Текст книги "Моя судьба под твоими ногами"

Глава 10

Марисса не жаловалась, хотя бед на нее свалилось бесчисленное количество. Она не говорила, когда была голодна или хотела пить, не поминала свое изодранное платье, все еще испачканное в болотной грязи, не ныла, что ей даже по нужде приходится ходить под чьим-то надзором. Последнее оказалось хуже всего – хуже любой боли. Но все же через несколько дней ей начало казаться, что судьба не так уж жестока, раз в главных надзирателях у нее оказался Нош. Молодой маг проявлял какую-то тактичность и пытался сделать ее существование хоть немного более комфортным. Например, дал ей свою одежду, чтобы девушка наконец-то смогла переодеться в чистое и сухое.

Оказалось, что у него довольно сильный дар. Нош потому и давал Мариссе некоторую свободу действий, поскольку мог отыскать ее с помощью магического маячка. Он сам же и рассказал, что именно так нашел ее в первый раз в лесу, после чего произошло знакомство с Крайдином Сорком под личиной охотника. Марисса тогда возненавидела Ноша, ведь он и стал первопричиной всех ее несчастий. Но проходило время, и по мере узнавания она не могла сохранять и лелеять эту ненависть бесконечно. По сравнению с генералом Сорком, который внушал только ужас, по сравнению с остальными солдатами, которые посматривали на ведьму с брезгливой насмешкой, Нош стал единственным, кто рассмотрел в ней человека. Да, пленницу, у которой уже завтрашнего дня может не быть. Но сейчас она жива, и получается, что нуждается в пище, тепле и капле сострадания. Как бы Марисса ни сопротивлялась этому чувству, но именно Нош заставил ее поверить, что не все накхаситы – демоны и изверги. Что и среди них бывают люди.

Вот только соблазнять его по совету Лиды Марисса не хотела. Вообще никого не собиралась соблазнять, даже рискуя всем своим существованием. Останавливало ее не только воспитание и скромность, Марисса отчаянно боялась изнасилования. Больше чем кнута или смерти. Конечно, она слышала много жутких историй о бедных женщинах в захваченных накхаситами городах и не могла об этом не думать. Это ее и сдерживало в первую очередь – казалось, что если она проявит хоть какую-то фривольность, а уж тем более – пошлость, то тем самым спровоцирует кого-то на решительные действия. Но солдаты поглядывали на нее без этого интереса: быть может, спасала грязь, а может, для них ведьма вообще женщиной не считалась. Нош, вероятнее всего, вообще на подобное способен не был. Потому Марисса с каждым днем ощущала все меньше страха, но до расслабленности ей тоже было далеко. И радовалась, что ее рыжие волосы вызывают в этих мужчинах лишь отвращение ко всему ее роду и не позволяют разглядеть естественную для ведьм красоту.

Целая неделя прошла в относительном спокойствии – или примирении с ужасающим положением. Так или иначе, но привыкнуть можно к чему угодно, даже к заточению. Крайдин уехал, не отдав дополнительных приказов на ее счет, а Марисса со временем стала отвечать на вопросы Ноша и задавать свои. Только лишь потому, что человеку очень важно получить хоть мизер человеческого общения.

Была в военном лагере и женщина – невероятная красавица. Марисса видела Найну лишь мельком, а уже потом расспросила о той Ноша. Не слишком удивилась, узнав, что Крайдин даже собственную любовницу в военную кампанию потащил – какое ему дело до ее благополучия, если речь идет о его желаниях? Показалось, что именно в лице этой женщины Марисса со временем и найдет сострадание – все же женское сердце мягче мужского. И если Крайдин влюблен в эту красавицу, то может и послушать ее совета. Например, отпустить Мариссу – ведь та даже не ведьма в полном смысле этого слова и никакой угрозы не несет. Конечно, о таком заводить речь было еще слишком рано, но Марисса заочно вписала и Найну в короткий список из двух имен тех людей, от которых можно ждать хоть какой-то доброты.

