Текст книги "Поцелуй ангела"

Страх в душе Дейзи уступил место безмерному покою. Она испытала доселе незнакомое благословенное чувство возвращения в родной дом, умиротворение. Тигр стал ею, а она – тигром. В одно мгновение Дейзи почувствовала всю глубину таинства творения, поняла, что все живые существа на земле – суть одно, часть всемогущего и вездесущего Бога, который послал эти существа на землю, чтобы воплотить любовь. На свете нет ничего, кроме любви, – ни страха, ни болезней, ни самой смерти.

В тот же миг Дейзи поняла, что любит Алекса – простой земной любовью, какой женщина любит мужчину.

Ничего больше не опасаясь, Дейзи обвила рукой шею тигра, потом прижалась к нему щекой и прикрыла глаза. Время не торопясь отсчитывало минуты. Дейзи услышала биение сердца Синджуна и мягкое нежное урчание.

– Я люблю тебя.

– Я люблю тебя.

– Я должна отвести тебя назад, в клетку, – прошептала Дейзи, и слезы потекли из-под ее полуприкрытых век. – Но я не покину тебя. Никогда.

Урчание и сердцебиение слились в один ни с чем не сравнимый звук. Дейзи еще немного посидела на земле рядом с Синджуном. Никогда не было в ее душе такого покоя, даже тогда, когда она сидела между ногами Картофелины. На свете много зла, но только не здесь – это святое место.

Постепенно Дейзи стала различать происходящее вокруг. Люди застыли на месте, словно статуи.

Алекс все еще держал Синджуна под прицелом. Глупый, неужели он думал, что она позволит убить тигра? Здоровый загар мужа словно посерел – Дейзи поняла, что он страшно боится за нее. Кажется, Дейзи своим поступком перевернула представления Алекса о мироздании. Простит ли он ее? Видимо, ее ждут большие неприятности.

Отец, сразу усохший, постаревший и поседевший, стоял позади Алекса рядом с Шебой. Хедер изо всех сил вцепилась в руку Брэйди Детишки затихли.

Оказывался, мир еще существует, и надо вести Синджуна в клетку. Дейзи не спеша встала. Прижавшись головой к шее тигра, она погрузила пальцы в его мех.

– Синджун возвращается в клетку, – громко объявила она. – Пусть все посторонятся.

Она двинулась вперед и нисколько не удивилась, увидев, что тигр последовал за ней, – их души слились, и у зверя не было другого выбора Касаясь друг друга, женщина и зверь пошли к клетке. Дейзи чувствовала, как пистолет Алекса следует за Синджуном.

Чем ближе подходили они к клетке, тем большую грусть испытывал тигр. Как хотелось Дейзи объяснить зверю, что только в клетке сохранит он свою жизнь. Дойдя до клетки, зверь ощетинился и заупрямился.

Дейзи опустилась на колени и заглянула Синджуну в глаза.

– Я немного побуду с тобой.

Тигр посмотрел на нее немигающим взглядом и вдруг совершенно неожиданно потерся своей мордой о голову Дейзи. Она снова услышала его ласковое урчание.

Тигр выпрямился и, мощно оттолкнувшись от земли задними лапами, прыгнул в клетку.

Сзади раздался топот. Дейзи оглянулась – к клетке бежали Нико и Алекс, чтобы запереть дверцу.

– Стойте! – Она подняла руки. – Не подходите!

Оба застыли на месте.

– Дейзи, уйди с дороги. – Голос Алекса дрогнул от напряжения, на красивом лице, искажая его, обозначились глубокие морщины.

– Оставьте нас одних! – требовательно крикнула Дейзи.

Она подошла к открытой дверце клетки и повернулась спиной к мужчинам.

Синджун внимательно смотрел на нее. Теперь, когда он снова оказался в тюрьме, к зверю вернулась царственность – всем своим видом тигр показывал людям, что потерял все, кроме собственного достоинства. Шестым чувством Дейзи понимала, чего хочет от нее зверь, и страшно противилась этому – Синджун желал, чтобы только она была его тюремщиком Он избрал ее – одну из всех, чтобы она, и больше никто, закрыла дверцу, окончательно лишив его свободы.

