Текст книги "Волшебный туман"

У Весли было приподнятое настроение. Никто не умел ездить верхом так, как ирландцы, в седлах таких легких, что они казались чистой формальностью, с удилами такими тонкими, что даже ребенок не почувствовал бы их. Весли ехал на высоком пятнистом пони. Почему ирландцы называли их пони, было недоступно его пониманию: его кобыла была выше, чем большинство верховых лошадей из Кента.

Кэтлин вырвалась вперед, перейдя на легкий галоп. Копыта жеребца, казалось, ласкали неровную поверхность земли. Лошадь и наездник слились в одно целое, превратившись в порыв ветра. Теперь Весли знал, откуда взялся этот жеребец и почему Кэтлин обращалась с ним как с сокровищем. Он мысленно вернулся ко времени, проведенному в Лондоне. Какой он был глупец, когда думал, что Кэтлин, узнав правду о ее испанском герое, бросится в объятия Весли. Вместо этого разоблачение усилило ее отвращение к мужчинам и сделало еще настороженнее, чем прежде.

Он переключил внимание на других. Рори Бреслин ехал в манере, в которой делал все остальное: тяжело, прямо и непреклонно. Трещины в земле или камни на тропе для него ничего не значили; легче было бы выиграть у Кромвеля, чем подружиться с Рори.

Следующий всадник – Том Генди рассеянно пустил своего пони плестись за другими, блуждая взглядом по окружающему ландшафту. Мэгин держалась в седле грациозно, ее изысканные манеры гармонировали с мягкой иноходью ее высокого рыжеватого пони.

Весли впитывал в себя суровость этой земли и моря. Коннемара могла бы быть другим миром, непокоренным и наполненным накатывающимися на берег волнами. Скалистые горы, изредка поросшие лесами, поднимаясь, уходили на восток, бросая древний вызов бушующему морю.

Туманное волшебство этой земли проникло в его душу, и он вспомнил, что однажды сказал ему Том. «Ирландцев невозможно покорить». В течение нескольких веков и викинги, и норманны, и англичане разрушали берега Ирландии и пытались подчинить себе ее народ. Не принимая новый образ жизни, жертвы стали победителями, а победители подчинились моральной силе ирландцев, приняли их язык и традиции, поддались их обаянию и силе.

Весли смотрел, как Кэтлин скакала на лошади по степи. Ветер играл ее толстой косой, расплетая волосы до тех пор, пока они золотой вуалью не заструились по ее спине. Она была сутью Ирландии: сильная, загадочная, непокорная, с характером, сформированным могущественными воинами и героями предыдущих поколений. Он женился на ней и приехал в ее замок, но понимал, что сделал это против ее желания.

С этими одолевающими его мыслями он проехал остальную часть пути до родового дома Логана Рафферти – Брокача. Его замок с тонкими нормандскими пилонами, устремившимися в небо, с гранитными стенами, окружающими главную квадратную башню, стоял на крутом холме.

В четверти мили от замка расположились часовые. Затрубили рожки. Кэтлин поехала медленнее, и Весли подтянулся к ней. Он оглянулся на Мэгин, чтобы увидеть ее реакцию на дом, который она покинула в гневе. Она держалась как королева, только румянец на хорошеньком личике да побелевшие костяшки пальцев, держащих поводья, выдавали волнение.

– Я продолжаю думать, что это безумная затея, – сказала Кэтлин. – Он разгадает твой план.

– Если Логан действительно влюблен, – возразил Весли, – то он слеп, как крот на дневном свету, – он понизил голос. – Я знаю, потому что сам такой.

Она вздернула подбородок.

– Я надеюсь, что ты прав относительно Логана.

– А если да, клянешься ли ты, что отблагодаришь меня? – спросил он.

– Каким образом? – Он пожал плечами.

– Достаточно будет, если ты подаришь мне сына.

Ее глаза расширились от удивления, затем она сердито нахмурилась.

– Я не подарю сына англичанину.

Весли рассмеялся, потому что за ее гневом распознал страстное желание, и это обнадежило его.

– Ладно. Я согласен на дочь… если она будет похожа на Мэгин.

