Текст книги "Роуд-муви"

Блюз на прокуренной кухне

Хаиро Иши привезла не трубку мира из Амстердама, а целый ковчег! Мы его набили, чем попало – чем Бог послал!

И Бог послал нас…

…а мы – Его (а хули – не Бэтман Аполло, пиздюлей не впаяет)

Вселенная подглючивала монотонно, как счастье, свалившееся на халяву (белые вороны на дороге не валяются, только попугаи всякие… да и то).

Вселенная подмигивала как Рождественская елка, как Стивен Кинг задумавший БП для маленькой нашей компании.

– Ну, это же факт, – изрек Капитан Очевидность.

– Ты не похож на Джека Воробья, – выразила сомнение Хаиро Иши.

– А на Джека Потрошителя?

– А на него – сколько угодно.

– Любите вы, бабы, извращенцев.

– Просто – любим…

Нокаут сокрушительный как Маяковский! Поцелуй, бухой как Есенин…

– Целуй меня нежно…

Раньше по рекам лес сплавляли. А теперь – дерьмо. Очистные Сооружения Памяти – о Золотом Веке. Волшебной вечеринке, с которой я не уйду, предпочитая когти ворона закону растительной жизни22
  «предпочитая когти ворона закону растительной жизни» – цитата из Дж. Моррисона


[Закрыть]

– А Дэвид Боуи пробовал пряники?

– Тульские.

– Самовары.

– Он мальчиков любил…

– А сибирских мужиков – нет.

– И они его не любили…

– Еще как! Слишком квёлый – как сладкие сопли.

Европа тоскует по Большому Сортиру. Атомному. С камельком. Золотая мечта человечества (по мнению тамошних обывателей). Супермаркет и кладбище, как сказал Лимонов. Я бы ещё добавил сортир. Золотой.

Копошились в космосе как блохи. Как две блохи – не подкованные (в некоторых вопросах). А в других – очень даже… как в джунглях: лучше не смотреть ей в глаза, а то такое увидишь…

– А ты бы могла залаять на меня?

– Я что, собака?

– Злая или преданная?

– Я ещё не решила…

– Забей.

В кухню входят шесть чуваков с шестью бутылками шампанского – и залпом откупоривают их!!!

– Теперь вы всё знаете о пробках!

Пробки в космосе. И до него добрались… чуваки исчезают. Хаиро Иши – нет. Ясная как рюмка водки.

– Твой взгляд, который ты мне даришь – похож на пять вечеров.

– А твой – на печки-лавочки.

– Вообще, я от Богомякова сильнее прусь, чем от Боуи. Дэвидка – вялый какой-то…

– Много званых, знаешь ли…

– Да-да, белые вороны не валяются.

– Белые орлы. Иногда…

– Белые ленточки…

Мы с Майком настраиваем гитары на байкер-блюз, поле вокруг давно уже кончилось – а Хаиро Иши всё ещё идет поперек! Блудная дочь… что-то я в Евангелиях о ней не слышал. Как и о третьей щеке – Иисус про неё ничего не говорил!

– А Будда вообще молчал.

– В тряпочку.

– Не кощунствуй!

– Да ладно, мы не на кладбище Любви.

– И не в Вудстоке.

– А где же мы, по-твоему?

– На середине Днепра.

– А Гоголь – на каком Берегу?

– Уже на том…

– Может и нам пора выбираться?..

– Запоздалая мысль.

– Тот, кто спрашивает, уже проиграл? Помню твою прошлую серию.

– А я многосерийный…

Дерьмо блестит, а подлинник мерцает. Кажется, это сказал Соловьев. А как на счёт бисера?

– Ты прямо как шулер!

– Напёрсточник.

– Ни разу не прокололся?

– У меня десять напёрстков. Как десять заповедей – на каждый палец.

– А какая на безымянном?

– Та, которую Моисей потерял…

– Так мы её сейчас как раз нарушаем!

Малышка сеющая смерть. Сушим флаги на этой земле. Ложимся на пол, на ковёр – загадочные снаряды, готовые взорваться.