Дейзи осознала, что плачет, только когда горячая слеза скатилась по ее щеке. Золотистые глаза Синджуна мерцали таинственным светом, словно излучая привычное презрение, – он ощущал себя высшим существом по сравнению с Дейзи – Сделай это, неженка! – требовали золотистые глаза. – Сейчас же!

Пересиливая себя, Дейзи подняла руки и взялась за сломанную дверцу. Она повисла на одной петле, стала тяжелой и не двигалась. Однако Дейзи, рыдая, все же ухитрилась прикрыть дверцу.

К клетке подбежал Алекс и схватился за решетку, намереваясь закрепить ее. В ту же секунду Синджун обнажил клыки и издал леденящий душу рев.

– Давай я сделаю сама! – воскликнула Дейзи., – Ты только расстраиваешь его. Пожалуйста, я сама запру дверь.

– Черт возьми! – выругался Алекс Он был зол и одновременно растерян.

Дейзи было тяжело и неудобно – клетка стаяла на возвышении, и приходилось поднятыми руками удерживать дверцу на месте. Появился Нико, поставил рядом с Дейзи табуретку и протянул кусок веревки.

В первый момент Дейзи не поняла, зачем ей дали веревку – Пропусти ее сквозь решетку под петлей, – произнес Алекс. – Пока будешь работать, навались на дверцу всем телом, чтобы удержать ее на месте И ради Бога, будь готова спрыгнуть, если он вздумает напасть.

Подойдя к ней сзади, Алекс обнял ее за бедра. Его поддержка очень помогла, и Дейзи, привалившись плечом к дверце, стала продевать веревку сквозь сломанную петлю От напряжения мышцы предательски дрожали, Алекс обхватил ее крепче.

Дейзи ощутила пистолет, который муж заткнул за пояс – Ты уже почти все сделала, солнышко, – проговорил Алекс.

Узел получился большим и неуклюжим, но вполне надежным. Дейзи выпустила решетку. Алекс бережно опустил жену на землю и прижал к груди.

Так они простояли несколько блаженных для Дейзи мгновений Она посмотрела в глаза Алекса, так Похожие на золотистые глаза Синджуна. Уверенность в том, что она любит этого человека, наполнила душу Дейзи благоговением Они такие разные, но женщина ясно различила зов души Алекса – Прости, что я так тебя напугала.

– Об этом мы поговорим позже.

Сейчас Алекс потащит ее в трейлер и устроит хорошую выволочку. Это происшествие, конечно, окончательно вывело его из себя, и он ее прогонит с глаз долой. Усилием воли Дейзи отогнала мрачные мысли и отступила к клетке.

– Я не могу уйти. Я обещала Синджуну побыть с ним немного.

Складки вокруг рта Алекса обозначились резче, но он не стал спорить.

– Хорошо, пусть будет по-твоему.

Зато отец дал полную волю своим чувствам.

– У тебя совсем нет мозгов? Это же чудо, что ты осталась жива! Какой бес в тебя вселился? Не вздумай впредь делать таких вещей! Если только…

– Заткнись, Макс. Я сам с этим разберусь, – прервал его Алекс.

– Но…

Алекс приподнял левую бровь, и Макс Петров мгновенно замолчал. Всего одно движение – приподнятая бровь, – и этого оказалось достаточно Дейзи никогда не видела, чтобы ее властный отец уступал кому бы то ни было так легко, и такое его поведение напомнило ей их недавнюю беседу. Два столетия смысл жизни Петровых состоял в исполнении любых желаний Романовых.

Дейзи поняла, что отец не лгал, но сейчас ей было не до генеалогических тонкостей – надо было успокоить Синджуна, который метался по тесной клетке – Амелия очень удивится, узнав, где я побывал, – произнес отец. – Пожалуй, поеду домой. До свидания, Теодоусия.

Макс не был сентиментален, и Дейзи изумилась, когда он нежно погладил ее по плечу. Она не успела ответить – отец попрощался с Алексом и пошел к своей машине.

Цирк понемногу начал успокаиваться – все вернулись к прерванным занятиям. Джек, разговаривая с воспитательницей, помог ей вывести детей с цирковой площадки. Нико вернулся к слонам. К девушке подошла Шеба:

– Хорошо сработано, Дейзи.

