Текст книги "Когда ты рядом"

Глава 12

Это был ее первый рабочий день, а Даша уже чувствовала усталость. Хорошо, что хоть представилась возможность поспать дольше, чем обычно. Вчера журналистка явно утомила ее своими вопросами. К тому же пришлось готовить ужин за Светку. Та пришла домой грустная и, улегшись на диван, потерянно уставилась в потолок.

Даша вскипятила чайник, сделала бутерброды с колбасой себе и Светке и заглянула в комнату. Подруга еще спала, и Даша не стала ее будить. «Пусть хорошенько выспится, – решила она. – Ей все равно только в ночь на работу. А хандра пройдет. Это с ней редко, но случается».

Сначала Даша хотела выйти из дому пораньше, но потом передумала. Вениамин Павлович сказал подойти к десяти. Не было смысла приходить на работу раньше, чтобы лишний час краснеть, потеть и волноваться. И Даша тихонько, чтобы не разбудить спящую подругу, прилегла на диван. Голова не болела, но была какой-то тяжелой. Такая же тяжесть ощущалась и во всем теле. Чтобы не заснуть, Даша взяла книгу, решив немного почитать. В отличие от подруги, она знала, что так точно не уснет. Листая сборник поэзии, Даша никак не могла остановиться на каком-то поэте или хотя бы произведении. Наконец ее внимание привлекло название «Береза». Даша посмотрела на фамилию автора: Александр Твардовский.

 
Вот здесь, вдали от любопытных глаз,
Береза шелестела молодая,
Сюда весной я приходил не раз,
У той березы встречи ожидая.
 
 
И том стихов в обложке голубой
Носил с собою целые недели:
Его мы вместе начали с тобой,
Его вдвоем и дочитать хотели.
 
 
Я думал – ты придешь. Но дни за днями шли,
А ты прийти сюда не догадалась.
Теперь березы нет: срубили и сожгли,
И книжка недочитанной осталась.
 

Даше стихотворение понравилось, и она перечитала его еще раз. Взглянув на часы, она подумала, что есть еще немного времени, и, чтобы успокоиться и не думать о микрофоне и камере, решила выучить стихотворение наизусть.

Дашу встретил у порога клиники сам Вениамин Павлович. Его лицо буквально сияло от удовольствия.

– Здравствуй, Даша! – сказал он бодрым голосом. – Давай переодевайся в халат и пойдем в актовый зал.

– Хорошо, – кивнула смирившаяся со всем происходящим Даша и пошла в раздевалку.

Найдя свой халат в шкафу на прежнем месте, она накинула его, застегнула пуговицы и поправила челку.

– В общем, в зале уже все готово, – на ходу говорил ей Вениамин Павлович. – Так что не пугайся и не шарахайся от камеры. Там собрались все наши…

– Хотя бы скажите, что мне надо делать, – попросила Даша.

– Ничего. Действуй по обстоятельствам. Да ты не волнуйся, все будет хорошо, – успокоил заведующий и распахнул перед ней дверь.

Даша увидела своих коллег, стоявших в ряд. У некоторых в руках были букеты цветов. Когда она вошла, все дружно зааплодировали. Вениамин Павлович повел Дашу под руку за собой и, повернув ее лицом к камере, начал речь. Даша не знала, куда деться, куда спрятать руки и куда смотреть. Она стояла с пылающими щеками, растерянно моргала и натянуто улыбалась.

– …От имени нашего коллектива и от меня лично мы вручаем тебе, дорогая наша Даша, микроволновую печь новейшей модификации! – этими словами Вениамин Павлович закончил свою речь и торжественно преподнес Даше большой коробок с золотистым бантом.

– Спасибо, – пролепетала Даша, растерянно улыбаясь. – Спасибо вам всем…

Все снова дружно зааплодировали.

И тут к Даше подошли двое. Даша их раньше никогда не видела и с любопытством посмотрела на молодую женщину. Сразу было видно, что она принадлежит к типу женщин, которые умеют за собой ухаживать и располагают для этого неплохими средствами. На ней был элегантный наряд, не оставляющий ни малейшего сомнения в его заоблачной цене. Но ее надменный, высокомерный взгляд не могла скрыть даже широкая улыбка. Молодой человек на фоне этой женщины выглядел невзрачным и неинтересным.