Лида появлялась еще пару раз, но полезных советов больше не давала. Не потому что делала из знаний какую-то тайну – она всерьез хотела помочь Мариссе. Но не видела ни одного способа, как из той вытащить наружу силу, если еще не слишком поздно. И хоть выражалась она всегда холодно и грубовато, Марисса не сомневалась в главном: Лиде не все равно. Именно по этой причине Лида то и дело возвращается, просто посмотреть, что пленница жива и здорова. Ведьма сокрушалась:

– Ты не сбежишь, пока не уболтаешь своего мага отпустить тебя. А он не отпустит, потому что поплатится за то жизнью. Я могу приворожить его к тебе – тогда его желание уже не будет иметь никакого значения. Отпустит, еще и хлебушка в дорогу тебе сложит. А потом и следом поплетется, чтобы защищать. Но для этого мне нужно пробраться в сам лагерь, не смогу такие сильные чары наложить в бестелесном состоянии.

– Подожди, не делай пока, – отговаривала Марисса. – Не рискуй из-за меня. Если погибнешь, то для меня это станет последним камнем на шее. Да и жаль мне Ноша. Смейся, смейся, Лида, но мне жаль, если именно он пострадает – тут и так немного таких, как он.

– Тогда погибнешь ты, – закономерно заметила Лида.

– Попробую решить иначе. Вдруг генерал поймет, что от меня никакого проку и отпустит?

– Ага, отпустит, – сухо рассмеялась ведьма. – Кинжалом по горлу он тебя отпустит. А еще веселее – отдаст тебя всем своим солдатам и будет наблюдать, под каким по счету ты издохнешь.

Марисса задрожала от ужаса:

– Лида, ты думаешь, что они пока не трогают меня только потому, что генерал не дал такого разрешения?

– Не знаю, – вздохнула темнота. – Но ты не обманывайся на их счет. Эти люди тебя боятся – все еще помнят затейницу Ширну. Никто из них не хочет ради пяти минут удовольствия потом блевать червями. Но страх со временем проходит. Как ты с каждым днем боишься их меньше, так и их страх к тебе с каждым днем уменьшается. И рано или поздно кто-то поверит, что ты действительно бессильна хоть что-то сотворить. Тогда держись крепче. А лучше не держись – помри, как можно скорее, себя же ради.

Дилемма была жуткой: любой вариант страшил Мариссу. Но пока ей казалось, что еще есть время до принятия решения:

– Подождем еще немного, Лида. Если не останется вариантов, тогда подумаем над твоим. Жаль Ноша, но себя мне жаль больше.

– Наконец-то я слышу настоящую ведьму! Ты учти, дурная, что если тебя потащат в Накхас, туда я попасть уже не смогу. Не смогу даже прийти к тебе и утешить.

– Понимаю, – Марисса долго думала, а затем решила поделиться еще одной мыслью: – Но здесь живет любимая женщина генерала. Может, она хотя бы встанет на мою защиту? Неужели она сможет смотреть, если со мной начнут творить такое?

– Сможет, – легко ответила ведьма. – Как сотню раз до тебя смотрела. Но я разузнаю о ней. Спи.

Лида вернулась следующим вечером и сообщила:

– Найна живет в отдельной палатке и пользуется безусловным уважением всех накхаситов. Но не жди от нее помощи.

Мариссе все еще хотелось во что-то верить, потому она цеплялась за надежду:

– Почему? Она плохой человек?

Лида на этот раз была крайне задумчивой и делала большие паузы между словами, словно подбирала правильные к своим мыслям:

– Нет… Она хороший человек. Найна не зла, не жестока, и ей тоже многое не нравится из того, что происходит вокруг. Она терпит это ради любви к своему мужчине.

– Тогда почему же? – Марисса очень обрадовалась. – Значит, к ее состраданию и можно воззвать!

Лида в очередной раз глубоко задумалась, прежде чем выдать:

– Нет… Не знаю. Не могу объяснить. Это то же самое, как когда я чувствую ложь. Вот ты говоришь, что она поможет, а я чувствую ложь. Так не будет. Не поможет. Хотя в ее характере это есть… она не поможет именно тебе, Марисса.

– Но почему?

