Текст книги "Просветительские идеи и революционный процесс в Северной Америке"

Таким образом, умеренность и самоотречение как проявление классической республиканской добродетели прочно вошли в американскую повседневность 1760-1770-х гг. В соответствующем поведении видели не только моральную ценность, но и способ сопротивления угнетению.

Стоит, однако, задаться вопросом, насколько велик был на самом деле размах бойкотов. При чтении вигской прессы может создаться впечатление, что виги преувеличивали собственную добродетель и сплоченность.

«Boston Evening Post» уверяла: «Презрение к европейским изыскам становится новой модой»[556]556
  Boston Evening Post. Nov. 6, 1769.


[Закрыть]. Колониальной столице подражали мелкие городки Массачусетса. Так, жители Лестера внесли в городскую книгу имена «неимпортеров», «как людей, которые близко к сердцу принимают благо своей страны». Их имена предполагалось оглашать на ежегодной встрече в марте[557]557
  Boston Gazette. Febr. 5, 1770.


[Закрыть]. Как уже говорилось, меры поощрения добродетели дополнялись давлением на «импортеров». Выразителен отрывок письма из Нью-Йорка: «Никто не сомневается, что честь торговцев заставит их сдержать свое обещание, но все же будут приняты меры, чтобы они так и поступали»[558]558
  Boston Evening Post. May 15, 1769.


[Закрыть].

Но несмотря на то, что контроль за соблюдением бойкотов был действительно довольно жестким, а их эффективность признавала даже торийская пресса[559]559
  «В Бостоне чай пьют только те леди, чьи мужья – тори и друзья Актов Тауншенда, а также те немногие дамы, которые сами придерживаются торийских убеждений»: The Massachusetts Gazette. Mar. 1, 1770.


[Закрыть], были и другие сообщения. Из них следовало, что не все патриоты были так уж несгибаемо тверды в своей добродетели. Видимо, отказ от укоренившихся привычек давался колонистам нелегко.

Об этом можно судить по митингам мелких городков Массачусетса. Резолюции жителей Ипсвича были весьма решительны: каждый, кто предложит чай на продажу, будет считаться врагом городка[560]560
  Boston Gazette. Jan. 3, 1774.


[Закрыть]. А вот патриоты из Роксбери оставляли для себя лазейку. Они клялись отказаться от привозного чая, кроме как в случаях болезни[561]561
  Boston Gazette. Mar. 12, 1770.


[Закрыть]. Жители Дедхэма соглашались отказаться от чая, но надеялись, что как-нибудь в будущем пить любимый напиток разрешат хотя бы тем, «у кого не хватает добродетели отказаться от его потребления навсегда»[562]562
  Boston Gazette. Mar. 19, 1770.


[Закрыть].

О строгости соблюдения бойкотов позволяет судить реклама. Потребителям XVIII в. информация о стране происхождения товара заменяла современные бренды. Поэтому соответствующие сведения обязательно включались в рекламные объявления. Таблицы 1–3 (см. Приложения) составлены на основе изучения рекламных блоков «Boston Gazette». При всей ограниченности получившейся выборки, она позволяет проследить некоторые тенденции. Из данных таблицы 1 ясно, что импорт в 1769–1770 гг. не остановился полностью. Даже радикальная вигская «Boston Gazette» печатала объявления «импортеров», часто украшенные традиционной формулой «только что импортировано» (таблица 2), несмотря на вопиющее нарушение всех принятых соглашений и требований добродетели. Бойкот 1773–1775 гг. выглядит более успешным, но, возможно, усилиям «Сынов Свободы» невольно помогли английские власти: бостонская гавань с 1 июня 1774 г. была заблокирована, что не могло не отразиться на объемах импорта. Более эффективным представляется чайный бойкот (таблица 3). В некоторые периоды чай мог вообще исчезать из рекламы. А вот попытки заменить чай травяными отварами вроде «гипериона», судя по всему, провалились; во всяком случае, рекламы патриотического напитка в 1767–1775 гг. не встречается.

Информацию, полученную из рекламных блоков, можно дополнить статистикой ввоза товаров и сбора налогов. Так, «Boston Evening Post» сообщала, что осенью 1768 г. английская казна получила несколько сот фунтов стерлингов пошлин за товары, ввезенные в Массачусетс; но весной 1769 г. сумма таких пошлин не превышала 40 шиллингов[563]563
  Boston Evening Post. May 15, 1769.


[Закрыть]. Видимо, не все колонии добивались таких же результатов. Например, в Северной Каролине бойкот вообще провалился[564]564
  Nonimportation Agreement (1768) by Louis P. Towles, 2006. URL: https://www.ncpedia.org/ nonimportation-agreement-1768 (дата обращения: 17.03.20).