Четыре вооруженных человека присоединились к ним на дороге. После того, как он изложил им свое дело, они разговаривали мало. Весли стал рассматривать близлежащие земли. Пейзаж здесь был более оживленным, чем пустые деревни и заброшенные поля, мимо которых они проезжали. Далеко вдали, на узкой полосе изумрудной травы между дорогой и морем, склон был усеян коричневыми скалами. Весли не особенно заинтересовался ими, как вдруг одна из скал сдвинулась. С изумлением он понял, что смотрел на стадо лохматого ирландского скота.

Это было открытием, до сих пор он не представлял, что Логан так процветает. На восток от него простиралось поле. Жнецы убрали ранний урожай, оставив короткую коричневатую стерню, похожую на только что подстриженную бороду. Другая картина пронеслась перед глазами Весли: поля, сожженные оккупантами армии круглоголовых, представляющие собой не ровно подрезанные стебли, а почерневшее жнивье.

– Урожай Рафферти не был сожжен, – сказал он Кэтлин тихим голосом.

Она кивнула. – Логан хорошо приспособился к англичанам. Он пошел на компромисс, исполняя роль земельного лорда, собирающего арендную плату и выплачивающего налоги.

– Он продался Английской республике.

– Он защищает своих людей способом, который считает наиболее подходящим.

– Разве ты тоже не могла пойти на компромисс, Кэтлин?

Ее подбородок вздернулся еще выше.

– Я предпочитаю старый способ жизни. Я предпочитаю свободу.

– Почему ты не взбунтуешься против такой несправедливости? Рафферти живет, процветая, а ты с трудом можешь накормить проживающих в замке.

– У меня не было бы замка, если бы Кромвель установил здесь свои законы. Наш мир несовершенен, Весли, и каждый поступает так, как считает нужным.

– Разве ты не предпочитаешь мир…

– Мир это моя, мечта, – прошептала она страстно, но борьба моя реальность. Я вынуждена мириться с этим.

Услышав эти твердые слова, Весли почувствовал такой острый приступ любви, что у него закружилась голова. Вне всяких сомнений он знал, что хочет провести жизнь с этой женщиной, наблюдая, как она обрастает его детьми, стариться вместе с ней и становиться мудрее с каждым прожитым годом.

Когда они вошли в величественный зал, его поддерживала только надежда, что Рафферти не посчитает необходимым проткнуть насквозь Весли Хокинса.

Лорд Брокача выглядел так, будто получал удовольствие от всего происходящего. Рафферти сидел в похожем на трон кресле, высокая спинка которого была украшена резными листьями и ягодами рябины. Когда Весли и Кэтлин, сопровождаемые своей группой, прошли через весь зал к нему, он даже не сделал попытки подняться. Напротив, он оперся локтями на подлокотники кресла, играя прядями своей заплетенной бороды. Его глаза холодно остановились на Кэтлин и Весли, но только на мгновение. Лорд Брокача смотрел на свою жену.

Несмотря на свое недоверие к Рафферти, Весли почувствовал долю симпатии к ирландскому лорду. Даже злость не смогла скрыть его беспомощное обожание и непреодолимое желание, эти две страсти, с которыми Весли недавно познакомился против своей воли.

Он подошел к возвышению И поклонился.

– Мой лорд.

Уголок рта Рафферти приподнялся в насмешливой улыбке.

– Итак, ты в конце концов пришел-таки в Брокач, не так ли, Хокинс? Напоминаю, я приглашал тебя несколько недель назад.

– Я пришел по своим личным делам, – ответил любезно Весли, – как муж Кэтлин, – он почувствовал, что она, стоя рядом с ним, напряглась, и подавил желание встряхнуть ее, потому что хотел, чтобы она чувствовала гордость, а не возмущение при упоминании, что является его женой.

На лице Рафферти появилось недоверие, сменившееся сначала гневом, а затем насмешкой.

– Ну-ну. Мятежная леди Клонмура наконец-то оказалась под пятой. И не чьей-нибудь, а англичанина. Скажи, Кэтлин, что привело тебя к такому поразительному превращению?

– Настоящая любовь, – сказал Весли, не дав ей возможности ответить. – Она ничего не могла с собой поделать.

– Мои руки были связаны, – пояснила Кэтлин. Весли метнул на нее грозный взгляд и заметил в ее глазах шаловливые огоньки.

