Текст книги "Быть мамой. Как успокоиться, найти поддержку и обрести счастье в материнстве"

Когда нет материнской любви

Есть люди, которые любят своих чад, им нравится заботиться о них (потому что они были соответственно социализированы и этого требуют гормоны), а есть те, кто этого не делает. Даже там, где нелюбовь к детям порицается или является табуированным фактом, она все равно существует. Матери, не любящие своих детей, – это не так уж необычно, как мы думаем. Это касается и нас, возможно, мы испытываем внутреннюю боль, у нас возникают вопросы относительно собственных чувств. Тогда давайте спросим сами себя. Отчего отцы, не испытывающие любви к своим чадам, не вызывают вопросов? У нас, у реальных людей, отсутствие любви может встречаться как у отцов, так и у матерей.

«Существует одна фраза, которую повторяют педагоги: “Все родители любят своих детей и хотят только самого лучшего для них”. Я не верю этому высказыванию. Это не так», – объясняет дипломированный педагог Аня Шауэр, работающая в Управлении по делам молодежи Берлина, в интервью Tagesspiegel о работе кризисной службы округа Марцаан-Хеллерсдорф и о детях в беде за 2019 год. С 2012 года число сообщений об угрозе для малышей удвоилось, возросло и число случаев оставления ребенка в опасности. Существует большая потребность в помощи детям, которым грозит опасность, не только в Берлине, но и по всей стране, потому что не все родители любят своих чад. Как мы уже выяснили выше, для развития стремления о ком-то заботиться важно иметь образец такого чуткого отношения. Без показательного примера мы не знаем, как обращаться с ребенком, что ему нужно, как нам к нему прикасаться, как одевать, как кормить грудью или как вообще кормить, как нам с ним обращаться. Но, конечно, это нечто большее, чем просто образец поведения, которого нам не хватало в детстве, пример чуткого ухода, который мы не получили. Посредством исследований, проведенных Университетом Висконсина, можно показать, что отсутствие заботливого отношения в начале жизни может повлиять позже на гормональный дисбаланс: у ребят из русских или румынских детских домов, к которым относились халатно и пренебрежительно, другая выработка гормонов, отличная от той, что есть у чад, у которых не было такого опыта негативного взаимодействия. Кажется, есть дети, кому недостаток чуткого ухода в раннем возрасте не может быть компенсирован поздней заботой, этот дефицит невосполним. Отсутствие любви и внимания в детском возрасте может оставить след в головном мозге, который позже невозможно будет стереть. До сих пор были исследованы не все причины, приводящие к отсутствию привязанности у взрослых к детям. Но можно точно утверждать, что есть люди, у которых напрочь отсутствует теплое чувство к своим чадам (будь то по причине собственной социальной депривации и последующих психических заболеваний или из-за гормонального дефицита, или то и другое). Поэтому мы продолжаем читать о том, как с детьми плохо обращаются, как над ними издеваются, как они умирают от голода, или о халатном отношении к ним. Здесь важно уточнить, что халатное отношение может быть как со стороны мужчин, так и со стороны женщин. От 10 до 20 % сексуальных надругательств над детьми совершаются женщинами или подростками женского пола. Исследований в этой области мало, поскольку «такие действия чаще принято не приписывать женщинам», потому что в нашем представлении они любят детей.

В этих ужасных случаях насилия виновато отсутствие любви. Если правильно сформулировать: виновата любовь, которая не развилась. Чувство тесного союза с младенцем или ребенком может возникнуть уже во время беременности, если сформировалась связь, при которой беременная женщина и ее партнер (или партнерша) разговаривают с маленьким человеком, развивающимся внутри. Восприятие детских движений в этом случае является важным фактором, для некоторых родителей построение этой связи проходит легче после УЗИ, когда у них на руках появляется скрининговый снимок. В этом случае между взрослыми и еще не рожденным ребенком лучше всего устанавливается первая связь, которая при благоприятных условиях будет тянуться в течение всего периода беременности, будет являться крепким канатом между ними. Благоприятные условия – условия для построения привязанности, обеспечиваемые с обеих сторон. Привязанность формируется у взрослого к ребенку и, наоборот, у ребенка к взрослому.