[Закрыть]. Бойкот 1774 г. отразился на бюджете метрополии резким падением доходов, собранных в соответствии с Актами Тауншенда (как мы помним, они не были отменены полностью). В 1773 г. метрополия получила от североамериканских колоний в виде налога на чай 2 572 ф. ст., в 1774 г. -921 ф. ст. Импорт чая в колонии в 1774 г. упал на 90 %[565]565
  Rabushka A. Taxation in Colonial America. Princeton, 2010. P. 755–758.


[Закрыть]. Еще более впечатляющим было падение импорта в следующем году – 97 % по всем видам товаров[566]566
  Schlesinger A.M. The Colonial Merchants and the American Revolution, 1763–1776. N.Y., 1918. P. 533–536; Трояновская М.О. К вопросу об экономической политике 1-го Континентального конгресса («Ассоциация») // АЕ. 1980. М., 1981. С. 271.


[Закрыть].

Формулировки, используемые в рекламе, позволяют судить и о том, как реагировали на гегемонию классического республиканизма сами торговцы. Интересны стратегии их поведения, представлявшие широкий спектр реакций, от искреннего (по крайней мере, по видимости) принятия жестких требований гражданской добродетели, до попыток обойти таковые. На митинге фригольдеров и других жителей Бостона 4 октября 1769 г. отмечалось: «Торговцы не только нашей столицы (т. е. Бостона. – М.Ф.), но и континента благородно предпочли общее благо своему частному вознаграждению»[567]567
  Boston Evening Post. Oct. 9, 1769.


[Закрыть]. Резолюция поражает четкостью формулировки классического республиканизма, как он понимался на тот момент. Джон Барретт и сыновья в Бостоне подчеркивали собственное похвальное поведение в своей рекламе: «И хотя мы сильно пострадали, великодушно пожертвовав торговыми интересами ради общественной свободы и счастья, мы и впредь будем продавать по тем же низким ценам»[568]568
  Boston Gazette. Oct. 9, 1769.


[Закрыть].

Со своей стороны, лоялистка из Массачусетса Дороти Форбс опасалась репрессий со стороны вигов: «Наш скот продадут с аукциона, и мы можем ожидать, что все пойдет прахом»[569]569
  Murray J. Letters of James Murray, Loyalist / ed. N. Moore Tiffany. Boston, 1972. P. 226.


[Закрыть]. Ряд ее единомышленников пытались найти для своего бизнеса защиту у властей. В декабре 1773 г. Ричард Кларк и сыновья, Бенджамин Фанейл, а также Элиша и Томас Хатчинсоны обратились с петицией к его превосходительству губернатору и совету его величества. Петиционеры жаловались на угрозы со стороны вигов, просили защиты для торговли чаем. Колониальный совет, после бурных дебатов, не дал никакого ответа[570]570
  Boston Gazette. Dec. 27, 1773.


[Закрыть].

Зато Джон Эвери поместил специальное объявление, заверяя соотечественников, что вот уже два года ничего не импортировал ни из Лондона, ни из какой-либо иной части Великобритании. Он счел необходимым «очистить себя от низкого обвинения во ввозе товаров вопреки благотворному соглашению и единому мнению купцов». Сходные объявления в том же номере были подписаны Фрэнсисом Джохоннотом и Бенджамином Эндрюсом[571]571
  Boston Evening Post. Sept. 4, 1769.


[Закрыть]. Такие заверения были весьма своевременными. Той же осенью последовало «разоблачение» «импортеров» Энн и Элизабет Каммингс. «Они предпочли свою собственную мелкую выгоду благополучию Америки… Их будут считать врагами своей страны», – возмущалась «Boston Gazette»[572]572
  Boston Gazette. Nov. 20, 1769. Сестры Каммингс, тем не менее, остались несгибаемыми «импортерами» и открыто возмущались попытками наблюдательного комитета «обидеть двух трудолюбивых девушек, стремящихся честным путем заработать на хлеб»: Короткова С.А. Бостонская «бизнесвумен» между патриотами и лоялистами // Американистика: Актуальные подходы и современные исследования. Вып. 9. Курск, 2017. С. 11.


[Закрыть]. В импорте заподозрили даже Джона Хэнкока, и он также вынужден был оправдываться[573]573
  Boston Evening Post. Jan. 8, 1770.


[Закрыть]. По подсчетам историка Колина Николсона, 62,9 % импортеров нарушали соглашение лишь однажды; и лишь 2,47 % – более восьми раз[574]574
  Nicolson C. Governor Francis Bernard. P. 56.


[Закрыть].

