Текст книги "Искание Христа. Из творений Святителя Димитрия Ростовского"

Можно ли грешнику быть святым?

Может ли грешник сделаться святым? Грешный человек может ли найти себе место среди святых Божиих? Прежде ответа на этот вопрос вспоминаются слова святого апостола Павла, которыми он восхваляет веру ветхозаветных праведников, доставившую им спасение. Достойно внимания, что оканчивает свою речь об этом предмете святой апостол такими словами: «верою Раав блудница… не погибла» (Евр. 11, 31). Как же это святой муж нечистую блудницу сравнял с верным Авелем, с чистым Енохом, с богоугодным Ноем, с честными патриархами Авраамом, Исааком, Иаковом и с прочими святыми праотцами?

Но апостол как бы намеренно в заключение упомянул о блуднице: не то удивляясь, не то радуясь и торжествуя по случаю спасения грешницы, присоединил в конце и эти слова. «Что еще скажу?» (Евр. 11, 32) Чего больше сказать? Что удивительнее и славнее? И блудница – во святых, нечистая присоединилась к чистым, враждебная Богу – в числе Его угодников. Великое чудо – и блудница прославляется вместе со святыми. Слушай это всякий грешник и надейся! Вот тебе, восстающему от грехов, несомненная надежда на милость Божию! Свергни не медля грех, переломи свой дурной нрав, оплюй и растопчи ногами свои греховные страсти, восстань покаянием, обратись к Богу, начни каяться, начни сейчас же, не отлагая, и сейчас же тебя сам апостол Павел сравняет с великими святыми, как Раав блудницу с Моисеем, Авраамом и прочими.

Вот уже и ответ на поставленный вопрос – можно ли грешнику сделаться святым? «Далеко от грешников спасение» (Пс. 118, 155), – говорит Давид, но от грешников не кающихся, а для кающихся поистине близко спасение. «Близок Господь ко всем, призывающим Его… в истине» (Пс. 144, 18), – говорит тот же Давид. Таких со дерзновением можем поместить среди святых и назвать их новыми святыми.

Два рода грешников: одни скоро обращаются к покаянию, снова падают и снова восстают; другие – не скоро и с трудом встают от падения, но сильно желают покаяния. Есть правда еще и третий род грешников, которые впали в отчаяние, окаменели сердцами, оставили Бога, предались врагу и оказались в книге погибели. Но таких не станем касаться.

Что же нам думать о грешниках первого рода, часто падающих, после каждого падения восстающих с сокрушенным сердцем и со слезами? Где им укажем место? Где поместим? Между безнадежными грешниками поместить их нельзя. Против этого у них есть защита в Божественном Писании: «Сколько раз падаешь, столько вставай – и спасешься». Если же у них есть надежда на спасение, то следует их причислить к лику спасенных и поместить среди святых, и именно в сонме праведных. И это не произвольно, а от Священного Писания, в котором Дух Святой говорит: «Семь раз упадет праведник и встанет» (Притч. 24, 16). Обрати всякий внимание и подивись – семь раз падший в грех остается праведным!.. Мы бы думали, что его следует считать не праведным, а грешным; если же он праведный, то как он падает? Праведному следует стоять, а не падать. Но иногда и праведным попускается падение, чтобы могли тверже стоять; попускается им поскользнуться в сторону зла, чтобы не впали в гордость и не погубили великих плодов добродетели и заслуг пред Богом.

Но все же, почему Св. Писание согрешающего человека называет не грешным, а праведным? Как праведный падениями не губит своей праведности? Праведный, согрешая, не теряет своего наименования, потому что он не только падает, но и восстает покаянием. Согрешил ли кто и тотчас же искренно покаялся – уже не смей называть его грешным, а праведным. Он встает, встает тотчас по падении, встает плача и рыдая перед Богом, встает и изгоняет грех, как негодного гостя из души своей, согласно со словами Златоуста: «Если придет в твою душу грех, пусть он будет у тебя гостем, а не постоянным жителем».