– Четыре-двадцать.

– Чего?

– Кто-то изобрел велосипед. А Хофман изобрел ЛСД, катаясь на велосипеде.

– Да, это тебе не Тимоти Лири, кислотный гуру. Даже голову не смог потерять при жизни – спасибо, добрые люди помогли.

– Лучше поздно, чем никогда…

– Да, это тебе не коаны щелкать: ядра – чистый изумруд!

Герла из Дании – Агнетта – собирается покинуть наше общество. Провожаю:

– Можешь что-нибудь отсюда забрать. Чьё-нибудь сердце…

Скептическая гримаса. Ну, да – на что ещё сгодится сердце: разве что, «борч» сварить. Чем большинство и заморачивается… похоже, мы стоим на пути у любви – и она пытается поглотить нас, забрать с собой…

Некоторые гости мертвы, но прикол продолжается. Дрейфует от Замятина к Оруэллу, и обратно. Мы не ждём Апокалипсис – мы давно в нём живём. Просто некоторые не замечают.

– Раскольников, не мелькай ягодицами, – Лина делает мне замечание, – у меня голова уже кружится! Все глаза мне затёр…

– Это новый вид извращения.

– Я такой услуги даже в интернете не встречала: «затираю глаза ягодицами…»

– Затёртые ягодицами. Унесенные ветром…

– Как Братья Блюз.

– Господи, а их-то за что!

Они о таком даже и не мечтали.

Хаиро… забила трубку мира до полусмерти. Сплошные друзья и окурки. Почти выходим за рамки порно: на нас стыдно смотреть в неприличном обществе!

– Забавно здесь, у вас… – Агнетта диковато озирается. Словно впервые в жизни.

Мёртвая форель на столе. Чёрный чай. Всё как ты хотел, последний герой. Звёзды небрежно свалены в микроволновку и забыты.

С шоссе входит Космо. Врубается в тему: и достает немаленькую Вавилонскую Башню! Я просто закрыл глаза: развернул будущее, набросал костей по-быстрому (пока смерть не вернулась с прогулки). Жизнь – патетическая как соната. Бетховен, Бетховен – куда ты смотрел!

Миры засасывает в Чёрную дыру – они там есть: Все Сразу! Во всей предельности Настоящего!

(ты как всегда безумен. Прекрасно безумен! Священно безумен)

не успели умереть, как стали бессмертными

…а кошки бывают только с любовью. И с холодным носом… с шоссе входит Космо. Врубается в тему: и видит не просто отражение, а маленького Человека-Невидимку:

– Это ересь, дружище.

– Это тёплое местечко.

– Ну, да… только – что дальше?

– Дальше – молчание…

Взгляды, замершие – как богомолы на Пике Оргазма. Только начни думать – и ты обречён.

– Расслабься, это не вечеринка эзотериков: мы просто животные.

– Ваше Величество?

– Всё уже произошло – просто наслаждайся…

– Слушаю…

Человек-Невидимка сдается нашей любви, пробует застрелиться с первого раза – мимо.

– Чёрт, ничего не вижу…

– Ты ещё слишком молодой, красивый…

– Я бы, сказала, изнеженный, – Хаиро поправляет воображаемый шарф, зябко накинутый на плечи. Свеча, рядом с которой мы все горим. И есть планы на лето: написать стихи, снять пару клёвых телок. Тебя: в шаге от тишины

– Лучше бы ты снял Ротшильда. Для начала…

– Он очистит меня как луковицу. Слой за слоем…

– Чёрный Учитель. А что ты хотел?

– Наслаждаться игрой, а не бизнесом.

– Бизнес тоже игра…

– Давай, уже, наконец, начнем делить деньги!

Слой за слоем. Банк за банком. И постоянно сваливать от Повелителя Бизнеса. Да мы в аду!

– Ну, наконец-то ты в теме!

– Остальные, похоже, не просекают.

– Да, детка (да!)

