Текст книги "В джазе только чижик-пыжик"

Глава пятая

Валериан с интересом рассматривал Яну. Лучи солнца щедро заливали их комнату. Она сидела напротив него в кресле абсолютно без косметики, в белом махровом халате.

Уже знакомая медсестра в коротком белом халатике на сервировочном столике прикатила им завтрак. На журнальный столик перед Валерианом перекочевали бутерброды с красной икрой, яичница с беконом и томатами, запеченная груша с маскарпоне, свежевыжатый апельсиновый сок. И все это было в одном экземпляре. Затем медсестра с самым прискорбным выражением лица повернулась к Яне.

– Мы знаем ваше отвращение к еде, нежелание принимать пищу, но вы должны сделать над собой усилие и выпить этот концентрированный белковый коктейль, созданный по нашей диетической технологии. Белок разработан в молекулы и даже такому привередливому желудку, как ваш, будет легко его усвоить. Не сможете выпить все, выпейте, сколько сможете. Если, простите, вас вырвет, нужно сообщить об этом лечащему врачу, Даниилу Павловичу.

Медсестра с бейджем «Лиза» на груди поставила перед Яной бутылочку, словно от детского питания, с делениями на двести миллилитров, наполненную с светло-серой жидкостью, от одного вида которой начинало подташнивать.

– Приятного аппетита, – сказала Лиза и вышла.

Валериан прыснул со смеху.

– Видела бы ты себя! Приятного аппетита!.. – передразнил он медсестру.

Яна сфокусировала свой взгляд на его лице.

– Значит, анорексичкой прикинься? Это же ты предложил? Отличная идея! – Она взяла бутерброд с икрой и целиком отправила его в рот. – Вот ты и пей эту муть! Я на таком питании долго не протяну!

– Ладно, здесь буфет есть, буду покупать тебе, что пожелаешь, – сказал Валериан, с удивлением наблюдая, как активно она уминает его завтрак. – Ты так много ешь?

– Это еще мало!.. – прожевав, отозвалась Яна.

– Чего же ты такая тощая? – удивился парень.

– Хороший обмен веществ! Активная я! Умственно и физически! – Яна уплетала уже яичницу. – А ты иди в буфет! Прикупи себе чего-нибудь.

– Не сразу же! Надо какое-то время выждать для приличия, – ответил Валериан.

– Как знаешь… – высосала Яна сок через соломинку и отвалилась от стола.

Валериан продолжал с интересом рассматривать ее. Все тарелки были пустые. Это ж с какой скоростью она все съела!..

– Мне не нравится твой взгляд, – сказала Яна. – Обиделся, что ли? Вот тут тебе высокодисперсный питательный белок есть. Он быстро усвоится, – икнула она. – Ой! Сока мало! Зажали, гады!

– Ты вчера в ванне лежала часа два и сегодня с утра… – прищурил свои черные глаза Валериан.

– И что? Ты следишь за мной? Я же говорила, что люблю это дело, – ответила Яна.

– Я-то не слежу, а вот камера наблюдения в ванной есть, и если ты там плескалась голенькая, то кто-то мог полюбоваться твоими костями, – сказал Валериан.

Яна внимательно посмотрела на него, ойкнула и закрыла грудь руками, словно прямо сейчас была голая.

– Не врешь?.. Господи, как же так?! Это же ванная и туалет! Кому надо?! – запаниковала она. – Точно не шутишь? Хочешь, отрыгну твою яичницу?

– Успокойся… Сам в шоке! Я не вру. Вчера, когда до тебя пошел в ванную, заметил. Камера хорошо замаскирована. Кстати, направлена не на унитаз, только на ванну. И не переживай, я заклеил ее жвачкой. Тебя во всей твоей нагой красоте никто не видел.

Яна с облегчением выдохнула.

– Но это же беспредел! – подумав, возмутилась она. – Как смеют они наблюдать за человеком в ванне? Это не нарушение всех прав? Никто об этом не предупреждал!

– Успокойся. Думаю, что это незаконно. А ты сейчас пойдешь Даниилу Павловичу предъяву предъявить? Может, лучше не нарываться?

– А если они отлепят жвачку? – вопросом на вопрос ответила Яна.

– Не отлепят. Поймут, что рассекретили, и на скандал нарываться не станут, – вполне разумно рассудил Валериан.

– Покажешь, где это? – спросила Яна.

– Не бойся, перед каждым твоим походом в ванную буду проверять.

В этот момент в их палату вернулась медсестра Лиза и посмотрела на стол. Потом обратилась к Яне:

– Все-таки вы не смогли себя пересилить и поесть?

