Текст книги "Поцелуй ангела"

– Я должна идти, мне пора на работу.

Его слова падали в пустоту. Он говорил о своей любви, но не находил отклика в душе Дейзи. Сейчас она уйдет, и он никогда больше ее не увидит.

Решимость Алекса окрепла Он не может допустить, чтобы Дейзи ушла. Со своим горем он разберется позже, а пока надо сделать все, чтобы она осталась.

– Ты пойдешь со мной.

– Нет, не пойду. У меня теперь есть работа.

– Кроме этого, ты еще, Между прочим, состоишь в браке.

Ты замужняя женщина, Дейзи.

– У нас никогда не было настоящего брака.

– Но теперь он настоящий Мы с тобой произнесли клятву, Дейзи! Это священная клятва, и брак – настоящий.

– Зачем ты все это говоришь? Я же сказала, что делать аборт уже поздно. – У Дейзи задрожали губы.

Как ни сильна была его собственная боль, Алекс понимал, что она не идет ни в какое сравнение с горем жены.

– У нас будут другие дети, солнышко. Как только доктор скажет, что ты достаточно окрепла, мы попробуем еще раз.

– О чем ты говоришь?

– Я хотел ребенка не меньше, чем ты, но понял это только в ту ночь, когда ты ушла. Я знаю – это моя вина, что ты потеряла ребенка. Если бы я думал о тебе, этого бы никогда не случилось.

Дейзи нахмурилась.

– Я не потеряла ребенка. – Ничего не понимая, Алекс посмотрел на жену. – Я все еще беременна.

– Но ты же сама сказала, что делать аборт слишком поздно.

– Я уже на пятом месяце. На таких сроках не делаются легальные аборты.

Несмотря на затопившую его безмерную радость, Марков изумился тому цинизму, с каким Дейзи произнесла следующие слова:

– Это в корне меняет дело, не правда ли, Алекс? Теперь ты уже не горишь таким страстным желанием вернуть меня в свои дом?

Эмоции захлестнули Алекса с головой. Слишком много свалилось на него в один миг. Дейзи сохранила ребенка и возненавидела его. Она не желает возвращаться к нему. Разобраться в этом хаосе не было никакой возможности, и Алекс решил обратиться к вещам сугубо практическим.

– Кто тебя наблюдает?

– Здесь недалеко есть больница.

– Больница?

Алекс ужаснулся. У него в банке целое состояние, а его жена наблюдается в больнице! Ее надо немедленно увести отсюда, поцелуями стереть с лица это выражение угрюмой решительности Но сделать это можно, только продолжая играть крутого парня.

– Если ты считаешь, что хорошо заботишься о себе, то я с этим не согласен – ты страшно худая и бледная. Еще немного, и ты серьезно заболеешь.

– О чем ты печешься? Ты же не хочешь, чтобы я родила.

– Я очень этого хочу. То, что я повел себя как последний ублюдок, когда ты сообщила мне эту новость, не значит, что потом я не пришел в себя. Я понимаю, ты не хочешь возвращаться ко мне, но сейчас у тебя нет выбора. Ты подвергаешь опасности и себя, и ребенка, а этого я не могу допустить.

Алекс понял, что нащупал слабое место, но Дейзи продолжала сопротивляться.

– Здесь ты не имеешь права голоса.

– Еще как имею. И я все сделаю, чтобы и ты, и ребенок остались здоровы.

Дейзи подозрительно взглянула на мужа.

– Я пойду на что угодно, – спокойно продолжал Алекс. – Мне не составит никакого труда узнать, где ты работаешь, и, клянусь Богом, ты не будешь там работать.

– И ты это сделаешь?

– Ни минуты не колеблясь.

Плечи Дейзи опустились. Алекс понял, что выиграл, но не почувствовал радости.

– Я не люблю тебя больше, – прошептала Дейзи. – Совсем не люблю.

Спазм сдавил горло Алекса.

– Это ничего, солнышко. Я буду любить за двоих.

