Текст книги "Экзамен на верность"

Глава 3

Ноги у Калеры подогнулись, и если бы Дункан не держал ее крепко за талию, она бы без чувств упала на пол. Она вцепилась ногтями в бархат его пиджака, стараясь сохранить равновесие. Когда она вернется за столик, Стивен спросит, о чем они говорили, и, если она не хочет проблем, ей придется что-то соврать…

– Боже мой, – простонала она. У нее заломило виски при одной мысли о всех осложнениях, которые могли возникнуть. Экзотический аромат коснулся ее ноздрей, и она узнала в нем запах одеколона, который они все подарили боссу на прошлое Рождество, она сама его выбирала. Она подумала, что острый, пряный аромат с чувственными нотами был словно создан для Дункана. Сейчас он усиливался, согретый теплом кожи.

Твердая ладонь Дункана лежала на ее спине, прижимая к нему безвольное тело Каперы, в то время как он грациозно кружил ее в танце. Его бедра настойчиво касались ее, вовлекая их в плавные движения. Дункан крепко держал ее, заставляя теснее прижиматься к нему.

– Продолжайте двигаться, у вас хорошо получается, – проговорил он ей на ухо. – Я вас не отпущу…

Этого она и боялась.

– Зачем вы это делаете? – Тихий стон вырвался из ее бледных губ.

– Что – танцую? – переспросил Дункан, в то время как они обходили в танце пожилую пару. – Однажды мы танцевали вдвоем… три года назад, на вечеринке, которую вы с Гарри устроили на Рождество. Тогда мы первый год работали вместе, помните? Вы пригласили ваших новых коллег из «Лабиринта» на новоселье, но не ожидали увидеть меня. А я пришел и, когда Гарри танцевал с другой, пригласил вас. Мы танцевали на маленьком балкончике, под звездным небом, потому что внутри было слишком много народу…

Она вспомнила тот праздник. Тогда она была взволнована, увидев среди гостей Дункана. Он был один, хотя все остальные пришли парами. Ей стало еще более неловко во время танца, когда он всячески сопротивлялся ее попыткам завести нейтральную беседу. Проработав с ним лишь несколько недель, она приписала его молчаливую рассеянность скуке, но теперь, узнав его лучше, она понимала, что он мог размышлять о каких-то проблемах в компьютерной программе, полностью сосредоточившись на этом.

В тот вечер он был так же близко, но она не чувствовала себя в опасности.

Она лишь изумлялась, как Дункан и Гарри так быстро поладили, они были настолько разными… Гарри, спокойный и уравновешенный – некоторым он казался скучным, – придерживался семейных ценностей и не был оригинален в своих желаниях и амбициях. Дункан же, неутомимый ураган эмоций, был жаден до жизни и, кажется, неспособен к сколько-нибудь продолжительным отношениям с женщинами. Хотя Гарри был на семь лет моложе Дункана, Калере он часто казался старше, более зрелым. Калера не могла понять, что связывает этих двух мужчин, и, хотя они не часто виделись, им удавалось поддерживать дружеские отношения. Калера была исключена из них, но многое держалось на Гарри. Он учил Дункана игре в гольф, к которой у того не было никаких способностей из-за его темперамента. Тем не менее уроки продолжались вплоть до смерти Гарри.

– В тот раз вы впервые были в моих руках, – продолжал Дункан, и тут Калера внезапно поняла, насколько интимным выглядит их разговор. Как близки их тела, почти соприкасающиеся в ритмичных движениях. Тогда все было так невинно… Он смотрел на нее сверху вниз глазами, полными тайны, а его голос понизился до мурлыканья. – Не то что восемнадцать месяцев назад…

– Мы ведь договорились никогда не вспоминать об этом! – задохнулась она, чувствуя, как ненавистный румянец заливает ее лицо, и отворачиваясь от Дункана. Как он смеет упрекать ее в том, что она так отчаянно пыталась забыть! – Вы же обещали, что мы будем притворяться, будто ничего не произошло!