Пытаясь совместить патриотизм с собственной выгодой, торговцы уточняли и дополняли традиционные рекламные формулы: «Некогда импортировано из Лондона, но теперь привезено из Нью-Йорка и до того, как вступило в силу решение торговцев о запрете импорта»[575]575
  Boston Gazette. Apr. 17, 1769.


[Закрыть]. Сэмюэль Дэшвуд, в чьей лавке можно было найти английские и индийские товары, оговаривал, что все они импортированы «прошлой осенью»[576]576
  Boston Gazette. June 5, 1769.


[Закрыть]. Сэмюэль Боллард включил в свое объявление английские товары, но рядом с этим указанием, сделанным мелким шрифтом, гордо красовалось выведенное в два раза крупнее: «Североамериканская мануфактура»[577]577
  Boston Gazette. Nov. 13, 1769.


[Закрыть]. Уловки были также своевременной тактикой. К июлю 1769 года рекламу импортных товаров уже объявляли «подлой и изменнической»[578]578
  Boston Gazette. July 3, 1769.


[Закрыть]. С. Адамс гремел: «Возможно ли, чтобы кто-либо имел бесстыдство в противность общим резолюциям континента импортировать и продавать его проклятие! (…) Кто станет покупать товары от такого дерзкого нарушителя! Кто не увидит в нем врага общества и не станет выказывать ему презрение и ненависть!»[579]579
  Boston Gazette. Oct. 2, 1769.


[Закрыть]

В целом, можно сделать вывод, что в 1767–1775 гг. в колониях происходило активное усвоение классического республиканизма, несмотря на то, что американцы еще оставались монархистами и уповали на «короля-патриота». Классический республиканизм предполагал обязательную ориентацию на античный полис как на идеал. Однако существовало несколько разных вариантов классического республиканизма, актуализировавших разные характеристики полиса. Некоторые из них стали жестко противопоставляться монархии лишь после установления республиканского строя в США. До 1776 г. они вписывались в существующий монархический строй.

Можно говорить о набиравшем силу классическом республиканизме до республики и без республиканцев. Черты «полисной» идеологии у вигов до Войны за независимость легко выделяются. Это идеализация народного ополчения в противовес постоянным армиям, гражданская добродетель как основа этоса и тираноборческие идеи.

Наиболее востребованным оказался такой элемент классической республиканской идеологии, как гражданская добродетель, понимавшаяся как героическое сопротивление угнетению и самоотречение во имя общего блага. На основе героизации тираноборчества виги формировали свое представление о революции. Образцами такого сопротивления были для них свержение Тарквиниев и антицезарианская оппозиция в Древнем Риме. Из более современных примеров виги предпочитали северокаролинских «регуляторов». С их точки зрения, повстанцы действовали совершенно правильно, отреагировав на деспотическое и коррумпированное правление губернатора Трайона вначале петициями, а затем и вооруженным противодействием.

Воплощением добродетельного самоотречения стали бойкоты. Умеренность в потребностях, трудолюбие и отказ от роскоши превращались в новом контексте в проявление патриотизма, в способ сопротивления угнетению и одновременно сплочения вигского сообщества. Через участие в бойкотах множество обычных людей могли вовлекаться в политику и разделять новые, революционные идеи и ценности.

Глава 4
Общественный договор: первые американские конституции (1776–1780

19 апреля 1775 г. сражениями при Конкорде и Лексингтоне началась Американская революция, а 4 июля следующего года Соединенные Штаты провозгласили себя независимым государством. Философия Просвещения предоставляла вигам готовую парадигму для осмысления начавшихся событий. Еще накануне войны вигские теоретики выработали представление о революции как о возвращении к естественному состоянию и расторжении общественного договора. Именно эту концепцию озвучил еще в 1774 г. на Первом континентальном конгрессе Патрик Генри: «Правительство распущено. Флоты и армии, а также нынешнее положение вещей показывают, что правительство распущено. – А где же ваши вехи? Ваши границы колоний. Мы находимся в естественном состоянии, сэр»[580]580
  Adams J. Notes on Debates in Congress. Sept. 5–6, 1774 // The Founders’ Constitution: 5 vols. / ed. R.B. Kurland and R. Lerner. Chicago – London, 1987. Vol. 1. P. 358.


[Закрыть].

Функции просвещенческой философии с началом собственно Американской революции изменились. В 1765–1775 гг. она была, собственно, идеологией протеста, основой вигского понимания свободы и природы власти. С 1776 г. она же используется для государственного строительства в новорожденных Соединенных Штатах. Просвещенческое «Царство Разума» было тем идеалом, который американцы пытались по мере сил воплотить вначале в конституциях штатов, а затем в федеральной Конституции 1787 г. Тому, как это происходило, посвящена эта глава и следующая.

