Текст книги "Грезы наших лет"

Маленький клен

 
Звезды в сумерках над полем поднялись,
Ярко путь домой мне освещая.
Тихих обходя стоячих вод круги,
Я в свою деревню возвращаюсь.
 
 
Слышу, голос матери меня зовет:
«Путь домой не позабудь, сынок, ты!»
Клен зеленый в поле машет мне и ждет,
Как дитя, стоит там, одинокий.
 
 
Тянет он ладошки острые ко мне,
Грустно, как-то тихо замечая:
«Очень одинок я, как же пусто мне!»
На речной свой берег возвращаюсь.
 

Дикая хризантема

 
Слышал я, что хризантема дикая
Вновь в долине горной распустилась.
Слышал я: тепло цветет… и дивно,
Как осень та чудесная, раскрылась.
 
 
Дни дождей и ветра нас минули,
Девушки из горных сел проходят полем,
Всю тоску сердечную смахнули —
Выпускайте же мечты свои на волю!
 
 
Песни, что таятся в сердца глубине, —
Эти песни мы когда исполним?
В час, когда ты видишь в ясной вышине
Облачко на небе над холмом зеленым.
В час, когда на птичек златокрылых смотришь —
Вольные, летают над большой Землей, —
Думаю, ты тоже очень сильно хочешь
Пару легких крыльев видеть за спиной.
И когда ты видишь: бабочки цветные
Осенью девчонкам шлют большой привет,
Стайка одуванчиков в радостном порыве
В небеса лазурные летят на солнца свет.
 
 
И в красивом платье ты позвать мечтаешь
Своих подруг веселых, передать привет.
А когда на тропке перо ты замечаешь,
Воскресает в памяти осени рассвет…
 
 
Где дикой хризантемы аромат прекрасный
Окутал всю деревню в туманной тишине.
 

Дом в пойме реки

 
Река Вэньси – прекрасное название.
И места нет прекрасней в целом свете.
Там были дни тяжелые, печальные,
Там были весны длинные и лета,
 
 
И было много там историй радостных.
Далекий край, он все же сердцу близок.
Порой там кто-то посторонним кажется,
И вместе с тем знаком его ход мыслей.
 
 
Мне дед сказал: «Давным-давно в долине
У берега реки стоял наш дом.
Но наши предки свой очаг покинули,
Как белолобый гусь свое гнездо».
 
 
Теперь лишь предкам нашим там доверено,
Что при Вэнси сном вечным тихо спят,
Беречь места, куда пути потеряны,
Ушедшие мечты для нас хранят.
 

Город

 
Шестерни города, свет электрический,
Вот пешеходами полн переход,
В каждом окне отражаюсь мистически…
Помню равнины и долгий восход,
 
 
Пойма речная дрожит за спиною,
Дерево тунговое там зацвело,
Я отражаюсь в воде, и от зноя
Речки теченье меня увлекло.
 
 
Мамы лицо вижу в блеске заката:
«Будь осторожен, сынок, средь чужих».
Плащ износил, на ботинке заплата,
В городе говор знакомый утих.
 
 
Здесь, в мегаполисе, снов одиночество
Не утолит одинокого дня.
Город так чутко глядит, что мне хочется
В зеркало крикнуть: «Да разве он – я?»
 
 
Люди, ау! Деревенским завидую,
Там нет рекламы, наверно – пока.
Видятся в блеске неонов с обидою
Деревцо тунга, родная река…
 

Весна

 
Весенний дождь пролился над полями,
Земной наряд окрасив в цвет зеленый.
Весенний ветер в души к нам заглянет —
И каждый станет сильным и веселым.
 
 
Девчонки слышат, как журчит река
О жизни, что пробила лед молчания.
И разноцветных песен птиц в руках
Не удержать и не собрать крестьянину…
 

Песенка сверчка

 
Ветер осенний поднялся,
Он нам несет холода.
Сверчок у дверей показался,
Сверчок, поскакал ты куда?
 
 
Листья с деревьев опали
И хризантем лепестки.
Сверчок, тебе спать не пора ли?
Сверчок, в дом скорее скачи.
 

