Текст книги "Марионеточник"

Глава 9

Арес вынырнул из сна, тёмного и холодного, как болотная вода, задышал часто и глубоко, перекатился на бок, потом встал на четвереньки. На одно прекрасное мгновение ему показалось, что кошмар – это самое страшное из случившегося с ним в этом проклятом месте. А потом вернулись воспоминания. Вслед за ними пришла боль. Она была такая колючая, такая невыносимая, что захотелось вернуться в пахнущие болотной тиной пучины кошмара. Пришлось затаиться и переждать, пока первая волна отчаяния схлынет, оставив после себя серую пену похмелья.

Арес застонал и открыл глаза. Комнату заливал приглушённый свет. Наручные часы показывали половину седьмого утра. По полу тянуло сыростью от распахнутой настежь входной двери. Арес встал. Придерживая одной рукой раскалывающуюся голову, а второй цепляясь за стены, он вышел из дома.

Стэф стоял по щиколотки в воде. Взгляд его был устремлён вдаль.

– Проснулся? – спросил он, не оборачиваясь.

Арес кивнул, не заботясь о том, увидит Стэф его кивок или нет. В голове будто взорвалась петарда. В ушах зазвенело. Сколько они вчера выпили? Не настолько много, чтобы чувствовать себя так паршиво. Или это не из-за вискаря? Думать об истинных причинах своего состояния Арес себе запретил. По крайней мере, до первой чашки кофе.

Кофе сварил Стэф. Сварил кофе, пожарил яичницу с беконом, намазал маслом бутерброды, велел:

– Ешь! Через полчаса выдвигаемся.

– Куда? – Отвращение у него пока не вызывал только кофе. С него Арес и начал.

– Туда. – Стэф придвинул к себе огромную тарелку, принялся неспешно и как-то до отвращения деловито есть.

– На болото? – Арес взял бутерброд, сделал большой глоток крепчайшего кофе.

– Да.

– Реализовывать твой план мести? – Кофе оказался горький и неожиданно живительный.

– Решим на месте.

– В прошлый раз на месте мы потеряли Аграфену. – Арес знал, что несправедлив, что Аграфена всё решила сама, но не мог простить ни Стэфа, ни себя. Она решила, а они должны были её защищать. Всеми силами…

– В этот раз мы никого не потеряем. – Стэф не обиделся. Стэф огладил свою косматую бородень и глянул на часы.

– А давай в этот раз мы кого-нибудь найдём… – буркнул Арес, ненавидя себя всем сердцем.

– Посмотрим. – Стэф продолжил есть, а когда расправился с завтраком, встал из-за стола и сказал: – Доедай и собирайся. Я буду через четверть часа.

Он вернулся, как и обещал, ровно через пятнадцать минут. Вернулся совсем другим человеком. Настолько другим, что Арес не сразу его узнал. Стэф сбрил свою поповскую бородень, а длинные волосы стянул в хвост. Сейчас, без бороды и усов, он выглядел моложе на добрый десяток лет. Моложе и современнее.

– Задолбался цепляться бородой за ветки? – спросил Арес скорее по инерции, чем из интереса.

– Просто время вышло. – Ответ Стэфа был туманный, но уточнять подробности Арес не стал. – Возьми с собой карту.

– Взял. – Он похлопал себя по нагрудному карману и добавил: – Я помню дорогу.

– Такую дорогу невозможно запомнить.

– Я помню, – упрямо повторил Арес и вышел из дома.

Он и в самом деле помнил дорогу. И не было в этом никакой мистики. Просто у него была очень хорошая память. А ещё он умел с филигранной точностью сопоставлять план местности с самой местностью.

Шли молча. Стэф думал о чём-то своём, а Арес старался вообще не думать. Получалось плохо и очень энергозатратно. Он не мог не думать об Аграфене. Не мог выбросить её из головы. Не мог позволить себе смириться с её смертью. Хотелось выть и крушить всё на своём пути. Выть было как-то не по-мужски, а крушить на пути было особо нечего.

– Стэф, ты взял с собой динамит? – спросил он, когда они вышли к большой воде.

– Зачем?

– Чтобы взорвать к чёртовой матери эту тварь!

