Текст книги "Меня зовут Сэм"

Глава 4

Я чувствовала, что всем телом вжалась в прохладную стену темной комнаты, хватая губами воздух и меряя глазами расстояние до окна. Успею разбить окно и выскочить наружу? Я старалась не поднимать взгляд и не смотреть в тот страшный черный угол. Я стояла неподвижно пару минут, но ничего не происходило. Глубокий вдох, и я подняла глаза. Темнота оторвалась от угла и беззвучно поплыла ко мне. В тусклом свете переливались густо-синие складки его шелковой рубашки. Его каменная рука коснулась моего плеча. Я вздрогнула.

– Тсс, – прошептал он.

Я закрыла глаза, чтобы не смотреть на него.

– Наконец-то я нашел тебя.

Внутри меня словно буря поднялась, я раздувала ноздри, но молчала.

– Я не думал, что ты когда-нибудь вернешься сюда.

– Уйди от меня, – не хочу ничего слушать!

– Настя, – произнес он, и внутри все откликнулось болью. Мое имя.

– Я не Настя! – мой голос грянул сквозь темноту. Ладони скользнули к лицу.

Дьявол отшатнулся назад.

– Я уже давно не Настя и даже не помню, каково это – быть ей! Меня зовут Сэм!

Мои слова отразились от стен, и наступила оглушительная тишина. Я чувствовала, что прилив гнева отступает. Моя беспомощность беспокоила меня гораздо больше.

– Сэм, – наконец произнес он тихо, – я не сделаю тебе ничего плохого. Ты натворила столько дел, что без меня тебе с ними не разобраться.

– Что за бред ты несешь? – как бы сбежать? Он намного быстрее меня.

– Все это время нес бред твой знакомый Денис.

– Откуда ты его знаешь? – недовольно спросила я.

– Он намного хитрее, чем ты думаешь, – ответил он, игнорируя мой вопрос.

Я посмотрела на Венселаса в ожидании дальнейших разъяснений. Все-таки пришлось поднять взгляд. На меня серьезно смотрели два черных глаза. Он улыбнулся и начал ходить взад и вперед по комнате. Я же осталась стоять у стены.

– К сожалению, я опоздал. И всего на какие-то сутки. Если бы я мог найти его чуть раньше, ничего этого бы не произошло. А парень молодец. Обвел тебя вокруг пальца. А ты даже не заподозрила его. Ни в чем. А ведь все, чего он хотел – это стать вампиром, как я и ты. Это оказалось легче, чем отнять конфетку у ребенка. И где он сейчас с твоей кровью? Кто знает! А ты теперь будешь отвечать за него всю свою вечную жизнь.

Я ошарашенно смотрела на Венселаса. Мой создатель настолько стар, что сошел с ума? Это объясняет его одержимость преследованиями.

– Да, да, моя милая, – кивнул Венселас, – а все это от того, что ты ни с кем не общаешься, ничего не знаешь, живешь в своем мире, а вокруг законы, правила, которые надо соблюдать. Ты даже защитить себя не можешь, ты слаба, потому что не пьешь человеческую кровь.

Он и про это знает. Ему, действительно, нечем было заняться полтора века?

– Я оберегал тебя, как мог, – он нахмурил брови, – за тобой приглядывали по моей просьбе. Да, барышня, мир не так уж и безразличен к твоей персоне, как тебе кажется! Денис нашел тебя самостоятельно лет за пять и благополучно запудрил мозги. А сейчас он черт знает где с твоей кровью, – его голос звучал очень грозно, – а ты? Как ты не заподозрила ничего странного в его поведении? Пойми, ты подвергла себя большой опасности! Ради чего? Ради этих воспоминаний о своем доме? Я бы мог дать тебе их. Без риска, страха, сомнительных знакомств. Мог бы дать гораздо больше!

Денис прикинулся непонятливым дурачком? Да. А дурочкой оказалась я. Я и понятия не имела, для чего ему моя кровь, мои мозги превратились в кисель от тепла свечи… И все это было лишь представлением, специально приготовленным для меня. Он знает о вампирах гораздо больше, чем рассказывал. Мне было так стыдно. Зачем Денис так поступил? Ведь я ему доверяла.