Сначала Даша никак не могла понять, кто это, но потом стало ясно, что перед ней родители малыша, которого она нашла в кювете после аварии в шоковом состоянии и с травмой головы. Женщина рассыпалась в благодарностях «самоотверженной, героической медсестре этого учреждения» и в конце концов сказала:

– Спасибо вам, незнакомка. От меня, от мужа, от наших родственников, всех наших близких и знакомых за спасение малыша.

Даша опять начала ругать себя за то, что краснеет и обливается по́том от волнения. За то, что теряет дар речи именно в те моменты, когда надо что-то сказать, и только глупо хлопает ресницами.

– А это скромный подарок в знак нашей благодарности, – сказала женщина и надела Даше на шею золотую цепочку с маленьким крестиком.

– Спасибо, – сказала Даша. – Но зачем это? Я делала то, что сделала бы любая медсестра…

– Вот видите! – с пафосом произнес Вениамин Павлович. – В этом вся наша Даша! Вот такая она всегда: скромная и застенчивая, но в то же время отличный работник, умеющий правильно оценить ситуацию и принять безошибочное решение в трудную минуту. Эти стены воспитали героиню, так давайте же еще раз, дорогие коллеги, поздравим Дашу, которая – я не побоюсь этого слова! – совершила подвиг.

К Даше подошли коллеги. Они вручали ей цветы, пожимали руку и целовали в пылающие щеки. Когда камера была уже выключена и люди в белых халатах начали расходиться по рабочим местам, Даша поискала молодую пару глазами. Ей хотелось поговорить с ними, узнать, как чувствует себя ребенок. А еще она хотела вернуть цепочку, считая, что не заслужила такого дорогого подарка.

– Вениамин Павлович, а где родители малыша? – спросила она.

– Они уже уехали. Деловые люди, что ты хочешь.

У Даши остался неприятный осадок в душе. Она хотела увидеть родителей мальчика и пообщаться с ними, а они вручили ей подарок перед камерой и тут же исчезли.

«Как-то все это неискренне, – с обидой в душе подумала Даша. Но потом, поразмыслив, предположила, что, возможно, у богатых не принято выставлять свои чувства напоказ. – Или у меня уже мания величия», – решила она и, успокоившись, пошла принимать смену.

Глава 13

Последние несколько дней Даша чувствовала себя усталой, хотя до этого редко утомлялась. Родившаяся в селе, где с раннего детства приучают к труду, она считала себя физически крепкой. Она, как и ее сверстники, не слышала от родителей: «Сходи, пожалуйста… Сделай, пожалуйста, если тебе не трудно…» Сельские дети знают слова «надо» и «сделай». «Тебе сегодня пасти корову», – говорила мать, и это означало, что надо пасти, невзирая ни на что – дождь, снег или камни с неба. Или же говорилось: «Надо сегодня срочно прополоть грядку лука». И Даша шла и полола, принимая это как необходимость. Никто не спрашивал, успела ли она сделать уроки, не надо ли ей готовиться к контрольной или прочесть несколько глав нудного романа. Возражения не принимались, обид не было. Дети в селе росли, учились и помогали во всем родителям. Они мало болели, а если кто простуживался, то родители, с утра до ночи занятые тяжелым трудом, не бежали галопом к своим чадам с работы, чтобы уложить их в постель и сделать компресс на пылающий лоб. Они просто говорили: «Сходи к фельдшерице, пусть выпишет тебе таблетки». И что самое интересное, болезнь быстро отступала. Как и все дети села, Даша с детства была приучена к большим физическим нагрузкам и научилась не роптать. Но сейчас она действительно начала сильно уставать.

– Светик, ты не могла бы сварить зеленый борщ? – спросила Даша впорхнувшую в комнату подругу.

– Ты же целый день дома просидела, а я прихожу с работы и вижу пустую кастрюлю, – весело, без обиды ответила Светка, снимая черные блестящие босоножки.

– Ты не поверишь, я целый день провалялась в постели, а чувствую себя так, словно три смены отработала, – сказала Даша, кутаясь в плед.

– А почему три, а не две? – засмеялась Света.

– После двух смен я вообще не чувствую усталости.

– Может, ты переспала? Перележала?

– Не знаю.