Письмо дедушке

 
Дедушка, встреть и уважь, как умеешь, —
Гость к тебе едет в далекий Цзяннань.
Знаем мы все: ты один, ты стареешь,
В доме на древней горе Дациншань.
 
 
Рядом с тобой только пес, друг твой верный,
Не расстаешься со старым ружьем.
Гость твой приехать хотел непременно
На гору за всех, кто покинул ее.
 
 
За тех, кто на севере жить не остался,
Покинув тебя доживать долгий век.
От северных рек, горных рощ отказался,
Уехал, как мы от тебя, человек.
 
 
Дедушка, встреть его, как нас встречаешь,
Сердцем открытым. Хотим, чтоб ты знал:
Хоть нас в расставании не упрекаешь,
Мы все ж тоскуем по этим местам.
 
 
Вот дикой азалии куст расцветает:
Мы слушали сказки, под ним замерев.
И снежные ночи нам напоминают
Твоей жутко старенькой флейты напев.
 
 
Сосновая роща растет ли, не знаю.
Сажаешь ли новый рядок каждый год?
Для гор Дациншаньских, что так почитаешь,
Для тех, кто за нами, возможно, придет.
 
 
Дедушка, встреть и уважь, как умеешь, —
Гость к тебе едет в далекий Цзяннань.
Он любит, как ты нас, и с нами он делит
Почтение перед горой Дациншань.
 
 
Он тоже когда-то ребенком покинул
Наш северный край, и тому он не рад.
Жизнь предков и кровь их, что в землю пролили,
Поверь, он все вспомнит, вернувшись назад.
 

Старый колодец

 
Колодец наш на деле очень стар,
Даются диву жители деревни:
Ему веков, как здешним всем местам,
А век у построений здешних древний.
 
 
Блестят колодца стенки, как лицо
Умытое, бечевка их натерла.
Вокруг него пушистых мхов кольцо,
Седая зелень многолетних дернов.
 
 
Колодец старый дышит глубоко,
Глаза раскрыв, белесым взглядом старца
Глядит из подземелья своего,
Желая небом ясным наслаждаться,
 
 
Дождями и ветрами той земли,
Что вне его пределов досяганья,
Пыльцой весенней, снежной мглой зимы
И летних птиц счастливым щебетаньем.
 
 
Колодец стар, по возрасту его
Для нас он всех старейшина деревни,
Истории свидетель, оттого
К нему мы все идем с благоговеньем.
 
 
Старейшина, кормилица, семья,
Что знает тягот вес села родного.
Живой водой из глубины себя
Питает он в округе все живое.
 
 
Он манит жителей своею добротой,
И после темной долгой зимней ночи
Старейшины идут к нему гурьбой —
Табак курить, беседовать о прошлом.
 
 
Обсудят и свершенья прошлых лет,
Припомнят и республику, столицу.
И кумушки придут сюда в обед,
Чтоб пот обмыть и важным поделиться.
 
 
А вечером детишки прибегут,
Фонарик тусклый в кулачке сжимая —
У оголовка светлячки живут,
И ребятня их в банки собирает.
 
 
Потом улягутся на мягкий мох
И звезды бесконечные считают.
А утром же, до выпаса коров,
От сочной травки слепней отгоняют.
 
 
И все ж колодцу ближе стариков
Сердечная забота о потомстве,
В борьбе за урожаи каждый год
Его вода спасает нас от солнца.
 
 
Колодец стар. За сотни долгих лет
Его мотив тихонько затухает.
На помощь новый техногенный век
Он старою душою призывает.
 

Рассказы о былом

 
Немало старинных историй
От бабушки мама слыхала,
Легенд та поведала много,
Как жаль, что я помню их мало.
 
 
Приятелям хвастаюсь старым,
Что каждый я день вспоминаю
Кусочек легенды давнишней —
Кружит надо мной опахалом.
 
 
Ах, древни семейства легенды!
Стары, как прабабушкин веер,
Как трубка прадедушки, древни,
Летят над забытой деревней.
 

До свидания

 
Мне путь завещан зимний, дальний.
Не говори, что быть беде,
Тебе оставлен мир хрустальный.
Весной я возвращусь к тебе.
 