Только бы не медлить при грехопадениях в покаянии, чтобы умножившиеся грехи не дошли до Бога; сколько раз падаешь, столько и вставай. А до Бога доходят не только добрые дела, возносимые туда ангелами, но и злые. Правда, ангел злого нашего дела на небо не понесет, а дьявол не дерзнет, но тем не менее и злые дела восходят к Богу. Посылая пророка Иону на проповедь покаяния в Ниневию, Господь говорит: «Злодеяния Ниневии дошли до Меня» (Иона 1, 2). Так вопль и всякого греха к Нему доходит. У магнита нельзя отнять силы, влекущей, притягивающей к себе железо, – невозможно и от всевидящего ока Божия отнять его свойство видеть дела человеческие.

Какое же действие производят, доходя до Бога, добрые и злые дела? Добрые являются ходатаями всяких благ перед Богом, злые же подвигают Его на ярость. Добрые вступаются за совершителя их, говоря: «Господи, прости ему!» А злые дела жалуются на своего совершителя, говоря: «Господи, отплати ему!» Одни вопиют: «Спаси», а другие взывают: «Погуби!» Одни подвигают Бога на милость, а другие – на гнев. Итак, спеши после каждого грехопадения очиститься истинным и нелицемерным покаянием. Как ни долготерпелив Господь, но за непокаяние огорчится на людей. Покаявшийся же опять уже становится праведником, на нем сбываются слова Давида: “Когда будет падать, не упадет, ибо Господь поддерживает его за руку” (Пс. 36, 24). Будьте же вы, быстро встающие от грехов, причислены к праведным!..

Что теперь сказать о других грешниках, не скоро и не легко восстающих? Во-первых, кто это такие – грешники? Это те, у которых грех стал за обычай, а особенно – запутавшиеся в сетях плотских деяний, о коих и апостол говорит: «Дела плоти известны; они суть: прелюбодеяние, блуд, нечистота» (Гал. 5, 19).

Запутавшиеся в этих плотских страстях и греховных удовольствиях не скоро восстают, хотя и имеют намерение и желание раскаяться, хотя и говорят с Давидом: «О, дабы исправились пути наши!» (Пс. 118, 5). У них греховная привычка сделалась уже необходимой потребностью природы; они делают не то, что хотят, а совершают то, чего не желают; требует этого грех, живущий в них и царствующий в их членах (Рим. 7, 19–20). Что такие не скоро и не легко исправляются, доказательство того мы видим на примере Давида.

Известен грех, в который впал Давид в дни своего царствования. Вспомните о прекрасной Вирсавии и муже ее Урии. Запутался Давид в плотских греховных сладостях, и образовалась привычка, и не мог отстать; угрызаемый же совестью и размышляя о покаянии, с воздыханиями взывает к Богу: «Путь неправды удали от меня и законом Твоим помилуй меня» (Пс. 118, 29). Почему это просит Давид так, а не иначе? Почему молит Бога удалить путь неправды, а не себя от этого пути. Всякий разумный человек, зная, какой путь опасен, старается обойти его издали, иначе сам будет виноват в своей беде. И разум естественный внушает человеку: «Не ходи путем неправды». Но вот Давид вопиет к Богу: «Путь неправды отстави от мене». Этим он хочет сказать Господу: «Я уже не могу сойти с пути неправды, не могу изменить своего злого греховного обычая, так Ты Сам, Господи, если не меня, то этот злой путь каким-либо образом устрани от меня и воздвигни меня к покаянию». Вот здесь св. Давид и показывает, что как трудно путь перенести на другое место, так же трудно исправить и изменить человека, подпавшего плотскому греху. Тем не менее такой грешник, правда быть может и не скоро, однако, очувствуется, придет в покаяние и однажды, сломав греховное ярмо, бросит его безвозвратно; постарается покаянием очистить себя от всякой скверны плоти и духа и до кончины поживет в чистоте. Такой где должен быть помещен в лике святых? Пусть судит, кто как хочет, а я не постыжусь такого поместить в лике… девственников. Через истинное и долгое покаяние обновляется честность девства.