Привязанность – это долгосрочная задача

Формирование привязанности у людей требует времени, это долгосрочная задача. Кажется, что в этом сокрыт большой смысл: будучи взрослыми людьми, мы привязываемся к ребенку постепенно, это немного защищает нас от боли, если что-то случается и мы лишаемся его. Это не означает, что потеря не приносит боли, неважно, когда это происходит: на ранних сроках беременности или в более поздние месяцы, во время или после рождения. Когда бы она ни произошла, в нас остается рана, которую в зависимости от ситуации, человека и обстоятельств трудно залечить. Но похоже, что медленное развитие привязанности как-то связано с этим. Конечно, есть родители, которые с самого начала влюблены в своих маленьких наследников, но настоящие чувства развиваются только после начального периода, так называемого периода «бабочек в животе».

Точно такие же процессы происходят по другую сторону этой связи. Ребенок по-прежнему гибок в отношении того, к кому он привязан, и в первую очередь сосредотачивается на человеке, который лучше всех за ним ухаживает. Привязанность со стороны малыша – это «система безопасности, тогда как со стороны взрослого это скорее “система ухода и защиты”», – объясняет специалист в области детской и подростковой психиатрии Карл Хайнц Бриш.

Привязанность между родителем и чадом полностью сформировывается, как правило, в течение трех лет. В первый год процесса формирования закладываются основы. К празднованию первого дня рождения в своей жизни обычно у малыша уже проявляется стабильная привязанность: он пытается устанавливать близость, эмоционально реагирует на разлуку, заботящийся о нем человек – это гавань для изучения мира, это пристань, к которой можно приплыть в случае возникновения трудностей. Эта привязанность образует базис для дальнейшего развития. Но даже после первого года жизни, когда ребенок начинает изучать мир и преследовать свои собственные цели, родители и он все еще находятся в процессе формирования привязанности. Вот почему для отношений важно внимательно и чутко обходиться с чадом во время прохождения периода упрямства. По сути, привязанность не высекается из камня, но развивается в зависимости от условий, которые создаются участниками процесса. Это звучит так, как будто это нелегкая задача, но она помогает нам в дальнейшей жизни, потому как тяжелый старт позднее даст положительный результат. Привязанность формируется к различным людям индивидуально, своего вида и качества.

Существуют ситуации, приводящие к тому, что эта медленно проявляющаяся связующая нить, будучи все еще тонкой, легко может разорваться. А есть те, при которых мать даже и не пробует начать плести эту связующую нить.

Убийства детей по причине неподходящих социальных условий

Убийства детей были и остаются во всех культурах и эпохах. К счастью, в Германии они являются редкостью: ежегодно около ста детей умерщвляются своими родителями, среди них около тридцати новорожденных. Количество убийств младенцев снизилось в том числе из-за распространения средств контрацепции и более либерального отношения к абортам. В противоположность патологическому насилию над детьми, вплоть до жестоких убийств, стоит рассмотреть ситуации после рождения ребенка под другим углом. Умерщвление младенцев случается тогда, когда нет возможности осуществлять контроль над рождаемостью никаким другим способом, когда оказывается социокультурное влияние за или против какого-либо биологического пола малыша, когда нет никого, кто мог бы взять на себя ответственность за чадо. Когда рожающая женщина находится в трудной социальной или эмоциональной ситуации, она боится, что беременность будет раскрыта, боится серьезных последствий. Особенно подростки входят в эту группу риска. В этих случаях привязанность не будет сформирована или ее осознанно будут избегать. «Материнская любовь» не проявится. Или же она проявится в патологической форме, когда мамы убивают своих новорожденных, но трупы при этом прячут поблизости, в саду или в доме, чтобы все еще находиться рядом с ними.