Хотя в глазах хозяйки цирка мелькнуло нечто похожее на уважение, Дейзи почувствовала, что неприязнь к ней Шебы еще более возросла. Избегая смотреть в сторону Алекса, Шеба ушла, оставив супругов наедине с Синджуном.

Тигр стоял в клетке неподвижно, оглядывая обоих со своим обычным высокомерием. Дейзи взялась руками за прутья решетки Синджун направился к ней. Она услышала, как шумно задышал Алекс, когда зверь начал тереться своей крупной головой о ее пальцы – Я не хочу, чтобы ты это делала, – произнес Алекс.

Дейзи просунула в клетку руку и погладила тигра между ушами:

– Синджун меня не тронет. Он меня, конечно, не уважает, но зато любит.

Марков скупо усмехнулся и, к удивлению Дейзи, обнял ее сзади, коснувшись подбородком волос.

– Никогда в жизни я так не пугался.

– Прости.

– Это я должен просить прощения. Ты же предупреждала меня насчет клеток, а я их не проверил. В том, что случилось, моя вина – Нет, моя Я отвечаю за зверинец – Не смей себя обвинять Я запрещаю тебе Тем временем Синджун принялся облизывать руку Дейзи, и она почувствовала, как напрягся Алекс.

– Пожалуйста, убери руки из клетки, – тихо сказал он – Ты доведешь меня до сердечного приступа.

– Ну еще минутку – Я и так по твоей милости потерял десять лет жизни.

Может быть, хватит?

– Мне так нравится его гладить. И" потом, знаешь, он так сильно похож на тебя Очень трудно завоевать его привязанность, и я не хочу оскорбить его бегством – Он – животное, Дейзи, и не испытывает человеческих чувств.

Она не стала спорить с мужем, настолько спокойно было у нее на душе.

– Солнышко, тебе надо прекратить эту странную дружбу с дикими животными Сначала Картофелина, потом Синджун Знаешь, чтя я тебе скажу, – тебе нужен какой-нибудь настоящий питомец. Завтра утром мы первым делом купим тебе собаку.

Дейзи с тревогой взглянула на мужа:

– Нет, нет, не надо.

– Почему?

– Я до смерти боюсь собак.

Сначала Алекс оторопел, потом начал смеяться Невнятный рокот, раздавшийся в его груди, постепенно превратился в оглушительный хохот, эхом отдававшийся от полотняных стен шапито и разносившийся по всей площадке.

– Что я слышу, – проговорила Дейзи с улыбкой, – Алекс Марков смеется, и это моя заслуга.

Подняв голову к солнцу, Алекс крепче прижал к себе Дейзи К захохотал еще громче.

Синджун смотрел на обоих с легким раздражением, как на докучливых подростков, потом смирился и лизнул палец Дейзи.

Закончилось второе представление Алекс плечом прокладывал путь в толпе репортеров и фотокорреспондентов, окруживших шапито и охотившихся за Дейзи.

– С моей жены на сегодня хватит. Ей надо отдохнуть.

Не обращая ни малейшего внимания на его слова, один из репортеров сунул под нос Дейзи портативный диктофон.

– Скажите, что вы почувствовали, когда поняли, что тигр вырвался на свободу?

Дейзи открыла рот для ответа, но Алекс поспешил вмешаться. Черт, до чего может довести человека элементарная вежливость – если ее не остановить, будет отвечать на их дурацкие вопросы до полного изнеможения.

– Прошу прощения, но на сегодня все, – твердо отрезал Алекс, обнял жену за плечи и повел ее домой.

Репортеры мгновенно пронюхали об этой истории и осаждали Дейзи с самого утра. Сначала Шеба от души радовалась такой рекламе, но, услышав, как Дейзи разглагольствует о жестокости и негуманности зверинцев, пришла в неописуемую ярость. Когда хозяйка попыталась вмешаться в интервью, Дейзи, без тени смущения глядя Шебе в лицо своими невинными глазами, заявила, что животные ненавидят зверинцы и чувствуют себя в них очень несчастными.

Идя вместе с Дейзи к трейлеру, Алекс испытывал такую радость оттого, что жена осталась жива, что не обращал внимания на ее слова. Она вдруг споткнулась, и Алекс понял, что идет слишком быстро. Почему он всегда куда-то ее тащит? Тащит, тянет, толкает, заставляет спотыкаться. А вдруг с ней сегодня случилось бы что-нибудь серьезное? Если бы Синджун растерзал ее?

