Текст книги "Тайная жизнь Софи"

– Ты собираешься вернуться завтра? – спросила она.

– Боюсь, что нет, – простонал он. – Поэтому я и звоню. Мне придется задержаться на один день, но если ты будешь свободна в среду вечером, я с радостью приготовлю что-нибудь для тебя.

Эта идея понравилась Энди.

– У тебя дома?

– Если только ты не собираешься куда-нибудь еще.

– Я принесу вино, – с улыбкой пообещала она.

– Принеси саму себя.

И сумку с ночными вещами? Разумеется, она не стала задавать этот вопрос, но ей было интересно, что бы он ответил. Более того, как бы она поступила, если бы ответ был положительным? Конечно, она возьмет вещи и скажет своей матери и детям, что собирается… ей не приходило в голову, что нужно будет сказать, но она что-нибудь придумает.

– Мне нужно идти, – сказала она Грэму. – Позвони, когда твой самолет приземлится.

Выключив мобильный телефон, она вышла из автомобиля и немного помедлила, чтобы оценить обстановку. Хотя в бунгало не ощущалось никаких признаков жизни, вокруг прогуливались толпы отдыхающих. Они заходили в кемпинг или выходили оттуда, жевали мороженое или яблочные тянучки, а магазин, расположенный лишь в сотне ярдов от кемпинга, был похож на огромный торт с начинкой из людей и всевозможных товаров. Желтые пляжные мячи, ведерки, лопаты, надувные плоты с фосфоресцирующим покрытием, доски для серфинга, гидрокостюмы, пляжные тапочки, маски и трубки для подводного плавания (подводное плавание в Кестерли?) – все, что только может пожелать уважающий себя турист, плюс оглушительная музыка в стиле диско.

А на другой стороне находился пульсирующий, кружащийся, психоделический монстр парка аттракционов.

– Владельцы этого места сейчас находятся в Испании, – немного раньше сказал ей Барри. – Но Монро дали им знать о случившемся, и они готовы оказать любую необходимую помощь.

Вот и хорошо. Энди всегда нравились люди, проявлявшие готовность к сотрудничеству, хотя в случае с Джимми и Джекки Пойнтер это случилось впервые. Сама она не имела дел с этой парой, в отличие от некоторых ее коллег, поэтому Энди могла быть уверена, что Пойнтеры не числятся в списке подозрительных лиц.

– Миссис Монро? Хейди? – она улыбнулась, когда женщина с пышной копной темных волос и страдальческим выражением лица, искажавшим красивые афро-карибские черты, отворила дверь. Предположительно ей было около тридцати, хотя фиолетовые тени под глазами старили ее и выдавали усталость.

Женщина кивнула и промямлила:

– Я, э-ээ… – Она всхлипнула и прижала к губам влажную салфетку. – Лучше бы вы зашли в офис рядом с магазином…

– Я сержант сыскной полиции Андреа Лоуренс, – объяснила Энди, показав свой значок и ощущая напряжение, угнетающее эту женщину, – разумеется, если оно было подлинным, а у Энди не было причин думать иначе, поскольку ее прихода явно не ждали.

Хейди Монро хмурилась, как будто не вполне понимала, что происходит.

– Я не… они не сказали, что придет кто-то еще.

– Можно мне войти? – с улыбкой спросила Энди.

На какое-то мгновение Хейди растерялась, а потом изнутри донесся мужской голос:

– Кто там?

Отступив назад, Хейди шире приоткрыла дверь для Энди.

– Боюсь, мы не в лучшем состоянии… – начала она, но не закончила фразу, проходя по тускло освещенному коридору с дверями по обеим сторонам в светлую кухню-гостиную с открытой планировкой в задней части дома. Комната была уютно меблирована, с мягкими диванами и толстым ворсистым ковром на полу, и выходила в маленький сад. На заднем плане маячило высокое здание, облицованное каменной крошкой, закрывавшее весь остальной вид. В комнате пахло апельсинами и использованными подгузниками.

– Это снова из полиции, – объявила Хейди.