Как мы видим, в этих случаях важны социальные условия, которые могут привести к ощущениям разбитости и перенапряжению, из-за чего жизни детей находятся под угрозой. Эти социальные факторы в определенной степени продолжали обнаруживаться в законодательстве вплоть до 1998 года: согласно § 217 Уголовного кодекса убийство ребенка, рожденного вне брака, совершенное при рождении или в первые двадцать четыре часа после рождения, рассматривается как мелкое преступление, в отличие от убийства малыша, рожденного в браке, или чада более старшего возраста, поскольку семейное положение холостой или незамужней считалось огромным бременем. С внесением поправок, утверждающих равенство детей, рожденных в браке и вне его, этот параграф был удален.

Для того чтобы полностью избежать случаев убийства детей, в дополнение к мерам по предотвращению нежелательной или ранней беременности были оборудованы специальные беби-боксы для анонимного отказа от ребенка, а также введены в обиход анонимные роды. Важно, чтобы женщины имели доступ к необходимой информации. Таким образом, детям, которые не могут по какой-либо причине остаться у матерей, предоставляется возможность остаться в живых и обеспечивается дальнейший уход за ними.

Трудные условия для построения отношений

Кроме вышеперечисленного, существуют такие мамы, которые хотели бы установить тесную связь со своим ребенком, радовались появлению дитя на свет, но все равно не чувствуют того, чего ожидали. Причин для этого может быть много. В этот момент важно не закрывать глаза на происходящее, потому что здесь дело в трудных условиях для построения отношений.

Иногда сложно установить крепкую связь с малышом, особенно тогда, когда ребенок рождается преждевременно: маленькое тельце выглядит совсем не так, как вы представляете, без пухленьких детских ручек, лежит в кувезе. В этот момент он такой уязвимый, но большую часть времени недоступен для объятий мамы. Внешность его не такая миловидная, как ожидают новоявленные родители. Недоношенный младенец или чадо, имеющее неожиданные отклонения во внешности, – это особая задача для выстраивания отношений. В этом случае мы имеем дело не с гормонами, вырабатывающимися при соприкосновении с ребенком, на передний план выходят гормоны тревоги и стресса, которые затрудняют формирование привязанности.

Как раз тогда, когда старт отношений мать – ребенок по этим причинам отложен, очень важны благоприятные условия для установления прочной связи родителей с малышом. Могут ли они вступать в физический контакт, когда младенец подключен к аппаратам ИВЛ, или же к нему требуется какой-либо другой подход? Может ли персонал поручить родителям самостоятельно выполнять некоторые процедуры по уходу за ребенком? Предоставляется ли профессиональная помощь по вопросу выработки грудного молока, чтобы поддержать гормональный баланс женщины после родов, или есть ли персонал, который смог бы всесторонне проконсультировать? Можно ли родителям находиться рядом с малышом, чтобы они могли проводить с ним время и отдыхать рядом? Все эти меры поддержки помогают созданию связи родителей и ребенка. Даже если Сара Блаффер-Хрди утверждает, что матери в эволюционном плане не вкладывают свою энергию в детей, которые, возможно, не смогут выжить, и из-за этого эти мамы не настраиваются на надежный тип привязанности, ее формирование здесь не обязательно зависит от воли родителей, но очень сильно определяется условиями и мерами, которые предпринимаются при недоношенной беременности или при инвалидности младенца.

Отсутствие поддержки также влияет на развитие послеродовой депрессии: из-за перестройки гормонов у роженицы часто на третий день после родов проявляется так называемый беби-блюз – подавленное состояние духа, которое раньше называли «днями перепадов настроения». По прошествии этих эмоциональных дней женщины могут по-прежнему страдать послеродовой депрессией. Причиной тому, как и при многих других психических заболеваниях, является сочетание физических, психологических и социальных факторов. Это заболевание, требующее лечения, может осложнить процесс формирования привязанности и вызвать другие проблемы в отношениях, в осуществлении ухода за ребенком и заботы о нем. Депрессивная симптоматика выявлена у 18,4 % всех рожениц и у 19,2 % всех молодых матерей в первые три месяца после родов. От 0,1 % до 0,2 % страдают от послеродового психоза. Проявление и течение болезни бывают очень разные. Не во всех случаях депрессия сказывается на формировании привязанности. Но существует вероятность того, что при ней пропадают не только чувствительность и способность внимательного отношения к потребностям младенца, но и непосредственно чувства к нему.

