Текст книги "Тамара, какого хрена? Идя через ад"

Я могу ничего не дотягивать, не докручивать и не изменять. А просто сохранять его здоровым и функциональным. И это моё дело, а вы отъебитесь, будьте так любезны.

Спорт – это круто, правда. Но это примерно как игра на скрипке. Мы восхищаемся виртуозами, и посмотреть на то, как мускулистый гимнаст вертится на своих снарядах, всегда приятно. Но считать, что совершенно все обязаны тут же бежать и тратить драгоценное время своей жизни на изучение скрипки, «ну чтобы хотя бы элементарно Паганини играть, ну», – это бред.

И если вы считаете, что каждый человек, вне зависимости от возраста, пола, генетики, биографии, ограничений организма, здоровья, места жительства и всего прочего, обязан быть худой подтянутой няшечкой для того, чтобы иметь право просто выйти на пляж, – отъебитесь, а.

Глава третья. Кит, которого звали Люди

Сходила тут на совершенно чудовищное свидание и теперь много думаю. Ну все же в курсе, что я толерантная как супербактерия и считаю, что каждая тварь божья имеет право и на существование, и на собственное мнение. Что никого нельзя судить по обложке, особенно если обложка та – паспорта. Что все мы уникальные, трепетные и неповторимые вне зависимости от принадлежности к каким-то группам. То есть неважно, гей ты, сталинист, кавказец или кормящая мамаша, – с тобой сначала надо разговаривать, а потом делать выводы, потому что люди вообще разнообразны и имеют тенденцию удивлять.

И я как могу стараюсь свои убеждения проверять на прочность, часто сознательно приходя к людям совершенно противоположных от моих убеждений и пытаясь совершенно искренне понять, мол, а расскажите, как у вас там внутрях логические связки расположены. А как вы пришли вот к этому и вон к тому? Потому что у меня туда прийти никак не получается, но кто его знает. Может, это я заблудилась, а вы – молодец, и вообще, мне тоже туда надо.

То есть, если, например, человек считает, что нужно срочно всех геев расстрелять, но при этом может это аргументировать чем-то кроме того, что ему «противненько», то мне скорее будет интересно эту аргументацию послушать, нежели пылать праведным гневом. Ну все мы люди-человеки, все мы можем ошибаться. Может, это моя позиция кривая, может, я чего-то не понимаю, может, и правда расстреливать нужно, а я не понимаю, ну.

Если же моё убеждение проходит проверку, значит, всё нормально и я по-прежнему хожу ногами по земле и могу доверять своим знаниям и тем логическим операциям, которые я с этими знаниями провожу. Ну и в целом что я не ебанулась, что кукушенька на месте, что я не ловлю сачком рептилоидов из восьмого измерения, а продолжаю как-то контактировать с реальностью.

В общем, как вы поняли, моя жизнь полнится удручающими разговорами. Если бы не те несколько случаев, когда мне и правда приходилось бить себя чем-то тяжёлым по лбу и говорить: «Бля, так вот оно как…» – послала бы уже давно в пизду такое хобби. Но стремление к комфорту – это, конечно, хорошо, но так и совсем окуклиться можно внутри собственного пузыря. Я тех закуклившихся каждый день вижу и сама так не хочу.

Но вот в чём дело. Всё чаще я стала замечать, что мыслительные паттерны идут как бы комплексным предложением. Пакетом таким готовых наборов.

Если человек, например, увлекается эзотерикой, то, как правило, к этому будут прилагаться вера в теории заговоров, сексизм, отвращение к любой форме политического участия и, скажем так, моральный релятивизм.

Если товарищ у нас ярый гомофоб, то к этому прилагаются консервативные политические взгляды, толерантность к насилию, часто любовь к алкоголю и преобладание коллективистских ценностей над индивидуальными (как минимум на словах).

И вот казалось бы, где ЛГБТ, а где принуждение к участнику в субботнике? Как ретроградный Меркурий связан с правами женщин?

