Текст книги "Лехаим, бояре, или Мельпомена смеется. Актерские байки"

Мы и они

Мы артисты, наше место в буфете

Александр Островский

Спартак Мишулин приехал на фестиваль русского театра и кино в Марселе в момент напряжённой политической обстановки – французское правительство выражало несогласие с действиями российских войск в Чечне. Французские журналисты решили демонстративно бойкотировать пресс-конференции наших актёров – приходить, но не задавать вопросов. Так получилось, что первым на бойкот попал Мишулин…

Актёр быстро оценил ситуацию и взял инициативу в свои руки:

– Раз вы ничего не спрашиваете, я вам сам сейчас всё расскажу! Во-первых, мне очень понравился Марсель. Вчера вечером у вас на улицах было так грязно, что я сразу вспомнил Москву. Но утром было так чисто, что я снова вспомнил Москву… Во-вторых, вчера меня на улице подхватила какая-то демонстрация! Мне дали какой-то флажок и куда-то повели. Вокруг что-то кричали, махали транспарантами, я уже подумал, что меня сейчас вместе со всеми арестуют, но тут мы как раз подошли к нашей гостинице. Мне очень понравилось, как у вас провожают до гостиницы!

Вы, конечно, хотите спросить сколько лет театру «МодернЪ» и с кем живёт его художественный руководитель? Сейчас расскажу…

Журналисты сначала были в шоке, потом начали улыбаться, а потом забыли про политику и часа полтора расспрашивали актёра про жизнь театров в России. После конференции французская пресса писала, что еще никогда не было такой насыщенной беседы!

* * *

Однажды Елена Майорова и Татьяна Догилева оказались во Франции на гастролях и не могли отказать себе в удовольствии зайти в бутик. Там Догилева увидела роскошную вязаную шапку, небольшую, с красивой вышивкой и длинными «ушами» на застежке. Актриса в восторге понесла её к зеркалу, надела и никак не могла понять, что делать с завязками.

– Подожди, сейчас помогу! – Майорова подошла и начала прилаживать «уши». Возилась долго, пока как-то не приладила шапку на голове подруги. Пока они крутились перед зеркалом, к ним подошел продавец и объяснил, что мадам могут носить это как угодно, но вообще-то это сумочка…

* * *

Однажды режиссёр Георгий Данелия вместе со своим учителем Михаилом Роммом ездили в Италию по приглашению от тамошних кинематографистов. На банкете один из итальянцев усомнился, что советские режиссёры могут выпить столько же вина, сколько местные. Данелия тут же принял вызов… Итальянец скоро выбыл из соревнования, а Данелия ещё поднимал и поднимал тосты за советско-итальянскую дружбу.

В машине по дороге в гостиницу ослабевший Данелия шёпотом спросил Ромма:

– Здесь ещё люди есть?

– Есть.

Вошли в гостиницу.

– А здесь есть?

– Да.

Сели в полный лифт.

– И тут?

– Да, едут с нами.

Вошли в номер.

– Люди?

– Нет, тут нет.

И Данелия с облегчением рухнул на пол…

* * *

В конце 60-х годов Людмила Хитяева прилетела в Грецию на фестиваль театрального искусства. Один из организаторов пригласил представителей советской делегации на роскошный ужин в ресторане. В числе приглашённых были наши дипломаты, посол СССР в Греции и представители спецслужб, без которых не обходилось ни одно подобное мероприятие. Во время ужина в зале появился очень элегантный мужчина в окружении охранников. Он прошёл мимо столика, где сидела Хитяева, и явно обратил на неё внимание… Через какое-то время незнакомец подошёл с переводчиком и пригласил актрису на танец. После танца Хитяева спросила у одного из дипломатов, кто это такой.

– Как? Вы не знаете, это же Аристотель Онассис – один из богатейших людей мира!

Хитяева пожала плечами, отметив только некрасивость богача. В конце ужина актрисе преподнесли от Онассиса коробку дорогого шоколада, букет, приглашение на светский раут и официальное предложение руки и сердца… В знак серьёзности намерений Онассис предлагал ей в подарок четыре острова. Под бдительным взглядом сотрудника КГБ Хитяева передала Онассису, что острова ей ни к чему, она любит своего мужа и на раут не придёт.