– Это и было сплошным притворством, Калера. Мы оба прекрасно знаем, что это случилось. Вы не можете уничтожить тайну, замалчивая ее. Тогда это было наиболее мудрое решение, но обстоятельства изменились…

– Какие обстоятельства? – спросила она, пытаясь привести в порядок мечущиеся мысли и злясь на себя, что ему так легко удалось ее поймать.

– Ну, теперь вы не уязвимая скорбящая вдова, терзающаяся оттого, что ваша сексуальность пережила смерть вашего мужа. Если то, что вы спите со Стивеном, не кажется вам изменой, то у меня тоже развязаны руки…

Калера знала его манеру неожиданно поворачивать разговор, но она была в шоке.

– Как вы смеете?!

– Как бывший любовник, вернувший вас к жизни, я имею право на определенный интерес, – сказал он спокойно – Мы не были любовниками, – яростно поправила его Калера. Ее зрачки превратились в точки на светло-сером фоне.

– Вы придираетесь к словам, Калера. – Он улыбнулся в ее злое лицо. – Мы были близки, как бывают близки люди, занимавшиеся любовью… разве что до самого совокупления дело не дошло, но тем не менее удовлетворение мы получили оба…

– Дункан!.. – Калера пыталась невнятно протестовать, но он неистово сжал пальцы, так как люди поблизости стали проявлять к ним интерес. К счастью, его вызывающих слов не было слышно.

– Думаю, если бы вы не получили оргазма, то не чувствовали бы себя виноватой, – продолжал он, не обращая внимания на ее слабеющие попытки прервать его. – Вы могли себя уговаривать, что я воспользовался вашей доверчивостью, хотя на самом деле это вы меня использовали и бросили…

– Я вас не использовала…

– Не сознательно, я это допускаю. Интересно, будет ли ваш новый любовник таким же всепрощающим в подобных обстоятельствах.

– Он вовсе не… – Она прикусила язык, в ужасе оттого, что чуть не проговорилась.

Его синие глаза заблестели.

– Боже! – воскликнул он, в его голосе было неприкрытое торжество. – Вы выходите замуж за человека, не зная, каков он в постели? Я-то думал, он не преминул поразить вас своей удалью…

– В отличие от вас, Стивен не думает, что секс – главное во взаимоотношениях! – Калера пыталась подавить его своим свирепым взглядом, но вместо этого чувствовала, как его лучистый взгляд обволакивает ее.

– Не главное, но это важная составляющая. Бывает похоть без любви, но я не думаю, что любовь может жить без секса.

Он провоцировал ее, и она это понимала, но не смогла не огрызнуться:

– Мы со Стивеном любим друг друга!

– Неужели? – Скептицизм Дункана скреб нервы Калеры, будто наждак.

– Я была влюблена и знаю, что это такое!

Его лицо напряглось, глаза сузились.

– Вы хотите сказать, что чувствуете к Прайору то же, что чувствовали к Гарри?

Его неприкрытый цинизм вызвал у Калеры неприятное ощущение, будто ее загнали в невидимый угол.

– Да… то есть нет… – ее слова звучали нелепо для нее самой. – Это совершенно другое дело. Вам не понять.

Но он не сдавался:

– Испытайте меня!

Это откровенное предложение имело под собой какой-то тайный смысл.

– Я не собираюсь обсуждать это с вами.

– Почему? Потому, что это не понравится ему? – Он насмехался над ней. – Вы у него под каблуком, Калера.

– Нет, просто это мое личное дело, – ответила она. – Вы не имеете никакого права, что бы там между нами ни было, пытать меня и управлять мной.

Последние слова она произнесла словно про себя, высматривая дожидавшегося ее Стивена, но, даже встав на цыпочки, не могла разглядеть его через толпу.

Дункан даже не потрудился принять смущенный вид.

– Ну, я же не знал, что вы отказываетесь с ним спать.

– Я не отказываюсь, – она не могла не спорить с ним. – Просто мы оба не хотим торопить события. Нам нравится процесс ухаживания.

– Думаю, спать с моим врагом, когда вы еще работали на меня, было бы чем-то вроде измены, – лукаво заметил он.

Калера вздернула подбородок.

– Вовсе нет! – заявила она, удивляясь, как ему удается разгадывать ее сомнения с таким безошибочным мастерством.