 
Твои глаза исходят грустью,
Потеря кроется в пути,
Но я вернусь, звезда отпустит
Меня в тоске к тебе взойти…
 

Канун нового года

 
Новому году навстречу везут
Дети прозрачные санки,
Нежно скользят из страны ледяной
В теплые мамы объятья.
 

Цикл стихов. В поисках золотого ключика

Доброе утро, родина

 
Переступая век многострадальный,
Приободрились времени круги,
Столь яркая весна, мы в ожиданье
Тысячелетья: новые шаги
 
 
Китайских дочерей, сынов отчизны
Улыбки радостны, нежны цветы
У орхидеи, сливы новой жизни
Воспеты жаворонком с высоты.
 
 
Лес Поднебесной полон света солнца,
И двадцать первый век уже блестит
На днях Стены Великой, на оконцах
Бойниц, на чешуе бескрайних плит.
 
 
На берегах великой Хуанхэ
Сверкают Гималаев древних пики,
Вон Хауншань, Тайшань, Куньлунь в реке
Острогов солнечных, звезде равновелики.
 
 
Степь и леса в зеленых жемчугах
И ярче, и пестрей, чем были прежде.
Так песни звонче, смех звенит в ушах:
«Ах, с добрым утром!» – на заре безбрежней.
 
 
Строители, сошедшие с лесов,
В плащах багряных нового столетья,
Услышали призыв небес и зов:
«Всех с добрым утром!» – на заре бессмертья.
Работниц санитарных зеркала
Всё отражают – сумерки и руки,
Натруженные в суете сполна,
И лица красные от вечной муки.
 
 
Всем утра доброго! Трудящимся – сполна:
В саду при школе трудитесь иль в поле,
В конторе офисной, ведь допоздна
Сияет солнце радостной юдоли.
 
 
Из горнорудных вышли вы цехов,
Казарм, святилищ и лабораторий,
Отчизны откликаетесь за зов
Врач, полицейский, рыбаки на взморье.
 
 
Ах, утро доброе для вас, и на века
Стремленья высоки, проста работа.
Трудолюбива родина-река,
В ней – человека о других забота.
 
 
Всем утра доброго, и вам, чей труд
Не оценен и грянет увольненье,
Поверьте, всем по силам воздадут —
Так небо мрачное таит свеченье.
 
 
Но солнце прорастает каждый день,
Дорога нескончаема, и буря
Развеется, и вам шагать не лень
Под вдохновенным пламенем лазури
В одном строю, безвестные бойцы,
Поэты, комсомольцы и артисты,
Вы, летчики, над нами – храбрецы, —
Парящие средь синих аметистов.
 
 
Вам утро доброе, несущим герб
Служителям Фемиды, прокурорам,
Спортсменам славу я пою, и вверх
Наш пятизвездный флаг возносит взоры.
 
 
Ах, утро доброе! Пусть водолаз,
Общественники, люди в заключенье,
Домохозяйки трудятся для нас,
Мы их благодарим сердец свеченьем.
 
 
Когда мы спросим родину свою,
Зачем спокойно небо Поднебесной,
То я сынов отчины воспою
И дочерей, я сочиню им песню
 
 
Любви к земле, которую объять
Мы в силах мыслью и душой крылатой,
Я сосчитаю площадь, чтоб познать
Людскую нежность к родине, богатой
 
 
На созиданье миллиардом рук
И красоты, и вечности Китая.
Передают ремёсла и наук
Открытия отцы сынам, как стая.
 
 
Так вот откуда звездный свет в очах!
И дочерям передается счастье
От матерей – поддерживать очаг,
Когда бушует до зари ненастье.
 
 
Зарю встречая нового столетья,
Желаем счастья родине навек,
Благополучья юношам и детям,
Пусть будет счастлив каждый человек!
 
 
Преклонный возраст пусть уважат люди,
Здоровья всем желаю старикам,
А молодым влюбленным среди буден
Любовь преумножать, как та река
 
 
Уносит воды до иного брега
И счастье обретает на пути.
Пусть в семьях прибывают свет и нега,
Чтоб в новых поколеньях им взойти.
 