– Ах! – Мэгин вышла вперед и встала прямо перед Логаном. – Не надейтесь, что такой человек, как этот Логан Рафферти, понимает, что такое настоящая любовь.

– Любовь женщины, которая покидает собственного дорогого мужа. – Логан попытался спрятать свое нетерпение, когда добавил: – Ты готова вернуться ко мне, Мэгин?

Ее хорошенькие черты смягчились желанием.

– Только если примешь меня без приданого.

– Святой Патрик сохранит мою бессмертную душу, – он поднял к потолку сложенные руки. – Мужчина, который берет жену без приданого, не мужчина.

– Теория, над которой следует поразмышлять… попозже, – сказал Весли. – Мой лорд, я пришел присягнуть вам на верность.

Брови Рафферти поднялись в изумлении, затем его взгляд метнулся к Кэтлин.

– Что это за фокус? Вы, женщины Макбрайдов, полны хитрости.

– Никаких фокусов, – вмешался Весли. – Это искреннее предложение.

– Уверен, что ты так же искренен, как лиса в курятнике.

– Послушайте, – продолжал Весли. – Если нам приходится жить в одной местности, нам лучше не враждовать друг с другом.

Логан взмахнул рукой, толстые пальцы которой были унизаны перстнями. Потянувшись к ремню, он вытащил сверкающий острый кинжал.

– Приступим тогда. На колени, Хокинс.

В то время, как все в нем протестовало, Весли опустился на колени перед ирландцем. В Лондоне Кэтлин видела, как была задета его гордость испанцем. Сейчас он снова должен был позволить себе оказаться униженным. Однако все это часть его плана, напомнил он себе.

Она смотрела на происходящее серьезно, но совершенно без сочувствия. Да и как он может ждать сочувствия от женщины, которую силой притащил к Кромвелю?

«Потому что, черт возьми, – сказал мятежный голос внутри него, – ты показал ей ценность компромисса».

– Клянешься ли ты придерживаться законов этого округа и повиноваться мне? – черные глаза Логана сияли от удовольствия.

– Клянусь, – произнес Весли хорошо поставленным голосом.

Логан протянул кинжал для традиционного поцелуя мира.

– И если ты нарушишь клятву, пусть это лезвие погрузится по рукоятку в твое сердце.

С пылающим лицом Весли наклонился над большой сильной рукой и едва сдержал готовый вырваться крик удивления.

Затем, переполненный подозрениями, он прикоснулся губами к лезвию, не отрывая глаз от перстня Рафферти с печатью, на котором была изображена ветвь рябины на спине барсука.

«Брокач, – подумал он, – пристанище для барсука в Ирландии». Боже, почему он не понял этого раньше. Он выпрямился, придал своему лицу вежливое выражение и поднял руку в салюте:

– Мой лорд.

– Хорошо, Хокинс. Давайте выпьем по бокалу коньяка и обсудим штрафы, которые мне должен Клонмур.

– Штрафы? – взорвалась Кэтлин. – Что еще за обман, Логан?

Он прошел к столу, не взглянув ни на Кэтлин, ни на Мэгин. – Никакого обмана, – заявил он. – Просто штраф, который я должен взять за непослушание.

Она тоже подошла к столу и уперлась в него руками.

– Какое непослушание?

На его лице появилась жесткая маска осуждения.

– Фианна.

Она побледнела.

– А какое это имеет отношение ко мне?

– Не трать порох на споры. Конечно, я все знал с самого начала, но хотел удостовериться. Вы были неосторожны в своем последнем набеге. – Он остановил взгляд на Томе Генди. – У тебя уникальная внешность, и тебя узнали.

«Последний набег, – подумал Весли, – совершенный мужчинами в гневе без своего вожака». Желание защитить Кэтлин овладело им, и он придвинулся к ней.

Кэтлин колебалась какое-то время, затем опустилась на скамью.

– Логан, мои люди голодают, а тут еще каждую неделю прибывают беженцы. Как я могу отвернуться от плачущих детей? У Хаммерсмита хорошее снабжение из Англии.

– Я твой лорд, и ты должна была прийти ко мне.

– Я приходила, Логан. Помнишь? Я умоляла тебя дать продуктов, но ты отказал.