Он поднял с земли камень, с силой зашвырнул его в болото. Камень ушёл под воду бесшумно. Какое-то время на поверхности даже не было видно концентрических кругов от его падения. Круги появились, когда Арес уже собирался отвернуться. Это были странные, несоразмерные с брошенным камнем круги. Они выглядели так, словно не камень ушёл на дно болота, а со дна болота что-то поднималось. Что-то большое, древнее и смертельно опасное.

– Бежим! – Стэф дёрнул его за рукав, потянул прочь от берега. – Валим отсюда!

Аресу не хотелось валить. Ему хотелось взглянуть в глаза этой твари. В огромный жёлтый змеиный глаз… который наблюдал за Аресом из толщи воды. Смотрел немигающим, гипнотизирующим взглядом. Один только этот глаз Арес и видел. Всё остальное извивалось и клубилось в тёмных и бездонных болотных глубинах. Арес шагнул к кромке воды. Чтобы исполнить своё желание, посмотреть в глаза своему заклятому врагу. В этот огромный жёлтый глаз посмотреть…

В чувства его привела боль. Стэф отвесил ему оплеуху, от которой у Ареса зазвенело в ушах.

– Приди в себя! – рявкнул Стэф. – Оно тебя гипнотизирует! Уходим!

И потащил силой, почти волоком. Чем дальше он оттаскивал Ареса от кромки воды, тем легче становилось дышать, тем слабее становилось до этого почти невыносимое желание войти в воду и идти, идти. Идти до тех пор, пока ладонь не коснётся скользкой роговицы, пока рука по локоть не погрузится в чёрный вертикальный зрачок. Вот такие у Ареса были фантазии. Или не фантазии, а галлюцинации?..

Отдышались они, лишь оказавшись далеко от большой воды.

– Ты тоже это видел? – спросил Арес.

– Видел. – Стэф вытер струящийся по лбу пот.

– Оно… настоящее?

– Не знаю.

– Это не болото… Это какой-то чёртов Солярис!

– Может и так. – Стэф искоса глянул на Ареса, а потом спросил: – Идём дальше?

– Идём!

Аресу нравилось идти. Это давало ощущение движения к цели, а ещё притупляло боль.

– Нужно было гасить эту тварь прямо там, – сказал он оглянувшись.

– Не думаю, что получилось бы. Ты сам сказал, что болото похоже на Солярис. Мы ничего не добьёмся, уничтожив лишь одно из его порождений.

– Какой у тебя вообще план? – Наверное, об этом нужно было спросить в самом начале пути, но Арес спросил сейчас.

– Я ещё сам до конца не понимаю, – сказал Стэф.

– Но план у тебя есть? Хоть какой-нибудь?

– Хоть какой-нибудь есть. Для начала мне нужно попасть в болотный домик.

Больше Арес вопросов не задавал. Под пристальным взглядом Стэфа сверился с картой и молча пошагал вперёд. Идти оставалось совсем недолго, но путь делался всё опаснее, всё непредсказуемее. С каждым шагом становилось всё тяжелее. И не из-за этой непредсказуемости, а из-за неминуемости того, что очень скоро они снова увидят место, где погибла Аграфена. О том, как она погибла, в каких муках, Арес боялся даже подумать.

К болотному домику они вышли, когда солнце было уже в зените. Но сюда, на болото, его свет добирался уже изрядно ослабевшим. Жары тут тоже не было. Ощущение, что это гиблое место накрыто каким-то невидимым куполом, усилилось многократно. Арес замер, не решаясь ни войти в домик, ни подойти к воде. Стэф толкнул болтающуюся на одной петле дверь. Та надрывно заскрипела. От этого скрипа заложило уши. Захотелось зажать их руками. Арес на мгновение замер перед дверным проёмом, а потом вслед за Стэфом шагнул в непроглядную темноту.

Непроглядной темнота казалась лишь на первый взгляд. Глаза к ней привыкли очень быстро. Уже через пару мгновений Арес различил очертания предметов, а потом картинка сделалась чёткой и резкой.

Стэф стоял перед столом. В руках у него была всё та же древняя листовка. Наверное, он забыл её здесь вчера. Арес подумал, что именно за этим клочком бумаги они и вернулись. Конечно, Стэф не производил впечатления человека, склонного к сантиментам, но кто знает?

– Ну что? – спросил Арес. – Зачем мы здесь?