Венселас подлетел ко мне и начал трясти за плечи.

– Почему, почему ты так ведешь себя со мной? Почему ты не слушаешь меня, почему избегаешь, ты очень уязвима, почему ты не пьешь человеческую кровь? Почему ты все усложняешь? Почему бы тебе не жить, как все? Это же в нашей природе!

Я смотрю снизу вверх в его черные глаза. Больше всего на свете я сейчас хотела, чтобы он исчез. Но он замер в ожидании моего ответа.

– Потому, что я не хочу уподобляться вам, – мой голос прозвучал холодно, – я не заставляю вас жить, как я, но и вы не заставляйте меня жить, как вы.

Я толкнула его в грудь изо всех сил, и из-под его плаща мне под ноги посыпались те самые золотые шары. Его букет был ядовито-желтым. Я отвернулась.

Венселаса будто кнутом ударили. Он выпустил меня из рук и отошел в сторону. Пару минут он молчал, а я ждала, что он уйдет.

– Это были твои любимые цветы, – тихо произнес он из темноты.

Я ничего не ответила.

– Прости меня, – вдруг сказал он и закрыл ладонью лицо, – я очень виноват перед тобой. Если тебе нужны твои воспоминания, я могу дать их тебе. Ты не стала пить мою кровь после превращения, но она могла дать тебе силы немногим меньше моих собственных. А ты знаешь, что я живу уже довольно давно. С моей кровью к тебе бы вернулась твоя память. И не нужно было бы впутываться в эти авантюры с Денисом.

– Я не хочу пить твою кровь, – категорично заявила я. Но все же откуда Венселас знает Дениса?

– Откуда ты его знаешь?

Венселас покачал головой. Он смотрел на цветы, яркими желтыми пятнами прорывающиеся сквозь тьму в комнате. Собрав их с пола и положив на подоконник, он поднял взгляд на меня:

– Денис – твоя кровь. Поэтому он так легко поймал тебя. Не так уж просто обнаружить реально существующего вампира, а тем более поймать его за руку лично! Для этого нужно обладать определенными знаниями, фактами. У него они были, Денис – прямой потомок твоей младшей сестры Ани. А она знала правду о тебе. С годами эта правда превратилась в семейную легенду о сбежавшей невесте.

Денис копнул глубже и увидел, что сказка не такая уж и выдуманная. Он искал тебя очень долго и упорно. Годами сидел в архивах, искал, куда бы могла уехать молодая барышня Анастасия Ольховская, исколесил всю Францию в поисках твоих следов. Он обшарил весь интернет, посылал запросы в разные страны. Сделал множество копий твоей фотографии, но Анастасии Ольховской, конечно, не смог найти. Свое имя ты давно забыла. И тогда он начал искать меня. Я по своему старомодному нраву имен не меняю. Он выследил меня и отправился следом в Америку, где я искал тебя. Ты, конечно, не помнишь, но это он сунул тебе в придорожном кафе брошюрку об этом городе. Ему нужно было заманить тебя на родину, чтобы заинтересовать своей персоной. Я же слишком поздно связал все факты и доносы моей разведки воедино. Этот парнишка уже успел втереться к тебе в доверие.

Я оберегал тебя от других вампиров и не догадался, что зло тебе может причинить обычный человек. Я почувствовал, как ты отдала свою кровь. Чувствую, когда с тобой что-то случается. И все стало ясно. Теперь-то я знаю, кто такой Денис, по моей просьбе мне составили полную картину его жизни. Он, видимо, всегда мечтал о вечной жизни. Как ты о человеческой. Денис показал тебе твой дом, а в награду получил эликсир вечной жизни. Как ты сама не могла обо всем этом догадаться? Для чего же еще по-твоему ему понадобилась твоя кровь? – в негодовании воскликнул Венселас.

Все слова Дениса были ложью. Он мой единственный родственник? Пра-правнук той девочки с фотографии. И он хочет умереть? Стать вампиром? После всех моих слов о ненависти к себе.