А всё очень просто: убеждение формирует круг общения, привычек и занятий, которые паровозом дотягивают все остальные принятые в этих кругах идеи.

Среднестатистическому имперцу-неонацисту просто неоткуда взять адекватной информации о том, что такое современный феминизм и на хрена он нужон. А вот его кореша считают, что бабу надо держать в строгости, а то она своими куриными мозгами натворит тут дел. Тогда как человек, интересующийся условным научпопом, рано или поздно наткнётся на лекцию о том, что не существует научных доказательств, что женщины глупее мужчин или гомосексуальные браки как-то особенно пагубно влияют на развитие детей.

Если человек раскалывает кристаллы и рисует нумерологические карты, то, скорее всего, на очередных посиделках с чтением мантр кто-нибудь поведает ему историю про женские и мужские энергии, из которой прямо будет следовать, что «женская природа в подчинении и мягкости». А те же пробелы в критическом мышлении, что позволили ему верить в гороскопы и доши, с такой же легкостью пропустят в его сознание истории про вакцинаторов-убийц.

В общем, как ни крути, выходит так, что если ты не хочешь напороться на человека, принципиально расходящегося с тобой в главном (Детей бить можно или нет? А женщин насиловать? А если ребенок дебил, а женщина – шлюха? А детям-инвалидам можно на детские площадки?), то выходит так, что надо искать среди тех, кто согласен с тобой и в мелочах (собачек надо стерилизовать, а мусор выкидывать).

Жизненный опыт и здравый смысл подсказывают, что неприятных людей лучше всего и правда «сбивать на подлёте». Несмотря на то, что в мире существуют интересные комбинации типа фашистов-профеминистов, а лично я была знакома с геем-сталинистом, как правило, это всё равно какая-то отбитая история, в которую совсем не стоит влезать. А вчерашний мой тиндер-мэтч в очередной раз подтвердил: если что-то начинает крякать как утка, то, скорее всего, оно и ходит как утка и плавает как утка и, главное, гадит тебе прямо в мозг абсолютно как утка. Даже если повезёт свалить до того, как в ход пойдёт опасный клюв, отмываться от утиного помёта всё равно долго и неприятно.

В итоге вся моя толерантность скатилась к тому, что мнений, конечно, очень много разных, но среди них есть одно моё, а все остальные – неправильные.

И как из этой логической ловушки выходить, я не представляю.

Возможно, чисто технически было бы эффективно выделять определённые дни, когда ты разговариваешь с дебилами. Мол, первый и третий четверг каждого месяца я иду и тестирую реальность на прочность. А в остальные дни тупо блокирую всех, у кого жопа на аватарке, или сразу заканчиваю разговор, если слышу триггерные для себя слова.

Или определять для себя какие-то категории граждан. Мол, если у нас с человеком мнения расходятся вот тут и вот тут, я могу с ним работать над одним проектом, но не позову в гости. А если вот так и вот эдак, то я готова с ним приятельствовать, но ни в каком случае никогда не буду с ним спать.

Хотя всё это выглядит обществом с цветовой дифференциацией штанов, кажется, другого способа сохранить время и остатки нервов просто не существует. А время, сука такая, дорожает с каждым годом, шо твой бензин. А нервы вообще не восстанавливаются.

Слушайте, ещё пара нервных срывов, и я вообще всё про жизнь пойму. Видимо, поэтому всякие великие гуру бреются налысо и уходят босиком жрать в пустыне кузнечиков и проповедовать пеликанам. Это не красивая метафора и не путь аскезы. Они просто на пути к своему просветлению ёбнулись на хуй, потому что любое просветление приходит через такой ептваюмать перелом через колено, что тут не только кузнечиков жрать начнёшь, тут заберёшься на телеграфный столб и откажешься спускаться до конца дней своих. Ах, да, это же тоже было.

В общем. Чудес не будет.

Я, как человек, выбравший своей жизненной стратегией медленное планомерное перелезание из одной социальной страты в следующую в направлении «вверх», регулярно охуеваю от того, сколько же сил нужно приложить, чтобы сделать свою жизнь лучше. При том что оставить как есть – почти вообще не требует вложений.

