Текст книги "Путь пешки 3. Смена короля"
Автор книги: Татьяна Лемеш
Жанр: Любовное фэнтези, Фэнтези
Возрастные ограничения: +18
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 3 (всего у книги 13 страниц)
Глава 5
Проснувшись утром, я увидела перед собой лицо Милы. Вспомнилась моя прошлая ночевка в их домике – когда я с Алексеем шла в деревню на костыле – как все тогда было тихо и мирно – Олег был жив, и Домка… Вспомнив о вчерашних событиях, я расплакалась. Мила открыла глаза и уселась на печи.
– Проснулась? С добрым утром! Давай на улицу выйдем, развеемся, да и посмотрим – как там милый мой…
Мы вышли из домика – теплое солнышко играло пятнами на хвое под ногами. Ефима нигде не было видно. Какое-то время мы стояли, прислушиваясь. Потом Мила тихонько позвала:
– Ефи-и-им!
Часть веток на крыше их домика зашевелилась, и оттуда выполз сонный и помятый Ефим. Вот так замаскировался – ни за что бы не заметила, если бы он сам не вылез!
– Доброе утро, любимый! Замерз?
– Есть немного… И вам доброго утра! Как спалось? Таня, я вижу – пришла в себя уже, да? Взгляд-то живой…
– Да, спасибо, Ефим – мне намного лучше… И спасибо вам обоим – за то, что спасли меня вчера…
Мила ответила:
– Да пожалуйста… Только я вот так и не пойму – почему же ты вчера такая была, если говоришь, что не в изнасиловании дело?
– Они вчера Домку убили. И Олега, возможно, тоже – я опять сорвалась в плач.
Ефим сразу решил это дело пресечь:
– Ты уверена? Погоди плакать – может и не из-за чего… Ты тела-то видела?
– Нет… – и я все подобно рассказала им, всю сцену у реки.
Когда я описывала поступок Алексея, Ефим чему-то развеселился и даже покачал головой.
– Эх, алексайос! Вот уж точно греческий дьявол! Все в своем духе – так и не остепенился, не смотря ни на что!
– Это ты о чем вообще? И откуда ты знаешь про греческого дьявола – Виктор рассказал?
– Да что мне твой Виктор… Уж не знаю – в чьей жизни алексайос отличился больше, чем в моей…
– Так ты что – тоже оттуда? Откуда и Алексей?
– Ну да.
– И знаком там с ним был? А почему же он здесь виду не подавал, что вы знакомы?
– Ну как вам сказать… Я с ним знаком, а он со мной – нет…
Тут уже подключилась и Мила:
– Ну расскажи – интересно же! Ну пожалуйста…
– Эх, девоньки… Ну так уж и быть – расскажу.
***
– Начну с самого детства – когда я впервые увидел алексайоса – так его называли греки и мы тоже – ну, моя мать и жители нашей деревни. Все мы о нем знали, некоторые встречали – но солдатам его не выдавали, хотя награда за него была обещана немалая… Очень много добра он нам принес, причем бескорыстно, никогда никакой платы не брал и даже в дома не заходил, когда звали отблагодарить хоть угощением… Так вот – как-то мальчишкой пас я коз в горах, а козы – они создания резвые, скачут по каменистой горе, как по земле…
Вот за одним козленком очень уж норовистым я и полез. Было мне на ту пору лет одиннадцать. Лезу и слышу – мамка моя снизу кричит «Фимка, назад! Фимка, слезай!» И плачет, и руки заламывает. Я думаю – и с чего бы? Все же хорошо – ползу себе и ползу… А пока на мать оглядывался – козленка-то и проворонил – он меня обскакал и вниз, к своей мамке побежал… Мне сверху не видно было, а вот снизу и матери и остальным, прибежавшим на крики, видно – часть скалы, куда я полез – оползает, откололась и сейчас упадет вниз. А залез я высоко – вижу далеко… Подо мной – река, она у нас бурная, с порогами и водопадами, так вот с одной ее стороны мамка моя убивается и селяне, к ней подбежавшие, никак не решат – что же делать? За мной лезть никто не хочет… А с другой стороны реки бежит человек – вдоль берега бежит, по камням перескакивает, как козел горный, к моей скале приближается да на меня поглядывает… Засмотрелся я на него, да и не заметил, как все затрещало, и я вместе с куском скалы рухнул вниз – прямо в реку на пороги…
Ушиб я тогда руку просто всмятку о подводные камни. Боль, вода, вокруг руки кровь облаком, дышать нечем… Испугался я тогда крепко – и до сих пор воды боюсь и плавать не могу… И вдруг чьи-то сильные теплые руки схватили меня и тянут наверх. Алексайос – а это был он – вытащил меня на поверхность и долго боролся с течением, зажав меня под мышкой, как щенка.