– Не освободил ли твои руки от Мэгин…

– За определенную цену, бесстыжие твои глаза, – вмешалась Мэгин.

–…я лорд, выйти замуж за которого большая честь. – Руки Логана были все время в движении, он то сжимал свою кружку, то тер ими по столу; а глаза бегали, он смотрел на огонь, на волкодава, спящего у его ног, на все, кроме Кэтлин.

Подозрения Весли обрели определенность. Подавив гнев, он подошел к Тому Генди и снизил голос до шепота.

– Меняем план, мы не можем оставить здесь Мэгин, Рафферти – предатель.

Том вздрогнул.

– Это очень тяжелое обвинение.

– Этот перстень, который на нем надет. У Хаммерсмита такой же орнамент. Я видел в его кабинете.

– Черт возьми, вы уверены?

– Да, а еще отец Тулли. Разве он исчез не из Брокача?

– Да, но…

– И ложь Логана, что он с самого начала знает о Фианне. У него больше зазнайства, чем ума. Сидел бы он спокойно, пока Кэтлин руководила набегами, о которых барды слагают баллады и которые заставили Кромвеля совершать убийства?

– Грех на мою голову, но вы правы! Что вы собираетесь делать, Весли?

– Я не могу выполнить запланированное относительно Мэгин. Он предал священника и может без зазрения совести предать жену.

– А вот с этим я не согласен, – возразил Том. – Если вы правы, она нужна нам здесь больше, чем когда-либо.

– А что может сделать Мэгин? – Том улыбнулся.

– Она сестра Кэтлин. И скажите мне, вы действительно получите удовольствие от перспективы забрать Мэгин назад в Клонмур, чтобы она голодала вместе с нами?

Весли передернуло. – Тем не менее, мне не нравится это.

– Это была ваша идея. – Том подтолкнул его к столу. – Все будет хорошо. Сделайте что-нибудь ужасно умное, а я сыграю свою роль.

Весли сделал движение, которое, он надеялся, выглядело как почтительный поклон.

– Мой лорд, о штрафе.

– Да, давайте поговорим о штрафе, – прогудел Логан.

– Вместо оплаты я предлагаю прекрасного лудильщика, чтобы он починял все ваши красивые вещи. Хороший человек из Уэксфорда, очень… э… плодовитый. Больше вы такого не найдете в Ирландии.

Логан прищурился, обдумывая. – Ты предлагаешь еще один лишний рот.

«А не хочешь шестнадцать?» – подумал Весли.

– Я предлагаю честного работника. Уверен, он будет полезен вам.

Взгляд Логана встретился со взглядом Мэгин. Она непримиримо смотрела на него, пока он не сказал: – Хорошо, принимаю. Но лудильщика недостаточно, чтобы рассчитаться за все, что должен Клонмур.

Весли улыбнулся. – Согласен. Есть кое-что, что нужно вам больше лудильщика, мой лорд.

– Как ты можешь знать, что мне…

– Жена.

Брови Логана сошлись на переносице. – Боже мой, Хокинс, каким же негодяем ты должен быть, чтобы предлагать женщину для оплаты штрафа? Проклятие, у меня есть жена!

– Возьми меня и аннулируй штраф. – Мэгин уперла руки в стол и посмотрела на него своим небесным взглядом, идущим из глубины сердца. Когда его глаза подобрели, она отступила назад.-Таково наше предложение.

– Это абсурдно, и я не хочу слышать об этом.

Осуществляя план, Том поставил свою кружку на стол. – Хвала всем святым на небесах, но настроение таково, что необходимо мое вмешательство!

Все прекратили свои занятия. Когда одаренный бард чувствовал желание рассказать сказку, это было событие. Англия объявила бардов Ирландии вне закона, поэтому это удовольствие оказывалось подслащенным прекрасной приправой запрещенности.

Логан разрывался между желанием продолжить спор и послушать Тома. Использовав момент, Том забрался на скамью и привлек внимание слушателей, обведя их всех долгим взглядом. К удивлению Весли, Кэтлин осторожно села на скамью рядом с ним. Он ощутил ее присутствие, как тепло, идущее от огня, как мерцание света в своем сердце.

– Надеюсь, твой план срабатывает, – прошептала она.

– Кэтлин, я должен знать, действительно ли Логан и Мэгин любят друг друга?