Актёрская тусовка бурно обсудила это событие, а через несколько месяцев к Хитяевой пришёл актёр Борис Андреев, возмущённо потрясая газетой:

– Что ты натворила, Людмила! Это же катастрофа! Это же какие деньги ушли на сторону!

В газете была заметка, что Онассис женился на Жаклин Кеннеди.

* * *

Александр Абдулов шутил: «Если не знаешь, как играть, то играй странно и прослывёшь гением». В постановке «Юнона и Авось» он выходил в трёх образах – человека от театра, пылающего еретика и Фернандо Лопеса.

Американская делегация, смотревшая спектакль перед приглашением театра на гастроли, всерьез поверила, что еретика играет душевнобольной – настолько отрешенный у него был вид. Они потребовали, чтобы во время гастролей по Америке факел в руке еретика приковали наручником. Они боялись, что этот сумасшедший запросто может метнуть его в зал…

* * *

Нет в театре более важной фигуры, чем помощник режиссера. Вроде бы не видно его, но без хорошего помрежа ни репетиция не идет, ни спектакль! И чтоб выгородку поставили, и чтоб реквизит и костюмы на месте были, и актеры вовремя пришли, и тишина гробовая за кулисами… Всё это – помреж! Однажды театр Армии приехал на гастроли в Ливан. Утром прилетели – а вечером уже играть! Режиссер Борис Морозов пытается что-то срепетировать, обстановка жутко нервная, а еще рядом с театром муэдзин с мечети поет в микрофон дневной намаз: «Алля! Бисмилля! Иль рахи-и-м!» И тут преданный морозовский помреж Валя пулей бросается на улицу и, топая ногами и потрясая кулачками, изо всех сил кричит туда, под шпиль мечети:

– ПРЕ-КРАТИТЕ ОРАТЬ! ИДЕТ РЕ-ПЕ-ТИ-ЦИЯ!!! НЕМЕДЛЕННО ПРЕКРАТИТЕ ОРАТЬ!!!

* * *

Марчелло Мастрояни всегда тяготел душой к российскому театру. В 60-е годы он приехал в Москву с одной только целью: пообщаться с артистами «Современника» и посмотреть на Татьяну Самойлову, насмерть поразившую его в фильме «Летят журавли».

В Москве же вдруг попросил показать ему, где артисты пьют, и его повели в ресторан «Дома актера». Однако расторопные кэгэбэшники перед его приходом успели разогнать всю актерскую пьянь, «чтобы не скомпрометировали», и Мастрояни увидел пустые залы: артисты, как ему сказали, все репетируют и играют. И только в дальнем зальчике одиноко напивался могучий мхатовец Белокуров, которого не посмели «разогнать».

Увидев Мастрояни, он ни капли не удивился, а налил полный стакан водки и молча показал рукой: выпей, мол. Мастрояни вздрогнул, но выпил. После чего Белокуров крепко взял его за волосы на затылке, посмотрел в глаза популярнейшему актеру мира и рокочущим басом произнес: «Ты… хороший артист… сынок!»

* * *

В 1980 каком-то году Московский Драматический театр им. Пушкина поехал на гастроли в Индию. В лавочке индийского портового городка супруга главного режиссера театра купила бриллианты и тут же понесла и показывать друзьям. Бриллианты, естественно, оказались стекляшкой. Тогда она вернулась к продавцу и пыталась предъявить какие-то претензии. Продавец «твоя моя – не понимай». В следующий раз она взяла с собой мужа и опять пошла на базар менять бриллианты и с тем же нулевым результатом. Главный режиссер обратился за помощью к реквизитору, который знал несколько слов на английском языке. Они пошли уже втроем, но в лавке их опять не понимали. Реквизитор выбивался из сил, но – все бесполезно. Отчаявшись, он стал ругаться трехэтажным матом. Хозяин лавочки не знал русского языка, но хорошо помнил, что после этих слов русские матросы через мгновение начинали безжалостно громить лавку. А это не входило в его планы. Поэтому он тут же все понял и поменять бриллианты на настоящие.

После этого главный режиссер всегда говорил про своего реквизитора: «Какой у него хороший английский!»