– Так уж и нет? – Он покачал головой, и вызывающая серьга заплясала у нее перед глазами, напоминая, как любит Дункан пренебрегать условностями и как ему удается склонить других на то же самое. – И вы даже не чувствуете себя немного изменницей, когда целуете его?

– Думаю, Гарри бы он понравился, – сказала Калера, надеясь положить конец этому разговору.

– Вы с ума сошли?! Гарри бы его возненавидел!

– Гарри никогда никого не ненавидел, – усмехнулась она. Терпимость и доброта ее первого мужа были чертами, за которые она больше всего его любила.

– Хорошо, что вы опять выходите замуж, но Прайор вам совершенно не подходит. Вы не знаете его так долго, как я. Несколько лет назад мы были лучшими друзьями, еще со школы. Поэтому мы и начали собственное дело…

Она насторожилась.

– Вижу, он не рассказал вам об этом. Он ненавидит признаваться в собственных ошибках… должно быть, потому, что никогда на них не учится. Но это правда, мы со Стивеном знаем друг друга лучше, чем вы думаете. Он всегда прикидывался хорошим, но он порядочный мерзавец. Очень жесток в отношении таких женщин, как вы. Неужели вы не понимаете, что он все еще под впечатлением от своего развода? Ведь он развелся только пару месяцев назад… не тогда ли вы познакомились?

Капера не удостоила эти выпады ответом, и Дункан продолжал:

– Он не говорил вам, насколько отвратительным был процесс и почему он почти не видится с сыном?

– Конечно, говорил, – оборвала она его.

Калера считала, что некоторая сдержанность была бы уместнее. Она не хотела знать все о прошлом Стивена, так же как и он не все знал о ней. Она не ожидала от него совершенства. То, что он до сих пор не мог простить свою бывшую жену, случайным романом разрушившую их семью, было понятно: Стивен был гордым человеком с консервативными взглядами на мораль. Калера еще не видела шестилетнего Майкла, так как его мать после развода горела жаждой мести и Стивен не решался пока воспользоваться своими правами опекуна.

– Если я захочу выяснить что-то еще, я лучше спрошу Стивена, – сказала она, чтобы пресечь дальнейший рассказ.

Ее упрямая верность задела Дункана за живое.

– Черт вас возьми, Калера! – взорвался он. – Я ведь хочу вам помочь!

Отшатнувшись от него, она слегка коснулась его груди. Широкая и сильная, она вибрировала под ее ладонями, тонкий шелк рубашки не мог сдержать его жизненную силу. Ее пульс торопливо бился в унисон с его сердцем, и она попыталась подавить охватившую ее безотчетную тревогу.

– Может, вернемся к нашему столику?

– Не очень-то вам сладко, Капера? – он уверенно обнял ее за талию и придвинулся ближе. – Ваша проблема в том, что вы сама слишком сладкая. Продолжим-ка нашу беседу в компании Стивена – уверен, ему это понравится… Или еще потанцуем, пока не уладим наше дело?

Калера задумалась.

– Он будет беспокоиться, куда я делась…

Дункан беспечно пожал плечами.

– Он знает, что вы со мной. Он вскинул голову, прикрыл глаза и снова стал двигаться под ритмичную музыку, увлекая Калеру за собой. Он легко держал ее за талию, и, глядя на его смуглое привлекательное лицо, Калера вздрогнула от предчувствия катастрофы.

– Вы ведь не будете этого делать? – пробормотала она, оторвав глаза от его узкого рта.

Его веки дрогнули, но он не взглянул на нее.

– Чего именно?

Ее хрипловатый голос прозвучал глубже обычного:

– Вы сказали, что расскажете Стивену о том, что у нас было…

– Нет, я сказал, что ему следует это знать.

Ее пальцы вцепились в его шелковую рубашку в безмолвной мольбе.

– Зачем? Чтобы сделать ему больно? Если это из-за вашей старой ссоры, то при чем тут я?

– Потому что это все из-за вас, моя дорогая.

Раздражение взяло верх над желанием уговорить его.

– Я вам не дорогая!

Его глаза превратились в щели.

