Текст книги "Лехаим, бояре, или Мельпомена смеется. Актерские байки"

Таланты и поклонники

Четвёртый раз смотрю этот фильм и должна вам сказать, что сегодня актёры играли как никогда

Фаина Раневская

Однажды в Киеве Олег Даль сидел в кафе. Одна из поклонниц его таланта как бы случайно подсела за соседний столик. Покашляла, желая привлечь внимание артиста, но тот не реагировал, продолжал пить пиво.

Через некоторое время поклонница решила действовать более открыто и уронила сумочку. Видя, что артист опять не реагирует, она воскликнула громко:

– Ой, я сумочку уронила!

Тогда Олег Даль повернулся к ней и мрачно сказал:

– Дорогая, моя слабость – не женщины, а пиво!

* * *

В Петербурге на кинопробах встретились Александр Панкратов-Черный, Борис Хмельницкий и Анатолий Ромашин. Встретились – и пошли в ресторан. Сидят, выпивают, об актерских проблемах говорят. А за соседним столиком подвыпивший человек с раскосыми глазами, в унтах, видно, с Севера приехал, глаз от них не отрывает. Потом подходит к Панкратову-Черному и говорит: «Никита, дай автограф». Панкратов растерялся, но виду не показывает. Уже и фильм «Мы из джаза» вышел, и «Зимний вечер в Гаграх» – и популярность вроде пришла. А тут вдруг опять с Михалковым перепутали! Ромашин и Хмельницкий давятся от смеха.

Подумал Панкратов, взял протянутую ручку и расписался: «С приветом! Никита Михалков».

А мужик к Хмельницкому и Ромашину:

– И вы распишитесь.

Панкратов не растерялся и спрашивает:

– Мужик, а ты хоть знаешь, кто это такие?

– Конечно, – отвечает тот, глядя на Хмельницкого. – Кто ж Мишу Боярского не знает?..

Тут смеяться очередь Панкратова пришла. Ромашину уже не смешно.

– А меня-то ты знаешь? – спрашивает он.

– Василия Ланового вся страна знает, – с уверенностью отвечает мужик.

И протягивает актерам командировочное удостоверение.

«Желаю счастья в личной жизни. Михаил Боярский», – расписался Хмельницкий.

«Счастливой дороги, – написал Ромашин. И подписался: – Василий Лановой».

* * *

Актер Сергей Мартинсон играл Бабу-ягу. Из зала за ним наблюдал его пятилетний сын. В самый важный момент, когда все дети волновались за героя, которого Баба-яга должна была изничтожить, кривляясь, пританцовывая и напевая что-то вроде: «Мы тебя изжарим, мы тебя в прах разнесем!» – на весь театр раздался крик сына артиста: «Папа, ты дурак?!»

* * *

Актер играл умирающего Моора в трагедии Шиллера «Разбойники» и говорил очень тихим, угасающим голосом. С галерки закричали: «Громче!». Ничуть не смутившись, артист пояснил в полный голос: «Моор умирает, громче говорить не может».

* * *

В конце 60-х годов, когда Ростропович осваивал профессию дирижера, ему дали на пробу провести в Большом театре спектакль «Евгений Онегин». Ростропович дирижировал, но формально художественным руководителем спектакля был Борис Хайкин. На аплодисментах Ростроповичу показалось, что чуть-чуть овации не добирают, он побежал в ложу и вывел за ручки Хайкина, уже пожилого дяденьку. В зале начались такие овации, которых Хайкин никогда не слышал. «Очевидно, меня приняли за Чайковского», – подытожил он.

* * *

Зиновий Гердт рассказывал, была у него соседка – милая и добрая женщина, но очень серьезная. Зиновий Ефимович пытался ей анекдот рассказать, который начинался словами: «Умер один мужчина…», а она его вопросами засыпала: как его звали? отчего он умер? долго ли болел? были ли у него дети?

