Текст книги "Сливовый календарь любви"

 
Стоит лишь соловью опоздать,
Сливы цветущая ветвь
В кнут обратится.
 

 
Пляшет, резвится форель молодая –
Рада попасть на крючок
Хоть ивам, ветви к воде склонившим.
 

Тобэй (разглядывает веер, на котором написаны эти стихи). Чья же это работа?.. А ведь не только форель, но и некоторые гейши идут на крючок без наживки…

Он лежит на боку в гостиной на втором этаже уже известного нам дома в Фукагаве. В комнату входит Ёнэхати. Она выглядит оживленной.

Кажется, ты сегодня в настроении?

Ёнэхати. Да уж… «Но если б не вино, то жизнь моя…»

Она с нажимом произносит реплику из известной пьесы. В тоне ее сквозит пренебрежение, манеры развязны – она не опускается, а падает на колени рядом с Тобэем. Тобэй тоже, под действием сакэ, разговаривает громче обычного.

Тобэй. Слушай, Ёнэхати, сегодня тебе следовало бы приберечь яд своих укусов. А раз решила жалить – я отвечу тем же. Я долго был терпелив с тобой, позволял себя дурачить и прощал насмешки, раз уж они тебя забавляли. Но теперь мне все это наскучило. Ведь ты же бросаешься на гостя оттого, что уже не можешь придумать, под каким бы предлогом ему отказать. Но Тобэй, над которым ты издеваешься, не станет цепляться за одну лодку, когда на реке Фукагава всегда можно пересесть в другую. Разве мало женщин?.. А тебе – тебе пошло бы торговать амулетами против такой напасти, как гордыня. Неблагодарная! Знать тебя не хочу!

Ёнэхати. Ах, как я испугалась!

Прислонившись спиной к выступу парадной ниши, она безмятежно смотрит в лицо Тобэю. Тобэй в большом волнении.

Тобэй. Так тебе все равно? Напрасно! (Он выкрикивает эти слова очень громко.)

Ёнэхати. То-сан, прошу вас, говорите тише. Я отлично все слышу. Конечно, женщин много. Но это для вас, баловней здешних мест, так называемых знатоков. Я же – «неблагодарная», «гордячка», и для меня нет других мужчин, кроме Тандзиро, я ни на кого другого не могу смотреть. А если бы и могла… (Она словно обдумывает каждое слово.) У меня ведь есть обязательства – и здесь, и там… (Плачет.) Хотя я благодарна вам, как никому на свете, существуют еще два человека, которые… (Эти слова произнесены с болью, но она справляется с собой и вновь принимает насмешливый вид.) Мой выбор невелик! (Сложив руки на груди, она склоняет голову и опускает глаза.)

Тобэй (после некоторого раздумья). Неужели ты думала, что Тобэй удовольствуется этой жвачкой из пустых фраз? Со мной номер не пройдет! Каким бы ни был бойким твой маленький злой язычок, послушай теперь меня. Сверкающая золотая наживка, свинцовый груз обязательств и срок найма, долгий, как бамбуковое удилище, – вот что ты имела. Но теперь ты ловишь рыбку в Фукагаве и сама забрасываешь крючок, где тебе нравится. А помнишь ли, кто тебе помог? Ты самодовольно расставила в ряд свои удочки из бамбука высшего сорта и ждешь богатого улова, но ведь твой улов держится на тонкой, очень тонкой леске! Ты же сама, как угорь под ножом повара, способна лишь юлить из стороны в сторону…

Ёнэхати. То-сан, хоть река и близко, даже рокоту волн не заглушить вашего брюзжания!

Тобэй (неожиданно приходит в ярость). Ну, рыбачка…

Замахивается на Ёнэхати своей длинной курительной трубкой. Ёнэхати вся сжимается, и на глазах ее появляются слезы.

Ёнэхати. Раз вы меня так ненавидите, то можете ударить, хоть совсем убейте! Я же все вам открыла, неужели ваше сердце глухо? Да если вы меня сейчас убьете, то это будет моей счастливой судьбой! (Опять возвращается к насмешливому тону.) И заведение наше сразу разбогатеет!

Тобэй. Что ты такое говоришь! Стыда у тебя нет! До чего дошла! Связалась с этим Тандзиро, с нищим… Это он тебя научил вытягивать у людей деньги?

Ёнэхати (с искаженным от гнева лицом). То-сан, я прошу вас прекратить! Пусть даже эти гадкие слова вырвались у вас случайно, не говорите так! Обо мне – все, что угодно, но не троньте Тандзиро! Бедный, измученный Тан-сан – из-за него я не только теряю ум и забываю приличия, я жизнь свою готова отдать. Сказала же я: если вы меня убьете сейчас, то это принесет доход всему заведению? Так вот, слушайте. Если в этих стенах примет смерть блаженная Ёнэхати, то немало людей, которые страдают в оковах долга, в путах страсти, захотят унести с собой отсюда хоть щепочку на память, и станет эта щепочка их амулетом. Мне назначат посмертное имя и обязательно будут добавлять к нему слово «верная». А я сама к тому времени уже обзаведусь хозяйством в раю, на улице, отведенной новоселам. Поскольку вы всегда были моим благодетелем, вас я и попрошу поручиться за меня перед домохозяином на том свете.