– Пожалуй, вы правы… в постели вы просили, чтобы я звал вас «милая»…

– Это было очень давно! – воскликнула она, картина ласк вспыхнула в ее памяти подобно короткому замыканию, сноп искр превратился в силуэт мужчины, охваченного страстью. Его напряженное тело на смятых простынях…

– Восемнадцать месяцев, две недели, три дня и… – он посмотрел на золотые часы на запястье, – и одиннадцать часов… моя милая.

Боже, он помнит не только дату, но и время! А она-то думала, что только ей приходится расплачиваться за свое грехопадение, постоянно вспоминая о нем.

То был ужасный день, худший в долгой череде ужасных дней. Ее семья и друзья были чрезвычайно добры к ней сразу после смерти Гарри, но со временем они вернулись к своим делам и оставили ее. Она прилагала все усилия, чтобы пережить трагедию, разбившую ее жизнь. Она убеждала себя, что спокойствие, которое она изображала, скоро станет реальностью, но действительность показывала обратное. Внешняя безмятежность была призрачной, внутри Калера постоянно ощущала черную дыру, ужасную беспомощность, которая делала ее уязвимой перед лицом одиночества.

Целых шесть месяцев ей удавалось обманывать себя и других, но однажды пелена пала, и обнаружилась истина.

Как-то утром Дункан вызвал ее и выругал за самовольные исправления в документе, которые исказили весь смысл. В своей обычной манере он начал выговаривать ей за то, что она в письмах вечно сглаживает его выразительный язык и тем самым превращает его послания в такую занудную, серую писанину, что клиенты могут заподозрить его в недостатке фантазии.

Калера внезапно разрыдалась, и Дункан едва успел удержать ее, прежде чем она убежала из кабинета.

– Я знаю, знаю… Гарри… – хрипло сказал он, прижимая к себе ее вздрагивающее тело, доконав ее этим сочувствием и готовностью выслушать…

Весь страх, весь ужас и боль того дня, когда умер Гарри, вырвались наружу, а Дункан сидел рядом, утешающе поглаживал ее по спине, согревал ее холодные руки в своих и вытирал ее мокрое лицо своим платком. И приговаривал при этом что-то ободряющее, что помогало ей…

Гибель Гарри не была просто несчастным случаем. Но Капера до сих пор не могла поверить, что ее тихий, честный, медлительный, не склонный к авантюрам муж погиб как герой.

Она и Гарри завтракали в тихом кафе для туристов, когда какой-то сумасшедший открыл огонь из ружья, убив пятерых и ранив еще десять человек, включая нескольких детей. Пока все в панике прятались за деревянными столиками или пытались спастись бегством, Гарри бросился на выстрел, закрыв собой мать с маленькой дочкой.

Смертельно раненный, истекая кровью, он нашел в себе силы удержать ствол ружья…

Гарри потерял сознание и умер по дороге в больницу… умер, до последней минуты надеясь, что частичка его будет жить в долгожданном ребенке, покоящемся у нее внутри. А через два дня у нее случился выкидыш…

Иногда, в самые свои мрачные часы, она даже обвиняла своего мужа за его героизм. Вот и тогда…

– Зачем? Зачем нужно было строить из себя героя? – всхлипывала она на груди у Дункана.

– Он не строил героя, он и был таким, – глубокий голос лился в ее ухо, успокаивая и утешая. – Такие, как Гарри, честные, самоотверженные люди, которые не могут смотреть, как страдают другие, – настоящие герои…

– А как же я?! – Это был вопль отчаяния от предательства. – Он оставил меня одну, свою жену… Разве я не уязвима? – Ее рука бессознательно легла на живот. – Ему же нечем было защищаться! Как он собирался остановить вооруженного человека?

Дункан сжал ее холодный кулак в своей теплой руке, отводя ее от живота Калеры к своей надежной груди.

– Вы же сказали, что времени на раздумья не было, вот Гарри и поступил так, как подсказывало ему чувство…

– Я ощущала только страх… Я словно одеревенела. – У нее перехватило дыхание, голова поникла от стыда, когда она вспомнила, как пряталась за Гарри.

Сильная рука взяла ее за подбородок, приподняв заплаканное лицо, так что она встретилась взглядом с темно-синими глазами.