Знаете ли, кто ближе всех следует за Христом Господом нашим? – или апостол, или девственник. Вблизи за Христом – апостолы, которым Он и сказал: «Идите по Мне». Вблизи же сзади идут и девственники, которых видел святой девственник Иоанн Богослов и о которых говорит: «Эти следуют за Агнцем, куда бы Он ни пошел» (Откр. 14, 4). Итак, позади Христа место апостолов и девственников. Вспомним же здесь о той евангельской жене грешнице, которая, став сзади у ног Иисусовых, начала омывать их слезами (Лк. 7, 38). Даже ревностный горячий Петр не решился отринуть от источника чистоты греховный смрад. Даже Иоанн девственник не изгнал блудницу с того места, где стоят ноги девственников, напротив, он уступил ей свое девственническое место. Почему же, думаете, грешница допущена на место апостолов и девственников? Почему она стоит здесь смело, без всякой боязни касается ног Христовых? Св. Златоуст объясняет причину, говоря об этой жене: «Прежде она была блудница, а теперь – девица, сестра Христова, невеста Слову». Стой же, женщина, кающаяся искренно, стой дерзновенно на месте апостолов и девственников! После своей долгой нечистой жизни внезапным решением и истинным покаянием ты сделалась девицей, сестрой Христовой, невестой Слову. Будете и вы, друзья грешники, в лике девственников, вместе с самими святыми апостолами, после того, как твердо и невозвратно обратитесь к покаянию. Что может быть удивительнее, что честнее, что славнее – и грешные вчиняются в лике святых путем истинного покаяния!

Только, грешный человек, помни, что без покаяния не спасешься. И не отлагай покаяния своего на старость. Может нечаянно приключиться и болезнь смертная. Захотел бы тогда покаяться, да уже поздно будет; хотел бы поплакать о грехах, да времени не останется. Позаботься же теперь, покайся истинно и вчинишься в лике святых. Но не думай, что тебе там нет места. Не отчаивайся в своем спасении. Представляй себе, как Господь наш, обратившись к нам, грешным, лицом Своим милосердным и светлым, говорит: «Я пришел призвать не праведников, а грешников к покаянию (Мф. 9, 13), только покайтесь и получите равную честь со святыми и праведными. Где место Петру, отвергшемуся и горько плакавшему, где место жене блуднице, плакавшей у ног Моих, где место во Царствии Моем блудному сыну, мытарю, разбойнику, там и ваше место будет, только поплачьте горько о грехах своих, как Петр, припадите к ногам Моим с покаянием, как блудница, обратитесь ко Мне, как блудный сын, смиритесь, как мытарь, – покайтесь и спасетесь. На небе у Меня готово для вас место просторно, и вы там поместитесь в богатстве милосердия Моего».

Итак, да радуются святые, что грешники причисляются к ним и увеличивается их сонм. Да радуются и грешники, что и для них находится место среди святых.

Вы же, братья православные, понимайте, что все это сказано вам для духовного утешения. Не отчаивайтесь в своем спасении, хотя у вас и много грехов. Воспряньте только скорее от грехов своих, как от сна, и, покаявшись истинно, сподобитесь общения со всеми святыми.

«Любите врагов ваших»
(Лк. 6, 27)

Некоторые привыкли считать наше последнее время худшим прежнего и упрекать нынешний ослабевший, немощный народ, говоря: «Теперь на земле среди людей нет уже чудотворцев, как бывало прежде». Не верьте таким людям. Если хотите знать, – чудотворцы никогда не переводились и ныне имеются. Вот хотя бы всякий, любящий врага своего, уже и есть чудотворец.

Едва не у каждого из нас есть враг – из друзей, из соседей, из равных, из больших нас, из дальних, из ближних – все найдется недоброжелатель, враждующий против нас, поноситель, клеветник. Вот всех таких Господь и повелевает нам любить, говоря: «Любите врагов ваших, благотворите ненавидящим вас». Спросим теперь – что такое чудо? Чудом называется то, что бывает выше естества, выше законов природы. Все, происходящее по обычному порядку природы, не чудесно, никто этому не удивляется, никто чудом того не назовет. Чудо только то, что сверхъестественно, что превосходит силу природы.