Коллапс имперской системы управления сопровождался коллапсом колониальной власти на местах. Вакуум власти заполняли различные революционные органы: комитеты безопасности, комитеты связи, комитеты бдительности и т. п. Не случайно тори на этом этапе ассоциировали вигов с Конгрессом и «комитетчиками». Именно они в реальности и представляли новую концепцию управления, не легитимированную действующим законодательством, но зато опиравшуюся на поддержку масс и просвещенческую теорию «общественного договора». Вигское «воображаемое сообщество» в Америке воспринималось как суверенный народ, который и является субъектом общественного договора. Как и во многих других ситуациях, плюрализм не предусматривался; тори не были частью политического субъекта, так же как они не были частью формирующейся американской нации. Комитеты не знали разделения властей. Бросается в глаза их сходство в данном отношении с русскими советами начала XX в. или Парижской коммуной в Великой французской революции. Однако постоянно действующими органами власти комитеты так и не стали.

Как уже говорилось, для американцев того времени общественный договор мог и должен был выражаться в форме реального документа. Неудивительно, что на протяжении первых же лет Войны за независимость в Америке шел активнейший процесс создания новых конституций. К этому подталкивал и легализм эпохи Просвещения. Одна из наиболее популярных идей XVIII в. подразумевала, что совершенное общество можно создать посредством совершенных законов. Это представление разделяли и американские виги. Пенсильванский просветитель Б. Раш был убежден: «Свобода всего мира – вот приз, за который мы боремся… Хорошее правление не менее необходимо для достижения столь славной цели, чем боеприпасы и ружья»[581]581
  Rush B. Observations Upon the Present Government of Pennsylvania: In Four Letters to the People of Pennsylvania. Phila., 1777. P. 21.


[Закрыть]. Дж. Адамс в 1775 г. был полон энтузиазма: «Кто думал дожить до того, чтобы принципы свободы распространились и восторжествовали так быстро, чтобы человеческая природа потребовала все свои права, освободилась от оков священников, королей или знати, свергла тиранию, подобно Самсону, и создала те правительства, которые народ считает наиболее подходящими для человеческого счастья»[582]582
  J. Adams to J. Warren. Nov. 5, l775 // LDC. Vol. 2. P. 306.


[Закрыть].

В мае 1776 г. Континентальный конгресс объявил о ликвидации всех органов власти, созданных на основе королевских хартий и законов, и призвал штаты создавать новые правительства. Еще до этой рекомендации были приняты конституции Нью-Гэмпшира (5 января 1776 г.) и Южной Каролины (26 марта)[583]583
  В 1778 г. Южная Каролина заменила свою первую конституцию на новую.


[Закрыть]. В 1776–1777 гг. конституциями обзавелось большинство штатов, включая не входивший в Союз самопровозглашенный штат Вермонт[584]584
  О его образовании подробнее: Алентьева Т.В., Филимонова М.А. Реформаторы, нонконформисты, диссиденты в США: от Войны за независимость до Гражданской войны. Курск: Изд-во КГУ, 2012. С. 49–66.


[Закрыть]. Но в Массачусетсе процесс оказался более длительным. Первый проект конституции штата был разработан в конце 1777 г. Однако высокий имущественный ценз для избирателей и избираемых, а также отсутствие гарантий прав человека в этом проекте привели к тому, что на референдуме он был отвергнут. Разработка конституции в Массачусетсе была успешно завершена Дж. Адамсом в 1780 г. Эта конституция обладала уникальными чертами: она была первой, ратифицированной народом на референдуме, и она является старейшей из ныне действующих писаных конституций.

Лишь Коннектикут и Род-Айленд – бывшие корпоративные колонии – остались в стороне от конституционного строительства. В Род-Айленде осталась в силе его колониальная хартия, а Коннектикут сохранил свои «Фундаментальные законы» 1628 г. В обоих случаях из колониального законодательства было убрано всякое упоминание о королевской власти.

Конституции революционного периода были прочно укоренены в политической философии Просвещения[585]585
  В данной главе будет рассматриваться влияние идей Просвещения на ранние конституции штатов. Вопрос об идейных истоках Декларации независимости не рассматривается, поскольку он хорошо изучен. См.: Согрин В.В. Идейные течения в американской революции XVIII в. М., 1980. С. 126–127; Каримский А.М. Революция 1776 г. и становление американской философии. С. 240–251; Болховитинов Н.Н. Великие документы Американской революции: взгляд из России // Американская цивилизация как исторический феномен. Восприятие США в американской, западноевропейской и русской общественной мысли. М., 2001. С. 449–462; Reck A.J. The Enlightenment in American Law I: The Declaration of Independence // The Review of Metaphysics. Vol. 44. No. 3 (Mar., 1991). P. 549–573; Wills G. Inventing America: Jefferson’s Declaration of Independence. Boston – New York, 2002; Jayne A. Jefferson’s Declaration of Independence: Origins, Philosophy, and Theology. Lexington, 2015.