В конце концов он вытащил меня на берег. Мать в слезах просто упала перед ним на колени и упрашивала зайти к нам в дом хоть раны промыть – по коленям и лодыжкам алексайоса сквозь порванные штаны текла кровь – видно, ободрал о каменистое дно. На что он ответил: «Река промоет. Парня береги» и прыгнул обратно в воду…
Надо сказать – он меня очень впечатлил. Мать ведь растила нас одна – отца забрали в солдаты, да и с концами… И старшего брата тоже… М-да… Так вот – росли мы с сестрой без отца, и тут этот мужчина – сильный, смелый, с яркими синими глазами – он просто покорил мое сердце. Вот так я с ним и познакомился. Он-то меня, конечно, не помнит – ведь он видел меня мальчиком… Мне вылечили руку, но не до конца. Вот, видите – левая рука не совсем правильно срослась. – Ефим поднял рукав рубашки и показал нам руку – лучевая кость выступала бугром, и вдобавок это место украшал ужасный широкий рубец. Потом он продолжил:
– Ну нет худа без добра – из-за руки меня не забрали солдаты. Как мне говорил наш приходской священник, который лечил руку – открытый перелом, кости наружу… Мне долго все это вправляли, привязывали палочки – но все равно зажило не очень. На момент моего призыва в армию рана была посвежее и рукой я тогда еще толком управлять не приспособился. Так и оставили меня на воле, чему я был очень рад… Дядька мой, мамин брат – взялся учить меня стрельбе из лука, и я тренировался дни напролет… Я ведь хотел стать таким же сильным и ловким, как алексайос…
Все эти годы, пока я рос – я слышал о нем – то он в одном селении отличился, то в другом, то солдат остановил… В общем – много историй… И еще я слышал, что есть у него личный враг, который тратит немалые деньги и оплачивает экспедиции – чтобы изловить или убить алексайоса.
Я подрос, но крестьянский труд не привлекал меня – во-первых, мне тяжела была физическая работа из-за руки, а во-вторых… ну не лежала у меня душа ко всему этому… Моя сестра в то время уже вышла замуж и забрала к себе нашу стареющую мать – я ведь был непоседой, все охотился, пропадал в лесах… А я был последним, поздним ребенком – так что моя мать в то время уже была пожилой… Когда это случилось, и на мне больше не лежала забота о ней – я попрощался с ними и со спокойным сердцем ушел в лес насовсем – мне там жилось лучше, без людей и их условностей – кто что должен и что как надо делать… Вот…
А был у меня приятель с детства, Никифор – так вот его и забрали в солдаты и гоняли по горам в поисках алексайоса… Я с ним встречался иногда, приносил им в лагерь дичь и выменивал на веревки и разные нужные вещи… Одежду же я брал в деревне, а зимнюю делал из меха сам. Так вот – он мне все жаловался – как же им тяжело ловить алексайоса, на что я только смеялся. Надо сказать – солдаты и сами не рвались его поймать – они же тоже были местными, из нашего или соседних селений, и все выросли на рассказах о смелом и справедливом защитнике крестьян… Так что ловили они его «ни шатко – ни валко», лишь бы отчитаться, что там-то прошли – его не нашли. Граф, конечно, злился, рвал и метал, но сделать ничего не мог.