* * *

Рассказывают, что как-то за границей один из наших артистов-эмигрантов пригласил Жарова в морской ресторанчик.

– Обязательно закажи десяток устриц, – посоветовал эмигрант. – Исключительно сильное средство, если ты хочешь провести ночь любви.

Назавтра знакомый Жарова поинтересовался, как обстоят дела.

– Подозреваю, что мне попались не очень хорошие устрицы, – посетовал Михаил Иванович – Из десяти штук только четыре сработали…

* * *

Александр Абдулов и режиссер Роман Балаян приехали на кинофестиваль в американский штат Нью-Мехико, в город Альбукерке. «Место своеобразное, – рассказывает Саша, – там даже негры не живут, одни ковбои в шляпах. А уж русских там вообще днем с огнем не сыщешь!» По этой причине мастера российского кино оказались без переводчика. (Альбукерцы еще удивились: «А вы разве по-английски не говорите?») Наши уже было начали скандал о неуважении, но дело разрешилось неожиданным образом. На фестиваль приехал великий французский певец Шарль Азнавур – как известно, армянин по происхождению. Азнавур английский знал хорошо. Так что все устроилось: он переводил все происходящее на армянский Балаяну, а тот уже пересказывал по-русски Абдулову.

В. Богданов. Театр

Актеры шутят

Актеры как дети, им бы только поиграть

Борис Крутиер

Игорь Дмитриев с иронией вспоминал, как в молодости он жестоко разыграл Ксению Куракину. В Театре Комиссаржевской в спектакле «Битва за жизнь» Дмитриев играл мальчика Рамона, а она – его маму. Юный герой спасает от фашистов французский флаг. Причем делает это оригинальным способом – спрятав флаг на груди.

1 апреля 1963 года Дмитриев решил над своей «мамой» подшутить: взял в цеху заготовку – волосы на шифоне, из которых вырезают бороды. И наклеил их себе на грудь, после чего засунул туда же знамя.

В финальной сцене Рамон прибегает домой раненый, но счастливый тем, что удалось спасти знамя. Куракина-мать кидается к нему: «О Рамон! Мой мальчик! Он ранен! Он умирает!» Теряющему сознание герою расстегивают рубашку, и на юношеской груди коллеги по сцене видят жуткую рыжую щетину. А в это время они должны запевать «Марсельезу»! Куда там: у всех истерика – актеры заходятся дружным хохотом. Срочно дали занавес, а Дмитриеву влепили выговор…

Но это не отбило у него охоту и в дальнейшем разыгрывать коллег.

* * *

Когда Дмитриев был на гастролях в Нижнем Новгороде, он решил с Алисой Фрейндлих покататься по Волге на лодочке. На ней были жутко дорогие темные очки, и они, упав в воду, утонули.

Актриса расстроилась, но на следующий день Дмитриев решил поднять ей настроение. Поэтому попросил местного школьника написать под диктовку письмо: «Дорогая артистка Алиса Фрейндлих! Мы, красные следопыты, очень вас любим! Вчера узнали, что вы потеряли в Волге очки. Их нашел Вова Цаплин, ученик третьего класса нашей школы, сын кассирши с дебаркадера 65-бис».

Затем Дмитриев пошел в «Оптику» и попросил найти какие-нибудь ненужные старушечьи очки. Продавщица с недоумением тут же протянула – стекла нет, одна дужка резиновая, другая – из проволоки. Он упаковал их в пакет и попросил администратора отослать вместе с письмом актрисе Фрейндлих.

Алиса Бруновна растроганно прочитала всей труппе письмо следопытов, потом достала очки… Через три дня Игорь Дмитриев посылает ей новое письмо от «следопыта Вовы Цаплина»: «Уважаемая Алиса Бруновна! Очки, которые мы вам послали, – не ваши. Выяснилось, что они кассирши тети Паши с дебаркадера 65-бис. Просим вернуть их обратно по адресу…»

* * *

Часто артисты разыгрывают друг друга прямо во время спектакля. Евгений Стеблов любит вспоминать историю про Михаила Погоржельского – прекрасного актера и очень смешливого человека, которого в Театре имени Моссовета не разыгрывал только ленивый. Например, однажды другой, не менее замечательный актер, Сергей Цейц, устроил Погоржельскому такой «сюрприз».