– Он не сказал, для чего ему моя кровь. Было темно, а свеча…, – несвязно промямлила я в оправдание.

– Свеча. Огонь – это наркотик – состояние опьянения, помутнение рассудка. Ты еще совсем ребенок, – он расстроенно покачал головой.

– Не разговаривай так со мной! Я не могла даже подумать, что человек может пойти на это добровольно!

Венселас усмехнулся.

– Вообще-то, ты тоже пошла на это по своей воле!

Я опешила.

– Да, – кивнул он, – а ты как думала? Я накинулся на тебя и сам все сделал против твоего желания? Ты этого не помнишь, но я могу помочь тебе все вспомнить.

Меня как обухом по голове ударили. Как я могла пойти на такое? Сама захотела стать вампиром?! Этого не может быть…

– Как? – выдавила я.

– Твое обращение было не завершено. Тебе нужна была моя кровь. Я до сих пор удивляюсь, как тебе удалось сохранить рассудок и выдержать такую боль. Если б я мог помочь, все было бы проще, и твои воспоминания постепенно вернулись бы к тебе. Но это не поздно сделать и сейчас.

Он протянул мне руку, засучив манжет шелковой рубашки. Это просто уловка, чтобы заставить меня пить его кровь? Я с недоверием покосилась на Венселаса.

– Чего ты боишься? Второй раз вампиром ты уже не станешь, – улыбнулся он.

Я уткнулась лбом в стену. Я ничего не хочу.

– Между нами связь. Я чувствую тебя, а ты меня. Мы почти едины. Моя кровь все равно, что твоя.

О, да, то гадкое чувство сегодня утром было предзнаменованием твоего появления, я тебя еще как чувствую.

– Давай же! – настаивал он. – Моя кровь даст тебе силы, вернет воспоминания. Я знаю, что ты больше всего хочешь вспомнить, кто ты, вспомнить свою человеческую жизнь. Если ты ее забыла, то я помню все! Вот моя рука! Ты можешь вернуться в то время, когда была совсем юной девочкой, когда жила здесь со своей семей, – его голос дрогнул. Я поняла, что он не обманывает.

Обернувшись к нему, я увидела его сосредоточенный взгляд, обращенный ко мне. Взяла его узкое запястье, посмотрела на темные вены под белой кожей. Венселас поднес ладонь к моим волосам, я схватила ее и опустила вниз. Он повиновался. Я сглотнула, напряглась и медленно поднесла его запястье ко рту…

* * *

Я вижу зеленые листья в лучах света за окном. Белые развевающиеся шторы. Блестящий паркет. Резная мебель. И кругом свет. Все так необычно светло. И тут я понимаю, что я бегу. И я, кажется, дышу. Дышу по-настоящему. Сбивчиво от бега. И какая-то странная радость разливается во мне, что-то щемит в груди. Я такая легкая, словно пушинка, руки мои, словно тряпичные, а теплый воздух проходит глубоко внутрь. Мое светлое платье шелестит от быстрого бега. И тут мое сердце начинает стучать у меня в ушах. Я распахиваю дверь и выбегаю в сад. Кругом столько солнца и тепла. Меня это радует. Подхватываю платье и спускаюсь вниз по каменным ступеням. Цветут вишни, пчелы кружат в столбах света сквозь ветви. И тут я вижу его. Он стоит под деревом. Высокий, в темном костюме. Перебирает пальцами букет желтых пионов. Я чувствую, что по моим щекам текут слезы. Я кричу ему:

– Венселас!

Он поднимает свои черные лучистые глаза и смотрит на меня. Его улыбка светится счастьем. Он подбегает ко мне, подхватывает, поднимает от земли, и мы кружимся под палящим солнцем. Я заливаюсь смехом, смотрю вверх, и небо кружится, и дом, и сад. Венселас опускает меня, проводит ладонью по моей щеке, обнимает, прижимая к себе крепко-крепко, гладит мои волосы. У меня горят щеки, а у него прохладная кожа. И тут он протягивает мне букет, целует в лоб. Мы стоим под цветущей вишней, и она посыпает нас белоснежными лепестками. Я закрываю глаза и чувствую, как счастье переполняет меня, я не в силах держать его в себе, и мне хочется кричать! Я обнимаю Венселаса, уткнувшись носом в его плечо. От него так хорошо пахнет. Я так люблю его запах. Я так люблю его. И тут слышу крик откуда-то сверху:

– Настя, папенька едет!