Он даже выписал какого-то матерого охотника за головами откуда-то издалека – тот порыскал-порыскал, да и пропал где-то – уж не знаю, то ли алексайос его, то ли обиженные крестьяне ненароком косой задели, то ли сам где-то с гор сверзился… В общем – пропал.
И вот, однажды прибегает гонец к солдатам – а я был тогда в их лагере – с письмом от графа. Что наследник графа бросился со скалы – и теперь нужно ждать алексайоса в гости… Какая связь между этими двумя событиями – я так и не понял, не придал значения. То есть граф предлагал использовать его самого как наживку для алексайоса, а свое имение – как капкан. А мы, то есть солдаты – как раз в это время гнали его, как зверя – по горам, вытесняли к ущелью. Он действительно был неуловим, я не переставал им восхищаться.
Так вот, по приказу главного солдаты окружили имение графа и рассредоточились. Граф лично обходил имение и проверял готовность. На вопросы «А ну как не придет?» заявлял с уверенной ухмылкой «Придет, прибежит!» Ну – мы и выжидали. Я остался с ними – под видом простого любопытства я все придумывал – как бы мне помочь алексайосу выйти из этой западни. Мы ждали – день, неделю, две… За такое время, конечно – было не до укрытий, но граф сказал, что это не важно – греческий дьявол все равно придет. Но в доме поставить пару человек не разрешил – мол, он там и сам справится… Ну и наконец, пришел долгожданный день, вернее – вечер.
Алексайос действительно прибежал – я впервые за столько лет опять увидел его, хотя и издалека. Он был в ярости, раскидал слуг и скрылся в доме ранее, чем стрелки успели подойти с границ имения. Потом все вообще было очень быстро и суматошно – выстрелы в доме, пожар, выбегающие на улицу слуги… Я заметил Алексайоса, так как подошел почти к дому, прячась за растениями в саду. Темнота и суматоха от пожара были ему на руку. Тем более из дома он выходил, держа в руках огромный портрет – наверное, солдаты приняли его за слугу, спасающего хозяйское добро…
Он поставил портрет у фонтана и медленно, не спеша побрел из имения. Я знал все посты, я знал – на кого именно он наткнется, и кто его сможет пристрелить, как только он выйдет из сада – и я побежал именно туда. На посту сидел мой знакомый Павел – за это время я с ними всеми перезнакомился – и уже ловил алексайоса на прицел – ему мешали деревья сада, да и расстояние было приличное… Я тихо подошел сзади и оглушил Павла ударом по затылку. Алексайос беспрепятственно вышел из сада – но я видел, что к нам уже стягивается кольцо остальных солдат – видимо, его все-таки заметили.
Вдруг он, будто решив что-то, побежал – скачками, очень быстро, почти в полной темноте. Я побежал за ним. Мы взбирались в горы – и вдруг, добежав до вершины, алексайос раскинул руки, как птица – и прыгнул вниз. Я просто ошалел от неожиданности – как же так, мой герой и образец для подражания прямо на моих глазах покончил с жизнью?! Я взобрался на вершину, но никого и ничего не увидел – хотя уже было и темновато, но уж тело на светлом камне я бы заметил. Как же так? Куда же он делся?
Я решил проверить, обвязался веревкой, хорошо ее закрепил и начал спуск. До какого-то времени все шло хорошо, а потом вдруг откуда-то появились сучья деревьев – моя веревка путалась, трещала и в итоге порвалась. Я совсем не понимал, что со мной происходит – при падении я сломал ветку, а ее обломанный сук вонзился мне в бок. Наверное, я потерял сознание, потому что следующие мои воспоминания – это уже утро. Я кое-как слез с дерева и пополз в сторону моей деревни…
Я не выдержала и перебила Ефима:
– То есть после перемещения ты пополз в горы – там же твоя деревня, да? В горах с бурной рекой?
– Да, так и есть…
– Представляешь – а ведь Алексей был во время перемещения почти возле тебя – он рассказывал, что упал на землю сквозь деревья, а потом тоже какое-то время валялся и пошел к морю, к селению его Айоланты.
– Какой Айоланты?
– Ну – к селению греков.
