Текст книги "Избранные изречения святых отцов о молитве"

69. Поистине без Божественного мановения не могло бы войти в наши души никакое благо. Божие же мановение помогает нам в трудах и прекрасно облегчает их, если заметит, что мы любим молитву и непрестанно неотступно просим Бога и ожидаем, что оттуда снизойдут все блага. Итак, когда я увижу, что кто-либо не любит молитвы и не имеет к ней горячей и ревностной любви, то мне уже ясно, что он не владеет в своей душе ничем благородным. Когда же увижу, что кто-либо ненасытно печется о служении Богу и если не молится непрерывно, то причисляет это к величайшим бедствиям, тогда заключаю, что таковой – надежный подвижник всякой добродетели и храм Божий.

70. Видишь, сколь много имеет силы молитва и прошение? Соделывает людей Христовыми храмами, и, как золото и многоценные камни и мрамор устрояют жилища царей, так молитва – храмы Христовы… Что могло бы быть большей похвалой молитве, нежели то, что она соделывает храмами Божиими? Кого не вмещают Небеса, Этот входит в душу, проводящую свою жизнь в молитвах!

71. Что могло бы быть святее беседующих с Богом? Что – праведнее? Что – благонравнее? Что – мудрее? Ведь если говорящие с мудрыми мужами, вследствие постоянного общения с ними, скоро становятся подобными им со стороны благоразумия, то что надлежит сказать о беседующих с Богом и молящихся Ему? Сколь великой мудростью, сколь великой добродетелью, и разумом, и честностью, и целомудрием, и кротостью нравов наполняет их молитва и прошение! Поэтому не погрешил бы кто-либо, доказывая, что молитва – причина всякой добродетели и справедливости и что в душу, не знакомую с молитвой и прошением, не может войти ничто содействующее благочестию, но, подобно тому как не укрепленный стенами город легко покорился бы неприятелям, так как в нем в очень сильной степени недостает того, что оказало бы противодействие, точно так же и душу, не укрепленную молитвами, диавол легко порабощает себе и без труда заражает всякого рода грехом.

72. Подобно тому как необходимо бывает, чтобы после вступления в город какой-либо царицы вместе с ней следовало всякое богатство, точно так же, конечно, и после проникновения в душу молитвы вместе с ней входит и всякая добродетель. И что в жилище – основание, то же самое в душе – молитва. И нам всем должно, утвердив в душе прежде всего ее, как бы основание и некоторый корень, ревностно строить и целомудрие, и кротость, и справедливость, и попечение о бедных, и все законы Христовы, чтобы, согласно с ними прожив остальное время, мы получили небесные блага, по благодати и человеколюбию Господа нашего Иисуса Христа.

73. Итак, что без молитвы совершенно невозможно свыкаться с добродетелью и с ней идти по жизненному пути, я думаю, ясно всем. Да и как мог бы кто упражняться в добродетели, не приступая и не припадая непрестанно к Вождю ее и Подателю? Как мог бы кто пожелать быть целомудренным и справедливым, не беседуя с удовольствием с Тем, Кто требует от нас и этого, и большего, чем это?

74. Надлежит, чтоб… мы проводили жизнь в молитве и ею непрестанно освежали свой ум, так как мы – все люди – нуждаемся в ней не меньше, чем деревья – в водах. Ни те не могут производить плодов, если не пьют воды чрез посредство корней, ни мы не будем в состоянии изобиловать многоценными плодами благочестия, если не будем освежаемы молитвами. Вследствие этого именно должно, и вставая с ложа, всегда предупреждать солнце служением Богу, тоже и касаясь трапезы, и намереваясь спать, лучше же сказать – в каждый час вознося Богу одну только молитву, проводя в ней весь день, в зимнее же время употребляя на молитвы даже большую часть ночи и сгибая колена с большим страхом, устремляя свои мысли на молитвы, считая себя счастливыми из-за служения Богу. Скажи мне, как ты будешь смотреть на солнце, не поклонившись Тому, Кто посылает твоим глазам сладчайший свет? Как ты будешь наслаждаться трапезой, не поклонившись Подателю и Источнику столь великих благ? С какой надеждой ты будешь достигать времени ночи? С какими сонными мечтаниями ты надеешься встретиться, не оградив себя молитвами, но отойдя ко сну без предохранительных средств? Ты будешь для лукавейших демонов презренным и весьма удобным для уловления: они непрестанно ходят вокруг, высматривая нас, кого бы, не укрепленного молитвой, они могли быстро захватить в плен. Если они заметят, что мы ограждены молитвами, то тотчас поспешно убегают, как разбойники и злодеи, видящие меч, висящий у головы воина. Если же действительно случится, что кто-либо не укреплен молитвой, то этот, внезапно схваченный, уносится демонами и ввергается в грехи, и несчастия, и бедствия. Боясь всего этого, мы должны всегда укреплять самих себя молитвами и славословием, чтобы Бог, умилосердившись над всеми, сделал [нас] достойными Небесного Царствия.