Теперь – не чудо, если кто любит любящих его, так как это естественно, но дивно, если кто любит врага, – это выше естества нашего. Не любить врагов человеку свойственно. По природе, по естеству человек старается досадить, отомстить своему обидчику и даже не только при жизни, но и по смерти. Не вопиет ли кровь Авелева к Богу от земли, прося отомстить убийце Каину? Также и души святых, пострадавших за слово Божие, как видел в откровении Иоанн Богослов, не вопиют ли к Господу, громким голосом взывая: «доколе, Владыка Святый и Истинный, не судишь и не мстишь живущим на земле за кровь нашу?» (Откр. 6, 10). Если же так делается по смерти, то тем более при жизни естество человеческое мстительно, как гневное, яростное, не терпящее обиды. Это всяк сам по себе знает. Иному кажется лучшим умереть, чем перенести какую-либо обиду. Если это свойственно природе нашей греховной, то любовь к врагам будет уже делом превышающим природу, чудесным, а отсюда и всякий, любящий врага, есть уже чудотворец.

Какие же чудеса совершает такой чудотворец?

Прежде всего, любящий врага, благотворящий ему, – исцеляет слепого, просвещает не телесно слепого, а ослепленного умом. Слепота ума – безумие, как слепота тела есть помрачение очей. Ничто так не помрачает очи ума нашего, как гнев и ярость. Не напрасно слово Божие увещевает: «Не будь духом твоим поспешен на гнев, потому что гнев гнездится в сердце глупых» (Еккл. 7, 9). Где видишь ярость, считай, что там дом безумия, – ярящийся гнев граничит с безумием. Когда человек ослеплен гневом, тогда перестает светить ему свет разума, и он не знает, куда идет, не ведает, что творит, подобно тому, как некогда персидский царь Ксеркс, разгневавшись на море, в бурю поглотившее многих из его воинов, приказал в ярости наказать воды морские тремя стами ударов. Ясно, что ярящийся вне себя, лишается разума, уподобляется слепому. Какой же врач и какое лекарство может уврачевать эту слепоту? Незлобие, любовь, благодеяние гневающемуся со стороны тех, на кого он гневается. Видя их любовь, стремление победить добром зло, он и сам себя начинает стыдиться, сознавать свою неправоту и воздерживается от гнева. Таким способом мало-помалу недруг превращается в друга, гнев сменяется любовью, просветляются очи ума, слепец умудряется, видя и сознавая, что напрасно гневается. Вот любящий своего врага уже и чудотворец, просвещающий слепого.

Любящий своего врага волнение моря превращает в тишину. Гневающийся подобен бурному морю. Как то выбрасывает на берег разные вещи, так и он в ярости все тайны своего бывшего друга выдает, всем рассказывает, бесчестит. Кто утишит это волнующееся море? Тот, кто устранит причину волнения. Надо утишить бурю и ветер, а ветер – это противоречия, свара, неуступчивость. Оставь прекословия, уступи, уничтожь причину волнения, и море утихнет. А так как любящий врага уступает ему и не прекословит, то этим самым прекращает волнение и является чудотворцем, превращающим бурное море в тишину.

Затем любящий врага утишает силу огня. Гнев врага – это «огонь, сожигающий лес, пламя огня, опаляющее горы» (Пс. 82, 15). Такой огонь сожигает то высоту твоих добродетелей, то доброе имя ближнего, добрую его славу. Для угашения всякого огня нужны или вода, или устранение горючего материала, – огонь гнева прекращается кротким молчанием и всякого рода снисхождением. Как пылающий огонь гасится водой, так душа, сильнее печи пылающая от внутреннего огня – гнева, успокаивается одним словом, сказанным с кротостью. Иногда же полезно бывает, снисходя гневающемуся, удалиться с глаз его, – это как бы дрова разметать, чтобы порознь они скорее погасли. Тому научает и апостол, говоря: «Дайте место гневу» (Рим. 12, 19), т. е. снизойдите, уступите, удалитесь немного от гневающегося. И опять, любящий врага – чудотворец, угашающий силу огня.

Он же горечь превращает в сладость, как Моисей горькие воды Мерры в сладкие. Горечи полна вражда людская – раздражения, ярости, гнева, крика, злоречия со всякой злобой (Еф. 4, 31). Вот эта-то горечь пусть и уничтожится. Моисей горькую воду превратил в приятную на вкус, вложив в нее дерево, – здесь пусть таким сладким деревом будет слово приятное, слово доброе, произнесенное ненавидящему, или добро, оказанное ему. Таким путем любящий врага вливает и в него сладость своей любви, превращая его гнев в сладость дружбы и любви.