Театр гастролировал в Ташкенте. Во втором акте Цейц лежал на диване, закрыв лицо газетой. Погоржельский должен был сорвать с него газету. Сделав это, он обнаружил Цейца в тюбетейке, но не рассмеялся, сдержался. Тогда Цейц приподнял тюбетейку, и Погоржельский «раскололся» истерическим смехом, прочитав на лбу Сергея Сергеевича начертанное гримом вольное выражение.

* * *

Среди всех столичных театров считается, что чаще всего подшучивают друг над другом артисты Театра сатиры. Однако на просьбу «Театрала» припомнить самый веселый розыгрыш там первым делом вспомнили историю о том, как один розыгрыш сорвался.

Его героиня – актриса Наталья Селезнёва, человек с отменным чувством юмора. Но однажды она попала впросак, когда Театр сатиры был на гастролях и на одном из спектаклей она незаметно от Державина и Аросевой села на сцене под стол, накрытый скатертью.

Наталья Селезнёва думала посидеть там минут семь, пока идет номер, и щекотать коллег. Но актеры ее заметили и договорились не давать занавес, а Державин вынес другой стол, за который уселся вместе с Аросевой.

Так Селезнёва просидела полтора часа, скрючившись в три погибели. Актеры же во время действия что есть мочи периодически стучали кулаками по крышке стола…

* * *

Ленинградский актер Алексей Севостьянов, человек солидный и импозантный, любил, как это ни странно, вышивать гладью. Этому занятию он отдавался всей душой и любил похвастаться своими достижениями. Однажды он показывал свою вышивку артисту Сергею Филиппову.

– Вот, погляди, как мне удался лиловый цвет! – басом хвастался Севостьянов, тыча пальцем в шитье. – Вот он начинается с бледно-лилового, потом переходит в фиолетовый, а потом постепенно, мягонько, нежно – в бледно-голубенький…

Филиппов слушал-слушал, а потом не выдержал и говорит:

– Скажи, а у тебя бывают критические дни?

* * *

Как правило, актеры в театре не учат наизусть тексты, которые по роли можно читать с листа. Иногда это обстоятельство играет с ними злую шутку. Так, в одном спектакле на сцену вбежал гонец и передал королю письмо со словами:

– Ваше Величество, вам письмо!

Король разворачивает свиток и – о, ужас! – текста там нет (коллеги подшутили). Но артист был опытный, поэтому, возвращая свиток гонцу, сказал:

– Читай, гонец!

Актер, исполняющий роль гонца, тоже был не лыком шит и вернул письмо королю со словами:

– Неграмотен, Ваше Величество!

* * *

Евстигнеев рассказывал, как подшутили над актерами, которые играли в каком-то спектакле про Великую Отечественную. В одной сцене актеры изображали группу фашистов, причем одного из фашистов играл еврей по национальности. Так кто-то из кулис постоянно нашептывал:

– Немцы, среди вас еврей.

* * *

Замечательный актер Малого театра Никита Подгорный входит в родное здание, и к нему тут же бежит молодой актер с новостью про помощника режиссера (на театральном сленге «помреж» – человек в повседневной жизни театра едва ли не самый главный, поскольку отвечает за присутствие актеров на репетиции и спектакле, расписание репетиций, командует установкой декораций, проверяет готовность всех цехов театра и сцены к спектаклю; делает партитуру постановки (текст по ролям со всеми ремарками и пометками для цехов), подсказывает актерам на репетициях, записывает замечания режиссера… в общем, человек незаменимый; и характер для этой должности нужен жесткий и боевой): «Никита Владимирович, знаете? Алла Федоровна ногу сломала!» Подгорный тут же деловито спрашивает: «КОМУ?!»

* * *

В театре Сатиры служил актер Георгий Баронович Тусузов, прославившийся редким долголетием: он прожил 97 лет и выходил на сцену чуть ли не до последних дней. Секрет свой он объяснял тремя факторами: «Я никогда не делал зарядку, никогда не был женат и никогда не обедал дома!»