– Значит, дорогая подруга, я могу без доктора поставить точный диагноз. Это просто лень.

– Света, честное слово, не могу. Сваргань борщик, а я за тебя потом два раза приготовлю. Ты же меня знаешь, я никогда не отлынивала.

– Пойдем вместе, – предложила Света, переодевшись в легкий ситцевый халатик, – а то мне скучно одной. Тогда никто никому не будет должен. Мир – дружба – любовь!

– Уговорила, – со вздохом сказала Даша и поднялась с постели, кутаясь в теплый махровый халат.

– Ты что, обалдела совсем?! – засмеялась Светка. – На улице жарища, а ты в теплом халате и под пледом!

– Что-то меня морозит, – поежилась Даша.

– Может, простуду подхватила? Температуру мерила?

– Ага, мерила. Называется ни туды ни сюды – тридцать семь. А лихорадит так, словно все сорок.

– Ну, тогда хоть посиди рядом, – смягчилась Светка, – я все сама сделаю.

Они пошли в крохотную кухоньку, и Даша уселась за стол. Света быстренько достала из маленького тарахтящего холодильника овощи и, набрав в кастрюльку воды, принялась чистить картошку.

– А что это ты так сияешь? – спросила Даша.

– Да так просто, – ответила Света и загадочно улыбнулась.

– Не хочешь говорить – не надо. Но я же вижу, что ты прямо светишься от счастья.

– Догадайся с трех раз.

– Неужели Вениамин предложил тебе…

– Не совсем. Для этого он еще не созрел, но уже на подходе.

– Влюбилась в высокого и богатого блондина?

– Еще чего! У тебя осталась одна попытка.

– Если не ты, значит, в тебя кто-то влюбился.

– Заладила: влюбился, любовь… Любовь, дорогая моя, – сказала Света с видом знатока и бросила последнюю очищенную картофелину в воду, – на хлеб не намажешь и борщ с ней не сваришь.

– Получила премию?

– Уже близко. Премию за свое упорство. Вениамин пригласил поехать с ним на море! Вдвоем! – ликующе сообщила Светка и даже подпрыгнула от радости.

– Да неужели?!

– Представь себе. У меня по графику отпуск в июле. Вот мы и поедем в наше первое путешествие. Но это еще не все! – Света посмотрела на подругу светящимися от счастья глазами. – Море бывает разным! И мы поедем в такое место…

Светка закатила глаза.

– В Крым?

– Слабо, Дашуль! В Турцию, представь себе!

– Это здорово! Я никогда не была за границей.

– Поднапряги своего, пусть организует свадебное путешествие.

– Ага, организует. Путешествие в его село картошку копать.

– Фу, как гадко! – Светка сморщила свой маленький носик. – Никакой романтики!

– А что делать? Надо родителям помочь.

– Я бы не поехала.

– А если они сами не справятся?

– Можно дать им денег, пусть наймут алкашей.

– Мы и сами быстро управимся.

– Слушай, Даш, а у нас зеленый борщ не получится, – сказала Света, ловко нарезая щавель. – О сметане-то мы не подумали. Если бы вовремя вспомнили, я бы купила по дороге.

– И что делать?

– Я, сама видишь, работу себе нашла. А тебе не помешает размяться и сходить в магазин. Правильно я говорю?

– Куда деваться? Может, я и вправду залежалась? Пойду пройдусь.

Даша натянула свой любимый сарафан, розовый с красными маками, и почувствовала, как по телу побежали мурашки. Одежда показалась ей слишком холодной. Поправив челку и убедившись, что шрам на лбу тщательно прикрыт, Даша вышла на улицу.

Ярко светило солнце, ясно давая понять, что лето не за горами. Люди были одеты легко, но Дашу продолжал бить озноб. Она ускорила шаг и уже через несколько минут зашла в небольшой продуктовый магазин. От работающих кондиционеров исходили свежесть и прохлада, показавшиеся ей настоящим морозом.

«Я точно простыла», – подумала Даша и попросила у продавца сметану.

Она впопыхах достала деньги, дрожащими пальцами положила их на монетницу и быстро вышла на улицу, где грело спасительное солнце.

Когда Даша вошла в квартиру, у нее стучали от лихорадки зубы. Она молча поставила пластиковый стаканчик сметаны на стол и, не переодеваясь, нырнула под плед.

