Текст книги "Безмолвный Джо"

Глава 21

Я разогрел три обеда быстрого приготовления и стал ждать телефонного звонка. Возможно, Алексу не понравилось то, что он увидел. А может, просто поменял планы или решил продлить удовольствие, как делал до сих пор. Уже восемнадцать дней она была с ним. Я подумал, как много событий может случиться за такое короткое время и сколько может вместить человеческая жизнь в эти восемнадцать долгих летних дней.

В половине девятого раздался звонок.

– Привет, Джо. Это Тор.

– Где ты взял мой номер?

– Частный сыщик.

Я ничего не сказал. Как только мне наконец удалось его забыть – а я долго пытался это сделать, – он вдруг опять появляется. Я чувствовал, как воспаляются мои рубцы, а пальцы холодеют и становятся ватными. Я услышал в трубке глухой звук жидкости, падающей назад на дно бутылки.

– Послушай, – начал он, – нам надо еще кое о чем поговорить.

– Я уже простил тебя.

– Я о другом.

– Слушаю тебя.

– Я... хм... в общем, ты знаешь, что такое полиция. Они могут заставить тебя сказать то, что очень далеко от истины. И тогда, если эта ложь может как-то облегчить твое положение, ты соглашаешься врать.

– Так в чем твоя ложь, Тор? Выкладывай побыстрее.

– Ты не мой сын, Джо. Почти год я думал, что это так. Я дал тебе имя, кормил тебя из бутылочки, менял пеленки, тратил на тебя много денег. Заботился о тебе, словно ты был моей частичкой. Но оказалось, что это не так.

Мне показалось, что я стремительно падаю в лифте – душная и тесная кабина уносит меня в темноту. И навстречу летел человеческий крик – голос был мой и вроде не мой.

Я опять услышал, как Тор отпил из бутылки. Когда он продолжил, до меня с трудом доходили его слова – так быстро я летел вниз.

– Так вот, – проговорил он, – думаю, ты должен это знать. Вот и все. – И он повесил трубку.

Я нажал на "звездочку-69", но его линия не отвечала.

Скорость, только скорость могла вернуть мне покой. Я опустил все стекла и пришпорил триста пятьдесят лошадей моего "мустанга", которые понесли меня по шоссе в сторону Санта-Аны.

"Ты не мой сын, Джо".

Постепенно я успокоился и пустил механического скакуна нормальной рысью, направляясь на станцию компании "Амтрек" в Санта-Ане. Сердце перестало колотиться в груди, и я старался удержаться в своей "точке спокойствия". Мысленно я представлял дерево, орла и холмы на горизонте, но заставить себя взобраться на ветку мне так и не удалось.

Добравшись до станции, я припарковал машину и осмотрелся вокруг в поисках каких-нибудь гостиниц или мотелей. Ничего. В пяти кварталах от вокзала я наконец обнаружил сдающиеся в аренду комнаты и рядом офис для регистрации с табличкой на дверях "Палома". Всегда спокойный клерк за конторкой прикинул в уме, нет ли у них кого-нибудь, похожего по описанию на Тора, но – увы, и через десять минут я уже покидал станцию.

Мотель "Фернандес", гостиница "Супериор", номера на Четвертой улице, даже ночлежный дом. Никаких следов. Постепенно круг поисков расширялся: мотель "Оук", гостиницы "Сэддлбэк" и "Сиеста". За окошком регистрации в отеле "Ранчо" сидела молодая индианка, у которой при моем виде округлились глаза. Она отвела взгляд в сторону, на прикрепленную цепочкой шариковую ручку. Я описал ей Тора Свендсона.

– Двенадцатый номер, – промолвила женщина, не отрывая глаз от ручки. – Можете воспользоваться телефоном у вас за спиной.

– Я лучше зайду. Спасибо.

Комната номер двенадцать располагалась в дальнем углу на первом этаже, справа от вестибюля. Вокруг ламп в коридоре роилась мошкара. В девятой комнате громко орал телевизор. Остановившись напротив двери, окрашенной в бирюзовый цвет, я постучал.

Тишина. Никакого движения и звуков с той стороны. Я снова постучал.

– Кто там?

– Джо.

– Секунду.