Анатолий Папанов, бывший младше его лет на тридцать с лишним, мрачно шутил: «Не страшно умереть – страшно, что за гробом пойдет Тусузов!»

* * *

В 1970-х годах Анатолий Папанов и Андрей Миронов играли в спектакле «Интервенция». Папанов – большевика, а Миронов – французского матроса. В одной из сцен Папанов заходил в казарму к французам и говорил:

– За голову большевика обещана награда – 10 000 франков!

Но один раз он неожиданно даже для себя произнёс:

– За голову большевика обещана награда – 5 000 франков!

– Подешевели? – шёпотом поинтересовался Миронов.

* * *

Однажды делегацию кинематографистов, в числе которой был актёр Олег Янковский, пригласили на дни культуры в одну из бывших автономных областей Советского Союза. Для почётных гостей составили программу и позвали местных знаменитостей. Их имена были сложными и по большому счету ничего не говорили, их представляли так:

– Проще говоря, это наш местный Шаляпин…

– Проще говоря, это наш местный Шолохов…

А потом всех пригласили проехать на пикник. Ехать предстояло по полю мимо гигантского скотоводческого хозяйства и через небольшую речушку. И в тот момент, как автобус с гостями подъехал к реке, в воду сбросили навоз… В автобусе повисла зловещая тишина, все начали зажимать носы и только Олег Янковский, задумчиво глядя на проплывающий «пейзаж», тихо прокомментировал:

– Проще говоря, какой Шолохов, такой и Тихий Дон.

* * *

В театре имени Моссовета главным по розыгрышам был Ростислав Плятт, но однажды ему попался достойный соперник. Разыграть мэтра решил Алексей Консовский – принц из киносказки «Золушка».

В спектакле «Стакан воды» Плятт играл главного героя, а Консовский выходил в эпизодической роли гонца – он выбегал, получал от него бумаги и задание отнести их адресату, и больше не появлялся. На одном из спектаклей актёр сделал себе старческий грим и шаркающей походкой вышел на сцену в образе очень дряхлого «гонца», но Плятт и глазом не моргнул. Он произнес адрес, куда надо отнести бумаги, но гонец подставил ухо и переспросил:

– Ась?

Плятт повторил адрес и протянул бумаги. Консовский с удивлением на них посмотрел и проскрипел:

– Это кому?

Занервничавший Плятт сунул бумаги в руки гонца, но они так затряслись, что всё тут же выпало и разлетелось по сцене. Когда с трудом сдерживающие смех коллеги собрали листки, Плятт подхватил вредного «старикашку» и вынес со сцены вместе с бумагами.

* * *

Однажды Льву Дурову на адрес театра пришло письмо на английском языке. Актёр разволновался, нашёл переводчика и выяснил, что американская кинокомпания «Парамаунт» приглашет его принять участие в съёмках фильма с Полом Ньюманом и Юрием Никулиным!

Дуров сразу же позвонил другу – рассказать, что их зовут в Америку…

– Да-да, у меня такое же письмо! – сообщил Никулин. – Вызов пришлют и давай оформляться.

Но Америка больше на связь не выходила, через какое-то время Дуров снова позвонил Никулину:

– Ты чего-нибудь получал?

– Нет.

– Ой, ну их тогда к чёрту! А то дома уже все извелись, когда дед в Америку поедет…

– У тебя конверт далеко? Возьми его… Взял? Видишь большую треугольную печать? Читай, что там написано.

– Так там же по-английски!

– Буквы-то ты знаешь, вот по буквам и читай.

На самодельной печати было написано: «Schastlivogo puti durachok. Tvoy Nikulin».

* * *

В отместку во время поездки в Ленинград Лев Дуров позвонил Никулину по межгороду и, изменив голос, пригласил его в Ленинград на съёмки советско-шведского фильма «Вишня». Никулину предлагалась роль отца трех близнецов, мальчиков специально привезли из Швеции, а актёру надо пройти формальные пробы и познакомиться с «сыновьями». Дуров так интересно рассказывал, что Никулин согласился! Приехал в Ленинград, пришёл на студию и спросил, где проходят пробы на фильм «Вишня»…

* * *

Друзья Юрий Никулин и Лев Дуров постоянно друг друга разыгрывали как по мелочам, так и по-крупному. Как-то накануне майских праздников Льва Дурова вызывали в Президиум Верховного Совета на награждение орденом Трудового Красного Знамени. Приехав в назначенный день к десяти утра, Дуров узнал у охраны, что сегодня никого награждать не собирались. И вообще, при всём уважении, его имени не было ни в одном списке. Более того, сегодня – выходной день!