Так и выглядит просветление: мир не меняется. Просто теперь ты это з н а е ш ь.

Куда ни иди, везде Ты. Можно не двигаться – Ты

– Если ты не войдёшь в этот круг, я ударю тебя палкой. Если войдёшь – тоже.

Делаю шаг, оставаясь одной ногой вне – а другой внутри круга. Замираю. Нагибаюсь и стираю часть круга ладонью: не поднимая взгляд, улыбаюсь

– Спасибо за Ковчег.

– ?

– Ну, в общем: мы все спаслись…

– Ты сладок как райский грех.

– Горек как блюз.

– Ну, ты же не в Дании родился!

– Да, сказки кончились. Жизнь началась.

– И прожить её нужно так…

– Что бы нас опять не нае*ли.

P.X-S.

Нас подобрали с Хаиро на космическом пляже. Так моя буффонада и закончилась.

на фоне титров

– Я ничего не вижу дальше носа!

– Ты глаза-то открой…

(конец второй серии)

Вечнозелёный чай

– Ничего, что я вас встречаю в чёрных тапочках? Я – Сатана.

– А мы твои крылья.

Хаиро запихивает планшетник в сумочку, пропускает в прихожую Кэт.

– Могу предложить такие же.

– Тапочки? Мы уж как-нибудь…

Катя Нибиру: лучше бы ты предложил ей состояние. Правую руку Гора…

– Хотя бы сесть предложи.

– Валяйте. У меня тут бардак, комары от случая к случаю…

– Грёб бы ты на кухню – чаю, там…

– …пирог с черникой: с вас два-пятьдесят, красотки!

– Не ссы. У нас все с собой.

– Ага, макияж до зубов… девушки: вы, вообще, кто?!

– Тебе сейчас объяснить, или чуть позже?..

Я Сатана, вообще-то! (вот и иди, ставь чайник).

Водичка небесная, огонь из печени Прометея… пуэр из пакетика, щепотью…

Выглянул в окно: Ветка Палестины залетела, за глаз зацепила… выбила зуб из обоймы. Лапаю комарих неловко, чувствую Навального за версту…

вхожу с кухни с подносом: грозен как Пётр Мамонов в черных носках!

упс:

…дымовая пауза…

– …Анна Каренина только в последней сцене убедительна: в комической…

– Её бы с Раскольниковым познакомить…

– Ещё, скажи, с Джеком Потрошителем!

– Заклание Киры Найтли на Бродвее.

Поезд прогрохотал изуверски.

– По Вуди Аллену: «Перед Приходом».

– Бедная овечка… – Хаиро достает Железную Флейту. – Тебе индивидуально, держи…

Повесил свой сюртук на спинку стула Музыкант.

– Можно, я соло?

– Валяй…

минута иллюзии растягивается, растворяя края… тает, обретая черты

…лежим на траве впитывая созвездия, ласточки пестрят над песчаными берегами…

…день смеётся в лицо, уходит Маленьким Принцем… затачивает речку лунным сиянием, заворачивает Ассоль во тьму как в траурную занавеску…

…плещут фонтаны в Павильонах Мудрости, спасают от Кромешной Тьмы: Слово – оно просится на язык как кусок сот отламывающийся, изобилие божественных проектов…

…датчик печали сработал в пространствах…

…земляничные поляны, залетные студентки: Полиния Виардо. Россиондра Сардан – полулежат, внимают – мне? Стал нулевым из зависти! Светлым Будущим… Дорогой Ленина в Мавзолей. Космическими Камнями Красной Площади!

– В Грузии нашли могилу Прометея.

– Брешешь!

– А могилу Саакашвили – не нашли…

Я не нашелся, что сказать.

– Хаиро, я тебе больше скажу…

– Ну.

– Так вот твоя Красная Шапочка!

Ты ей ещё унитаз на голову надень.

– Катя, не обращай внимания: каждый мужчина, когда несёт ковер, обязан выстрелить из него по гаражам, как будто из базуки.