От видений, промелькнувших в мозгу, Алексу стало по-настоящему страшно – он живо представил себе, как когти зверя рвут на части маленькое, красивое тело. Случись с Дейзи такое, он бы никогда себе этого не простил. Он не может без нее, она нужна ему.

От Дейзи исходил сладостный пряный аромат – духи и что-то еще, может быть, аромат доброты? Как она сумела за столь короткое время добраться до его души? Дейзи не принадлежала к его типу женщин, даже наоборот, но именно она заставляла его испытывать чувства, о которых он раньше не подозревал, даже если для этого ей приходилось выворачивать наизнанку законы логики, называть белое черным и творить из обычного порядка хаос. В Дейзи не было абсолютно ничего разумного и рационального. Она ласкает диких тигров и панически боится комнатных собачек. Она научила его смеяться. Она сделала что-то такое, чего не смог сделать ни один человек за многие годы, протекшие со времен его детства. Расшатала его железное самообладание, может быть, от этого он испытывает такую душевную боль?

В мозгу Алекса возник смутный образ-воспоминание. Постепенно он стал четче – Марков вспомнил, как однажды в детстве пришел домой с мороза. Руки страшно замерзли и потеряли чувствительность. В теплой комнате пальцы стали оттаивать и болеть. Может быть, его душа начала оттаивать и оттого так нестерпимо болит?

Дейзи оглянулась на репортеров.

– Они подумают, что я грубиянка, Алекс. Не стоило так быстро уходить.

– Меня совершенно не интересует, что они подумают.

– Это потому, что у тебя высокая самооценка, а у меня, наоборот, очень низкая…

– Не заводись.

Стреноженный у шестов Картофелина, заметив Дейзи, жалобно затрубил.

– Надо пойти пожелать ему спокойной ночи.

Дейзи выскользнула из-под руки Алекса и побежала к слоненку. Она прижалась к нему щекой, а Картофелина обнял ее хоботом. Алексу стоило большого труда не вырвать жену из этих объятий, пока слоненок не переломал ей кости от избытка чувств. Нужна кошка, вдруг осенило Маркова. Надо купить ей домашнюю кошку и остричь ей когти, чтобы не царапалась.

Правда, зная Дейзи, нельзя было поручиться за то, что она не боится и домашних кошек.

Оторвавшись наконец от слоненка, Дейзи последовала за Алексом в трейлер.

Расстегнув костюм, она присела на краешек кровати.

– Начинай ругаться. Я же знаю, ты с утра собираешься это сделать.

Никогда еще Алекс не видел свою жену такой несчастной и ) покинутой. Почему она всегда думает о нем плохо? Сердце подсказывало ему быть помягче, но ум говорил и диктовал другое – надо мучить ее и преподавать назидательные уроки, которые она никогда не забудет. Цирк полон опасное! ей, и его долг уберечь Дейзи от них.

Пока Алекс собирался с мыслями, она посмотрела на него своими фиалковыми глазами, в которых отразилась неподдельная мировая скорбь.

– Я не могла позволить тебе убить его. Просто не могла.

Его добрые намерения мгновенно испарились.

– Я знаю.

Он присел рядом с ней и, вытащив из ее волос солому, с трудом заговорил:

– Ты сегодня совершила самый мужественный поступок, какой я только видел.

– И самый глупый. Скажи, не стесняйся.

– И глупый тоже. – Он осторожно убрал с ее щеки прядку темных волос. Взглянув в ее вскинутое лицо, Алекс понял, что тронут до глубины души. – Когда я впервые с тобой познакомился, то видел перед собой лишь богатую, развращенную девчонку, слишком, к сожалению, красивую.

Как он и думал, Дейзи энергично покачала головой.

– Я некрасивая. Вот моя мать…

– Я знаю, твоя мать была сногсшибательной, а ты – уродина. – Он улыбнулся. – Должен тебя огорчить, но я смотрю на это по-другому.

– Это потому, что ты ее никогда не видел.

Дейзи говорила с такой серьезной убежденностью, что Алекс чуть не рассмеялся.

– А могла бы твоя мать увести тигра в клетку?