Однажды актер решил ее разыграть. Позвонил ей по телефону ровно в 18:00 и измененным голосом спросил: «Простите, а Сан Саныча можно к телефону?» Соседка говорит: «Нет, вы не туда попали». Перезванивает ей через полчаса и задает тот же вопрос другим голосом. И так каждые 30 минут. Другой бы уже послал подальше или трубку снял, но соседка была женщиной интеллигентной и честно отвечала на все звонки. Развязка должна была наступить в полночь. Гердт звонит ей в очередной раз: «Здравствуйте, это Сан Саныч. Мне никто не звонил?» Ответ сразил актера наповал: «Сан Саныч, вы куда пропали? Вас же полгорода ищет!»

* * *

У турникета проходной закрытого предприятия Плятт, Марецкая. Приехали на шефский концерт. Возбужденная лицезрением живых артистов простоватая работница охраны суетливо мечется взглядом меж паспортами и лицами, командует сама себе вслух:

– Так, спокойно. Кто из вас Плятт? Кто Марецкая?

* * *

Гердт рассказывает, как он водил свою маленькую внучку в зоопарк. Показывал ей разных зверей, рассказывал о них, что знал… Но перед клеткой со львом внучка просто остолбенела, – такое он произвел на нее впечатление! Она стояла и смотрела на зверя, как завороженная, а счастливый дед разливался соловьем, сообщая девочке все сведения о львах, какие только помнил… А когда лев зевнул во всю огромную пасть, она взяла Гердта за руку и очень серьезно сказала: «Эсле (она так и сказала: «эсле»!) эсле он тебя съест, скажи мне прямо сейчас, на каком автобусе мне надо ехать домой!»

* * *

В свое время великий Ростропович был солистом Московской филармонии, а посему, как и все прочие, был включен в бригаду по обслуживанию целинных и залежных земель. Приезжают они на полевой стан – народ сидит на земле, фортепьяно нету. Ростропович разволновался: «Как же я буду без аккомпанемента играть?» А композитор Ян Френкель его успокоил: «Не волнуйся, Славочка, я хороший аккордеонист, я тебе саккомпанирую – никто и не заметит!» Вот Ростропович играет, Френкель на аккордеоне подыгрывает, как может… Вдруг где-то в конце «зала» встает здоровенный целинник в робе и, перешагивая через сидящих, движется к «сцене». Ростропович шепчет Френкелю: «Янек, что-то мне лицо его не нравится, черт его знает, что у него на уме… Давай, играй побыстрее!» Однако закончить не успели. Мужик дошел до концертантов, положил на струны виолончели свою огромную ручищу и внушительным басом сказал Ростроновичу: «Браток, не гунди – дай баян послушать!..»

* * *

В театре им. Вахтангова давали «Анну Каренину». Инсценировку написал Михаил Рощин, поставил Роман Виктюк, играла Людмила Максакова – набор, как говорится, высшего класса! Спектакль же получился… мягко говоря, длинноватый. Около пяти часов шел.

На премьере где-то к концу четвертого часа пожилой еврей наклоняется к Григорию Горину, сидевшему рядом: «Слушайте, я еще никогда в жизни так долго не ждал поезда!..»

* * *

Знакомая пригласила Алексея Баталова на просмотр фильма Андрея Тарковского «Зеркало». Женщина оказалась очень болтливой и весь фильм донимала спутника разговорами и комментариями. Прощаясь, она сказала:

– У нас будет на следующей неделе просмотр «Андрея Рублева». Если хочешь, можем пойти.

– Замечательно! – ответил Баталов. – Это интересно, я еще никогда не слышал тебя на «Андрее Рублеве».

* * *

Актер Сергей Мартинсон играл Бабу-ягу. Из зала за ним наблюдал его пятилетний сын. В самый важный момент, когда все дети волновались за героя, которого Баба-яга должна была изничтожить, кривляясь, пританцовывая и напевая что-то вроде: «Мы тебя изжарим, мы тебя в прах разнесем!» – на весь театр раздался крик сына артиста: «Папа, ты дурак?!»