75. Пусть никто не остается беспечным. Будущее неизвестно, и день Господень, как тать, внезапно застигнет нас, спящих. Если же мы не будем спать, то он не застигнет нас как тать и не представит на суд неприготовленными. Если мы будем бодрствовать и трезвиться, то он придет к нам не как тать, а как царский вестник, призывающий нас к уготованным для нас благам. Если же будем спать, то он предстанет как тать… Есть и двери, и запоры, и стражи, и караульные, между тем, вор успевает войти. Но к чему я говорю это? К тому, что если мы будем бодрствовать, то не будем нуждаться в помощи других, а если будем спать, то помощь других не принесет нам никакой пользы, но и при ней можем погибнуть. Хорошо уповать на молитву святых, но тогда, когда мы и сами трудимся.

76. Действительно, если бы молитвы других при бездействии с нашей стороны имели силу вводить нас в Царствие, то почему не все… христиане? Не за весь ли мир мы молимся?… Не молимся ли мы, чтобы все обратились к спасению? Почему же, скажи, нечестивые не делаются благочестивыми? Не оттого ли, очевидно, что они ничего не хотят привнести со своей стороны? Итак, молитвы других доставляют великую пользу, когда и сами мы привносим к ним то, что требуется от нас… Зная это, не будем ни пренебрегать молитвами святых, ни полагаться на них всецело. Соблюдем последнее для того, чтобы не облениться и не проводить жизни в праздности, а первое для того, чтобы не лишиться великой пользы. Напротив, будем и их просить, чтобы они молились о нас и помогали нам, и сами пребывать в добродетели, чтобы быть в состоянии достигнуть благ, обещанных любящим Бога.

77. Не столько мы умоляем Бога, прося чрез других, сколько сами от себя. Так как Он желает преданности от нас и делает все, чтобы мы доверяли Ему, то когда видит, что мы делаем это сами от себя, тогда особенно и внимает нам… Будем же… с усердием обращаться к Богу, научимся, как совершать такое обращение. Не нужно ни ходить в музей[5]5
  Здесь: училище. – Ред.


[Закрыть], ни издерживать деньги, ни нанимать учителей, ораторов или софистов, ни тратить много времени, чтобы научиться такому собеседованию, но достаточно только захотеть – и это искусство приобретено. И в этом судилище ты можешь говорить не только за себя самого, но и за многих других. И какая цель этого искусства собеседования? Возношение молитвы.

78. Если ты приучишь себя молиться с усердием, то не будешь иметь нужды в наставлении сослужителей твоих, так как Сам Бог без всякого посредника будет озарять ум твой. Если же молитва одного имеет такую силу, то гораздо более – молитва с народом: у последней больше силы и гораздо больше дерзновения, нежели у молитвы, совершаемой дома и наедине… Намереваясь умилостивить Царя Небесного и избавить от Его гнева не одного человека… и не двоих, троих или сто, но всех грешников вселенной и освободить одержимых демоном из сетей диавола, неужели вы будете оставаться вне церкви и не стечетесь все вместе, чтобы Бог, воззрев на ваше единодушие, и тех освободил от наказания, и вам простил грехи?

79. «Молиться, – говорят, – могу я и дома»… Ошибаешься ты, человек: молиться, конечно, можно и дома, но молиться так, как в церкви, где такое множество отцов, где единодушно воссылается песнь к Богу, дома невозможно. Ты не будешь так скоро услышан, молясь Владыке у себя, как молясь со своими братьями. Здесь есть нечто большее, как то: единодушие и согласие, союз любви и молитвы священников. Для того и предстоят священники, чтобы молитвы народа, как слабейшие, соединясь с их молитвами, сильнейшими, вместе с ними восходили на Небо.