Установление связи осложняется не только тяжелым финансовым положением, социальными условиями или течением какого-либо психического заболевания. Это еще обусловлено разной приспособляемостью людей, которые встречаются вместе: у детей свой темперамент, а также определенный способ откликаться на то или иное воздействие. Некоторые более чувствительны, сильнее реагируют на раздражители и имеют большие трудности с их обработкой по сравнению с другими младенцами. Поэтому этим малышам больше требуется помощь родителей в регулировании эмоций, чем тем, кто может продолжать дальше спать даже рядом с работающим перфоратором, невзирая ни на что. Чувствительным детям необходимо более активное участие родителей в их жизни. Если такой ребенок появляется у уже перегруженных мам и пап, у которых возникают трудности с быстрой и соответствующей реакцией на сигналы чада, тогда может возникнуть круговорот негативных взаимодействий, что приведет к сложностям в отношениях между родителями и малышом. Например, если плачущий часто ребенок попадает в такую семью, в которой один или оба родителя имели отрицательный опыт взаимоотношений родитель – ребенок в детстве, то он станет не только настоящим бременем для них, но и сам будет страдать. Если у мамы были трудные роды, она до сих пор страдает от физической боли (после кесарева сечения, травмы промежности и т. д.), а папа при этом недостаточно помогает, то матери будет трудно быстро реагировать на потребности младенца, что означает, что ребенок должен ярче заявлять о своих потребностях. Это, в свою очередь, подвергает мать в еще больший стресс, когда ей и без того требуется покой и отдых для быстрейшего выздоровления.

Строить отношения с плаксивым малышом – нелегкая задача для родителей. Установление прочной связи из-за плача и перенапряжения мам и пап (особенно при отсутствии поддержки) может привести к тому, что ребенок будет восприниматься преимущественно как бремя. Как раз с часто плачущими тяжело сформировать хорошую и надежную привязанность. Ее можно будет наверстать позднее, по прошествии этого напряженного периода. Часто требуется терапевтическая помощь, чтобы после тяжелого старта установить действительно надежную и хорошую связь.

Здесь также следует принимать во внимание приспосабливаемость темпераментов. Если громкий жизнерадостный ребенок попадает в семью родителей со спокойным характером, то для них это окажется испытанием до тех пор, пока темпераменты не станут подходить друг другу. Даже просто ожидание того, какое поведение должно быть у чада, и последующее столкновение с иной действительностью могут осложнить отношения с малышом и вызвать мысли: «Ребенок совершенно не такой, как я». Это способствует эмоциональной отдаленности. В поле зрения также могут попасть нелюбимые качества характера партнера, проявляющиеся в сыне или дочери, что приведет к дополнительным конфликтам, особенно если родители разошлись. Различные темпераменты и характеры детей – это то, что влияет на чувства родителей, имеющих несколько отпрысков. Даже если они продолжают говорить: «Я люблю всех детей одинаково», – это не обязательно верно. Здесь мы вновь сталкиваемся с социальными ожиданиями, что родители должны любить всех детей одинаково, сравнивая отношение родителей к братьям/сестрам. Мы можем испытывать близость к одному чаду больше, чем к другому, из-за его темперамента, внешности, биологического пола, из-за истории его зачатия или рождения. Иногда предпочтение проявляется только в течение конкретного периода времени или в определенных ситуациях, иногда это происходит постоянно. Но мы знаем, как важна забота, внимание и чуткость для детей, поэтому предпочтение одного ребенка другому стало запретной темой: хорошие родители должны любить всех своих малышей одинаково. Это утверждение мы видим везде, такое поведение ожидают от нас люди, такие же ожидания и у нас относительно других. Так может быть, но не обязательно: можно любить одного ребенка меньше, чем другого. И все же заботиться одинаково хорошо мы можем обо всех детях. А возможно, другой член семьи любит младшего ребенка больше.