Глава 23

Алекс привез Дейзи к маленькому домику в рабочем районе невдалеке от зоопарка. В крошечном дворике перед входом в дом красовалась гипсовая статуя Божьей Матери. Добрую половину дворика занимала клумба розовых петуний, обрамленная подсолнухами. Дейзи снимала комнату в задней части дома с видом на проволочную изгородь. Пока жена собирала свои нехитрые пожитки, Алекс прошел к квартирной хозяйке, которая сказала ему, что Дейзи уплатила за квартиру за месяц вперед.

Хозяйка оказалась весьма словоохотливой дамой и поведала Алексу, что днем Дейзи работает помощницей косметолога, а по вечерам подрабатывает официанткой в соседнем ресторанчике.

Машины у нее нет, и она либо ходит пешком, либо ездит на автобусе, откладывая все деньги на младенца. Его жена прозябает в нищете, в то время как он ездит на двух роскошных машинах и живет в доме, полном бесценных произведений искусства! Чувство вины Алекса неимоверно усилилось.

Когда они снова сели в машину, Алекс сразу хотел отвезти Дейзи в свой коннектикутский дом, но после недолгого раздумья отказался от этой идеи. Жена нуждалась не только в физическом исцелении, в не меньшей помощи нуждалась и ее душа. Возможно, общение с любимыми животными поможет восстановить ей моральные силы.

Грузовичок резко притормозил и остановился. Дейзи ощутила прилив сил – все было так знакомо: они с Алексом едут по дороге к следующей цирковой стоянке. Она влюблена, ждет ребенка – но в эту секунду всей своей тяжестью на плечи навалилась суровая действительность Алекс сунул в карман ключ зажигания и открыл дверцу кабины.

– Мне надо немного поспать, прежде чем ехать дальше.

Подожди здесь, я сейчас осмотрюсь.

С этими словами Алекс вышел из машины и захлопнул за собой дверцу.

Дейзи откинулась на спинку сиденья и, прикрыв глаза, тоже захлопнула двери – двери своего сердца на пути той нежности, которую она услышала в голосе мужа. Конечно, Алекс преисполнен чувства вины – это видно невооруженным глазом, но на этот раз Дейзи не даст ему манипулировать собой. Конечно, он чувствует себя несколько лучше, когда лжет, но поверить этой лжи – значит загнать себя в ловушку. У нее есть цель – защитить ребенка, и она не может больше позволить себе предаваться дурацкому оптимизму.

Он рассказал, что отец и Амелия признались, что подменили противозачаточные таблетки, и извинился за то, что не поверил ей. Еще больше вины. Что ж, тем лучше – к черту этого Алекса!

Но почему он никак не оставит ее в покое? Почему заставил ехать с ним? Впервые за последние несколько недель в ее душе всколыхнулись отголоски тех чувств, которые она испытывала по отношению к мужу. Но нет, нельзя позволить себе такую роскошь! Гордость – это все, утверждал Алекс и был прав. Именно гордость помогла ей удержаться на плаву. Только она позволила ей отвечать на телефонные звонки и намыливать шампунем чужие головы, а потом до полуночи таскать по ресторану тяжелые подносы с жирной едой, от которой ее выворачивало наизнанку.

Только гордость сделала ее способной найти крышу над толовой и откладывать деньги на будущее. Любовь предала ее, а гордость помогла выжить.

Но что же делать теперь? Впервые ее посетил незнакомый доселе страх. Она боялась не безденежья – она страшилась Алекса. Чего он от нее добивается?

«Самой большой опасностью для тигренка является его отец – старый тигр. В отличие от львов или слонов тигры не способны к семейным привязанностям. Нередко случается, что отец-тигр убивает своего детеныша».

Дейзи протянула руку к двери и увидела, что к машине возвращается муж.

Официант поставил на стол поднос с заказанными Алексом блюдами.

– Садись и ешь, Дейзи.

Алекс не стал останавливать свой выбор на второразрядном мотеле – заказал роскошный номер в новеньком отеле «Мариотт» на берегу Огайо, недалеко от границы Кентукки и Индианы. Дейзи вспомнила, как экономила центы, покупая провизию, и выговаривала мужу за мотовство, когда он тратился на бутылку вина. Как, должно быть, он потешался над ней.

– Я же сказала, я не хочу есть.

– Тогда просто составь мне компанию.