– Посмотри на них, Весли. Нужно ли спрашивать?

Мэгин сидела за столом напротив Логана, глядя на него с болезненным желанием. Ее шаль упала, незаплетенные волосы обрамляли лицо длинной свободной вуалью и спускались вниз, щеки залились румянцем, а влажные губы и голубые глаза мерцали в слабом свете.

Рафферти сидел, опершись одним локтем на стол. Его прикрытый взгляд был прикован к Мэгин в немом обожании.

– Ты уверена, что он никогда не причинит ей вреда?

– Конечно, уверена, – она отодвинулась от него. – В отличие от тебя, Весли, он не использует женщин для достижения своих целей.

– Боже мой, Кэтлин, я встал ради тебя на колени перед ним! Что я еще должен…

– Тихо, я слушаю Тома.

Он заставил себя подавить гнев. Не подав вида, что понимает гэльский, Весли притворился, что его интересует содержимое кружки, и молился про себя, чтобы искусство Тома убеждать людей ослабило упрямство Рафферти.

Повествование велось тихим шепотом, с неожиданными вскриками, драматическими паузами. Восхищенная публика слушала, впитывая каждое слово, как трава в весеннее время впитывает солнечный свет.

– О чем он рассказывает? – спросил Весли у Кэтлин.

– Сказку о Бриди Макги. История похищения женщины.

Увлеченный собственным рассказом, Том расхаживал по узкой скамье, жестикулируя и меняя выражение лица. Слушатели находились в состоянии захватывающего сердце очарования.

– Что происходит с Бриди сейчас? – спросил Весли.

– Боже, она думает, что потеряла его, и стоит на краю отвесной скалы, собираясь сброситься с нее.

Том жалобно, как на панихиде, продолжал дальше.

Кэтлин переводила вполголоса. – Она зовет Руада, умоляя спасти ее от самоубийства, но он не слышит ее.

К удивлению Весли, он заметил слезы в глазах Кэтлин. Под столом она вложила свою руку в его. Он нежно чертил круги своим большим пальцем на ее ладони. С невероятной быстротой его тело вернулось к жизни.

Ему были безразличны дамы королевского двора. С легкостью он отвергал искусство обольщения талантливых куртизанок. А простое прикосновение к руке Кэтлин наполняло его острым, сладким, захватывающим дух желанием.

«Это, должно быть, настоящая любовь, – подумал он. – Я был бы счастлив умереть, просто держа ее руку».

Ее пожатие стало сильнее. Заставив публику еще некоторое время страдать от неизвестности, Том Описал детали полета Руада на берег моря. Влюбленный герой сражался при этом с ее родственниками и преодолевал шторм. Бриди приблизилась к краю утеса.

Мэгин запричитала и закрыла лицо руками. Логан бросился к ней и прижал к себе. Он вдохнул ее запах, и на его лице появилось блаженно-глупое выражение.

Руад приплыл к скале. В то время, как Генди убедил слушателей, что влюбленные сейчас погибнут, Руад сорвал Бриди с утеса и посадил на своего коня. Волшебное животное с легкостью приземлилось на темном лугу.

Слава Ирландии, Бриди и ее любимый долго и счастливо жили после этого. Женщины промокали глаза своими шалями мужчины вытирали носы рукавами. Том подмигнул Рафферти.

– Нет ничего лучше доброго похищения, чтобы доказать, кто является хозяином, – сказал он.

Понимая, что Логан доведен до нужного состояния, Весли поднялся и объявил, что им пора ехать. Логан не скрывал своего горя, когда Мэгин отстранилась от него.

Они проехали уже около мили на юг, когда сзади них послышался стук копыт. Подобно всаднику преисподней, в сумерках появился Логан Рафферти. Крик Мэгин выражал одновременно и ужас, и триумф. Логан подскакал к ней. Их лошади шли рядом так близко, что их плечи соприкасались. Логан выхватил ее из седла одним резким движением. Мэгин завизжала, затем наступила тишина.

Последнее, что увидел Весли перед тем, как они стали взбираться на подъем дороги, были лорд и его леди, страстно обнимающиеся на лошади, несущей их в Брокач.