Далее, всякий гневающийся без меры уподобляется бесноватому. Много случаев дает и история, и обыденная жизнь, когда гневающийся является поистине бесноватым. Человек в ярости бывает страшен на вид: глаза его изменяются, лицо багровеет, голос становится диким, сам кусает свои губы и пальцы, скрежещет зубами, и все домашние боятся его, как бесноватого, скрываются от него. От такого неистового кто и чем изгонит беса ярости? Бесновался иногда от ярости и гнева царь Саул. Тогда Давид брал гусли, игрой отгонял от царя духа нечистого. Верно, чудесны были эти гусли и дивная игра. И чем более злобствовал и неистовствовал Саул, ярясь на кроткого Давида, последний изливался тем в большем незлобии, тем умиленнее играл на гуслях и пел, достигая наконец того, что нечистый дух оставлял исполненного злобой Саула. Известно, что не может быть приятной игры на гуслях, если согласно не настроены струны, – не может также и гневный бес быть изгнан из недруга, если изгоняющий не настроит себя добрыми расположениями ко врагу. В гуслях каждая отдельная струна только тогда издает приятные звуки, когда настройка приведена в созвучие с другими, – тогда и весь инструмент может услаждать слух слушающих стройными аккордами. Подобным образом и люди только в согласии друг с другом могут жить жизнью, приятной Господу Богу, а бесам страшной. Любящий своего врага уступает ему с незлобием и кротостью, соглашается с ним, берет на себя вину раздора, говорит: «Я виноват», – и всем этим изгоняет гневного беса, превращает в мир и согласие гневную ярость. «Сладкие уста умножают друзей, и доброречивый язык умножит приязнь» (Сир. 6, 5).

А знаете ли, как боролся с врагами своими святой первомученик архидиакон Стефан? Озлобленные иудеи стали его побивать камнями. Летят на мученика камни, как дождь, а он о врагах своих молится: «Господи, не поставь им греха сего!» (Деян. 7, 60). Вот это великая любовь ко врагам и великая твердость – принимать телом удары, а сердцем не злобствовать, об убийцах молиться! Вот святой уже изнемог телом, уже колена его не выдержали, согнулись к земле, но изнемог ли он душой? Нет, он смотрит на небо, видит славу Божию и Иисуса, стоящего одесную Бога… И уже наверное превзошел многих чудотворцев, взяв такой подвиг на себя. Поистине он последовал заповеди Своего Господа: «любите врагов ваших, благотворите ненавидящим вас, и будете сынами Вышнего» (Лк. 6, 27, 35).

Эта заповедь всегда рождает чудотворцев – и в древние, и в новые времена, и пусть никто не говорит, считая худшим наше время, будто ныне нет уже чудотворцев. Люби врага твоего – будешь новый чудотворец, и свою и его душу спасешь. Если не веришь – испытай на себе, только начни. Сам Сын Божий будет тебе в этом деле помощник и поручитель – «небо и земля прейдут, слова Его не прейдут» (Лк. 21, 33).

Любовь Божия

Великие угодники Божии, живя на нашей грешной земле, каких только не совершали удивительных чудес – просвещали слепых, исправляли хромых, врачевали, кажется, всякую болезнь и всякую язву, многих от самых врат смерти восставляли к жизни, многих умерших воскресили. Откуда же это у них такая сила чудотворений? – от их тесного единения с Господом Богом; настолько тесного, что они вполне могли сказать с апостолом: «Кто отлучит нас от любви Божией: скорбь, или теснота, или гонение, или голод, или нагота, или опасность, или меч?» (Рим. 8, 35). Вот если бы нам быть в таком тесном общении с Богом! Просветили бы мы тогда свою душевную слепоту, исправили нашу сердечную хромоту, избавились бы от своих греховных болезней, возвратились бы от врат ада к вратам рая, воскресли бы от греховной смерти для добродетельной жизни.