Гораздо лете было подставить Дейзи стул, чем уговорить ее поесть. Алекс затянул узел на поясе махрового халата, который он надел, приняв душ, и уселся напротив жены. Влажные волосы слегка вились на висках. Дейзи отметила про себя, что муж давно не стригся.

Она посмотрела на огромное количество заказанной Алексом еды: громадное блюдо салата, куриные грудки под грибным соусом, печеная картошка, паштет, две булочки и кусок сырного торта.

– Я не смогу это съесть.

– Знаешь, я очень голодный и кое-что съем сам.

Алекс любил поесть, но в одиночку явно был не способен осилить столько деликатесов. Желудок Дейзи мгновенно взбунтовался. С тех пор как она ушла от Алекса, главной проблемой стало удержать рвоту после еды.

– Попробуй вот это." – Он подцепил вилкой лазанью со своей тарелки и поднес ее к губам жены. Дейзи открыла рот, чтобы отказаться, но Алекс ловко впихнул аппетитный кусок.

– Я же сказала, что не хочу есть.

– Ты только попробуй. Правда, вкусно?

Как ни странно, лазанья оказалась действительно необычайно вкусна, хотя Дейзи не собиралась признаваться в этом. Она отпила глоток воды.

– Я правда больше не хочу.

– Это неудивительно, – заговорил Алекс, показывая вилкой на куриные грудки – Курятина очень сухая.

– Вовсе она не сухая, посмотри, она же буквально залита соусом.

– Поверь мне, Дейзи, сухая, как подошва.

– Ты сам не знаешь, что говоришь.

– Дай-ка я попробую.

Дейзи воткнула вилку в мясо и погрузила в него нож – брызнул сок.

– Вот смотри. – Она протянула мужу кусок.

Алекс откусил, пожевал и скорчил гримасу отвращения.

– Сухая.

Дейзи отрезала себе кусочек и положила в рот. Курица, как она и ожидала, оказалась восхитительной. Она съела еще.

– Курица отличная.

– Ну не знаю. Дай-ка я попробую паштет Дейзи с недовольным видом наблюдала, как он погрузил вилку в паштет и отправил в рот кусочек.

– Слишком остро.

– Я всегда любила острое.

– Не говори потом, что я тебя не предупреждал.

Дейзи взяла с тарелки паштет, он оказался очень нежным и ароматным.

– Паштет совсем не острый.

Дейзи потянулась, чтобы взять еще, и встретилась с Алексом взглядом. Рука ее застыла в воздухе. Он снова ее разыграл?

– Опять давишь мне на психику?

Своими длинными сильными пальцами он обхватил запястье жены и посмотрел в ее глаза с заботой, в которую Дейзи не поверила.

– Прошу тебя, ты такая худая, что я боюсь за тебя. Ешь хотя бы ради ребенка.

– Ты не имеешь права! – Дейзи скорчилась от душевной муки и замолчала, спрятавшись за свой спасительный ледяной барьер. Эмоции – ее первый враг. Теперь она будет думать только о благе ребенка.

Не говоря больше ни слова, Дейзи набросилась на стоявшие на столе деликатесы и наелась до отвала. Она ела, не обращая внимания на его попытки заговорить с ней и совершенно игнорируя то, что сам Алекс едва притронулся к еде. Дейзи представляла себе, как она со своим ребенком гуляет по широкому зеленому лугу и их охраняет тигр по имени Синджун, которому больше не нужна клетка.

– Ты совершенно измучена, – сказал Алекс, когда Дейзи наконец отложила в сторону вилку. – Пора спать, давай ложиться.

Дейзи поднялась из-за стола и пошла в ванную, где долго плескалась под душем. Когда она вышла, в номере было уже темно, лишь тусклый свет пробивался с улицы сквозь щель в занавесках. Алекс лежал на самом краю огромной, королевских размеров постели.

Дейзи так устала, что едва держалась на ногах, но вид обнаженного торса мужа остановил ее на полпути к кровати.

– Не волнуйся, – прошептал он из темноты. – Ложись, солнышко. Я не прикоснусь к тебе.

Дейзи еще немного постояла посреди комнаты, пока не поняла, что ей абсолютно все равно, прикоснется он к ней или нет.

Ведь она ничего не почувствует.