Я часто сворачиваюсь клубочком где-то в углу очередного съёмного жилья и тихонечко вою. «Боже, ну почему все твои милости нужно выгрызать с мясом, ломая зубы? Почему за любую чушь приходится остервенело биться? Боже, я большая и сильная, но можно мне хоть иногда послаблений? Хоть изредка незаработанной благодати, неоплаченного вперёд с процентами благословения?»

Потом я понимаю, что цитирую близко к тексту Ефремовскую балерину и, икая от смеха, иду класть спички обратно. Жечь театр – хуёвая стратегия, если театр построен тобой, на твои и твоими.

И только сейчас я понимаю, что мне ничего не падает с неба исключительно потому, что мой ангел-хранитель работает без выходных и сверхурочно.

Несколько раз в жизни я, сверяясь с собственными представлениями о добродетели, давала людям намного больше, чем они могли прожевать. Мне казалось это логичным. У меня есть ресурс, в несколько раз больше, чем у другого человека. Ну нужно же делиться, не? И отламывала от себя ровно половину.

Магическим образом моя половина потом прирастала обратно, а то, что я отдавала человеку, угандошивало его к хуям.

Если это были деньги, то другой человек резко переставал даже пытаться работать и выкидывал себя из профессии настолько далеко, что потом пару лет восстанавливался. Если это были люди и связи, то неподготовленный человек показывал себя с такой стороны, что с его репутацией ему теперь дальше «рюмошной у Вована» соваться некуда. Вытаскиваешь человека в 25 лет из созависимых отношений с матерью, а он помирает с голоду и берёт кредитов, с которыми не расплатится никогда. Говоришь человеку, что принимаешь его любым, а он начинает жрать тебя и окружающих, чтобы спросить: «А вот таким тоже, да?»

Благими намерениями вымощена дорога в ад. Я поиграла в волшебника в голубом вертолёте, а людям потом приходить в себя годами.

Так что чудес не бывает. Потому что Боженька – милостив.

(В отличие от Тамары.)

Знаете все эти истории, когда выигранные в лотерею деньги уничтожали людей? Вот это оно.

Нам бесконечно говорят, что не оскудеет рука дающего. А о том, что рука принимающего может отвалиться к хуям, мне чот не сообщили.

Нет, ну вот представьте, что вы восьмилетнему ребёнку на карманные расходы вместо 200 рублей дали 400 тысяч. Он как долго вообще живым останется после этого?

До любых ресурсов нужно сначала дорасти. Хотя бы для того, чтобы они тебя не сожрали к чёртовой матери. Получить деньги, власть, людей, да что угодно, на самом деле – это полбеды. Нужно ещё понимать, что с этим делать.

Вчера играла сама с собой в игру «распили мильён».

Вот я выиграла миллион долларов. 75 миллионов рублей.

Что я с ними буду делать?

Куплю жильё, вложу, сделаю заначку, открою бизнес.

Отлично. Какое жильё? В каком городе? На какую сумму? Чтобы жить в нём или сдавать? Если сдавать, то через кого и с какой доходностью? Если сдавать, то одну квартиру или несколько комнат? У комнаты выше доходность, но больше мороки, нужно присматривать сразу за несколькими объектами.

Вложу. Куда? В ценные бумаги? Какие, блядь, ты знаешь бумаги ценнее туалетных? Как в них вкладываться? Какая доходность? Как выводить? Какие риски?

Заначка. Рубли, валюта, недвига, металлы? Сколько, в каких банках, под какие гарантии?

Бизнес. Какой? С кем? Где? Доходность? Сколько вложить? Как оформлять? Налоги? Зарплаты?

Я чуть не поседела, пытаясь распихать по карманам всего один миллион.

А потом вечером поговорила с человеком, управлявшим бизнесом на десять. На меня посмотрели как на идиотку, и мой гипотетический миллион кончился уже на второй итерации. Я увидела, что при грамотном расходе это действительно достаточно небольшая сумма.