– Да, оно было у моря… А ты, я смотрю – многое знаешь о моем мире, да?
– Это все из рассказов Алексея. Если он захочет, то сам тебе все расскажет. Тем более – если ты, оказывается – ему тоже жизнь спас.
– Посмотрим… Так вот – когда мы с Милой встретили тебя и Алексея – ну помнишь, зимой? Тогда я его не узнал – во-первых, много лет прошло, и хотя он, как и я – не очень-то состарились… Тебе тоже ведь Учитель насчет времени все это рассказывал? Но все-таки память за эти годы притупилась, тем более – столько событий здесь произошло, совсем другая жизнь… Ну и во-вторых – алексайос, если помнишь – зарос тогда волосами так, что даже глаза не очень-то видно было… Да и не ожидал я его здесь встретить… Первое, что меня смутило – как он приволок нам кабана. Я вам, как охотник, скажу – выследить, убить и еще и освежевать кабана за такое короткое время – это мало кому под силу… А потом уже, когда мы пришли на праздник и я увидел его – с завязанными волосами, помытого и в обычной одежде – тогда я его узнал и, конечно же – был очень удивлен. Потому и предложил ему пожить в моем домике, потому и горю к нему такой симпатией, которую наверняка вы все заметили…
За время долгого рассказа Ефима мы успели и позавтракать – Мила достала хлеб, мясо и укроп – и мы все это дело дружно уплетали.
– Так вот, Таня, с чего мы вообще начинали – я тебе вот что скажу: да чтоб алексайос, греческий дьявол, да не спас сына с пустяковым ранением мягких тканей ноги из реки – да ни за что не поверю!
Глава 6
Я благодарно улыбнулась Ефиму:
– Спасибо, ты так убедительно говоришь! А Домка?
– Ну, не знаю – это смотря куда там пуля попала… И как он в водопад упал, не стукнулся ли о камни на дне… Ничего тебе сказать не могу… А вообще – собаки очень живучи, слышала такую поговорку «заживет, как на собаке»?
– Да слышала, конечно… Ой, ребята – что же я наделала… Это же я их сюда привела!
Мила переспросила:
– Но ты ведь не говорила им, как сюда попасть, верно?
– Нет, конечно… Но все равно ведь как-то узнали…
– Постой, а что там этот твой зеленоглазый хахаль говорил, когда… – Мила осеклась, стрельнув глазами на Ефима – наверное, не хотела расстраивать его рассказами о Сашкиных приставаниях – он сказал, чтобы сюда попасть – «всего-то и нужно было, что прижать перепуганную писклю…» Вроде бы так. И как это понимать?
Меня осенило:
– Лариса… И под описание «перепуганной пискли» подходит, да и кроме нее и Виктора никто больше не знал, как сюда попасть…
– Да, получается – это она…
Я уже заметно успокоилась – общение с этими спокойными и рассудительными ребятами явно шло мне на пользу.
Вдруг тишину утреннего леса разорвал взрыв. Потом – еще два. И далекая автоматная очередь. Ефим вскочил на ноги.
– Что же делать? Наверное, мне нужно туда – может, я смогу чем-то помочь? Но и вас оставлять как-то боязно… Может – в деревню отведешь ее, Мила?
– Ефим, в деревню идти не стоит – перебила я его – они знают, где она, они видели ее от водопада и собирались туда наведаться. Мне кажется – здесь безопаснее.
– Хорошо, сидите здесь. Без крайней нужды из домика не выходите – так вы незаметнее. Я побежал! До встречи, жизнь моя! – он порывисто обнял и поцеловал Милу. Та всхлипнула:
– До скорой встречи, любимый!
– Ефим, пожалуйста – будь осторожен! Автомат может строчить без остановки – разве что дождаться, когда патроны закончатся… Береги себя!
– Хорошо, разберусь – и Ефим тихой тенью исчез между деревьев.
***
Мы с Милой остались в домике одни. От вынужденного безделья и переживания за всех таких родных людей хотелось выть. Мы пытались держать себя в руках – одна бы я, наверное, уже стала бы мерять шагами комнату или крушить все, что ни попадя. Неожиданно снаружи донесся тихий звук:
– Танька!