Я поднимаю глаза вверх к распахнутому окну и вижу в окне девочку. Это моя младшая сестра.

Венселас улыбается, чмокает меня в макушку и тихо-тихо говорит:

– Тебе нужно успокоиться, ты раскраснелась.

Я молча киваю и заставляю себя выпустить его из своих объятий.

Поправляю прическу. Отряхиваю платье. Делаю глубокий вдох и иду к воротам, постоянно оглядываясь на Венселаса, а он умиленно улыбается мне вслед. Слышится стук подъехавшей кареты. Двери распахиваются, и я вижу седого мужчину в строгом костюме.

– Папенька, – я подхожу к нему.

Слышу стук каблуков сзади и вижу мою младшую сестру, она улыбается нам. Папенька целует нас и здоровается за руку с подошедшим Венселасом.

– Месье де Лакорт! Как дается Алексею французский?

– Прекрасно, господин Ольховский, прекрасно! У вас очень способный мальчик.

Венселас галантно улыбается, моя сестра хихикает, я толкаю ее локтем. Отец кивает, и мы идем обедать. Садимся за стол с белой скатертью. Я ковыряюсь в своей тарелке и бросаю взгляды на Венселаса, беседующего с моим отцом на французском. Рядом со мной сидит моя сестра Аня и маленький брат Алексей. Ей лет пятнадцать, а мальчику около девяти. Он не понимает, почему Аня запивает смех компотом, а мне ничего в горло не лезет. Я слушаю этот бархатный баритон и млею от счастья. Он, конечно, чувствует на себе мой взгляд, но не оборачивается, а только стучит ногтем по столу. Я глубоко дышу и жду наступления темноты. Обед окончен, и мы расходимся по комнатам.

Я захожу в свою комнату, сажусь на подоконник, беру в руки книгу и не могу сосредоточиться на чтении. Я не вижу перед собой ничего, кроме его прекрасного образа: высокой аристократической фигуры, длинных тонких пальцев, светлой кожи, красивых бледных губ, божественно прекрасного лица, сияющей белоснежной улыбки, шелковых волос и бесконечно темных глаз. Я буду любить его, даже если он будет самим дьяволом. Венселас. Мое сердце вылетает из груди. И вот, наконец, сумерки. И он появляется рядом со мной на подоконнике. Словно ангел, спустившийся с небес. Берет книгу из моих рук и закрывает ее. Я тихо спрашиваю:

– Где папенька с маменькой?

– Мария Владимировна вернулись от кузины. Спят оба, – коротко с улыбкой отвечает он.

Я закрываю глаза. Он гладит мои волосы:

– Настя, Настенька, жизнь моя.

* * *

Видение рассеивается, и я вновь оказываюсь в своей старой пыльной музейной комнате, и тот же самый француз сейчас стоит передо мной, но гораздо более печальный и замкнутый. Да и я совсем другая. И тут меня охватывает ужасный приступ слабости и тошноты. Я не успеваю упасть на пол, потому что Венселас ловко подхватывает меня. Опускает меня на кресло, а сам садится рядом. Я чувствую покалывание в моих конечностях. И вновь сильный прилив тошноты. Венселас поглаживает меня по руке и тихо-тихо шепчет:

– Тсс, все хорошо, все пройдет. Глотнув ртом воздух, я с усилием выдавила:

– Месье учитель, значит.

Он молча кивнул. Темнота между нами скрывает его лицо, но мне кажется, он расстроен.

– Почему того мальчика, Алексея, нет на семейном фото?

– Твой брат умер в январе 1860 года от воспаления легких, а это фото сделано после его смерти, – сдавленно ответил Венселас.

– Что было дальше?