То есть объективно, если бы на меня сейчас свалился тот самый миллион, я бы охуела. А если пять – скорее всего, не вывезла бы.

Мои лапищи сильны, но размах у них пока вот такой. И слава богу, что на меня не валится больше, чем то, с чем я могу объективно справиться. Боженька, спасибо, что в твоем мире нет чудес, а есть возможности.

А по поводу возможностей дело обстоит как-то так.

Вот есть перекрёсток, на нём стоит кафешка. По витрине не очень понятно, что внутри.

Идёт человек-сладкоежка. И думает: «О, кафе! Значит, там есть тортик. А я хочу тортик».

Идёт человек-зожник. И думает: «О, кафе! Значит, наверняка кроме тортиков там есть салатик какой, курица, опять-таки. А мне бы за пару часов перед тренировкой пожевать чего».

Идёт человек-фрилансер. И думает: «Кафе! Столики, розетки, тихое место! Поработаю!»

Идёт человек-бабник. «Кафе. Наверняка там сидит-скучает какая девчонка. Пойду оглянусь».

Идёт человек-кондитер. «Кафе. Не видел ещё, надо посмотреть, может, у них есть какие десерты интересные, которые можно попробовать у себя приготовить».

Идёт человек-риелтор. «Ух ты, какое отличное расположение! Надо зайти посмотреть, что у них по планировке, и прикинуть чё по чём. Сейчас рынок проседает, может, у них арендаторы уже мечтают съехать…»

Идёт человек, которому ни хуя не нужно. И проходит мимо. В его мире нет возможностей.

То есть вообще из чего угодно можно вытащить невероятное количество годноты в зависимости от твоих потребностей и компетенций. Для кого-то кондитерская на углу – источник лишнего жира на жопе, а кому-то – сделка на ящик денег. Кому-то – новые знания и скилы, кому-то – перепихнуться. И всё – одно и то же кафе.

И да, десерты там могут быть банальными и невкусными, салатов нет вообще, арендатор не собирается никуда съезжать, столиков у розеток не будет, а девочка пошлёт на хуй. Пока не зайдёшь – не узнаешь. Но кафе таких – сотни в каждом районе города. Вопрос в том, что ты оттуда хочешь унести и на что у тебя хватит ресурсов.

Мне кажется очень забавным, что именно в насмерть патриархальных культурах живёт миф о невероятной власти женщины.

Якобы настоящая женщина одним взглядом способна поставить весь мир на колени. Ей не нужно этих пошлых мужских инструментов вроде денег, должностей, физической силы и прочей низости. Она повела бровью – и вселенная рассыпалась в прах, сделала невидимое движение подбородком – и сильные мира сего поубивали друг друга, надеясь заслужить право поцеловать её ступню.

Мне пели эту балладу, переводя с десятков языков. Пели русские религиозные деятели о том, что главная в семье – женщина, хранительница очага, от неё всё зависит. Потом они бросали жён в нищете с толпой голодных детей. Пели мусульмане Узбекистана, Турции, Египта и Каира о святости женщины, о жене-королеве, что держит в страхе, подчинении и служении мужа. Потом они же избивали своих жён до полусмерти и запрещали разговаривать даже с родителями. Пели индийцы о том, что женщина есть начало, сила и энергия, а мужчина – бесполезный кусок материи, созданный для её, женщины, комфорта. Пока их женщины обстирывали их, кормили и не смели сесть в присутствии старшего мужчины. В стране, где сексуальное насилие является почти нормой, а сообщать результаты УЗИ беременным запрещено, плод женского пола абортируют любыми методами.

В русском интернете эта мифологема живёт в образе роковой женщины-стервы, которая всегда берёт своё, использует глупых мужчин так, как посчитает нужным, та, для которой подводка для глаз – оружие страшнее любого огнестрела. Такие сказания обычно сопровождаются кадром, где к Монике Беллуччи в образе прекрасной Малены тянутся десятки рук с зажигалками, галантно предлагающими даме прикурить.