Яна посмотрела на свою бутылку.

– Знаете, как-то… Может, потом? – спросила она почти виновато.

– Это скоропортящийся коктейль. К сожалению, именно эту смесь пить больше уже нельзя. И я должна буду сообщить об этом Даниилу Павловичу.

– Да как скажете!.. – раздраженно ответила Яна.

– А вы молодец! – улыбнулась Лиза Валериану. – Аппетит у вас замечательный!..

– Не жалуюсь, – кивнул он.

– Сейчас для вас начнется индивидуальная программа лечения…

– Стоп! Подкатываешь к моему парню? Хочешь увести? Нет уж! Мы вместе! Живем вместе, программа у нас одна на двоих!

– У вас разные диагнозы и программы оздоровления тоже разные. Не я их составляла, не ко мне вопросы. Вот бассейн у вас общий, можете пойти туда. Секундочку. Извините, мне звонят. Да? Хорошо. Извините, но вас ожидает Даниил Павлович, не знаю, по какому вопросу. – Похоже, Лиза искренне недоумевала. – Заодно поговорите с ним о ваших предпочтениях по совместному лечению.

Всё тот же кабинет, тот же лощеный врач, вот только взгляд его стал не таким приветливым, настороженным, если не сказать злым.

– Присаживайтесь, дорогая моя пара…

Даже в его словах сквозило холодком.

Он внимательно осмотрел Яну и Валериана и вкрадчивым голосом проговорил:

– Я бы хотел знать, что вы здесь делаете? Нет, про меня можно разное подумать. Частные клиники, только деньги выколачивают, сочиняют диагнозы для того же выкачивания денег и так далее. Но диплом у меня не купленный, я двадцать лет оттрубил в государственной психушке, прежде чем открыть свою клинику. Всякого насмотрелся!.. И вот должен я вам сказать, что вы оба нуждаетесь в психиатрической помощи так же, как и я, то есть никак.

– Это вы подслушали или подсмотрели в свои камеры? – сузила глаза Яна. – Одну мы нашли в ванной! В ванной!.. Там люди моются, раздеваются догола!.. Может, и в комнате, то есть палате, они есть? И прослушка тоже? Это чтобы корректировать лечение? С благими намерениями?..

Даниил Павлович уж побагровел.

– Мне не надо никакой прослушки, чтобы понять, что вы, раз, – не любовники, и у вас нет друг к другу эротического интереса, два, – вы не родственники, три, – никакая вы не анорексичка, все у вас в жизни хорошо, вы полностью состоялись и как женщина, и как мать. И уж с мужчинами у вас никаких проблем никогда не было. Может, только их количество не устраивало… У вас, Валериан, никаких панических атак нет и не было, вы даже не знаете, что это такое. – Даниил Павлович внезапно схватил его за запястье. – В минуту опасности у всех нормальных людей пульс учащается, а вот у вас наоборот – брадикардия! Пульс менее шестидесяти сокращений в минуту. Это только у хорошо тренированных спортсменов и специально обученных людей встречается. И имя Валериан вам совсем не идет.

Парень вырвал у него свою руку.

– Спортсмен я, ага, шахматист.

– Не думаю, для шахматиста логики маловато. Думали, что я всю эту чушь проглочу? От кого скрываемся? Надо пересидеть в психушке? Не вопрос! Только цена вопроса иная и полная гарантия того, что моя клиника не всплывет ни в одной сводке. Тем более полицейской!..

– Зачем вам лишние знания? От чего? От кого? Надо пересидеть две недели, нас все устраивает, – ответил Валериан и посмотрел на протягиваемую ему бумагу с номером карты. – Не надо, я запомнил.

– Шестнадцать цифр? – удивился психотерапевт.

– Память хорошая. И ваши пятьсот тысяч уже улетели к вам. Мы можем спокойно идти?

– Можете, но аккуратно… – тут же смягчился Даниил Павлович. – Таблетки вам приносить будут, прячьте их куда-нибудь. За две недели, надеюсь, вы решите свои проблемы и свалите отсюда. Серьезно, мне неприятности не нужны!..

– Проблем не будет, – встал Валериан, поднимая за собой слегка шокированную Яну.

Они вышли в коридор.

– Иди в палату, я скоро, – шепнул он ей на ухо.

Его «скоро» продлилось почти час. Яна успела принять душ и переодеться в джинсовое платье выбелено-голубого цвета со стразами – по фигуре.

– Пойдем перекусим? – предложил Валериан.

