Текст книги "Приходи в полночь"

Ли не очень точно помнила, что еще они с Ником делали в ту ночь. Детали расплывались в памяти, но одно Ли помнила точно – как бешено она извивалась в его руках на фоне фантастических декораций из стекла и зеркал, которые он установил в студии. Все кончилось на его кровати с водяным матрасом, на котором, измученная, она провалилась в сон и видела себя во сне русалкой, спешащей к берегу на гребне серебристо синей волны.

На следующее утро все изменилось. Когда они с Ником вернулись в ее дом, их встретили газетчики и съемочная группа с телевидения. Средства массовой информации разыскали их. Не прошло и суток, как сообщения о них появились во всех местных выпусках новостей и на первых страницах всех газет южной Калифорнии, включая «Лос Анджелес таймс». «Свидетель эксперт встречается с сексуальным волшебником!» – гласил заголовок.

– Ник! – позвала Ли, прослушав на следующий вечер сообщения на автоответчике. – «Вэнити фэр»? Ник, иди сюда! Тебе сегодня звонили из журнала «Вэнити фэр»!

Она обнаружила его в душе и вытащила оттуда, голого и мокрого. Пока он вытирался, она прослушала множество сообщений. Все звонившие интересовались им и его работой. Ли боялась, что паблисити уничтожит ее карьеру, но оно обернулось удачей для Ника.

На протяжении нескольких следующих дней его завалили предложениями от дилеров со всей страны. Критики разливались по поводу темной силы и очищающих эмоций, исходивших от его работ. Все говорили о раскрутке его карьеры в национальном масштабе, о престижных показах и мировом признании.

Всем хотелось заполучить кусочек Ника Монтеры. Продолжали поступать звонки от таких элитных журналов, как «Вог» и «Джентльменз куотерли». Историей его жизни заинтересовался Голливуд, а ведущий Эм ти ви пожелал поговорить с ним о рок музыке. Ли была потрясена этим натиском. Такая возможность бывает раз в жизни, и хотя ее одолевали заботы по поводу затруднений с собственной карьерой, она была ужасно рада за Ника. Еще она радовалась тому, что вся эта шумиха отвлекла его мысли от Джека Таггарта. Тем не менее Ли не переставала задумываться о том, как феноменальный успех Ника отразится на их отношениях.

Когда она поделилась с ним своими опасениями, он подхватил ее на руки и отнес на викторианскую постель с пологом. Ник признался Ли, как он в ней нуждается, сказал, будто хочет ее настолько, что это желание вытеснило из его жизни все другие мысли и устремления. Ли просто не могла перед ним устоять. Они занимались любовью, как при замедленной съемке в кино, словно воплощая несбыточную, безумно пьянящую мечту. Секс с ним стал наркотиком удовольствия, вводимым прямо в вену, поняла она. Она вводила себе в вену Ника Монтеру.

Но откладывать принятие решения относительно своей карьеры Ник больше не мог. Начальная цена его фотографий выросла в четыре раза, и предсказывали, что вскоре она достигнет заоблачных высот. Зная это, он, чтобы разобраться с предложениями, нанял самого лучшего агента.

В этот вечер Ли почему то нервничала, дожидаясь Ника со встречи с новым агентом. На плите булькал густой суп из индейки с фасолью, и Ли уже начала потягивать вино, поняв, что Ник задержится.

– Всего то неделю как узнала мужчину в библейском смысле слова, – пробормотала она себе под нос, – и вот уже соломенная вдова из за его карьеры.

Она сидела за кухонным столом в одной только огромной хлопчатобумажной рубашке Ника, постукивала по полу ногой и разглядывала пустой бокал. Когда она встала, чтобы налить себе еще шардонне, хлопнула входная дверь.

– Я опоздал? – спросил Ник, появляясь на пороге кухни.

На нем были джинсы и замшевый пиджак, который она особенно любила и из под которого виднелась белая рубашка с расстегнутым воротом. Иногда Ли хотелось, чтобы он не выглядел так сексуально. Все чаще и чаще, если говорить честно.

