Текст книги "Поцелуй ангела"

Глава 14

– Что это ты здесь натворила? – В изумлении Алекс застыл на пороге.

– Разве не чудесно? – Дейзи окинула взглядом трейлер, превращенный ее фантазией в очаровательное уютное гнездышко.

Кремовое покрывало, разрисованное пурпурными, синими и светло-коричневыми анютиными глазками, закрыло безобразную кушетку. Разбросанные по покрывалу подушечки тех же цветов превратили старый топчан в нечто весьма привлекательное и манящее. Над пожелтевшими жалюзи Дейзи прибила короткие медные штыри, к которым прикрепила драпировку из небеленого муслина. Концы драпировки были перехвачены пышными бантами из голубых и синих лент разной, ширины и текстуры.

Шелковый сине-фиолетовый платок замаскировал разорванный абажур стоявшего в углу торшера, в проволочных корзинках лежали журналы и газеты. Буфет украсился великолепным набором разномастной посуды – от ваз мелочно-белого стекла и глиняных плошек до фарфоровых кувшинов от Веджвуда. Вся эта бьющаяся прелесть была притянута к стене плетеным шнуром, чтобы вазочки и кувшинчики не посыпались с полки при движении трейлера.

Стол Дейзи украсила маленькими циновками с узором из пурпурно-фиолетовых анютиных глазок и такого же цвета фарфоровыми блюдцами и чайником с традиционным китайским рисунком. Рядом со стеклянной салатницей цвета индиго стояли керамические кружки и хрустальные бокалы – один из них с едва заметной трещиной. Довершая картину, в центре стола стоял глазурованный кувшин с букетиком полевых цветов, которые Дейзи нарвала на стоянке.

– Очень трудно было с ковром, – извиняющимся тоном произнесла Дейзи, – но самые большие пятна я удалила, так что выглядит он не так уж плохо. Когда в следующий раз получу деньги, то куплю для кровати индийское покрывало и подушечки. Я не очень-то хорошая белошвейка, но…

– Где ты взяла деньги на все это?

– Из своей зарплаты.

– Ты потратила собственные деньги?

– Я облазила все барахолки и комиссионные лавки в городках, где мы останавливались. Я впервые побывала в подобных местах две недели назад и поняла, что доллар можно сильно растянуть, если чуточку экономить и… – Дейзи заметила выражение лица Алекса и перестала улыбаться. – Вижу, тебе не нравится моя затея.

– Я этого не сказал.

– Ничего и не надо говорить, по твоему лицу все видно.

– Не сказал бы, что мне это не нравится, просто я считаю такое украшательство пустой тратой денег.

– А я не считаю!

– Черт возьми, Дейзи, это же трейлер. Мы не собираемся жить здесь вечно!

Однако Дейзи было совершенно ясно, что не это причина его недовольства. Глядя на Алекса, она поняла, что из ситуации есть два выхода: можно уйти из вагончика и предаться дурному настроению, но можно попытаться заставить Алекса сказать правду – Дейзи выбрала второй.

– Скажи мне, что именно тебе не нравится.

– Я уже сказал.

– Не правда. Шеба говорила, что до этого у тебя был вагончик лучше этого, но ты почему-то его поменял.

Алекс равнодушно пожал плечами.

– Ты специально хотел сделать, чтобы мне было очень трудно, да?

– Не принимай это так близко к сердцу. Я поменял трейлер еще до встречи с тобой.

– Но ты уже слышал обо мне от моего отца.

Он не спеша подошел к холодильнику и извлек оттуда бутылку вина, купленную накануне. Тогда Дейзи показалось, что такое Вино слишком роскошно для их, тощего бюджета.

Дейзи решила не сдаваться.

– Ты хотел продолжать жить в этом свинарнике?

– Нормальное жилье. – Алекс достал из ящика стола штопор.

– Я тебе не верю. Ты человек, умеющий наслаждаться красивыми вещами. Я видела, как ты рассматриваешь красивый ландшафт во время переездов, как смотришь на витрины магазинов. Когда вчера мы зашли в лавку, ты сказал, что корзинка с фруктами напоминает тебе картину Сезанна.

– Хочешь вина?

Дейзи отрицательно покачала головой, и в этот миг до нее дошла истинная причина поведения мужа.