[Закрыть]. Массачусетский политик Теофиль Парсонс так описывал процесс создания конституции своего штата: «Свободные люди, населяющие территорию Массачусетского залива, сейчас формируют для себя политическое общество. Возможно, их положение в некоторых отношениях более благоприятно для создания свободного правительства, чем любого другого народа в прежние времена. Та привязанность к старым формам, которая обычно мешает, не имеет места среди них. Перед ними история и опыт всех государств. Человечество веками трудилось, чтобы просветить их, философы и ученые мужи древности зажигали полуночные светильники, чтобы передать им наставления»[586]586
  American Political Writing During the Founding Era: 1760–1805: 2 vols. / ed. Ch.S. Hyneman and D. Lutz. Indianapolis, 1983. Vol. 1. P. 485.


[Закрыть].

В период Войны за независимость характерные просвещенческие представления стали частью ментальности вигской элиты, определяли ее политический дискурс, ее представления об идеальном государстве. Контент-анализ американских политических текстов показывает, что просвещенческие идеи были усвоены вигами достаточно прочно (Приложения, таблица 4). Так, в письмах делегатов Континентального конгресса 16 раз встречается выражение «естественное состояние» (state of nature), 14 раз – «естественные права» (natural rights), 8 раз – «общественный договор» (social compact, social contract).

В конституционных документах революционного периода также можно выявить заимствования из трудов европейских просветителей. Реципировались как общие ценности просвещенческой мысли, такие, как важность образования или веротерпимость, так и весьма конкретные представления об оптимальной организации власти или уголовном законодательстве.

Первой же проблемой, требовавшей осмысления, была природа республики. Для Америки она была немалым новшеством; американские виги стали республиканцами довольно поздно. В феврале 1775 г., буквально накануне Войны за независимость, Дж. Адамс демонстративно изумлялся «клевете» своего оппонента-тори, называвшего вигов республиканцами: «Что он (Массачусеттензис) имеет в виду под независимостью? Независимость от британской короны, независимую республику в Америке, конфедерацию независимых республик?.. Он знает, что среди вигов нашей провинции нет ни одного человека, который бы таил подобные желания»[587]587
  Novanglus // Boston Gazette. Febr. 13, 1775.


[Закрыть]. Т. Джефферсон писал о первых месяцах Войны за независимость: «Хорошо известно, что в июле 1775 г. отделение от Великобритании и установление республиканского правления еще никому и в голову не приходило»[588]588
  Джефферсон Т. Автобиография. Заметки о штате Виргиния. Л., 1990. С. 198.


[Закрыть].

Когда 4 июля 1776 г. Соединенные колонии превратились в Соединенные Штаты, это означало свержение монархии. Новое независимое государство формировалось как республиканское. При этом опереться в вопросе о природе республиканизма было, собственно, почти не на что. К услугам американцев был опыт античных полисов и средневековых городов-республик. Знали они также об особенностях внутреннего устройства древних и современных им конфедераций: дельфийской амфиктионии в Древней Греции; Швейцарской конфедерации; Республики Соединенных провинций (Нидерландов) и т. п. Однако в большинстве случаев европейский опыт невозможно было воспроизвести в условиях США либо он не был приемлем как устаревший. Философы-просветители тоже мало чем помогали. Популярный у американцев авторитет в вопросах конституционализма Дж. Локк не занимался вопросом о природе республики. Его описание разделения властей относится к парламентской монархии. Ж.Ж. Руссо, чье влияние также весьма велико в процессе создания конституций штатов, демонстративно отказывался от отдельного рассмотрения республиканизма: «Что касается меня, то я не отвергал ни одного из правлений и не пренебрег ни одним из них»[589]589
  Руссо Ж.Ж. Трактаты / отв. ред. А.З. Манфред. М., 1969. С. 35.


[Закрыть].

В результате главным источником теоретических знаний о природе республики оказались труды Ш.Л. Монтескье. Его программное произведение «О духе законов» во многом определило особенности американского республиканизма в XVIII в. Однако воспринять теорию Монтескье в этом аспекте полностью американцы не могли, поскольку в своем описании республики французский философ подразумевал весьма специфическое политическое образование. Это республика небольших размеров, с миролюбивой внешней политикой, без выраженного неравенства; личные интересы в таком государстве подчиняются общественным; роскошь не допускается. Собственно, это описание идеализированного греческого полиса, вполне соответствующее духу классического республиканизма[590]590
  Монтескье Ш.Л. О духе законов. М., 1999. С. 111–112.