– Возможно, это и спасло вас. Если бы вы бросились за Гарри, то тоже могли бы погибнуть или пострадать, как многие другие. Я благодарен небесам, что этого не случилось.

Его ладонь прижалась к ее щеке, пальцы коснулись пульсирующего виска. Нет, она очень дорожила своей жизнью и не жалела, что не умерла тогда.

– Но я должна была остановить его, – прошептала она. – Только что он был рядом со мной – и вот его уже нет… я могла остановить его!

– Вы ничего не могли сделать, Калера, и нет смысла терзать себя тщетными «если».

– Сегодня была бы шестая годовщина нашей свадьбы, – прорыдала она, слезы струились по ее лицу и стекали по его пальцам.

– Ах, Калера… – в его голосе было глубокое понимание, он склонил голову к ее нахмуренному лбу. – Неудивительно, что вы чувствуете себя такой одинокой.

– А в эти дни… должен был родиться мой ребенок, – плакала она.

Дрожа в руках Дункана, Калера поняла, что боль не уйдет, если она будет притворяться, будто ее не существует. Возможно, она просто продлевала страдание от своей тяжелой утраты. Но больше всего она боялась, что чувство вины и одиночества останутся с ней навсегда…

Когда поток слез иссяк и Калера лишь судорожно всхлипывала, Дункан сунул ей в руку свой платок и поднял ее с дивана.

– Давайте я отвезу вас домой…

– Нет, спасибо, я сама, – машинально запротестовала она, вытирая заплаканные глаза.

– Но вы сейчас в таком ужасном состоянии! – сказал Дункан тоном, не допускавшим возражений.

– Но у вас встреча через двадцать минут… – слабо возразила она.

– Ну и что? Скажу Анне, чтобы перенесла. Соберите вещи, выйдем через служебный выход, чтобы никто не видел.

Калера, ослабевшая от слез, позволила вывести себя из кабинета и проводить до служебного лифта.

Глава 4

На подземной автостоянке Дункан подвел Калеру к своему автомобилю.

– А как же моя машина? – забеспокоилась она, но было поздно.

– Она спокойно постоит здесь ночь, – сказал Дункан, пропуская ее в салон автомобиля и надевая на нее ремень безопасности. Нежность его жестов не вязалась с резким тоном.

У Калеры не было сил, чтобы хоть как-то протестовать. Она откинулась на мягкое кожаное сиденье и расслабилась.

Дункан не пытался заговорить с ней и спокойно вел машину. Увидев поворот на свою улицу, Калера схватила Дункана за рукав рубашки, не дав ему повернуть руль.

– Подождите…

– Почему?

Калера судорожно вздохнула, ее рука разжалась, и по телу пробежала внезапная дрожь.

– Я не хочу идти домой! – тихо сказала она.

Дункан остановил машину у обочины и взглянул на ее бледное напряженное лицо.

Воспоминания были повсюду и появлялись тогда, когда она меньше всего их ждала.

– Нет, я не хочу туда идти! Не можем ли мы поехать куда-нибудь в другое место?

– Но куда?

– Все равно! – в ее голосе зазвучали истерические нотки. – Просто продолжайте ехать.

Вот так она и оказалась дома у Дункана и в конце концов в его постели.

Она смутно помнила некоторые детали. Например, она забыла, как они ехали в его дом в Понсонби, только неясно припоминала чашку чая с сахаром и печенье, которое он заставил ее съесть. Она помнила, что у нее болела голова и она с благодарностью приняла предложение лечь в зеленой прохладной комнате с темными занавесками, спасавшими от яркого полуденного солнца.

Она проснулась ночью в холодном поту. Ее била дрожь от увиденного во сне знакомого кошмара, горло пересохло, а ноги болели, словно она долго бежала. Она была без обуви, но одета, и мятая одежда липла к влажному телу.

Калера сбросила легкое одеяло и выбралась из кровати, ее сердце бешено колотилось. В темноте она наткнулась на что-то, вскрикнула и упала, но Дункан неожиданно оказался рядом и поднял ее с пола.

– Калера? Вы в порядке? Кажется, вы кричали.