80. Не люди только одни здесь [в церкви] взывают, но и Ангелы припадают к Владыке, и Архангелы молятся. Самое время благоприятствует им, самое жертвоприношение содействует. Как люди, взяв масличные ветви, потрясают их перед царями, напоминая им этими ветвями о милости и человеколюбии, – так точно и Ангелы, представляя вместо масличных ветвей самое Тело Господне, умоляют Владыку за род человеческий и как бы так говорят: «Мы молимся за тех, которых Сам Ты некогда удостоил такой любви Своей, что предал за них собственную Свою душу; мы изливаем моления за тех, за которых Сам Ты пролил кровь; мы просим за тех, за которых Ты принес в жертву Свое тело»… Итак, зная все это, будем стекаться в этот час, чтобы привлечь милость и обрести благодать и благовременную помощь.

81. «Но, – скажешь, – возможно ли человеку светскому, занятому службой, молиться по три часа в день и приходить в церковь?» Возможно, и весьма легко. А когда нельзя прийти в церковь, тогда можно помолиться и не оставляя своей службы… Ведь для молитвы нужно не столько слово, сколько мысль, не столько движение рук, сколько напряжение души, не столько известное положение тела, сколько расположение духа.

82. Даже когда ты будешь вне церкви, взывай и говори: «Помилуй меня», – говори, хотя не двигая уст, но взывая умом: Бог слышит и тех, которые молчат. Для этого требуется не место, а прежде всего настроение. Иеремия был в грязной яме и привлек к себе Бога, Даниил был во рве львином и благорасположил к себе Бога, три отрока были в печи и, воспевая, умилостивили Бога, разбойник был пригвожден ко кресту, и крест не воспрепятствовал ему, но отверз рай, Иов сидел на гноище и пользовался милостью Божией, Иона был во чреве кита, и Бог внимал ему.

83. Подлинно, где псалом, молитва, ликование пророков и боголюбезное настроение духа поющих – там собрание безошибочно можно назвать церковью. Даже хотя бы ты не разумел силы слов, приучай, по крайней мере, уста произносить их. И язык освящается этими словами, когда они произносятся с усердием. Если мы приобретем себе такой навык, то уже ни по воле, ни по лености никогда не оставим этого прекрасного занятия, потому что навык будет побуждать нас даже помимо воли каждый день совершать это прекрасное служение. При таком песнопении, будет ли кто стар или молод, или с грубым голосом, или совершенно не знаком с стройностью пения, в том не будет никакой вины. Здесь требуется целомудренная душа, бодрый ум, сердце сокрушенное, помысл твердый, совесть чистая. Если с этими качествами ты вступишь в святой хор Божий, то можешь стать наряду с самим Давидом. Здесь не нужно ни псалтири, ни натянутых струн, ни смычка, ни искусства и никаких орудий, но, если захочешь, можешь сделать самого себя псалтирью, умертвив члены плотские и настроив свое тело согласно с душой. Когда плоть не будет желать противного духу (Гал. 5, 17), не будет повиноваться его велениям и приводить их в исполнение на этом прекрасном и дивном пути, тогда ты составишь духовную мелодию. Здесь не требуется искусство, приобретаемое долговременным упражнением, а нужна только твердая решимость, и мы в самое короткое время приобретем опытность. Для этого не требуется ни особенное место, ни особенное время, но на всяком месте и во всякое время можно петь мысленно. Ходишь ли на торжище, находишься ли в путешествии, сидишь ли в обществе друзей – везде можно возбудить душу, можно взывать и молча… Ремесленник ли ты? Сидя в мастерской и занимаясь работой, ты можешь петь. Воин ли ты или заседаешь в суде? Можешь делать то же самое.