 
Вот страсть моя и вдохновенье сердца,
Поэзия, твой двадцать первый век,
В нем вижу я творца-единоверца,
Мать-родина, тебя люблю вовек!
 

Венки из роз

С почтением преподношу человечеству в ХХI веке

Первый венок из роз – миру

 
К Иерусалиму золотому
Сердце полетело в ритме строк.
Колокольный звон и башен дрема
Очищают душ земных исток.
 
 
Город святый, где религий братство,
Я молюсь за мир и за тебя,
Не дадим войне разрушить царство
Мира, о беспамятстве скорбя.
 
 
Не ворвутся в сновиденья пули,
Взрывы Иордан не оскорбят.
Голуби у мира в карауле,
Ветвь оливы в клювах. Он крылат —
 
 
Город, где винтовки сложат люди
И, забыв о распрях на века,
Будут славить Бога, и о чуде
Весть уже разносят облака.
 

Второй венок из роз – детям

 
Однообразие и счастье
Не сделают прекрасной жизнь.
Пусть будет нечто больше счастья,
Ему как солнцу удивись.
Пусть зелен лист свободно дышит,
Травинка к небу пусть растет,
Соцветья облака колышут,
Но жизнь ребенка потрясет:
 
 
Нет кубиков и нет качелей,
Смотри, от бедности глаза
Детей невинных помрачнели,
И души в горестных слезах.
 
 
Был рай обещан… Поле сухо,
Не колосится урожай.
Нет дома и тепла. Старуха
С косой, детей не обижай.
 
 
Подайте им на пропитанье!
Но прежде я всего молю
Не оставлять их в ожиданье
Счастливой жизни на краю.
 
 
Пожалуйста, дарите детям
Босым и маленьким, друзья,
Заботу на тревожном свете,
Детей не возлюбить нельзя.
 

Третий венок из роз – природе

 
Голубая сфера в синеве вселенной,
В пустоте бескрайней, что качели сна.
Дом для всех единый, кубок жизни тленной:
И для молчаливого Азии слона,
Пастбища – верблюдам, антилопе дикой —
Пристань в Кэкэсили средь слепящих скал,
Тисовое дерево и тромбон улитки…
Но повис над этим алчности оскал.
 
 
Мы владеем миром? Только порчу вносим,
Мудрая природа жертвует собой,
Мы же вырываем, оскверняем, косим
Жизни разнотравье, вечности прибой.
 
 
Бытие животных столь же совершенно,
Так зачем же некто, истребляя их,
Злобу прикрывает ложною проблемой.
Бабочки с жуками этот шепчут стих.
 
 
Если мыслить здраво, этот бес проклятый
Пусть утратит право на деянья зла:
Убивать животных – хищных и рогатых, —
Пусть его сметает времени метла!
 

Четвертый венок из роз – болезни

 
Болезнь та – дьявольское воплощение,
Бога смерти символ и обозначенье.
С тех времен, когда из ящика Пандоры
Вылетело это зло, страданье, горе,
 
 
Начало людей бесчисленно морить.
Видел мать в ЮАР не в силах слово молвить —
Только горько закрывала черны-очи
Маленькой малышки – мертвой дочери.
А в США увидел юношу прекрасного…
Как его, когда-то коренастого,
Тот дьявол искривил до основания.
Орудует в Европе, Океании
 
 
И в Африке, и Азии, в Америке
Он. Проникли на юге и на севере,
Любовью прикрываясь, многоруки,
Расползлись его повсюду в мире слуги.
 
 
Сколько же красивых и здоровых тел
В одночасье повстречали злой удел.
Человечество непрочное, слабое.
Каждому любовь пусть будет сладкою,
 
 
Только бдите, люди, будьте осторожны…
Если жизнь вам дорога, то неотложно
Возведите для себя священный храм,
Жизнь свою с почтеньем оберегая там.
 

Пятый венок из роз – дому

 
Сколько разных обликов имея,
Неизменной теплотой согреет.
Это то родимое гнездо,
Что на сердце странника жило.
 