Коренастый лысеющий мужчина с татуировкой на левой руке, смотрящий куда-то в пустоту, повернулся к Энди. Страдание в его глазах было ощутимо почти физически, а плотно сжатые побелевшие губы выдавали внутреннюю борьбу. Виноват ли он в том, что его дочь убежала из дома? Что он должен сделать, чтобы найти ее?

В комнате младенца Арчи, о котором упомянул Барри, не было заметно, хотя запах, куча игрушек, разбросанных по ковру, и крошечные распашонки, развешанные на бельевой веревке снаружи, самым очевидным образом указывали на его присутствие в доме.

Энди шагнула вперед и представилась.

– Должно быть, вы – Гэвин, – произнесла она, пожимая его руку. Его рукопожатие было достаточно крепким, но на его лице почти не осталось красок, и Энди ощущала гнетущее беспокойство, исходившее от мужчины.

– Насколько я понимаю, у вас не было никаких новостей от Софи с тех пор, как мой коллега приходил сюда? – спросила она.

Гэвин сглотнул и покачал головой.

– Я постоянно слежу за телефоном и посылаю ей сообщения, но она по-прежнему не отвечает, – сказал он, покосившись на свою жену.

– Это на нее не похоже, – вставила Хейди. – Я хочу сказать, иногда так бывает, когда она расстроена или сердится на нас, но только не так долго.

– Как насчет остальных членов вашей семьи? – спросила Энди. – Ведь вы пытались связаться с ними?

– На самом деле у нас никого нет – во всяком случае, никого, к кому она могла бы обратиться, – немного смущенно ответила Хейди. – Гэвин единственный ребенок, его родители умерли, а мои родители… в общем, они не имеют никаких дел с нами, и у меня нет братьев и сестер.

Размышляя о том, не был ли неравный брак причиной отчуждения родителей Хейди, Энди подошла к столу, и Хейди поспешила пододвинуть ей стул с высокой спинкой. Когда все расселись вокруг стола, Энди достала записную книжку и заявила:

– Надеюсь, вы извините меня, если я повторю некоторые вопросы, которые вам уже задавали. Мы лишь хотим все прояснить.

– Разумеется, – хором ответили супруги.

– Все что угодно, если это поможет нам найти ее, – хрипло добавил Гэвин.

Энди, видевшая школьную фотографию, которую принес Барри, с изображением блондинки Софи с большими глазами, немного походившую на молодую Скарлетт Йоханссон, попыталась найти черты ее сходства с отцом. Ей это не удавалось, хотя, возможно, в жизни Софи была не слишком похожа на свою фотографию, поскольку большинство девушек этого возраста совершенно преображаются, когда снимают школьную форму.

– Разрешите начать с вопроса о матери Софи, – сказала она. – Есть ли…

– Ее мать умерла четыре года назад, – быстро произнес Гэвин.

Энди с интересом посмотрела на него. Насколько она понимала, это имело такое же важное значение, как внешность Софи или одежда, которая была на ней надета, когда ее видели в последний раз, поскольку утрата одного из родителей в раннем возрасте часто оказывает глубокое влияние на поведение ребенка.

– Есть ли другие члены семьи с материнской стороны? – поинтересовалась она.

Гэвин покачал головой.

– У Джилли был брат, но он погиб в той же катастрофе, которая унесла жизнь ее родителей. Это случилось еще до того, как мы познакомились, так что я не знал их.

– Думаю, Софи по-прежнему тоскует по маме, – грустно заметила Хейди. – То есть я знаю об этом.

Как она могла не знать? Девочка в десять лет лишилась матери, и если она вовремя не получила необходимой психологической поддержки, то как она пережила это событие? Что на самом деле она осознала и приняла?

Или все-таки она получила психологическую поддержку?

Решив, что эту часть прошлого Софи можно исследовать позднее, если возникнет такая необходимость, Энди сменила курс:

– Хорошо, тогда давайте начнем с того, когда вы последний раз видели ее. Как это было и что произошло?

Хейди сжимала и разжимала кулаки на столе.