Глава 15

– Ни за что в жизни, – сказал Рори, – не поверил бы, что это сработает, – с завистливым восхищением он смотрел на Весли, сидящего напротив него за круглым столом в зале Клонмура. – Рафферти постарается удержать ее, и не будет больше разговоров о приданом.

– Да, – подтвердил Том Генди, – и Мэгин посмотрит, можно ли отправить нам продукты. Хорошо сработано, друг.

– Всего-навсего надо было понять отчаявшегося влюбленного человека, – ответил Весли.

– Ты такой знаток, – съязвила Кэтлин.

– И притом с длинным языком, – сказал Рори на ирландском, – чтобы компенсировать другие короткие части тела.

Сила привычки приучила Весли игнорировать бесконечные насмешки. В зал вошел арендатор, по имени Даррин Мадж, угрюмый тип, давний должник Кэтлин. Пользуясь ее великодушием, он в течение нескольких лет отказывался платить. Она вызвала его сегодня, потому что он был последним из соседей, у кого еще оставался домашний скот.

– Я уже и не помню, – Мадж почесал голову под засаленной шляпой.

– Ты хочешь сказать, что тебе удобно не помнить, – сказала Кэтлин. – Ты давно не платил, а у меня полно ртов, которые нужно кормить.

– Клянусь, мне нечем…

– Да, давайте поговорим о клятвах, – вмешался Весли. Манеры этого человека действовали ему на нервы. – Можете ли вы поклясться, что не должны Клонмуру?

– Да, конечно, но…

– Тогда слушайте внимательно и повторяйте за мной.

– Весли, – заявила Кэтлин. – Это не твое… Том Генди взмахом руки заставил ее замолчать.

«Благодарю тебя, Боже», – подумал Весли, когда она закрыла рот и положила локти на стол. Кажется, она наконец-то поняла, что у него есть что сказать.

– Ну, мистер Мадж, – продолжил он, – вот клятва. Если я скажу Богу неправду…

– Если я скажу Богу неправду…

– Пусть отравится мое стадо…

– Что? Это проклятие, а не клятва!

Весли уставился на него гипнотизирующим взглядом:

– Пусть отравится мое стадо…

– Ах, Боже. – Мадж сложил руки. – Пусть отравится мое стадо…

–…и пусть мои прекрасные овцы погибнут…

Мадж шагнул назад.

– Что за проклятие ты навлекаешь на меня, англичанин?

– Не спорь с мужем главы Макбрайдов! – прогремел Рори.

Мадж перекрестился.

–…и пусть мои прекрасные овцы… – он умоляюще взглянул на Кэтлин. – Может ли это действительно быть клятвой?

– Ты призываешь Бога покарать тебя, если говоришь неправду, – объяснила Кэтлин.

– И пусть славный наш повелитель разрешит моим детям приобрести чесотку, – добавил Весли.

– О, Боже! – Мадж весь покрылся потом. – Я вспомнил. Я заплачу этот долг до захода солнца! – дрожа, он стремительно проскочил через весь зал к выходу. Молчание, затем взрывы веселого хохота понеслись ему вслед.

Рори вытер слезы, выступившие от смеха, и поднял кружку, приветствуя Весли.

– Ей-богу, здорово сделано!

Весли в ответ поднял свою кружку, затем посмотрел на Кэтлин.

Она рассматривала его с горечью, которая ранила сердце. Боже, неужели он никогда не научится предвидеть ее желания. Решив проблему с долгом, он перехватил у нее власть. И это не в последний раз.

– Пойдемте ужинать, – пробормотала она. Скудную еду на столе с трудом можно было назвать ужином. Суп из репы, и так уже жидкий, был еще раз разбавлен водой.

В Лондоне такой голод вызвал бы бунт. А здесь, в Клонмуре, люди принимали лишения спокойно и вежливо, даже благодарно. Хорошее настроение Весли исчезло. Были бы эти люди ворами или нарушителями закона, он не сочувствовал бы их положению. Но это был благочестивый народ, который не сделал ничего плохого. Они всего лишь живут на волшебном острове, которого домогаются английские соседи.

Английская жадность заставила их страдать. Всего через несколько коротких месяцев на землю набросится зима, принося с собой голод и холод.