84. Будешь ли ты в умывальнице, молись, будешь ли в дороге или на постели и где бы ты ни был, молись. Ты – храм Божий, не ищи же места: нужно только душевное расположение. Хотя бы ты стоял перед судьей, молись, когда гневается судья, молись. Некогда впереди было море, позади египтяне, а посередине Моисей; великое было затруднение для молитвы, но велика была и широта молитвы. Сзади гнались египтяне, впереди было море, а посередине нужно было молиться. Моисей ничего не произносил, а Бог говорит ему: Что ты вопиешь ко Мне? (Исх. 14, 15). Уста его не говорили, но ум взывал. Так и ты, возлюбленный, когда стоишь перед судьей гневным, беспощадным, угрожающим величайшими наказаниями, или перед другими палачами, делающими то же самое, то молись Богу, и в то время, когда ты будешь молиться, волны утихнут. Судья против тебя? Ты прибегай к Богу. Начальник нападает на тебя? Ты призывай Господа. Разве Он – человек, чтобы тебе искать Его в каком-нибудь месте? Бог всегда рядом. Если ты хочешь просить человека, то сначала спрашиваешь, что он делает, не спит ли, не занят ли, и слуга не отвечает тебе. А у Бога нет ничего такого – куда бы ты ни ушел и стал призывать Его, Он слышит, ни занятия, ни посредник, ни слуга не отделяют Его от тебя. Скажи: «Помилуй меня» – и Бог мгновенно делается присущим. Тогда ты воззовешь, – говорит пророк, – и Он скажет: вот Я! (Ис. 58, 9)… Он не ожидает окончания молитвы: еще прежде, нежели окончишь молитву, ты уже получаешь дар.

85. Бог требует не красоты речи и не слов изысканных, но красоты души, и когда она возгласит угодное Ему, то получит все. Видишь ли, какое здесь удобство? У людей от желающего подойти к кому-нибудь требуется быть красноречивым, уметь льстить всем окружающим начальника и придумывать много иного, чтобы лучше быть принятым. А здесь не нужно ничего, кроме одной бодрственной души, и нет никакого препятствия приблизиться к Богу. Разве Я – Бог только вблизи, говорит Господь, а не Бог и вдали? (Иер. 23, 23). Следовательно, от нас зависит быть далеко от Него, а Он всегда находится близко. Но что я говорю: здесь не нужно красноречия? Часто бывает не нужно и голоса. В самом деле, если ты скажешь лишь в сердце своем и призовешь Его как должно, то Он и тогда скоро услышит тебя… Нет при Нем воина, который бы отгонял приходящих, или копьеносца, который бы оттягивал время и говорил: «Теперь не время, теперь нельзя войти, приди после» – но когда бы ты ни пришел, во время ли обеда, во время ли ужина, в самую ли полночь, Он стоит и слушает; хотя бы ты призвал Его на площади, хотя бы на пути, хотя бы в спальне, хотя бы стоя пред начальником в судилище – ничто не препятствует Ему услышать прошение, если ты призовешь Его как должно. Нельзя сказать: «Я боюсь приступить и просить: мой враг предстоит пред Ним». Здесь нет и этого препятствия, потому что Он не слушает врага и не отвергает твоего прошения, но всегда и постоянно ты можешь беседовать с Ним, и нет к тому никакого затруднения; здесь не нужно, чтобы вводили тебя придверники, домашние распорядители, надзиратели, стражи или друзья, но когда ты приступишь сам собою, тогда особенно Он и услышит тебя, – тогда, когда ты не будешь просить никого другого.

86. Давид, облеченный царским достоинством и диадемой, всю жизнь пребывал в слезах и молитве; апостол, восхищенный до третьего Неба, удостоенный (откровения) неизреченных тайн, находясь в узах, в полночь возносил молитвы и хвалы к Господу. И царь, вставая в полночь, исповедовался, и апостолы также в полночь совершали усердные молитвы и хвалы. Им-то будем подражать и мы, будем ограждать жизнь нашу непрестанными молитвами, и пусть ничто не будет для нас препятствием к этому, ведь действительно ничто и не может воспрепятствовать нам, если только мы сами бдительны. Разве для этого мы нуждаемся в особом месте или времени? Всякое место и всякое время удобно для нас к молитве… Если сердце твое свободно от нечистых страстей, то, где бы ты ни был, на торжище ли, дома ли, на пути ли, в суде, на море, в гостинице или в мастерской, – везде можешь помолиться Богу и получить просимое.

87. Итак, научимся неотступно и постоянно прилежать к молитве, и днем и ночью, и особенно ночью, когда никто не смущает, когда ум спокоен, когда великая тишина и нет никакого волнения в доме, никто не препятствует нам заняться молитвой и не отвлекает от нее, когда возбужденная душа может обстоятельно высказать все Врачу душ.