– Наверное, нет, но зато она знала, как обращаться с мужчинами. Они готовы были разбиться в лепешку ради нее.

– Этот мужчина разобьется в лепешку ради тебя, – вырвалось у Алекса.

Дейзи от удивления широко раскрыла глаза, и он пожалел о своих словах. Дорого бы он дал, чтоб взять их обратно. Но слово, как известно, не воробей… Он поклялся защищать Дейзи от ее романтических бредней, но сейчас невольно показал ей, как много она для него значит. Зная Дейзи и ее старомодные представления о браке, можно представить себе, как она начнет строить воздушные замки, принимая его заботу за любовь. Станет думать о будущем, которого он со своими извращенными и изуродованными чувствами не может ей дать.

Единственный способ уберечь Дейзи от этого рокового заблуждения – дать ей почувствовать, с каким сукиным сыном она связалась.

Но как же тяжело это сделать! То была самая жестокая из всех шуток, которые сыграла с ним судьба, – подарила ему эту хрупкую достойную женщину с чудесными глазами и благородным сердцем. Ей мало одной заботы. Дейзи нуждается в истинной любви. Ей надо рожать детей от одного из тех парней, которые маршируют по улицам в День труда[10]10
  Общенациональный праздник, отмечаемый в первый понедельник сентября.


[Закрыть] , ходят по воскресеньям в церковь и до самозабвения любят своих жен.

Алекс испытал боль от мысли, что Дейзи будет принадлежать другому, но усилием воли отогнал от себя эту мысль. Ее надо защитить любым способом – пусть даже жестоким – Ты не пошутил, Алекс? Ты действительно разобьешься ради меня в лепешку?

Где его добрые намерения? Алекс кивнул головой, как последний дурак.

– Тогда сиди смирно Сейчас я буду тебя любить Внизу живота разлился нестерпимый жар, от желания помутился рассудок и перехватило дыхание. В последний момент, пока любовная мука не лишила его способности ясно видеть, он заметил се нежную сладостную улыбку – это был удар в самое сердце Она ничего от него не таила, ни одной мелочи, предлагала ему все свое существо без остатка: сердце, тело и душу. Как может она совершать такое безрассудное самоубийство? Он внутренне подобрался. Если она сама не желает защищаться, придется выполнить за нее эту грязную работу.

– Секс – это нечто большее, чем совокупление двух тел, – издевательским тоном произнес он. – Ты постоянно мне это талдычишь. Утверждаешь, что он одухотворен, но я так не думаю. Любви нет. Не забывай об этом. Это всего-навсего секс.

К его безмерному удивлению, Дейзи ответила на это нежнейшей улыбкой, в которой проскользнуло что-то похожее на жалость.

– Какой ты глупый. Конечно же, это любовь. Ведь я же тебя люблю.

Алекс почувствовал себя так, словно его с размаху ударили под дых.

Дейзи рассмеялась:

– Да, я люблю тебя, и нет необходимости в этой напускной суровости и притворстве. Я говорила, что не полюблю тебя ни за что, но ничего не могу с собой поделать. Я изо всех сил прятала от себя правду, но сегодня Синджун заставил меня признать ее.

Несмотря на все жестокости, уловки и несправедливости, которые он обрушил на нее, она все же вбила себе в голову, что любит его! Это его и только его вина. Надо было лучше соблюдать дистанцию. Зачем он ходил С ней гулять по пляжу? Зачем приоткрыл перед ней душу? И самое главное – зачем допустил ее в свою постель? Теперь придется убедить ее в том, что ее романтические представления о любви – блеф и что в жизни все бывает гораздо более мерзко и трудно.

Он не успел вымолвить и слова, как Дейзи приникла к его губам. В мозгу Алекса будто произошло короткое замыкание. Он желает ее, она нужна ему как воздух.

Дейзи осторожно провела кончиком языка по его губам, а он, взяв в руки ее голову, погрузил пальцы в мягкие волосы. Какая она податливая под его ласками, как беззаветно отдается ему!

Дейзи тихо застонала. Требовательно и одновременно жалобно. Этот звук проник в затуманенное сознание Алекса и вернул его к действительности. Надо напомнить ей, что происходит между ними на самом деле. Для ее же блага он должен быть жестоким. Пусть она лучше сейчас испытает маленькую боль, чем потом будет мучиться всю жизнь.