Даже когда в его голове созрело решение, его мучила боль за Кэтлин. Еще раз он должен взять верх над ее убеждениями. Но наверняка она не сможет возмущаться больше, чем возмущалась до этого.

– Мы собираемся совершить набег по угону скота, – объявил он.

Кэтлин со звоном уронила ложку. – Набег по угону скота?

– Именно это я сказал, – чувствуя устремленные на него глаза, Весли объяснил: – У нас запасов меньше, чем на неделю. В коровнике остались только молочные коровы. Оплата Маджа овцами не протянется и до Михайлова дня. Если мы ничего не предпримем, нам придется начать резать лошадей.

За этим последовали, как он и ожидал, разгневанные протесты.

– Вот почему я предлагаю набег, – он позволил себе взглянуть на Кэтлин. Ему хотелось вырвать это мгновение из действительности и сохранить его в своем сердце навсегда. Не зная о настоящем характере его плана, она смотрела на него с открытым восхищением в глазах и захватывающей сердце улыбкой.

– Фианна снова выступит против круглоголовых, – торжественно сказала она. – О, Весли, я знала, что ты будешь на нашей стороне. – Она нахмурилась, и он смог прочитать мысли, пронесшиеся у нее в голове. – Это будет самое рискованное предприятие из всех тех, что мы совершали с того удачного дня возле Лох-Каррибского озера, но с…

– Подожди, Кэтлин, – ему не хотелось разбивать ее иллюзии, но он заставил себя сказать: – Мы не можем взять скот у англичан.

Ее восхищение сменилось гневом:

– Мне надо было догадаться.

– Так чей скот мы собираемся захватить? – сердито спросил Рори.

– Стадо Рафферти в Брокаче.

Мертвая тишина установилась в зале.

– Ни за что, – заявила Кэтлин. – Ты сошел с ума, если думаешь, что я снизойду до воровства скота у своего же ирландца.

– У него больше скота, чем вшей у лудильщика.

– Кэтлин, – вмешался Том, – я думаю, что тебе следует выслушать Весли.

– Логан Рафферти лорд и, кроме того, муж моей сестры. И, Весли, ты только что присягнул ему на верность. И помимо всего прочего, Мэгин находится там сейчас и не позволит нам голодать.

– Логан может не дать ей возможности помочь нам, – возразил Том.

– Рафферти также является предателем ирландцев, – добавил Весли. Еще большая тишина нависла над собравшимися, когда он рассказал о своих подозрениях.

Кипя от гнева, Кэтлин вскочила.

– Никто из нас не будет участвовать в этом!

– Нет, Кэтлин, – сказал Рори, – давай, по крайней мере, выслушаем его план.

Она сердито посмотрела на него.

– И ты тоже.

– Времена наступили тяжелые, – не сдался Рори, – а людей надо кормить.

– И ты еще называешь себя ирландским воином? – спросила она. – Ты собираешься воровать, как обычный вор, вместо того, чтобы отвоевывать, как гордый ирландец?

– Нет никакого вреда в том, чтобы выслушать этого человека. Разве не устроил он все с Мэгин и выводком лудильщика, да и с Маджем тоже.

– Боже, Рори, неужели ты ничего не помнишь? Он обманывал нас с тех пор, как ступил на Клонмурскую землю. А теперь ты слушаешь то, как он высмеивает Логана Рафферти?

– Лорд Брокача разбогател за счет налогов, которые платят ему его ирландские арендаторы. Англичане не тронули его владений. Я удивляюсь почему.

Кэтлин почувствовала дурноту из-за подозрений, которые бились у нее в голове.

– Удивляйся чему хочешь, но я не приму в этом участия.

Она стрелой выскочила наружу, пронеслась по двору к той части стены, которая выходила на море, и взбежала по ступенькам. Холодный ветер, дующий с моря, пронизывал ее до костей. Но этот холод не так леденил душу, как ощущение предательства, совершенного по отношению к ней. Она теряла власть над Клонмуром. Этот Хокинс со своим хорошо подвешенным языком переманил ее людей на свою сторону. Как сильный, буйный ветер с Атлантики, он свернул их с проторенной дороги.

Кэтлин уставилась на серебристый горизонт. Обычно она стояла здесь и думала об Алонсо. Но даже тогда он казался ей далекой мечтой, смутной и едва различимой, недосягаемой.