– Я опять переступила границу, да?

– Не понимаю, о чем ты.

– Я переступила ту невидимую границу, которую ты провел между истинным и мнимым браком. И вот сегодня я снова ее нарушила, не правда ли?

– Несешь какую-то чушь.

– Вовсе не чушь. Ты разработал целую систему установлений и правил для нашего воображаемого брака. Предполагается, что я должна беспрекословно выполнять эти правила и не попадаться тебе на глаза, кроме тех случаев, когда мы ложимся в постель. Но самое главное – я не имею права на эмоциональную привязанность. Мне не позволено заботиться о тебе, о нашем доме и о нашем браке. Мне не позволено даже привести в порядок этот несчастный трейлер.

Дейзи задела Алекса за живое – он с размаху грохнул ладонью по столу – бутылка вина чуть не упала на пол.

– Я не хочу, чтобы ты превращала наше жилище в гнездышко, вот и все! Это плохая идея.

– Значит, я права, – спокойно констатировала Дейзи.

Алекс пригладил ладонью волосы.

– Ты неисправимый романтик, Дейзи. Иногда мне кажется, что ты видишь не меня, а человека, которым я должен быть, с твоей точки зрения. То же самое ты делаешь и с официальными узами, которые нас с тобой связывают. – Ты хочешь видеть в них то, чего там нет и в помине.

– Это брак, Алекс, а не официальные узы. Мы дали священную клятву.

– На шесть месяцев! – саркастически воскликнул Алекс. – Неужели ты не понимаешь, что я изо всех сил забочусь о тебе?

Единственное, чего я добиваюсь, – не причинить тебе боль, защитить тебя.

– Защитить? Понятно. – Дейзи перевела дух. – Именно поэтому ты проверяешь, пью я противозачаточные пилюли или нет?

Лицо Алекса окаменело.

– Какое это имеет отношение к нашему разговору?

– Сначала я не понимала, почему я кладу таблетки на нижнюю полку аптечки, а они неизменно оказываются на верхней – на виду. Потом поняла, что ты делаешь это специально.

– Просто я хочу быть уверенным, что ты их принимаешь, вот и все.

– Другими словами, ты меня проверяешь.

– Я не собираюсь перед тобой извиняться. Я говорил тебе, что не желаю иметь детей.

Она холодно взглянула на мужа:

– Словом, у нас нет ничего. Ни уважения, ни привязанности, ни доверия.

– У нас есть привязанность, Дейзи. Во всяком случае, я ее испытываю. – Он помолчал. – К тому же ты заслужила мое уважение. Я никогда не думал, что ты сможешь так серьезно относиться к работе. У тебя есть твердость духа, Дейзи, Она подавила в себе чувство признательности за эти слова.

– Но ты мне не доверяешь.

– Я доверяю твоим добрым намерениям.

– И еще ты веришь в то, что я воровка. Это не очень согласуется с добрыми намерениями.

– Ты была в полном отчаянии, когда взяла деньги. Была утомлена и напугана, иначе бы никогда этого не сделала.

– Я не брала деньги.

– Я больше не виню тебя за это, не волнуйся, Дейзи.

Стоит ли убиваться по поводу того, что он ей не верит? Единственный способ убедить его в своей невиновности – рассказать о Хедер. Но Дейзи знала, что не сможет этого сделать.

Какой смысл? Она не хотела взваливать на себя ответственность за наказание, которому подвергнут Хедер. К тому же, если она представит Алексу доказательства, его отношение вряд ли изменится.

– Если ты мне доверяешь, то почему пересчитываешь пилюли?

– Я не могу полагаться на случайность. Мне нельзя иметь детей.

Дейзи хотела было спросить, он не хочет иметь детей вообще или именно от нее, но удержалась, испугавшись ответа.

– Я не хочу, чтобы ты пересчитывал таблетки. Я сказала тебе, что буду их принимать, и я буду. Тебе придется доверять мне хотя бы в этом.

Дейзи видела, как нелегко ему согласиться, – на лице отразилась жестокая внутренняя борьба. Несмотря на то что мать предала ее, переспав с Ноэлем Блэком, Дейзи не потеряла веру в род человеческий. Но Алекс, видимо, был способен верить только себе.