– Так, бабы: кончай базар! Чай кипит…

– И разум, возмущённый…

– И медные трубы, в огне… я не сторонник эмансипации: как демон вам говорю. Без обиняков. Лады?

Халат-чинарик. Гамлет-неудачник… Сенегальская телега скрипела всю ночь.

– Ну, рассказывай, телега. Тележь.

– Да, вот – приехала.

– Колесо Сансары привезла?

– Оно, родимое…

– Дай закинуться.

– На кого катить?

– На Всевышнего. Он за всё в ответе!

Созванивался с янгелами. С сестрами ебанутыми…

Кладбище шаткое как болото, Э. По сидящий на ветке. Герб США: две индейки на жирном фоне…

– Что ты стоишь как Броненосец Потёмкин в Мексике? Сядь, уже: Революция давно свершилась.

– И сексуальная?

– Революция всегда сексуальная. Как я, например… – Кэт сворачивает салфетку: ага – сейчас у меня будет базука…

Пьезо-ангел сияющий как перст! Сидел на шее, теперь на поленнице… расправил вихор, плечи пиздато…

– Только не падай с лестницы: её Иаков строил.

– Ладно, я не крейсер Аврора. Прорвёмся…

(удаляюсь за кипятком)

Списки наших грехов не умещаются на сервере Бога! Мы угадываем Его Тайное Желание.

За окном круглые голуби расхаживают по подоконнику: кипит смолой лето, не смотря на вечер. Туша воздуха рубится на куски и льётся за шиворот. Развязывает языки, смешивает народы на паперти набережной в эти самоотверженные закатные часы.

Нибиру поправляет нимб, сползающий на лоб:

– Я слушаю… слушаю…

– Пытаюсь заострить тебя лезвием дзен.

– Зачем?

– Ты тупишь…

Чувствую себя как байкер-ветеран – седой как бродвейский ветер.

Болотная Площадь. Темза заплеванная семечками. Терабайты памяти сваленные под откос: память откосила, отожгла. Отошла… легла на обочине.

Меня моросило сквозь дождь: люблю свою овечью шкуру, теплую марихуану созвездий… неряшливый хрип саксофона из колонки, прислоненной к вечности. Струился. Торчал как обелиск между скалами – новые кости уносит река по голодным камням: две Ольги на разных берегах – машут мне руками, рукавами…

– Вы как две неурядицы! Стихийные как сорняки. Сорняки-анархистки…

Невесты будущего. Фатальные. Как пионерская организация. Как две Ольги на крепостной стене… и, вот, мы – втроем – любовный треугольник в осаде: готовим серебро про запас.

Стоял обтянутый белой кожей – как пассажирское сиденье. Как Харлей Дэвидсон над утопающей Офелией: променял Родину на принцессу, на горошину… на бабу

…однако мы отвлеклись от обеда:

– Обожаю Анну Каренину! На рельсах! Она сексуальна как Революция!

– А в постановке Михалкова?

Хаиро Иши сдвигает корону, наморщив лоб – что бы удобнее было чесать по тыковке.

– Ну, были же у него хорошие чинарики… пока он твёрдо стоял на правильных пу…

– «Кофе и сигареты»?

– «Ноги и руки»…

Статуи на свободе. Кредитные карты, нефтедоллары. Уши плейбоя торчат на свой страх и риск…

– Он прикрывался Библией, как Адам.

– Как голый король: вэлкум к нам – в божественные сферы.

…распятые в бризе, в бархатном дизайне:

тонула фонограмма в собственной мгле. Сияла Ноздря Фараона

– Ты пришла на ум слишком рано, Анна.

– Что делать, Лев? Меня прислала смерть…

– А ты, вообще, кто?

– Я – Демократия, шлюха…

– Ну, скушай яблочко…

Думай о деньгах, о свободе. О Себе думай!

Предпочитаю молчать как смерть. Как Шинейд О’Коннор: не только сошла с ума, но и упала в обморок

– Это до каких небес надо достучаться, что б так…

– Нерукотворных.

– Эх, Хаиро: нет у тебя слов горячих! Сверкающих турецких глаз!