 
Узкий закоулок вместо дома,
Каждому бродяге так знакомый.
Ночью зимней то камин горящий.
Летом, как уходит зной палящий,
На колодце несколько рядков
Тоненьких цепочек светлячков.
Звуки детских песен у софоры.
Мамин зов по сумрачным просторам.
 
 
Палочка-лошадка, вместе с ней
Детские качели меж ветвей.
Это слезы девушки соседской,
Что оставит край родной и детство…
 
 
Ах, со всей душой молюсь за вас,
Тех, кто на чужбине в этот час.
В новый век пусть звезды снова
Осветят вам путь до дома.
 
 
Пусть же маминой надежды зов
Вас вернет с далеких берегов.
Все, кто потерял дорогу к дому,
Пусть отыщут свой маршрут искомый!
 
 
Попрошу я у судьбы о том,
Чтоб у каждого был теплый дом.
Защити же нас, благослови нас,
У судьбы прошу я властелина!
 
 
Время! Помоги же нам прийти
В пункт конечный нашего пути.
 

Песня отца и сына

1

 
В глазах – февраль сорок шестого года,
Мао Аньин[13]13
  Мао Аньин (1922–1950) – старший сын Мао Цзэдуна, основателя Китайской Народной Республики. Мать Мао Аньина, была убита гоминьдановцами в 1930 году. После этого Аньин вместе со своими братьями бежал в Шанхай, где они жили в отрыве от отца, бродяжничали. Позднее обучался в СССР, в Иваново, добровольно отправился на фронт во время Великой Отечественной войны, дошел до Берлина. Погиб во время Корейской войны.


[Закрыть] вернулся из похода
К пенатам героических отцов,
И вот он у родных в конце концов.
 
 
Вот сапоги советского солдата,
Шинель пробитая хранит, крылата,
Дым и огонь Отечественной битвы.
Он не забыт. Другие не забыты.
 
 
Он был красив и молод, был студент,
Диплом: Московский университет.
Суровый, что казак, он был моложе.
В нем кровь кипит китайской молодежи.
 

2

 
У Цинляншаньских гор к реке Яньхэ
Пришел он повидать отца родного.
Они не виделись уж девятнадцать лет,
Считай, как будто вовсе не знакомы.
 
 
Родной покинув дом, он в нищете
Бродяжничал, и часто ночью темной
Он видел материнский плач во сне,
А вот отца почти уже не помнил.
 
 
Всё: голос и туманный силуэт —
Осталось в прошлом, и при встрече этой
Сыновний образ не узнал отец,
Захваченный врасплох таким моментом.
 
 
И руку сына накрепко пожал отец
Схватив ее своей рукою сильной,
Сын ощутил их близость душ и наконец
Заботу, и любовь, покой душевный.
 

3

 
Так и сидели за столиком там,
Счастливо в лица друг друга взирая.
Отец по глазам, по ресницам, бровям
С памятью сына лицо сопоставил.
 
 
В мрачные годы военных боев
Нет ничего, что семьи нам дороже.
Если с собою несешь ты любовь,
В тягостный миг она точно поможет.
 
 
Облако тихо плывет в небесах,
Солнечный свет наполняет пространство.
Вход в яодун[14]14
  «Яодун» – тип пещерного жилища на Лессовом плато, северо-запад Китая.


[Закрыть] – весь в искристых лучах.
Солнце весеннее – дух горных странствий!
Блики в отцовских густых волосах
И на широкой улыбке Аньина.
«Там, за границей, сынок, что читал?» —
Спросит отец у счастливого сына.
 
 
Сын отвечает: «Я много читал.
Больше других – господина Лу Синя[15]15
  Лу Синь (1881–1936; наст. имя Чжоу Шужэнь) – один из самых значимых писателей Китая, основоположник современной китайской литературы. Внес вклад в развитие литературы и общественно-политической мысли Китая ХХ века. Премия Лу Синя является одной из главных литературных премий Китая.


[Закрыть]».
Довольный отец головой покивал —
Сын корни свои уберег на чужбине.
 
