем вы питались? Не голодали? – пододвигая дочери тарелку с греческим салатом, спросила Надя.

– Нет, что, ты! Мясо конечно трудно было добыть, но я вспомнила, как дедушка водил меня на охоту, на зайцев и делал силки. Мы с помощью их ловили птиц. Ирка как была с детства рыбачкой, так и промышляла этим. Рыбы у нас было вдоволь! Уху варили, жарили на вертеле и в листьях в костре запекали. Даже солили, а потом вялили.

– Где ж соль-то брали?

– Мам, мы ж с Иркой химики! Из морской воды выпаривали.

– Ты, кушай, кушай! Мне посоветовали не жирную пищу сделать для тебя, чтобы не было нагрузки на печень. Вы же отвыкли, да и завтра шашлыки будут жаренные.

– Да, кстати! – проглатывая кусочек отварной говядины, спросила Катя. – Мам, я хотела спросить у тебя: вы, когда с родителями Валентины познакомились?

– Нам с тётей Олей, когда вызывали чтобы сообщить о вас, дали телефон её родителей. Мы созвонились с ними, потом встретились и все вместе решили устроить общий праздник. Дмитрий, предложил у него, то есть здесь. Сын у него парализованный, в инвалидном кресле уже пять лет, за это время праздников у них не было ни разу, вот он и обрадовался, что есть такая возможность.

– Мам, а этот Дмитрий, вообще кто? – слушая маму и почувствовав спутанность в её объяснении, спросила Катя. – Почему ты у него живёшь и работаешь?

– Он лечил сына в санатории в Крыму, где работает Маша, тётка твоя, дочка дяди Саши. Помнишь?

– Да, помню!

– Я там жила.

– Ты-то как там оказалась?

– Я там жила и работала!

Катя удивлённо посмотрела на маму.

– Не удивляйся, доченька! – виновато улыбнулась и объяснила Надя. – Я после смерти бабушки, когда осталась совсем одна, не смогла жить в деревне. Продала дом и уехала к сестре в Крым. Она меня устроила на работу с жильём в их санатории. Там мы с Дмитрием Васильевичем и познакомились. Тётя Оля, после полученной телеграммы о том, что ты возвращаешься, вытащила меня в Москву. Дмитрий Васильевич, узнав об этом, предложил мне работу и жилье у него. Вот я и согласилась, и не жалею нисколько, посмотри, как тут хорошо! Я занимаюсь с его сыном, у меня зарплата хорошая и жильё удобное, а главное – совсем отдельное. Пока меня всё устраивает, а там дальше, когда выздоровеет сын Дмитрия Васильевича будет видно. Может быть, мы себе квартиру купим в городе и переедем туда. В общем посмотрим!