– Мы здесь вот за этим. – В голосе Стэфа отчётливо слышалось изумление пополам с радостью. – Я был прав!

– В чём ты был прав? – Арес подошёл к столу. – Что такого…

Он не закончил. Взгляд его остановился на листовке. Что-то изменилось…

– Ты это видишь, Арес? – спросил Стэф шёпотом.

Арес видел! Слово «хорошо» в записке было дописано до конца.

– Это же не ты? – Он с недоверием посмотрел на Стэфа.

– Нет. – Стэф покачал головой. – Это не я. И карандаш вы с Аграфеной вчера так и не нашли.

– А кто тогда? – Арес поднял с пола табурет, уселся на него, упёрся локтями в стол.

– Я думаю, это она. – Взгляд Стэфа был победный и ошалелый одновременно.

– Она – это кто? Марь? – Арес всё ещё ничего не понимал.

– Она – это Стеша, – сказал Стэф, садясь на соседний табурет и придвигая к себе листовку.

– Стеша?.. Ты прости меня, конечно, мы тут уже всякого навидались… Но ты же не думаешь, что получаешь сообщения с того света?

Стэф привычным жестом попытался поскрести бороду, а потом усмехнулся и мотнул головой.

– Когда ты сказал, что мы будем искать Стешу, я был уверен, что мы будем искать её… могилу или останки, – продолжил Арес. – А мы что ищем? Призрака?

– Мы ищем Стешу, – медленно ответил Стэф. Казалось, что в этот момент он снова думает о чём-то своём.

– Столетнюю бабульку, чудом выжившую на болоте и дотянувшую до наших дней?

– В том, что выжившую, я абсолютно уверен с того момента, как прочёл самую первую записку из фляжки.

– А в чём ты не уверен?

– В том, что она столетняя бабулька.

Наверное, впервые за эти сутки Ареса отпустило то свербящее чувство пустоты, которое поселилось в его душе со вчерашнего дня. Наверное, впервые за эти сутки он почувствовал себя прежним.

– А сколько ей сейчас, по-твоему? – спросил он осторожно. – И где она скрывается?

Он оглядел домик, словно надеялся обнаружить здесь столетнюю Стешу.

– Я думаю, ей чуть больше двадцати. – С каждым словом голос Стэфа звучал всё увереннее. – А где она скрывается, я пока не могу понять.

– Мне бы сейчас твоего вискаря. – Арес сжал голову руками. – Что-то я туго соображаю.

– Не переживай, не ты один. – Стэф криво усмехнулся и предложил: – Давай тогда по порядку, да?

– Было бы замечательно. Люблю порядок.

– Я тебе уже рассказывал, что чувствую особенные вещи.

Арес молча кивнул. Он и сам чувствовал особенные карты.

– Так было с купленной у тебя флягой. Так было с запиской. У вещей с историей совершенно уникальная энергетика. Я могу определить дату создания того или иного предмета почти безошибочно. С погрешностью в несколько лет, если дело касается последнего столетия, и с погрешностью в несколько десятилетий, если вещь совсем древняя.

– Полезное умение, – сказал Арес. – Завидую.

– Не стоит. С некоторых пор вместе с информацией о предмете я получаю ещё и информацию о человеке, который последним держал его в руках. Поверь, иногда такое лучше не знать. Особенно, если человек умер насильственной смертью. Спектр ощущений незабываемый…

Стэф замолчал, словно вспоминал последнюю особенную вещь, которую держал в руках. А может, и в самом деле вспоминал.

– И? – не выдержал Арес.

– Девушка, написавшая ту записку, была одновременно жива и мертва, – в голосе Стэфа звучала растерянность.

– Это как?

– Сложно объяснить. Я чувствовал её смерть.

– Как она умерла? – По хребту потянуло холодом. Арес помимо воли обернулся. Но в дверном проёме не было ни живых, ни мёртвых. Никого.

– Она утонула.

– Утонула… – Теперь холодом сковало не только хребет, но и ноги. Словно Арес сунул их в бак с колотым льдом.

Стэф кивнул и продолжил:

– Да, я чувствовал её агонию. Но в то же время я точно знал, что записка была написана недавно. От силы пару месяцев назад.

– Ты хочешь сказать, что эта твоя Стеша умерла всего пару месяцев назад? – Арес пошевелил пальцами на ногах, пытаясь восстановить в них кровообращение.