88. Преклони колена, воздыхай, моли Господа твоего быть милостивым к тебе, Он особенно преклоняется на милость ночными молитвами, когда ты время отдохновения делаешь временем плача… Тогда не беспокоит тщеславие, да и как может беспокоить, когда все спят и не видят? Тогда не нападают леность и беспечность, да и как могут напасть, когда столь многое возбуждает душу? После таких всенощных бдений бывают и сон приятный и видения чудные. Это делай и ты, муж, а не одна только жена. Пусть дом соделается церковью, составленной из мужей и жен. Не считай препятствием этому то, что ты муж только один и что она – жена только одна. Где двое или трое собраны во имя Мое, там Я посреди них (Мф. 18, 20). А где присутствует Христос, там великое множество, где Христос, там необходимо бывают и Ангелы, и Архангелы, и прочие Силы. Поэтому вы – не одни, когда с вами Владыка всех… Если у тебя есть дети, то подними и детей, и пусть во время ночи весь дом сделается церковью; если же они малолетни и не могут переносить бодрствования, то пусть выслушают по крайней мере одну молитву или две и успокоятся – только ты встань, только ты обрати себе это в навык. Нет ничего прекраснее жилища, в котором совершаются такие молитвы!

89. Поверь мне, не столько огонь истребляет ржавчину, сколько ночная молитва – ржавчину грехов наших… Я не заставляю тебя ходить… под открытым небом, ни громко кричать и надрываться, но, находясь в том же самом жилище, в той же самой спальне, преклони колена, обратись с молитвой к Господу… Тогда растения восстановляют свои силы, то есть во время ночи, тогда особенно и душа еще более их принимает в себя росу. Что днем попаляется солнцем, то освежается ночью. Ночные слезы лучше всякой росы нисходят и на пожелания и на всякое пламенное разжжение и не попускают потерпеть ничего вредного. Если она [душа] не будет питаться этой росой, то будет сжигаться во время дня.

90. Хотя и всегда нужно помнить о Боге, но особенно тогда, когда ум находится в покое, когда через это памятование он может судить себя, когда он может удержать в памяти. Днем, если мы и будем вспоминать, привходящие другие заботы и беспокойства изгладят это воспоминание, а ночью можно помнить постоянно: тогда душа находится в мире и спокойствии, тогда она в пристани и безопасности… Следовало бы и днем помнить об этом, но так как вы находитесь в беспрестанных заботах и развлекаетесь житейскими делами, то вспоминайте о Боге по крайней мере на постели – размышляйте о Нем в утреннее время. Если мы будем заниматься этим поутру, то без всякой опасности будем выходить на дела свои, если благоговением и молитвой наперед умилостивим Бога, то и после не встретим никакого врага, а если и встретишь, то посмеешься ему, имея в защиту Бога. Торжище – это война, ежедневные дела – это сражение, волнение и буря. Потому нам нужно оружие (а молитва и есть великое оружие!), нужны попутные ветры, нужно быть сведущим во всем, чтобы провести время дня без кораблекрушений и ран, так как много подводных камней встречается ежедневно и часто наш корабль разбивается и тонет. Потому нам нужно молиться, особенно утром и ночью.

91. Я уже и говорил вам об этом, и теперь скажу: будем вставать во время ночи; если не прочитаешь многих молитв, то прочитай одну со вниманием, и этого довольно, ничего более не требую; если не среди ночи, то хотя около утра. Покажи, что ночь не для одного тела, но и для души; не попускай проходить ей в бездействии, но воздай это воздаяние Господу, или, лучше, оно опять к тебе же возвратится.

92. Итак, пусть будет у нас каждая ночь всенощным бдением; будем стараться, чтобы нам, вышедши днем, не подвергнуться осмеянию. И о если бы только осмеянию! Но ныне сидит одесную Отца Сам Подвигоположник, внимательно слушающий, не скажем ли мы чего-нибудь непристойного или ненужного, так как Он – Судья не только дел, но и слов. Будем же, возлюбленные, бодрствовать всю ночь; если мы захотим, то и у нас будут ценители[6]6
  То есть болельщики – святитель сравнивает здесь молитвенника со спортсменом. – Ред.


[Закрыть] – при каждом из нас находится Ангел.