[Закрыть]. Между тем американские штаты вовсе не походили на города-государства; по своим размерам они в большинстве своем скорее соответствовали европейским монархическим государствам. Не было там и прямой демократии, которую описывал Монтескье.

Невозможно было и безоговорочное перенесение на американскую почву классических республиканских идеологем.

И все же постулаты классического республиканизма, усвоенные от античных авторов или через посредство Монтескье, считались возможной моделью для американских штатов. Соответственно, попытки их апроприации все же делались. Ниже их усвоение будет разобрано отдельно.

Итак, создание конституции осмысливалось как заключение общественного договора. Договорная теория происхождения государства таким образом из абстракции превращалась в конкретный законодательный акт. В главе 1 были разобраны основные формы, в которых, как считалось, мог быть заключен общественный договор: pactum subjectionis (договор подчинения) и pactum associationis (договор сообщества). Перед Войной за независимость отношения между метрополией и колониями описывались в терминах pactum subiectionis. Показательны формулировки автора под псевдонимом «Американский Солон», относящиеся к 1772 г.: «Колонии никогда не вступали в какое-либо соглашение с парламентом Великобритании и не признавали зависимость от него. Их договор заключен с королем и только с ним. Именно его они признают своим законным государем и готовы нести справедливую долю расходов, чтобы поддержать достоинство его и нации. Но об этой доле и путях ее сбора они хотят судить сами. Без этой привилегии они были бы рабами, лишенными даже проблеска свободы; а рабами они быть не желают»[591]591
  America Solon // Boston Gazette. Jan. 27, 1772.


[Закрыть]. Сторонами договора здесь выступают колонисты и король (но не парламент).

Однако с началом Войны за независимость существующий общественный договор был расторгнут. Историк Мерси Уоррен описывала это так: «Робкие трепетали при мысли об окончательном разделении; последователи пассивного послушания были потрясены нарушением веры в их исконного государя; а враги общей свободы человечества были разгневаны до безумия или впали в отчаяние. Но… они (виги. – М.Ф.) считали себя более не связанными никакими моральными узами присяги на верность государю, посягавшему на их гражданскую свободу, которую они теперь могли обеспечить только общественным договором между собой и которую они решили сохранить или погибнуть в попытке сохранить ее»[592]592
  Warren M.O. History of the Rise, Progress, and Termination of the American Revolution: 2 vols. Indianapolis, 1988. Vol. 1. P. 310.


[Закрыть]. Употребленная Мерси Уоррен формулировка – «общественный договор между собой» – четко фиксирует переход от концепции pactum subjectionis к pactum associationis.

Такое понимание ближе к руссоистскому. Именно его Жан-Жак провозглашал в своем центральном произведении: «Найти такую форму ассоциации, которая защищает и ограждает всею общею силою личность и имущество каждого из членов ассоциации, и благодаря которой каждый, соединяясь со всеми, подчиняется, однако, только самому себе и остается столь же свободным, как и прежде. Такова основная задача, которую разрешает Общественный договор»[593]593
  Руссо Ж.Ж. Трактаты. С. 160. Pactum subjectonis Руссо отвергал как абсурдный: «Многие утверждали, что этот акт является договором между народом и теми правителями, которых он себе находит: договором, в котором оговариваются условия, на которых одна из сторон обязуется повелевать, а другая – повиноваться. Со мной согласятся, я надеюсь, что это странный способ заключать договоры»: Там же. С. 224.


[Закрыть]. Для других европейских просветителей такое понимание не характерно. Вероятно, именно поэтому А.М. Каримский пытался связать pactum subjectionis с умеренным крылом американских вигов (прежде всего, с А. Гамильтоном), а pactum associationis – с радикальным (Т. Пейном)[594]594
  Каримский А.М. Революция 1776 г. и становление американской философии. С. 215216.


[Закрыть]. Представляется, что здесь взгляды «отцов-основателей» США представлены излишне статичными. Во второй половине 1770-х гг. концепция pactum associationis никак не была исключительным достоянием радикалов. Действительно, к ней прибегал Т. Пейн: «…Сами индивиды, каждый в соответствии со своим личным и суверенным правом, вступили в договор друг с другом для образования правительства; и это единственный способ, каким имеют право создаваться правительства, и единственная основа, на которой они вправе существовать»[595]595
  Пэйн Т. Избранные сочинения / под ред. М.П. Баскина. М., 1959. С. 206–207.


