Текст книги "Он тебя недостоин"

Глава 5

Наташе очень не хватало мамы. Нестор это чувствовал, но больше не женился – возможность и желание были, но так уж получилось, что дочка стала для него смыслом жизни. Не бизнес, не любовницы, а крошечная золотоволосая малышка, выросшая в очаровательную – для отца самую очаровательную в мире! – девушку, дает жизнь его сердцу, наполненному невероятной усталостью. И еще Денис, в один ужасный летний день оставшийся круглым сиротой, своей любовью и преданностью помогает тянуть далеко не всегда приятную лямку жизни. Да и что приятного Нестор помнит? Детство и юность нищие, молодость криминальная, сплошь во взлетах и очень болезненных падениях, и все шальное, все на грани… И всегда казалось: еще немного, и все будет хорошо, все будет так, как он хочет. Но ничего не менялось – наверное, он просто не знал, чего хотел, а все время искал, все время тыкался, как слепой котенок в поисках маминой сиськи… Искал, где его душе будет тепло. Тепло было только в объятиях Юли, но объятия разжались, и он вернулся в привычный холод жизни. Холод этот он помнит, сколько помнит себя: мама его почти не обнимала, отец рано умер от водки, а любви так хотелось… А пуще любви хотелось денег – на них, оказывается, можно купить эту самую любовь. Это сейчас он понимает, что любовь купить нельзя, а тогда задумываться было некогда, тогда деньги текли в его руки рекой. Натекли, и вот они с Коляном уважаемые люди и совладельцы сети супермаркетов, а это, считай, тот же печатный станок – люди кушают каждый день, и продуктовые супермаркеты никогда не закроются. А тогда… Тогда он дома бывал редко, с доченькой все время няни, и вдруг Наташа начала забираться к нему в постель и петь колыбельную…

Шли годы, и уже ничто не могло сравниться с любовью дочери, с ее слезами, когда он уезжал на работу, с ее «Папа, возвращайся скорее, я скучаю по тебе!». А на праздновании ее шестнадцатилетия Нестор понял, что дочка им несказанно гордится. Ох, что с ним было, когда Наташа пригласила его на вальс! Он не помнил, как танцевал, – помнил только невероятно счастливую улыбку дочурки. Закончил танец, поцеловал ее руку с первым в жизни колечком и тут же, сославшись на срочный звонок, ушел на второй этаж. Ввалился в кабинет, закрыл лицо руками и не сдержался, заплакал: вот оно, счастье… Значит, так и должно быть… Нестор поднял глаза к потолку – он частенько так делал, будто в потолочной лепнине прятался тот, кому он доверял сокровенные мысли, – и, давясь слезами, прошептал:

– Спасибо…

Сел за стол и включил ноутбук. Зачем? Чтобы вернуться в прошлое и почувствовать, что даже если что-то было неправильно, у него не было другого выхода. А возвращал его в это самое прошлое фильм «Брат». Возвращал в шальную молодость, когда солнце светило ярче, когда Юля была рядом. Возвращал в неповторимое ощущение счастья, накрывшего его, уже одинокого, в момент, когда он пришел к корешу, владельцу сети видеосалонов, а у того на столе лежит кассета с его любимым фильмом. Лицензионная! Ее как раз собирались размножать. Нестор схватил кассету и с придыханием прошептал:

– Сделай мне копию.

Сделали. Он прижал копию к груди и вдруг понял, что смотреть-то ее не на чем, у него нет видеомагнитофона.

– Поехали, выберем, – сказал кореш.

Отправились в магазин, выбрали «Sony».

– Давай к тебе, я сам подключу, – предложил кореш.

Нестор коробку под мышку и в машину, сидит, трясется от счастья. Трясся он недолго – кореш посмотрел на трехлетний телевизор и говорит:

– А я не могу подключить. Некуда.