Я услышал, как снимают цепочку и открывают замок. Когда дверь распахнулась, передо мной стоял Тор. На его бледном лице с голубыми глазами застыла все та же невеселая улыбка. Те же белые волосы и белая борода, мешковатые джинсы и замызганная футболка, обтягивающая живот. Босые белые ноги.

– Как ты меня отыскал?

– Приехал на машине. Я войду?

Он отступил в сторону, пропуская меня в слабо освещенную комнату. Телевизор был включен, но без звука. В воздухе висел запах сигарет, алкоголя и жареной картошки. Кухня, объединенная со спальней. Дверь в ванную была прикрыта. Тор плюхнулся на стул в углу напротив телевизора. На ночном столике стояла полупустая бутылка дешевой водки из универсама и упаковка апельсинового сока.

– Я собирался сказать тебе это еще в прошлый раз, – сказал Тор. – Но для меня очень важно было получить прощение. И я побоялся переборщить.

– Откуда тебе известно, что я не твой сын?

– Во-первых, у меня всегда были подозрения на этот счет. А потом я проверил календарь. После чего поколотил ее, и она призналась.

– Так чей же я?

– Она не знала. Такие женщины это не запоминают. Когда я сидел в тюрьме в ожидании суда, она предложила мне денег, только чтобы я не говорил, почему это сделал. И подтвердил, что ты мой сын, а совершил это в помешательстве, В общем, я согласился взять откупные. Но решил не спешить с заявлением, чтобы иметь возможность постоянно тянуть с нее деньги за это. Следователям я ничего так и не сказал. Но у всех сложилось впечатление, что я плеснул кислотой в собственного сына, и все настроились против меня. Я сразу это понял, когда зачитали обвинение. На суде меня поместили в специальную клетку – отличная штука, должен сказать, – откуда я даже давал интервью. Черт возьми, я был тогда знаменитостью. И тогда же решил держаться линии, что сделал это по наущению Бога, что, дескать, он мне подсказал. И что ты мой сын. Как Исаак у Авраама. У него была такая же белая борода, как у меня. Я много раз читал и перечитывал эту историю, стараясь поверить.

– Поверить во что?

– Что человек во имя Бога может убить собственного сына. Хотя знаю, что это можно сделать и по другим причинам.

– Например, если узнаешь, что ребенок не твой?

Он посмотрел на меня своими невинно-голубыми глазами. На этот раз без улыбки.

– Может быть. Я никого не убивал, Джо. Даже тебя. Я плеснул этой кислотой, чтобы досадить ей. Я был пьян и взбешен. Я ничего не имел лично против тебя. Ты должен это понять. Просто чтобы сделать этой суке больнее. Отомстить ей за то, как она обошлась со мной. Я не утверждаю, что поступил правильно, но в жизни есть вещи, Джо, которые мужчина простить не может.

Его последние слова будто повисли в воздухе, и вместе с ними комнату заполнило что-то еще. Взглянув на бутылку, Тор сделал затяжной глоток и запил соком.

– И ты рассчитываешь на мое прощение?

Он поднял на меня глаза – сплошная голубая невинность. Натужная улыбка, борода, как у Санта-Клауса.

– Ты уже простил меня. Забыл? Мы это уже проехали. Забудем все и начнем сначала. Послушай, отхлебни. Для универсама это неплохая водка.

– Где она сейчас?

– Шарлотта? Я не видел ее уже лет двадцать. Даже по телефону не говорил. Разве что деньги получал. Она всегда присылала вовремя. Держу пари, что она давно покончила с прошлым, сменила имя и вышла замуж за банкира.

– Сколько? И как долго?

Тор посмотрел мимо меня, словно пытаясь припомнить. Если бы его сейчас сфотографировать и показать кому-нибудь снимок, то можно подумать, что перед вами добродушный весельчак. Если не считать мешков под глазами и выцветшей потной кожи.

– По тысяче баксов уже в течение двадцати трех лет. Всего получается двести семьдесят шесть тысяч. И еще пять тысяч авансом. Но я уже все потратил.

– Но все эти годы ты с ней так ни разу и не говорил, даже по телефону?