– Она была с нами вечером в прошлую субботу. Около семи часов мы попили чаю, а потом Гэвину понадобилось выйти по делам. – Она судорожно вздохнула. – Как только он ушел, Софи заявила, что тоже собирается погулять. Я сказала, что она не сможет уйти, пока не наведет порядок на столе, и у нас случилась из-за этого глупая ссора. Она считала, что я постоянно к ней цепляюсь… – Она взглянула на Гэвина. – Это обычное дело – ты знаешь, как иногда бывает, когда мы просим ее помочь по дому.

– Не думаю, что она хочет быть такой неуживчивой, – обратился Гэвин к Энди. – Это лишь этап, через который она проходит. – Уголки его губ приподнялись в подобии улыбки. – В этом возрасте все одинаковы, не так ли? Думают, будто они уже взрослые. Им ничего нельзя объяснить. – Его голос пресекся, когда внутренняя борьба снова одержала над ним верх.

– Вы часто ссоритесь? – спросила Энди у Хейди.

Хейди откинула волосы со лба и покачала головой.

– Раньше мы никогда не ссорились, но в последнее время…

Хотя она не стала вдаваться в подробности, Энди понимающе кивнула.

– Что произошло после ссоры?

Хейди пожала плечами.

– Она убежала в свою комнату, как всегда делает в таких случаях. Прежде чем хлопнуть дверью, она сказала… она сказала: «Спасибо, я поняла, что ты хочешь, чтобы я покончила с собой!» – Хейди прикрыла глаза, словно воспоминание о тех словах пронзило ее болью. – Тогда я не обратила на это внимания, – горестно заключила она.

– Софи не собиралась делать ничего подобного, – быстро вставил Гэвин, явно пытавшийся подбодрить себя и жену. – Она всегда говорит подобные вещи. Просто после ее исчезновения…

Энди, хорошо знавшая о том, что самоубийство было одной из любимых угроз раздосадованных подростков, все же спросила:

– Она когда-либо пыталась покончить с собой?

Лицо Гэвина посерело, и он покачал головой.

– Может быть, она когда-то всерьез говорила, что подумывает о самоубийстве?

Он снова покачал головой.

– Хорошо. Значит, она ушла в свою комнату…

– …А потом, должно быть, выбралась наружу, – продолжила Хейди. – Мы не слышали, как она ушла, но когда я заглянула попозже и увидела, что ее нет дома, то решила, что она отправилась в развлекательный комплекс или, возможно, к своей подруге Эстелле Моррис.

– Вы позвонили Эстелле?

– Не в тот вечер, но я позвонила после того, как Софи не вернулась домой на следующий день. Эстелла сказала, что не встречалась с ней. Я не знала, стоит ли ей верить или нет, поэтому попыталась позвонить Гэвину. Когда мне не удалось с ним связаться, я отправила ему сообщение на телефон, чтобы он перезвонил. В эсэмэс я ничего не сказала о Софи, потому что не хотела его беспокоить. Я продолжала внушать себе, что она с ним, что она подождала, пока он выйдет из дома, и побежала за отцом. Разумеется, он дал бы мне знать, если бы это случилось, но… В общем, я успокаивала себя до тех пор… до тех пор, пока мы наконец не поговорили.

– Когда это было?

– Во вторник. Сначала мы говорили о малыше… Я все ждала, когда он скажет, что Софи находится рядом с ним, но потом Гэвин спросил, как у нее дела, успокоилась ли она. – Хейди посмотрела на мужа и тихо всхлипнула. – Только тогда мы поняли, что никто из нас не знает, где она теперь, поэтому я сразу же позвонила Эстелле. Она снова поклялась, что не видела Софи и не получала от нее никаких известий. Я по-прежнему не знала, говорит ли она правду. Мне хотелось верить, что она лжет; по крайней мере, это означало, что Софи ничего не угрожает. Потом Гэвин получил сообщение от Софи, где она советовала не искать ее.

– Я могу посмотреть? – обратилась Энди к Гэвину.

Он раскрыл свой телефон, нашел сообщение и протянул ей.

Папа, пожалуйста, не ищи меня. Это просто глупо. Я вернусь, когда буду готова, но не раньше.

– Значит, вы прекратили поиски? – спросила Энди, оторвавшись от чтения.

Хейди покачала головой.