– Не знаю! Хватит спрашивать! Знала бы, уже сказала, – Лида выдала раздражение в тоне. – В любом случае, молодой маг остается твоим единственным вариантом. И знаешь что, если тебя повезут в Накхас, то я явлюсь и осуществлю свой план. И пусть его потом рвут на части за твой побег, лишь бы ты выжила. И плевать я хотела на то, что ты об этом думаешь.

Ничего хорошего не прозвучало, но Марисса почему-то улыбнулась, а на глаза навернулись слезы:

– Это забота, Лида. Я тебе никто, а тебе важно, чтобы я жила. Так важно, что ты собственной жизнью можешь за меня рискнуть.

– Пусть так. Плевать. Развесила тут нюни! Ты не ведьма, ты какая-то жалкая деревенская баба. Аж противно смотреть, что одна из нашего племени выросла такой соплей. Спи.

И Лида снова исчезла. Ответов Марисса не получала, но дышать все равно становилось проще. Хотя теперь вариант познакомиться с Найной и воззвать к ее участию она отметала, верила ведьмовской интуиции Лиды. Вот только душа ее чистая, злом еще не зачерненная, все продолжала искать какого-то разрешения – такого, в котором ни один хороший человек не погибнет. Потому и фантазировала о невероятно счастливых исходах. Например, Крайдин Сорк просто погибнет в своем походе – убьют его, и мир сразу станет лучше. А в том лучшем мире Марисса сможет просто уйти и отыскать в лесах Лиду, чтобы хотя бы единожды обнять и получить очередную колкость в свой адрес.

Затишье закончилось так же неожиданно, как началось. С утра в лагере раздавались крики, происходили какие-то сборы. Нош сообщил, что армия переходит на постой в Орнскую крепость, которая за широким Рондом. Мариссу везли в той же самой повозке, а она тревожилась о том, сможет ли Лида появиться так далеко от родных лесов. Ей теперь стало невыносимо страшно остаться одной. Но это пока не Накхас – это всего лишь другой берег Ронда.

Нош все несколько дней пути выглядел встревоженным. Почти постоянно он ехал на лошади следом за повозкой, а вечерами забирался внутрь – дать Мариссе поесть и самому немного подремать на твердой поверхности. И поскольку между ними уже завелась традиция что-то обсуждать, Марисса осмелилась спросить:

– Что тебя беспокоит, Нош? Это плохой знак, что мы едем туда?

– Нет, конечно. Мы взяли последнюю крепость материка, способную оказать сопротивление. Можно сказать, что милорд только что выиграл всю войну. Остальную территорию Накхас присоединит без боя. Некому больше воевать на вашей стороне.

Новости были ужасными, но Марисса заставила себя утаить настоящие чувства и переспросить:

– Тогда почему ты выглядишь так, будто вы проиграли?

Нош глянул на нее и невольно улыбнулся. Маг еще с первой встречи разглядел, что девушка невероятно хороша собой – и пусть это свойство всех ведьм, но взору это не объяснишь. Ее не портили даже грязные нечесаные волосы, зато так легко представлялось, что если Мариссу отмыть в горячей ванне и дать красивое платье, то она затмит любую даму при дворе его величества Рая. И спрашивает она, потому что душа ее, любопытная и живая, требует постоянной пищи для осмысления.

– Нет, Марисса, мы выиграли. Нет причин для тревоги, кроме каких-то мелочей. Что будет с тобой, на каких условиях будут присоединять оставшиеся территории и прочее, прочее, не стоящее обсуждений.

В крепости пленницу разместили в подвальной тюрьме, но благодаря стараниям Ноша, Марисса вполне была способна выносить такие условия. Хотя теперь стало куда хуже: все же в повозке она могла хотя бы иногда выглядывать и дышать свежим воздухом, наблюдать за людьми, хоть чем-то занимать мысли. Здесь же ей оставалось только бесконечное пустое одиночество. И маг, будто это почувствовав, остался с ней ради пустого разговора. Если он будет заглядывать к ней пару раз в день, то заточение окажется не таким невыносимым. И снова это болезненное чувство благодарности к нему за соучастие – чужое, неверное, мешающее принятию единственно правильного решения. Как сложно подписать смертный приговор тому, кто оказывает поддержку.

