Текст книги "Путешествия в астрале и наяву"

Рита жадно припала губами, выпила всё и просительно поглядела на женщину. Та, вздохнув, поднялась и принесла ещё воды откуда-то из темноты. Рита также жадно выпила и эту кружку воды и огляделась. Место, где они находились, действительно было подпольем или подвалом какого-то большого дома. Женщина вставала во весь рост, ходила по нему, но углов подполья не было видно, хотя вряд ли террористы оставили бы их в месте, откуда можно было бы свободно выйти. Многое было непонятно, но ответа ждать было неоткуда.

– Как вы думаете, где мы? – тихо спросила Рита.

– Не знаю. Мы ведь с вами ничего не видели, куда нас привезли. А рассказать нам, где мы – это слишком большая роскошь для нас.

– А кто они, не знаете?

– Террористы.

– Я вижу. Но чего хотят?

– А кто их знает. Не говорили пока. Но, судя по говору, – чеченцы.

– О, боже!

– Да. Это не радует, – услышала Рита голос мужчины, появившегося как бы из ниоткуда, – я обследовал этот подвал. Это бетонный мешок. Не подкопаться, не перелезть. Никуда отсюда не деться. Придётся подождать немного, возможно нас переведут в другое место, может, удастся убежать.

Женщины промолчали на эту страстную речь любителя боевиков или приключений. Заботливая женщина о чём-то глубоко задумалась, Рите же было очень плохо – затылок ломило от тупой боли, тошнило, и голова кружилась. По-видимому, у неё было сотрясение мозга. Насколько она помнила, лечилось оно постельным режимом. Поэтому Рита решила для себя, что по возможности надо лежать, расслабившись, тогда быстрее пройдёт, а то вдруг действительно придётся бежать. Молодец мужчина, уже продумывает варианты побега, хотя ещё вообще ничего неизвестно – если удастся уйти из подземелья, куда бежать? Мужчина, не найдя поддержки своим идеям, снова куда-то скрылся, женщина всё время молчала, Рита же задремала. Странное дело, она нисколько не огорчилась, всё происходящее воспринимала, как во сне, как будто бы видела себя со стороны. Вот бы уйти сейчас в астрал, чтобы Вадим или тот монах хоть что-то подсказали ей! Но вскоре ей стало ещё хуже, она начала рвать. Женщина, как могла, помогала ей. Нашла где-то старые газеты, которые Рита использовала, как гигиенические пакеты, принесла ещё воды. Они и не заметили, что за их спинами стоит один из террористов – также в маске – и наблюдает за ними. Внезапно он посветил вглубь подвала сильным фонарём, выхватив фигуру мужчины, сидящего там на каких-то обломках мебели, и направился к нему. Женщины испуганно прижались друг к другу, но террорист уже не обращал на них внимания, громко требуя, чтобы мужчина следовал за ним. Тот попытался что-то возразить, за что тут же получил прикладом по голове. Жалобно скуля, мужчина пошёл следом за террористом, держась за разбитую голову. Женщины переглянулись:

– Ой, что же будет, – это было произнесено таким голосом, что Рита вдруг ощутила ледяной холод на спине, – что же, что же?

– Я думаю, что нас освободят.

– Кто? Если бы освободили, то ещё там – в городе. Тех, наверное, освободили. А нас, нас зачем увезли? О, Господи! Помоги нам грешным!

– Вы – верующая?

– А ты, голубушка, разве нет?

– Не знаю…

– Да в нашей с тобой ситуации таким верующим сделаешься, что любой архиепископ за грешника сойдёт по сравнению с нами. Разве не так? Ты разве не молишься сейчас за своё спасение?

– Нет. Я не умею молиться, да и плохо мне. Не до того.

– Я тебя научу. Молитва «Отче наш» – она простая, но так помогает! Я вот читала, пацанчик один в колодец зимой упал на санках, а молитву эту бабка его научила говорить. Так вот он её беспрестанно говорил и говорил. Стемнело, детвора по домам разошлась, а его нет, всей деревней искали, всюду. А потом будто бы им кто подсказал, что в колодец надо заглянуть. А он там. Вытащили. Пять часов просидел в ледяной воде и даже не заболел. А перед тем, как его нашли, рассказывал потом, будто бы чужой мужчина – не из их деревни заглянул в колодец и ободрил его – говорит, держись, сейчас за тобой придут.