Как ни удивительно, возмущение и негодование Дейзи уступили место сочувствию. Ведь это ужасно – идти по жизни, все время ожидая, что каждый желает причинить тебе зло.

Кончиками пальцев она нежно погладила руку Алекса.

– Я никогда намеренно не сделаю тебе больно, Алекс. Я бы очень хотела, чтобы ты поверил мне хотя бы в этом.

– Это не так легко.

– Я знаю, но придется.

Он посмотрел на жену долгим взглядом и наконец коротко кивнул:

– Договорились, я больше не стану пересчитывать твои таблетки.

Дейзи знала, что эта маленькая уступка потребовала от Алекса душевных сил, и была по-настоящему тронута.

– Ааааа тепееерь на арену цирка братьев Квест впервые выходит красавица невеста казака Алексея – Теодоусия!

У Дейзи так сильно дрожали колени, что она споткнулась, выходя на арену. «Что за история приключилась с дикой цыганкой?» – подумала Дейзи, прислушиваясь к словам шпрехшталмейстера. Сегодня во время репетиции Джек представил ее, как своевольную цыганку, но вынужден был отказаться от этого сюжета, когда Дейзи испуганно закричала, почуяв обжигающий свист кнута. Пошептавшись с Шебой, Джек преодолел растерянность, а Шеба вручила Дейзи другой костюм, не соблаговолив объяснить, какую роль она теперь будет играть.

Звуки балалайки, раздававшиеся под куполом шатра, далеко разносились по приморскому курортному городку, на автомобильной стоянке которого расположился бродячий цирк. Казак Алексей неподвижно стоял в центре освещенного круга, расслабленно держа в руке кнут. Блестящие красные обрывки воздушных шаров, только что разрубленных кнутом Алекса, валялись у его начищенных черных сапог. Красные блестки на поясе блестели, как пятна свежей крови.

– Вы видите, дамы и господа, что красавица Теодоусия слегка нервничает? – Джек широким жестом указал на Дейзи. – Я тоже это вижу. Никто из нас не в состоянии представить себе, какое мужество потребовалось этой маленькой изнеженной женщине, чтобы выйти на арену вместе с мужем.

Костюм Дейзи, скроенное по фигуре девственно-белое платье с кружевным воротником, украшенное фальшивыми рубинами, мягко зашелестел, когда она двинулась к центру арены. Перед самым выходом Алекс приколол к лифу платья красную бумажную розу, сказав, что она будет частью костюма.

Взгляды публики были прикованы к Дейзи, гремела музыка, полотняные стены шатра колыхались от свежего океанского бриза. Джек возвысил голос:

– Теодоусия – дочь богатых французских аристократов. С детства ее оберегали от невзгод нашего жестокого мира воспитывавшие ее монахини.

«Монахини? Что он плетет?»

Шпрехшталмейстер продолжал говорить, а Алекс между тем начал медленный танец с кнутом, заключительную часть своих предыдущих представлений. Дейзи неподвижно стояла напротив мужа в центре освещенного круга. Свет постепенно гас, уступая место мягкой полутьме, и публика, слушая рассказ Джека, завороженно следила за грациозными движениями Алекса.

– Она встретила казака, когда цирк выступал в одной из деревень неподалеку от монастыря, где жила Теодоусия. С первой же встречи они пламенно полюбили друг друга. Однако ее родители воспротивились браку своей нежной дочери с человеком, которого считали варваром, – они отказались от родной дочери, и девушка оставила привычный для себя мир.

Зазвучала трагическая музыка, и акробатический танец Алекса постепенно превратился в соблазнительно страстный танец сгорающего от страсти жениха.

– И вот теперь, дамы и господа, она выходит на арену вместе с мужем, и не думайте, что ей легко. Кнут страшит нежную юную женщину, и мы просим вас соблюдать полную тишину, когда Теодоусия мужественно противостоит своему страху.

Помните, дамы и господа, что ее защищает только одно – безмерная любовь к неистовому казаку-мужу. – Танец Алекса между тем достиг своего апогея.

Музыка оглушительно загремела, Алекс взмахнул рукой, и кончик кнута описал в воздухе гигантскую дугу. В это момент Дейзи, у которой от страха тряслись все поджилки, выронила на арену бумажную трубку, которую она достала из специального кармашка, пришитою Шебой к платью накануне представления.