– Я хочу сказать, что от записки шло тепло.

– То есть она не умерла?

– Выходит так.

– Но при этом ты видел её смерть?

– Чувствовал.

– Может быть, это была клиническая смерть? – Кончики пальцев закололо сотней иголочек, а ледяной панцирь, сковавший позвоночник, начал медленно таять. – Она утонула, но как-то не до конца?..

– Что-то вроде того. И мне стало любопытно.

– А потом ты понял, что эта история и эта девушка имеют отношение к твоему деду?

– А потом я понял, что должен её отыскать.

– И мы попёрлись на Змеиную заводь.

– Именно так. – Стэф говорил и рылся в карманах куртки. – И я решил провести эксперимент. Я написал записку, сунул её в ту самую флягу, а флягу зашвырнул в воду.

– Ещё одно послание в бутылке, – пробормотал Арес.

– Ну, что-то вроде того.

– А что ты написал, если не секрет?

– Не важно, что я написал. Важно другое. Утром следующего дня, как раз когда явился Командор, я получил ответ.

– Охренеть… – Лёд не просто растаял, лёд испарился, оставляя жар во всём Аресовом теле.

– Тебе ответила… она? Стеша?

– Да.

Стэф вытащил из кармана сложенный вчетверо листок бумаги, развернул, протянул Аресу. На листке тем же аккуратным, уже знакомым почерком было написано «Я в болотном домике».

– Я спросил, где мне её искать. И вот что она ответила, – сказал Стэф и потёр гладко выбритый подбородок.

– Болотный домик. – Арес снова повертел головой. – Это же он, правда?

– Надеюсь, да. – Стэф кивнул.

– Ты из-за этого так рвался сюда? Ты рассчитывал найти тут её?

– Да.

– Спустя почти сто лет после… исчезновения?

– Да.

– А нашёл ещё одну записку?

– Да. Но ещё вчера эта записка определённо была старше той, которую я достал из фляги.

– А сегодня? – Арес уже знал ответ.

– А сегодня она новее.

– Из-за вот этого дописанного слова?

– Да. И вчера здесь были какие-то высохшие цветы, а сегодня их нет. – Стэф смотрел на гранёный стакан, стоящий на подоконнике.

– Цветы? – повторил Арес удивлённо. – Цветы в партизанском укрытии?

– Странно, правда? – Стэф усмехнулся.

– Как минимум необычно. И ты точно помнишь, что вчера цветы были, а сегодня исчезли? Ты уверен? Тебе не показалось?

– Да, я уверен. И цветы – ещё одно, хоть и косвенное, доказательство, что Стеша была в этом домике.

– А почему она такая… – Арес замолчал, пытаясь правильно сформулировать свою мысль. – Почему эта твоя Стеша такая немногословная? Не могла, что ли, написать полноценное письмо?

Стэф пожал плечами.

– Наверное, не могла. Может, у неё заканчивался грифель в карандаше. А может, есть какой-то лимит. Я этого не знаю. Но теперь я точно знаю другое: в этом месте можно утонуть и одновременно выжить. – Он посмотрел на Ареса тяжёлым, полным уверенности и надежды взглядом.

– Аграфена?.. – Во рту враз пересохло. – Ты думаешь, она может быть ещё жива?..

Стэф кивнул, а когда заговорил, голос его звучал всё сильнее, всё увереннее:

– Немцы искали на болоте вход в Шамбалу. Коренные жители уверены, что на болоте живёт загадочная Марь. Тебе пришёл в голову Солярис. Мы с тобой видели достаточно, чтобы понимать, насколько тут всё сложно устроено. Аграфена и Стеша – очень особенные девочки. У них в генах зашит какой-то особый код, позволяющий открывать двери, в которые обычным людям никогда не войти. Так?

– Так! – Арес только сейчас осознал, что всё это время забывал дышать, и сделал глубокий вдох.

– Что мы знаем из истории? – продолжил Стэф. – Их, таких необычных, было всего несколько: Серафим, баба Марфа, её внучки Стефания и Катерина.

– Ещё Феликс Фишер.

– Нет, Фишер был самым обыкновенным. Просто знал чуть больше остальных. Думаем дальше. Стеша и Серафим сгинули на болоте. Баба Марфа и Катя какое-то время жили в доме у Змеиной заводи, а потом тоже пропали.