– Может, пару раз она и звонила. Но ничего не говорила, а лишь молчала в трубку. На денежных переводах никогда не было обратного адреса. Так что не утруждай себя расспросами.

– А как она узнавала, куда посылать деньги?

– Адрес всегда один и тот же – мой почтовый ящик в Сиэтле.

– Где она жила последний раз, как ты ее видел?

– Там, где все это и случилось, – в Лейк-Эльсинор, в округе Риверсайд. Но уже много лет назад один парень в тюрьме рассказывал, что она перебралась в Лос-Анджелес. Не знаю, правда ли это.

– Какие марки были на конвертах?

– Из Сан-Диего.

– Все это время? На протяжении двадцати трех лет?

– Ага. А что такого?

– У тебя не сохранилось хотя бы одного конверта?

– Я храню только деньги.

Тор снова приложился к бутылке, сделав длинный глоток и опять запив соком.

– Выпьешь, Джо?

– Когда ты получил последний перевод?

– Три недели назад. Они всегда приходят по первым числам.

– Какими банкнотами?

– Десять сотенных. Уже пользованных, не новых.

– На что ты их тратил?

– Платил за квартиру. Потом – водка, пару-тройку раз на девочек. В общем, на жизнь, сам понимаешь.

Я окинул взглядом его самого, комнату, бутылку и безмолвный телевизор.

– Да. Тебе надо жить.

– Я думал, ты хотел сказать, что мне не стоит жить, и убьешь меня, как когда-то грозился.

– Времена меняются.

– Я этого не заметил.

Казалось, Тор о чем-то размышляет. Сделав еще глоток, он со стуком поставил бутылку на столик.

– Так ты хочешь с ней встретиться?

– Именно так.

– Полагаю, что если бы ты решил пристрелить меня, тебе достаточно было вытащить пистолет из-за спины и нажать курок.

– Нет, я сломал бы тебе шею.

Продолжая натянуто улыбаться, Тор отвел взгляд в сторону. Его широко открытые голубые глаза были абсолютно пусты.

Я сделал шаг вперед и взял его обеими руками за голову. Со стороны это выглядело так, словно один человек заглядывает в глаза другого, чтобы сообщить ему что-то очень искреннее. Но я крепко держал голову руками, собираясь повернуть ее, и прикидывал, насколько сильным будет сопротивление со стороны хозяина. Поворот головы всегда смертелен, поскольку клиенту трудно угадать, в каком направлении и в какой момент ты это сделаешь. И похоже, Тор все это понимал. Я приблизил свое лицо вплотную к нему. Чувствовался крепкий запах водки и кисловатый привкус апельсинового сока.

– Это все правда? – спросил я его.

– О, абсолютно. У меня нет причин врать тебе.

– Приятно было узнать, что я не твой сын. Значит, у меня есть шанс стать человеком.

– Ты так думаешь? – прошептал он. – Но ведь я не настолько плох.

* * *

Вернувшись домой, я зашел в кухню и, не включая света, решил поразмышлять. Сквозь щели в жалюзи в дом проникал мягкий лунный свет. Дважды за полмесяца я лишился обоих своих отцов и тяжело переживал случившееся. Во мне бурлили эмоции, и я ощущал их всей кожей. Но снаружи все словно застыло и омертвело – мне явно было необходимо совершить обряд крещения. Но все, что у меня было под рукой, – это ванна.

Позвонила Джун, но я ответил ей, что не могу с ней долго разговаривать, потому что жду важного звонка. Я изо всех сил старался быть вежливым, но, по-видимому, мне это плохо удалось. Когда Джун положила трубку, я понял, что расстроил ее, и сердце у меня забилось не так ровно, как хотелось бы. Я подумал: неужели любовь и вправду всегда так иррациональна или это касается только меня с моим поздним опытом?

Я чувствовал себя заброшенным и одиноким. Выходит, Тор был нужен мне больше, чем я считал до сих пор. Он был моим Люцифером, и на моей душе всегда будет лежать печать царства тьмы. Мне был нужен и Уилл – это был мой луч света. Теперь же, когда по разным причинам я лишился обоих, мое прошлое превратилось в вымысел. А когда теряешь свое прошлое, его место занимает чудовищная пустота. Когда основание, которое ты возводил с таким трудом, на твоих глазах рушится, рассыпается, превращаясь в ничто.