– После смерти Алексея я стал вам не нужен, и решил уехать. Я надеялся, что ты не заметишь моего отъезда, ты так тосковала по брату, а я ничем не мог помочь. Только добавить неприятностей… Но ты сказала, что если и я уйду из твоей жизни, ты умрешь от горя. Полгода мы тайно встречались, но твой отец решил отдать тебя замуж. Он к тому времени подыскал тебе хорошего жениха, и ты была уже в том возрасте, в котором девушки обычно шли под венец. Жених твой был богат, знатен и хорош собой, и я бы хотел, чтобы ты вышла за него. Как сейчас помню его, имя у него было – граф Михаил Анатольевич Каменский. Внешне мы с ним выглядели ровесниками. Раньше было принято выдавать дочерей за мужчин состоятельных, а значит, уже не юных. Конечно, мне было бы непросто отпустить тебя, но ты бы обрела судьбу более радостную. Протест твой, заключавшийся в истериках и отказе от пищи, дал мне ясно понять, что жених тебе не подходит, и ты знать никого не желаешь, кроме меня. Как сейчас, так и тогда ты жила по принципу все или ничего. Я, действительно, боялся за твою жизнь и порой за твой рассудок. Оставался один выход – поговорить с твоим отцом, попросить у него твоей руки. Ты предупреждала, что это бесполезно. Так и вышло. Кто я был в его глазах? Иностранный учитель, ни кола ни двора, неизвестная фамилия и происхождение. Да, он знал, что я умен, образован, но что с того? Александр Дмитриевич хотел счастья для своей старшей дочери. Он был очень интересным человеком, в хорошие времена мы много часов проводили за разговорами. Они начинались с чашки чая и пряников, да, по-моему, это были пряники, а заканчивались затемно. Нам нравилось общество друг друга, но как жениха для дочери он меня не рассматривал. Когда я пришел к нему со своим откровением, Александр Дмитриевич очень удивился, покачал головой и ничего не ответил. Ты была бледная, исхудала, плакала и лежала в своей комнате, не желая ни есть, ни пить. Ваш доктор говорил, что у тебя расслабление нервов, как по мне, так это была истерика. Истерика, паника, страх. Было похоже, что ты не можешь смириться с мыслью, что его больше нет. Не желала этого принимать. Тебя не устраивал мир без него. Я успокаивал твою мать, она держалась из последних сил, отец твой все время молчал. Даже слуги в вашем доме ходили, словно призраки. Аня была единственная, кто сохранял здравый рассудок. Она всегда была стойкой, легкой и верила в лучшее. В общем, твоей противоположностью, – хмыкнул он. – За нее я не боялся, а вот ты… Мне казалось, что назло своей судьбе ты морила себя и пошла бы до конца, лишь бы только тот злой рок, что забрал твоего брата, вернул его обратно. В этом кромешном ужасе твоих припадков злобы и рыданий ты лишила меня возможности выбора, оставив единственный выход – повиноваться. Я пришел к тебе и сказал, что согласен на все. Ты вдруг предложила сбежать во Францию. Для твоих родителей исчезновение дочери было бы ударом. Мы написали им жизнерадостную записку, что уехали вместе, что счастливы и любим друг друга, что будем жить в Париже, в моем собственном доме. Это было в июне 1860-го, тебе было восемнадцать лет. Реальность же оказалась более суровой. Мы уехали совсем не в Париж, а в мой одинокий замок, как ты его называла, который был далеко от столиц и крупных городов. Там мы прожили много счастливых лет. Ты посылала письма родителям, не давая им возможности ответить по обратному адресу, говорила, что все хорошо, что им не нужно за тебя волноваться, ты со мной, мы богаты, довольны жизнью и прочее. Тогда мы с тобой и правда были счастливы, много гуляли, я покупал тебе самые лучшие наряды, книги, нанял хорошего повара, хотел, но тебе всего было мало! Однажды я был вынужден уехать на долгое время по служебным делам, оставив тебе слуг, денег, всего вдоволь, но когда вернулся, ты заявила, что тебе надоела такая жизнь. Сказала, что смерть – это страшная вещь, и ты хочешь быть со мной всегда и везде, и жить вечно. Я долго отказывался от этой затеи, но оттягивать твое обращение бесконечно было невозможно. Вернувшись однажды из очередной своей поездки, я подарил тебе кольцо в знак нашей помолвки и обратил тебя. Это кольцо, кстати, и сейчас на тебе, – он кивнул на мое старинное кольцо с большим лиловым камнем. – А дальше началось что-то невообразимое. В первый же день после обращения ты набросилась на меня. Ты не узнавала меня и все вокруг, вела себя, как дикий зверь, сорвавшийся с цепи. В тебе было столько злости и ненависти, я никогда тебя такой не видел! Я пытался объяснить, но ты не слушала. В эту же ночь ты сбежала от меня. Поначалу я присматривал за тобой, но потом ты уехала из Франции, и я потерял тебя! Я очень переживал, что с тобой могло случиться что-то плохое, но ты не желала меня знать! Искал тебя, но ты хорошо научилась прятаться. Не давала даже поговорить. И вот сейчас, спустя почти сто пятьдесят лет, ты здесь, в этом доме, где все началось. Я очень любил тебя, – он вдруг посмотрел мне в глаза. – Настя… или Сэм, как тебе больше нравится. Прости меня, я все делал лишь из-за любви к тебе. Если бы я знал, что все так получится, я бы никогда не приехал в Россию. И ты бы жила спокойно, – тут его голос дрогнул, – в большой и дружной семье и умерла бы век назад, и я бы никогда не узнал твоей любви.