– Померещилось.

– А хоть и померещилось, главное, молитва помогла. И жив остался, и нашли его, и не заболел!

– Научите меня!

– Вот, слушай: «Отче наш, сущий на небесах, да святится имя твое, да будет воля твоя, да приидет царствие твое, как на небе, так и на Земле! Хлеб наш насущный даждь нам днесь, и остави нам долги наша, якоже и мы оставляем должникам нашим! И не введи во искушение, но избави от лукавого, ибо сила, и воля, и слава твоя – во веки веков. Аминь!»

– Сложно. Я не запомню.

– С первого раза не запомнишь, а будешь повторять каждый день, и она сама собой будет говориться. А потом будешь ещё добавлять то, что тебе необходимо именно в это время. Вот как нам сейчас.

– А что вы сейчас добавляете?

– Помоги, Господи, рабе божьей Надежде и рабе божьей, как тебя зовут?

– Рита.

– И рабе божьей Маргарите. Помоги Господи, выдержать то испытание, которое ты нам послал, помоги, Господи, понять, что не наказание это, помоги, извлечь урок, помоги выжить и вернуться к прежней жизни!

– Поможет?

– Да. Только не насмехайся, а верь, что поможет. Верь и проси каждый день, и всё закончится благополучно.

– А когда?

– Тогда, когда Господу будет угодно.

– И что, ничего не надо делать?

– Надо. Ты сама поймёшь, что и когда надо делать.

Они не знали времени, но скоро сон сомкнул веки. Рита спала без сновидений, а когда проснулась, сразу вспомнила, где она. Надежда же жалобно скулила во сне, ворочалась и дёргалась, не просыпаясь, а, проснувшись, залилась плачем.

– Надя, Надежда, – тормошила её Рита, – ну, что вы? Что вы?

Надежда не отвечала, она не хотела даже глаза открыть, только скулила – жалобно, как щеночек, и ничего не понимала. Рита сама ужаснулась. Из маленькой девочки, за которой ухаживают, которую ободряют, она тут же превратилась в опекуншу.

– Наденька, всё будет хорошо! И господь Бог нам поможет, и правительство, да просто – добрые люди помогут. Ведь есть же они на белом свете! Есть! И помогут! – Рита убеждала больше себя, чем, Надежду, которая, видимо, потеряла всякую надежду.

Скоро Надежда успокоилась, и они сидели, обнявшись. Они и не заметили, как террорист в униформе, незаметно возник в светлом пятне, падающем из подобия окна.

– Что, плёхо? – его слова прозвучали дико в такой атмосфере, – блуёт? – показал он пальцем на Риту.

Чуть отстранив Риту своим телом, Надежда громко, будто бы и не она только что рыдала и завывала, сказала:

– Да, плохо, рвёт её. Сотрясение сильное.

– Ты, – показал он пальцем на Надежду, – пашлы.

– Нет, я могу идти, – Рита не хотела, чтобы кто-то принимал огонь на себя, но Надежда ткнула её под бок и живенько поднялась.

– Пошли. Куда? – и заложила руки за спину.

– Иды вперёд, женщина, – проговорил террорист, – Слюшай, э-э, иди нормально, да? А то прикладом получишь!

– Как это, нормально?

– Руки из-за спины убери. Не Зэк.

– А кто?

– Разговаривай поменьше, – целей будешь!

Рита осталась одна. До неё всё больше и больше стал «доходить» ужас происходящего. «Отче наш»… «Отче наш», «Отче наш», – пыталась молиться она, но дальше не запомнила. Ну, почему, почему, она здесь? Кто ей расскажет? Почему увели того мужчину, теперь – женщину – эту странную Надежду, которая верит, что ей поможет Бог, но, кажется, он ей не помогает. А тот мужчина? Он надеялся только на себя. Как это он говорил, «может, удастся бежать». Куда он делся? Вряд ли убежал.

Рита волновалась всё больше и больше. Когда выпила воды, её опять стошнило. Сотрясение мозга! А, может, от той каши, которую им дали вчера на ужин – в первый раз за весь день! Тут же перед ней вырос террорист, как из-под земли:

– Будешь блювать, – прибью, – сообщил он ей.

– Пошёл ты, – Рите уже было всё равно, – настолько ей было плохо.