С прыгающим от волнения сердцем я перезвонил Джун и объяснил ей то, что должен был объяснить. Про Тора и Шарлотту. Про откровения этого пьяницы. Как он хотел насолить Шарлотте. О тысяче баксов, которые он получал ежемесячно на протяжении двадцати трех лет за молчание по поводу своего отцовства. И наконец, о марках со штемпелем Сан-Диего.

– Ты теперь совсем другой, – проговорила Джун. – Ты свободен. И кстати, я люблю тебя. Я поняла это в первую минуту после нашего интервью.

– Я тоже люблю тебя. А понял это, когда ты прыгнула за мной в бухту.

* * *

Час спустя зазвонил телефон – но не домашний, а мой сотовый.

– Джо слушает.

– Приготовь деньги. И не занимай этот телефон. Если я почувствую хоть что-нибудь подозрительное даже за тысячу миль, то убью ее. И если учую там даже легкий запашок ФБР, тоже убью ее. Если мне не понравится твой тон, я убью ее.

– Не убивай ее. Лучше стань миллионером.

Он повесил трубку.

Выключив "мобильник", я положил его на стол и позвонил его отцу с домашнего телефона.

Глава 22

Я стоял в ожидании Джека Блейзека у входа в бухту Ныряльщиков на Лагуна-Бич. Была половина первого ночи. Небо ясное, и сквозь листву деревьев мерцал"и белые звезды. В ночном воздухе витали запахи морской воды, эвкалиптов и жасмина.

Блейзек опоздал минут на пять. Он показал мне чемодан, лежавший в багажнике его новенького "ягуара". Банкноты были уложены в пачки, судя по всему, по сто тысяч в каждой. Я переложил чемодан в багажник своего "мустанга".

– Здесь немало денег, Джо.

– Полагаю, два "лимона".

– На половину этой суммы можно купить неплохой дом где-нибудь рядом с пляжем, а на другую часть весело пожить.

– Возможно, Алекс так и сделает.

– Он без толку промотает все это, как и раньше.

– Почему вы так ненавидите друг друга?

Он тряхнул головой и посмотрел на меня.

– Я не испытываю к нему ненависти. Просто он меня разочаровал. При таких больших возможностях и такие паршивые результаты. Что бы мы ни делали для него, все впустую. Убежать с собственной сестрой и требовать за нее выкуп с родителей? Это что, черт возьми, все, чем он умеет добывать деньги?

Я не знал, что ему ответить. Но понимал, что эта милая девчушка Саванна попала в очень непростую ситуацию. Этого было достаточно и значило для меня куда больше, чем отношения Джека с Алексом.

Приблизившись ко мне, Блейзек проговорил:

– Не привози Саванну домой. Приезжай с ней сюда и позвони Лорне, как делал раньше. И спроси ее, что слышно о Саванне. Лорна сразу свяжется со мной, чтобы ни Марчант, никто другой не догадались. А я приеду сюда и заберу ее.

Я согласился.

– А что касается той видеопленки, о которой мы говорили, то, надеюсь, ты вернешь мне ее вместе с дочерью.

– Как и договорились, сэр.

– Это ты считаешь, что мы уже договорились, Трона. Но ты не знаешь Алекса. Не исключено, что он опять попытается смухлевать.

– Я сделаю так, что у него это не выйдет.

Он взглянул на меня, продолжая сомневаться.

– Ты и вправду там будешь один, без ребят из ФБР или из управления шерифа?

– Так точно.

– И никаких приятелей для подмоги?

– Я сам справлюсь с этим делом.

Отступив от меня на шаг, Блейзек снова окинул меня внимательным взглядом.

– А чего ты сам-то добиваешься? Что тебя заставляет во все это лезть?

– Из-за Уилла. И ради вашей дочери.

– Там, в чемодане, сто тысяч баксов для тебя лично, если все пройдет как надо.

– Спасибо, сэр.

– Это тебя, похоже, не сильно обрадовало?

– Нет.

– А тебе вообще-то они нужны?

Мне пришлось поразмыслить над ответом, хотя дочь ему я не собирался возвращать.

– Сотня тысяч долларов не помешает.