93. Христос совершал молитву, не имея нужды в молитве, но желая научить тебя быть постоянно внимательным к молитве, совершать ее непрестанно, бодрственно и неусыпно. Под неусыпностью я разумею не только то, чтобы пробуждаться ночью, но чтобы и днем бодрствовать в молитвах: такой именно человек называется неусыпным. И ночью, молясь, можно спать, и днем, не молясь, можно бодрствовать, когда душа бывает устремлена к Богу, когда она понимает, с Кем беседует и к Кому обращено ее слово, когда содержит в уме, что Ангелы предстоят Ему со страхом и трепетом.

94. [Научимся] молиться и после пиршества. Кто готов к этому, тот никогда не впадет в невоздержание и пьянство, никогда не испытает следствий объедения, но, сдерживая свои помыслы ожиданием молитвы, как бы уздой, будет в надлежащей мере употреблять все предлагаемое, и тем доставит и душе и телу великое благословение. Стол, начинающийся и оканчивающийся молитвой, никогда не оскудеет, но обильнее источника принесет нам все блага. Не будем же пренебрегать такой пользой. Странно, что слуги наши, получив от нас что-нибудь со стола, благодарят нас и отходят с добрым словом, а мы, наслаждаясь столь великими благами, не воздаем Богу и такой чести, и это – когда мы должны получить великое благословение, потому что где молитва и благодарение, туда приходит благодать Святого Духа, оттуда прогоняются демоны и все вражеские силы отступают и обращаются в бегство. Кто намеревается обратиться к молитве, тот и во время стола не осмеливается сказать что-либо неприличное, а если и скажет, тотчас раскаивается. Итак, должно и при начале, и при конце стола благодарить Бога, в особенности потому, как я выше сказал, что если мы приобретем этот навык, то нелегко впадем в пьянство. А если и случится когда-нибудь встать из-за стола во хмелю и опьянении, и тогда не оставляй своей привычки, но и с тяжелой головой, шатаясь и падая, будем молиться и не изменим своему обычаю. Если сегодня ты так помолишься, то завтра исправишь погрешность, сделанную накануне.

95. Перелагай все житейские дела свои частыми молитвами, как бы связями из бревен, и таким образом со всех сторон огради жизнь свою. Если будешь так поступать, то, хотя бы подули бесчисленные ветры, хотя бы напали искушения, скорби, какие-либо горькие мысли или какое бы то ни было несчастие, не могут они уронить этого дома, скрепленного так частыми молитвами.

96. Не станем же говорить в свое оправдание, что дом молитвы не близко: благодать Духа нас самих сделала храмами Божиими, если только мы бдительны; стало быть, молиться для нас везде весьма легко. Наше богослужение не таково, каково было прежнее, у иудеев, имевшее в себе много чувственного и обставленное множеством обрядов. Там молящемуся нужно было и прийти в храм, и купить горлицу, и принести дрова и огонь, и взять нож, и стать пред жертвенником, и исполнить множество других постановлений. Здесь же не нужно ничего такого, но, где бы ты ни был, везде с тобою и жертвенник, и нож, и жертва, потому что ты сам – и жрец, и жертвенник, и жертва.

97. Где бы ты ни был, везде можешь поставить жертвенник, покажи только бодрую волю, и не помешает тебе ни место, ни время; нет, хоть ты и не преклонишь колена, не станешь бить себя в грудь и не прострешь рук к Небу, а только покажешь горячую душу, ты этим исполнишь все нужное для молитвы. Можно и жене, сидя за прялкой или занимаясь тканьем, обращать ум к Небу и призывать Бога пламенно. Можно и мужу, выходя на площадь или идучи по своим делам, совершать усердные молитвы. Другому, и сидя в мастерской и сшивая кожи, можно вознести душу к Господу. Слуге можно, и покупая, и поднимаясь вверх, и сходя вниз, и занимаясь на кухне, совершать искреннюю и усердную молитву. Бог не гнушается местом: Он требует только пламенного сердца и смиренной души… Если мы так устроим себя, то и настоящую жизнь проведем в спокойствии, и получим Царствие Небесное, которого да удостоимся все мы по благодати и человеколюбию Господа нашего Иисуса Христа, через Которого и с Которым Отцу со Святым Духом слава, ныне, и присно, и во веки веков. Аминь.