– Переехали?

– Девочка, вероятно. А вот старуха… – Стэф с сомнением покачал головой. – Она бы ни за что не уехала из того дома.

– Почему?

– Потому что она до последнего верила, что её старшая внучка не могла погибнуть на болоте. Думаю, она ждала её возвращения до самой своей смерти.

– Ну, допустим. А что стало с Катериной? – спросил Арес. – Ты выяснил?

– Выясняю. Мои люди ищут её или её потомков. И как только найдут, мы с тобой узнаем об этом первыми.

– Ладно, с этим понятно! – Аресу не терпелось перейти к самому важному, самому волнующему. – Что с Аграфеной?!

– Я думаю, где-то здесь, – Стэф огляделся, – проходит граница между мирами или измерениями. Где-то здесь есть проход или дверь.

– Где?

– Мне кажется, под водой. Перед исчезновением они обе оказались в воде.

– Аграфену в воду загнали эти твари! – Арес не мог больше сидеть. Надежда заставляла его рваться в бой. Оставаться на месте не было никаких сил! – Вспомни, как действовали псы! Они не нападали, хотя могли порвать нас в клочья.

– Они просто изолировали Аграфену и заставили её сесть в лодку.

Стэф тоже вскочил на ноги, не говоря ни слова, ринулся вон из домика. Арес ринулся следом.

Почерневшая от времени, но всё ещё крепкая лодка стояла, уткнувшись острым носом в поросший осокой берег. Та самая лодка…

– Это она? – спросил Арес, присаживаясь на корточки перед лодкой и проводя ладонью по её отполированному почти до лакового блеска чёрному боку. – А вдруг это не лодка, а лифт? Ну, типа между мирами или измерениями?

– Не попробуем, не узнаем!

Стэф оттолкнул лодку от берега и забрался внутрь. Арес запрыгнул следом, нашарил на дне вёсла, пристроил их в уключины, сделал широкий гребок. Лодка не тронулась с места. Арес сделал ещё один гребок. Ничего не изменилось.

– Дай-ка я! – Стэф уселся на его место и взялся за весла.

У него тоже ничего не вышло. Лодка оставалась недвижима. Чёрт, она даже не просела под их немалым весом!

– Может, там какой-то якорь? – спросил Арес растерянно.

– Нет там никакого якоря. – Стэф покачал головой. – Просто этот лифт не для всех. А у нас с тобой нет ключ-карты.

Стэф аккуратно положил вёсла на дно лодки, выбрался на берег.

– И что мы теперь будем делать? – Арес выбрался следом. – Как нам их отыскать?

Какие же классные это были вопросы! Они давали надежду и одновременно побуждали к действиям!

– Будем думать. – Судя по всему, Стэф уже думал. И до этого тоже думал. Всё то время, что они бродили вокруг да около, он искал решение проблемы.

– То есть псы не хотели её убивать? – спросил Арес. – Они просто загнали её в… лифт?

– А один из псов принёс мне флягу с запиской.

– Ни хрена себе тут порядки! – восхитился Арес. – Лодка у них вместо лифта! А псы вместо почтовых голубей!

– Не удивлюсь, если почтовые голуби здесь тоже водятся, – пробормотал Стэф. – Или, скорее, почтовые совы, если верить воспоминаниям Фишера.

– А марёвки и угарники у них тут вместо курьеров? – продолжил Арес выстраивать логическую цепочку.

– Похоже на то, – ответил Стэф и добавил задумчиво: – Вот только, сдаётся мне, работодатели у этих курьеров разные…

Глава 10

Она умерла, когда кислород в лёгких и кровеносном русле заменила холодная болотная вода. Она умерла в этой воде, в самом сердце болота, а воскресла на дне старой лодки. Той самой лодки, на которой они с фон Лангером приплыли к фальшивому острову. Воскрешение сопровождалось ознобом и холодом. Отплёвываясь от остатков воды, Стеша села и огляделась.

Поначалу ей показалось, что ничего не изменилось. Лодку по-прежнему окутывали тьма и туман. Тьмы было чуть меньше, тумана чуть больше. Но потом Стеша всё-таки начала замечать перемены. Пока она была под водой, исчезло зарево пожарища, устроенного угарниками. Самих угарников тоже нигде не было видно. Впрочем, как и людей. И тишина… Вокруг царила такая же плотная, как туман, тишина. Наверное, именно поэтому раздавшийся рядом всплеск показался оглушительным. Лодка качнулась. Стеша вцепилась обеими руками в её борта.