Снова поехали в магазин, купили телевизор «Sony», и целые сутки Нестор жил, ел, пил и спал под этот фильм, а няня возилась с крошечной Наташей и его не трогала. Потом вышел «Брат-2», и до сих пор Нестор в машине наслаждается саундтреком к фильмам…

Но счастье безоблачным не бывает – сиамским близнецом за ним тащится страх. Страх потерять. И особенно безумен он у родителей. Нестор, повидавший на своем веку достаточно, и в том числе «не дай бог такое снова увидеть», трясся над дочкой разве что не до припадков с момента, как они остались вдвоем. То бишь втроем, с Денисом. И все время с интересом наблюдал за собой, отцом двух детей, своего ребенка и чужого, потому как думал, что разницы между ними не делал, но на самом деле разница была: за Дениса он не так боялся. Не потому, что мальчик, а потому, что не его кровь. Дениса он усыновил после отсидки, о которой, слава богу, дети ничего не знают и уверены, что до того, как стать совладельцами сети супермаркетов, они с Николаем Петровичем торговали автомобилями и деньги как раз от той торговли, из девяностых годов прошлого века. А годы те были мутными… Впрочем, начинали Нестор и Колян задолго до девяностых, выпихнувших двух пацанов-безотцовщину, с детства промышлявших мелким воровством и грабежами пьяных шахтеров, по глупости на полдороге от генделика до хаты свалившихся в канаву, в зарвавшуюся от безнаказанности банду с такой «крышей», что только круглый дурак не пойдет на крупное дело. И кровавое в том числе. А что, на руках пирата Моргана мало крови? Да его в ней утопить можно! И не тазик наберется, в каком ноги перед сном моют, а бассейн. Или даже док для ремонта танкеров и сухогрузов. Но у людей память короткая и достаточно извращенная, и сегодняшние Морганы себя очень даже хорошо чувствуют, они уважаемые люди. И Нестор Петрик тоже стал уважаемым человеком. Наслушавшись в местах не столь отдаленных умных и образованных людей, он проникся историей родины и вспомнил несправедливо забытого прадеда по маминой линии. Прадед этот, Нестор, в честь которого он и был назван, рубил головы большевикам в Гуляй-Поле и приходился родственником Нестору Махно, за что получил пулю от тех же большевиков. За вольнолюбивый и такой близкий сердцу характер полюбил он прадеда, потому как видел в нем свое отражение, и это нашло оправдание всему, что сам накуролесил. Через хороших ребят за большие деньги закрыл всякой шпане доступ к своему прошлому, намертво застрявшему в ментовской базе, взял фамилию предка, осел в Киеве, и теперь у него все тип-топ.

Кроме Наташеньки… Она замуж собралась. Ничего не поделаешь, пора пришла, природу не обманешь, но не такого зятя хотел оторвавшийся от прошлой жизни Нестор – из другой семьи, интеллигентной, ничего общего с криминалитетом не имеющей. Хотя друг детства, партнер по бизнесу и будущий сват Колян Руденко, ныне Николай Петрович, золотые зубы поменял на циркониевые, пальцы веером не растопыривает, руки о скатерть не вытирает и по фене не ботает. Ладно, посмотрим, как там оно будет, а пока… Пока, конечно, печалька – скоро не будут по дому дочуркины каблучки цокать. Но это также означало, что скоро дом заполнят внуки, а внуков ему хватит до последнего вздоха. Только бы вздох этот скоро не случился… И еще с ним останется Денис, по крайней мере обещал. Странный он, с девушками не встречается, «голубизны» за ним не замечено – своими руками придушил бы! – на работе торчит по двенадцать, а то и по четырнадцать часов. Лучшего коммерческого директора не найти: проходя по залу, не стесняется подтянуть товар, обед покупает тут же, в свой выходной обязательной заедет в магазин, наберет полную тележку, пообщается с персоналом. Так что через годик-другой можно сделать его генеральным директором, потому как работу супермаркета он знает досконально: начинал раскладчиком товара, параллельно учился на заочном в экономическом институте. Дальше – менеджер зала, причем всегда был категорически против того, чтобы Нестор вмешивался в его передвижения по службе. На четвертом курсе попросился в плановый отдел, потом в экономический, а уже с дипломом экономиста захотел в товароведы – мол, пора себя там попробовать – и поступил еще на какие-то курсы этих самых товароведов.