И еще тише – другой голос:
– Таня!
Мы с Милой переглянулись и вдвоем бросились на улицу, еле разминувшись в дверях.
На улице звуки доносились намного отчетливей:
– Танька!
– Таня!
Мила с округлившимися глазами повернулась ко мне:
– Да это же голос учителя!
– А и вправду! Побежали!
И мы побежали на звук. Бежали мы недолго – облегчало наш бег то, что Мила знала все тропы и вела меня по ним. Иногда мы опять слышали крики, при приближении явно узнавался голос Сашки и старика. Когда мы уже подошли ближе, Мила взяла меня за руку и притормозила – мы пошли очень аккуратно, стараясь не шуметь и не трещать веточками. Наконец мы подошли совсем близко, она сдернула меня вниз и мы укрылись за какими-то кустами. Перед нами, на опушке леса – стоял Сашка и, упираясь своим стволом в бок старику, во все горло орал:
– ТАААНЬКА! Блин – я уже охрипну скоро. Зови давай! – и ткнул старика дулом в бок. Тот низким зычным голосом прокричал:
– ТАААНЯААА!
Старик горбился и опирался двумя руками на узловатую огромную палку. Глаза его были потухшими, старческими – он совсем не был похож на себя… Что же с ним могло случится?
За Сашкой виднелся рябой здоровяк – на его плече кровоточила небрежная повязка из его же футболки, но он держался – наверное, помнил, что тяжелораненых Сашка бросает, как того лысеющего типа ночью.
Неожиданно за нашими спинами раздался шорох, и, прежде чем мы успели обернуться – кто-то одновременно закрыл нам ладонями рот – и мне и Миле.
– Тш-ш-ш… тише, девоньки, это я.
Вслед за руками выдвинулся Ефим. Увидев – кто это, Мила раскраснелась и заулыбалась, но хоть не закричала от радости – и то хорошо.
– Ефим, ты не знаешь – что за хрень здесь происходит?! – я наконец-то пришла в себя.
– Не совсем понимаю… Видимо – старик что-то задумал… Думаю, тебе стоит выйти к ним…
Мила обернулась к нему с шипением:
– Ты что? Зачем мы тогда ее ночью спасали?
– Ну, во-первых – мы спасали не только ее, а и тебя, во-вторых – старик наверняка что-то задумал – ты же знаешь, что просто так он бы не кричал и не звал ее… Ну и в-третьих… я думаю – они не причинят Тане вреда – а, Тань? Ты как думаешь?
Я вспомнила, как вчера Сашка говорил Олегу: «Не боись – не трону, она мне и самому нужна» – и кивнула головой. Мила тяжело вздохнула:
– Ну, может вы и правы… С богом!
Я вылезла из-за куста и, уже не скрываясь, пошла к поляне.
Глава 7
Первым меня заметил Сашка – грязный, осунувшийся, в какой-то копоти – на перепачканном лице только горящие зеленые глаза.
– О, ты смотри – сработало! Сработало, старый пень! Ну здравствуй, зазноба моя! Видишь – от меня не убежишь!
Старик смотрел на меня прежним, живым взглядом и чуть заметно улыбался в усы. И вдруг я поняла его игру – увидела, как натужно он тянет лопатки к земле, что пальцы, держащие палку – расслаблены, то есть он на нее не переносит вес, а держит для вида. Что ж – значит, все не так уж и плохо – он действительно что-то задумал… Наверное, хочет усыпить бдительность… Постараюсь не испортить ему игру… Я приосанилась, насколько это было возможным при моем животе – и нагло посмотрела Сашке в глаза:
– Да я и не убегала… Видишь – сама же выхожу.
Я сухо кивнула старику:
– Здрасте!
Потом подошла поближе к Сашке:
– Ну, здравствуй, дорогой! – и звонко чмокнула его в щеку. Осознание того, что Олег жив, и Домка, возможно, тоже – снизили уровень моей злости на Сашку почти до нуля… Не чужие же все-таки люди, да… Сашка от моего поведения совсем ошалел:
– Вот это да! Узнаю мою язву! А ну – повтори!