На выходе из Президиума его ждал довольный Никулин:

– Юра, тебе не стыдно?!

– А тебе не стыдно? Поверил, как маленький…

* * *

Василий Ливанов решил как-то подшутить над Мироновым. Он позвонил ему в день рождения – 8 марта и сообщил, что нужно немедленно поехать на «Мосфильм» для съемки, поскольку вся труппа ждет. Миронов поверил и помчался на студию, но его не впустила охрана, поскольку день был праздничный и выходной. Миронов задумал мщение и скоро осуществил его. Однажды он как бы ненароком столкнулся с Ливановым на студии, и при этом что-то с наслаждением жевал.

– Ты что жуешь? – спросил голодный Ливанов.

– Шоколад, – ответил Миронов. – Из Швейцарии привезли, великолепный вкус…

– Дай-ка, – попросил Ливанов.

Миронов полез в карман, вытащил заранее припасенный кусок коричневой плитки и протянул Ливанову. Тот запихал плитку в рот и едва не сломал зуб. «Швейцарский шоколад» оказался обыкновенным сургучом.

* * *

Евгений Весник, будучи еще студентом, дебютировал на сцене Малого театра. Играл он в массовке: нужно было просто стоять у стены и изображать гостя в доме Фамусовых. И, как это частенько случается, молодого и неопытного актера стали подначивать коллеги постарше и поопытнее.

Два таких шутника подходят во время спектакля к Веснику и спрашивают вполголоса:

– Простите, вы не Чацкий будете?

Надо знать атмосферу сцены и ощущения дебютанта, чтобы понять, с каким трудом он сдерживает истерический смех, услышав этот нелепый вопрос.

Во время антракта Весник попросил прекратить издевательства. Шутники вежливо извинились и пообещали. Однако едва началось действие, они снова подошли к молча стоявшему Веснику и спросили:

– Вы не подскажете, где здесь туалет?

Этой фразы оказалось достаточно для того, чтобы юный артист, согнувшись пополам, уполз за кулисы. В страхе ожидал он окончания спектакля, рассчитывая получить взбучку от режиссёра.

Но самое удивительное, что режиссер похвалил Весника:

– А вы правильно сделали, что ушли со сцены. Это хороший ход, чего вам в самом деле торчать столбом… Правильно…

* * *

Эту историю рассказывают многие, и в ней звучат разные фамилии. Режиссер Леонид Трауберг рассказывал так: Алексей Денисович Дикий однажды обиделся на Никиту Богословского, который накануне его разыграл. У Богословского вообще было много жертв розыгрыша, которые мечтали ему отомстить при удобном случае. А удалось это только Алексею Дикому. Придумал он вот что. Однажды хорошенько напоил композитора, а когда тот мирно уснул, его погрузили в легковую машину, отвезли в аэропорт и отправили в Новосибирск. Следом в Новосибирское отделение Союза композиторов дали срочную телеграмму за подписью известного чиновника МВД о том, что в городе может появиться аферист, который, пользуясь феноменальным внешним сходством с известным советским композитором Никитой Богословским, ходит по учреждениям, и выпрашивает от его имени крупные суммы денег якобы, на билет на самолет…

Проснувшись во время долгого перелета, Богословский понял, что над ним жестоко подшутили. Он, конечно, попытался мобилизовать свое чувство юмора, и, немного успокоившись, сразу после посадки самолета отправился в местный Союз композиторов. Он зашел в кабинет председателя Союза, и не успел назвать себя, как тот ухмыльнулся и нажал кнопку на столе. Тут же появился наряд милиции, на ошеломленного Богословского надели наручники и увезли в отделение милиции, где композитор просидел целые сутки, пока все не разъяснилось.