…сбросили тебя ко мне как Бомбу, в объятия! приукрасили словно Смерть.

Сиплым соло саксофона тёрлась нежность о предплечье… Чак Паланик со своим стаканом. Я, вообще-то, без предрассудков…

– Тебе колесо! От Сансары!

– Деревянное?

– Вечное…

Сейчас-то я исправился! А, вот, тогда… всех своих любимцев раздарил! (а мы для него гостевую комнату, с углом) слегка ошалел от тревоги! жду твоих любовников в шкафу

В лодке Золотого Сечения рассекаю созвездия! Трусь алмазной пылью… встречаю грозу в горах. Клеопатру в клетке.

– Я встречаюсь с ней каждый день: ничего особенного.

– С Собой ты встречаешься каждый день. Да и ночью тоже.

(мы, масоны, работаем тихо, как часы: роем ходы, выше земли ничего не видим)

…с 67-го года вниз, от истоков психоделических рек: вот так и заканчивается вдохновение – не взрыв, а «пшик», вечерний макияж на Рублёвке…

Эти Феи Струн ко мне не строги:

сдаю экзамен на троечку, посыпаю циферблат золотым песком…

Хаиро, прихорашиваясь в прихожей:

– Оставлю тут свое сердце.

Я, Кате Нибиру:

– А ты? Понятно… оставишь свой хвост.

(буду о нем заботиться)

Цель этих экспериментов – непременное Я, услаждающее беспомощность на кафедре поцелуев…

– Заедем в «Сигму» по пути: мартини и оливку…

– Привет Сигме.

– И сигмянам от землян…

Рога Изобилия Дьявола:

о, Божественный, пребывающий под языком Всевышнего!

Скарабей катит Свою Таблетку прямо на Меня

Сосёт палец Создатель…

Пол лошади битников

– Ты прожгла мне душу, молнией насквозь!

– Пой песню, пой… – Хаиро затягивается, стряхивает пепел. Овечка Долли и заброшенность. Статуя Свободы и порочности.

– Пока я тут в отпуске, шлют всё равно письма коллеги, – роется в сумочнице. – Вот, пришли две положенные рецензии на статью для приличного научного журнала. Ни одного замечания по содержанию… Можно, наверное, себя уже похвалить, поощрить и не терзать всё время разными угрызениями – а каждый раз сердце в пятки уходит. Как-то надо уже становиться хладнокровнее, что ли…

Вот так и кончается мир. Стучит Бетховен в дверь палаты.

– Я бы не стал преувеличивать прошлое (некоторые его моменты). Система духовных ценностей непостоянна как таблица Менделеева. И кровь свободы нам желанна и приятна! И даже группа этой крови.

Есть еще порох в пороховницах, сера в ушах – серое вещество… Коньяк «120 лет Советской Власти». Настойка «Без вести пропавший». На боярышнике.

– Не бросай мне упрёки в потребительскую корзину, – достаёт заколку из причёски, ковыряет в замке загадочной сумочницы.

В девственной пустоте вогнулась вьямина. Святой дух сгущается в полумраке хипстерской гостиной, мягко вступает в диспут:

– Я скажу Вам большее: Вы просто беседуете не о Том в Принципе. Быть Человеком просто Вам стрёмно. А Быть ящерками, котятами, чертями, Вам не стрёмно. Я не понимаю, как человек с Филологическим образованием опускается до уровня котиков?

Звёзды падают в твиттер, зашибают! Снуют Эйнштейны в заношенных свитерах, яблоки обрушившие гравитацию на Еву!

– Хаиро, на нас напали: что делать будем?!! – шепотом.

– Встретишь Будду – убей Будду.

– Увидишь Гурджиева – плюнь ему в лицо!

– Более того. А что Такого? – продолжая сгущаться, – Вы, что: привязаны к этим системам? Вы обязаны трепетать. Я рад тем, что Вы наш карельский учёный. И просто рад, что есть таковые! Извините за дерзновенную прямоту.