– В буфет? Бедный мальчик проголодался. Я объела тебя? Идем. Я тоже, кстати, взяла бы десерт. Сладкое люблю! Наш босс нас прикроет? – подмигнула ему Яна.

Но Валериан почему-то не разделял ее оптимизма.

– Вряд ли. Тут недалеко есть кафе, сказали, неплохое. Особенно хорош кофе, – ответил Валериан, которому еще в поезде Яна говорила, что хочет кофе.

– Нас выпустят за территорию? – уточнила она.

– Денежные знаки, – с виноватой улыбкой проговорил Валериан, – и расположение Лизы делают свое дело.

Глава шестая

Кафешка-кондитерская, куда привел Яну Валериан, на самом деле оказалась очень уютной. Витрина изобиловала разнообразными десертами.

– Когда не знаешь, что выбрать, бери классику, – посоветовал Валериан.

– И то верно! Наполеон мне и сметанник с черной смородиной! – заказала Яна.

Себе Валериан заказал два классических эклера с белым кремом и белой помадкой сверху. Яне – кофе, себе – чай.

– Ты так скоро разоришься, соришь деньгами направо и налево. И много с тебя Лиза взяла за наш выгул? – спросила Цветкова.

– Вступлю с ней в интимные отношения, будет бесплатно, – ответил парень. – Она нам еще пригодится.

– А хочется вступать-то? – ехидно спросила Яна.

– Приятное с полезным… Иногда это называют гормонами, – ответил Валериан.

– Понятно. Очень хорошо, что мы сейчас не в этой элитной психушке. После обнаружения видеонаблюдения не очень-то хочется беседовать там на серьезные темы. Вдруг и правда подслушивают? – сказала Яна.

– А разговор будет серьезный? – подпер свое симпатичное лицо руками Валериан.

Яна сняла кусочек кремовой верхушки с пирожного и облизала палец.

– Кто ты? – спросила она.

– В смысле? – вздрогнул парень.

– Кто ты, Валериан? Ты точно не сын тети Клавы! Так вот я тебя и спрашиваю: кто ты? У нас с тобой нет сексуального притяжения, как нам уже пояснил психотерапевт, очень сильно любящий денежные средства, готовый пойти даже на должностное преступление. Скрыть, возможно, преступников от преследователей. То есть за бабло положить в психушку совершенно здоровых людей. Но сейчас не об этом. Ты-то кто? – допрашивала его Яна.

– Сын Клавдии. Я тебя помню, ты всегда появлялась в театре неожиданно, заполняя собой все пространство. Красивая, яркая, все так радовались, хотели, чтобы ты бросила свою учебу и стоматологию и пришла к ним в труппу. А что я? Я был тогда еще маленький. Ты не обращала на меня никакого внимания. Я смотрел на тебя как на голливудскую диву, как на мечту. И думал тогда, что тоже хочу уехать в Москву из этой провинциальной дыры – за своим счастьем и судьбой. А один раз ты угостила меня длинным, вкусным леденцом на палочке… Я был так счастлив!.. – как-то чересчур бодро отбарабанил Валериан, будто заранее подготовленный и выученный текст.

Яна откинулась на спинку стула и хаотично, на скорую руку заплела себе неровную косу.

– Я, конечно, не молода. И меня можно заподозрить в маразме… Неужели? Надеюсь, что нет. Конечно, никакой феей я не была, от театра меня тошнило с детства, и даже в редкие приезды в свой родной город я так туда не заваливалась. Встречалась с матерью дома или в ресторане. И уж точно я никого бы не стала угощать длинным леденцом на палочке. Ненавижу эти кустарные конфеты!.. Сама никогда в жизни не сосала и другим не давала. Да и где бы я их взяла? Оторвала бы нос у Буратино и заставила бедного мальчишку сосать деревяшку? – Яна вздохнула. – Прокол твой. И не первый! Но даже это можно было бы списать на то, что прошло много времени, что я просто не помню…

– Так и есть! – вклинился Валериан.

– И было бы так, если б я не помнила, как выглядит настоящий Валериан, и не общалась бы с ним…

– Когда это было? – явно занервничал парень.