– Да-а… – протянула Светка. – Похоже, нам пора на больничный.

– Пройдет. Скоро это пройдет, – трясясь в ознобе, сказала Даша. – Кинь на меня какое-нибудь одеяло.

Света укрыла ее одеялом, сунула под мышку термометр.

– Тридцать семь и один, – сообщила она чуть позже. – Приписываю тебе, больная подруга, постельный режим и тарелку борща.

Даша прикрыла глаза и поплотнее завернулась в одеяло. Когда Света принесла парующий борщ, она съела несколько ложек, пытаясь согреться, но аппетита не было.

– Ну как, нравится?

– Вкусно, – сказала Даша. – Спасибо тебе.

Она поела еще немного, не ощущая совершенно ничего, и почувствовала, как к горлу подкатила легкая тошнота.

– Ешь, чего ты?

– Спасибо, Светик. Что-то не хочется.

– Еще хоть пару ложечек.

– Что-то меня подташнивает.

– А ты не того? – Света заулыбалась, ее глаза округлились, а подрисованные черные тоненькие дуги бровей поползли вверх.

– Что «того»?

– Я имею в виду, с Лешей.

– У тебя одно на уме. Не того, – сказала Даша, снова закутываясь в одеяло.

На лице Светки было неподдельное разочарование.

– Светик, я посплю пару часиков, а потом ты меня разбудишь. Хорошо?

– Спи уже, куда тебе спешить!

– Надо Леше отнести что-нибудь поесть. Я возьму борща, хорошо?

– Я что, готовила его для твоего Леши? У него рук нет?

– Руки есть, а нога в гипсе. Не будь, Светик, такой занудой.

– Я не зануда. Но он мог бы и сам что-то приготовить. Купи ему колбасы.

– И колбасы куплю, и борщ отнесу. Кто о нем должен заботиться? Я. Значит, мне надо идти и кормить его.

– Больная сама, а попрешься, – пробурчала Светка, решив, что будить больную подругу не станет.

«Пусть хоть обижается, хоть нет, – подумала она. – Ни один мужик еще с голоду не умер».

Даша проснулась ровно через два часа. Светка смотрела по телевизору какой-то сериал.

– Спасибо, что разбудила, – сказала Даша, подымаясь с постели.

– Только собралась будить, а ты сама проснулась.

– Похоже, мне уже лучше.

– Учти, Даша, если вечером у тебя будет температура, на работу завтра не пущу.

– Договорились.

Через полчаса Даша уже была у Алексея. Она заметила, как тот обрадовался ее приходу, как скользнул по ней полным нежности взглядом.

– Я принесла тебе поесть, – сказала Даша, выкладывая продукты на стол.

– Я бы лучше тебя съел, – ответил Лешка. – Иди ко мне, моя вкусняшка.

Он обнял Дашу за плечи. Она почувствовала тепло его тела, сильные, но мягкие и ласковые руки и прильнула к его губам. Они были горячими, влажными и жаждущими. На миг она задержала дыхание, желая услышать что-нибудь приятное.

– Моя бесконечность, – прошептал Алексей, тронув горячими губами две родинки на ее шее.

В такие моменты сердце Даши наполнялось тихой радостью.

– Я люблю тебя, – ответила она еле слышно.

– Я тоже тебя люблю. И буду любить бесконечно долго, как знак на твоей шее…

Когда Лешка был накормлен и напоен, Даша включила телевизор.

– Что будем смотреть?

– Тебя.

– Меня? – засмеялась Даша. – О нет, хватит! Все уже успокоились и забыли обо мне.

– Больше не прибегают журналисты и репортеры?

– Нет-нет-нет! Сколько можно? Я почти месяц чувствовала себя препарированный лягушкой, – улыбнулась Даша. – Уже хватит.

Вечером Дашу опять начало морозить. Света, измерив ей температуру, твердо сказала:

– Тридцать семь и две. Температура невысокая, но очень нехорошая. Никакой работы! Завтра идешь на больничный!

– А если до завтра я поправлюсь? – высунувшись из-под одеял, спросила Даша.

– Никаких «если»! – категорически заявила Светка и вздернула носик.

Даша не стала сопротивляться. Как и в детстве, она сделала так, как велела подруга.