Он рывком отпрянул от Дейзи. Одной рукой повалил ее на кровать, а другой коснулся молнии на джинсах.

– Хороший секс гораздо лучше всякой там любви Он внутренне содрогнулся от выражения потрясения на вспыхнувшем лице жены. Алекс собрался с духом, чтобы продолжить свою жуткую игру. Надо действовать быстро, а то она вскочит с постели и начнет читать ему лекцию о грубости и вульгарности Но Дейзи и не помышляла ни о чем подобном. Она снова улыбнулась со знакомым ему выражением легкой жалости.

– Я знала, что тебе будет трудно. Ты такой предсказуемый.

Предсказуемый?! Так вот каким она его видит! Он изо всех сил пытается ее спасти, а она преспокойно над ним потешается!

Ну сейчас он ей покажет!

Усилием воли Алекс изобразил на лице мерзкую ухмылку.

– Ну-ка снимай этот дурацкий костюм. Я хочу тебя отодрать, а рвать костюм у меня нет никакого желания.

– Отодрать?

– Ты слышала, что я сказал, детка? Раздевайся, живо!

Глава 17

У Дейзи перехватило дыхание.

– Ты хочешь, чтобы я сняла одежду?

Вопрос прозвучал по-идиотски, и она это прекрасно понимала, но Алекс буквально ошеломил ее. Что он имеет в виду под словом «отодрать»? Дейзи невольно посмотрела на кушетку, где Алекс оставил свернутые кольцами кнуты. Ясно, она напугала его до смерти, заговорив о любви, но такого она все же не ожидала. Хотя он, конечно, настолько насторожен, что ей следовало предусмотреть такую реакцию.

– Перестань копаться!

Алекс стянул через голову рубашку. Джинсы низко сидели на его бедрах, и со своим мощным голым торсом он походил на разбойника. Даже в тусклом свете неоновых реклам на улице была видна дорожка темных волос, делившая пополам плоский мускулистый живот.

– Когда ты говоришь: отодрать…

– Я имею в виду, что надо несколько разнообразить наши отношения.

– Если честно, то я еще не вполне владею азами – Мне показалось, что ты говорила о своей любви ко мне.

Настало время это доказать.

Алекс явно провоцировал ее, и Дейзи мысленно посчитала до десяти.

– Я не сентиментальный мальчик, который будет дарить тебе цветы и петь серенады. Ты это знаешь. Я люблю секс.

Люблю заниматься им часто и необузданно.

Боже мой! Она ведь напугала его до смерти! Дейзи прикусила губу Она слишком опрометчиво заметила, что Алекс предсказуем. Надо держать ухо востро. Картофелина и его сородичи научили ее обращению с дикими животными – стоит только поддаться, и ты на лопатках.

– Очень хорошо, – спокойно сказала она. – Что мне надо делать?

– Я уже говорил: раздевайся догола.

– Но я же сказала, что буду тебя любить, так что же ты еще хочешь?

– Я не хочу заниматься любовью. Я просто хочу тебя отодрать?

Вот трус! Сознательно подстрекает ее к скандалу, и, пожалуй, стоит немного попридержать язык, чтобы не попасть в его сети. Если она выйдет из себя, это как раз и будет то, чего он добивается Надо каким-то образом усмирить его, но сделать это своим оружием и на своем поле. Она слишком любит его, чтобы позволить над собой издеваться.

Поразмыслив, она встала с кровати и начала раздеваться.

Алекс не проронил ни слова, молча наблюдая за ней. Дейзи сбросила босоножки, сняла костюм, но, добравшись до бюстгальтера и трусиков, остановилась. Алекс очень возбужден – это ясно видно по его джинсам. Кто знает, на что он способен в таком состоянии. Может быть, стоит его отвлечь? В любом случае она сумеет выиграть немного времени.

После беседы с отцом произошло так много событий, что она не успела поговорить с Алексом об удивительной истории, которую поведал ей Макс. Возможно, если она заговорит о его семье, то усыпит его бдительность и изменит настроение?

– Отец сказал мне, что твой отец был Романов.

– Сними с меня джинсы.

– И не просто Романов. Он сказал, что твой отец – внук царя Николая Второго.