И это лучшая метафора происходящего. По сюжету фильма – это тот момент, когда загнанная в угол несчастная женщина, умирающая от голода, решается стать проституткой, чтобы выжить в городе, где, оставшись без защиты мужа, она была предана одним мужчиной, изнасилована другим, а остальные разнесли о ней такие слухи, что устроиться на работу она не сможет никогда. И в этом самом кадре – она перепугана до смерти, потому что отлично понимает, что её ждёт.

Вот и вся женская особая власть.

Потому что не бывает «особой» власти, «особой» безопасности и «особой» силы. Есть просто власть, безопасность и сила.

Они появляются благодаря положению в обществе, социальным связям, деньгам, навыкам и карьере. Все вот эти скучные, низкие мужские штучки, «недостойные» настоящей женщины.

Не было, нет и не будет никакой безопасности без финансовой. Единственный шанс стать «властной стервой» или «королевой, пред которой все склоняют колени», – это быть дочерью кого-то очень большого, сильного и богатого. Тогда ты просто пользуешься не своими ресурсами, а папиными. И папы, в отличие от мужей, не могут развестись с тобой в один день и выкинуть на помойку (если уже не сделали это, пока ты была совсем ребёнком).

Всё остальное придётся зарабатывать. Жильё, которое ты по праву снимаешь (или покупаешь) за свои деньги. Должность, которую ты получаешь благодаря своей ценности как сотрудника. Бизнес, который ты выстраиваешь. Люди, которые за тебя горой не потому, что ты девочка или мальчик, а потому, что ты хороший человек. Знания, которые ты получаешь.

Всё это невозможно отобрать, потому что это – твоё.

Это текст не о том, что все мужики сволочи, а бабы – умницы. Это текст о том, что нет никаких отдельных правил игры в зависимости от полового признака. А если есть, то в странах с мощной половой сегрегацией, и они, поверьте, вот вообще не про привилегию быть женщиной.

Нет такого воришки, который увидит твою горделивую осанку и передумает тырить твой телефон. Есть возможность дать ему в морду или не дать. Не будет банковский служащий, восхищённый твоим огненным взглядом и острыми стрелками, списывать тебе проценты по кредиту. Будет ситуация, когда у тебя есть или нет возможности погасить просрочку. Не остановится мировой катаклизм у твоего порога только потому, что на тебе восхитительный парфюм.

Сила, физическая и моральная, она всегда сила. И нет, моральная сила – это не «сдержать лицо, когда хочется рыдать». Моральная сила, мужчины или женщины, – это способность решать проблемы, брать на себя ответственность и говорить: «Я с этим разберусь». И разбираться.

Безопасность – она всегда безопасность. И она не может быть гарантирована иллюзиями о том, что «да как вы смеете меня трогать». Смеют. Если нет юридических, физических или ещё каких причин этого не делать – смеют. Защищать безопасность нужно документами, судами, крепкими стенами и иногда мускулами. Нет своих – имей возможность арендовать чьи-то.

А иллюзия о том, что «я так хороша, что все сойдут с ума и сами дадут мне всё», может разрушиться очень, очень болезненно.

Так что, барышни, зарабатывайте деньги, учитесь, покупайте жильё, стройте бизнесы, развивайте финансовую грамотность, подписывайте документы, защищающие вас, консультируйтесь с юристами, принимайте важные решения и рассчитывайте только на себя.

А будет время – гляньте «Малену». Очень красивый фильм. И хорошо иллюстрирует, что бывает, когда у женщины есть только внешность.

Случился тут у меня секс. (Продолжительные аплодисменты.)

Ничего особенного, встретились, слиплись, разлиплись, разбежались. Но я уже в том возрасте, когда любое событие длится от пяти минут до пары часов, а рефлексии потом пару лет. Ну ок, я всегда была в таком возрасте.

Помимо прочего, юноша в процессе, с перегоревшей от восторгов проводкой в головном мозгу, выдал гениальный комплимент. «Как здорово, – говорит, – что ты такая умная, красивая, нежная, а главное – НЕНАДОЛГО».