* * *

Играя в спектакле «Баллада о невесёлом кабачке», Олег Павлович доставил немало проблем Михаилу Козакову. У Казакова был длинный монолог. Табаков играл горбуна и, появляясь на сцене, негромко говорил партнёру:

– Такому рассказчику – хрен за щеку!

Козаков огромным усилием воли сохранил серьёзность и после спектакля попросил Табакова прекратить шутки и молчать. Тот клятвенно пообещал хранить молчание. В следующем спектакле Козаков напряжённо ждал это сцены. Табаков был верен обещанию и «всего лишь» языком оттопырил щёку. У Козакова была истерика.

* * *

После присвоения Крамарову звания Заслуженного артиста СССР, на вопрос «Ваши творческие планы?», он отвечал «Буду копить на Народного».

* * *

Однажды Евгений Евстигнеев сидел в буфете с Виктором Павловым за рюмкой коньяка.

– Ты знаешь, – сказал Павлов, – лет пять назад я так сыграл одну драматическую роль, что рыдала вся съемочная группа. Всю площадку слезами залили, удержаться не могли…

– Это что! – перебил Евстигнеев. – Я как-то раз так здорово сыграл мертвеца, что меня едва не похоронили…

* * *

В спектакле театра Вахтангова «Антоний и Клеопатра» Михаил Ульянов играл Антония. По сюжету он должен был достать из-под камня меч и покончить с собой, с диким криком упав на его острие. Меч был картонный и легко складывался под актёром. На одном из спектаклей студенты подложили в реквизит вместо картонного меча настоящий, а статист вынес его на сцену и спрятал под камень. Растерянный Антоний, достав орудие убийства, тихо сказал: «Ой!..» и неловко завалился на бок, держа меч под мышкой. Зрители подвоха не заметили, но после спектакля Ульянов с режиссёром решили разобраться с этим статистом. Им оказался Александр Ширвиндт, который иногда подрабатывал в театре…

* * *

Александр Абдулов дружил с Олегом Янковским, хотя они считались главными соперниками на сцене. Ленкома. У Янковского была не очень чёткая дикция, и друг не упускал шанса при случае его подколоть.

К. Куско. Александр Абдулов

Они вместе играли в спектакле «Оптимистичная трагедия».

Однажды, услышав, как Янковский мучается над фразой: «Боцман! Открыть доступ прощающимся родственникам!», пытаясь выговорить ее максимально четко, Абдулов сочувственно покачал головой и тихо сказал: «Последних пэтэушниц потеряешь…»

* * *

Двоюродным братом руководителя Театра сатиры Валентина Плучека был британский режиссёр Питер Брук. Однажды он пригласил Плучека в Лондон посмотреть свои постановки, которые произвели на худрука неизгладимое впечатление. В Москве он собрал труппу, чтобы рассказать о работе британского театра:

– Какие у Брука артисты! Всё могут сделать, всё понимают… А я тут с вами маюсь!

– Да мы бы тоже с удовольствием с Бруком поработали, а нам с вами приходится… – не сдержался Папанов.

* * *

В нулевых годах Андрей Краско стал очень востребованным актёром.

Однажды на съёмках «Заколдованного участка» к нему подошёл Леонид Ярмольник и с завистью сказал:

– Слушай, Андрей, какой канал не включу – там ты! Недавно правда на мультфильм попал, смотрю, а тебя нет…

– Ну, извини, недоработка вышла! – отмахнулся Краско.

* * *

В одном из спектаклей герой Евгения Евстигнеева выходил на сцену и хвастался новыми сапогами, а все вокруг восхищались обновкой. Любитель розыгрышей Олег Табаков перед выходом Евстигнеева эти сапоги куда-нибудь переставлял и с интересом наблюдал, как коллега мечется в поисках. В конце концов Евстигнеев начал их запирать в гримёрке, но Табакова это не остановило.

А. Крылов. Критик-рушитель

Однажды он добыл ключ и заменил модную обувь на сапоги волшебника из детского спектакля – синие и в блёстках. И вот до выхода остаётся буквально минута, Евстигнеев заходит в гримёрку и… делать нечего – обувается и бежит на сцену в строгом костюме и сказочных сапогах. Актёры едва не сорвали сцену, когда увидели эту картину, а Табаков ещё и добавил: «Волшебные, волшебные сапоги, голубчик!»