Лешка в это время получил степень магистра гостинично-ресторанного дела и тоже влился в отцовский бизнес. И вдруг прошлой весной заявил, что намерен открыть ночной клуб-ресторан в бывшем заводском цехе. Нестор вошел в бизнес круглой суммой, договорился с владельцем, депутатом горсовета, о стоимости аренды, и, запланировав открытие клуба на сентябрь, Леша приступил к реализации своих планов, потому как мечтал об этом с юности. С помощью Натальи прошел все регистрации, получил все лицензии, заключил договоры с коммунальными службами и приступил к ремонту. Легче всего было набрать персонал и запустить рекламу, и в конце сентября клуб открылся. Были, конечно, мелкие неприятности – то электричество пропадало, то воду отключали, – но все это чепуха по сравнению с удовольствием, которое Лешка получал от своего детища: слава о клубе разнеслась со скоростью фейсбука, очереди стояли огромные, на парковке яблоку негде было упасть. Большего Леша и желать не мог. И уже подумывает об открытии еще одного такого клуба-ресторана.

Денис и Лешка дружат, но не очень. Это и понятно – оба амбициозные и дерзкие, а Денис к тому же считает себя самым что ни на есть настоящим старшим братом Наташи и ко всем ее ухажерам относится с недоверием. Надо сказать, Денис мало кому доверяет. Нестору такая позиция сына импонировала, но что не нравилось, так это его привычка отдыхать с такими же трудоголиками в диких местах без роуминга и малейших признаков цивилизации. Но ничего поделать с этим Нестор не мог – это у Дениса в крови. В генах, как сейчас принято говорить. Его родители обожали дикий отдых, и их последняя вылазка с палатками на побережье Черного моря сделала мальчика сиротой… К их стоянке из пяти палаток подошел катер, и его хозяин предложил поплавать с аквалангами. Первыми откликнулись родители Дениса. Попросили друзей присмотреть за малышом, забрались в катер, помахали рукой и уплыли. В царство теней… Их хватились часа через три, потому как заплатили они только за полчаса погружения. Толку от того, что хватились, никакого. Название катера никто не запомнил, вроде на борту ничего написано не было. Но хоть имя хозяина запомнили. Вызвали милицию, и через двое суток на глубине более десяти метров обнаружились два тела, запутавшиеся в водорослях. Но не водоросли стали причиной смерти, а газовая смесь в баллонах, закачанная под неправильным давлением. Почти через неделю, уже после того, как Нестор забрал Дениса к себе, нашли и катер, и его хозяина. До суда хозяин не дожил – умер в СИЗО. Там всякое бывает…

Глава 6

Нестор посмотрел на часы, он нервничал. Он всегда нервничает, когда Наташа в воздухе. Если честно, он не находил покоя с момента ее рождения… Он придвинул к себе лист с распечаткой рейса Дубай – Киев: ага, минут через сорок надо выезжать в аэропорт. Нестор закрыл папку с отчетом за прошедший год, поднялся и скривился от боли в желудке: в последнее время застарелый гастрит не давал ему покоя. Это и понятно, он совсем забыл, что такое диетическое питание. Надо заняться собой, подкрутить гайки, а то, глядишь, на операцию попадешь не вовремя. Хотя разве операция бывает вовремя?

Нестор повернулся к зеркалу и удовлетворенно хмыкнул. Лицо, покрытое темно-кофейным загаром, полученным на крошечном островке на Мальдивах, ему очень даже нравилось. И седые, с пепельным отливом, коротко постриженные волосы вовсе его не старили, а даже наоборот. И румянец во всю щеку…

– Лекари хреновы… – Прижав ладонь к животу и отрыгивая, он направился к гардеробной. – У меня самый обычный гастрит.