Она закрыла глаза, ожидая окрика, может, рукоприкладства, но вокруг было тихо. Тихо, как в склепе. Рита открыла глаза – никого. Ну, что, что им нужно? Больше Рита старалась не открывать глаза. Её вдруг стал пугать полумрак вокруг. Когда же она вдруг услышала шаги, она несказанно обрадовалась, – узнала чуть шаркающие шаги Надежды. Но глаз решила не открывать, пока не останутся вдвоём. Наконец, всё стихло. Странно, что Надежда молчит. Всё же она была где то там, откуда может появиться информация. Рита открыла глаза. Надежда сидела около неё, сгорбившись, прикрыв глаза рукой, и раскачивалась из стороны в сторону.

– Что такое, что, Наденька? – Рита не на шутку встревожилась, – Что? Ну, что же?

– М-м-м-м-, – Наденька только и могла мычать.

Тогда Рита обняла её, и так они и сидели, обнявшись и раскачиваясь вместе. Сколько времени прошло – Бог весть. Не было у них – ни часов, ни света, ни желания знать такие подробности. Лишь когда затекли руки и ноги, желая переменить позу, и Рита разняла свои объятия, Надежда подняла голову.

– Наденька, что наши дела – совсем плохи? Ты расскажи мне. Ведь, когда ничего не знаешь, можешь себе такого насочинять, что – с ума можно сойти.

– Ох, девонька, ты себе такого и насочинять не можешь.

– Ну, что, что?

– Да, не волнуйся ты! Господь даст, может, и обойдётся!

– Ну, что, что дал вам сегодня Господь? – начала уже сердиться Рита.

– А вот и дал! Жизнь! Привели меня к их старшему. Он спросил – выкуп за тебя кто-нибудь даст? Я говорю, нет. А он говорит, тогда мы тебя убьём. Сама, мол, понимаешь, держать тебя – смысла нет. Мы не можем на одном месте сидеть. Были бы у тебя деньги – откупилась бы. А так… Я говорю – ну, и убивайте, раз вы такие дураки, сразу не видите, у кого есть деньги, у кого – нет. А он говорит – некогда нам было рассматривать. Вот с мужиком вашим сразу определились – через две недели он нам нужную сумму отдаст. А вот с вами – бабами – одна морока! Одна блюёт, у другой денег нет. Я говорю опять же – ну, убейте, вам же это в радость. А он вдруг как разозлился, как начал орать! Говорит, вы нас так себе и представляете – как монстров, которые только убивать хотят. Но вы для нас – такие же люди, только за другой чертой. Нам, чтобы воевать, говорит – деньги нужны. И что-то ещё в этом же духе. Знаешь, Рит, мне вдруг так всё безразлично стало. Я ведь пока шла туда, всё время молилась. Он высказался, а потом тихо так и говорит. Ты – баба, а у нас мужиков голодных много – не сказал сколько. Будешь обслуживать их. А потом посмотрим, что с тобой делать.

– Как это – обслуживать – стирать, убирать за ними?

– Да, нет, Рита, похоже, они в этом не нуждаются. Женщин им не хватает, понимаешь?

– Не совсем.

– Ой, девонька, ну, ты совсем жизни не видела. Поимели они меня. Да. Вот так. Трое – по очереди.

– Ой! Как это?

– Да, неужто ты – девственница?

– Нет, я замужем была. Но как это – трое?

– А вот так. Привели в другую комнату. Там стоят трое сволочей. Морды в масках, а ширинки расстёгнуты и из них торчат …Один гаркнул – ложись на стол. Я с испугу ничего не поняла. Они меня силком положили на стол, стянули трусики, а юбку – на голову, и… Ой, Ритонька. Я сначала металась, кричала, а потом. Прости, Господи! У меня ведь муж – алкоголик. У него если и стоял, так чуть. Если он когда и хотел, так только мучение одно. А это! О, Господи, стыдно-то как! Стыдно признаться, но мне … хорошо было! Я кроме мужа никого не знала. А тут – трое, да ещё такие… свирепые. Ой, Рита, что же это! Грех-то какой! Ой, Ритонька, – залилась слезами Надежда.

Рита не знала, что ей делать, что и говорить – утешать, соболезновать, или… что сказать-то?

– Ну, не надо плакать, не надо, – гладила она по голове безутешную Надежду, – есть такая старая шутка – если вас насилуют, надо расслабиться и получить удовольствие.