– Что случилось? – спросила она, переходя прямо к делу. В последнее время ей мало что удавалось сделать. Средства массовой информации вынудили ее запереться в четырех стенах. Она много дней не была у себя в офисе, и вынужденное заточение начало угнетать ее. Кроме того, на карту было поставлено очень многое, по крайней мере ей так казалось.

– Я уезжаю, – сказал он.

– О Боже… – вырвалось у Ли, потому что эмоции переполняли ее и сдержаться ей не удалось. Она отвернулась, прижав пальцы к губам.

– Все в порядке, – успокоил ее Ник. – Это ненадолго. Я сказал, что дней на пять, не больше.

– А куда ты едешь?

– Но Восточное побережье, в Нью Йорк. Проведу пару показов, побеседуем с представителями нескольких журналов. Поехали со мной.

– Нет…

Он как будто действительно хотел, чтобы она поехала, но они уже договорились, что не станут появляться на людях вместе, чтобы не будоражить журналистов.

– Ли, не волнуйся, – попросил он. – Я уеду ненадолго и принес тебе кое что, чтобы ты не скучала. Посмотри.

Ласка в его голосе наконец заставила ее повернуться.

– О, Ник!

На ладони у него сидел крохотный серый котенок. Ник, державший одинокое маленькое существо, выглядел так трогательно, что на глаза Ли навернулись слезы. Ей захотелось упасть на колени и разрыдаться от радости. Она поняла, что произошло, – она ступила с обрыва и летит сквозь сотрясающую нервную систему пустоту, а это означало, что ее душа больше ей не принадлежит. Она сходила с ума по ним обоим. По котенку и по этому мужчине.

Глава 21

Звонил телефон, а Ли никак не могла открыть дверь. Большая часть журналистов последовала за Ником в Нью Йорк, поэтому она предприняла стремительный набег на круглосуточно работающий магазин, чтобы купить кошачьей еды. По счастью, никто ее не заметил, но зато, кажется, заело замок! Конечно же, это звонит Ник. Она знала, что Ник.

Покупки с грохотом упали на цементный пол. Консервные банки выкатились из пакета. Ли яростно крутила ключ, кривясь от боли, когда его края врезались ей в пальцы. Если она не успеет ответить, то умрет! Он отсутствовал уже три дня, но еще ни разу и не позвонил. Сейчас около девяти вечера, значит, в Нью Йорке за полночь, но у него такое напряженное расписание. Возможно, у него только теперь появилась возможность позвонить.

– А ах! – воскликнула она от боли и облегчения, когда ключ наконец повернулся и замок открылся.

Распахнув дверь, она увидела Скромника, серо белый комок пуха, который получил свою кличку за сдержанный нрав. Котенок несся к ней по прихожей.

– Скромник, все в порядке!

Ли метнулась к телефону и успела схватить трубку на последнем звонке, прежде чем включился автоответчик.

– Алло?

Ее голос отозвался эхом, как в пустом туннеле. Абонент на том конце, похоже, отключился, хотя гудка не было. Опять анонимный звонок? При других обстоятельствах она не ответила бы на звонок. Ли подождала, все еще надеясь, что это Ник. Может, он положил трубку как раз в тот момент, когда она ответила, и невольно блокировал линию… превратив ее в мертвое пространство, через которое не прорвется ни один звонок, ни к ней, ни от нее.

– Алло? Вы слышите меня?

Ли разочарованно ткнула в кнопку разъединения, но тишина, словно сопротивляясь ей, никуда не делась. Линия действительно оказалась блокированной.

– Доктор Ли Раппапорт? – Ли подпрыгнула.

– Да!

Мужской голос звучал тихо, но очень ясно, словно человек находился рядом с ней в комнате. Ли огляделась, пытаясь взять себя в руки. Это не Ник, но, возможно, это его агент.

– Кто это?

– Вы в опасности, доктор.

Ли замерла, слушая звонившего. На голос Доусона не похоже, но и на других ее знакомых тоже. Она не смогла бы сказать, звонил ли этот человек раньше, но мужской голос был жутким. Казалось, человек стоит позади нее и шепчет ей на ухо, настолько четкой была слышимость.