Засунув руки в карманы ветровки, Алекс прислонился к ограде стоянки, где цирк планировал провести следующие два дня.

Они только что прибыли в округ Монро штата Джорджия, и ветерок раннего октябрьского утра нес с собой хрупкое дыхание осени.

Подошел Брэйди.

– Погано выглядишь, Алекс.

– Ты и сам выглядишь не лучше.

– Женщины, – фыркнул Брэйди. – Не могу с ними жить. Придушить бы их во сне, да не могу.

Алекс не нашел в себе сил даже улыбнуться. У Брэйди были проблемы в отношениях с Шебой, но по крайней мере с Хедер все пошло на лад. Отец и дочь проводили вместе почти все свободное время, и Пеппер стал для девочки более терпеливым тренером. Это давало отдачу – Хедер делала успехи.

Они с женой вернулись в цирк десять дней назад, и все сразу поняли, что с Дейзи произошло что-то непоправимое. Молодая женщина перестала смеяться, ее больше не видели бегающей по площадке с развевающимся хвостиком. Дейзи по-прежнему была вежлива и предупредительна со всеми и даже помогала Хедер делать уроки, но погасло что-то особенное, что выделяло ее из общей массы. Все ждали, что станет делать Алекс.

Брэйди достал из кармана рубашки зубочистку и сунул ее в рот.

– Дейзи вернулась в цирк другим человеком.

– Она привыкает к своей беременности, вот и все.

Но Пеппер был не из простачков.

– Мне очень не хватает ее прежней. Она всегда лезла в мои дела – без этого я, конечно, обойдусь, – но мне жалко того времени, когда она обо всех заботилась. А теперь ей наплевать на всех, кроме Синджуна и слонят.

– Она постепенно это переживет.

– Я тоже так думаю.

Мужчины молча смотрели, как из грузовика сбросили на землю копну сена. Алекс увидел, что Дейзи, взяв скребок на длинной ручке, принялась чистить Пудинга. Алекс пытался запретить ей работать, но Дейзи ответила, что привыкла к труду Тогда он сказал, чтобы она не приближалась к слонятам за исключением Картофелины, потому что кто-нибудь из них может сбить ее с ног. В ответ жена посмотрела на него отсутствующим взглядом и продолжала поступать так, как считала нужным.

Брэйди скрестил руки на груди.

– Думаю, ты должен знать – прошлой ночью она опять спала в обнимку с Синджуном.

– Дьявол! Клянусь Богом, я надену на нее наручники, если она не перестанет лазить в клетку с тигром!

– Она перепугала меня до смерти, скажу тебе.

– И не тебя одного.

– Почему ты ничего не делаешь?

– А что ты предлагаешь? Сюда пригнали одну из моих машин, чтобы ей не надо было ездить в старом пикапе, но она говорит, что обожает пикап. Я покупаю ей цветы, но она не обращает на них ни малейшего внимания. Пытался получить новый вагончик, но с ней сделался припадок, когда она узнала об этом. Пришлось отказаться от красивого трейлера. – Алекс нервно провел рукой по волосам. – Зачем я тебе все это рассказываю? Если бы ты хоть немного разбирался в женщинах, то ни за что не стал бы увиваться за Шебой.

– Не собираюсь с тобой спорить.

– Дейзи поправится. Это вопрос времени.

– Да, наверное, ты прав.

– Конечно, прав, черт побери!

Если повторять эту фразу миллионы раз, то, наверное, все исполнится. Как ему не хватало той Дейзи, которую он знал раньше! Теперь она больше не плакала. Легкие слезы были для нее так же естественны, как дыхание, но теперь Дейзи не проявляла эмоций. Он вспомнил, как она бросалась при встречах к нему на шею, как смеялась, как ерошила рукой его волосы. Он страдал по ней, как никогда и не по кому не страдал, и прошлой ночью это привело его к срыву.

Вспомнив об этом, он поежился, словно от холода.

Ночью ему снился сон: Дейзи улыбалась ему, как она улыбалась раньше, – словно приносила себя в дар мужу. Алекс проснулся – Дейзи лежала совсем рядом, тесно прижавшись к нему и он не выдержал.

Провел рукой по круглому бедру, по располневшей талии.