Сказала и испугалась – вдруг обидела, но Надежда, казалось, и не слышала ничего. Выплакавшись, она уснула, да так крепко, что даже храпела во сне. Рита лежала рядом. Спать не хотелось. Столько спать ей не приходилось никогда раньше. Она старалась не думать о ближайшем будущем, старательно вспоминая в мельчайших подробностях их жизнь с Вадимом. Попыталась выйти в астрал, но ничего не получалось.

Ей показалось, что она вообще не спала, но когда над головой раздалось громкое: «Встать!», она даже подпрыгнула от испуга. Они сели одновременно с Надеждой, прижавшись друг у другу, как два котёнка.

– Пашла, – приказал террорист Надежде, даже не взглянув на Риту.

Та поднялась и молча пошла следом. Снова одна. Время тянулось и тянулось. Рита старалась не думать о том, где сейчас Надежда, но мысли сами находили себе дорогу, возвращались снова и снова. Рита понимала – то же самое ждёт и её в будущем. Но она могла бы откупиться. Какую сумму они запросят с неё? Её родители и родители Вадима продадут всё, что у них есть, чтобы выкупить её, даже не задумываясь о том, на что потом жить? Нет, это не вопрос. С такими талантливыми родителями бедным никогда не будешь. Пронзительный ум, быстрая реакция, многопрофильное мышление, умение руководить людьми, – с такими талантами можно выйти из любой ситуации. Задумавшись, Рита даже не услышала, как пришла Надежда. Молча опустилась рядом.

– Надежда! Ой, слава Богу. Я уж и счёт времени потеряла.

– Ничего, Рита, ничего, – Надежда говорила каким-то странным голосом.

– Они… не обидели вас?

– Нет, Рита, нет.

– Вы хоть чуть видели, где мы?

– Нет, Рита, нет.

Рита замолчала, понимая, что с ней бесполезно сейчас общаться. Так они и сидели молча в полумраке – каждая, сосредоточенно думая о своём. Внезапно Надежда заговорила:

– Ты меня презираешь?

– За что?

– Я – проститутка.

– Надежда! Ну, что вы такое говорите? Как можно в создавшейся ситуации до такого додуматься? Вас насилуют, а вы…

– А я получаю удовольствие.

– Да это я так сказала. Ну, пошутила неудачно.

– Нет, я не помню, что ты там говорила, но я себя сама так … такой ощущаю.

– Но почему? Мне кажется, что у вас сознание просто такое. Скажем, старорежимные принципы. Сейчас молодёжь не сильно задумывается над тем, кто, как, с кем и когда занимается любовью. У меня нет причин вас осуждать. Не терзайте себя, прошу вас. Не отдаляйте себя от меня. Я ведь в таком же положении, как и вы. Меня спасает только брезгливость этих мразей, которым не нравится, что меня рвёт. Я не знаю ещё, как себя вести, но хочу сама предложить им выкуп. Может быть, даже в следующий раз, как придёт кто-нибудь.

– Ой, я так кушать хочу, сил нет, – простонала через некоторое время Рита, поскольку Надежда всё это время молчала.

– Да, – оживилась Надежда, – я ведь принесла поесть. Они меня довели до двери в подвал, а дальше не пошли. Вот – ешь.

Надежда стала доставать из пакета свежие огурцы, помидоры, крестьянское масло, варёное мясо, а когда вытащила свежий аппетитно пахнущий хлеб, вернее, лаваш, Рита чуть слюной не захлебнулась. Видимо, она уже вылежалась, тошнота почти прошла, а совершенно пустой желудок молодой женщины требовал пополнения. Надежда с ласковой улыбкой наблюдала за ней.

– А вы? Кушайте!

– Ешь, ешь, я не хочу. Я потом.

– О! Как вкусно! Нет, правда, и не потому, что голодная, а всё такое свежее! На удивление! А то всё какую-то баланду давали!

Надежда всё смотрела на неё с ласковой улыбкой, сама не ела. А Рита, лишь только насытившись, поняла, что вся эта вкуснота, по-видимому, – оплата Надежде её услуг. Хотя, кто их поймёт, этих террористов. Ведь они ведут себя, как звери. Надежда, увидев, что Рита уже наелась, взяла в рот кусочек лаваша.