Его голос стал совсем тихим, я понимала, что он не может произнести больше ни слова. Тот, кого я боялась и ненавидела долгие годы, сидел во тьме передо мной и просил прощения, и я, конечно, поверила ему. Его история была правдой хотя бы потому, что я сама начала вспоминать образы из моей человеческой юности. Воспоминания, которые хранят эти стены. Единственное, что было очень неприятно, это то, что я сама выбрала этот путь. Какое же безрассудство. Хотя любое безрассудство объясняется любовью. И любой поступок прощается ею. Венселас и правда любил меня. Что ему оставалось делать?

– Я понимаю. Нам нужно уходить отсюда, скоро рассвет.

Венселас поднял не меня глаза, он был удивлен моим спокойным ответом.

– Ты не злишься на меня?

– Нет.

Он скромно улыбнулся.

– Нам надо уходить отсюда, – вновь повторила я.

– Тебе не стоит бояться рассвета! Я дал тебе своей крови, сейчас ты, как я, можешь не прятаться от солнца. Моя кровь очень сильная, еще немного и ты сможешь больше никогда не бояться дня.

Что? Я не могла вымолвить и слова!

– Но нам, правда, пора, скоро начнется рабочий день. Лучше выйти с крыши, – сказал он.

Венселас отвел меня на чердак, открыл окно и вышел на крышу. Он подал руку, чтоб я вышла за ним. Утренние сумерки полили синевой небо. Где-то на горизонте рождался розовый рассвет.

– Если хочешь, мы можем подождать рассвет вместе, – предложил Венселас.

Я не сводила глаз с горизонта. Судя по тому, что моя кожа была спокойна, его слова были правдой. Я молча кивнула.

И вот я стою под светлеющими небесами, и мне не больно. Странно. Белые облака развевает ветер. Я чувствую запах утра. Небо такое высокое. Оно отражается в моих темных глазах, и я хочу смотреть все выше, выше и выше. А у него нет конца и края. Я чувствую, что тону в его синеве. И хочу вдохнуть его свет. Звезды гаснут, и золотой диск постепенно начинает свой путь. Я тяну к нему руку. Небо смотрит на меня сверху и улыбается. Оно никогда прежде не улыбалось мне. Оно такое прозрачное и глубокое. Я будто отрываюсь и лечу ему навстречу. Я хватаю воздух губами, он утренний! Все утреннее. Все наполнено чем-то новым. Венселас держит мою руку и не отрывает от меня взгляда. Мне становится не по себе от этого. Но это мой первый рассвет. И я чувствую себя почти живой.