– Нет, если не считать… Я хочу сказать, проблема в том, что я не знала, где еще нужно ее искать. Разумеется, я расспрашивала людей по всему кемпингу, видели ли они девочку, но старалась не поднимать шумиху. Я боялась, что если Софи узнает об этом, то раздумает возвращаться домой.

– Кто-нибудь видел ее?

– Нет, после прошлого воскресенья – нет. Потом Гэвин получил другое сообщение… – она кивком указала на телефон.

Раскрыв сообщение, Энди прочитала:

Я знаю, что на самом деле ты не беспокоишься, но на всякий случай могу сказать, что остановилась у друзей, которых ты не знаешь. Они отличные ребята и собираются помочь мне получить работу, чтобы я могла жить самостоятельно.

Энди задумчиво прищурилась.

– Вы верите этому? – спросила она.

– Мы уже не знаем, чему верить, – сказала Хейди. – Вам стоит лишь посмотреть, где мы живем, и вы поймете, как много вокруг людей, с которыми она может общаться. Она постоянно знакомится с новыми людьми.

– Вы в последнее время замечали, что она особенно интересуется кем-то или наоборот?

– Нет, ничего особенного не замечали. Она общается с ребятами из молодежной тусовки, но большую часть времени проводит с Эстеллой.

– Как насчет родителей Эстеллы? Вы говорили с кем-то из них, где может находиться Софи?

– Да, с ее матерью, и Софи определенно там нет. Конечно, это не означает, что Эстелла была откровенна со мной, но…

– С подростками всегда такое происходит, – хрипло перебил Гэвин. – Они сочиняют друг для друга истории или выдумывают алиби, не понимая, сколько беспокойства они причиняют и в какой опасности они сами могут оказаться.

Энди не могла этого отрицать.

– Полагаете, Софи может угрожать опасность? – осторожно спросила она.

Он вздрогнул.

– Я не хочу думать об этом, но трудно заставить себя остановиться, когда не знаешь, где она находится.

Энди на собственном опыте знала, что это почти невозможно.

– Так где вы были на прошлой неделе? – обратилась она к Гэвину.

– На работе, – ответил он уныло. – Я регулярно вожу грузы для транспортной компании «Поллардс», у них штаб-квартира во Фримси. В прошлый понедельник я должен был отвезти большой груз в Тулузу, но решил доехать до Портсмута вечером в воскресенье и поспать в кабине, чтобы успеть на паром ранним утром.

– Вы видели Софи перед отъездом? Я имею в виду, после ссоры.

Он расстроенно покачал головой.

– Я постучал в ее дверь и крикнул, что уезжаю, но она не вышла и не выключила музыку, поэтому я понял, что она по-прежнему дуется на меня. Я знаю, какой она бывает, когда на нее находит такое настроение; она ни с кем не разговаривает. Нужно дать ей время остыть и подумать, поэтому я попросил ее позвонить мне, когда она будет готова, а потом ушел.

– Значит, вы не знаете, находилась ли она в комнате в тот момент?

– Музыка громко играла, поэтому я решил, что она у себя, но допускаю, что ее уже не было. Она думает, мы не знаем, что иногда она выбирается из окна и отправляется в развлекательный центр или в парк аттракционов. Сейчас летние каникулы, поэтому мы не так строго следим, чтобы она возвращалась домой вовремя.

Энди кивнула.

– Значит, последнее сообщение пришло от нее в прошлый вторник? С тех пор ничего?

Лицо Гэвина еще больше посерело, и он снова покачал головой.

– Как я уже говорил, мы пытались связаться с ней, но она либо игнорирует наши сообщения, либо… – Он перевел дух. – Не знаю, почему она это делает. Раньше она никогда так долго не сердилась на нас.

Энди посмотрела на его руки, лежавшие на столе. Они были покрыты пятнами от машинного масла, сильные и трогательно беспомощные.

– Та последняя работа, – обратилась она к нему. – Вы оказались во Франции, верно?

– Да. Я перевозил запчасти для самолетов в Тулузу.

Энди, знавшая о тесном сотрудничестве между разными производителями из юго-западной Англии и главным заводом «Эйрбас» в Южной Гаронне, сказала:

– Вы вернулись домой вчера вечером. Это нормально, что поездка занимает так много времени?