* * *

В самом начале кинокарьеры Анну Самохину пригласили на гастроли в Сыктывкар. Актрисой она была ещё не очень известной, поэтому поселили её в гостинице, где жили в основном вахтовики и командировочные. Утром актрисе надо было лететь на концерт к лесорубам в тайгу и, понимая, что переодеваться там будет негде, она встала пораньше, сразу сделала макияж, укладку, надела красный пиджак, кружевную блузку, шпильки… Лифт, который вёз готовую к выступлению актрису, остановился где-то на этажах, открыл двери и прямо перед Самохиной оказался весьма помятый мужчина с подушками под мышкой. Он с изумлением смотрел на женщину необыкновенной красоты, неизвестно как оказавшейся в восемь утра в этой гостинице, и не нашёл ничего лучше, чем спросить:

– И-извините… а это лифт?

* * *

Театр «Современник» прилетел на гастроли в небольшой город. В ожидании заселения актёры бродили по холлу гостиницы, и вдруг кто-то обратил внимание, что на витрине гостиничного киоска среди свежих газет и журналов стоит открытка с фотографией Игоря Кваши – такие портреты раньше были очень популярны. Коллеги почувствовали легкий укол зависти, а гордый и чувствующий себя лучшим актёром театра Кваша пошёл к киоску:

– Здравствуйте! А у вас есть портрет Галины Волчек? – громко спросил он у продавщицы.

– Нет. – Кваша торжествующе посмотрел на стоящую неподалёку Галину Борисовну.

– А Табаков есть?

– Нет, и Табакова нет.

– Может быть Гафт есть?

– Тоже нет.

– А кто же есть? – Кваша с трепетом ожидал, как продавщица произнесёт его фамилию…

– Да вон Кваша какая-то осталась. Всех раскупили, а его не берут.

* * *

Через несколько лет после премьеры фильма «Когда деревья были большими» Юрий Никулин ехал на гастроли и во время стоянки поезда зашёл в кафе какого-то захолустного вокзала. Буфетчица увидела его, вплеснула руками и закричала: «Маша! Маша, иди сюда скорее!.. Артист пришёл из картины «Когда деревья стоя гнулись!»

* * *

Зрители очень любили троицу Трус – Балбес – Бывалый, но Юрий Никулин больше всех страдал от всенародной любви. Его Балбес был самым компанейским, глуповатым и очень любил выпить, поэтому актёру после выступлений и встреч с поклонниками постоянно предлагали присоединиться к застолью. Тогда Никулин начал носить с собой небольшую, но уникальную бутылку, сделанную для цирковой репризы – умельцы на стекольном заводе завязали её горлышко в узел. И особо настойчивым почитателям Балбеса актёр показывал её со словами: «Вот видишь – я завязал!»

* * *

Как-то раз Юрий Никулин сидел на скамейке в парке, а мимо шла женщина с маленьким сыном. Увидев актёра, она остановилась и спросила у мальчика: «Узнаёшь дядю?». Мальчик промолчал. Видимо они были в цирке на представлении, но клоуна он, конечно, не узнал.

– Ну, же… Узнаёшь? Ну? Это же Юрий… Юрий, ну?..

– Гагарин? – с трудом выдавил мальчик.

– Ну, какой Гагарин! Это же Юрий Попов!

* * *

Как-то Лев Дуров и Леонид Куравлёв пришли в гости к молодому театральному режиссёру Борису Беленькому. За рюмкой пошёл разговор о студенческих годах, и Дуров рассказал, что лучше всего ему удавалось изображать животных. И в доказательство решил показать тигра – упал на ковёр, начал рычать, махать «лапами», кататься… И в этот момент вошла тёща режиссёра, кинула укоризненный взгляд и ушла. А потом высказала зятю: «Не люблю я твоих артистов… Нормальный человек напьётся – лежит тихо, а эти – с вывертом!»

* * *

Был такой певец во времена советской эстрады – Кола Бельды. Помните, все пел: «Увезу тебя я в тундру…» и «Чукча в чуме ждет рассвета!»?

Внешностью и правда обладал совершенно чукотской! Как он сам рассказывал, его русская жена вставала рано, а он просыпал всё на свете. Он ей как-то попенял: встала, мол, сама, а со мной ни слова ни скажешь!

И она смущенно ответила:

– Коль, мы недавно живем, я еще к тебе не привыкла: никак не могу понять, спишь ты или это… уже глаза открыл!