Она сразу же проснулась и оцепенела от его ласк, но не отодвинулась и не стала сопротивляться, когда он, раздвинув ей ноги, оказался наверху. Дейзи лежала совершенно неподвижно, когда он содеял еще один грех по отношению к своей жене. Алекс чувствовал себя насильником и утром, бреясь, не мог смотреть себе в глаза.

– Она общается с Хедер, – произнес Брэйди. – Но совсем не так, как раньше. Хедер тревожится, как и все остальные.

Хедер покончила с едой и вытерла руки бумажной салфеткой.

– Хочешь знать, что мне вчера сказал папа?

Шеба, стоявшая у раковины, обернулась.

– Конечно.

Хедер усмехнулась и выпятила вперед грудь.

– Он сказал: «Черт возьми. Хедер, убери свои причиндалы с дивана. Хоть я и люблю тебя, но это не значит, что мне нравится, когда твои мазилки прилипают к моей заднице».

Шеба рассмеялась.

– Красиво выражается твой старик.

– В тот день… в аэропорту… – Хедер поморгала глазами. – Он чуть не плакал.

– Он очень тебя любит.

– Теперь-то я это знаю. – Хедер сникла. – Я чувствую себя виноватой: у меня все хорошо, я счастлива, а Дейзи страдает. Она просто не в себе. Вчера я при ней сказала «дерьмо», а она этого даже не заметила.

Шеба в сердцах швырнула на стол кухонное полотенце.

– Все кругом говорят только о Дейаи. Мне это начинает надоедать.

– Потому, что ты ее не любишь, и я не понимаю почему. Я хочу сказать, что знаю – раньше ты была с Алексом и все такое, но теперь он тебе не нужен, а Дейзи такая грустная. Зачем ты так?

– Она поступает так, потому что не переносит, когда ее обходят. – В дверях неслышно появился Брэйди.

Шеба буквально взвилась.

– Ты когда-нибудь научишься стучаться?

Хедер вздохнула:

– Опять начнете ругаться?

– Я не ругаюсь. Это она.

– Ха! Он воображает, что может мной командовать, но у него ничего не выйдет!

– Он то же самое говорит о тебе, – терпеливо начала Хедер. Ужасаясь собственным словам, она продолжила:

– Если вы поженитесь, то забудете обо всех – станете выяснять, кто из вас главнее.

– Я ни за что не выйду за него замуж!

– Да я и сам на тебе не женюсь, даже если на свете не останется ни одной женщины, кроме тебя!

– Тогда вам нельзя спать вместе. – Хедер заговорила с интонациями Дейзи. – Я же знаю, что ты тайком ходишь сюда почти каждую ночь, папа, а половая связь без духовной аморальна.

Шеба сделалась пунцовой. Отец, открыв и закрыв пару раз рот, словно выброшенная на берег рыба, обрел наконец голос и взорвался:

– г – Что ты несешь?! Мы с Шебой просто друзья. У нее сломался водяной бак, и я…

Хедер широко открыла глаза.

– Не считай меня идиоткой!

– Послушай…

– Какой вы оба подаете мне пример? Только вчера я читала школьный урок по подростковой психологии и нашла для себя два отягчающих обстоятельства.

– Что еще за обстоятельства?

– Я лишилась матери и, – следовательно, являюсь продуктом разрушения семьи. А второе – вижу перед собой пример поведения двух взрослых людей, которые оказывают на меня наибольшее влияние. Такой пример – путь к подростковой беременности.

Брови Брэйди от удивления взлетели чуть не до потолка, а глаза едва не выскочили из орбит. Хедер перестала бояться отца после разговора в аэропорту, но сочла за благо ретироваться.

– Я пошла. До свидания, ребятки.

Она с грохотом захлопнула за собой дверь трейлера.

– Чертова кукла!

– Угомонись, – сказала Шеба. – Она просто хочет расставить все по местам.

– По каким местам?

– Хочет, чтобы мы поженились. – Шеба сунула в рот кусок мяса. – Девочка научилась разбираться в реальном мире.

– В этом ты права.

– Но она не понимает, насколько мы с тобой несовместимы.

– Кроме этого дела. – Брэйди кивнул в сторону спальни.