Врач определил, что у нее обыкновенная простуда, и Даша на неделю ушла на больничный.

Глава 14

Даша была на больничном, когда Светка заявила:

– Не думаешь, что твоя очередь отправляться в деревню за продуктами?

С этим нельзя было не согласиться. Света действительно ездила в село уже два раза подряд. Да и мать Даши намекала в телефонных разговорах, что дочку дома заждались и ее ждет сюрприз. Даша чувствовала себя лучше, осталось только легкое недомогание.

– Надо – значит, поеду, – сказала она.

– У моих молодой картошки еще нет, а у твоих уже есть. Привезешь сколько дадут, – распорядилась Света.

– Ага, – улыбнулась Даша, – я не знаю, что у моих есть молодая картошка, а ты уже все знаешь. Как это у тебя получается?

– Кто владеет информацией, тот правит миром, – сделала умное лицо Светка. – Так сказал какой-то понимающий человек.

– Если кого-то цитируешь, запоминай автора, – посоветовала Даша, – иначе когда-нибудь попадешь в дурацкое положение.

– Я? Никогда! Я выкручусь, – засмеялась Светка. – Если не вспомню фамилию автора, сама ее придумаю.

– Не сомневаюсь. А чем ты будешь заниматься?

– Вечером пойду к фонтанам, куплю бутылочку слабоалкоголки и буду прохаживаться туда-сюда, туда-сюда. Кайф!

– И это ты называешь кайфом?

– Полюбуюсь разноцветными фонтанами, оденусь так, чтобы не стыдно было на люди выйти. И буду просто наслаждаться. Разве не о такой жизни я мечтала еще в школе?

– Это и есть твоя цель?

– А что в этом плохого? Я иду на других посмотреть и себя показать. Представь, я одета с иголочки и можно не бояться, что кто-то бросит мне вслед: «Деревня!»

– Все равно, у человека должны быть и подлинные ценности. Да и цели поинтереснее, чем показать себя, прогуливаясь с бутылкой этой твоей слабоалкоголки.

– А мне не надо другого! – подскочила с места Света. – Я ради этого приехала сюда! И о такой жизни мечтала не один год! Я к ней стремилась и добилась своего. Что мы, ты и я, видели в селе, кроме навоза? Ничего! Что мы делали в свободное от учебы время? Гнули спины на огородах, роясь, как кроты, в земле? И так продолжалось бы всю жизнь. Один день похож на второй, а второй – на третий! Зачем мне такая жизнь?! Да один вечер у фонтанов стоит года жизни в деревне! – Разгоряченная Светка бегала по комнате, размахивая руками. – Я ненавижу село! Все в нем ненавижу! И огороды, и квакающих по вечерам лягушек, и безмозглых коров, и гусей, и комаров – все-все! Нет там ни жизни, ни любви!

– Не скажи, – возразила Даша, что случалось крайне редко. – Условия там тяжелые, не спорю. Но природа… Неужели тебе приятнее дышится в пыли асфальта, чем у нашего озера?

– Представь себе, приятнее! Да-да, гораздо приятнее. И я готова эту пыль всю жизнь своими легкими фильтровать, а не сидеть у озера и слушать лягушачьи арии!

– А весной? Светик, ты помнишь, как цвели сады у нас за домами? Это же просто рай!

– Это ад! Потому что деревья просто так не цветут. Их надо обре́зать, собрать сухие ветки, а потом порубить на дрова. А деревья обработать химикатами и побелить кору. Стоят ли минуты созерцания их красоты стольких трудов? Конечно же нет! Я вон купила три искусственные ветки цветущего абрикоса – и достаточно. Сядь перед ними в кресло и любуйся сколько хочешь. Хоть целый год!

– Это все не то. Это самообман. Иллюзия. А люди в селе, согласись, гораздо добрее и более искренние, чем здесь.

– Люди везде разные. А если и добрее, то оттого, что смирились со всем: с говном под ногами, с потрескавшейся кожей, с мозолями на руках и отсутствием горячего душа. Они просто не видели другой жизни и забыли о простых благах цивилизации, не говоря уже о любви.