– Кто здесь? – Хотелось крикнуть, но получилось лишь прошептать. Здесь, в холодной болотной воде, мог быть кто угодно. Но кто бы это ни был, вряд ли стоило ожидать от него добра.

Всплеск повторился. На поверхности воды появилась волчья голова. Или пёсья?

Стеша не видела пса целиком, но было очевидно, что он огромный. Огромный и весь покрытый чёрной с зелёным отливом чешуёй. Чешуя эта переливалась и мерцала в тумане. Оранжевые глаза зверя тоже мерцали. В этом мерцании Стеше чудилось что-то очень знакомое.

– Зверёныш? – спросила она шёпотом и опустила руку в воду.

Это было опасно и безрассудно, потому что Зверёныш был маленький и беспомощный. В отличие от этого пса. Ответом ей стало тихое рычание, а в раскрытую ладонь привычно ткнулся горячий, несмотря на холодную воду, нос.

– Зверёныш?! – повторила Стеша и провела ладонью по чешуйчатому загривку. Под её пальцами чешуя смягчалась и превращалась в мягкую чёрную шерсть.

На борт легли две огромные когтистые лапы. Лодка немного накренилась, но выдержала.

– Это ты, – прошептала Стеша. Пёс по-кошачьи зажмурил оранжевые глаза. А потом упёрся лапами в лодку и толкнул её к берегу. – Как хорошо, что это ты! – Стеша взяла со дна весла, пристроила их в уключинах, спросила: – Плывём назад?

Ей следовало спросить, не опасно ли возвращаться, но одного взгляда на Зверёныша хватило, чтобы понять: с такой охраной бояться ей совершенно нечего. Баба Марфа говорила, что болотные псы живут очень долго и так же долго взрослеют. Что лишь немногие из них способны покрываться чешуёй. Ну что ж, значит, Стеше достался совершенно особенный пёс. Даже как-то неловко продолжать называть его Зверёнышем. Неловко, но привычно для них обоих. Значит, так тому и быть.

Когда нос лодки уткнулся в поросший осокой берег, Зверёныш в два прыжка оказался на суше. Стеша какое-то время медлила, прислушиваясь к тишине и всматриваясь в туман. Этот туман был особенный: он словно подсвечивался изнутри, оттого мир вокруг казался мягким и совсем нестрашным. Стеша сделала глубокий вдох и спрыгнула в воду. Вода тоже изменилась. Она больше не была холодной. Температурой она сейчас напоминала парное молоко.

Зверёныш терпеливо ждал Стешу на берегу, а когда она ступила на твёрдую землю, порывисто, совершенно по-щенячьи лизнул её в щеку шершавым языком. Только теперь, стоя рядом с ним и обнимая его за мощную шею, Стеша осознала, какой он на самом деле большой! Но когда Зверёныш успел превратиться в Зверя?! Наверное, на болоте время течёт как-то иначе. Возможно, не для людей, но для его порождений. Как бы то ни было, а Стеша была рада, что её Зверёныш рядом и что он такой большой.

– Они ушли? – шепнула она в острое ухо своего пса.

Пёс тихо рыкнул в ответ и легонько прикусил запястье Стеши. Как раз в том месте, где оставила свою метку его мать. А потом потянул за собой.

Стеша шла за своим псом и боялась. Нет, не нападения марёвок или угарников. Она боялась увидеть последствия того, что случилось у болотного домика. А там случилось! Она хорошо помнила и выстрелы, и человеческие крики, и волчий вой, и смех марёвок, и запах гари…

Ничего не было. В молочном, подсвеченном золотом тумане болотный мир казался волшебным. Изумрудно зелёный мох под ногами. Ствол старой ели закручен с тем изяществом, которое Стеша видела только на картинах японских художников. Возле стен домика – цветы, похожие на нежные розовые колокольчики. И никаких немцев! Никаких мёртвых тел! Ничего, что могло напугать и остановить.