Чем же и как нам соединиться с Богом? Чем? – любовью. «Бог есть любовь, и пребывающий в любви пребывает в Боге, и Бог в нем» (1 Ин. 4, 16), – говорит апостол. Как же достигнуть этого единения? Так: любить то, что Бог любит, не любить того, что Он не любит; делать то, что Богу угодно, избегать совершенно того, что Ему неугодно; стремиться к тому, о чем Бог радуется и что повелевает, даже и не помышлять о том, что Бог запрещает и на что гневается.

Но дивное дело – любовь Божия, будучи столь сладкой, что превосходит все чувственные и духовные удовольствия, нескоро усваивается сердцем человеческим, а иным даже горечь причиняет, – и бывает один и тот же Бог и сладок, и горек: одному сладок, другому горек. Посмотрим же, кому слово Божие сладко, кому горько? Говорит Господь апостолам Андрею и Петру: «Идите за Мною», – и они, оставив все, пошли. Смотри насколько для них сладок Господь Иисус! Говорит Христос богатому юноше: «Продай все и раздай нищим и тогда, возвратившись, следуй за Мной», – он же отошел скорбя, потому что имел много имения. Для чрева лучше богатство, чем Бог, приятнее ему хлопоты, заботы житейские, чем сладчайший Иисус. О, блаженны уста, которые словом Божиим услаждаются! Несчастно чрево, из-за которого Бог становится горьким!

Знай же всякий, что мы любовью можем соединиться с Богом. Постарайся быть устами, а не чревом, и поистине усладишься любовью Божией. При этом особенно усердно надо смотреть за тем, чтобы, однажды соединившись с Богом, уже не отлучиться от Него. Не следует боголюбцу разлучаться с Богом. Но, увы, как жалки мы! Святых угодников Божиих от любви Христовой не отлучал ни огонь, ни меч, а нас, грешных, отлучает от Христа не мучение какое за Него, не огонь, а грех, палящий наши члены; не меч, поражающий нас за Христа, отлучает от Него, а греховная привычка отделяет нас от Бога, и страсть наша, с которой свыклись и которую любим, она действует сильнее меча и огня. Не надо, чтобы кто устрашал нас огнем или запрещал мечом, но одна какая-либо греховная страсть легко отлучает нас от Бога и прогневляет Его. «Каждый искушается, увлекаясь и обольщаясь собственной похотью» (Иак. 1, 14). О, черствая земля, грехолюбивая! О, пыль сухая, не имеющая в себе влаги благодати Божией и развевающаяся по ветру! Ты удаляешься от Бога, и Бог от тебя удаляется, а ты идешь к погибели, по словам псалмопевца, обращенным к Господу: «Удаляющие себя от Тебя – гибнут» (Пс. 72, 27).

Сравнивается иногда с огнем любовь Божественная. Как это хорошо и верно! Светит в темноте огонь – светит и любовь: любящий «пребывает в свете, и нет в нем соблазна» (1 Ин. 2, 10). Греет огонь – греет и любовь, которой, как одеждой, покрывается множество грехов. Огонь сжигает хворост – обращает в пепел наши беззакония и любовь, как Сам Господь сказал об одной грешнице: «Прощаются грехи ее многие за то, что она возлюбила много» (Лк. 7, 47). Тает воск от огня – тает и сердце человеческое от теплоты любви: «Сердце мое сделалось, как воск, растаяло посреди внутренности моей» (Пс. 21, 15). Кверху стремится огонь – и любовь направляется туда же, сама будучи выше всех добродетелей. Этот-то огонь любви Спаситель наш и принес нам с неба: «Огонь пришел Я низвесть на землю, и как желал бы, чтобы он уже возгорелся!» (Лк. 12, 49). О, если бы этим огнем просветились наши умы, согрелись наши сердца, растаяли наши души, возгорелся наш дух! Распали нас любовью Твоей, Многомилостиве Слове Божий!

Сердце наше – ведь это алтарь Божий; огонь, сходящий на него, – это любовь Божия, сверху на наши сердца изливаемая, как и апостол говорит: «Любовь Божия излилась в сердца наши Духом Святым, данным нам» (Рим. 5, 5). Будь же внимателен и осторожен, истинный и мудрый боголюбец, чтобы на алтарь сердца своего, где хранишь огонь любви Божией, не возложить огня чуждого, постороннего. Очень ревнива любовь Божия: не терпит, чтобы любили кого другого, кроме нее.