– И, правда, вкусно. Знаешь, Рита, у меня ведь тоже дочь была.

– Была?

– Да, сейчас она была бы чуть младше тебя. Не бойся, я уже переплакала всё. Может, потому и верующей стала. Люди всегда так – если им плохо, они к Богу обращаются, но сначала лоб набьют, ошибок наделают, а уж потом грехи отмаливают.

– Что же случилось?

– Поженились мы, жили хорошо. Тогда ещё социализм у нас был, все как-то одинаково жили, с одинаковым достатком. Дочка ещё маленькая была, а мы – молодые, да дурные. Повезли её на море – дикарями. Тогда с путёвками проблемы были. Люди и ездили дикарями. И мы тоже. Сняли квартиру на берегу моря, подешевле, питались – что с собой привезли, что на рынке подкупим. Погода испортилась – шторм, дождь, а у нас уже билеты куплены на обратный проезд, а чтобы перекомпостировать, ой, да там такая давка была – не приведи Господь. Ну, и сидели в своём дырявом домишке, ждали, как говорится у моря погоды, – Надежда задумалась. Рите неудобно было переспросить её, что ж потом, утонула что ли дочка?

– Простудилась она сильно, – ответила на её мысленные вопросы Надежда, – сначала просто кашляла, а потом температура поднялась, а мы всё ждали, когда же наш поезд будет. Я её лечила, как могла. Думали, да пустяки. Температура не такая уж и высокая, обойдётся. Наша хозяйка рассказывала, что все детки болеют на море – адаптация у них. Дождались своего поезда, приехали домой, а у неё началось двухстороннее воспаление лёгких, а потом отёк лёгкого и всё, – Надежда опять задумалась.

– Как это всё? Неужели врачи не смогли ничего сделать?

– Не смогли. Пока выяснили, что отёк лёгкого начался, уж и поздно было. Как-то все легкомысленно отнеслись – и мы с мужем, и врачи, и все. Это уже потом я перебирала каждое мгновение её последних дней жизни – и как она кашляла – за грудку держалась своими крошечными пальчиками, а когда умирала – в сознании – ей больше меня было жалко, чем себя. Говорила: «Не пачь, мамусенька, не пачь! У тебя газки будут касные».

– Сколько ей было?

– Да и трёх не было ещё.

– А ещё дети у вас были потом? Вы же ещё молодые были?

– Нет. Муж запил, а у меня с горя выкидыш за выкидышем. А потом уж и не беременела.

– А у меня муж погиб, – Рита сказала это, чтобы отвлечь Надежду от её боли, а сама вдруг ощутила давно забытую тоску.

– Да? Ой, горемыки мы с тобой, – вдруг заголосила Надежда, – ой, горемыки.

Рита тоже заплакала – в первый раз за последнее время. Так и сидели они, обнявшись, уткнувшись в плечо друг другу, и плакали каждый о своём. Выплакав всю боль, потихонечку уснули, не разжимая объятий, всхлипывая во сне.

Утром, а, может, это был вечер, за Надеждой опять пришли. Рита видела, что она быстро шептала про себя – молилась, наверное, и незаметно крестилась. На Риту террорист, пришедший за Надеждой, даже не глянул. А она уже собиралась сама предложить отпустить её за выкуп. Значит, не время ещё было.

Время тянулось, как мягкая резинка. Рита обдумала в мельчайших подробностях, что она скажет в следующий раз, когда террорист снова придёт сюда. Ну, и пусть он даже не смотрит в её сторону. Видно, ему так приказали. Но, когда она заговорит о деньгах, он всё равно отреагирует. Хотя бы передаст своему начальству, что заложница согласна откупиться. Рита стала ждать. По её подсчётам, Надежда уже должна была вернуться, а её всё не было. Рита снова уснула, а проснувшись, не могла сориентироваться, сколько же прошло времени. Вдруг она услышала лёгкий шум и обрадовалась – Надежда! Но это была не она. Но пусть уж лучше придёт террорист, чем эта гнетущая тишина давит на неё и пугает. Тем более что она ожидала разговора. Она уже не могла тут оставаться. В конце-то концов!

– Пашла! – приказал ей террорист.

– Я хотела бы поговорить с вашим начальником, – проговорила Рита, поднимаясь.