Я ржала, как сволочь, потому что определение было максимально точным. Потом ответила что-то вроде: «Ты только нормальным женщинам такого не говори, желательно никогда, окей?» – и ушла ставить чайник. Юноша на это ответил что-то о том, что он не совсем дебил и знает, что от НОРМАЛЬНОЙ за такое и по щщам схватануть можно.

Отлично, в общем, посидели, прекрасно провели время, много ржали.

А потом я такая: «Минуточку!»

Вспомнила все свои попытки «нормальных» и «долгих» отношашек, в которых рано или поздно у меня возникал вопрос: мол, дорогой, а почему ты относишься ко мне как к мебели? На что получала полный искреннего удивления ответный вопрос: «А как надо?!»

Дело в том, что моя жизненная стратегия, выросшая с задней парты, на которой сидела толстая и странная девочка, строится на том, что «со мной можно то, чего с другими нельзя». Полюбите меня за то, что я удобная, ведь больше меня любить не за что.

Я – пойму. Я приму. Я подстроюсь. Да ничего, все окей, не парься за меня.

Я так делаю с друзьями, любовниками, знакомыми и вообще со всеми на свете. Ставлю границы максимально неудобным для себя образом, чтобы показать, что я – не такая, как все, поэтому цените меня за это.

Это как мем про «обычные девочки vs я», вывернутый наизнанку. Где водораздел проходит не по линии «я лучше, круче и мне нужно особое отношение», а «я проще, понятнее, удобнее, со мной можно как попало, мне норм».

Когда я раскопала эту штуку внутри себя, внезапно высветилось, что такой же стратегии придерживаются очень много людей, чаще всего со сниженной самооценкой. План простой: я буду тусоваться с крутыми ребятами на их условиях, пока они не привыкнут и не перестанут меня замечать как нечто чужеродное, и вот тогда-то я начну отлипать от стены и показывать, что я ещё и человек. А не только пароход, на котором все катаются.

Проблема в том, что никаких «крутых ребят» в природе не существует. Они все остаются в старшей школе, где были очень примитивные и крайне понятные критерии успешности (хорошие оценки или крутой прикид, отсидевший батяня или виртуозное умение курить в туалете). Во взрослой жизни есть просто люди, которые пытаются коммуницировать друг с другом, несмотря на все различия и несовершенства понятийных аппаратов.

И люди эти, при всей их сложности, в общем-то, склонны к простым стратегиям. Главная из которых – следуй согласно инструкции.

Если девочка говорит: «Я хочу цветов», то, как правило, мальчик идёт и покупает цветы. Если в компании друзей кто-то говорит: «Давайте не будем поднимать эту тему», то как минимум намеренно в присутствии этого человека неприятную ему тему никто поднимать не будет.

Если ты говоришь: «Мне ни хуя не надо», то люди слышат: «Ни хуя не надо». Но ты-то вообще не ту мысль туда вкладываешь, правда ведь?

«Мне ни хуя не надо» – это в 90 % случаев обозначает «Мне надо, чтобы вы восхитились моим отсутствием эгоизма и гибкостью, после чего, преисполненные восхищением и привязанностью ко мне, сами догадались, чего же именно я хочу, и преподнесли мне это неожиданным сюрпризом».

А человек услышал что? То, что ему сказали: что делать не надо ни хуя. Ну и сделал то, что от него просили. Нихую.

А в тебе уже запустился процесс: «Ну я же такой хороший, я же не эгоистичная сволочь, как остальные, почему же меня всё равно не любят?»

А тебя любят. Но согласно твоей инструкции.

Я каждый раз умудрялась переобуваться на лету. То есть влезать в отношения с людьми, которые пришли на мою рекламную акцию «Вот тут есть классная барышня, которой ни хуя не надо», а потом через продолжительное время начинать заявлять о своих чаяниях, надеждах и ожиданиях.