Дымится либидо. Кафе черный как совесть. Надо что-то ответить на вызов!

– Я не открою нового космоса, если скажу…

– Тогда помолчи.

– Так, вот: если мы действуем механически, по законам этого Божественного мира – относительно вибраций (закон октав) перемещается дух, сущность, внимание. Не от кого защищаться: угрозы нет!

– Тройка-Русь – куда мчишься ты?

– А куда гонят…

(подальше от Биг Бена, британских учёных с полевыми кухнями)

Остывший кофе вместо декораций. Полу-улыбки сонным золотом удовольствия – просто гости они особенные. Лиса Алиса в Стране Чудес: что она несёт в узелке – за глубокие моря, за высокие горы? наши разговоры (не несёт ответственности)

– Здесь можно нарушать приличия? – материализуется в трансцендентный кальян. – Курить прямо в воздух?

о, этот воздух – не упускай его из виду

– У нас была такая примета, в пионерском лагере: когда затягиваешься, почаще сплёвывай…

– В целом, прошу извинений. Иногда несёт. Но по Правде… – выпуская струйчатый дымок, – Всё исчезает: даже Она, как фальшивая любовь…

Труп жары окончательно разложившейся. В комнатах душно, соловьиные треки свисают в прорехи времени. Царапнула заколка о чашку, растворилась в психологии аромата.

– Вчера купила футболку Ramones, после того, как подружка пару дней назад купила такую же в другой точке мира. Прогрессирует тяга к симметрии: всё, что мне нравится, я стараюсь удвоить.

Тощий шелест ракит. Каблуки Дугина, простучавшие по крыше.

– Это полное безобразие. Без образность. Я думал, что всё будет честно. – Призрак расправил крылья, растравил совесть сыпью лихорадки. – Ведёте себя как профанированная девушка. А не стыдно? Ну, извините.

Для того что бы его остановить, усилие должно быть не механическим.

– Ведёте себя как искуренный дух, – прицеливается… – В Мауэрпарке и в Арконаплац я встречалась с предметцами покруче, но и публикой побуржуазнее.

Бах!!

Че Гевара с распухшей губой – съездил в Лас-Вегас, да…

Что бы удержать брудершафт в руках, нужно обрушить Собор Парижской Богоматери! Съесть Гурджиева! Как зарытую собаку… значит, так:

– Если я войду как Стивен Сигал, вы не станете стрелять? Ничего, что я вмешиваюсь? – пора разрулить эту святую семейку. – Вот, казалось бы, Толстой: пережил удар дубиной народной войны! Мировой кризис!

– Разошелся к Новому Году! С женой. С «Титаником».

– Не перебивайте коллегу, прошу Вас. Извините.

– Спасибо. Так вот, можно окунуться в творческое мелководье, оскалить скулы на обложке «Форбс»: тоже мне, Пуси Райт – попробовали бы они в Гуантанамо выебнуться! Страстотерпицы за права блядей…

Агафья падает с потолка.

– Можно я добавлю: необходимо провести Спецоперацию по ликвидации всех мировых элит. Они взяли на вооружение всех оккультистов земли. Простите… – затяжечка, – Необходимо заблокировать и нанести им чудовищный удар. Где наши спецслужбы? По всему миру молниеносный удар!

Британские ученые, британские ученые… а вот, русские неучи!!

Душновато… за окнами – Петрозаводск подернутый пылью, Кока-Кола подделанная под демократию. Под гланды – не поспоришь с магнитными улыбками. С раздраженными псами под рыжей луной…

– Ленин не читал Книгу Мертвых. Зато, сейчас…

Из загробного трипа вырвался к нам на перекур.

– Организую сообщество: " Встретимся после смерти на Новой Земле под Новым Небом».

Укуренный как пословица с Марса.

– Ты вещаешь словно Статуя Свободы. Тебе трудно возразить… как Моисею, раздающему трудовые книжки.

– Что делать: Мир сошёл с ума, а мы не от мира сего.

– Ты когда-нибудь пил стальной чай?