Дейзи вскрикнула, и публика затаила дыхание – рассказ Джека возымел действие – люди не смеялись, а наоборот, от всей души сочувствовали юной аристократке.

К безмерному изумлению Дейзи, Алекс опустил кнут, подошел к ней и, подняв трубку, вручил ее Дейзи с таким видом, словно это была прекрасная роза. Затем, склонив голову, он коснулся губами ее губ.

Жест был настолько романтичен, что Дейаи явственно услышала, как вздохнула какая-то женщина в первом ряду. Она бы и сама с удовольствием вздохнула, если бы не знала, что Алекс просто работает на публику. Дрожащими пальцами держа трубку, Дейзи отодвинула ее как можно дальше от себя Пока он сбивал кончики трубки, которую Дейзи держала в руке, ей удавалось сохранять самообладание. Но вот настал самый страшный момент – ей предстояло вставить короткую трубочку в рот. Колени снова задрожали. Дейзи закрыла глаза и повернулась к Алексу боком.

Свист кнута, щелчок – кончик трубки отлетел в сторону.

Стараясь устоять на ногах, девушка изо всех сил уперла кулаки в бока. Публика переживала не меньше.

Бич щелкнул еще дважды – во рту Дейзи остался маленький огрызок трубки В горле у нее запершило от внезапно наступившей сухости.

Под шатром вновь загремел голос Джека – таинственно и драматично:

– Дамы и господа! Я очень прошу вас помочь Алексею срезать крошечный кусочек трубки, который торчит изо рта его красавицы невесты. Я прошу вас соблюдать полную тишину: малейшая ошибка – и кнут казака может навсегда обезобразить прелестное личико Теодоусии.

Дейзи застонала, вонзив ногти в ладони и едва не поранив кожу.

С чудовищным свистом кнут срезал кончик трубки.

Публика взорвалась восторженными криками. Дейзи открыла глаза, и ей показалось, что она сию минуту упадет в обморок Алекс подал ей знак – держись! Но максимум, на что оказалась способна Дейзи, – это слегка опустить подбородок и приоткрыть рот, имитируя слабую улыбку.

Подняв голову, Дейзи, как в замедленной съемке, увидела летящий к ней кончик кнута, через мгновение превративший в мелкие клочки розу, приколотую к лифу платья.

Фыркнув от страха, Дейзи отпрянула назад, и публика взорвалась аплодисментами Алекс сделал жене знак – поднять кверху руки и скрестить запястья. Она безмолвно подчинилась.

Раздался оглушительный щелчок – кнут стремительно обернулся вокруг скрещенных рук. Выждав несколько секунд, Алекс одним движением распустил путы. Публика восторженно зароптала Алекс нахмурился – это был знак Дейзи широко улыбнуться. Дейзи изобразила улыбку и, подняв руки, показала публике, что они остались невредимы. Не успела она это проделать, как кнут, щелкнул еще раз. Взглянув себе под ноги, Дейзи увидела, что на этот раз муж «стреножил» ее – кнут обвился вокруг лодыжек.

На репетиции Алекс не делал этого трюка, и Дейзи обеспокоенно взглянула на мужа. Он распустил кнут и предупредил Дейзи взглядом – девушка одарила публику еще одной вымученной улыбкой. Алекс еще раз жестом велел ей поднять руки – и снова она машинально подчинилась его немому приказу.

Крак!

Дейзи пронзительно вскрикнула – на этот раз кнут обвил не руки, а туловище. Алекс не ослабил путы, а, потянув за кнутовище, привлек Дейзи к себе, приник к ее губам в страстном показном поцелуе, завершившем драматическую историю любви.

Публика неистовствовала.

У Дейзи кружилась голова, она страшно злилась на Алекса, но одновременно испытывала чувство какого-то лихорадочного счастья. Марков свистнул, и на арену откуда ни возьмись выскочил Миша. Выпустив на мгновение Дейзи из объятий, Алекс вскочил на коня и понесся по кругу. У Дейзи замерло сердце – нет, этого не может быть…

Алекс, нагнувшись с седла, подхватил на руки Дейзи – ее ноги оторвались от земли, и в мгновение ока она оказалась лежащей поперек крупа коня впереди Алекса.