* * *

В 70-е годы на театральных сценах ставили обязательные спектакли из жизни рабочего класса. Несмотря на восторги критиков и хорошие актёрские составы, публика на них ходила неохотно, актёры играть в них не любили, но что делать – надо было. Вот после одного из таких спектаклей Кирилла Лаврова кто-то из близких спросил:

– Ну, как публика? Как сыграли?

– Вничью… – устало отмахнулся Лавров.

* * *

Про себя Юрий Никулин говорил: «У меня всего два недостатка: плохая память и что-то ещё…»

* * *

Николай Караченцов любил разыгрывать коллег по Ленкому, особенно когда все уже на сцене и деваться некуда. И вот на одном из спектаклей актёры решили ему отомстить. В финале его погибший герой лежал на сцене со свечой в руках, а все стояли полукругом и рыдали. Обычно Караченцову давали электрическую свечку, а тут без предупреждения вручили настоящую.

Через какое-то время на руки «погибшего» потёк горячий воск… Он мужественно терпел, пока свеча не начала догорать, а потом резко сел и с выражением рассказал, куда всем вставит эту свечку после спектакля.

Потом повернулся к зрителям, прижал руку к груди, сказал: «Извините, вырвалось!» – и лёг обратно.

Зал взорвался аплодисментами!

* * *

На гастролях в Севастополе Евгений Моргунов в компании ещё одного актёра собрались сходить на местный рынок. Вышли утром из гостиницы и попались инструктору райкома КПСС, который следил, чтобы у актёров была насыщенная культурная программа:

– Доброе утро. Вы в город?

– Мы на кладбище, хотим поклониться могилам советских моряков.

– Мы можем организовать автобусную экскурсию с гидом!

Тут у Моргунова созрел в голове план очередного розыгрыша:

– Прекрасно, все наши хотели бы поехать! Санаев, Ладынина, Вицин, Мартинсон…

– Во сколько?

– Давайте пораньше, в полвосьмого утра, у нас днём дела.

На следующий день в 7.30 к гостинице приехал автобус с экскурсоводом. Когда ей передавали заказ на экскурсию, то потеряли все фамилии актёров – инструктору запомнилась только первая, поэтому на путевом листке так и было написано: «Групповая экскурсия. Старший В. Санаев».

К автобусу никто не пришёл, и она отправилась в гостиницу. Постучала к ничего не подозревающему Санаеву и прокричала фразу, после которой пожилой актёр возмущённо выскочил из номера: «Санаев! Экскурсия на кладбище! Вы старший!».

* * *

Однажды друзья подарили Льву Дурову мазь от облысения – странного вида масса, сильно пахнущая чесноком. Он пытался избавиться от начинающейся лысины, поэтому возил её с собой на гастроли.

В очередной поездке он ехал в одном купе с театральной актрисой Ольгой Яковлевой, а в соседнем разместилась весёлая компания: Геннадий Сайфулин, Валентин Смирнитский, Георгий Мартынюк и Игорь Кашинцев. Вечером они постучались к Дуров с вопросом – нет ли у него закуски, а то мимо купе проходишь, и так вкусно чесночком пахнет…

– Не, ребят. Это моя мазь от облысения пахнет.

Все знали, что Дуров мастер шуток, поэтому не поверили и обиделись. Когда затянувшееся веселье в их купе начало мешать спать, Дуров пошёл наводить порядок. Постучал к соседям, они открыли дверь и шарахнулись в ужасе. Дело в том, что актёр стоял в проходе в длинноволосом кудрявом парике Яковлевой. Насладившись произведенным эффектом, Дуров поправил прядку и торжествующе сказал:

– Ну, что, не верили?!

И ушёл, а на следующий день говорил актёрам, что ничего подобно не было и им надо меньше пить.

* * *

У Юрия Богатырёва был талант художника, и он часто писал портреты коллег в шаржевой манере.

Однажды он пришёл в гости к Сергею Никоненко и за время посиделок набросал его портрет.

Никоненко посмотрел на результат и озадачился:

– Юр, а чего не очень похож-то?