– Я… проснулась, – глупо сказала она, – и не сразу поняла, где я. А… сколько времени?

– Поздно. – Он включил свет, и она, щурясь, увидела взъерошенного небритого Дункана. На нем был черный короткий халат, небрежно завязанный поясом, на широкой груди курчавилась черная поросль. – Слишком поздно, чтобы идти домой. – Его голос был хриплым со сна, но глаза зорко смотрели на нее – на то, как она обхватила себя руками бессознательным жестом защиты. Она быстро отвела глаза от его обнаженной груди. – Можете остаться здесь до утра, – мягко добавил он. – Моя комната рядом, так что я услышу, если вы позовете. Здесь с вами ничего не случится.

Ее напряженные нервы затрепетали. Разве он не знает, что ты больше всего уязвим, когда чувствуешь себя в безопасности? Опасность беды в том, что ее не ждешь.

– Вы хотите, чтобы я оделся и вывел машину?

– Нет. – Это был хриплый шепот, и она попробовала еще раз:

– Спасибо, не стоит, но… – она провела руками по мятой серой юбке и по голубой блузке с высоким воротником, уместной в прохладном офисе, но не теплой весенней ночью. – Мне жарко… Наверно, поэтому я и проснулась.

– Здесь ванная, теплый душ поможет вам прийти в себя и уснуть. Я там положил для вас полотенце и пижаму. Если вы не возражаете, я пойду спать. Спокойной ночи.

Калера залезла под теплую пульсирующую струю душа. Ярко-красное мыло скользило по ее коже, пузырилось, издавая запах клубники, и она с ужасом подумала, сколько времени прошло с тех пор, как она покупала что-то кроме гигиенических принадлежностей. После смерти Гарри она избегала всего, что могло хоть как-то подчеркнуть ее женственность. Ей казалось, что любой намек на сексуальность будет предательством ее любви.

Она подставила лицо под воду, не в силах сопротивляться внезапно нахлынувшим воспоминаниям. Гарри любил присоединяться к ней в душе. Он с восторгом принимал физическую сторону их отношений, и это всегда находило отклик в чувственной натуре Каперы.

Гарри научил ее не сдерживать себя. Благодаря ему она узнала, что секс с любимым мужчиной не означает ее предрасположенности к распущенности, что можно быть раскованной и неуправляемой в постели и верной вне ее. После Гарри она не смотрела ни на одного мужчину и не соблазняла себя даже фантазиями.

Водя руками по мыльной коже, Калера затосковала по нежным прикосновениям своего мужа, по почти забытому наслаждению. Желание вспыхнуло в ней с такой силой, что это изумило и испугало ее.

Она закрыла глаза, в то время как ее ладони скользили вдоль стройной талии и бедер, нетерпеливые пальцы гладили твердые высокие груди. Она представила, что это Гарри стоит позади нее, эротично лаская ее влажное, гладкое тело, все выпуклости и впадины плоти…

Она застонала, и этот непроизвольный звук заставил ее очнуться от запретной фантазии. В ужасе от себя самой, Калера дрожащими руками насухо вытерлась.

Тело горело и болело, предательская слабость охватила все члены. Стараясь не смотреть на себя в зеркало, она надела пижаму. Ее бросило в дрожь, когда прохладный шелк коснулся чувствительной кожи. Ей пришлось завернуть слишком длинные рукава, но когда дело дошло до маленьких пуговиц, дрожащие пальцы оказались такими неловкими, что она не стала застегиваться, а просто запахнула пижаму на груди, придерживая ее руками.

Пижамная куртка, сшитая на рослого, атлетичного мужчину, доходила ей до колен.

С улицы донеслось грохотание проехавшей машины, и этот звук раздался пушечным грохотом в переутомленном сознании Калеры. Она слепо устремилась на поиски спасения. Дверь в комнату Дункана была приоткрыта, и она вошла…

– Калера? Что случилось?

В тусклом свете она видела обнаженный торс Дункана, его плечи, блестящие как полированное дерево, выпуклые мускулы. Она никогда не видела в нем мужчину, а сейчас вдруг он пробудил в ней страсть, которую она, казалось, утратила из-за жестокого удара судьбы.