– Если вы мне не верите, – сказал он, – поезжайте в студию Ника Монтеры. Посмотрите в темной комнате.

– Кто это?

Подозрения Ли разгорелись с новой силой. Этот человек говорит о Нике. Это или журналист, желающий состряпать сенсационный материал, или кто то, нанятый Доусоном, чтобы разыграть злую шутку.

– Вы хотите умереть, как Дженифер Тейрин, доктор? – Ли даже не попыталась скрыть раздражения:

– Если вы сейчас же не назоветесь, я повешу трубку! – Он продолжил, как если бы она молчала:

– В студии есть боковая дверь. Ключ в двери. Поезжайте туда, доктор. Поезжайте и посмотрите, что сделал ваш любовник.

Связь резко оборвалась.

– Наверное, какой то псих, – твердо произнесла Ли, кладя трубку. – Ненормальный, которого хлебом не корми – дай попугать людей. Или отчаянно нуждающийся в материале журналист.

Но когда она обернулась и увидела Скромника, подглядывавшего за ней из за приоткрытой двери, то вполне разделила страх котенка.

Ключа в двери не было.

Ли шарила в темноте на ощупь, пытаясь открыть боковую дверь в студию Ника и чувствуя себя полной дурой оттого, что попалась на удочку звонившего. Но по крайней мере никакие журналисты ее здесь не ждали. Папарацци исчезли сразу же, как Ник улетел в Нью Йорк, хотя они могли прятаться где нибудь в кустах, снимая на видеопленку, как она вламывается к нему в дом.

А ей действительно придется вломиться, поняла она, поворачивая дверную ручку. Дверь была заперта кое как. Она даже не совсем плотно сидела на петлях, так что Ли, пожалуй, с ней справится. В последнее время немного похолодало, и на Ли был теплый стеганый жакет.

И вот теперь, собираясь выломать дверь, она надеялась, что подплечники как то предохранят ее плечо. В первый раз она толкнула потихоньку, пробуя свои силы и проверяя прочность двери. В следующие удары она вкладывала все больше силы, пока не услышала, как что то треснуло в дверной коробке. Тогда Ли двумя руками ухватилась за ручку, уперлась ногой в косяк и стала тянуть, пока дверь не поддалась.

Дверь открылась в непроглядную тьму. Недоумевая, почему не догадалась захватить фонарик, Ли ощупью стала пробираться вдоль стены, ища выключатель, и очень скоро добралась до другой двери. К ее огромному облегчению, дверь оказалась не заперта и вела прямо в студию.

Помещение тускло освещалось мигающими лампочками под потолком. В центре комнаты было расставлено несколько похожих на леса сооружений, образуя что то вроде лабиринта в комнате смеха. И над всем этим доминировали огромные кривые зеркала всех мыслимых видов. Они были закреплены на лесах, свисали с потолка, подвешенные на проводах, стояли повсюду внизу. Когда Ник приводил ее сюда есть креветки и пить коктейли, они с ним танцевали среди еще не до конца смонтированных декораций. Сейчас они были почти готовы. Он работал над ними при каждом удобном случае, готовясь к предстоящим съемкам.

Света было достаточно, но Ли постояла в дверях, чтобы быстро обшарить взглядом помещение и убедиться, что она одна.

Ник говорил, что его домоправительница бывает здесь только днем, и никого другого, подъезжая к дому, Ли на участке не заметила. Все его жилище было погружено в темноту, включая и жилые комнаты. Эстела наверняка уже давно ушла домой.

Темную комнату Ли нашла практически сразу. От заливавшего ее красного света становилось как то не по себе, но это была необходимая предосторожность. Ли слабо разбиралась в процессах проявки и печати и не хотела испортить не проявленную пленку.

Глядя на ряды фотографий, вывешенных для просушки, Ли очень удивилась. Ник говорил ей, что только и мечтает вернуться к работе, но она не знала, что в последние дни он фотографировал. Первая группа снимков оказалась скорее беспорядочно нащелканными на улице фотографиями, а не тщательно подготовленными студийными работами, но что то в этих снимках ее насторожило.