– Света, ну что ты болтаешь?! Это просто ни в какие рамки не лезет! Души у всех одинаковые и сердца тоже. Да живи ты хоть в селе, хоть на Северном полюсе – любовь везде тебя найдет! И не важно, где ты живешь и кто ты есть. Приходит она, и никуда от нее не денешься. И в деревнях молодые люди влюбляются, женятся, детей рожают, как в городе. И оттого, что они живут там, любить они умеют не меньше.

– Да какая может быть любовь, если женщина – учти, молодая женщина! – надевает перед мужем не босоножки, – Светка схватила свои черные блестящие босоножки и потрясла ими перед носом Даши, – на высоких и тонюсеньких каблуках, а всовывает ноги в собственноручно связанные толстые носки и в галоши сорок четвертого размера, потому что иначе во дворе не пройти – говно и грязь!

– Любовь видит красоту души, а не галоши, – отрезала Даша. – Я не стала бы меньше любить своего Лешу, если бы он снял лакированные туфли и обул галоши!

– А я, представь себе, нашла бы другого Лешу, который не хворостиной гусей во двор загоняет, а на БМВ ездит!

– Ну и ищи! Посмотрим еще, чем закончатся твои поиски!

– Это я посмотрю, что ты через год после свадьбы запоешь!

– Тебе не побегу жаловаться, это точно.

– А тебе больше не к кому бежать!

– А ты еще доиграешься со своим Веней!

* * *

Даша схватила сумочку, проверила, не забыла ли деньги на дорогу, и выскочила из квартиры, громко хлопнув дверью. Она была вне себя от гнева и, хотя до отправления автобуса было еще достаточно времени, поехала на вокзал.

Немного поостыв, Даша подумала, что это их первая ссора. Как-то сложилось, что она с детства во всем уступала Светке и всегда с ней соглашалась. Даже если и были какие-то разногласия, Даша пыталась мягко высказать свое мнение. Если Света не соглашалась, то она ничего ей не доказывала, смирившись с тем, что спорить с подругой бесполезно.

Даша сидела на деревянной скамейке на автостанции, когда вдруг вспомнила случай из детства. Бабушка подарила ей на день рождения куклу Анжелу. У Светки такой не было. У куклы были настоящие длинные волосы, которые можно было расчесывать и заплетать в косички. Ее можно было брать за руку и водить, кукла переставляла ноги и говорила «мама». Конечно же, получив от бабушки Анжелу, Даша побежала к Светке. У той глаза загорелись от зависти, и девочки до вечера водили куклу за руку, а та без устали на радость подругам монотонно повторяла: «Мама, мама, мама…»

– Оставь мне Анжелу на ночь, – попросила Света, когда вечером мама позвала Дашу домой.

– Это мне бабушка подарила, – робко проговорила Даша.

– Ну и что? Когда у меня будет день рождения, мне тоже подарят такую куклу. Тогда я не буду у тебя просить.

– Бабушка будет сердиться, – с сомнением сказала Даша, но все же протянула Анжелу подруге.

– А ты не говори, что дала ее мне.

Тогда Даша не призналась, куда делся подарок. Бабушка ее пожурила, мама страшно ругалась, а отец шлепнул и отправил в постель. Праздник был испорчен, и Даша вся в слезах улеглась спать без Анжелы. Она плакала, завернувшись с головой в одеяло, и долго не могла уснуть.

«Почему я сейчас вспомнила об этом? – подумала Даша. – Детство прошло, мы стали взрослыми… Взрослыми и такими разными».

Даша ехала в село с неприятным осадком на душе. Даже тряска в «пазике» не могла прогнать неприятные воспоминания о ссоре с подругой.

Сердце Даши радостно забилось, когда она открыла калитку во двор родного дома. Куст сирени во дворе буял цветом, наполняя все вокруг пьянящим ароматом. Тут же мирно квохтали куры, а мама пришла с огорода с охапкой молодого укропа и зелеными перьями лука.

– Даша, доченька, наконец-то ты приехала! – обрадовалась мама. – Как раз вовремя. Поспела на обед, на окрошку.

– Папа дома?

– Дома, дома. Сидит уже за столом. Можно подумать, утром его не кормили, – ворчала мама просто так, для приличия.

Даша приехала домой, где были знакомые до мелочей стены, ее диван, белоснежные тюлевые занавески на окнах и большой дубовый стол в кухне, доставшийся еще от бабушки. В такие моменты Даша испытывала минуты радости и душевного подъема и быстро забыла о ссоре со Светкой.