Я с улыбкой вновь поцеловала его в щеку. Глаза на похудевшем лице светились удивлением и радостью.
– Нет, не так… – так и не отводя ствола от старика, Сашка второй рукой ухватил меня за затылок, пропустив мои коротенькие волосенки между пальцев – и прижался к моему рту в долгом поцелуе. Я и не сопротивлялась – пусть думает, что я подчинилась… Поцелуй был жестким, властным, с кусанием губ и захватом языка… Наконец отпустив мои губы, Сашка принялся водить по ним большим пальцем и произнес хриплым шепотом:
– Так гораздо лучше, звезда моя… Тебе не идет быть перепуганной… Удивительно… как ты на меня действуешь… – он, наконец, поднял взгляд.
Глаза его все также светились. Я никогда раньше не видела его таким – Сашка всегда был циничным, насмешливым и непоколебимым… Мне стало его нестерпимо жаль – ведь он, похоже – меня любит… Это, конечно – не оправдывает его поступков, но все же…
Подобревший Сашка обратился к старику:
– Что ж, старый хрыч – не обманул, действительно привел к ней – зачтем… Слушай – подскажи – есть ли место, где можно укрыться и передохнуть, не боясь получить стрелу в живот? Я, честно говоря – уже устал от таких приключений и не спал сегодня ночь…
– Укрытие нужно, говоришь? Что ж – есть тут недалеко укрытие… Могу отвести.
– Ну – веди, старик, веди. Приведешь – вообще цены тебе не будет!
И старик повел нас – какими-то извилистыми лесными тропами. Куда, зачем – непонятно. Шел он очень медленно – приволакивая ноги, сгорбившись и опираясь на палку… Сашка, которому такая скорость была очень неудобна – все бурчал:
– Ох, старик – ну что же ты так ползешь? Я бы тебя и понес, хрыча старого, но, боюсь – долго сейчас не пронесу. Да и под прицелом нужно кого-то держать – лесные ниндзи не дремлют… Слышь, старик – а как думаешь – если я Таньку буду держать – не пристрелят, а? Не пожертвуют зазнобой моей, чтобы от нас избавиться?
Старик, не оборачиваясь и продолжая идти по тропе – ответил:
– Нет, не пожертвуют. Да и вы им теперь не очень-то и опасны – оружия-то у вас почти не осталось. Ты там только поосторожнее с девкой-то, видишь – на сносях она.
– Да вижу я, вижу… И это меня очень огорчает… Ну ладно, давай уж быстрее веди.
Пользуясь тем, что мы шли очень медленно и по одному – по-другому не позволяла ширина тропы – Сашка быстро пропустил меня вперед, а сам обошел сзади и, придерживая за плечо – ткнул оружие мне в спину. Потом зашептал мне на ухо:
– Извини, дорогая – это для нашей общей безопасности – потом шумно вдохнул воздух у моей шеи – этот запах… Как же мне тебя не хватало… И – прости, что взял тебя силой – там, в избушке… Ну – накопилось, понимаешь? Я так долго с тобой не был, да и все эти поиски… Я ведь тоже не железный…
Я кивнула – мол, прощаю. И мы пошли дальше. Где-то позади шел рябой – шел медленно, иногда стонал, но шел… Он понимал, что если отстанет – умрет.
***
Наконец наша процессия вышла из леса к берегу лазурного горного озера. Мы стояли на склоне желтой почти лысой горы из песчаника, а внизу лежало красивое озерцо, в которое впадала река, теряющаяся в кронах деревьев. Чем-то это место мне было знакомо. Осматривая окрестности, я остановила взгляд на старике – он пристально смотрел мне в глаза, казалось – хотел что-то сказать. Поймав мой взгляд, он выдвинул передние зубы, как у зайца. Я ничего не понимала.
– Нам нужно отдохнуть. И мне, и девушке, да и другу твоему раненому.
– Может быть, но не здесь же – пошли хоть в тень куда-то.