Крайдин Сорк объявился в ее камере на следующий вечер после переезда в крепость. Марисса, распознав главного своего врага, встала с соломенной лежанки и выпрямила спину. Пусть видит ее какой угодно – вонючей, грязной, без капли надежды – но только не раздавленной.

– Ну, здравствуй, ведьма, – сказал, осматривая каменное помещение и масляную лампу в углу.

– Ну, здравствуй, демон, – ответила она ему в тон, опять ловя себя на мысли, что лучше бы промолчать, а не молчится, наружу рвется: – Гляжу, ты скучал по моей компании. Что, нет в рядах твоих прихвостней человека, который скажет тебе правду в лицо? Так заходи почаще, червь, я всегда готова поболтать.

– Засунь себе эту правду в глотку. Или это сделаю я, – прозвучало равнодушно, беззлобно. – А пока меня интересует совсем другой вопрос. Ты приворожила Ноша?

– Что? – Марисса от такого поворота растерялась.

Крайдин усмехнулся и все же посмотрел на нее прямо, хотя до сих пор как будто собирался этого не делать:

– Ты услышала вопрос. Мне нужно знать, чтобы принять правильное решение на твой счет.

Марисса прищурила глаза:

– А какое решение последует за каким ответом?

Крайдин ответил без паузы:

– Он один из самых перспективных магов Хлаоха. Я не потеряю такого бесценного и верного солдата из-за тебя. Потому если ты его приворожила, то сегодня же тебя сожгут. Говорят, если ведьму сжечь, то вместе с ней сгорят и все заклятия. Тогда Нош освободится. А если ты его не приворожила – значит, ты на это вовсе не способна. Потому что я не представляю, чтобы ты не воспользовалась такой возможностью. А раз ты ни на что не способна, то вреда нанести никакого не можешь. Тогда с тобой можно делать что угодно. Например, выдрать тебе язык, чтобы больше не слышать позывы твоего глупого высокомерия.

Марисса рассмеялась – неожиданно для них обоих легко, без напряжения:

– Ищешь причину для потехи? Твой маг свободен от моих заклятий. Если бы я была способна кого-то приворожить, то начала бы не с единственного здесь хорошего человека. Ты намного больше подходишь для этой роли – ползать в моих ногах и умолять хотя бы взглянуть на тебя! О, клянусь тебе всеми духами, Крайдин Сорк, как только я смогу причинить тебе любое зло – ты почувствуешь это первым!

Крайдин бездумно сделал шаг к ней, но, поймав себя на всплеске злости, успел унять его. Остановился. Развернулся и вышел. После затхлого подвала свежий вечерний воздух ударил в ноздри, пьяня.

Зачем ведьма его провоцирует? Зачем говорит именно так, чтобы он схватил ее за горло и сжимал пальцы, пока не раздастся хруст? А может, она именно этого и хочет – просто умереть и больше не страдать? Сейчас ее от смерти отделяла всего секунда, всего один жест или невероятный самоконтроль Крайдина. Это не воздух пьянил, это та самая неслучившаяся секунда мутила мысли. Представление, что он все же поддался порыву, протянул руку и взял ее за горло. И… вероятно, убил бы не сразу, а наклонился и провел бы языком по этой светящейся изнутри коже. Чтобы всю ее скрутило от отвращения, чтобы ведьма пожалела о своих словах. Крайдин не брезглив: ради ее отвращения он мог бы сделать над собой усилие… и провести языком, широко, влажно по ее шее… И только потом убить.

Очнулся, кое-как вспомнив о том, что пора скинуть напряжение. Найне сегодня предстоит очень сложная ночь. Крайдин ощущал немыслимую тяжесть, которую обязательно надо выплеснуть. Многократно, не давая себе возможности опомниться, пока все эти странные мысли не сотрутся начисто.