За общим столом, как и прежде, каждый сел на свое место. Отец – во главе стола, чтобы не мешать маме суетиться у плиты, место мамы было рядом с ним, вернее, между отцом и печкой, а дальше сидела Даша. Оставалось два свободных стула – старшего брата Даши Александра, который давно уехал из родительского дома в другой город, женился и пустил там корни, и бабушки, которая уже несколько лет не вставала с постели…

Даша с удовольствием ела окрошку. Сколько ни пыталась она сделать ее в городе, никак не получалось так вкусно. То ли овощи не такие, то ли сметана разбавлена сухим молоком, то ли вообще все не такое, как здесь, – свое и приготовленное натруженными руками мамы.

– Как там Саша? – спросила Даша.

– Мы знаем о нем не больше тебя, – ответила мама. – Звонка не дождешься, а если и позвонит, то скажет, что все хорошо, и только.

– Скоро приедет – все узнаешь, обо всем расспросишь, – сказал отец. – Детей на лето собирается к нам привезти.

– А что им летом в городе делать? – поддержала его мама. – Во двор не выпустишь. То машины гоняют как угорелые, то маньяки разные.

Даша улыбнулась.

– Я скучаю по Маринке, по Русланчику, – сказала она.

– Оно и понятно. Выросли, считай, здесь. С самого рождения все с тобой да с тобой, – ответила мама.

– Ну, не совсем с рождения, с полгодика. Я к ним привыкла, как к своим детям. А они, наверное, уже позабыли меня. Видимся так редко!

– Может, и позабыли. Чем у них сейчас головы забиты? Компьютерами! – вмешался отец.

– Даша, ты ведь хотела купить себе компьютер? – вдруг спросила мама.

– Хотела, но пока не по карману. Ничего, обойдусь и без него.

– Мы вот тут посоветовались, – переглянулись мать с отцом, – и решили купить тебе компьютер.

– Мне?! – От неожиданности Даша чуть не подавилась окрошкой.

– Сашка денег немного выслал, бабуля добавила, и вот… – Мама достала деньги, лежавшие на холодильнике в коробке из-под конфет, и протянула их Даше. – Вроде бы должно хватить. Мы бы и сами купили, но зашли в магазин, а там море всего. А какой он, где он, мы с отцом не знаем. Похлопали глазами да и решили, что будет лучше, если ты сама купишь. А то еще выберем что-нибудь не то.

– Ну зачем вы… – Даша почувствовала, что краснеет.

– Как зачем? – загремел отец. – Такую знаменитую дочь вырастили и не можем ей компьютер купить?! Да у каждого первоклассника он уже есть! А мы что, хуже других, что ли?

– Спасибо. Я даже не знаю…

– Только, дочка, не трать деньги ни на что другое, – попросила мать.

– Мама, да куда же я их могу потратить?

– Соблазнов в городе много. То театры, то рестораны, то магазины с одежкой понастроили. Мы с отцом, конечно, люди деревенские и мало что понимаем в технике, но знаем, что компьютер – нужная вещь. Он и для развития, и для обучения.

– Не переживайте, я обязательно куплю компьютер, но только в чемоданчике – ноутбук называется. Его можно носить с собой, и места он занимает не больше книжки, – сказала сияющая Даша. – Комната у нас со Светой одна на двоих, места не очень много, а так будет и ей, и мне удобно.

Воспоминание о недавней размолвке с подругой тенью промелькнуло на лице Даши. Но это было только какое-то мгновение. Ей хотелось побежать к бабушке, но неудобно было оставить родителей.