Ей было трудно сфокусировать взгляд, и сначала она подумала, что пятна крови на фотографиях кажущиеся, из за света. Но при ближайшем рассмотрении увидела, что на всех на них были запечатлены страшные по своей жестокости сцены. Зверски зарезанный мужчина лежал на оживленном перекрестке, а мимо спокойно проезжали машины. Крохотный ребенок плакал над другим ребенком – мертвым, может, своим старшим братом. Водитель в смятом автомобиле с раздавленной о руль грудной клеткой, шелудивая собака, убитая выстрелом в голову.

Ли сделалось нехорошо. Неужели звонивший имел в виду это? Фотографии были страшными, но она не понимала, почему этот человек решил, что они грозят ей опасностью. Она повернулась к фотографиям, висевшим позади нее. На них была, кажется, одна и та же женщина, которую снимали, все больше приближая объектив. Она лежала на постели обнаженная, руки раскинуты, она явно спала, и падающие на нее крест накрест тени создавали впечатление, будто она связана.

Фотографии приковывали внимание, пугали, и Ли шагнула ближе, чтобы разглядеть их.

– О Господи! – выдохнула она, осознав, на кого смотрит.

Распростершаяся на кровати обнаженная женщина была она! На первом снимке она была вся целиком, но на остальных фотографиях он брал в объектив только верхнюю часть ее тела и снимал со все большим увеличением. На последнем снимке были только ее голова и шея, и падавшие тени создавали иллюзию, словно она задушена.

В красном свете эта сцена казалась еще более жуткой, а женщина – мертвой. Ли попятилась, ей захотелось убежать из комнаты. На пол грохнулся лоток. Она развернулась и натолкнулась на что то еще, на рабочий стол стойку. Нечаянно сбила электрический таймер, на кафельный пол упал и разлетелся вдребезги мерный стакан. Все вокруг нее рушилось! Метавшиеся красные тени придавали комнате зловещий вид, а запах аммиака окутал ее как облаком, щекоча ноздри.

Она сорвала один из снимков крупным планом и выскочила из комнаты, смяв фотографию в руке. Даже в огромной, похожей на ангар студии она долго не могла отдышаться. Когда он ее сфотографировал? Только в ту ночь, когда они здесь оставались. В ту ночь, когда она перебрала коктейлей и любви.

Ли привалилась к закрывшейся двери в темную комнату. У нее было такое чувство, будто ее изнасиловали. Нет, она этому не верит. Он не мог так с ней поступить – фотографировать ее обнаженной без ее ведома. Он не мог так грубо вторгнуться в ее жизнь. Ник никогда не воспользовался бы их отношениями для собственной выгоды.

Из за тусклого освещения в студии мало что можно было рассмотреть, но Ли решила найти телефон. Когда она попыталась пройти по комнате, ей показалось, будто она снова пьяна. Она позвонит Нику и расскажет о своей находке, пусть он объяснит ей, что все это значит. Это, должно быть, какой нибудь фототрюк.

Напротив кладовки, через которую она вошла, находился маленький кабинет. Мебели там почти не было, и казалось, комнатой почти не пользуются, но на столе стоял телефон, а номер Ника она запомнила. Если ничего не изменилось, он должен быть в «Меридиэне», гостинице на Манхэттене.

Мгновение спустя гостиничная телефонистка соединила ее с его комнатой. Голос у Ника был сонный, но Ли испытала острое облегчение, услышав его. Он звучал настолько ободряюще нормально, что все ее страхи начали рассеиваться.

– Я звоню из твоей студии, – сказала она. Бросив скомканный снимок на стол, она торопливо объяснила, что случилось. – Когда ты меня сфотографировал, Ник? И почему не сказал мне?

Воцарилась тишина. Она напугала Ли.

– Ник, ты слышишь меня?

– Что ты делаешь в моей студии, Ли? – поинтересовался он. – Как ты проникла туда?