– Это почти нормально для такой доставки. Существует масса ограничений по времени, которое мы можем проводить за рулем, и по скорости движения… Правда, как офицер полиции вы сами знаете об этом. Все записано в моем бортовом журнале, который хранится в офисе компании.

Энди выпрямилась на стуле.

– Хорошо. Значит, она взяла свой компьютер, кое-какую одежду и туалетные принадлежности. У нее были при себе какие-то деньги?

Когда Хейди начала отвечать, из коридора донесся долгий крик, который мгновенно привлек ее внимание.

– У нее могло что-то остаться от ее заработков, – ответила она и встала из-за стола. – Она иногда работает в кемпинге, занимается уборкой или разносит блюда в кафе или мясном ресторане. Извините, мне нужно идти к малышу.

– Разумеется.

Когда дверь закрылась, Гэвин тихо сказал:

– Я не хотел говорить об этом в ее присутствии, но до отъезда в кармане моего выходного костюма лежало пятьдесят фунтов.

Не услышав продолжения, Энди спросила:

– Теперь их там нет?

Он кивнул.

– Почему вы не хотите, чтобы ваша жена знала об этом?

Он пожал плечами.

– Полагаю, мне следовало бы сказать ей. Просто это… Не знаю, наверное, никто из нас не мог тогда ясно размышлять. Я не в состоянии отделаться от мысли, что она ушла и больше не вернется. Вы же слышали о том, как некоторые дети пропадают бесследно…

У Энди болезненно сжалось сердце. Да, она хорошо знала об этом.

– Не думаю, что мы сможем вынести это, – продолжал он. – Она для меня всё, она моя принцесса, моя драгоценная девочка… Я не говорю, что у нее нет недостатков, – покажите мне ребенка, у которого их нет, – и я готов признать, что в последнее время бывали моменты, когда мне хотелось придушить ее…

Его глаза тревожно распахнулись, когда он осознал смысл сказанного. Удерживая его взгляд, Энди тихо, почти ласково спросила:

– Вы когда-нибудь наказывали ее физически, Гэвин?

Тот яростно затряс головой.

– Нет, никогда! – искренне воскликнул он. – Знаете, это я просто так выразился… ну, знаете, бывает иногда, что вам хочется кого-нибудь съесть, хотя на самом деле вы просто голодны.

– Все в порядке, я понимаю. Дети могут доводить до бешенства, особенно подростки.

– Клянусь, не понимаю, что с ними происходит, – сказал Гэвин, явно приободренный ее ответом. – В одну минуту она танцует и поет как ангел, только худые ножки и нос в веснушках, а в следующую минуту расхаживает с важным видом и флиртует… – его голос дрогнул от отчаяния, – …и заигрывает со старшими парнями, как будто знает, что это такое на самом деле.

Решив начать с самого простого, Энди спросила:

– Фотография, которую вы дали моему коллеге сегодня утром, – на ней девочка похожа на себя? То есть она выглядит так же, как теперь?

Гэвин покачал головой.

– Только не сейчас. У нее каникулы, и она отправилась в парикмахерскую и раскрасила свои чудесные светлые волосы фиолетовыми прядями. Она думает, что так выглядит более опытной, или модной, или что-то в этом роде. Но когда она надевает мини-юбку и топик, максимально выставляющий все напоказ… Знаю, мне не следует так говорить о собственной дочери, но в результате она выглядит… ну вы понимаете, что я имею в виду. А ведь на самом деле она совсем не такая. Это просто маска, которую она носит, когда старается выглядеть более взрослой. Я постоянно говорю ей, что это создает неправильное впечатление.

Энди, знавшая цену таким словам отца, спросила:

– У вас есть ее фотографии, где она накрашена? Или, может быть, видеозаписи?

Он горестно качал головой.

– Не знаю. Наверное, что-то можно найти в ее комнате. Пойду посмотрю?

Догадываясь, что если нечто подобное и существует, то оно почти наверняка находится в телефоне Софи, Энди остановила его:

– Минуточку. Прежде всего мне хотелось бы кое-что узнать о деньгах. У нее есть счет в банке?