– Иды, куда скажу и помалкивай, – это было сказано без эмоций, но Рита не сомневалась, что если указание не выполнить, не стоит рассчитывать на повторное приглашение, – сумку свою вазмы.

Она молча шла за низкорослым террористом, радуясь возможности выйти из этого каменного мешка. С сумкой. Значит ли это, что она сюда больше не вернётся? Она старалась не думать, что её ждёт там – впереди. Возможно, ей повезёт и её отпустят за деньги, а, может быть, её ждёт та же участь, что и Надежду… Где она? Почему не вернулась? Может, её уже убили? Рита ощутила озноб и передёрнула плечами. Нет, лучше не думать о плохом! Зачем программировать неприятности?

Террорист ногой распахнул железную дверь, а закрывать её не стал. Молча показал дулом автомата в коридор. Рита пошла впереди. Он не боялся, что она побежит, она и не собиралась убегать, чувствуя на спине холодное дуло автомата каждый раз, едва приостанавливалась. Коридор вывел во двор – такой же каменный мешок, где она только что была, только над головой было небо. Рита остановилась, чтобы хоть чуть полюбоваться небом, глотнуть свежего воздуха. Террорист тут же подтолкнул её автоматом.

– Иды, сучка, ещё раз остановишься – пристрелю, – пообещал он опять же без эмоций.

– Куда?

– Вон к машине иды.

Рита покорно пошла к машине, хотя негодование и даже ненависть зрели в ней с каждым шагом. В машине сидели террористы – без масок, но в камуфляжной одежде. Один из них оскалился, и что-то сказал на своём языке – явно скабрезное – все дружно заржали. Риту быстро подняли в машину. Один из террористов сделал вид, что хочет засунуть руку ей между ног, она испуганно сжала ноги, все опять заржали. Видимо, развлекались они так. Рита стиснула зубы. Врезать бы ему по морде и не просто рукой, а чем-нибудь поувесистей. Нет, надо терпеть. Что толку сейчас показывать свою гордость. Их много, они – мрази – попросту изобьют её и будут считать это развлечением.

Она прикрыла глаза, чтобы не стошнило от удушливого запаха пота, которым разило от её спутников. Ей надели на голову мешок, и машина опять же сорвалась с места, будто бы не грузовая, а спортивная.

Ехали недолго. Машина резко затормозила, террористы оживлённо о чём-то поговорили, в машину влез ещё кто-то, спросил о чём-то, те ответили подобострастно. Наверное, это их начальник, – обрадовалась Рита. Сейчас должно хоть что-то проясниться.

Теперь ехали долго, да по таким ухабам, что, если бы Рита не была зажата между террористами, которые, однако, уже вели себя скромно, она бы давно каталась по полу, как в первый раз. Наконец, машина остановилась. Террористы повыскакивали из неё, Риту спустили за руки, но мешок с головы не сняли. Она молча выносила все эти, мягко говоря, неудобства.

Мешок сняли только в помещении – то ли жилой дом, то ли это была их ставка. Рита едва заметно огляделась. В полутёмной комнате были только она и террорист, скорей всего это и был тот самый начальник, который подсел по дороге. Он, молча, её разглядывал, Рита решила сразу же перейти к делу.

– Я уже в курсе, что вы захватили нас в залог, чтобы получить выкуп, – мужчина продолжал молчать, – я не знаю, сколько вы хотите за моё освобождение, я готова выслушать ваши претензии.

– Заумно зачем говоришь? Думаешь, меня с толку сбить?

– А что я такого сказала?

– В том – то и дело, что ничего не сказала.

– Хорошо, попробую по-другому. Сколько вы хотите получить за моё освобождение?

– А кто тебе сказал про освобождение? Хочешь потратить немного денег? Трать, но здесь ты потому, что я тебя захотел. Поняла? Чего молчишь? Ты – мой каприз. А деньги будешь предлагать потом, когда надоешь мне. Чтобы остаться в живых, чтобы не спать с каждым, кто будет заходить в дом. За многое придётся тебе платить.

– Но почему? – вырвалось у Риты, – почему я должна платить? Собой ли, деньгами, почему? Что я сделала лично вам плохого? Я занимала у вас деньги, я у вас что-то украла?