Дверь в болотный домик была гостеприимно распахнута. В какой-то момент Стеша понадеялась, что внутри увидит Стёпу. Что, когда всё закончилось, он вернулся за ней. Что, как только она переступит порог, он поднимется ей навстречу и скажет:

– Ну, здравствуй, доктор Стеша!

Внутри никого не было. На столе, отбрасывая на стены мягкий оранжевый свет, горела керосиновая лампа. Самодельный лежак был застелен льняным покрывалом. На подоконнике в гранёном стакане стояли розовые колокольчики. На их хрупких лепестках мерцали капли росы. Внутри было тепло, уютно и смертельно одиноко. Стеша присела к столу. Зверёныш тут же положил голову ей на колени. От его шерсти пахло дымом и можжевельником. Стеша почесала его за острым ухом. Маленькому Зверёнышу очень нравилась эта незатейливая ласка. Большому, похоже, тоже. Он прикрыл глаза и тихонечко засопел. В этот момент Стеше подумалось, что она могла бы сидеть вот так целую вечность, что ничего ей больше не нужно, кроме болотного домика, цветов на подоконнике и огромного пса возле ног. Нет, было что-то ещё. Что-то, что тревожило и бередило душу, но ускользало из памяти. Что-то очень важное, но растворяющееся, как рассветный туман…

Стеша встрепенулась. Потревоженный Зверёныш недовольно заворчал.

– Нам надо идти! – сказала она решительно. – Обязательно надо идти. Пока я ещё… – Она замерла, прислушиваясь к себе. – Пока я ещё помню!

Она помнила. Память её была не такой крепкой и не такой надёжной, как раньше, но все же. Наверное, она пережила клиническую смерть. Наверное, у неё амнезия. Потому и память её сейчас похожа на решето. Как бы то ни было, а за то, что ещё осталось в нейронных связях, нужно цепляться. Нужно цепляться за путь. Тот самый путь, который привёл её на болото. Нужно ухватиться за эту невидимую ниточку и идти по ней, пока та не приведёт её к тому, с чего все началось.

Снаружи ничего и не изменилось: всё та же тишина, всё тот же туман. Стеша прислушалась к себе, к остаткам и обрывками нейронных связей в собственном мозгу. Кажется, раньше она знала дорогу. Кажется, раньше она пришла сюда по собственной воле. Вспомнить бы зачем.

Почти сразу стало ясно, что болото не хочет её отпускать. Едва различимый в тумане путь был таким же запутанным и обрывочным, как Стешины мысли. Ей удавалось чувствовать ловушки, обходить стороной особо опасные места. Она шла по болоту и при этом даже не замочила ног. Но не понимала, куда и зачем идёт! Долгий и изматывающий путь дважды приводил её обратно к болотному домику. На третий раз Стеша почти сдалась.

На сколоченном из сосновых досок столе лежало несколько листовок на немецком языке, а на подоконнике – кисет с махоркой, вырванный из ученической тетради листок, огрызок карандаша и пустая армейская фляга. Наверное, кто-то из бывших жильцов домика курил, и листовки были нужны для сворачивания самокруток. А ей они пригодятся для письма…

Стеша посмотрела на растянувшегося у её ног Зверёныша. Его крупное тело занимало почти всё пространство. Шерсть его теперь казалась самой обычной, но глаза светились несвойственным псам светом. Или не только псам? Стеша попыталась вспомнить, у кого из животных бывают такие глаза. На память так ничего и не пришло. Но это ровным счётом ничего не значило, ведь память начала её подводить. Ярким и чётким в голове оставался только один образ. Образ Стёпы! И пока она не забыла и его, нужно действовать!

– Зверёныш, ты же мне поможешь? – Стеша почесала своего пса за острым ухом. Кончик этого уха тут же сделался стеклянно-прозрачным. Кажется, от удовольствия. Нет, точно от удовольствия!

Зверёныш встал на ноги, тихо заворчал. Стеша была уверена, что он готов сделать для неё всё, что она попросит.

– Я напишу записку, – торопливо сказала она, боясь, что это место может отнять у неё не только память, но и возможность говорить. – Я напишу записку Стёпе. Ты же помнишь Стёпу?

Оранжевые глаза Зверёныша сощурились. Стеша удовлетворённо кивнула, продолжила:

– Ты можешь найти его по запаху? Я знаю, что можешь! Ты же совершенно уникальный пёс!