Мол, я всё это время ждала, когда ты… Ещё и с чувством оскорблённой добродетели, мол, да как так-то, сколько можно от тебя всего этого ЖДАТЬ?! Я же тут для тебя…

Человек на этом месте, по моим прикидкам, должен был опомниться, устыдиться и срочно побежать исправлять нанесённую им мировую несправедливость. У человека же случался разрыв шаблона: «Ебать, тумбочка заговорила».

И тут не дело в том, что все вокруг сволочи и мрази и относятся к живым людям как к тумбочкам. А в том, что ты изначально продал человеку тумбочку, а через два года она внезапно перевоплотилась в породистого жеребца. Которому нужно овса дважды в день, конкур, попона, пять вёдер воды, чесать за ушком и заплетать хвост в косичку.

А чуваку нужна была тумбочка! Он за ней приходил! Он тумбочку хотел. И плевать ему, что тот жеребец стоит как две его квартиры, а за обладание им куча народу готова застрелиться. Им надо – пусть они и стреляются. А он вообще запах конюшни не переносит.

У людей разнятся не только возможности, но и потребности. И они, гады такие, идут туда, где им норм и по потребностям, и по возможностям. И определяют для себя то место, где им норм по внешним, блин, признакам, а не по внутренним. Потому что – сюрприз, сюрприз! – о том, что происходит у тебя внутри, в курсе только ты, а люди видят то, что снаружи. Внешний вид, поведение, слова.

И если первые два пункта считываются автоматически и предъявить их в оправдание своих действий или бездействий – такое себе (ну, все эти «она была одета так, что всем понятно» или «ты выглядел как человек, которому совсем не до нежностей»), то слова вполне себе доказательства на последующем разборе полетов.

«Пагади. Ты же говорил прям ртом, что тебе не нравятся шумные вечеринки и, если мне надо, я могу идти одна. Я пошла. Ты обиделся. Где, блядь, логика??»

Да, вообще обо всём договориться на берегу невозможно. Да, в процессе всё всегда не так, как представлялось, да, море всегда непредсказуемо. Но хотя бы примерно заложить маршрут будущего мореплавания – вполне себе решаемая задача.

Ну, вроде как приходить к людям и с порога намечать: со мной нужно считаться. Или «я хочу, чтобы за мной ухаживали». Или «мне нужно, чтобы меня ценили, и под этим я подразумеваю вот это и вот это».

Как минимум я таких людей встречала. И у них получалось. И воспринимается это не как претенциозность или охуевание, а как нормальный способ выстраивания маршрутов. «Мне нужно в Рязань, это значит, что в Череповец я не поеду. Нет, это не по пути».

Отсеиваются ли на этом этапе люди? Да, но только те, кому надо в Череповец. А вот изначально искать тех, кому в Череповец, а на полпути попытаться убедить их, что на самом деле надо было в Рязань, там грибы с глазами, – получится навряд ли.

Кстати, завершая школьные метафоры, с которых начала.

Всё хотела рассказать, как пару лет назад я сходила на встречу выпускников, да как-то повода не было.

Я шла туда как на эшафот, сама себе удивляясь, зачем я вообще туда иду. Мне было страшно, некомфортно и хотелось провалиться под землю. Я вспомнила все свои школьные травмы, то, как я отчаянно хотела быть как все клёвые девочки, но разве они будут со мной дружить? Как я прибивалась к аутсайдерам, сворачивалась в маленький грустный комочек и хотела немножечко помереть прямо рядом со школьной столовой.

Мне почему-то казалось, что даже спустя 10 лет надо мной будут смеяться, тыкать пальчиком и показывать свою успешную успешность другие, клёвые девочки и мальчики.

Я пришла и страшно напилась.

Сквозь алкогольные пары я смутно помню всех моих удивлённых бывших одноклассников, которые по очереди подходили и говорили что-то вроде: «Блин, Тамара, ты такая клёвая была всю школу и такая недоступная. Мы все так хотели с тобой дружить, но ты такую стену выстроила, что всем было очень боязно, как же так, мы, такие никакие, и рядом с тобой, такой крутой. Может, хоть сейчас у нас получится?»