Блейзек улыбнулся, будто услышал от меня что-то хорошее или добился согласия по очень важному вопросу. Самое приятное для людей, любящих деньги, думать, что и все остальные любят их не меньше. В другое они верить просто не хотят.

– Без пленки сделки не будет, – заключил он. – И Саванна, и пленка. Запомни это хорошенько.

И я помнил об этом, когда ехал из Лагуна-Бич с двумя миллионами в багажнике. В ожидании звонка на соседнем сиденье лежал "мобильник", чтобы наконец-то закончить дело, которое Уиллу не удалось довести до конца.

* * *

В кабинете по подготовке операций стоял гул от множества голосов – в комнате находились Марчант и двенадцать других агентов ФБР, а также Рик Берч, Одеркирк, сам шериф Дуайт Вэйл и ребята из полицейской группы захвата.

Марчант переложил два миллиона в потрепанный черный рюкзак, в ручках которого были установлены сигнализаторы для электронного слежения. Один из "жучков" он засунул прямо в пачку между банкнотами.

– Такую "вставку" невозможно заметить и даже нащупать, она вшита в подкладку – инфракрасный излучатель, – сказал Марчант. – Он передает тепловой сигнал, который мы можем фиксировать с воздуха – с самолета или вертолета. И куда бы этот рюкзачок ни потащили, мы проследим за ним, как за светлячком в темноте.

Шерифа Вэйла, высокого и грузного мужчину, работники управления звали между собой Быком. Как всегда, он отдавал уверенные распоряжения своим подчиненным, но все знали, что последнее слово в операции остается за ФБР.

Марчант и Вэйл уже подготовили "двух работниц" Службы социальной опеки, которые должны были сопровождать меня. В их роли выступили следователь из окружного отдела убийств Ирэн Коллир и сотрудница полиции города Санта-Аны Черил Рэдд. Коллир, полной и крепкой на вид женщине, было лет сорок; ее коллега Рэдд – на вид лет пятидесяти пяти, с легкой сединой в черных волосах – имела более хрупкое телосложение. А когда она надела очки для чтения и зачесала длинные волосы назад, то приобрела совершенно кроткий вид.

– Называйте меня хоть монашкой, – пошутила она. – Но пистолет всегда при мне.

Марчант одобрительно кивнул.

– Джо, когда Алекс снова позвонит насчет встречи, скажи ему, что ты будешь с двумя женщинами из Службы социальной опеки. И что они нужны для обеспечения безопасности Саванны – в противном случае ее передадут отцу с матерью.

Потом мой сотовый телефон подключили к прямой связи с оперативным штабом и специальным микроавтобусом, чтобы держать ситуацию под контролем даже в том случае, если Алекс Блейзек настолько доверится мне, что разрешит выбрать маршрут на мое усмотрение. Мне даже вручили последнюю модель бронежилета, весьма дорогое изделие фирмы "Спектрафлекс", разработанное на случай многократных выстрелов в упор.

– Совсем недурно для молодого помощника шерифа, – заметил Берч. – До тридцати лет о такой экипировке я даже и не мечтал.

– Ладно, – сказал Марчант. – Самое нервное время – ждать начала и быть наготове.

Он проводил меня на служебную автостоянку, где мы засунули рюкзак в багажник "мустанга".

* * *

Мы все вместе сидели за ленчем в кафетерии в здании муниципалитета – Марчант, Берч с Одеркирком, Черил Рэдд с Ирэн Коллир и я. Специальный агент и четверо детективов, казалось, чувствовали себя друг с другом вполне свободно и удобно. Никто не расспрашивал меня о жизни и моем лице, Уилле и Торе. Мы просто делали общую работу. Точно так же мы сидели и обедали с напарниками в нашей служебной столовой при мужской тюрьме. Одна команда – все вместе, как одна семья. Но сейчас это значило для меня нечто большее. Словно я заглянул в свое будущее. Я подумал об Уилле и о той странной жизни, в которую он меня окунул.

"Отработаешь в управлении лет двадцать, Джо, и подашься в политику или бизнес. Ты и сейчас-то пользуешься большим признанием, чем я в твои годы. Господи, "кислотный мальчик" – так разыграй полученную тобой карту. "Кислотного мальчика" в президенты. Звучит недурно, не правда ли?"