Он и сам за собой не замечал изменений. Со своей любовницей Крайдин часто бывал груб – и часто именно его грубость распаляла ее сильнее. Но теперь он был не просто груб, он был отстранен. Ему все казалось, что из тела напряжение не уходит, что стоны Найны, его имя из ее уст звучат как-то неправильно, оттого и тяжесть остается. Он приказывал ей заткнуться, не издавать ни звука, он жмурился, не желая ее видеть. Крайдин за собой этого не замечал, но это неизбежно замечала любящая и прекрасно знающая его Найна.

Глава 11

Все развалилось в один момент. Хотя поворот был так предсказуем, что сейчас вызывал только желание рассмеяться над собственной глупостью. Крайдин Сорк никогда не позволял себе истерик, даже когда они были так кстати.

Письмо с королевской печатью доставили из Хлаоха слишком быстро. Как если бы кто-то из военных магов передал послание туда сразу же после взятия Орна, а послание было уже готово к этому моменту – так быстро оно оказалось в руках Крайдина. Письмо Рая он разворачивал неспешно, уже предчувствуя, что ничего хорошего оно не сулит.

«Весь народ Накхаса поет песнь в твою славу, брат! Твоими стараниями наступает эра величия и благоденствия. Впереди еще много дел и много лет, прежде чем мы сможем установить Единый Закон и завершить объединение Накхаса, но верю, брат, что уже наши с тобой дети будут жить в ином, самом могущественном государстве освоенного света. И никто не забудет, кто сделал к этому величию первый шаг!»

Крайдин отвлекся и прикрыл на несколько секунд глаза, обуревая внутреннюю бурю. Рая до сих пор он считал слишком мягкотелым и спокойным, но брат обзавелся толковыми советниками. Этот ход – блестящее подтверждение их толковости.

«И наша с тобой династия войдет в историю не под именем Кровавой, а под именем Милосердной. Ибо мы, благодаря твоим стараниям, пережили страшный этап завоеваний и теперь можем оставить его позади. Ты поработал над войной, наступила пора работать над миром. Впереди море свершений, Крайдин! И я не обойдусь без твоей помощи, без твоей верности и братского совета. Возвращайся в Хлаох, будь со мной рядом в этом нелегком деле.

Оставшиеся территории присоединятся к нам бескровно, ты знаешь это сам. Через пару лет я поставлю перед ними ультиматум, и будь уверен – они примут верное решение. Хотя бы потому, что увидят первые плоды этого грандиозного союза.

Ожидаю тебя и каждого из славных солдат армии Накхаса в столице. Рай»

Если бы в комнате сейчас присутствовал кто-то еще, то Крайдин бы, наверное, просто убил этого человека на месте. Его хваленая выдержка в кои-то веки дала сбой. Он зарычал, смял письмо в кулаке, а потом им же треснул по столу, до крови разбив костяшки. Снова закрыл глаза и заставил себя дышать медленно, приходя в себя.

Почему он такой очевидный исход не предположил раньше? Незавоеванными остались только западное побережье и Мирандийский полуостров. Но Рай не приказал Крайдину присоединить их без крови – это как раз было бы теперь правильным решением. Он явно указал вообще не идти на два этих направления. И объяснение простейшее: теперь нельзя будет сказать, что Крайдин объединил весь континент, это сделает Рай. Рай Милосердный, чтоб его черви жрали! Крайдин Сорк войдет в историю как кровавый завоеватель, а Рай станет строителем мира. Логично, глупо спорить. Логично, демоны его дери, что король, а теперь уже император, не захочет отдавать эту славу кому-то другому. Логично, что кто-то делает грязную работу, а кто-то срывает плоды. И еще неизвестно, не объявят ли после генерала и всех его солдат жестокими преступниками – только лишь для того, чтобы еще сильнее подчеркнуть свое «милосердие».

Ослушаться прямого распоряжения означало выступить прямо против императора. Революция. А Крайдин никогда не хотел воевать с братом так открыто. Ему не нужна корона, трон этот треклятый не нужен – и никогда нужны не были. Крайдин просто хотел укрепить свое положение раз и навсегда, чтобы перестать беспокоиться о том, что его мать была всего лишь любовницей предыдущего правителя.