Свет погас, и арена погрузилась в непроницаемый мрак. Раздались оглушительные аплодисменты. Дейзи инстинктивно вцепилась в мужа, между тем он высвободил руку… Раздался треск, шипение – над головами Алекса и Дейзи закружился охваченный пламенем кончик кнута.

Дейзи пересекла узкую асфальтовую дорожку, отделявшую общественную стоянку, где расположился цирк, от океанского пляжа. Яркие огни набережной сотнями бликов отражались от металлических конструкций аттракционов местного луна-парка.

Дебют Дейзи совпал с первым приездом в курортный приморский городок, и она была слишком возбуждена, чтобы отправиться спать. Во время второго представления публика приняла ее с еще большим восторгом, и это переполняло Дейзи ощущением собственной полноценности. Даже Брэйди, ранее подчеркнуто не замечавший Дейзи, сегодня приветствовал ее холодным кивком.

Дейзи всей грудью вдохнула отдававший плесенью морской воздух и шагнула на песок пляжа. Он уже остыл и мелкими холодными песчинками обжигал обутые в босоножки ноги Дейзи.

Она любила океан и была очень рада, что цирк пробудет здесь дольше, чем одну ночь.

– Дейзи?

Она обернулась и увидела Алекса, стоявшего на дорожке.

Его стройный силуэт был четко виден на фоне неба, освещенного отблесками огней города. Бриз шевелил волосы и прижимал рубашку к телу.

– Вы предпочитаете гулять в одиночестве или к вам можно присоединиться?

– Вы вооружены?

– Нет, кнуты упакованы и спрятаны на ночь в укромном месте.

– Тогда можете присоединиться. – Дейзи улыбнулась и протянула Алексу руку.

Мгновение он колебался, и Дейзи подумала, не слишком ли интимным показался ему ее жест, – руки могу г сказать о любви больше, чем самый изощренный секс Однако Дейзи не опускала руку. Придется и в этом добиваться своего.

Подошвы тяжелых ботинок Алекса застучали по деревянным ступенькам лестницы, спускавшейся с дорожки на пляж. Он взял жену за руку, и она, ощутив его твердые мозоли, еще раз вспомнила, что ее муж – человек, привыкший к тяжелому труду.

Теплая сильная ладонь ласково обхватила кисть Дейзи.

Пляж давно обезлюдел, на песке валялся мусор, оставленный дневными визитерами, – банки из-под содовой, резиновые пляжные тапочки и стаканчики. Алекс и Дейзи направились к воде.

– Публике понравился новый номер.

– Я так боялась, что у меня коленки стучали друг о друга.

Если бы не новая сюжетная канва, это был бы полный провал, но когда я после представления хотела поблагодарить Джека, он сказал, что это была твоя идея. – Она посмотрела на мужа и лукаво улыбнулась. – Но с французскими монашенками ты, по-моему, хватил через край.

– Я внимательно слушал твои лекции о нравственности, солнышко Если не ошибаюсь, часть своего образования ты действительно получила в монастыре.

Дейзи не стала возражать.

Некоторое время они шли молча, нисколько не тяготясь тишиной. Ветер трепал волосы, откуда-то издалека, словно из Другой галактики, доносился шум набережной, виднелись яркие огни – Дейзи показалось, что они с Алексом остались одни в мире. Она с напряжением ждала, что он вот-вот отпустит ее руку, но этого не произошло.

– Ты хорошо поработала сегодня, Дейзи. Умница.

– Ты правда так думаешь?

– Да.

– Спасибо тебе. Мне никогда не говорили ничего подобного. – Она издала самоуничижительный смешок. – А если бы кто-нибудь сказал, я бы все равно не поверила.

– Но мне ты веришь.

– Ты не тот человек, который легко раздает похвалы.

– Это комплимент?

– Не знаю, не уверена.

– Так нечестно.

– Что?

– Я сказал о тебе что-то приятное. Ты ведь тоже можешь найти во мне что-то хорошее и сказать об этом.

– Конечно, могу. Ты прекрасно готовишь чили.

К удивлению Дейзи, Алекс нахмурился.

– Чудесно. Забудь, что я тебе что-то говорил.