Она очень любила свою бабулю. Любила с детских лет, с того времени, как помнит себя. Бабушка всегда была рядом. Мать и отец много и допоздна работали, а за Дашей присматривала бабушка – мама ее матери. Бабушка Вера была простой колхозницей и работала, как тогда говорили, «по наряду». Утром женщины собирались вместе, звеньевая приходила с разнарядкой от бригадира и говорила, где они будут работать. А работали везде: пололи, потом прореживали свеклу, а поздней осенью чистили ее и грузили на машины. Еще их посылали собирать оставшийся после уборки картофель на полях и заготавливать сено коровам на зиму. Но самое трудное время, по словам бабушки, наступало, когда поздней осенью созревала конопля. Ее, высотой до трех метров, срезали комбайном, и женщинам приходилось вручную вязать снопы для просушки. Потом коноплю перевозили к небольшому болоту за селом, и они, исколов руки сухими стеблями, замачивали там коноплю. Они надевали высокие резиновые сапоги и, завернув рукава телогреек, укладывали подсохшие растения в холодную жижу болота, где они начинали гнить, издавая такую вонь, что слышно было по всему селу. Проходило какое-то время, и эти же женщины «по наряду» шли доставать коноплю из болота и грузить на машину. Они лезли голыми руками в болотную гниль с корочкой льда и вытягивали ее из болота. Они пропитывались этой вонью так, что ничем не могли отмыться. Женщины постарше, которые имели детей, жалели молодых и не допускали к этой работе. Многие потом целую зиму лечили женские болезни, заработанные в холодной воде. Но чаще с годами у людей скрючивало пальцы на руках, а суставы на них становились распухшими и болезненными. Так случилось и с бабушкой Верой. Ее пальцы очень рано потеряли гибкость и почти утратили подвижность, а толстые и грубые суставы остались вечным напоминанием о тяжелой работе «по наряду».

– Я пойду бабушку поблагодарю, – сказала Даша, вставая из-за стола.

– Иди, она уже заждалась тебя, – улыбнулась мама, видя, что дочке не терпится пошушукаться с бабушкой.

Даша нырнула в комнату, где на кровати с панцирной сеткой на большой подушке полулежала бабушка Вера.

– Бабуля! – бросилась к ней Даша и крепко обняла маленькую, худенькую, высушенную тяжелым трудом и прожитыми годами старушку.

– Дашенька, внученька, наконец-то! – обрадовалась бабушка, и на ее глазах заблестели слезы. – Слава богу, дождалась, а то думала, что так и помру, не увидев тебя.

– Бабуленька, ты каждый раз так говоришь, и каждый раз я повторяю, чтобы ты не смела умирать, пока не увидишь правнука, моего сына, и не проводишь его в армию, – улыбнулась Даша, проводя рукой по ее редким седым волосам. – Договорились?

– Ой, Дашенька, солнышко мое, я бы и рада, да лежу вот, как бревно посреди дороги, только и того, что другим мешаю. Хочется помочь по дому, по хозяйству, а ноги не несут и руки не держат. Одно только они и могут – ложку ко рту поднести.

– И это хорошо. Сколько же тебе можно работать? Лежи теперь да сериалы по телевизору смотри.

– Я не только кино, я и тебя смотрела по телевизору. Какая же ты у меня умница! Я так и знала, что ты фельдшерицей станешь.

– Я, бабушка, медсестрой работаю.

– Да мне-то все одинаково. Ты лучше расскажи, как эта проклятая авария случилась.

– А ты хитренькая! – Даша обняла бабушку и положила голову рядом с ней на подушку. – Все знаешь, а просишь рассказать.

– По телевизору не все можно говорить. А ты мне всю правду расскажи, все как было.

– Бабуль, спасибо тебе за денежки на компьютер.

– Это еще не все, – шепотом сказала бабушка. – Я тебе на свадьбу на подарок денег насобирала. Ну, так расскажешь или нет?

– Хорошо. Я все подробно расскажу, начиная с того, как мы с Лешей ездили знакомиться с его родителями. А потом я искупаю тебя в ванной.

– Согласна. Рассказывай, Дашенька, рассказывай…

Вечером Даша, уложив бабулю на чистую постель, вышла во двор. У куста сирени стояли столик и скамейка, сделанные отцом. Летом они часто ужинали здесь всей семьей. Мама накрывала столик клеенкой, и казалось, что на улице все гораздо вкуснее и аппетитнее.

Даша оперлась спиной о деревянную спинку скамейки. Было необычно тихо. Только где-то в траве трещал кузнечик, раздавались трели соловья. Воздух чистый и свежий, хоть пей его, был наполнен ароматом буйно цветущей сирени и запахом еще какой-то травы. Ни грохота машин, ни чада, ни копоти, ни пыли, ни пьяных криков и звона разбитых об асфальт пивных бутылок.