– Да, пожалуй… – На лице Шебы заиграла усмешка. – Даже из такой деревенщины, как ты, можно извлечь определенную пользу.

– Вот давай и извлечем. – Брэйди обнял Шебу, и она послушно приникла к нему.. Он начал было целовать ее, но, вовремя вспомнив, что у них полно дел, отстранился – стоило им начать, как остановиться было уже невозможно.

В глазах Шебы появилась озабоченность.

– Сезон заканчивается. Еще пара недель, и будем в Тампе.

– Ничего, зимой мы будем видеться.

– Кто тебе сказал, что я хочу с тобой видеться?

Она лгала, и оба прекрасно это понимали. Они оба были нужны друг другу как воздух, однако у Брэйди было смутное чувство, что она хочет от него чего-то большего, того, чего он не может ей дать.

Он прикоснулся губами к ее волосам, – Шеба, ты мне очень нравишься. Думаю, что я даже тебя люблю. Но жениться на тебе я не могу. У меня тоже есть гордость, а ты все время пытаешься ее растоптать.

Она напряглась и отстранилась, глядя на Брэйди огненным взором, и брезгливо, словно перед ней был таракан, отдернула руки.

– Никто не просит тебя жениться.

Брэйди был плохим оратором, но сейчас он изо всех сил старался найти подходящие слова, чтобы сказать Шебе то, что так давно его мучило.

– Я очень хочу жениться на тебе. Но мне тяжело связать жизнь с женщиной, которая всегда хочет положить меня на лопатки.

– Что ты болтаешь? Ты сам все время кладешь меня на лопатки!

– Может быть, но я не думаю об этом, а ты думаешь. Это большая разница. Ты считаешь, что ты лучше всех. Полагаешь, что ты само совершенство.

– Я никогда этого не говорила.

– Тогда скажи, что у тебя не так?

– Я не могу выступать, как прежде.

– Это не то, о чем я говорю. Я думаю о том, что у тебя не так внутри. У всех в душе бывают неполадки.

– У меня внутри все в порядке, – и я не понимаю, о чем ты говоришь.

Брэйди грустно покачал головой.

– Я знаю, что ты не понимаешь, детка. И пока не поймешь, наше с тобой дело безнадежно.

Отпустив Шебу, Брэйди собрался уходить. Но не успел он сделать и шага, как женщина разразилась криком:

– Ты вообще ничего не понимаешь! Я жестко себя веду, но это не значит, что я плохой человек! Черт возьми, я хороший человек!

– И вообще ты сноб, – спокойно произнес Брэйди обернувшись. – Никогда не думаешь о чувствах других. Тебя волнует только твой собственный пуп. Ты все время обижаешь людей и одержима прошлым. Ты самая упрямая из всех, кого я знаю.

Мгновение Шеба стояла неподвижно, но затем ее прорвало.

– Ты лжешь! Я хорошая! Хорошая!

От этого яростного крика по спине Брэйди пробежал холодок.

– Повторяй это почаще, детка, может быть, тогда и сама поверишь.

Брэйди понимал, что она ответит на вызов, и ухитрился захлопнуть дверь раньше, чем об нее с грохотом разбилась брошенная Шебой тарелка.

Бродя вечером по площадке, Дейзи поймала себя на мысли, что не прочь была бы продолжить выступать с Алексом Во всяком случае, хоть какое-то занятие. Когда он объявил, что ей больше не надо выходить на арену, Дейзи не испытала ни разочарования, ни обиды – ей было абсолютно все равно. Та боль, которую она чувствовала последние полтора месяца, была куда сильнее боли от удара кнутом.

Из шапито хлынула толпа. Усталые дети жались к юбкам матерей, отцы несли на руках малышей с вымазанными конфетами рожицами. Не так давно при виде таких сцен на глаза Дейзи наворачивались слезы умиления – она представляла себе, как Алекс несет их будущего ребенка. Но теперь глаза ее были сухи – она потеряла способность плакать.

В эту ночь цирк не переезжал, рабочих отпустили, и они разбрелись кто куда в поисках выпивки и развлечений. На площадке было тихо и безлюдно. Пока Алекс обихаживал Мишу, Дейзи, надев один из старых свитеров мужа, отправилась в слоновник, к Картофелине. Опустившись на колени, она устроилась между ногами слоненка, который осторожно обнял ее хоботом.