Сожалеть о материнстве

У всех нас иногда есть фазы, когда нам хочется остановиться, сделать перерыв, сбежать от повседневной жизни и семейной рутины. Мы мечтаем выспаться, наслаждаться прожитым днем и есть холодную пиццу на завтрак. Желаем, чтобы однажды просто стало не нужно взвешивать все решения. Хотим провести время, просматривая фильмы на Netflix, или танцевать вечером столько, сколько захотим, даже не думая о том, правильно мы тратим время или в этот момент должны были заботиться о ком-то. Нам хочется просто жить той свободой, которая была у нас «до», и это нормально. Возможно, такие мысли и желания есть у большего количества матерей, чем мы думаем. Просто об этом никто не говорит.

Кроме того, существуют женщины, сожалеющие о своем решении стать мамой, которые не просто хотят на время вырваться из этого состояния и однажды задумались: «Какой бы была моя жизнь, если бы…» Они уверены в том, что стать мамой было для них неправильным решением, несмотря на то что они любят своего ребенка. Хештег #Regrettingmotherhood (сожалеть о материнстве) объединил женщин, молчавших до сих пор, скрывавших свои чувства внутри и не высказывающихся об этом публично. Это матери, которые, если бы знали, что с ними будет, не решились бы родить еще раз. Социолог Орна Донат взяла интервью у 23 израильских матерей, расспрашивая об их жизни. Это дало повод многим женщинам раскрыться, рассказать о себе. Независимо от конкретных условий жизни во всех социальных слоях есть женщины, которые сожалеют о том, что стали матерями. Наличие ребенка может сделать вас несчастным. Это подтверждает также исследование Немецкого экономического института, согласно которому у 30 % обследованных матерей в течение первых семи лет после рождения первого малыша существенно ухудшилось здоровье. В особенности это связано с материнским чувством вины, которое возникает из-за возложенных на маму требований, возрастающих со временем и выражающихся в стрессе, социальной изолированности, развивающихся депрессии и чувствах страха.

Кристина Мундлос после соцопроса матерей тоже придерживается этого мнения: «Ожидания от матерей настолько раздуты, а их список задач настолько огромен, что оказывается просто невозможно соответствовать этим ожиданиям. Мамы постоянно чувствуют себя неполноценными и несостоявшимися. […] Предполагается, что здоровая женщина хочет иметь детей и любит материнство. Та, которая не хочет этого или не любит свое материнство, должно быть, имеет проблемы со здоровьем».

Подавление своего нежелания быть мамой и амбивалентность

Перенапряжение, страх, сомнение, гнев повсюду с нами. Они сопровождают нас на нашем пути материнства и подпитываются нашей социокультурной историей, ожиданиями общества и нашими собственными претензиями к себе и индивидуальными переживаниями. Так же, как возросли ожидания от матерей, возросло и количество невысказанных напрямую запретов: «Ты не должна говорить об этих чувствах, потому что если ощущаешь сожаление относительно своего материнства, то ты нехорошая мать. Ты какая-то не такая, если сомневаешься!»

Но если мы честны сами с собой, то нам всем будут знакомы эти дни, когда хочется сказать: «О боже, я не так это себе представляла! Это материнство – какое-то бесконечное утомление!» или «Он меня бесконечно утомляет, этот ребенок!». Для людей нормально иметь широкий спектр ощущений: мы чувствуем радость, горе, гнев, страх, ревность, жалость, отвращение, любовь. Во всех культурах эти эмоции существуют в нас, даже если мы выражаем их по-другому. По отношению к работе мы также выражаем широкий спектр эмоций: «Сегодня был хороший день, я получил удовольствие» или «Какой дерьмовый день, я ненавижу своего босса!». Тяжелее становится выражать свои эмоции по отношению, например, к своему партнеру, хотя и тут с наших уст может сорваться фраза: «Ты идиот» – или как минимум мы об этом подумаем. Но у большинства из нас признание своих негативных эмоций прекращается там, где они начинают выражаться в сторону детей. Я люблю своего ребенка, и точка.