А перед глазами тот вечер… Он сидел на диване, Наташенька распаковывала коробку с елочными игрушками. У Нестора никогда не было елки, и он еще пацаном поклялся, что у его детей всегда будет елка до потолка. И вот, как обычно, в проеме между окон стоит пушистая ель. Наташа, бережно выкладывая игрушки на стол, смеется:

– Папуля, а ты помнишь, где мы купили эту кукурузу?

Еще бы! Он помнил, где куплено каждое платьице, туфельки, сумочка, кроватка, лыжи… Все, к чему прикасались руки дочери, он покупал ради высшей награды – ее улыбки и поцелуя.

– Папа, гирлянд не хватит!

Дочка нахмурилась, а он от предвкушения поездки с ней по магазинам, казалось, вот-вот растечется по дивану благодушным мурлычущим котом.

– Когда едем? Сейчас?

– Давай, – Наташа взглянула на часы, – еще только половина восьмого.

– Вот и отлично.

Нестор хотел подняться из кресла, но вдруг горячая волна прокатилась по желудку и скрючила его в три погибели. Он сжал зубы, дышал рывками, пытаясь улыбнуться, успокоить Наташу… А она смотрела на него испуганными, широко открытыми глазами.

– Папа, папочка! – Бледнея, она бросилась к отцу и опустилась на колени у его ног. – Что болит?

– Я съел что-то неправильное. – Нестору удалось сказать это довольно бодрым голосом.

– Конечно неправильное! Я же говорила, что тебе отбивную нельзя! – Наташа пристально смотрела ему в глаза. – А ты потребовал очень зажаренную. Вот что мне с тобою делать?

Нестор изо всех сил изображал виноватый вид.

– Сейчас пойду и выпью лекарство.

– Я сама принесу.

– Брось, доченька, я нормально себя чувствую!

Наташа поднялась на ноги и протянула руку, не отрывая взгляда от его лица.

– Я провожу тебя.

– Есть, товарищ командир! – рявкнул Нестор и, поддерживаемый дочкой под локоть, на деревянных ногах вышел из гостиной в направлении кухни – и Люба, и лекарства там.

Он шел и проклинал свой возраст на чем свет стоит, потому как его свет стоял на ноющей пояснице, хрустящих коленях, все чаще одолевающей бессоннице, необходимости носить линзы и раз в полгода сдавать кровь на ПСА, а также временами скачущем давлении. Ну, и нервы ни к черту. А тут еще это…

– Люба, пожалуйста, не давай папе жареное мясо, даже если он будет умолять на коленях! – распорядилась Наташа, входя в кухню. – Видишь, что с ним делается? Интересно, у нас есть алмагель?

Она усадила Нестора на стул и полезла в аптечку.

– Сейчас тебе станет легче…

Пока Наташа рылась в аптечке, Люба паниковала: мол, все у меня свежее, вы же меня не первый год знаете…

– Люба, ты не виновата, это все папа… О! Нашла! – Наташа протянула отцу флакон и столовую ложку. – Пей. Теперь, дорогой мой, сидеть тебе на диете как миленькому!

И она поцеловала Нестора в покрытый испариной лоб.

Боль прошла, и, сколько дочь ни сопротивлялась, он, обещая сесть на строжайшую диету, все-таки уговорил ее поехать за гирляндами, а за ужином перед ее отъездом на отдых ел вареную индейку с приготовленными на пару овощами.

Наташа и Алексей улетели, а Нестор пошел к врачу. И уже неделю в письменном столе лежало направление в онкологическую клинику на обследование.

– Идиоты! Нет у меня никакой опухоли, а вот эрекция есть! Да еще какая!