[Закрыть]. Но о том же писал и умеренный политик из Коннектикута Ной Уэбстер: «В общественном договоре каждый индивид вступает в связь с самим собой по законам общественного организма, каждый член возлагает на себя обязательство и, подчиняясь этим законам, каждый подчиняется самому себе. В таком государстве каждый член так же связан законами, как и узами, подписанными его собственной рукой»[596]596
  Webster N. Sketches of American Policy. Hartford, 1785. P. 5.


[Закрыть]. К сходной формулировке прибегал и Сэмюэль Адамс[597]597
  Adams S. Writings: 4 vols. / ed. H.A. Cushing. N.Y., 1968. Vol. 2. P. 352.


[Закрыть].

Что еще важнее, именно pactum associationis зафиксирован в конституциях Американской революции, выливаясь в развернутую теорию народного суверенитета. В конституции Массачусетса был четко обозначен субъект договора («Мы, народ Массачусетса»), и сама договорная теория была выражена эксплицитно: «Политическое тело образуется добровольным объединением индивидов: это общественный договор, по которому весь народ заключает договор с каждым гражданином, а каждый гражданин – со всем народом, что все будут управляться определенными законами для общего блага. Таким образом, при составлении конституции правительства долг народа состоит в том, чтобы обеспечить справедливый способ принятия законов, а также их беспристрастное толкование и добросовестное исполнение; чтобы каждый человек всегда мог найти в них свою безопасность» (преамбула[598]598
  Конституции штатов здесь и далее цит. по: The Federal and State Constitutions, Colonial Charters, and Other Organic Laws of the States, Territories, and Colonies Now or Heretofore Forming the U.S.A.: 7 vols. / comp. S.G. Thorpe. Washington, D.C., 1909.


[Закрыть]). Реальным выражением приведенной формулы был состоявшийся в штате референдум, на котором и была одобрена данная конституция. Следует ли предполагать здесь прямое влияние Руссо на американских вигов? Вполне возможно, ведь, как будет видно из дальнейшего изложения, это не единственная типично руссоистская мысль, легшая в основу раннего американского конституционализма.

Немалое значение придавалось цели, с которой заключается общественный договор и к которой, соответственно, должно стремиться правительство. В мэрилендской декларации прав заявлялось, что «всякое законное правление исходит от народа, основано только на договоре и учреждается исключительно для блага всего народа» (ст. I).

Благо народа, «общее благо» (common good, bien commun) – именно так в просвещенческой культуре традиционно определялась цель конституции[599]599
  О том же говорили колониальные мыслители-пуритане. Проповедь Джонатана Митчелла «Неемия на стене» (1671) начиналась с того, что «основной в деятельности правителей должна быть идея достижения благосостояния народа» (Град на холме. Антология американской литературы XVII в. М., 2020. С. 150). При этом следует отметить, что в раннее Новое время дискурс блага изменился, смещаясь от божественной телеологии к светскому его пониманию. См.: Лисович И.И. Скальпель разума и крылья воображения: Научные дискурсы в английской культуре раннего Нового времени. М., 2015. С. 158–174.


[Закрыть]. Здесь солидарны все просветители. Руссо писал: «Верховная власть, однако, у которой нет иной цели, кроме как общее благо, не может иметь иных пределов, как правильно понимаемая общественная польза»[600]600
  Руссо Ж.Ж. Трактаты. С. 111.


[Закрыть]. В наше время эта идея связывается с руссоизмом, и либеральные критики Руссо противопоставляют ее идее прав индивида[601]601
  Больц Н. Размышление о неравенстве. Анти-Руссо. М., 2014. С. 33.


[Закрыть]. Но об общем благе писали, в числе прочих, Локк и Т. Гоббс. По мнению Локка, законодательная власть (самая сильная в его схеме разделения властей) «в своих самых крайних пределах ограничена общественным благом»[602]602
  Локк Дж. Соч.: 3 т. / под ред. И.С. Нарского, А.Л. Субботина. М., 1988. Т. 3. С. 340.


[Закрыть]. По мнению Гоббса, «никакой король не может быть ни богат, ни славен, ни находиться в безопасности, если его подданные бедны, презираемы или слишком слабы»[603]603
  Гоббс Т. Соч.: 2 т. / под ред. В.В. Соколова. М., 1991. С. 146.


[Закрыть]. При этом у трех философов дается три разных понимания того, что, собственно есть общее благо. У Локка цель создания государства – охрана частной собственности. Для Руссо общее благо – свобода и равенство, для Гоббса – только безопасность.

Общее благо как цель создания правительства зафиксировано во многих конституциях штатов. Виргинская декларация прав провозглашала: «Это правительство учреждается или должно быть учреждено для общего блага, защиты и безопасности народа, нации или сообщества» (ст. III). Та же формула почти дословно повторялась в декларациях прав Пенсильвании (ст. V) и Вермонта (ст. VI). Декларация прав Массачусетса противопоставляла республиканское правление, ориентированное на общее благо, и монархию, где правительство учреждается «для выгоды, чести или частных интересов какого-либо одного человека, семьи или класса людей» (ст. VII).