– Нет, только железный.

– Хочешь, я окутаю тебя его стальным ароматом?

– Слово опасное: «нет» (а, вдруг, не тому!)

Встаю:

– Так вот: у меня есть мечта, Американская… и у меня есть водка: русская… я постоянно пью за неё!

…и они стали рассуждать о Королеве Вкуса как Иван-дурак о Василисе Прекрасной.

Дельта-леди

За непостижимых незнакомок у пушек набережной!

Выйдем из берегов, приснимся под Екатеринбургом!

3D реальность изображает вэйперную зажатую диванчиками. В клубах пара и посетителей – чувствую наготу стоя на пороге: веерные отключения галактик, звёздных скоплений… ожидаешь момента, когда её глаза находят, наконец: смотришь в Вечность самого себя… Божественный Диктор управляет нами в полной тишине

ну, хватит уже:

– Бариста!

Повысить чувство эмпатии, плеснуть по стаканам

(ангелы уже аплодируют, неслышно)

– …и тут кто-то пересекает нам Дао!

Жизнь – даже лоукостер может стать откровением, вдохновением: а тут… Хаиро.

– Назад, в неизвестное!

…и перед нами замер мир: ровно времени было равно пространство… слеза увлажнившая щеку России – не день рождения, а какие-то поминки имени самого себя! и не догонит нас ни гоп-стоп, ни мерседес: во-первых, вода холодная, а во-вторых – вера. Автостопом по орбите, преследуя спутника неудач (ты, все же, не романтическое привидение, не трагический закат)

Статуя Смерти в Долине Свободы. Секс-фестиваль в FM-ме. По средам… у неё в руках всё горит – ништяки, косяки. И даже деньги. Сквозь щель банкомата – прямо в рай!

– …по сравнению с God Save the girls, ABBA вульгарны как Пугачева…

Звездный коктейль Молотова. РСЗО «Брызги шампанского!» – я думаю, они нас сольют, а бутылки сдадут. Коромысло в дыму, Россия forever…

скользили в полях

Все что живёт – летает: марки с изображением кислоты. Слова из чистого золота. Этот дискурс нас в гармонию заведёт… не хочется оказаться страусом.

– Я в духовном плане более настойчив: через слова пытаюсь пролезть в твои ущелья. А надо как невесту: балаклаву на голову – и умыкнул словно сумочку (бандитам нужно заговаривать зубы, что бы у них не было времени на раздумья… хотя, это может привести к противоречивому результату: успеешь выговориться перед Всевышним).

– Ты выглядишь как мулатный орех под грибами.

– У нас сырьевая экономика – на всех иглы не хватит.

– Все зависит от точки зрения гостей: будешь ли ты жить.

…тема сисек не раскрыта: Тайна Сия Велика Есть!

Останавливает меня, берёт за лацканы:

– Вот я! я таю

в ней есть что-то от платины, грустного чувства победы: в узком горлышке бутылки застряли джинны пьяные свободой —

лето кончает нас одуряющей ясностью происходящего! Жимолостью сожаления…

…ландшафт оседает в пыли, поднятой колесами джипа. Красиво сняли тёлок на трассе.

– Ни о чем другом и не мечтал!

– Такие сцены бывают только в кино!

– И в жизни – у неудачников.

– Система Гурджиева это подтверждает. Накатим?

Разодрала меня когтями, никакого представления о прекрасном. (– Что случилось? – Меня отмудохали, Мой Господин).

В мелочах увязли. В жизни по пояс; по колено. Винтажные арки в стиле модерн, Бердслей в мокрых шлепанцах – в галактике конь не валялся! Тупим перед клубом. Очередь нудная… и отмена операции на дисплее банкомата:

– Завела на тот свет, говоришь? хм…

…поёт какое-то кантри под дождём. Королева эфира, фея вдохновения: озвучивает созвездия на языках оленей. Божественный банкомат, божественный алкоголь:

– Ты чо так долго-о?