Нестор толкнул дверь гардеробной и, пока стягивал с плечиков аккуратно развешенные заботливой Любой куртки детей, а потом запихивал их в сумку, принял окончательное решение порвать направление на мелкие кусочки.

Через пару минут боль ушла так же неожиданно, как появилась. Это хорошо. Но… Но есть боль, которая никогда не уходит. Боль души. Уже много лет она преследует его днем и ночью, напоминая мишень, в которую нацелены все его мысли: правильно ли он тогда поступил? С наступлением утра ответ один: правильно. А что от него зависело? Ничего… Или все зависело? Господи, где же верный ответ?! Но ночью ответ, каким бы он ни был, расплывался, как и все, перед уже подслеповатыми глазами Нестора, и видел он только черную сторону собственной жизни, о которой так хотел забыть! Все оттуда, из этой черноты! А как его терзали воспоминания! Как клыкастые звери. Терзали и рычали, что он не должен был возвращаться в Шахтово. Не должен был влюбляться в Юлю. Рассуждения эти – бесполезные, на грани бреда – доводили его до исступления и только на груди очередной любовницы он находил отдохновение, а на дне бутылки – оправдание: мол, нервы не выдержали, поэтому он так поступил. А почему не выдержали? Потому как «батарейки» подсели и не было никаких сил взять себя в руки. Силы забрала жизнь: развал страны, нищета, иногда он голодал, видел мрак и смерть, и вот… обман. Да еще какой! Он не виноват в этом обмане… Или виноват? А если не виноват, то почему так беспощадно бичует себя, в то время как на столе хамон и сыр с плесенью? Почему все это не лезет в горло? Почему деньги, о которых он так мечтал, встали поперек того же горла и осознание, что нет на свете силы, способной все исправить, толкает в тот самый мрак, от которого он убегал? И оказалось, что не убегал вовсе, а бежал в самую его сердцевину! Почему сейчас, когда счастье дочери пишет жирными буквами на его жизни «Ты все сделал правильно», он все больше в этом сомневается?

А для оправдания себя они с Коляном частенько погружаются в философское осмысление жизни, перебирают в памяти все, начиная с босоногого детства, и успокаиваются – что поделаешь? До конца своих дней они будут барахтаться в сумерках собственных душ, и никакая сила не поможет им оттуда выбраться. И вечный вопрос «За что и почему именно с нами, с нашим поколением так жестоко обошлась судьба?» утонет на дне очередного бокала…

Глава 7

Нестор надавил на кнопку дистанционного управления гаражными воротами, вывел автомобиль во двор, медленно обогнул разбитую Наташенькой овальную клумбу, накрытую сугробом внушительных размеров, и притормозил у металлических ворот. Пока ворота открывались, он прикинул, что успеет еще заехать к любимой цветочнице на рынок за букетиком из ирисов и крокусов. Он бы дочке подарил все розы мира, но она их не любит, особенно те, что на очень длинных и колючих стеблях. А вот вьющиеся и крошечные любит, она оплела ими деревянную беседку в глубине сада, рядом с маминым камнем. Когда ей дарят розы, она улыбается как-то натянуто, искусственно. Вообще она необычная девочка. Во всем. Ее сватали в крупную юридическую фирму, но она отказалась и заявила, что пойдет работать к нему.

– Я буду работать на нашу семью. – И она обвила его шею руками.