Ответ он написал, уже пребывая в спокойном состоянии. Предложил Раю просто присоединить оставшиеся земли, притом без единой жертвы – последние поселения пойдут на это, даже не задумываясь. Им хватит молвы. Написал и отправил в Хлаох, но уже знал наверняка, что получит отказ. Ведь смысл как раз не в этом. Крайдин просто хотел выиграть время, чтобы хорошенько обо всем подумать. Ему в любом случае придется вернуться, но хотелось бы для начала определиться, в каком настроении и с какими планами на будущее он явится во дворец. Теперь он выиграл пару недель, пока ждет ответа, а до тех пор ему можно оставаться в крепости без прямого нарушения королевского указа.

Настроение было отчаянно низким. Крайдин старался не показывать этого подчиненным, потому почти целыми днями сидел в своей комнате и пил вино. После третьей чаши всегда начинало казаться, что он в любом случае все сделал правильно: какие здесь богатые земли, какие виноградники! Теперь и в Накхасе появится это замечательное вино, которое любую ситуацию украшает малиновым цветом, – смотреть приятнее, а легче не становится.

Через пару дней после злополучного приказа, он, немного на хмеле, рассматривал двор и уже в который раз заметил Ноша, выходящего из низкой подвальной двери. Бегает туда маг, с ведьмой своей общается. Приворожен или нет, но Нош выглядит вполне в своем рассудке, а ар-Дандир заверяет, что в случае приворотного заклятия должны наблюдаться явные признаки неадекватности: зачарованный любой разговор сводит к предмету обожания, отвечает невпопад, рассеян. Ничего из перечисленного в поведении Ноша не было, но и архиватор наверняка знать не мог. Той же ночью Крайдин отправился в каменную тюрьму, на ходу определяясь, для какого именно разговора туда идет.

Ведьма, как обычно, вскочила на ноги сразу, словно и не дремала до его появления. Она приближение Крайдина словно чует издалека. Или просто ее слух заострился от долгой тишины? Сколько она уже в заточении? Совсем немного и очень долго – смотря, с какой стороны от решетки наблюдать.

Она что-то пробурчала, Крайдин не расслышал и переспрашивать не стал. И так понятно, очередное проклятие, которое не наполнено ведьмовской силой. Если бы все проклятия работали, то Крайдина уже давно не было бы в живых. Как повезло ему, что ведьм так мало. Или что так мало ведьм повстречалось на его пути.

Он сел на холодный пол, вытянул ноги, сделал щедрый глоток из бутылки, которую не забыл прихватить с собой. Марисса, потоптавшись на месте, все же отошла к своей лежанке и разместилась там.

– Празднуешь, демон? – спросила она, не в силах больше выносить затянувшееся молчание, неприятное для них обоих.

– Праздную, – без эмоций подтвердил Крайдин. – Хочешь присоединиться, ведьма?

– Разве что плюнуть туда, – ответила она равнодушно. – А давай попробуем, Крайдин Сорк. Может, хоть в моей слюне окажется достаточно для тебя яда?

Крайдин усмехнулся:

– Ползи сюда. Плюй.

Марисса не сдвинулась с места, но он этого и не ожидал.

– Зачем пришел сюда? Тебе поговорить не с кем? Неудивительно.

Кажется, Крайдин мало вина с собой прихватил. Пойло уходило слишком быстро.

– Нет. Мне нужно решить важный вопрос – что теперь делать с тобой. Вот и подумал, а почему бы не решать его вместе с тобой, раз тебе тут все равно заняться больше нечем?

– Что со мной делать? А из каких вариантов выбирать?

Крайдин подумал и ответил честно:

– Я ловил тебя с определенной целью – выманивать тобой других ведьм. Но теперь это не имеет смысла. В тебе больше нет никакого смысла. Если вообще когда-то был.

– Почему же? – она явно заинтересовалась, но всеми силами пыталась сохранить спокойный тон.

– Война закончена. Мы не пойдем на юг.

– Правда? – она не удержала радости и даже немного подскочила на месте, но потом уселась на место и вжалась в тот же угол.