Словно пораженная громом, Дейзи поняла, что причинила Алексу боль, решила, что он просто поддразнивает ее. Надо знать своего мужа. Однако сам факт удивителен – оказывается, он не столь уж равнодушен к ее мнению.

– Это была просто прелюдия, – попыталась вывернуться Дейзи.

– Все это ерунда. Слова не имеют никакого значения «Именно слова имеют значение», – мысленно возразила Дейзи.

– Дай подумать.

– Забудь.

Она сжала его руку.

– Ты всегда делаешь то, что считаешь правильным, даже если другие осуждают твои действия, и я должна восхищаться твоей цельностью. И я действительно восхищаюсь ею, но… – Она еще сильнее сжала его руку. – Ты действительно хочешь, чтобы я сказала правду?

– Я же сказал.

Дейзи не обратила внимания на желваки на скулах.

– У тебя чудесная улыбка.

Алекс озадаченно посмотрел на жену, глаза его затуманились.

– Тебе нравится?

– Да, очень.

– Никто никогда мне этого не говорил.

– Не слишком многим людям, видимо, посчастливилось видеть твою улыбку. – Дейзи перестала улыбаться, видя, насколько серьезно Алекс воспринял ее слова – Есть еще кое-что, но я не знаю, как ты это воспримешь.

– Говори.

– У тебя великолепное тело.

– Великолепное тело? Вот как? На втором месте после улыбки – тело.

– Я не сказала, что на втором. Я просто говорю о тебе приятное – так вот, твое тело действительно прекрасно.

– Мое тело?

– Просто потрясающее, Алекс. Я не шучу.

– Спасибо.

– Пожалуйста.

Они замолчали, и повисшую между ними тишину нарушал лишь рокот прибоя.

– Твое тоже.

– Что?

– Твое тело; Очень мне нравится.

– Мое тело? А что в нем особенного? Для моих бедер у меня слишком узкие плечи, ноги слишком жирные. Живот…

Алекс изумленно покачал головой.

– В следующий раз, когда я услышу, как какая-нибудь дама скажет, что мужчины – невротики, я напомню ей наш сегодняшний разговор. Ты говоришь, что у меня хорошее тело, и я отвечаю: спасибо. Потом я говорю тебе, что у тебя красивое тело, и слышу в ответ жалобы и сетования.

– Это крест, который вынуждена нести любая женщина, игравшая в детстве с Барби. – Его ворчание доставило Дейзи неожиданное удовольствие. – Спасибо тебе за комплимент, но скажи честно, разве у меня не слишком маленькая грудь.

– Напрашиваешься на похвалу?

– Просто скажи правду.

– Ты в самом, деле этого хочешь?

– Да.

– Ну смотри. – Взяв ее за плечи, Алекс развернул Дейзи лицом к океану и, встав сзади, накрыл своими ладонями ее груди, поглаживая их пальцами и тревожа сразу набухшие соски.

Дейзи часто задышала, от внезапно вспыхнувшего желания кожа покрылась мурашками. Коснувшись губами ее уха, Алекс прошептал:

– Они само совершенство, Дейзи. Как раз то, что надо.

Дейзи обернулась, и никакая сила в мире не смогла удержать ее от поцелуя. Обняв Алекса за шею, Дейзи приникла к его губам. Он подразнил ее языком, и она ответила на приглашение, прижавшись к нему бедрами. Их тела слились в одно целое.

– Глянь-ка, Дуэйн! Это те двое из цирка!

Алекс и Дейзи отпрянули друг от друга, как застигнутые на месте преступления школьники.

Обладательницей резкого скрипучего голоса оказалась полная женщина средних лет, одетая в ярко-зеленое платье, с большой черной сумкой в руке. На ее муже красовалась сетчатая бейсболка, прикрывавшая изрядную лысину. Брюки мужчины были закатаны почти до колен, а рубашка туго обтягивала объемистое брюшко.

Женщина радостно воззрилась на Дейзи и Алекса.

– Мы видели ваше представление. А вот Дуэйн не верит, что вы действительно влюбленные. Он говорил, что все это вранье, но я сказала, что никакое не вранье, а чистая правда, – так притворяться невозможно. – Она похлопала мужа по животу. – Мы-то с Дуэйном женаты уже тридцать два года и кое-что понимаем в любви.