Нестор едва не прослезился от счастья. Но Наташа вошла в семейный бизнес не только из любви к отцу, а также из любви к порядку. До этого она почти полгода помогала внештатному юристу, родственнику первой жены Коляна, в решении различных вопросов и усмотрела несоответствие между оплатой его работы и тем, как этот парень исполнял свои обязанности. А делал он это с апломбом, набивая себе цену отработанными фразами типа «Без специальных знаний вы в этом не разберетесь», и несведущему человеку казалось, что работает он круглосуточно, в поте лица и каждый день чуть ли не на амбразуру бросается. Ну и суммы взяток, которые приходилось относить в мэрию, налоговую, санитарно-эпидемиологическую, пожарную службы, он постоянно завышал, то бишь залезал семье в карман. Закончилось все на взятке для получения лицензии на торговлю спиртными напитками и табачными изделиями – он назвал сумму, в два раза бóльшую, чем у него просили, а у Наташи в этом отделе работала знакомая… И парень вылетел с работы, скажем так, благополучно: руки-ноги ему не переломали, возврата нанесенного ущерба не потребовали. Правда, Колян обозвал его неблагодарной скотиной и хотел отнять недавно купленный «мустанг», но Нестор смилостивился, мол, побойся Бога, у него же мать тяжело больна. Парень исчез, а Наташа заняла его кабинет. Нестор увидел в ее глазах гордость и снова едва не прослезился – дочка с амбициями.

Леша ей вполне подходил. У него, конечно, есть свои, но вполне безобидные тараканы в голове – он слишком много внимания уделяет одежде. Но иначе нельзя – к не стильному хозяину клуба стильные пацаны не пойдут. Наташу это раздражает – она уступает ему во вкусе, а еще больше раздражает, когда он дает ей советы, что с чем можно совмещать, а что нельзя. Она фыркает, но Лешу слушает.

Нестор подъехал к крайнему справа магазинчику в цветочном ряду и остановился – он как раз и был ему нужен.

– День добрый, Нестор Андреевич! – Любимая цветочница приветствовала улыбкой до ушей. – По какому случаю к нам завернули?

– По случаю прилета Наташи с курорта.

Нестор зашел в павильон, и от насыщенного аромата цветов в носу зачесалось. Он вытащил из кармана куртки носовой платок и смачно чихнул в него.

– Будьте здоровы! – откликнулась продавщица. – Вам как всегда?

– Ага.

Нестор снова чихнул, и тут перед его глазами возник очаровательный букетик из ирисов и крокусов.

– Как вам этот?

– То, что нужно.

Нестор расплатился, торопясь покинуть павильон, на пороге чихнул еще раз и, уже стоя на тротуаре, обернулся к провожающей его цветочнице:

– У дочери скоро помолвка…

– Ой! – Она радостно всплеснула руками. – Когда?

– Точно не знаю, она должна сегодня-завтра сказать. Отмечать будут в клубе, так что мне понадобятся ваши цветы… Много цветов.

– Да не вопрос! Выполню любой ваш каприз! – торжественно пообещала цветочница и развела руки в стороны. – Сделаем как положено. Все в наших руках! – И она снова расплылась в улыбке.

– Отлично, тогда на связи.

– Счастливого пути!

Нестор положил букетик на заднее сиденье и, заводя машину, увидел прямо перед собой рекламу нового ресторана – рекламировали азербайджанскую кухню и семейный уют. Позавчера Нестор ужинал в этом ресторане с подругой.

– Это не семейный уют, это суррогат семейного уюта. Вот у моего Коляна действительно уют, – пробурчал он, покидая стоянку.

Колян с семьей – но уже без Лили, а с Томой – вернулся в Киев почти три года назад. До этого он пятнадцать лет жил в Одессе и держал сеть быстрого питания. В Киев наведывался редко и только по делам, но вернуться мечтал. Пять лет назад он втюрился по уши в Томку, официантку, развелся с Лилей и отправил ее в Киев, она коренная киевлянка. Квартира в столице у Коляна была, он отдал ее Лиле, а вскоре по настоянию капризной Томки продал фастфуд и осуществил свою мечту – вернулся! Томка Нестору не нравилась: пустоголовая бабеха с силиконовыми буферами третьего размера, накачанными рыбьими губами и озабоченная исключительно собственной персоной. Коляна все это не только устраивало – он потакал ее капризам со щенячьим восторгом.