Гэвин кивнул.

– Правда, я не думаю, что там что-то осталось: у нее вечно нет денег.

– Она пользуется кредитной карточкой?

– Нет. Я сказал, что она еще слишком молода для этого, – во всяком случае, пока сама не начнет зарабатывать себе на жизнь, никаких кредитных карточек.

– А ее паспорт? Вы проверили, взяла ли она его с собой?

Когда Гэвин посмотрел на нее, в его глазах промелькнуло отчаяние. Судя по всему, он даже не рассматривал возможность того, что его дочь может оказаться за пределами Британии.

– Хейди хранит документы в ящике комода, – ответил он и указал на него пальцем.

Понимая, что он боится узнать ответ, Энди сама решила открыть ящик, где обнаружила три паспорта и показала ему паспорт Софи. Если он и почувствовал какое-то облегчение, оно не было столь очевидным, поскольку Гэвин лишь потер ладонью лысеющую голову и постарался успокоить дыхание.

– Нам нужно поговорить о ее приятелях, – продолжала Энди, вернувшись к столу. – Как вы думаете, у нее есть парень, с которым она встречается?

Глядя на Энди, Гэвин покраснел, но скорее от замешательства, чем от чего-то другого.

– Не уверен, что она сказала бы мне, даже если бы у нее был ухажер. Наверное, вам лучше спросить у Хейди.

– Хорошо, но тогда почему бы вам не рассказать о ней как о человеке? Какие изменения в ней вы заметили за последнее время?

– Как я уже сказал, она вдруг захотела выглядеть совершенно взрослой, – уныло ответил он. – Полагаю, в ее возрасте это не удивительно, но ее поведение… В одну минуту она может быть доброй и дружелюбной, а в следующую минуту из нее так и прет враждебность. Она ведет себя так, что если вы нас не знали, то имели бы право подумать, что она выросла в другой семье. Она как будто не понимает, как ей повезло по сравнению с некоторыми сверстниками.

– Когда появилась эта враждебность?

Его взгляд уплыл куда-то в пустоту.

– Примерно девять месяцев назад, – тихо ответил он. – Мы все списывали на гормональную перестройку и тому подобные вещи; надеюсь, так и есть, но меня тревожит, что она стала особенно взбалмошной с тех пор, как появился Арчи, – он быстро взглянул на Энди. – Она его невзлюбила, – в его голосе обида смешивалась с удивлением, – это же ее брат! Но если мы просим ее что-то сделать для него, то со стороны может показаться, будто мы просим ее выдернуть собственные зубы.

– А до его рождения вы были близки друг с другом?

– Безусловно. Ну, мы с ней всегда были родными людьми, и она отлично ладила с Хейди, когда мы начали встречаться. Вообще-то до рождения Арчи… Хейди всегда хорошо относилась к ней, и если по справедливости, то Софи должна была бы нормально к нам относиться. Они с Хейди все время шушукались друг с другом и всюду ходили вместе, а когда Хейди получила работу управляющей… вы бы посмотрели на Софи! Она была вне себя от радости, и жизнь в кемпинге рядом с парком развлечений стала для нее одним сплошным Рождеством. Думаю, она по-прежнему любит это место, но уже не так интересуется фокусниками и аттракционами, а больше дискотеками, молодежными тусовками или эстрадными представлениями. – Он сокрушенно покачал головой. – Мне следовало бы больше слушать ее и постараться понять, что появление Арчи стало для нее такой большой травмой, что она не знала, как с этим справиться. – Его глаза увлажнились от слез, когда он снова посмотрел на Энди. – Я лишь надеюсь, что еще можно все исправить.

Взяв бумажную салфетку из коробки на столе, Энди протянула ее Гэвину и подождала, пока он высморкается. На первый взгляд это действительно выглядело как обычный побег из дома, но вопрос о том, где и с кем теперь находится Софи, по-прежнему требовал ответа.

– Скажите, Софи много говорила о своей матери? – спросила она, решив обратиться к более глубоким аспектам душевного состояния девушки.

На Гэвина было тяжело смотреть, когда он снова покачал головой.