– Да вот тебе тень – от куста мушмулы. Бобры едят мушмулу? – медленно, с расстановкой спросил старик. По-видимому – для меня. Я постепенно начала соображать.
– Че ты мелешь, старый пень? Какие бобры? – Сашка явно растерялся.
Мы стояли на самом краю обрыва, где рос какой-то куст – похоже, той самой мушмулы.
– Иди сюда, дочка. Я научу тебя, как правильно выбирать спелые ягоды – в твоем положении это важно – сказал старик сухим надтреснутым голосом.
– Да ты совсем ополоумел, старый хрыч? Да на хрена ей сейчас твоя мушмула?!
– Да чего ты ерепенишься? Отпусти девочку – не съем же я ее.
– Ага – а пока она от меня отойдет – лесные ниндзи нас и перестреляют.
– Да не успеют. Неужто такой трусливый? – старик удачно взял Сашку «на слабо».
Сашка, пыхтя – отпустил меня к старику. Горбатый, с палкой и потухшими глазами – он протягивал мне старчески трясущуюся руку – более безобидного и жалкого зрелища и представить невозможно.
Когда я вложила свою руку в его пальцы и подошла к нему ближе – он шепнул, пользуясь тем, что в сгорбленном виде он ниже меня, и я заслоняю его от остальных:
– Пещера. Бобры. Готова?
Я чуть заметно кивнула.
– Тогда на «раз-два-три». Раз…
Старик подтянул меня поближе к обрыву – как будто осматривает куст и выбирает лучшее место.
– Два…
Старик неожиданно выпрямился, расправил плечи, став сразу чуть ли не в полтора раза выше. Я обернулась – Сашка смотрел на него круглыми от удивления глазами.
– Эй, Саша! Лови! – старик швырнул в его сторону свой посох. Сашка, явно в шоке от метаморфоз старика и от того, что тот знает его имя – автоматически поднял руки, пытаясь поймать палку и бестолково махая стволом в воздухе.
И когда прозвучало заветное «три!» – я набрала полные легкие воздуха и солдатиком, зажав юбку ногами – прыгнула в воду вслед за стариком.
Под водой он уверенно повлек меня ко входу в тоннель – пару метров ниже поверхности воды виднелась черная дыра, из которой мы как-то выплыли с Олесей. Старик постоянно оглядывался на мое лицо – я старалась плыть из-за всех сил, хотя живот создавал дополнительную положительную плавучесть и тянул меня вверх. Но старик довольно-таки сильно направлял и тянул меня за собой.
Уже когда мы почти влезли в тоннель, даже сквозь толщу воды я услышала Сашкин рев «ТАААНЬКАААА! НЕЕЕТ!» И потом, когда мы уже проплыли примерно половину тоннеля – звук падающего в воду тела. Значит – он прыгнул за нами, хотя и с задержкой от неожиданности. Надо поторопиться – у нас преимущество в том, что он не знает – где находится вход, но все же… Я плыла изо всех сил.
Наконец мы выплыли в наш вертикальный колодец. Старик ухватился за край и, подтянувшись на руках – вылез наверх. Мокрая рубашка облепила его худощавое тело. Потом он протянул руки ко мне:
– Давай, девочка! Давай быстрее! Просто упирайся ногами о стену – я тебя вытащу! И осторожнее с животом!
Ухватив за руки, а потом перехватив под мышки – он вытащил меня наверх. Я устало опустилась на пол, а старик буквально за несколько секунд закрыл решетку на колодце и даже вставил два ключа. Потом тоже обессиленно опустился на пол.
– Молодцы мы с тобой! Как ты? Как ты себя чувствуешь? Ничего нигде не болит, никаких незнакомых ощущений нет?
– Нет… Вроде все нормально… Только холодно…
Старик облегченно вздохнул:
– Ну – это поправимо. – Полез в нишу и достал оттуда медвежью шкуру. Видно – ту же, которая была здесь и тогда, в прошлом году. Старик обернул меня в нее мехом вовнутрь и сказал:
– Посиди немного, приди в себя – да и на солнышко пойдем.
Правообладателям!
Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.