Он спросил это таким жестким и холодным тоном, что Ли не смогла ответить. Она чуть не до боли сжала трубку, в шоке глядя на снимок… на крупный план своего символического удушения. Покачиваясь в немом отчаянии, она положила трубку на аппарат.

* * *

Ли не могла заставить себя проглотить больше одного двух глотков ромашкового чая, который сварила, чтобы успокоить нервы. Она уже около часа находилась дома, но от все нараставшего внутреннего напряжения кружилась голова и болело сердце. Она не могла замедлить лихорадочного бега мыслей или прекратить снова и снова проигрывать в памяти мучительные воспоминания о том, что увидела в студии Ника. Он с таким же успехом мог ударить ее. Такое впечатление произвела на нее его холодная ярость.

Телефон зазвонил, когда она встала, чтобы отнести посуду в мойку. Звякнули фарфоровый чайник и чашка, торопливо поставленные в нержавеющую мойку, когда Ли бросилась к телефону. Она была уверена, что это звонит Ник, что просто произошло какое то недоразумение.

– Доктор Раппапорт?

– Да?

Ли вцепилась в стол. Очень осторожно присела на один из высоких табуретов у стойки. Это был он, человек, предостерегавший ее насчет Ника. Первым ее побуждением было повесить трубку, но она подавила его, осознав, что голос как будто знаком ей. Если человек пытается изменить его, то может допустить промах – сказать что нибудь, что позволит ей узнать его.

– Теперь вы мне верите? – спросил он. – Я предупреждал, что ваша жизнь в опасности. Скоро он на вас нападет, возможно, даже сегодня ночью.

– Кто нападет?

– Ник Монтера.

Ли отпустила стол, пальцы у нее побелели.

– Ник в Нью Йорке! Я с ним говорила.

– Он возвращается…

– Это абсурд.

– Вы ему мешаете, доктор. Вы слишком много знаете.

– Мешаю ему? Что…

Связь оборвалась, прежде чем она успела закончить мысль. Что он имел в виду? Ли смотрела на зажатую в руке трубку, словно она превратилась в оружие, и в каком то смысле так и было. За последние несколько недель этот аппарат вторгался в ее личную жизнь и причинял ущерб рассудку. А теперь он стал угрожать ее чувству безопасности, заставляя ее опасаться за свою жизнь.

Ли положила трубку на место и скрестила руки на груди, крепко ухватившись за плечи. Казалось, она летит в бесконечном пространстве по воле ветров и приливов. За последние дни и недели изменилась вся ее жизнь, разорвались почти все связи. И вот теперь уничтожена и последняя, с Ником. У нее ничего не осталось.

Ее навыки по оказанию помощи во время кризисных состояний мало чем могли ей помочь. Она не только превратилась в жертву, но еще и утратила связь с реальностью, а самое страшное – не понимает, кто есть кто. Все происходящее выходило за рамки рационального поведения. Это было психическое землетрясение, оставившее ее без опоры, лишившее ее места, куда можно было бы броситься за помощью.

Нику она позвонить не могла. Он стал одним из мучителей. О Доусоне тоже не могло быть и речи. Оставалась Кейт, ее мать, но она скорее всего посоветует ей обратиться в полицию, а Ли не хотела вмешивать в это посторонних, особенно учитывая преследования со стороны журналистов.

Если бы только ей удалось узнать звонившего.

Тихое мяуканье у ног привлекло внимание Ли.

– Скромник!

Забыв обо всем, она опустилась на кухонный пол, чтобы подобрать котенка. Проглотив подступивший к горлу комок, она стояла на коленях, прижимая к своему телу крошечный комочек тепла.

– Слава Богу, что ты у меня есть, – сказала она. Неловкими пальцами Ли почесала ему за шелковистыми ушками, погладила белые отметины на лбу.

Тельце котенка тихо завибрировало, и Ли чуть не задохнулась от этого звука. Она откинула голову назад, на глазах у нее выступили слезы. Восславим Господа за то, что хоть что то осталось нормальным. Котята по прежнему поют свои песенки!