Не напрасно Бог и огнем называется. Как огонь светит и жжет, так и Бог: любишь Его истинно – светит; любишь неискренно, а лицемерно, только устами, – сожжет тебя, съест тебя огнь поядающий.

А между тем, ведь всякий и думает, и говорит, что он любит Бога. Если бы из присутствующих в храме всякого спросить поодиночке: «Любишь ли Бога?» – всяк ответит: «Да, люблю». Но посмотри всякий на свою жизнь, на дела – и тени любви Божией не окажется. Хвалимся, что любим Бога, но мало заботимся показать эту любовь на деле – словами любим, а делом ненавидим. Если бы кто дорогого гостя принял в дом свой и сказал ему: «Люблю тебя, рад тебе», – а сказав, вон погнал бы его с бесчестьем из своего дома, действительная ли была бы любовь хозяина к гостю? Нет, это не любовь, а издевательство. Так и мы, грешные, поступаем. Христа Господа, желающего обитать в наших душах, ненадолго приняв, тотчас изгоняем с бесчестьем своими греховными обычаями и более смеемся над Ним, чем любим.

Не так надо любить Господа, как мы любим. «Возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим, и всей душой твоей, и всем разумением твоим» (Мф. 22, 37). Что же это значит – от всего сердца любить Бога? Это значит любить Его с услаждением. Сердце в человеке есть основание, начало и источник всякой любви и желания. Возлюбим же Господа Бога нашего всем сердцем, всякой любовью, всяким желанием, со всякой усладой.

Прежде чем научиться всем сердцем нашим любить Бога, припомним одно свойство истинной сердечной любви, упомянутое апостолом Павлом: «Любовь не ищет своего» (1 Кор. 13, 5). Размысли всякий и пойми, что такое – «любовь не ищет своего»? Та есть истинная сердечная любовь, которая любит кого-либо не ради себя, не для своей корысти, но ради самой этой любви к любимому; своего же она не ищет.

Иногда любят за благодеяния, которых если бы не получали, то и не любили бы. Иной любит притворно господина и исполняет его приказания по страху, чтобы не быть наказанным. Но истинная любовь своего не ищет и ничего не боится, одно она имеет в виду – любить любимого. Так и любовь к Богу от всего сердца – это любовь не в ожидании от Него получить чего-либо, ни ради небесного воздаяния, ни ради земных благ – “Кто мне на небе? И с Тобой ничего не хочу на земле” (Пс. 72, 25), – но ради одной только любви к Иисусу Сладчайшему. Кто служит Богу ради Небесного Царства – тот из числа наемников, работает по найму, за плату; кто служит Ему, стараясь избежать мучений, – тот из числа рабов, делающих добро по страху наказания; кто же служит Богу единственно по любви к Нему – этот из числа сынов Божиих, он не ищет награды и не боится мук. Совершенная любовь уничтожает страх и ради самой себя побуждает исполнять волю Отца. Вот это и значит – любить Бога всем сердцем и сладко любить.

Когда некоторые из учеников Христовых оставили Его, Господь сказал двенадцати: «Не хотите ли и вы уйти?» Симон Петр ответил: «Господи, к кому нам идти? Ты имеешь глаголы вечной жизни» (Ин. 6, 68). Эти ученики Христовы ни неба, ни Царства Небесного не предпочитали любимому ими Господу – Он был для них все. Они ничего не желали, ни вверху, ни внизу, только Его Одного: в Нем – и царство, и сладость, и слава, и честь, и неисчислимое блаженство. Вот это и есть и желание, и истинная любовь!

Тот же Петр, когда сознал свой грех отречения от Христа и стал горько плакать, не думайте, что плакал из боязни, как бы Господь не предал его на мучения за его отречение. Нет, – у Петра горит сердце. Христос ему дороже и души, и жизни. Плачет он не по страху мучения, но потому, что отрекся любимого. Это сознание тяжелее для него всякого мучения. Это плачет сама любовь, любящая всем сердцем.

Ты, Сердцеведец Господи, научи Сам нас истинно любить Тебя и будь нам дражайшим, желательнейшим, любезнейшим! О, если бы все мы любили Тебя более неба и земли и всего, что находится в них!..