Я пьяно мычала и старалась одновременно тянуть ручки и не блевануть на платьишко. Как мне рассказывали, многие это восприняли как «ну куда нам до такой успешной Тамары, пойдём на хуй сходим».

В общем, мораль сей басни в том, что люди видят то, что им показывают, а не то, что происходит в твоём богатом внутреннем мире. И винить их в том, что они читают то, что написано, и рассчитывают, что в сарае лежит именно то, что указано, – глупо.

Нужно правильно прибивать таблички, а не ругаться на несовершенство мироустройства.

Обсуждала тут с психотерапевтом вечную тему «Почему вы постоянно вляпываетесь в токсичные отношашечки».

«Вам не кажется ли, ТамарСанна, что только так вы чувствуете контроль?»

«А может, только так вам и хорошо?»

«Вероятно, только с такими мужчинами вы и можете прочёсывать свои травмы».

И прочие стандартные вопросы, призванные вдруг осознаться, сказать: «Ах, боже ты мой, всё именно так!» – и срочно начать жить иначе.

Я на всё это посмотрела скептически, глаз прищурила и отвечаю. Мол, возможно, так я и чувствую себя всесильной, контролирующей или ещё что там такое. Но я, к сожалению, не могу ответить вам точно на все эти интригующие вопросы по одной простой причине – у меня другого опыта не было. Ну чтобы сравнить, вон с Васей были нормальные отношения, и мне было некомфортно. А с Петей – полный ад и содомия, и вот он – комфорт, уют и прочее счастье.

А потом вспомнила, что одна по-настоящему чистая и безусловно нетоксичная любовная история в моей жизни была. Да что там была. Она есть, продолжается и, кажется, медленно и бережно развивается.

Понимаете, я тут в Гоа встретила невероятного мужчину. Он добр, нежен, остроумен и красив. Его зовут Патрикей. Ему три года.

Мы сами не очень понимаем, как и когда это произошло, но Патрикей в какой-то момент вычленил меня из всего остального яркого и разнообразного пейзажа и начал ежевечерний строгий опрос родителей на тему «Всё это, конечно, замечательно, а к Тамаре-то когда пойдём?»

Мы сначала думали, что дело больше в бассейне, что находится в аккурат под моим балконом. Но Патрик развеял наши дурные мысли. Он требовал Тамару и в ресторане, и на пляже, и дома.

Поняв, что от родителей толку мало, Патрик взял дело в свои руки. При очередной встрече он садился рядом и рассказывал мне всё, что происходило в его жизни, пока меня не было, кормил меня апельсинами и наглядно объяснял, что вот эта машинка – мама, эта – папа, вон та, поменьше, – Патрикей, а вон та, самая красивая и зелёная, – Тамара.

Нам пришлось расстаться. Я уехала на полгода в Россию и, как женщина, никогда не верящая в отношения на расстоянии, была уверена, что мой принц меня позабудет и найдёт утешение на дне стакана с газировкой.

Но это было не так. Каждый вечер Патрик находил самую плоскую из всех машинок, прикладывал к уху, звонил мне и рассказывал обо всём, что я пропускаю, пока ношусь по своим этим Россиям. И про то, что джекфрут во дворе созрел, и про то, что собака приходила, и о том, как много он подчерпнул из последней прочитанной книги про Винни-Пуха.

Родители немножко вешались, но честно передавали мне в телеграме все новости.

И вот пришла пора лететь. Я собрала чемодан и в задумчивости зашла в «Детский мир». Я репетировала у себя в голове диалог, мол, сейчас подойдёт консультант, и первое, что спросит, – это «у вас мальчик или девочка». А я, как человек прогрессивный и жёстко стоящий против половых стереотипов, встану в сильную позу (обычно это поза сахарницы, когда руки в боки) и скажу, мол, дорогая (или дорогой), для детской игрушки половые органы не нужны, а если нужны, то это игрушка НЕ детская! И гордо проследую вдаль, с высоко поднятой головой.