Алекс стоял рядом как столб, предоставив Дейзи любезничать со странной парочкой.

– Я уверена, что понимаете, – промолвила она, излучая искреннюю радость.

– Только хороший брак позволяет твердо стоять на ногах, – наставительно произнесла женщина.

Алекс коротко кивнул старикам и, подхватив Дейзи под руку, потащил прочь.

– Надеюсь, вы проживете еще тридцать два года в мире и согласии, – успела крикнуть Дейзи, обернувшись.

– И вы, ребятки!

Дейзи без звука позволила Алексу увести себя, понимая, что из ее протестов не выйдет ничего хорошего. Одно только упоминание о любви настолько выводило Алекса из себя, что Дейзи чувствовала, что необходимо успокоить мужа. Когда они, поднявшись по лестнице, оказались на набережной, Дейзи уже испытывала к Алексу неподдельную жалость.

– Алекс, все в порядке. Я не собираюсь в тебя влюбляться.

Сердце Дейзи бешено билось. Влюбиться в Алекса равнозначно катастрофе, уж слишком разные они люди. Он бесцеремонен, суров и циничен, короче, полная ее противоположность.

Но почему же тогда ему удалось так глубоко затронуть самые сокровенные глубины ее души? Почему она не понимает, отчего он скрывает от нее свое прошлое и свою жизнь вне цирка? Несмотря на убожество своего положения, она интуитивно понимала, что именно Алекс помог ей начать заново создавать себя. Только благодаря Алексу Дейзи впервые в жизни обрела чувство внутренней независимости. Только после знакомства с ним начала по-настоящему нравиться самой себе.

Алекс остановился.

– Ты романтик, Дейзи. Понимаешь, я не настолько неприступен, как кажусь, нет, и Бог тому свидетель. Но за долгие годы я понял одну истину: если перед женщиной загорелся красный свет, она непостижимым образом начинает считать его зеленым и движется вперед напролом.

– Фу!

Алекс оперся о парапет и внимательно посмотрел на жену.

– Я видел такое очень часто. Женщины всегда хотят заполучить то, что им не дается, даже если эта вещь принесет им только вред.

– Ты и в самом деле так считаешь? Искренне полагаешь, что не в состоянии сделать человеку ничего хорошего?

– Я не хочу причинять тебе боль. Вот почему я так расстроился, увидев, во что ты превратила наш трейлер. Конечно, он стал выглядеть лучше и жить в нем будет приятнее, но я не хочу, чтобы мы с тобой разыгрывали примерное супружество. Верно, мы женаты, но все же это не более чем сожительство. Вот и все.

– Сожительство?

– Ну, любовная интрижка. Назови это как хочешь, можешь даже – определенными условиями.

– Ты просто бесчувственная скотина!

– Этим ты только подтверждаешь мою правоту.

Дейзи усилием воли подавила в себе гнев.

– Почему ты на мне женился? Раньше я думала, что ты сделал это только потому, что отец тебе заплатил, но теперь я в это не верю.

– Что же заставило тебя изменить свое мнение?

– Я узнала тебя поближе.

– И теперь думаешь, что я не продаюсь?

– Я знаю, что на это ты не способен.

– Каждый человек имеет свою цену.

– И какова же твоя?

– Я был обязан твоему отцу за одну услугу, за которую должен был отплатить.

– Должно быть, это была очень весомая услуга.

Лицо Алекса окаменело, и Дейзи немало удивилась, когда он Продолжил:

– Мои родители погибли в железнодорожной катастрофе в Австрии, когда мне было два года, и меня передали на воспитание ближайшему родственнику – брату матери Сергею. Это был сукин сын с садистскими наклонностями, который получал удовольствие оттого, что выколачивал из меня душу.

– О, Алекс…

– Я рассказываю об этом не для того, чтобы завоевать твое сочувствие. Я хочу, чтобы ты поняла, во что ты впуталась.

Алекс присел на скамью, гнев его постепенно утих. Наклонившись вперед, он почесал переносицу.

– Садись, Дейзи.

Было уже поздно, и она несколько секунд раздумывала, стоит ли начинать серьезный разговор, но отступать было некуда – все зашло слишком далеко, Алекс, усталый и опустошенный, сидел неподвижно, незряче-уставившись в пространство.