 
«А как на войне?» «То жестокий урок.
Но истина все же в борьбе победила!
И армия наша на черный флагшток
Знамена свои наконец водрузила».
 
 
Отец говорит: «Раньше хлеб с молоком
На завтрак ты ел, нынче время меняться.
Побольше питайся китайским пшеном,
Душою на Родину час возвращаться!
 
 
Советский закончил университет,
Теперь поучись ты иному порядку.
Ты будешь отныне почетный студент
Скамьи трудовой и непаханой грядки!»
 
 
«Мама при жизни дала мне завет:
Только трудом крепкий мир создается.
Здесь меня ждали, сомнения нет,
Сердце мое с благодарностью бьется!
 
 
Я не забуду китайский народ,
Буду ему я всегда верным сыном.
Тот наш родитель, кто жизнь нам дает,
Больше – его одного – не покину!»
 

4

 
Прошло так три дня, и пора наступает
Подле Яньаня[16]16
  Яньань – город в провинции Шэньси. Главная база КПК с 1937 по 1948 год, благодаря чему город был провозглашен «родиной Революции».


[Закрыть] друг с другом прощаться.
Сына отец в дальний путь провожает
До перекрестка, где должно расстаться.
 
 
Сыну отец в рюкзаке оставляет
Меру пшена, чтоб питался как надо.
После на плечи ему надевает
Теплый, хоть старенький ватник в заплатках.
 
 
Сыну отец говорит: «Ну ступай уж.
Ждет целина. И с землей станешь ближе.
Сна трудового ты радость познаешь,
Много крестьянских историй услышишь.
 
 
Встретимся вновь – и отведать хочу я
Сладость тобою посаженной тыквы.
Слышать про бытность твою трудовую,
Руки пожать, что к мозолям привыкли…»
Теплой весной на дороге Яньаня
Стих резкий ветер, и воздух хорош.
С сыном увидевшись, снова прощанье,
Трудным путем идет наш с тобой вождь!
 
 
Ласточки радостно в небе щебечут,
И над мостом ветер иву качает.
«Братец хороший…» – девичие песни,
Звонко над горным плато проплывают…
 
 
Ласточки радостно в небе щебечут,
И над мостом ветер иву качает.
«Братец хороший…» – девичие песни,
Звонко над горным плато проплывают…
 

Вдохновлен проектом «золотой ключик»

На шестом десятке архитектор-конструктор Сюй Байлунь частично потерял зрение. Этот недуг вдохновил его на создание проекта, призванного помочь слепым детям. Проект «Золотой ключик» предусматривает переподготовку учителей, создание учебников с шрифтом Брайля, учреждение во многих округах специальных образовательных центров. За свой проект Сюй Байлунь был награжден трудовой медалью и общенациональной трудовой медалью 1 мая.

1. В те времена

 
В те времена вся жизнь – костер,
Где песни юности бессонны,
И над минувшим приговор
Вершили алые знамена.
 
 
Республика! Твои права
Вступали в небо над землею,
И на подмостках синева
Светила вечною зарею.
 
 
Столь изобильна вера дней,
Зовущих планы на свершенье.
Столь велики, что ночь огней
При солнце светит совершенней.
 

2. Потерянные звезды

 
Ночи ясной звездное сияние
Проплывает, словно в мире грез.
Ты вдыхаешь запах тубероз,
Неохотно покидая здание.
 
 
Чертежей восторженные линии
Твои пальцы нежно проведут.
Ты и твой проектный институт —
Этой ночью словно в своем мире.
 
 
Нет, не знаешь, как остановиться.
И тебе себя совсем не жаль…
Мир накрыла черная вуаль!
Все вокруг отчаянно кружится.
 
 
Будто вмиг пропало электричество,
Только непроглядный полог тьмы.
Сколько руки ты к глазам ни жми,
Но из бездны темноты не выбраться.
 
 
Поднося к губам пиалу дымную,
Уж не различишь своей еды,
Силуэта, тени, красок ты
Не увидишь, вновь рисуя линии.
 
 
Архитекторов творенья дивные
Как в тумане нынче пред тобой,
И какой бы ты ни шел тропой —
Видишь лишь расплывчатые линии.
 