– Не заставляй меня повторять дважды.

Он смотрел на нее столь надменно, что Дейзи легко представила его сидящим на троне Екатерины Великой и приказывающим некоей женщине из рода Петровых броситься в Волгу.

– Еще он говорит, что ты наследник российской короны – Угомонись и делай, что я тебе сказал.

Дейзи подавила вздох. Боже, как с ним сложно! Достаточно одного объяснения в любви, чтобы он бросился в атаку Трудно сохранять достоинство, стоя в одном белье под его пристальным взглядом, но придется. Не стоит больше добиваться ответов на мучившие ее вопросы.

Он насмешливо взглянул на жену:

– Когда будешь снимать с меня джинсы, встань на колени.

Каков подонок!

Его губы вытянулись в узкую полоску.

– Давай!

Дейзи сделала три глубоких вдоха. Она не ожидала, что он поступит с ней так по-свински. Удивительно, к чему приводит человека обыкновенный страх Он хочет, чтобы она бросила ему в лицо свое объяснение в любви, отказавшись от него. Сколько тигров можно усмирить за один день?

Глядя на надменно прищуренные глаза и раздувшиеся ноздри, Дейзи вдруг ощутила непреодолимую жалость и нежность.

Бедный мой возлюбленный! Он пытается справиться со своим страхом единственным доступным ему способом, и ругать его сейчас за этот страх – значит только усугубить положение. О Алекс, что сделал с тобой твой дядя?

Пристально посмотрев ему в глаза, Дейзи медленно опустилась на колени Перед мужем. Ее охватила волна чувственности, когда она еще раз увидела, как он возбужден. Даже страх не смог уничтожить его влечения к ней.

Алекс упер руки в бока.

– Черт тебя побери! Где твоя гордость?

Она села на пятки и вгляделась в скуластое лицо с резкими морщинами, очерчивающими решительную линию рта.

– Гордость? В моем сердце.

– Ты позволяешь мне унижать тебя!

Она улыбнулась:

– Ты не можешь этого сделать. Унизить себя могу только я сама.

В комнате повисла хрупкая тишина. У Алекса был настолько истерзанный вид, что Дейзи с трудом выносила это зрелище.

Она снова встала на колени и приникла губами к его мускулистому животу Покусывая Алекса, она расстегнула пуговицу и начала расстегивать молнию.

Алекс покрылся гусиной кожей.

– Я совсем тебя не понимаю. – Голос его звучал устало и глухо.

– Нет, понимаешь. Ты не понимаешь себя.

Схватив жену за плечи, Алекс рывком поставил ее на ноги.

Глаза его потемнели от невысказанной муки. Дейзи стало не по себе.

– Что мне с тобой делать? – спросил он.

– Может быть, полюбить меня?

Он шумно выдохнул и впился в губы Дейзи страстным поцелуем. Она чувствовала его отчаяние и свое бессилие помочь ему.

Поцелуй захватил обоих и закружил в вихре сумасшедшей страсти.

Она не помнила, разделись ли они сами или раздели друг друга, но спустя несколько мгновений они лежали в постели совершенно обнаженные. Теплая, плотная, почти осязаемая чувственности тугой волной разлилась по ее телу. Алекс целовал ее плечи, грудь, живот. Она развела ноги и не стала противиться, когда он приподнял ее колени.

– Я буду ласкать тебя везде, – глухо проговорил он, дыша на бедро Дейзи.

И он ласкал ее. Боже, как он ее ласкал!

Он не мог любить ее сердцем, но взамен любил всем своим телом, отдавая его с неслыханной щедростью. Страсть переполнила ее существо. Принимая все, что он мог дать, она платила ему сторицей, касаясь его грудью, лаская руками и мягкими теплыми губами.

Когда он наконец приник к ней всем телом, она обняла его ногами и тесно прижалась к нему.

– Да, – прошептала она. – О, да.

Преграды рухнули, и, когда они слились, Дейзи заговорила:

– О да… Так… Глубже… Как я люблю… О да… Вот так..

Она продолжала тихо, нараспев говорить, подогреваемая страстью и инстинктом. Если она замолчит, он попытается забыть, кто она такая, и она превратится в безымянное женское тело – одно из многих. Этого нельзя допустить. Ведь она – Дейзи. Она – его жена.