– Заткнись, женщина! Только не устраивай здесь истерики. Ты – русская, мы с русскими воюем. Ты – враг, а с врагами сама знаешь какой разговор. Я и так с тобой слишком много разговариваю. Давай-ка, раздевайся, если не хочешь, чтобы я порвал на тебе платье. Будешь потом голая ходить.

– Послушайте, ну, пожалуйста, я ведь слышу по разговору, вы – образованный человек, вы ведь способны отличить врага, который по вам стреляет от слабой беззащитной женщины.

– Хватит болтать, я сказал. Я уже давно не способен ни на какие чувства кроме звериных инстинктов. Если не хочешь раздеваться, пеняй на себя!

С этими словами он в два прыжка оказался около Риты, скрутил ей руки за спину и так прижал к себе, что она не могла не только сопротивляться, но и дышать. Он прижался своей бородой к её шее:

– У-м-м-м! Ты ещё и цветами пахнешь, хоть и просидела в подвале столько времени.

– Ублюдок, не трогай меня!

– Я не собираюсь тебя трогать, я тебя буду е…

– Сволочь, мразь, тварь! – Рита плевалась, кусалась, но ни рукой, ни ногой не могла пошевелить.

– Ха! Интеллигентка. Я тебя научу материться. Ваш язык такой богатый!

Всё же Ритино сопротивление мешало ему сделать то, что он пообещал ей. При малейшей попытке сорвать с неё одежду, Рита увёртывалась, а один раз она даже совсем вырвалась из его рук и, схватив полено, валявшееся на полу, запустила в него со всей силы. Он ловко увернулся и, рыча, кинулся на неё. Теперь уже Рите пришлось совсем туго. Навалившись на неё всем телом, он всё-таки повалил её на пол. Рита опять ударилась затылком и, успокоившийся было организм, не замедлил отреагировать. Она вырвала прямо на своего противника. С диким воплем он отшвырнул её и, ругаясь, выскочил из комнаты. Рита ожидала, что следом забегут солдаты и изобьют её, но было тихо. Полежав немного на грязном полу, Рита осторожно встала. Голова опять кружилась, но чувствовала она себя сносно. Видимо, организм, освободившись от лишнего, успокоился. К лишнему относился и … эта мразь, которая возомнила себя местным богом.

Дверь оказалась закрытой. Рита подпёрла её изнутри столом и прилегла на подобие топчана, стоявшего у стены. Она была очень слабой. Все перипетии последнего времени сказывались всё чаще и чаще. По-видимому, сегодняшняя битва была не последней. Жаль, что она не сможет вырвать просто так, по своему желанию. А то бы с этим брезгливым самцом можно было бы быстрее договориться на выкуп.

Рита и не заметила, как задремала. Ей снился дом и родители. Проснувшись, она заплакала. Как там родители? Конечно, переживают за неё. Хоть бы какую-нибудь весточку им послать. Но нет, на это даже не приходится надеяться.

– Ты, сука, долго ещё блювать будешь, а? – услышала она голос над головой, – она и не заметила, как этот маленький корявый солдатик, который выводил её из подвала, оказался здесь.

– Мне надо отлежаться, – мирно сказала она, впрочем, он тоже разговаривал без злобы, точнее, вообще без эмоций.

– Лежи. Жрать табе прынёс. Вот. Жри. Магомет сказал, чтобы ты завтра здоровая была, не то прыстрелет тебя.

– А, пусть. А здоровой я завтра не смогу быть.

– Почему?

– Я же сказала – мне надо отлежаться. Головой я сильно ударилась в машине и теперь вот, чуть что – меня рвёт.

– Блуёшь?

– Ну, да. Так и скажи своему начальнику, что пока она не отлежится, будет «блувать». Хочет, пусть ждёт, не хочет – пусть убивает. Мне такая жизнь не нужна.

– Дура. Жизнь всякая нужна. Ты – красивый девушка. А красивый девушка всем нужен. Не нужен будет Магомету, нужен будет Ахмету, – показал он себе в грудь.

Рите такая перспектива совсем не улыбалась, но она решила не портить отношения с этим корявым человечком, который ей явно симпатизировал.

– Слушай, принеси воды тёплой. Мне нужно много. Я ею лечиться буду.

– Много – много? Целый чайник?

– Два чайника. И таз.

– Нету.

– Ну, что есть. Мне надо примочки поделать.