 
Мечешься в агонии безмолвной ты,
Душный мрак пытаясь разогнать,
Хоть бы грудь руками разорвать,
Лишь бы убежать из темной комнаты.
 
 
В этом удушающем отчаянье
Вопрошаешь небо: почему
Сбросило во тьму твою звезду,
Иссушило озеро хрустальное?!
 
 
Но молчит в ответ судьба жестокая —
На твоих сияющих годах
Без причины, грубо, просто так
Ставит точку тут бесповоротную.
 
 
Лучшее искусство медицинское
Не спасет упавшую звезду.
Лишь пять сотых зрения в глазу
Левом остается. Все бессмысленно.
 

3. Стук в дверь и рукопожатие

 
Так долги дни и ночи, снег и дождь,
Сезоны притаились за веками,
Похолодало… Снова света ждешь
И просыпаешься, объяв его руками.
 
 
Листы поглаживая чертежей,
На ощупь осязаешь дни былые,
Листаешь книгу, там полет стрижей,
Мечтаний тучи бродят грозовые.
Как школьником, учебу запустив,
Ты обращаешься к воспоминаньям
Неисчерпаемым, как тот мотив,
Прозреньем окруживший и страданьем.
 
 
Сверкает свет – лишь руки протяни,
Ты ощутишь его – раскрой ладони.
Но гаснут отрешенные огни
В потоке дел, лишь темнота бездонней.
 
 
Поток людей проходит в забытье,
Лишь пение ребенка слышно духу,
Улыбка не видна, дрожит в окне
Вибрация, неведомая слуху.
 
 
Раздался стук в ушах среди потерь,
Душа, ты пенья юноши желаешь.
На ощупь другу открываешь дверь
И руку вдохновенно пожимаешь.
 

4. Диалог душ

 
Ты сущее дитя средь мастеров,
Сидишь меж ними в наставленьях старших.
Старик под кислородом докторов
Диагноз слышит, прошептав бесстрашно:
 
 
«Пусть горстью глины стану – это жизнь,
Завещанная родине счастливой.
Так сердце наполняет этажи
Грядущей стройки юного призыва».
Из пламени войны стальной боец
С израненной ногой, Корчагин Павел[17]17
  Павел Корчагин – персонаж романа Н. А. Островского «Как закалялась сталь».


[Закрыть],
Мне говорит: «Ускорить бег сердец —
Вот жизни смысл в ее боях без правил».
 
 
Мне Хелен Келлер[18]18
  Хелен Келлер (1880–1968) – американская писательница, лишившаяся в младенчестве зрения и слуха.


[Закрыть] наставленья шлет,
Я чувствую от многих рук мерцанье —
То леденящий норда перелет,
То в бликах солнца зюйда затуханье.
 
 
Симфонией Бетховена шторма
Стучатся в дверь, чтоб отворить ладони.
О, нет! В тоскливый паводок ума
Судьбу сцеплю и не отдам погоне.
 
 
Как айсберг, мысли прорастают вниз,
Корабль мечется, забывший сушу.
Ветрилами вздымает твой карниз
Ослепший ветер, тянет в волны душу.
 
 
Вот голос молодой, его слеза
Восстать тебя просила до рассвета.
От черной ночи черные глаза
Даруют блеск невидимого света.
 

5. Дарю тебе «Золотой ключик»

 
С тех пор шесть тысяч к узкому окну
Гусей слетаются на подоконник.
Ты друг слепых. «Лишь руку протяну, —
Мне говоришь, – ее пожмет полковник,
Солдат, градоначальник и певец,
Писатель престарелый, гордость школы,
Сто тысяч в доброте своей сердец
Протянут руки помощи веселой».
 
 
Чтоб на небе невидимым глазам
Вновь звезды поднялись в очарованье.
Чтоб все бутоны распахнулись вам,
Приняв ветров весенних помаванье.
 
 
Под звездами озерные ключи
Пусть потекут в далекие владенья,
Детей сердца питая, и в ночи
Да сотворят внезапное прозренье.
 