– Надеюсь, я его прикончу. А не оно меня: сегодня…

– Ты помпончик.

– Я брат одиночества: двоюродный.

– У меня последняя сигарета!

– Всё исчезает: даже она, как фальшивая любовь…

Туда ей и дорога

(акт самосожжения)

– Давай тогда «пятку» добьём?..

…отсюда повернули на юг!:

намываемое безмолвие парков, лязг составов сотрясает вселенную… сеточка упала: это самое худшее, что могло случиться этим вечером, здесь и сейчас… это хуже провала…

– Ну, где ты, там?

– Чистый блюз это и есть грязная работа. Детка…

– Не хамоном единым!

– Героям слава…

Солнце бьется с деревьями за место под небом.

Бетонные козырьки остановок, вечнозелёные блондинки

– Почти вся поэзия – Священная Пурга. Придают ей значимость магическими манипуляциями, кажущимся эмоциональным выражением её носителей.

Свежа словно бабочка порхнувшая на пальцы. Не заставляй её прыгать как лягушку, в хрустальных башмачках… подкарауливал среди охватывающих новостроек, по пути из школы. Мальчуган и пацанка. Всплыли со дна в Брюгге, вторглись в собственных костюмах в Амстердам! Бывает, не всем везёт с Кодексами Майя… и тут бронепоезд, гремя бронированным листом

– …Ты мои мысли успеваешь разруливать?

…лебеди плавно скользят сквозь фракталы, плещут мягкие стельки штиля…

– Я принесён в жертву Моменту Воображения. Доверия. И прохлады…

– А я принесена в шинели, с поля боя аистов с капустой.

…твой мост над дикими водами – банкоматы занимаются любовью с кредитными картами, сумерки струящиеся сквозь пески, неуклюжих слов Дон-Кихоты – я долго буду гнать велосипед, телеги в полях под Москвой и белокурого врага с дерзким взглядом ребенка

…как виверна – божественна: хочется на неё охотиться. Смог переполненный смыслами, солнечный гуталин размазанный по неграм.

– Панки как движение недостаточно радикальны – от них ещё не пахнет Армани…

Да, детка – ты детонатор!

Скрипящая арифметика блюза и шаткий табурет барной стойки. Москиты как мелкие монеты устилают пол, кофейный аромат смеющимся Сфинксом.

Выйти на хлебный, теплый ветер. Тротуар полный памяти алое время улыбок прячущийся под капотом ягуар кататония взрыва

– OBI – мудацкий и уёбищный магазин с уёбищным и мудацким сервисом, потому что работают в нём уёбки и мудаки. Особенно на кассах и в качестве консультантов в отделах света и электротоваров.

– Я об этом читал – на фэйсбуке…

– В холостяцком приколе: на свеженькое потянуло?

– Танец, жизнь, авиалинии…

– На газете сыр, на планете – мир.

…в городе Бога, в пределах городской черты…

– Никогда не понимал одной ху*ни…

– ?

– …да собственно и другой не понимал.

Мошкара отражается в створках окон…

Фермообразующие мосты, звёзды взявшие курс на Вудсток

…протянул ей деньги, недокуренную сигарету. Полдень ещё стоял над нами, словно не зная, что с этим делать. Трасса молчит в ожидании, и только пепел осыпается с

Мои рекламные созвездия!

Ступени отелей взбирающиеся по склонам.

Парковки. Табак горчит, распускается в лёгких…

…упавший доллар в моей прихожей, прямо по курсу! Удача: нашла, где спрятаться – в шкафу. Со скелетами.

– Пятерня, пятерня – отчего ты у меня?

Весь в пыльной усталости – сквозит разочарование или

– Блядь, кот: хули ты вечно болтаешься под ногами, как взрывчатка!

Комар пылесоса запертый соседской стеной. Моя жопа. Послал sms-ку полную юности, ночи! Безумный, безупречный. В меланхоличном лунном свете. Божественная пурга, в которой я несусь как курица – мои яйца пахнут ладаном!

Зеркало:

артподготовка смерти ко сну —