Дейзи поплотнее закуталась в свитер. Мягкая шерсть хранила неповторимый запах мужа – смесь ароматов мыла, солнца и кожи. Она никогда не забудет этот запах. Неужели она лишится всего, что любила когда-то?

Донесся звук неторопливых шагов. Слоненок переступил задними ногами. Перед глазами Дейзи возникла пара сапог, которые невозможно было спутать ни с какими другими.

Алекс присел рядом на корточки, положив руки на бедра.

Муж выглядел таким измотанным, что Дейзи на мгновение стало его жалко.

– Прошу тебя, пойдем отсюда, – прошептал он. – Ты так мне нужна.

Дейзи прислонилась щекой к шершавой ноге Картофелины.

– Я хочу побыть здесь еще немного.

Алекс ссутулился, задумчиво поковырял пальцем в земле.

– У меня… большой дом. Там есть комната для гостей – окна выходят на юг в старый сад.

– Что-то сегодня холодно, – едва слышно выдохнула Дейзи. – Осень…

– Я думаю, там можно устроить детскую. Это очень красивая комната, с громадным окном – мы поставим там вращающееся кресло.

– Мне всегда нравилась осень…

Животные шевелились и всхрапывали во сне. Слоненок обвил хоботом плечи Алекса.

– Ты никогда не простишь меня, да? – В тихом голосе Маркова явственно звучала горечь.

Она не ответила.

– Я люблю тебя, Дейзи, люблю до боли.

Дейзи чувствовала, как он страдает, и хотя было ясно, что это страдание вызвано лишь чувством вины, она сама испытала в последнее время такую душевную боль, что не хотела переносить ее на человека, который, несмотря ни на что, все еще так много для нее значил.

– Ты же не знаешь, что такое любовь, Алекс, – произнесла она со всей нежностью, на какую была способна.

– Может быть, раньше так оно и было, но не теперь, – горячо возразил он.

То ли уютное тепло, исходящее от Картофелины, то ли боль, которую испытывал Алекс, сделали свое дело, но Дейзи вдруг почувствовала, что ледяной барьер, который она воздвигла между собой и мужем, стал таять. Она лгала себе и ему, что не любит его больше. Нет, несмотря ни на что, ее любовь к Алексу осталась жива. Он навеки будет властелином ее сердца. Но вместе с этим пришло и отрезвление. Если она еще раз позволит себе пасть жертвой любви, то это приведет ее к гибели, а ведь ей надо думать о ребенке.

– Разве ты не понимаешь, что это не любовь, а чувство вины?

– Это не правда.

– Ты гордый человек. Ты нанес удар своей чести, и теперь пытаешься искупить вину. Я прекрасно это понимаю и не позволю уговорить себя словами, которые в действительности ничего для тебя не значат. Мой ребенок для меня важнее всего на свете.

– Он так же важен и для меня.

Дейзи отшатнулась от мужа.

– Пожалуйста, не говори больше таких слов.

– Я бы доказал тебе свою любовь, если бы знал, как это сделать.

– Отпусти меня. Я понимаю, что это уязвит твою гордость, и прошу за это прощения, но жить вместе так, как мы живем, очень трудно.

Алекс молчал. Дейзи прикрыла глаза и постаралась укрыться за барьером, но он уже не был столь надежным.

– Пожалуйста, Алекс, – прошептала она, – отпусти меня.

– Ты действительно этого хочешь? – чуть слышно спросил он.

Дейзи утвердительно кивнула.

Она никогда не думала, что увидит Алекса признавшим свое поражение, но в эту секунду в его глазах погас огонь былой неукротимости.

– Хорошо, – произнес он хрипло. – Я сделаю, как ты хочешь.

Мучительная боль пронзила Дейзи, когда она поняла, что все кончено. Она с трудом подавила рыдание, увидев, как Алекс поднялся. Но почему так больно, если она сама этого хочет?

В стороне от них мелькнула чья-то тень, но Дейзи и Алекс были настолько заняты своим несчастьем, что не заметили, что их сугубо личный разговор слышал кто-то третий.