Нестор друга не судил – сам такой, сам во всем потакал Наташиной маме, а теперь другим женщинам. А вот Наташу не было необходимости баловать – она родилась, как бы это сказать, уже взрослой. Плакала крайне редко, в основном пыхтела, сучила ножками, дергала ручками, сжимала-разжимала кулачки, пускала пузыри, а в больших синих глазищах было столько взрослости, что Нестора оторопь брала. Ей не было трех, когда она поинтересовалась, почему дует ветер и светит солнышко, зачем паук ловит муху, почему облака так высоко и откуда берутся дети. И вскоре пришел главный вопрос: где мама?

Нестор сказал, что мама ушла на небо.

– На небо? – Дочурка подняла глаза к небу и прищурилась. – А как она ушла?

Нестор опешил, но тут же нашелся:

– Ножками.

– По лестнице?

– Да.

– А где эта лестница? – Она внимательно всматривалась в небо.

– До нее надо на машине ехать.

– А мы поедем?

Нестор потер вспотевший лоб:

– Когда-нибудь поедем.

– Хорошо. – Дочка кивнула. – И попросим маму спуститься с неба.

Нестор ничего не ответил, сгреб ее в охапку и поцеловал в макушку. Недели не прошло, как Наташа сказала, что пора ехать к маме.

– Это невозможно, – ответил Нестор.

– Почему?

– Потому что невозможно! – резко ответил он и тут же спохватился: малышка ведь ни при чем…

Наташа горько заплакала, и ее увела няня. А потом дочка пришла в слезах и поведала, что лестницы на небо нет, что он ее обманул и мама к ней никогда не вернется. Что Нестор мог на это сказать? Он тут же повез ее в магазин и купил большую куклу.

– А почему мама ушла от нас? Она на меня рассердилась, да? – Девочка обнимала куклу, ее губы дрожали, в широко распахнутых глазах застыли слезы.

Нестор испугался не на шутку.

– Что ты! – воскликнул он. – Мама тебя очень любила, она не хотела уходить, но так получилось.

– Почему получилось?

– Доченька, я сам не знаю… Однажды она ушла и не вернулась…

Ночью он услышал пронзительный плач, вскочил с дивана и, едва не сбив с ног заспанного Дениса, выбежавшего из своей комнаты, бросился к Наташе.

– Доченька, солнышко мое, что случилось? Почему ты плачешь?

– Мне страшно.

– Почему тебе страшно?

– Плохой сон…

– Какой сон?

– Я ушла и не вернулась!

– Какие глупости ты говоришь! – Нестор обнял дрожащую малышку, поцеловал в теплую макушку.

– Не вернулась! Не вернулась!

Вот и пойми, что это было…

Наташа взрослела, и вопросы потихоньку иссякали. То ли она не хотела их задавать, то ли сама находила ответы… А может, не находила. Что мог сделать Нестор, чем помочь? Да ничем. Образование у него восемь классов, книг по психологии сроду не читал, а психологов считал шарлатанами. Все, что он мог, – это наблюдать за тем, с каким благоговением Наташа смотрит на мам подружек, с какой грустью впитывает их разговоры, наверняка примеряя услышанное на себя, и с каким робким интересом относится к девочкам, их куклам и игрушкам. Теща Коляна, Изольда Моисеевна, по кличке Курица – Нестор проведывал ее, пока Колян жил в Одессе, – посоветовала отвести девочку к детскому психологу, но Нестор так на нее посмотрел, что она больше эту тему не поднимала, и он продолжал лечить дочку деньгами и подарками. Но тут натолкнулся на странность: Наташа не любила новые вещи и сильно привязывалась к старым. И к игрушкам тоже старым. И много молчала. В общем, тяжело ему пришлось. Легче стало, когда он закончил строительство дома и нашел Любу, бездетную, незамужнюю, с престарелой, немного полоумной мамой. Люба охотно согласилась куховарить и хозяйничать и уезжала домой только с субботы на воскресенье. С ней Наташа стала спокойнее – складывалось впечатление, что присутствие женщины в доме уравновесило ее положение: мужчин двое и их, женщин, тоже. И вот однажды мама Любы не ответила на телефонный звонок. Люба забеспокоилась и помчалась домой. Мамы в квартире не было, дверь не заперта. Люба заявила о пропаже в милицию, и старушку нашли на обочине дороги в пригороде. Нашли мертвую. Как и зачем она оказалась на этой дороге, осталось тайной. Нестор принимал активное участие в похоронах. Наташе было восемь, и она еще не сталкивалась со смертью. На похороны ее не взяли, но когда Нестор и Люба вернулись домой, она с порога задала вопрос:

– Моя мама тоже в могилу ушла?

Нестор понял, что дальше врать бесполезно.

– Да, твоя мама ушла в могилу.

– А где ее могила?

– Далеко. В другом городе.

– А когда мы поедем в другой город?

– Когда у папы будет меньше работы.

Наташа похлопала глазками, опустила голову и, прижав пальцы к губам, застыла посреди коридора. И Нестору пришлось рассказать, что ее мама ушла в магазин и пропала. Что нашел он ее через четыре месяца. Вернее, нашел общую могилу, в которую ее закопали. Вот на эту общую могилу они и съездили. Один раз. Взяли горстку земли, закопали в саду, сверху положили маленький камень. На камне высекли одно слово: «Мама». Так захотела Наташа. Ей не хватало этого слова…

Впереди уже маячили терминалы аэропорта. Нестор посмотрел на часы. До прибытия самолета двадцать минут, так что надо поторопиться: ребятки не будут ждать багаж, его у них нет. Наташка вообще не понимает, зачем брать с собой что-то, не вмещающееся в ручную кладь. Леша в этом плане другой, он любит разнообразие в одежде, но тут Наташку слушается.

И не только в этом они разные: Наташа предпочитает удобную мебель, тишину и прохладу, Леша – шумные компании, мебель в стиле хай-тек и жару. Лешка все делает спонтанно, по наитию: захотел – и тут же сделал. Так и с поездкой на остров: Нестор предложил, Лешка кинулся его благодарить, а дочка насупилась:

– Папа, я это не планировала…

Да, она все будет планировать загодя, все продумает.

И вот эти два таких разных человека почти два года не замечали друг друга, а потом влюбились по уши – и за короткий срок все их привычки и предпочтения трансформировались во что-то среднее, вполне приемлемое для обоих. А Денис с неделю ходил как пыльным мешком из-за угла прибитый – так Люба сказала, хотя видела его мельком.

Конечно, между влюбленными бывали стычки, и довольно яростные, но чего Нестор не знал, так это того, как они заканчивались.

– Давай мириться, – хрипло шептал Леха, раздеваясь и пожирая девушку глазами.

И они мирились не менее яростно, чем минуту назад ссорились.

– Ну вот и закончилось наше коротенькое лето.

Наташа смотрела в иллюминатор на заснеженную землю.

– Да, закончилось, – пробормотал Алексей и сжал ее руку.

– Ты доволен? – Девушка улыбнулась.

– Доволен? – Его брови поползли вверх. – Я счастлив, – произнес он с хрипотцой. – Только я не могу назвать это отдыхом.

– А как ты это назовешь?

– Как? Я назову это безумием… – Он перешел на шепот. – Так ты сегодня у меня ночуешь? – Он коснулся губами кончиков ее пальцев. – Я безумно соскучился… Я безумно хочу тебя…

– Леша, перестань, – простонала Наташа, отчаянно не желая, чтобы он перестал.

Лешка нахмурился и откинулся на спинку кресла. Некоторое время они сидели молча, глядя на сугробы вдоль взлетно-посадочной полосы.

– Так куда мы едем? – спросил Алексей.

– Ты отлично знаешь… К папе. – И она счастливо улыбнулась.