После ленча Берч отвел меня в сторону:

– Сегодня утром я крепко прижал Перлиту. Видеозапись плюс данные баллистической экспертизы. Припугнул ее свидетелем, который якобы узнал ее лицо под маской медсестры. В общем, она пошла на сделку. Она обещала дать показания на Гэйлена как на убийцу Уилла, если мы ее отпустим. Я ответил, что на такие условия мы не можем пойти, и предложил ей начать с малого – например, сказать, кто был в машине с Бо Уорреном, когда тот беседовал с Гэйленом около ночного клуба. Она согласилась, но потребовала в обмен смягчить обвинение. Я уже переговорил по этому поводу с Филом Дентом, который обычно идет на такие варианты. В общем, договоримся.

Было уже пять минут второго, но телефон молчал. Я послонялся по отделу убийств, потом заглянул к ребятам в мужскую тюрьму и посидел около часа в техническом тоннеле модуля "Е", где чуть не заснул, прислонившись головой к пыльной стене.

Потом я немного размялся в тренажерном зале, где отлично работали кондиционеры и царила приятная прохлада. Этот зал частично был мемориалом в память о нашем коллеге Брэде Ричесе, погибшем от автоматной очереди грабителя в окружном универмаге. На одной стене с имитированными следами от пуль был изображен патрульный автомобиль Брэда, а рядом валялось несколько пистолетных гильз. На противоположной стене было изображено четверо помощников шерифа с направленными на вас пистолетными стволами. В линзах их темных очков отражались лица преступников. А над входной дверью висел транспарант: "Сила волка – в стае; сила стаи зависит от силы каждого волка".

Я хорошо поработал в зале, все время размышляя о Ричесе, стае волков и Джоне Гэйлене. Насколько вероятно, что он опять появится на сцене? И как велика возможность того, что тот, кто добивался смерти Уилла, попытается убить и меня? Шансов на это, может, и немного. Но я не мог избавиться от мысли о таком варианте развития событий.

На часах было уже 3.43 пополудни. Телефон молчал.

Я заехал в Дом правосудия и понаблюдал за судебным процессом по делу доктора Чапина Фортнелла. Когда я зашел в зал, он смотрел вниз, по-видимому, на стол защиты, потом обернулся и проводил меня подслеповатым взглядом, пока я садился. Помощник прокурора вел допрос одной из жертв Фортнелла – мужчины двадцати одного года, которому в ту пору, когда доктор обратил на него свое внимание, было около двенадцати лет.

* * *

– И где же он впервые приласкал вас?

– В его кабинете в Ньюпорт-Бич.

– В своей приемной? Значит, именно там он и практиковался на юных мальчиках и девочках в области семейной психотерапии?

– Возражаю, ваша честь! Здесь смешиваются разные эпизоды дела. Кроме того, данный свидетель не в курсе наклонностей доктора Фортнелла...

– Протест отклоняется. Продолжайте, мистер Эванс.

* * *

Это заставило меня припомнить случай, произошедший, когда мне было одиннадцать лет. Вместе с другими членами юношеского клуба Тастина мы летом поехали на пляж в сопровождении двух сотрудников клуба. И вот когда я закончил свои дела в общественном туалете и уже выходил из кабинки, мне преградил путь невысокий коренастый старичок в солнцезащитных очках, с длинными рыжими волосами, который поинтересовался, известно ли мне, что такое секс. Я ответил, что нет, не знаю. Потом огляделся и попытался проскочить мимо него. До сих пор помню теплую вонь, мусор и лужи мочи на бетонном полу того гадкого сортира. Пытаясь проскочить мимо старика, я посмотрел вниз и заметил, как его голые ноги двигаются в мою сторону, и одновременно почувствовал его цепкую руку у себя на плече. К тому моменту я уже пять лет занимался единоборствами и получил зеленые пояса в трех видах. Я резко рубанул по его вытянутой клешне свободной рукой и ударил ладонью в глаз. Он меня отпустил, и я двинул ему в другой глаз уже левой рукой. И пока он протирал глазенки, я врезал ему между ног и добавил ботинком по коленной чашечке. Но, добежав до будки охранника, я так и не смог заставить себя рассказать о том, что случилось. Все слова застряли у меня в горле. Мне было стыдно даже признаться, что он до меня дотронулся и осмелился сделать грязное предложение. Правда, в тот момент охранник болтал с какими-то девушками, и ему было не до меня. Помню, как я нацепил ласты и долго плавал в холодных морских волнах. Я осваивал серфинг на доске и ловил одну волну за другой, пока совсем не вымотался, но зато и очистился. После этого в том туалете у меня всегда сводило мышцы спины, а лицо горело от страха.