Немного погодя, когда Ли кормила Скромника кусочком тунца, положенного на бумажную тарелку, в голову ей пришла одна мысль. Она какое то время накапливала на автоответчике поступавшие звонки, особенно в дни перед отлетом Ника. Она испытывала чувство вины, что прибегает к такой тактике, но теперь порадовалась, что поступила именно так. Ли захотела прослушать все сообщения, все мужские голоса. Может, она найдет какую нибудь зацепку и узнает звонившего?

Ли прослушала всю кассету, морщась от грубых попыток некоторых репортеров из бульварных листков вынудить ее ответить на их звонки. Голос матери заставил Ли почувствовать себя виноватой, а слушая сообщения своей издательницы, она задалась вопросом, остался ли в силе контракт на написание книги. Были также длинные куски, где не было слышно ничего, кроме дыхания на противоположном конце провода. Но только звонок Полы Купер заставил ее вздрогнуть.

Голос модели звучал тихо и настойчиво.

– Доктор Раппапорт, мне надо с вами поговорить, – сказала она.

К сожалению, Пола не назвала дату, поэтому Ли не знала, когда та звонила, но номер модель оставила.

Звонок был местный, но Ли не настолько хорошо разбиралась в номерах телефонов, чтобы по первым трем цифрам определить, откуда звонили. Она несколько раз набрала номер, но никто не ответил и автоответчик не включился. Наконец Ли связалась с телефонисткой, которая заверила ее, что линия в порядке, и сказала, что номер зарегистрирован в Западном Голливуде. Других номеров на имя Полы Купер не оказалось, поэтому Ли время от времени набирала номер, но потом сдалась, решив перезвонить утром.

По мере того как проходила ночь, на Ли наваливалась усталость, но она знала, что все равно не сможет заснуть. Угрозы звонившего ее беспокоили. Что бы Ник ни сделал с фотографиями, Ли не могла поверить, что он захочет причинить ей вред. Это было бессмысленно. Если она ему мешала, он мог просто уйти из ее жизни. Он ничем не был ей обязан. И она не знала ничего такого, что могла бы использовать против него. По крайней мере она так считала.

Ближе к рассвету Ли вернулась к работе над рукописью, и это помогло ей почувствовать, что она снова обретает хоть какой то контроль над своей жизнью. Желая избежать ощущения, будто на нее кто то смотрит, когда она работает в своем кабинете, Ли отнесла книгу и все остальное наверх, в спальню, и плотно задернула шторы. Устроившись на кровати с мирно спавшим у нее в ногах котенком, Ли заставила себя забыть о тревогах и сосредоточиться на работе.

Задача оказалась не из легких, но Ли довольно успешно поработала, пока сквозь занавески не начали пробиваться лучи солнца. Ей вдруг пришло в голову, что тот человек ошибся. Звонивший предупредил, что на нее будет совершено нападение, и хотя она ему не поверила, страх перед опасностью всю ночь таился в уголке ее сознания.

Ли сняла очки, положила их на ночной столик и с чувством глубокого облегчения пошла раздвинуть шторы. Быстро приняв душ, она покормила котенка и снова набрала номер Полы Купер. Ответа по прежнему не было, но не успела она положить трубку, как телефон зазвонил. Раздумывая, ответить или нет, она даже привстала на цыпочки.

Включился автоответчик. Повисла долгая, напряженная тишина – на том конце провода кто то был.

– Доктор, – прошептал наконец звонивший, – я ошибся. Нападение произойдет сегодня вечером.

Ли бросилась к автоответчику и несколько раз прослушала сообщение, пытаясь найти хоть какую то зацепку. Хотя громкость была небольшой, тон мужского голоса заставил ее подумать, что человек говорил через микрофон. Слышала ли она когда нибудь этот голос раньше?

Ли снова вернулась к работе, но сосредоточиться не могла. Этот звонок напугал ее по настоящему. Все ее мысли были устремлены к Нику Монтере, и все они были мрачными. Перед глазами стояли жуткие фотографии, залитые красным светом. Могло ли быть, что он уходил в агрессивные фантазии, чтобы подавить настоящие импульсы? И были ли эти снимки предвестниками насилия?