* * *

Июль, жарища. На пляже сочинского санатория «Актер» сидит великий дирижер Натан Рахлин. Старый, рыхлый, грудь висит, жировые складки в три ряда. На длинные седые патлы нахлобучена мятая шляпа. К нему подходит дежурный по пляжу и сурово говорит:

– Бабушка, оденьтесь, неудобно – люди кругом!

Грянувший в ответ монолог был исполнен такой виртуозной ругани, что служитель бежал без оглядки, а актерский пляж разразился благодарными аплодисментами.

* * *

Замечательный певец и актер Владимир Канделаки был необыкновенно популярен. Роскошный баритон, великолепная внешность (в театре говорят: «фактура»), чисто грузинские темперамент и чувство юмора… Особенным успехом пользовалась его шуточная песенка про старого грузина, обманувшего Смерть. «Приезжайте, генацвале, нани-нани-на, угостим вас цинандали, вэ-ди-воде-ла!» – этот припев распевала вся страна.

Однако, помимо эстрады и съемок в кино, Канделаки служил в оперной труппе Театра Станиславского и Немировича-Данченко и пел самый что ни есть серьезный репертуар. Грузинская опера много лет все звала его на гастроли в родной Тбилиси, но тому все было некогда. Наконец, согласился. Весь Тбилиси в афишах: целых пять дней подряд в оперном театре – «Тоска» Пуччини, партию Скарпиа поет народный артист СССР Канделаки.

Зал набит битком, выходит на сцену гастролер и начинает: «Такой сканда-а-ал – и в хра-а-ме!..» И вдруг с галерки раздается: «Нани-на, нани-на!..» – и хохот зала вместе с дружными аплодисментами.

Говорят, не стал продолжать гастроли – уехал…

* * *

Как-то главный режиссер одного из российских академических театров, очень гордящихся своей традиционностью и приверженностью всему русскому, чтобы подчеркнуть серьезность и академичность своего предприятия, поставил в репертуар на 1 января, в 12 часов дня (!) трагедию «Царь Борис». Не сказочку какую, а именно эту махину! И вот в новогоднее утро – полный зал родителей с детьми. На сцене тоже полно народу: вся труппа, еле стоящая «с крутого бодуна» в тяжеленных кафтанах, на возвышении царь Борис, просит у бояр денег. Канонический текст такой: «… Я не отдам – дети мои отдадут, дети не отдадут – внуки отдадут!»

Царь, еле ворочая языком, произносит:

– Я не отдам – внуки отдадут, внуки не отдадут…

И замолкает, понимая, что брякнул что-то не то, и надо выкарабкиваться. После паузы кто-то из толпы внятно произносит:

– Местком отдаст!

Под хохот зала и труппы царь Борис стаскивает с головы шапку Мономаха и со стоном: «Больше не могу!» падает на руки бояр.

* * *

Михаил Борисов стал знаменит на всю Россию как ведущий телеигры «Русское лото». Он показывал письмо, в котором некая пенсионерка объяснялась ему в любви и между всем прочим писала: «Надоели уже на ТВ эти евреи! И только в вашей передаче у Ведущего истинно русское лицо, лицо настоящего русского богатыря!!!» Борисов-Фишман отчеркнул эти строки фломастером, всем показывал и очень ими гордился.

* * *

Рассказывал Вячеслав Тихонов: «Мне на даче стало плохо с сердцем. Время позднее, врачей рядом нет. Правда, неподалеку военный госпиталь – туда меня родные и привезли. Доктор в приемном отделении заполняет карту: «Фамилия, имя-отчество?» Я говорю: «Тихонов, Вячеслав Васильевич». Он спрашивает дальше: «Воинское звание?» «Штандартенфюрер», – отвечаю. Доктор поднял глаза, вгляделся: «Ох, извините, не узнал…»

* * *

Никита Богословский и Сигизмунд Кац однажды в Грузии попали в старинный ресторанчик, стены которого были увешаны портретами великих людей, бывавших здесь когда-либо. Под каждым портретом стоял столик, и хозяин, огромный пузатый грузин, негромко командовал официантам:

– Один шашлык к Толстому… два «Кинзмараули» к Пушкину…

Узнав, что его гости – композиторы, да еще такие знаменитые, он радостно вскинул руки:

– Дарагые маи, пасматрыте туда: вот для вас столик пад партрэтом Чайковского! Эта для нас святое место: он здесь сам сыдэл, мой дэдушка его кормил! Ми за этот столик никого нэ сажаем, ныкого! Вас посадим – как самых дарагих гастей!