Когда я выходил из зала, Фортнелл продолжал смотреть на своего защитника.

В пять часов я сел в машину и настроил радио на передачу Джун. В этот раз ее гостями были строительный рабочий и древняя старушка. Строитель вытащил женщину из упавшей в воду машины. Судя по всему, старушка вместо тормоза нажала на газ, снесла стальную решетку и со всего размаха плюхнулась с машиной в городской бассейн. Самое забавное, что при этом никто не пострадал, даже сама бабуся, которая прощебетала, что когда она тонула, то чувствовала руку Господа у себя на плече.

Вот и рассуждай после этого о крещении.

* * *

До дома я добрался к семи часам вечера. Звонка так и не было. Я перекусил своим «телевизионным» обедом, а два миллиона валялись у меня под столом. По своему домашнему телефону я коротко переговорил с Джун, сообщив, что все идет отлично и вскоре кое-что случится. Ее милый голосок казался мне таким обворожительным, что мне хотелось залезть в трубку и извлечь его оттуда, чтобы всегда хранить у себя. Слушать ее смех. А потом глотать ее голос, как редкий деликатес. По вкусу он должен напоминать ее саму: цветы, соль и сливки.

* * *

Алекс Блейзек позвонил в 9.37.

– Вези посылку в Ньюпорт-Павильон. Там на входе есть платный телефон. Будь в кабине ровно в 10.10. Продолжим разговор, если мне понравится все, что я там увижу.

– Со мной будут две женщины из Службы защиты детей. Только они могут передать Саванну в Хиллвью. Или так, или будет решать суд.

– Если хочешь, тащи с собой хоть папу римского. Только смотри, меня не увидишь. – И бросил трубку.

Я понял, что Алекс Блейзек действительно псих и с головой у него не все в порядке. Позвонил по условленному номеру Марчанту в оперативный штаб и рассказал о разговоре с Алексом.

– Мы будем там крутиться на вертолете. А Коллир и Рэдд прибудут к этой телефонной будке не позже десяти. Они будут там, но в стороне.

* * *

Около телефонной будки я был в 10.05. Там стоял здоровый парень в белых шортах и красной футболке и громко орал в трубку. Опустив рюкзак на землю, я постучал по его плечу и показал свой значок. Он нахмурился и прикрыл трубку ладонью. Я объяснил, что мне надо. Еще раз посмотрев на меня, он поднес трубку ко рту и закончил разговор.

– Все в твоем распоряжении, Джо, – сказал он. – Меня зовут Ларсон. Коллир и Рэдд сидят у окна вон в том баре. Я буду поблизости.

Потом кивнул раз, второй, повесил трубку и вышел из будки. Телефон зазвонил ровно в 10.10.

– Где твои друзья?

– В баре.

– Должно быть, вся набережная ими забита.

– Всего две женщины из Службы социальной опеки. Такова была договоренность.

– Поезжай на следующем пароме через пролив на остров Бальбоа. На пароме стой у правого борта. Когда сойдешь на берег, жди моего звонка в телефонной будке справа. И поторопись, паром уже отходит.

Повесив трубку, я помахал рукой Коллир и Рэдд и поспешил на посадку. На паром въехали последние три машины, и палубные рабочие устанавливали блокираторы на колеса переднего автомобиля. Я ступил на палубу с рюкзаком на плече. За мной по мосткам проследовали Коллир и Рэдд. На Коллир были поношенные джинсы и кардиган, в руке – большая сумка. А Рэдд надела длинную старомодную юбку, бесформенный свитер и теннисные туфли. Волосы она забрала сзади в пучок. Я заметил микроусилитель у нее в ухе и микрофон у подбородка. Это был канал связи с Марчантом – я понял, что Рэдд докладывает о ходе операции. Вокруг нас на палубе толпились пассажиры – туристы в ярких костюмах; парочки, жмущиеся друг к другу, чтобы укрыться от прохладного ночного ветерка; подростки с велосипедами и роликовыми досками.