– Нет, но я знаю, что она много думает о ней. Должен признать, я тоже часто вспоминаю ее. Она была чудесной женщиной, доброй и верной до глубины души.

Энди уже собралась продолжить свои расспросы, когда вошла Хейди с заплаканным и сопливым Арчи на руках. Одного взгляда на него было достаточно, чтобы убедиться в том, кто был его отцом, – черты Гэвина придавали его младенческому лицу неестественную взрослость.

– Ему нужна бутылочка, – сказала Хейди, направляясь к холодильнику. Энди улыбнулась ребенку и получила в ответ мрачный взгляд.

– Мы только что говорили о парнях, – сказал Гэвин, обратившись к жене. – Я сказал, что ты об этом больше знаешь.

Хейди тяжело вздохнула и поставила детскую бутылочку нагреваться в кастрюлю с водой.

– Она больше не доверяет мне и не делится своими секретами, как раньше, – сокрушенно призналась она. – Но я… – Она смущенно покосилась на мужа. – Я не рассказывала тебе об этом, но несколько месяцев назад я нашла в ее спальне противозачаточные таблетки.

Гэвин закрыл глаза, словно больше не мог выносить этого разговора.

– Я попыталась поговорить с ней об этом, – продолжала Хейди, – но она сразу же начала кричать, что я тайком обшариваю ее комнату.

Энди не составляло труда представить себе эту сцену.

– Вам известно, взяла ли она с собой эти таблетки? – спросила она.

Хейди покачала головой и пожала плечами.

– Их там больше нет, так что, наверное, взяла.

– Вы не знаете, у нее был один парень или сразу несколько? – спросила Энди.

– Трудно сказать. Она много общается с ребятами в кемпинге, которые приезжают на каникулы, и с теми, кто работает в клубе или в офисе, но не думаю, что у нее есть кто-то особенный.

– Значит, вы не представляете, с кем она могла бы убежать?

Когда Гэвин поднял голову, Арчи начал тихо подвывать.

– Я уже иду, – утешила его Хейди и снова взяла младенца на руки.

– Почему она обязательно должна убежать с кем-то еще? – резко спросил Гэвин, как будто это соображение вообще не имело смысла. – Особенно с человеком, которого мы даже не знаем.

Энди смотрела на него, ожидая, что он ответит на собственный вопрос. В конце концов Хейди проговорила:

– Мы были недостаточно внимательны к ней. Знаю, это моя вина. Я не ожидала, что материнство окажется такой тяжкой обязанностью. Моя работа страдает, все кажется каким-то зыбким… Я постоянно напоминаю себе, что нужно уделять больше времени Софи, но у меня ничего не получается.

– Не вини себя, – оборвал ее Гэвин. – Это в гораздо большей степени моя ответственность, чем твоя. Я должен был чаще разговаривать с ней и продолжать заниматься с ней так, как мы делали это раньше.

– Мы оказались не готовы к тому, что малыш настолько изменит нашу жизнь, – с несчастным видом добавила Хейди. – Наверное, это звучит наивно, но другие родители неплохо справляются после рождения второго ребенка. Правда, не всегда случается такая большая разница в возрасте, к тому же Софи привыкла быть папиной любимицей.

Энди, знавшая несколько семей, которые распались в точно такой же ситуации, решила вернуть их к действительности.

– Пожалуйста, подумайте как следует: был ли кто-то из сезонных рабочих, посетителей или сотрудников, кто уехал отсюда на прошлой неделе и с кем она могла бы сбежать?

Хейди покачала головой.

– У нас заезды по субботам, но это было либо за день до того, как мы последний раз видели ее, либо через шесть дней после случившегося.

– А рабочие?

– Насколько мне известно, сейчас никого не осталось, но мы можем проверить список персонала.

Зная о том, что эта информация будет автоматически собрана полицейскими патрульной службы, которые сейчас находились в офисе, Энди решила, что услышала достаточно, и закрыла свой блокнот.

– Я знаю, что мои коллеги произвели так называемый поверхностный досмотр, – сказала она. – Но вы не возражаете, если перед уходом я посмотрю на комнату Софи?