Посмотрев в сторону Чайковского, гости увидели за столом такого же, как хозяин, большущего грузина, уплетавшего за обе щеки табака и запивавшего кахетинским.

– Как же – никого не сажаете, – спрашивают хозяина, – а этот почему?..

Хозяин интимно склонился к композиторам и чисто по-кавказски объяснил:

– Очень прасыл!..

* * *

Во время гастрольной поездки в Одессу Раневская пользовалась огромной популярностью и любовью зрителей. Местные газеты выразились таким образом: «Одесса делает Раневской апофеоз!»

* * *

Виктор Павлов, сыгравший бандита Мирона Осадчего в картине «Адьютант его превосходительства», вспоминал: «После премьеры фильма стою я в очереди в магазине. Очередь небольшая, человека четыре, а девушка без очереди лезет. Я ей культурно объясняю, что я её пропущу, но зачем впереди бабушек лезть? Она повернулась и говорит: «Вы как в кино гад, так и в жизни».

* * *

Сейчас голым телом на теле– и киноэкранах никого не удивишь, а в «период застоя» это было нечто. В фильме режиссера Станислава Ростоцкого «А зори здесь тихие…» была сцена в бане. Режиссеру долго пришлось уговаривать молодых актрис раздеться перед камерой, и он получил согласие только на том условии, что оператор залезет в бочку и будет оттуда вести съемку. Однако он так увлекся, что вылез из укрытия и стал снимать моющихся девушек с разных сторон. Девушки мужественно довели сцену до конца – помнили, как дорого стоит пленка. Зато после команды «Стоп!» они чуть не растерзали коварного обманщика. Потом актрисы с ужасом ждали зрительской реакции. Вспоминает актриса Ольга Остроумова:

– К эпизоду в бане зрители отнеслись спокойно. Я получила только одно письмо. Оно начиналось словами: «Наша лагерная администрация…», а заканчивалось вопросом: «По той ли дорожке ты идешь?»

* * *

Во время гастролей в Одессе Весник жил не в гостинице, а у знакомых, в большом многоквартирном доме. Слышит утром крик за окном:

– Дворник опять не хотел открывать ночью ворота моей дочери и обозвал ее шлюхой. А вот артист Весник пришел позже нее, и он открыл и поздоровался… Где же конституция, черт подери?!

* * *

На остановке городского транспорта в Одессе стоит женщина, мимо проходят пьяные, которые громко матерятся. Когда они удаляются, Весник обращается к женщине:

– Извините, что я не вмешался и не сделал этим грубиянам замечание. Мне в театре выступать, а могла быть драка, синяки, ссадины…

– Та шо вы! – замахала руками женщина. – При чем тут грубость, они же искренне!..

* * *

На одесской сцене Весник выступает с номером, который называется «Габровские уловки». Рассказывает, как габровец разбил бутылку водки и стоит, – ждет мороза, чтобы собрать куски замерзшего спиртного. Все это изображается – как упала бутылка, как бедняга всплескивает руками, как наклоняется и т. д.

После выступления на сцену выползает тощий драный тип и начинает что-то искать. Потом кричит в зал разочарованно и злобно:

– Врет, гад! Никакой бутылки тут нет! Ни единого осколочка… Все наврал!