Крайдин опустил голову и тихо рассмеялся. Радуется, дура. Не за себя, конечно. За своих близких или других ведьм, без разницы. Ее радость такая материальная, что будто воздух вокруг изменила, сделала свежее.

– Правда, – ему было лень ее мучить ложью. – Мы возвращаемся в Хлаох. Не сегодня и не завтра, но довольно скоро.

– А я? – она снова не удержалась. Крайдину даже показалось, что он расслышал стук ее сердца, взволнованного новостями. Хотя, конечно, это было невозможно.

– Вот и я о том же. А ты. Может, сжечь тебя? Хоть порадуешь своими криками, – он дал ей возможность ответить привычным сарказмом, но Марисса промолчала. – Или потащить тебя с собой в Хлаох. Нош в любом случае к тебе привязан, даже если не приворожен. Он точно сможет присматривать за тобой, а для наших архиваторов ты можешь быть полезной… Хотя какая от тебя им польза? Ведь ты не настоящая ведьма и ничего важного не знаешь.

– Не настоящая, – эхом отозвалась она.

– Отпустить? – Крайдин будто спрашивал самого себя.

– Отпустить? Ты говоришь серьезно?

– Я перечисляю варианты, ведьма.

Она выдавила из себя смешок:

– О, Крайдин Сорк, а эта тема разговора впервые для меня интересна, продолжай!

Он невольно глянул на нее. Отблеск лампы плещется в ее глазах. Девчонка красива, что уж говорить. Не будь такая ведьмой, то одна бы не осталась. Но мир живет в гармонии – он уравновешивает дары. Такая красивая девчонка, но никто по доброй воле такую не захочет, потому что ведьма. Хоть и ненастоящая.

Крайдин снова уставился на бутыль с вином, чтобы не смотреть на нее. Ее кожа имеет явное свойство завораживать, путать мысли. А у него и без того в голове хаос. В конце концов, она просто одна из тысяч жителей огромного мира, никому не угроза, а Крайдину больше не нужна. Он видел смысл в оправданной жестокости, но не в этом случае – нет вообще никакой разницы, сдохнет она или будет жить вечно. На его истории это уже никак не отразится.

Потому он все же снова посмотрел на нее и сказал более уверенно, определившись:

– Да, ведьма, отпущу. Мне нет толку ни с твоей жизни, ни с твоей смерти. Но могу ли я быть уверенным, что Нош не поскачет вслед за тобой?

Всё, на этом ее мнимое равнодушие закончилось. Марисса подалась всем телом вперед, расширила глаза, не в силах справиться с эмоциями:

– Он не под заклятием, Крайдин Сорк. Если дело только в этом, отпусти! Сотвори одно доброе дело, если тебе всерьез все равно!

Это ее движение к нему заставило Крайдина замереть. Или это вино разом ударило в голову. Но целую секунду ему казалось, что он уже не хочет ее отпускать. Убить, может быть? Разорвать на части, чтобы унять эту бесконечную тяжесть? Понимая, что это просто какой-то эмоциональный порыв, Крайдин привычно унял его. Но резко поднялся на ноги и пошел на выход, пока не поймал себя на еще каких-нибудь желаниях.

Бросил только напоследок:

– Отпущу. Но только тогда, когда мы отправимся в Хлаох. До тех пор я хочу быть твердо уверенным, что мой маг ни в какой степени от тебя не зависит. Что, отпустив тебя, я не потеряю ни его, ни его преданность.

– Не зависит! Он не приворожен! – отчаянно заверяла она ему вслед, но Крайдин не обернулся.

Все правильно. Пусть она живет. Пусть рожает таких же красивых рыжих дочерей – и хоть кто-то из них может стать настоящей ведьмой! Пусть ведьм будет больше. Пусть Рай поймет, что не все так просто, как он себе придумал. Что своим милосердием он может только кошек смешить, и только потому, что ведьм слишком мало. О, эти твари показали бы его императорскому величеству цену милосердия! Хотя бы такая мелочь, хотя бы это. Это вино говорило вместо разума, но Крайдину стало окончательно плевать.