Я с извинениями продвигался сквозь них в направлении правого переднего угла парома. Оглянувшись через плечо на колесо обозрения и карусель в парке, я снял рюкзак с плеча и поставил его у ног. Коллир и Рэдд расположились по обеим сторонам от меня.

– У вас прекрасный пучок на голове, служащая Рэдд.

– Вы очень любезны, молодой человек, – чопорно ответила она. – Но учтите, у меня под свитером пистолет. Так что не нахальничайте.

Паром заурчал, отчаливая от берега в открытое море, и я ощутил мощную вибрацию под ногами. Параллельно нам в сторону канала двигалось небольшое взятое напрокат судно. На нем пара подростков ловила рыбу, их удилища отсвечивали в свете прибрежных фонарей. На той стороне бухты виднелся остров Бальбоа. Молодой служащий парома в шортах цвета хаки и цветастой рубашке взял с меня за три места доллар и дал сдачи.

Паром повернул к пристани, двигаясь против течения. Наблюдая за приближающимся берегом, я думал, что мы промажем мимо причала. Шедшая рядом с нами лодка постепенно растворилась во тьме. В тридцати ярдах от нас показались огни яхты "Зодиак".

Вдруг зазвонил мой сотовый телефон.

– Держи его наготове.

Я поднял рюкзак с палубы и поставил на поручни. Всматриваясь в черную воду под нами, я чувствовал, как насторожились Коллир и Рэдд. Паром еще больше приблизился к берегу, оставив "Зодиак" немного позади.

– Сейчас я сзади вас по курсу. Я подойду к борту, и ты бросишь мне мешок. Пока не дергайся.

– Где она?

– Узнаешь, когда я получу свои деньги. Если ты или твои копы попытаются меня одурачить, прошу запомнить: кислорода у Саванны хватит примерно на два часа. Убьешь меня, погибнет и она. Дело абсолютно беспроигрышное. Приготовься, придурок. Когда я скажу "бросай", бросай немедленно. И держи телефон наготове. Жди!

Взглянув на Рэдд, я потряс головой.

– Он запер ее в каком-то месте, где мало воздуха. Не стрелять.

Яхта подошла к нам очень быстро, и послышался шум двигателей за бортом. На палубе "Зодиака" я заметил человека в темной одежде и бейсбольной кепке, повернутой козырьком назад, который, стоя вполоборота, работал рулем. Расстояние сократилось до десяти ярдов, потом до двадцати футов. И наконец я увидел борт яхты всего в шести футах от себя. Я схватил рюкзак и ждал, когда палуба яхты окажется под нами. Я не мог как следует рассмотреть Алекса, но первое, что пришло на ум, когда бегущие огни вырвали лицо из тьмы, – это его отец: такой же плотно сбитый, напряженный, взрывной.

Он улыбнулся:

– Бросай!

И я бросил. Рюкзак с плеском шлепнулся на воду. "Зодиак" слегка накренился, и я увидел, как Алекс Блейзек, зацепив мешок длинным багром, подтащил к себе. Наклонившись вперед, он двумя руками втащил мешок на палубу, после чего взглянул на меня снизу вверх, кивнул и еще раз улыбнулся.

"Зодиак", словно перепуганный олень, мгновенно развернулся и растворился во тьме, оставив после себя лишь удаляющийся гул мотора и облако выхлопных газов. Я видел, как его сигнальные огни быстро удалялись в ночи в сторону выхода из бухты. Гул двигателя постепенно становился все глуше, а кильватерный след размывался черными волнами. Я подумал, не мог ли электронный передатчик намокнуть и как поведет себя после легкого купания инфракрасный излучатель.

Я продолжал держать телефон около уха.

– Трона, я еще раз позвоню тебе, когда окажусь в том месте, где мне надо быть. Придерживай своих легавых, и с Саванной ничего не случится. Пока, придурок. Пока!