* * *

Однажды во время гастрольной поездки по Грузии Евгений Весник отстал от поезда. Выскочил на перрон в дорожной пижаме и тапочках, и пока торговался с продавцом привокзального киоска, поезд ушел. Ни денег, ни документов, ни знакомых… Но по странной случайности в кармане пижамы оказалась фотография, на которой Весник был снят рядом со знаменитой цыганской певицей Лялей Черной. В привокзальной милиции, куда артист обратился, сказали, что поезд будет только завтра. И тут Весник увидел, что в привокзальном скверике расположился небольшой табор. Словно по наитию, артист отправился к цыганам, показал фотографию и поразился тому, как благоговейно они относятся к своей звезде. Его тут же одели с головы до ног, подарили часы, дали денег, накормили, напоили, посадили в легковой автомобиль и отправили догонять поезд.

Вскоре после возвращения в Москву Весник отправил деньги цыганам, но те вернули их обратно телеграфным переводом.

* * *

Михаила Ульянова очень любили военные – в кино актёр 17 раз сыграл роль маршала Жукова. В Таманской дивизии ему подарили генеральский бушлат, и однажды зимой актёр поехал в нём на дачу. По пути его остановил гаишник, а когда Ульянов вышел из своего «жигулёнка», то отдал ему честь и сказал: «Извините, товарищ маршал Советского Союза, счастливого пути!» Актёр потом говорил, что в зеркале заднего вида он видел смотрящего ему вслед гаишника и вопрос в его глазах: «Маршал – и на такой машине?!»

* * *

Однажды Никиту Михалкова пригласили в одну из кавказских республик. Принимающая сторона вынесла бутылку местного вина и его с гордостью представили:

– Одно из самых лучших наших вин. Можно сказать, что это – режиссёр Эльдар Рязанов среди вин!

– А нет ли среди них Бергмана? Или Феллини? Ну, или хотя бы Антониони? – спросил режиссёр, попробовав вино.

* * *

Вадим Александрович Медведев очень любил отдых на воде. Поэтому, живя в Ленинграде, он приобрел три катера. Однажды, 6 июня 1974 года веселый экипаж, в составе которого находились Андрей Миронов, Кирилл Ласкари, Владислав Стржельчик, Валентина Коваль, Вадим Медведев и Рудольф Фурманов, решил отпраздновать день рождения Александра Сергеевича Пушкина на водных просторах Невы. Роскошная белая ночь, настроение приподнятое, а выпивка на нуле. За бортом показался знаменитый пивоваренный завод «Красная Бавария». И тут в голове Миронова рождается смелый и решительный план.

Никакой охраны со стороны воды на заводе не было и на разведку вышли Андрей Миронов и Рудольф Фурманов. Наверное, безымянная работница, сонно качавшая на заводе какой то насос, запомнила ту свою ночную смену на всю жизнь. От скучного занятия её отвлекло «видение». Перед нею собственной персоной стоял артист Миронов. Знаменитость чинно расшаркалась: «Тысяча извинений! Не подскажете ли, любезная, где бы нам здесь пивка попробовать?» «Ой, настоящий Миронов!» – воскликнула пораженная работница и скорректировала: «Прямо и налево». Миронов и Фурманов надолго пропали в дебрях «Красной Баварии».

Искать их выслали Владислава Стржельчика. Он возник все перед той же работницей совершенно внезапно и театрально возопил, воздев к ней руки:

«Солнце мое! Не проходили ли здесь мимо артист Миронов и наш Юрок?» «Ой, Стржельчик!.. Прямо и налево», – работница, почти лишившись рассудка, все-таки направила Стржельчика туда, куда нужно.

Надо ли говорить, что и он потерялся…

Третьим в опасную разведку был послан Вадим Медведев. Когда он подошел к несчастной женщине, та уже близка была к обмороку, но сразу же узнала любимого артиста: «Ой, Телегин! Прямо и налево…»

* * *

Встреча со зрителями Василия Ливанова в правоохранительном учреждении.

– Скажите, товарищ Ливанов, – последовал вопрос из зала, – вот вы семь лет снимались в роли Шерлока Холмса. А могли бы вы сейчас раскрыть какое-нибудь преступление?

– Знаете, – ответил Ливанов, – артист Игорь Кваша сыграл роль Карла Маркса. Я не думаю, что сегодня он пишет продолжение «Капитала».

В. Мочалов. Спартак Мишулин. Крокодил 1983. № 11