Испытываете отвращение к полному подгузнику? Ревнуете, когда ваше чадо хвалит кто-то другой? Ругаете непослушного малыша? Мы не признаем эти чувства, когда их проявляет другой человек, и иногда мы не предоставляем право самим себе выражать эти чувства.

Здесь мы опять находимся внутри исторически сложившихся ожиданий от женщин и матерей: гнев и агрессия – это мужские качества и мужская привилегия. Женщины не имеют права злиться, а когда это делают, должны быть сдержанны и вежливы. Они не громкие, не дикие и не стучат по столу кулаком, переживают внутри свою подавленность тихо и безопасно для остальных. Над злыми женщинами издеваются, над женщинами, которые жалуются, насмехаются. Мы живем в мире, где нам разрешено выказывать только позитивные эмоции (или где нам разрешено переживать только хорошие эмоции), в мире, где другие эмоции не относятся к женским. Если профессиональный теннисист Джон Макинрой, оглянувшись назад на свою карьеру, увидит ее наполненной знаменитыми вспышками гнева и с потрепанными теннисными ракетками, единственный приступ гнева Серены Уильямс будет назван истеричным и излишним. А обеспокоенность по поводу будущего планеты, выраженная активисткой экологического движения Гретой Тунберг, часто определяется как «разжигающая истерия».

Если женщина злая, яростная и энергично выступающая в пользу чего-либо, ее нередко описывают именно этими словами. Неудивительно, что в конце концов «истерия» стала чисто женским заболеванием: hysteria – это греческое обозначение женской матки, а истерия была описана как болезнь матки. Гиппократ считал, что матка, которая не получала достаточное количество спермы, блуждала в организме женщины и, голодная, в поисках влаги вгрызалась в мозг, что приводило к истерии. Последняя охватывала широкий спектр симптомов. В XIX веке, например, таковым симптомом были политические требования женщин к самоопределению. Лечилась истерия с помощью заключения брака, рекомендаций постоянно заниматься сексом, мануальным массажем гениталий врачами (откуда в конце концов появился вибратор) или путем клиторэктомии (операции по удалению клитора). В парижской старинной больнице Салпетриер в конце XIX века содержались в унизительных условиях шесть тысяч женщин, среди которых были те, кто имел ярко выраженные симптомы истерии. Только в XX веке истерия была исключена из списка психических заболеваний Американским психиатрическим обществом. Теперь в прошлом остался культивируемый веками страх перед возможной истерией, которая была вписана в список чисто женских качеств и являлась частью образа женщины. Мы еще слышим отголоски этого видения. Когда женщины открыто выражают свое недовольство и пытаются вырваться из рамок ожиданий, связанных с их поведением, им угрожают изнасилованием, чтобы вразумить их, или просто-напросто объясняют, что они себя так ведут, потому что им не хватает секса. Женское поведение обусловлено тем, что дамы просто не хотят показаться истеричными в глазах другого человека. В нашем контексте это кажется логичной защитной реакцией.

Но к чему приводит то, что мы прячем часть наших чувств? Нам не разрешается их испытывать. Подавление целого спектра эмоций затягивает нас в болото трудностей: каждая четвертая женщина и каждый восьмой мужчина испытывали в своей жизни депрессию – заболевание, которое может иметь отношение к подавлению чувства гнева и желанию всем угодить и быть милым. Вычеркнуть из своей жизни гнев и неприязнь означает также уничтожить шансы на разъясняющий разговор. Эта тема продолжает быть табуированной. По отношению к ребенку эти чувства тоже принято подавлять, отчего малыш получает фальшивую картину наших эмоций, из чего в свою очередь он делает неправильные выводы о себе и о своем поведении и в конечном счете закрепляет в себе ошибочный пример поведения.