Хейди переглянулась с Гэвином и ответила:

– Не вижу никаких причин для возражений. Правда, мы уже сами искали, но там нет ни записки, ни других намеков на то, где она могла бы находиться.

Энди встала.

– Один последний вопрос, – сказала она, надевая сумочку на плечо. – У вас возникало подозрение, что Софи может принимать наркотики?

Гэвин помрачнел, а Хейди покачала головой.

– Я бы сказала, что выпивка больше в ее вкусе, – сказала она. – В последнее время она несколько раз приходила совершенно пьяной, причем до такой степени, что практически вырубалась, когда попадала домой.

Энди была рада, что ее избавили от дальнейших подробностей – по крайней мере сейчас.

– Хорошо. Не могли бы вы показать мне ее комнату?

Оставив Хейди сражаться с Арчи, который начал вопить во всю мочь, Гэвин провел ее по коридору до последней двери слева. Когда Энди следовала за ним, она попыталась уловить ощущение места, которое могло дать хоть какое-то интуитивное представление о реальном положении дел в семье. Не то чтобы она усомнилась в услышанном – до сих пор у нее не было серьезных оснований для этого, – но супруги Монро были бы не первыми родителями, которые выставили свою дочь на улицу, а впоследствии горько сожалели об этом.

Первым, что заметила Энди, когда вошла в спальню Софи, был красивый плакат, скорее даже фотопортрет, висевший рядом с кроватью, где была изображена шести– или семилетняя Софи со своими родителями. Все трое были одеты в белое, а мать Софи, худощавая женщина со свободно распущенными волосами медового оттенка и добрыми глазами, держала в руках гитару, Софи же, в длинном платье с кружевной отделкой и белыми ленточками, сидела на коленях у отца и застенчиво улыбалась. Образ был настолько завораживающим, что Энди невольно шагнула вперед.

– Хейди нашла человека, который сделал это, увеличив старую фотографию, – ворчливо объяснил Гэвин.

– Очень красиво, – пробормотала Энди обратив внимание на веснушчатый нос Софи и на то, как доверчиво она вложила свою руку в отцовскую ладонь.

– Это гитара Джилли, – сказал Гэвин, взяв инструмент, стоявший рядом с кроватью. Джилли – это мать Софи. – Я заставляю Софи продолжить музыкальные занятия, но она не хочет. Очень жаль, потому что она подавала большие надежды.

– А компакт-диски? – поинтересовалась Энди, указав на маленькую книжную полку.

– Это в основном наши записи с Джилли, еще той поры, – сглотнув, ответил он. – На некоторых Софи поет вместе с нами или сама. Нам было весело слушать их вместе, но теперь она вроде бы не интересуется этими записями.

Энди продолжила осмотр. В целом комната выглядела так же, как у любой другой четырнадцатилетней девочки, повсюду висели плакаты молодежных групп. Она обратила внимание, что на большинстве из них изображены солисты «Вестлайф»[2]2
  «Вестлайф» – молодежная поп-группа из Ирландии, наиболее популярная в 1998–2006 гг.


[Закрыть], что казалось любопытным, принимая во внимание возраст Софи. Вероятно, увлечение исходило от ее матери. Две полки были забиты подержанными мягкими игрушками, на полу в беспорядке валялись предметы одежды и обуви, а подвесная балка играла роль гардероба. Туалетный столик был завален дешевой косметикой, аляповатыми украшениями, гелями и лаками для волос, а сбоку стоял пакет с едой для птиц.

Выглянув в окно, Энди увидела кормушку, висевшую так близко, что можно было дотянуться до нее с подоконника.

Изголовье узкой кровати было обтянуто светодиодной гирляндой, а у стены выстроились ворсистые подушки, к которым прислонилась улыбающаяся тряпичная кукла в рваной одежде и с красными фетровыми щечками. Энди почему-то стало грустно. Она понимала, что это чувство вызвано не куклой, а самой комнатой, хотя и не могла разобраться, почему именно помещение так на нее подействовало. Энди размышляла, какие тайны хранились в этих стенах, свидетелями каких сцен они были, когда юная девушка пыталась примириться с одиночеством и с тем фактом, что ее мать больше не вернется. Энди легко могла представить картину этой внутренней борьбы.