– Не можете заснуть? – Он подался вперед, и простыня соскользнула на колени, открыв живот.

Она подошла к кровати, не в силах противостоять влечению. Пижама распахнулась, обнажив полоску тела от трепещущего горла до мягкой тени внизу живота.

– Калера, что вы делаете? – Он был удивлен, а она повела плечами, и пижама с шелковым шуршанием упала на пол.

Ее силуэт в свете лампы был тонким, как у мальчика, но когда она влезла на высокую кровать, стали видны все изгибы ее тела, соблазнительные округлости грудей с темными сосками и женственные очертания живота и бедер.

– Мне холодно, – проговорила она, хотя вся пылала. Она начала гладить его, и он откинулся на подушки.

Она спрятала лицо на его волосатой груди, вдыхая аромат сильного мужчины. Ее приоткрытые губы коснулись его плоского соска, и он застонал…

Она выгнула спину, придвигаясь к нему и растворяясь в огне желания, которое она не могла скрыть… Чувственная волна поднималась в ее теле, наполняя ее горько-сладким дурманом….

– О да… так хорошо… – прошептала она, изгибаясь так, что ее твердые соски коснулись его груди, а ее бедро коснулось его набухающей плоти…

– Нет, мы не можем этого делать… – попытался он остановиться.

Но его пальцы уже ласкали выпуклости грудей.

– Нет, можем, – торопливо возразила она.

Он все-таки справился с собой и отстранил ее:

– Калера, я стараюсь быть честным! Он порывисто сбросил простыню, и в полоске света Калера увидела его возбужденную плоть… Она хотела вобрать в себя эту силу, сделать ее частью себя. Сдержанность и благородство были ей сейчас вовсе не нужны. Он не может отвергнуть ее, не должен!..

– Пожалуйста… – пролепетала она. Его тело содрогнулось, когда ее тонкие пальцы коснулись его плоти…

– Ты хочешь не меня, – сделал он последнюю попытку привести ее в чувство. – Это Гарри…

– Но Гарри нет… а мне нужно… нужно…

Она опустила глаза, ее пальцы поглаживали влажную плоть…

– Я хочу почувствовать его внутри себя… Пусть он наполнит меня всю, без остатка, чтобы не осталось никаких мыслей…

Благородные намерения Дункана таяли под напором ее страсти, и он сдался.

– Ладно, только давай просто…

Он стал медленно двигать бедрами под ее мягкой ладонью, лаская ее горло и спускаясь вниз, к груди и животу, и обратно, поглаживая кончики сосков. Она потянулась к его рту… Он тут же ответил на этот жадный призыв, склонив голову к ее лицу. Щетина на его щеках составляла эротичный контраст с ее нежной кожей. Он приник к ее влажному ищущему языку, касаясь всех выступов ее рта и проникая в самые глубины, в то время как его рука гладила самые потайные места ее тела.

– Да, о да… – ее голос вибрировал от наслаждения, когда его пальцы погрузились в знойную глубину и среди влажных лепестков нащупали самую чувствительную точку ее тела… Она запылала от несравненного восторга…

Ее бросало то в жар, то в холод, ее ногти впились в напряженную мускулистую спину Дункана, и она погрузилась в мир чувственности, где не было ни стыда, ни боли, ни страха – только жажда жизни в ее элементарном проявлении.

Дункан растягивал ласки, насыщая ее жажду обещаниями все большего удовольствия, приглашая ее следовать за ним и вовлекая в упоительную пытку. Снова и снова он подводил ее к вершине наслаждения, и наконец напряжение разрядилось взрывом….

– Капера!..

Она вздрогнула и открыла глаза, обнаружив себя стоящей на многолюдной танцплощадке. Моргая, она смотрела в лицо человеку, который, судя по раздражению в золотисто-карих глазах, не в первый раз позвал ее по имени.

– Стивен?

Он стоял позади Дункана, глядя на нее с явным подозрением. Она испугалась, что румянец выдаст ее… Как долго она витала в воспоминаниях?.. Вероятно, долго, если Стивен пришел позвать ее. Она с ужасом осознала, что они с Дунканом не просто танцевали, как это принято. Они стоят совсем близко, его подбородок касается ее головы. Она поспешно отступила, но он не снял руку с ее талии, а, напротив, последовал за ней. Стивену тоже прошлось сделать шаг.