И она продолжала говорить, тесно прижимаясь к нему и убеждая Алекса в своей неповторимости.

За окном занимался рассвет.

– Это было одухотворенно.

– Ничего одухотворенного, Дейзи. Это был секс.

– Давай снова займемся им.

– Я еду со скоростью семьдесят миль в час, мы не спали и трех часов и все равно опаздываем в Аллентаун.

– Драная тряпка.

– Кого это ты назвала драной тряпкой?

– Тебя.

Он взглянул на жену, ив его глазах заплясали дьявольские искорки.

– Попробуй сказать мне это, когда разденешься.

– Я не стану раздеваться до тех пор, покаты не признаешь, что это было одухотворенно.

– А что, если я признаю это особенным? Вчера было и впрямь нечто особенное.

Пришлось удовольствоваться этим. Прошедшей ночью было нечто гораздо большее, чем просто особенное, и оба это понимали. Спонтанность любви и поведение после ночи было необычным. Взглянув друг другу в глаза, они не нашли в них ничего тайного и невысказанного.

Утром Дейзи ожидала, что Алекс будет вести себя как обычно, изводя ее придирками и покровительственными замечаниями.

Но ничего подобного не произошло. Он был нежен и предупредителен и, казалось, признал свое поражение. Исполненное романтики сердце Дейзи убеждало ее, что, наверное, Алекс все же влюбился в нее, но трезвый голос разума предупреждал, что все не так просто. Однако сейчас она благодарила судьбу и за это.

Дождь разбрызгивал по ветровому стеклу грузовичка крупные, похожие на амеб капли. Утро было хмурое и туманное. Метеорологи обещали дальнейшее ухудшение погоды.

Алекс поглядел на Дейзи, и ей показалось, что он, без труда читает ее мысли.

– Я не могу тебе сопротивляться, – спокойно произнес он. – Ты это знаешь, верно? Я очень старался притвориться, что могу.

На его лице появилось озабоченное выражение.

– Я не люблю тебя, Дейзи, и ты не представляешь, насколько это для меня грустно, потому что если бы я мог любить, то полюбил бы только тебя.

У Дейзи встал ком в горле, но она заставила себя заговорить:

– Мутация?

– Не надо шутить.

– Прости. Только это невероятно… – «глупо», – добавила она мысленно. Это было действительно глупо, но Дейзи не произнесла слова вслух. Коль он твердо убежден в своей неспособности любить, То спорить с ним – значит еще больше утверждать его в этом мнении. Если, конечно, он не говорит правду.

Страшная мысль пронзила Дейзи. Что, если его страшное детство так его изуродовало, что он действительно не способен никого полюбить? Что, если он не полюбит ее?

Дождь забарабанил по крыше кабины. Дейзи задумчиво посмотрела на свое обручальное кольцо.

– Скажи, а как бы это было? Ну, если бы ты любил меня?

– Если бы я любил тебя?

– Да.

– Зачем терять время и говорить о том, чего не может быть? А знаешь, о чем я думаю? Что было бы ненамного лучше, чем сейчас, а сейчас очень хорошо. Но это не продлится долго.

Пройдет шесть месяцев, и наш брак кончится. Я не смогу смотреть тебе в глаза, видя, как ты будешь все больше и больше мучиться из-за того, что я буду не в состоянии дать тебе то, чего ты заслуживаешь. Не могу дать любви. У нас не будет детей. Ты будешь лишена того, что тебе жизненно необходимо, Дейзи.

Без всего этого ты просто завянешь. Его слова отозвались болью в душе, но Дейзи промолчала, решив не наказывать его за честность и не вымещать на нем свои обиды. Поняв, что на большее в данный момент рассчитывать не приходится, Дейзи сменила тему:

– Знаешь, чего мне хочется?

– Провести несколько недель на дорогом курорте и привести в порядок ногти.

– Нет. Мне хочется стать воспитательницей в "детском саду.

– Ты серьезно?

– Это глупо, да? Для этого надо окончить колледж, а я слишком стара. Когда я отучусь мне будет за тридцать.

– А сколько тебе будет, если ты не поступишь в колледж?

– Прости, не поняла.

– Годы все равно пройдут – не важно, пойдешь ты в колледж или нет.