– Кэтлин.

Не оборачиваясь, она обняла руками стену.

– Так надо, Кэтлин. – Весли встал позади нее так близко, что она почувствовала исходящую от него теплоту. – Я не могу позволить, чтобы Фианна снова выступила против англичан.

Она резко повернулась и очутилась в его сильных руках.

– Ты не можешь? – спросила она, толкая его в грудь. – Ты говоришь так, будто ты глава Мак-брайдов.

– Нет, – возразил он. – Я никогда, никогда не отниму это у тебя.

– Тогда почему ты настаиваешь на этом набеге? Ради всего святого, Весли, как ты можешь жить с нами, делить последний кусок хлеба и, тем не менее, сохранять преданность Англии?

Его губы сложились в тонкую, сердитую линию. – Я только хочу, чтобы ты поняла, что существует более одного способа решить нашу проблему.

– Например, набег на соседа.

–Да.

– Я не пойду на это, слышишь?

Ласково и печально улыбнувшись, он наклонился и мягко поцеловал ее в лоб, затем его рот накрыл ее губы с такой нежностью, что она почувствовала ее всем своим существом. Призвав на помощь всю силу воли, которая и сделала ее главой Макбрайдов, она вырвалась.

– Ты не отделаешься от меня, как от капризного ребенка!

– Кэт, я и не собираюсь, но…

– Я сказала, что ты не совершишь набега на Брокач. Я запрещаю. Фианна снова начнет действовать.

– Послушай, Кэтлин, – он взял ее за плечи. – Хаммерсмит знает сейчас обо всем. Более чем прежде, он будет настороже. Мужчины Клонмура последуют за тобой, если ты прикажешь. Они умрут за тебя, Кэтлин, если ты подведешь их к этому.

Она содрогнулась от правды, прозвучавшей в его словах.

– Я предупрежу Логана.

– Тогда ты подпишешь смертный приговор своим людям.

Она прикусила губу и отвернулась. Разрываемая на части преданностью Логану и болезненной правдой, неумолимо внедряющейся в ее сознание, она застонала от раздвоенности и крушения всех своих планов.

Весли поймал ее подбородок и заставил посмотреть на него.

– Обдумай все, Кэтлин. Сможешь ли ты вынести вид Рори, преданного тобой, искалеченного или убитого? Или юного Куррана? Как ты посмотришь в лицо его матери, если с парнем что-нибудь случится?

– Мы всегда рисковали, – огрызнулась она.

– А я предлагаю тебе решение с минимальным риском.

– Я не позволю тебе воровать у ирландца и у моей сестры, кстати.

– Мэгин одобрит нас. У Логана Рафферти такие запасы, которыми можно поделиться, и ты знаешь это, Кэтлин. И ты, ей-богу, член его семьи. Он должен тебе. Кроме того, он связан с англичанами, с Хаммерсмитом. Нам следует вбить клин между ними.

Водяной фонтан брызг поднялся от разбившейся волны. Где-то в отдаленной части замка раздался плач ребенка. Кэтлин содрогнулась, взвешивая боль за своих людей и убеждения, выработанные веками, затем глубоко вдохнула соленый воздух.

– Делай, что хочешь, Весли, но я не приму в этом участия. Грех будет на твоей совести.

Неглубокой темной ночью шестеро мужчин вышли из хижины. Холодная темнота схватила Весли своей железной рукой. Нагруженный поводьями и веревками, он прокладывал путь через летние пастбища Брокача.

С подветренной стороны холма горел пастуший костер. Сидящий возле тлеющих углей мужчина наигрывал колыбельную песню на самодельной флейте. Лохматые бугры спящего скота усеяли ландшафт. Спрятавшись в тени на расстоянии нескольких ярдов, мужчины собрались в кучку.

– Пусть святой Петр вознесет меня на небеса, – прошептал Конн, – но здесь больше скота, чем святых в моем каноне.

– А он заставлял вас верить, что он так же беден, как и остальные, – сказал Весли. – Наденьте шлемы.

Раздалось клацанье металла, когда мужчины стали облачаться в кирасы и шлемы круглоголовых, которые они захватили во время набегов. Прикосновение к одеянию кровавых англичан вызвало холодное покалывание на коже, однако план Весли требовал маскировки.