– Ты, конечно, читала истории о детях, с которыми жестоко обращались. – Дейзи кивнула. – Психологи утверждают, что даже после спасения эти дети уже не развиваются так, как их более счастливые сверстники. У этих детей отсутствует способность к развитию определенных социальных навыков. Если в раннем детстве, к примеру, с ними никто не разговаривал, они так и не овладеют человеческим языком. Думаю. что с любовью происходит нечто подобное. Я не чувствовал и не испытывал ее в детстве, и теперь никогда этому не научусь.

– Что ты хочешь сказать?

– Я не отношусь к тем циникам, которые считают, что любовь не существует, потому что видел, как любят другие. Но я не могу испытывать ее сам. Ни к женщине, ни к кому бы то ни было. Я никогда ее не испытывал.

– О, Алекс…

– Это не значит, что я не делал попыток. Нет, я встречал в жизни много прекрасных женщин и единственное, чего добился, – это причинил им боль. Вот почему я так хочу, чтобы ты пила противозачаточные пилюли. Не могу позволить себе роскошь иметь детей.

– Ты не веришь, что можешь поддерживать с женщиной долгие отношения? Дело в этом?

– Я знаю, что наши отношения долго не продлятся. Но причина лежит гораздо глубже.

– Я не совсем тебя понимаю. Ты болен?

– Ты меня внимательно слушала?

– Да, но…

– Я не способен испытывать эмоции, которые доступны другим людям. Я не испытываю ни к кому никаких чувств. Даже к детям. Каждый ребенок заслуживает, чтобы его любил собственный отец, но своему ребенку я не смогу дать любви.

– Я тебе не верю.

– А ты поверь! Я знаю себя и нисколько не кокетничаю.

Многие люди очень легко относятся к деторождению, но не я.

Детям нужна любовь, и, если они ее не чувствуют, в их душе обязательно происходит что-то непоправимое. Я не смогу жить с ощущением, что не дал своему ребенку способности любить.

– Каждый человек способен любить, тем более собственное дитя. Ты почему-то хочешь выглядеть в моих глазах… чудовищем.

– Может быть, лучше назвать это мутантом. Мое воспитание вызвало у меня отклонение от нормы. Для меня невыносима сама мысль о том, что мой ребенок вырастет с чувством, что его не любит отец. Пусть эта патология закончится на мне.

Ночь была на удивление теплой, но Дейзи бил озноб от осознания того, что путы страшного прошлого никогда полностью не отпускали Алекса. При этой мысли она ощутила сильную душевную боль и, пытаясь унять озноб, обхватила себя руками.

Она никогда всерьез не помышляла о том, чтобы иметь детей от Алекса, но, видимо, это желание подсознательно существовало, и теперь Дейзи чувствовала себя обворованной.

Она внимательно взглянула на профиль Алекса, четко вырисовывавшийся на фоне ярко освещенной карусели. Резкое противоречие между веселыми ярко освещенными лошадками и мрачным лицом мужа переполнило душу Дейзи жалостью. Ярко раскрашенные фигурки казались воплощением невинности, беззаботности и детства, а скорбные глаза и опустошенное сердце Алекса олицетворяли отверженность и одиночество. Раньше она думала, что нуждается в помощи, а оказалось, что раны Алекса глубже и страшнее, чем ее собственные.

Возвращаясь домой, они молчали – говорить было больше не о чем, все сказано. У площадки в ожидании Дейзи бродил отвязанный Картофелина. Увидев девушку, он издал радостный приветственный звук.

– Я отведу его в слоновник, – предложил Алекс.

– Нет, нет, – запротестовала Дейзи. – Я сама. Мне надо побыть одной.

Он кивнул и погладил Дейзи по щеке. В глазах его стояла такая неизбывная грусть, что у девушки сжалось сердце.

Она отвернулась и потрепала слоненка по хоботу:

– Пошли, разбойник.

Она отвела слоненка к стойлу и привязала его к шесту, потом нашла старое одеяло и, расстелив его на земле, уселась рядом, обняв колени. Картофелина шевельнулся и зашагал к Дейзи. Сначала она подумала, что сейчас он на нее наступит, и невольно напряглась, но он с обеих сторон обступил Дейзи своими колонообразными ногами и опустил хобот.