Ли припомнила взрывную реакцию Ника, когда она подошла к нему сзади в кабинете, и темную угрозу, что исходила от него в тот день, когда на нее чуть не напали два бандита. Он склонный к насилию, опасный человек. Она никогда в этом не сомневалась, но никогда не верила, что он обратит свой гнев на нее.

«И почему я об этом не задумывалась прежде?» – недоумевала она. То, что она врач, не ставит ее в исключительное положение. Психиатры часто становятся объектами нападений со стороны враждебно настроенных или одержимых паранойей пациентов, а история Ника кого угодно заставила бы задуматься. Однако Ли любым способом стремилась его оправдать, даже несмотря на результаты тестов.

У нее закружилась голова, когда она встала с кровати и пошла к окну. Это все от усталости. Ли потерла горевшие глаза, но от этого не стало легче, а желудок даже свело спазмом. Она ничего сегодня не ела, кроме каши на завтрак, а сейчас дело шло к вечеру. Тем не менее мысль о еде была невыносима.

Скромник мяукнул со своего места на кровати. Видимо, она разбудила его, и теперь он нуждался в утешении. Но даже на это у нее сейчас не было сил. «Как все это могло случиться?» – спрашивала она себя. Она много лет училась и занималась научной работой. Ее специальностью была психологическая оценка. Ее работа заключалась в том, чтобы оценивать и предсказывать поведение, и тем не менее она отказалась от фактов в пользу интуитивных ощущений. Тогда это казалось «правильным». Теперь это стало казаться ужасной ошибкой.

Котенок снова громко потребовал к себе внимания, напугав Ли чуть не до полусмерти. Она покачнулась. Надо отдохнуть.

– Мне надо немного поспать, – объяснила она Скромнику.

Подошла к кровати, упала на нее поперек, повернулась на бок. Котенок, вздохнув почти как человек, положил голову на лапки, присоединяясь к ней.

Ли уснула мгновенно, провалившись в беспокойное, полубессознательное состояние, и хотя она сказала себе, что закроет глаза всего на несколько минут, ощущение было такое, словно ей сделали анестезию. Она плыла в каком то странном сумеречном сне, сознавая, что происходит вокруг, но была не в состоянии что нибудь сделать.

В какой то момент Ли осознала, что темнеет, но у нее не было сил встать и задернуть шторы. Раздался какой то глухой звук. Наверное, котенок спрыгнул с кровати, сказала она себе и снова задремала.

Она продолжала то всплывать на поверхность сознания, то снова погружаться в забытье, пока вдруг не поймала себя на том, что пытается вспомнить, что она знает о ритуальных убийцах и их патологической одержимости контролировать все и вся. Ли как то задумывалась над этим, размышляя, не затем ли Ник убил Дженифер Тейрин, а потом придал ее телу ту беззащитную позу, в которой ее фотографировал, чтобы создать иллюзию, будто она безраздельно принадлежит ему.

Неужели разгадка именно в этом?

– Доктор!..

– Что? Кто здесь?

Ли попыталась подняться, не понимая, позвал ли кто ее или она видит сон.

– Нападение произойдет сегодня ночью…

Телефон… неужели звонил телефон? И это автоответчик записывает сообщение? Она подняла голову и поняла, что весь дом погружен во тьму. Оцепенев, Ли снова легла, шаря вокруг себя рукой. Надо проснуться и включить свет. Надо найти котенка.

– Ли?

Это был голос Ника, но он звучал словно издалека. Она снова подняла голову, но что то ударило ее в плечо. Сокрушительный удар снова уложил ее на постель. Плечо пронзила боль, в темноте эхом отозвался крик. Ли не могла понять, человек кричал или животное. Или это она сама закричала? Может, ей все это снится?

Ее голова откинулась назад, и на лицо навалился удушающий груз, перекрыв ей дыхание. Подушка, поняла она. Кто то пытается ее задушить! Она попробовала поднять руки и ударить того, кто сидел на ней, но двинуться не могла. Ли не могла дышать. Руки напавшего пригвоздили ее к кровати, колени больно впились в бедра.