Что при этом понималось под общим благом? В колониальной политической мысли соответствующие теории были близки к гоббсовским. Так, основатель Род-Айленда Р. Уильямс понимал цель гражданского правления как «общее благо», а под «общим благом» подразумевал безопасность людей, включая их тела и достояния[604]604
  Покровский Н.Е. Ранняя американская философия. Пуританизм. М., 1989. С. 132.


[Закрыть]. В XVIII в. этот момент был связан с представлениями о том, как именно происходит выход из естественного состояния и почему образуется государство. По мнению американских вигов, причиной, побуждающей людей к образованию государства, являлся некий смягченный вариант гоббсовской «войны всех против всех»: в естественном состоянии индивид, его права и его собственность не защищены законом и, следовательно, уязвимы для покушений со стороны более сильных соседей. Об этом писал Н. Уэбстер: «В естественном состоянии, когда каждый индивид имеет права и не имеет никакой власти, кроме своей собственной силы защищать их, его личность постоянно подвергается злоупотреблениям, а его собственность – посягательствам более могущественного соседа. Отсюда вытекает происхождение общественного договора, который, выраженный или подразумеваемый, является основой всякого гражданского правления. Этот договор есть не что иное, как объединение всех членов сообщества, посредством которого каждый индивид ради своей собственной безопасности соглашается подчиняться общему голосу»[605]605
  Webster N. Sketches of American Policy. P. 3–4.


[Закрыть].

Гоббс не пользовался в революционной Америке авторитетом, но в этом аспекте его идеи все же проникали в американский конституционализм. Конституции штатов, расшифровывая понятие «общего блага», ставили на первое место «защиту и безопасность» (декларация прав Пенсильвании, ст. V; декларация прав Вермонта, ст. VI; декларация прав Массачусетса, ст. VII). Однако не менее важным представлялось, «чтобы индивиды, составляющие его (общество. – М.Ф.), могли пользоваться своими естественными правами и другими благами, которыми Творец существования наделил человека» (преамбула к конституции Пенсильвании; ср. преамбулу к конституции Массачусетса). В декларации прав Виргинии упоминается также «наибольшая степень счастья» (ст. III) – фраза, напоминающая знаменитый принцип И. Бентама, сформулированный в его «Фрагменте о правительстве» в том же 1776 г.[606]606
  Bentham J. A Fragment on Government / ed. J.H. Burns, H.L.A. Hart. Cambridge, 1988. P. 116.


[Закрыть] Впрочем, сомнительно, чтобы автор этой декларации Джордж Мейсон был знаком с английской новинкой; скорее, источником его вдохновения послужили сходные выражения, использованные шотландским просветителем Ф. Хатчесоном в трактате «О моральном добре и зле» (1725)[607]607
  «То действие является наилучшим, которое обеспечивает самое большое счастье для наибольшего числа людей»: Смит А., Хатчесон Ф., Юм Д. Эстетика. М., 1973. С. 174.


[Закрыть]. В преамбуле к конституции Массачусетса, в свою очередь, упоминалось «процветание и счастье» (также в декларации прав Массачусетса, ст. VII). Согласно конституции Джорджии, цель создания законов – «добрый порядок и благополучие штата» (ст. VII). Итак, общее благо – это безопасность и права индивида, процветание и счастье, добрый порядок и благополучие. Все эти понятия суммировали представления американских вигов об идеальном государстве.

Почти все конституции, определяя цель создания правительства, в той же статье обосновывали право на сопротивление угнетению, на перезаключение общественного договора. Создатели декларации прав Мэриленда сочли необходимым включить в документ полемику с лоялистами и европейскими идеологами абсолютизма: «Учение о непротивлении произволу власти и угнетению абсурдное, рабское и разрушительное для блага и счастья человечества» (ст. IV). Декларация прав Виргинии, изложив требования к наилучшему правлению, продолжала: «Всякий раз, когда какое-либо правительство будет признано неадекватным или противоречащим этим целям, большинство населения имеет неоспоримое, неотчуждаемое и неосуществимое право реформировать, изменять или упразднять его таким образом, который будет сочтен наиболее благоприятным для общественного благосостояния» (ст. III). Сходные обороты включили в свои декларации прав Пенсильвания (ст. VII), Вермонт (ст. VI), Массачусетс (ст. VII). Соответствующая концепция тесно связана с предреволюционными представлениями о сопротивлении угнетению. Как было показано в главе 3, в этом вопросе американские виги чаще всего апеллировали к Локку.