 
Вот этими руками рисовал
Ты план Дворца Республики когда-то.
На пальцах алы пятна – вдруг роман
Твой детский здесь: «Чудовище заката»[19]19
  «Чудовище заката» (другой вариант перевода – «Полуночный монстр») – детская повесть Сюй Байлуня о двоюродных братьях, пытающихся разгадать тайну монстра в горах Уданшань.


[Закрыть].
 
 
Отправил девочке Цуй Сяоин,
Что за ночь поседела, словно тень,
Лишившись зренья[20]20
  Цуй Сяоин – деревенская девочка, которая от трудной жизни потеряла зрение и поседела в очень юном возрасте. С помощью проекта «Золотой ключик» Сюй Байлуня девочка вновь пошла в школу.


[Закрыть], ключик от глубин,
«Ключ золотой» в селение Линьфэнь.
 
 
Ребенок получил возможность жить,
Учиться и мечтать, найдя опору
Властей, так протянулась света нить
От пустоты до воскрешенья взора.
 
 
«Пусть каждая звезда приносит свет,
И яркий лист улыбку дарит людям, —
Ты мне сказал. – На днях начну проект,
Чтоб осветить неяркий праздник буден».
 

6. Летний лагерь для слепых

 
Дорогие девочки и мальчики,
Ну-ка, все держитесь за меня!
Меж собой скорей сцепите пальчики,
Мы в Пекине! Расскажу вам я:
 
 
Это Тяньаньмэнь[21]21
  Тяньаньмэнь (досл. «Врата Небесного Спокойствия») – главный вход в императорский дворец в Пекине, а также одноименная площадь.


[Закрыть], Дворец Небесных врат,
Дом народных здесь собраний, вот.
Для тебя, Китай, сердца горят,
Каждый здесь – и продолженья ждет!
 
 
Мы проходим Стелу[22]22
  Памятник народным героям – монумент, установленный на площади Тяньаньмэнь в Пекине и посвященный всем героям, погибшим за свою страну с 1840 по 1949 гг.


[Закрыть] знаменитую,
Вот и ты, давай, не отставай.
Мимо стенки с красной черепицею
К озеру пойдем мы Чжуннаньхай.
 
 
Нам не увидать, страна родная,
Но тобой одной полны сердца!
Вступим на тропу Юаньминъюаня
Сквозь ворота древнего дворца.
 
 
Прикоснитесь к ним сейчас, давайте.
Камень ледяной, о да. И все ж,
В руку жаром отдается пламя.
Жар иль холод – что? Не разберешь.
 
 
На сто тысяч ли Стена Великая,
Здесь ее отрезок, Бадалин[23]23
  Бадалин – участок Великой Китайской стены в 70 км от Пекина. Построен в эпоху Мин (1368-1644), наиболее популярен среди туристов.


[Закрыть].
В нем живет история забытая,
Ее отзвук, ветром он гоним.
 
 
Так пойдем, ребята, вслед за отзвуком,
По ступенькам каменной тропы.
На ее заставах росчерком
Время расписалось от души.
 
 
Вот стоит Миюнь – водохранилище.
К зеркалу поверхности его
Прикоснуться, – если не забыли вы —
То наощупь точно гладкий шелк.
Тут шуршат деревья тихо, слышите?
Теплый лучик солнца вас нашел.
Голоса и смех, и сладко дышится —
В парке в это время хорошо!
 
 
Радость разделить с другими хочется.
Счастья вам желаем от души,
Здесь поближе станем, поторопимся,
Пусть толпа нас тесно окружит!
 
 
Дети дорогие, возвращаемся!
Я еще немного расскажу.
Возле вас софора распускается —
Этот аромат и пчелок шум.
 
 
Что еще, друзья, узнать вам хочется?
Слышен вам прозрачный, чистый звон?
То струятся горные источники,
На полях теряясь серебром.
 
 
Жизнь они питают, и надеждами
Нас укроет теплая ладонь.
С ней, глаза закрыв, сейчас, как прежде, мы
Слышим мамино дыханье и любовь.
 
 
Звон ключа – замочек открывается,
Нас коснулся счастья ветерок!
Пусть в высоком небе развивается,
Лагерный колышется флажок!