Подушка вдавливала ее в матрас со смертельной силой, словно противник собирался продавить ее сквозь кровать. Воздуха не было. Ее легкие горели. Ли задыхалась.

Перед глазами заплясали радужные взрывы цвета. Паника оказала на Ли гальванизирующее действие. Она изогнулась всем телом, пытаясь сбросить нападавшего. И тут ей удалось освободить одну руку. Судорожно пошарив ею, она ухватилась за первую попавшуюся вещь – лампу на тяжелой медной подставке на ночном столике.

Ли со всей силой опустила лампу, целясь в голову напавшего. Треск металла о кость оказался приглушен подушкой, но Ли услышала крик боли. Отбросив подушку в сторону, Ли вскочила. Убийца попятился, и Ли лихорадочно метнулась к дверям спальни.

Искать котенка времени не было. Хоть бы он спрятался под кроватью, мысленно взмолилась она. Самым главным сейчас было найти помощь, но, слетев вниз по ступенькам и выбежав из передней двери на улицу, Ли поняла, что вся округа спит и она не может терять время, надеясь кого нибудь разбудить. Надо добраться до своего автомобиля.

Она держала запасной ключ в коробочке на магните, прикрепленной к дну машины со стороны водителя, но никогда не пользовалась им за те шесть лет, что водила свою «акуру». Она даже не знала, там ли еще коробочка. Добежав до навеса, где стоял автомобиль, Ли обернулась посмотреть, не гонятся ли за ней. Ее противника нигде не было видно, тогда она упала на колени и стала шарить в поисках коробочки. Горло и легкие горели так сильно, что дыхание было пыткой, а когда пальцы нащупали проржавевшую коробочку, Ли чуть не потеряла от радости сознание.

Запах бензина резко ударил в нос, когда мгновение спустя она выводила «акуру» из под навеса. Не обращая внимания на дорогу, Ли вывела машину на улицу и рванула вперед, но она наслаждалась свободой не больше нескольких секунд. Когда она поворачивала за угол, в зеркале заднего обзора блеснули автомобильные фары.

Ли оглянулась, и ее охватил ужас. Неужели ее преследуют? Есть только один способ узнать это – попытаться оторваться от этой машины. Она поедет так, словно от этого зависит ее жизнь. Если он от нее не отстанет, значит, он или полицейский, или напавший на нее человек.

Пять минут спустя Ли неслась по шоссе номер 405 со скоростью девяносто миль в час. Сомнений быть не могло – ее преследовали. Эти фары следовали за ней с того момента, как она выехала со своей улицы, и машина не была черно белой. К этому времени ей уже приказали бы остановиться за превышение скорости. У этого автомобиля были большие слепящие фары, как у грузовика.

Позади прогудел клаксон. Она глянула в зеркало и увидела, что машина быстро приближается. От потных ладоней руль стал скользким, и, чтобы не потерять управление, Ли пришлось сжать его изо всех сил. Приближался выезд с шоссе. Она не могла преодолеть его на такой скорости. Надо сбавить скорость, но если ей попадется заправочная станция или ночной магазин, она сможет обратиться за помощью.

Автомобиль догнал ее прежде, чем она доехала до выезда. Содрогаясь от оглушительного гудка и слепящих огней, она стала замедлять ход и почувствовала удар в свою машину сзади. Голова Ли мотнулась назад, и она собралась, готовясь к новому удару, но внезапно машина появилась слева от нее, тараня в бок. Не прошло и нескольких секунд, как ее оттеснили на обочину.

Ли нажала на тормоза, но двигатель все еще работал, и она судорожным движением попыталась запереть двери автомобиля. Дверца распахнулась в тот момент, когда ее палец коснулся кнопки. Ли дернулась, крик застыл у нее на губах, когда она увидела, кто это.

– Какого черта ты вытворяешь? – зарычал Ник.

– Нет! – закричала она, когда он схватил ее за руку. Но тягаться с ним силой или решимостью она не могла, и он потащил ее из машины.