Ахмет с гордым видом ушёл. Рита усмехнулась. Этот Ахмет ещё совсем мальчишка, а уже – воин. И считает, что ему, как воину, полагается женщина. Пусть уж среди своих ищет.

Ахмет вернулся довольно быстро, принёс огромный чайник кипятка, пластмассовую канистру холодной воды и детскую ванну. Стал у двери, сложив руки на груди.

– Чего стоишь?

– Мне велено тебя охранять.

– Вот и охраняй с другой стороны двери. А то завтра твой Магомет придёт, я ему пожалуюсь.

Ахмет надулся, но из комнатки вышел. Рита поняла, что подпираться столом было бесполезно, но всё-таки подпёрла дверь, чтобы быстренько что-нибудь накинуть на себя, если кто-нибудь войдёт. Никто не вошёл, и она с удовольствием искупалась, найдя у себя в сумочке небольшой кусочек мыла. Потом поела. Еда – лаваш и овечий сыр – была непривычной, но Рита была очень голодной. Только бы её больше не трогали, хотя бы сегодня. Как она устала!

В первый раз за последнее время она выспалась – спала долго и глубоко, а не дремала, как всегда. Проснулась она от ощущения, что кто-то на неё смотрит. Но в комнате никого не оказалось. На столе – стоявшем на своём месте, а не у двери, была разложена еда. Рита едва спустила ноги с топчанчика, как дверь открылась, и вошёл Магомет.

– Доброе утро.

– А что, сегодня что-нибудь изменилось?

– Да. Сегодня ты будешь послушной, и не будешь зря мотать головой.

– Я никогда не буду послушной тебе.

– Будешь.

– Нет. Силой меня хочешь взять?

– Придётся. А хотелось бы, чтобы ты сама.

– Я не хочу иметь с вами никаких дел. Никаких.

– А зачем же ты вчера вымылась? Меня ждала?

– Нет, я смыла с себя ваши ненавистные прикосновения.

– Сегодня я тебе не дам воды. Будешь ходить с моими прикосновениями, пока они не покроются плесенью.

– Я не сомневаюсь, что ты – мастер делать людям гадости.

– Разве это – гадости? На ваш русский взгляд гадости – это когда развешиваешь кишки своего врага, как флаг, над его домом. Или даришь его жене его уши, пальцы, всё, что ей было дорого. Ну, что ты отвернулась? Не хочешь слушать? А может, ты посмотреть хочешь? Я устрою тебе сеанс.

Рита молчала, понимая, что он способен на то, о чём говорит, но сейчас блефует. Она ни на минуту не забывала, с кем имеет дело.

– Если ты думаешь, что я буду с тобой только разговаривать, ты глубоко ошибаешься. Я тебя притащил сюда не за этим.

– На то, зачем ты меня сюда притащил, можешь не рассчитывать.

– Ха! Да кто твоего позволения спрашивать будет? Ты – рабыня! Поняла? И должна делать то, что я прикажу. Не то тебя будут сечь.

– Я ничего не боюсь.

– Это ты сейчас так говоришь. А получишь несколько плетей, будешь говорить по-другому.

Он достал из-за пояса огромную плетку, видимо, такими погоняли овец, и, не успела Рита даже подумать что-то, как почувствовала обжигающую боль на руках и боку, которым она стояла к террористу. Слёзы брызнули у неё из глаз. Но она тут же справилась и, гордо подняв голову, посмотрела на своего мучителя. Взмах руки, и снова обжигающая боль пронзила её тело. Она закрыла лицо руками, но не плакала, стойко перенося эту боль. Она не видела, что, хлестая её плетью, он подобрался к ней совсем близко и, отбросив плеть, схватил её в объятия. Рита дёрнулась, почти обезумев от боли, ярости, ненависти. Она умудрилась сильно поцарапать его, прежде чем он вывернул ей руки за спину, но не смогла устоять на ногах. Она отбивалась ногами, но это позволило ему задрать ей юбку и сдёрнуть трусики – стринги, которые и так были почти незаметны. Она кричала что-то совсем невообразимое, но это только раззадоривало его. При этом он старался, чтобы она не ударилась опять головой. Силы были не равные и скоро Рита, совсем обезумев от такого с ней обращения, совсем выбилась из сил. Насильник же действовал целеустремлённо и, не торопясь. Однако исполнять задуманное не стал. Резко бросив Риту на топчан, подобрал плеть и ушёл.