– Похоже, леди не рада тебя видеть, Стив, – заметил Дункан через плечо, ехидно улыбаясь.

– Калера!! – зазвенел раздраженный голос Стивена. – Я не танцевать сюда пришел!!!

Калера освободилась от объятий Дункана и взяла Стивена под руку.

– Ты думаешь, Калера принадлежит тебе? – спросил Дункан с насмешкой.

– Думаю, да! – красивые зубы Стивена сверкнули в самоуверенной улыбке. Она нахмурилась.

– Вообще-то я принадлежу себе. Взаимоотношения – это партнерство, а не собственничество!

– Я имел в виду чувства… – поспешно поправился Стивен.

Калера смягчилась и погладила Стивена по руке.

– Как хорошо, что ты пришел за мной. Я так устала танцевать! Надеюсь, десерт освежит меня! – Она отошла было, но повернулась к Дункану:

– Спокойной ночи, Дункан.

Но последнее слово все же осталось за Дунканом:

– Не возвращайтесь домой слишком поздно, Калера. Помните, у нас с вами утром свидание!

– У нас утром встреча с клиентами в отеле, – поспешно объяснила Калера Стивену, когда тот тащил ее с танцплощадки. Она не осмеливалась оглянуться, чтобы Дункан не воспринял это как приглашение, но опасалась, что он все равно последует за ними. Но он растворился в толпе.

Однако его присутствие все еще тревожило Калеру, словно смутная тень. Так как на столе появился десерт, все неловкие вопросы Стивена были отложены, и Калера завороженно следила за руками официанта, который ловко раскладывал ломтики яблока поверх соуса из масла, лимонного сока, сахара и меда. Несмотря на внешнее спокойствие, Калера испытывала боли в желудке, которые усилились, когда блюдо было облито водкой и подожжено. Язычки пламени, плясавшие на фруктах, напоминали о грехе и возмездии. Наверное, за умолчание полагается не слишком строгое наказание? Она не хотела бы вечно гореть в аду за то, что не рассказала о мимолетном сексуальном приключении. Она же не лгала о нем…

Под проницательным взглядом Стивена Калера, стараясь не обращать внимание на спазмы, принялась за еду, всячески выражая свое восхищение. К ее облегчению, он вскоре переключил внимание на собственную тарелку. Она была зла на Дункана за то, что позволила ему так окрутить себя. Она не собиралась участвовать в его игре, какой бы ни была ее цель. Такое вмешательство в ее личную жизнь было возмутительным и неприемлемым – так она ему и скажет!

Она окидывала зал блуждающим взглядом, представляя себе холодный прием, который ждет ее наутро. Внезапно ее глаза расширились, потому что она заметила блеск знакомой серьги. Дункан! Он не только был в ресторане, но и мирно расположился за отдаленным столиком в компании высокой элегантной брюнетки с пышной прической и бурной жестикуляцией. Ее ярко-красное платье и сверкающие украшения говорили о смелом вкусе, а резкий профиль указывал на самоуверенность и агрессивность.

Вот такая женщина подходит Дункану, решила Калера. Уж она бы не потерпела, чтобы он танцевал с кем-то кроме нее, пусть даже и со своей секретаршей. Дункан что-то быстро ей говорил. Хорошо бы его манера все портить обернулась против него! Нежный рот Калеры сложился в легкую мстительную улыбку. Она надеялась, что брюнетка устроит ему веселый вечер…

– Кто-то знакомый? – Стивен проследил за ее взглядом.

– Кажется, Дункан и в самом деле оказался здесь по совпадению, у него самого свидание, – проговорила она, кивая в сторону ничего не замечавшей пары.

Вилка Стивена звякнула о тарелку. Калера увидела, что он побледнел, а потом побагровел.

– Ублюдок! – прошипел он. И это Стивен, чья изысканность не позволяла ему чертыхаться на людях, который не потерял самообладания, даже когда Дункан смеялся ему прямо в лицо!