Зверёныш снова заворчал. Верхняя губа его вздёрнулась, обнажая острые клыки. Взгляд оранжевых глаз был направлен на входную дверь. В тот же миг тихонько постучали. Стеша вскочила с места, подбежала к двери. Зверёныш поймал её зубами за юбку, попытался оттащить обратно.

– Пусти, – сказала она мягко, но твёрдо. – Пусти. Вдруг это он. Вдруг он вернулся за мной!

Зверёныш совершенно по-человечески вздохнул и, разжав челюсти, отступил в сторону. Шерсть на его загривке вздыбилась, но это всё ещё была шерсть, а не чешуя. Стеша сделала глубокий вдох и распахнула дверь.

С той стороны, взявшись за руки, стояли мальчик и девочка. Выглядели они совсем не так, как должны выглядеть заблудившиеся на болоте дети. Может быть, потому, что они не заблудились, а жили на болоте?

Стешина память стала какой-то по-особенному избирательной. Она была уверена, что никогда раньше не видела этих детей, но точно знала, кто они такие.

– Можем мы войти? – вежливо спросила девочка.

С виду она была старше и бойчее мальчика. Со стороны могло показаться, что они брат и сестра, но Стеша знала: этих детей не связывают кровные узы. У них была другая, куда более крепкая и долговечная связь: они оба были мертвы.

– Входите. – Стеша отступила на шаг, впуская детей в домик.

– Ой, какие цветочки! – восторженно сказала девочка, подходя к стоящему на подоконнике стакану с букетиком. – Это она тебе подарила, да? – В голосе девочки послышалась лёгкая, едва уловимая зависть.

– Кто? – спросила Стеша шёпотом.

– Марь. Иногда она дарит подарки. Вот тебе подарила сразу два. Цветочки и его! – Девочка указала пальцем на Зверёныша. Пёс снова оскалился.

– Если тебе нравится этот букет, можешь забрать его себе, – сказала Стеша.

– Правда? – Во взгляде девочки вспыхнула радость. На мгновение это простое человеческое чувство сделало её почти живой.

– Правда. Забирай.

– А я хочу кораблик… – сказал мальчик мечтательно. – Папка обещал мне кораблик, но так и не подарил.

– Кораблик?

Стеша в растерянности осмотрела своё жилище. Взгляд остановился на одной из листовок. Она многое забыла, но помнила, как складывать из бумаги кораблики. Кажется, это умение называлось оригами, но она не была уверена. Как бы то ни было, а кораблик получился чудесный! Стеша сложила его так, что на бумажном боку отчётливо читалось напечатанное на немецком языке слово «надежда». Вот такое у её кораблика будет название! Протягивая его мальчику, Стеша даже не удивилась, что понимает немецкий язык. Наверное, это был ещё один подарок.

– Это мне? – Мальчик держал бумажный кораблик на раскрытой ладошке. Во взгляде его светилось счастье, почти настоящее, почти живое.

– Это тебе. – Стеша погладила его по голове. Волосы у мальчика были мягкие и белые, как пух болотной травы пушицы.

– И я могу с ним играть? – Он всё ещё не верил, что у него теперь есть кораблик.

– Ты даже можешь отпускать его плавать по воде.

Стеша точно знала, что здесь, на болоте, с хрупким бумажным корабликом не случится ничего плохого. Точно так же она знала, что букетик розовых колокольчиков, которые прижимала к груди девочка, никогда не завянет. И что у этих колокольчиков удивительно поэтичное название – андромеда. Вот такие у неё теперь были знания.

– Мы будем к тебе приходить, – сказала девочка. Одной рукой она держала букетик, а второй сжала ладошку мальчика. – Чтобы тебе не было скучно.

– Мне не скучно. – Стеша распахнула перед ними дверь. – Я здесь ненадолго.

Девочка посмотрела на неё пристальным, совсем не детским взглядом, а потом кивнула и сказала:

– Всё равно мы будем тебя навещать. Зверь, – Она указала подбородком на Зверёныша, – будет защищать, а мы приходить в гости.

– Приходите. – Стеша улыбнулась.

– Ты добрая. – Девочка улыбнулась в ответ. – Хорошо, что ты теперь с нами.

Стеша снова хотела сказать, что она с ними ненадолго, но не успела. Дети переступили через порог и исчезли в тумане.