– Год назад, – сухо ответила Цветкова. – Когда я вытащила его из настоящей психиатрической клиники после шести попыток самоубийства из-за того, что много лет он чувствовал себя девочкой и не находил ни у кого поддержки. Валериан прошел все мыслимые и немыслимые экспертизы, консилиумы и обследования. Все они на сто процентов подтвердили, что по мозгу этот человек – абсолютная женщина, что ненавидит свое тело, которое не совпадает с ее мыслями. И тогда я заплатила круглую сумму за операцию по перемене пола Валериана в швейцарской клинике. Операция прошла успешно, и в мире на одну счастливую женщину стало больше. И вот смотрю я на тебя и думаю: долго ты еще врать-то будешь? Или тебе истинное фото Валериана показать? Об этом ни его мать, ни моя мать не знают. С этой вот тайной живу я одна. И это – вторая твоя ошибка.

Валериан обхватил голову руками.

– Черт, черт, черт!.. И как давно ты знаешь, что я не я?

– Ты еще и тупой, что ли? Я же сказала, что год назад у тебя сиськи выросли до третьего размера. Я прекрасно знала Валериана до и после операции. Он обратился ко мне за помощью! Что ты – не он, что ты – самозванец, я знала с первого момента, – ответила Яна.

Парень ошарашенно посмотрел на нее.

– Ты знала, что я не я, предполагала, что я преступник, мошенник… И поехала со мной в вагоне СВ в Питер?! Выпрыгнула ко мне в объятья с движущегося поезда, рискуя поломаться, заселилась в частную психушку… Просто так?! – воскликнул он.

– Так вот и я об этом! Сколько мне нужно еще рисковать собой, прежде чем ты скажешь правду?

– Ты не ответила!.. Если ты знала, что все не так, зачем со мной поехала?

– Во-первых, тебя рекомендовала мне моя мать. Возможно, ты и ее обманул, но тогда мне надо бы выяснить насколько. Не угрожает ли что моей матери? Уж она-то настоящего Валериана видела и знает как облупленного. Не знает только, что он теперь – Валерия, Лера. Он и поплотнее тебя будет, и ниже на полголовы. И глаза у него светлее, светло-карие с зеленцой. И волосы прямее, чем у тебя. Ты пойми, я двенадцать лет занималась рисованием, в том числе творила и портреты. У меня фотографическая память. Да, мальчика Валериана я видела не часто и мельком, но этого было достаточно, чтобы запомнить его лицо навсегда. Ну, а уже потом, в Москве, он нашел меня сам и попросил помочь со своей не совсем простой и часто осуждаемой у нас проблемой. Во-первых, он знал, что я не бедная, во-вторых, знал, что у меня есть связи, в том числе и в медицине, в-третьих, что живу я в Москве и всегда готова помочь всем знакомым из своего Волжска. Ну, так кто ты? – спросила Яна, совершенно серьезно глядя на парня холодными, большими, голубыми глазами.

– Поразительно!.. Думал, блондинки намного тупее. Да и… Это как надо было притворяться или играть, что я ни разу не почувствовал, что ты знаешь… Короче, что я не Валериан. Ты совсем безбашенная? Или такая смелая?

– Я – это я. Кстати, совсем не смелая, – ответила Яна, не отводя вопрошающего взгляда.

– Меня зовут Петр Мартинович Вейкин. Согласись, как и у тебя, самое неподходящее сочетание имени, фамилии и отчества. Да, я сын Мартина, твоего, как ты выразилась, любимого человека. Вот так вот! Как говорится, познакомились, – развел парень руками. – Наверное, это должно было произойти как-то по-другому.

– Так вот ты какой, Петр. Конечно, я знала, что у Мартина есть взрослый сын. Ты родился, когда ему было двадцать лет. Да, я хотела с тобой познакомиться… действительно, не так… Для чего все эти титанические сложности? Мы же в Питере? Можем встретиться с твоим отцом.

– Не получится, – вздохнул Петр. – Отца нет. Он уехал на войну.

– Как на войну? – воскликнула Яна. – Он же… Он давно уже не военный.

– Он очень опытный человек в сфере военной разведки и вообще в военной сфере. Я думаю, весь его бизнес был не то чтобы прикрытием, но чем-то вроде того. Вряд ли отец окончательно ушел из дела своей жизни. Просто не говорил об этом, не афишировал. Служба сложная, засекреченная. Ты знаешь, например, что его пытали?

Яна думала о своем, так что несколько рассеянно посмотрела на парня.

– Я? Да… Знала, что он был в плену.

– У отца столько наград!.. Он о них никогда не говорит, то ли не любит хвастаться, то ли вспоминать не хочет. А сейчас очень тяжелая ситуация. Он пошел добровольно. А может, его и попросили. Думаю, задание будет тяжелым…

– Как тяжелым?! А я?! Почему он не позвонил мне? Не приехал?! Не попрощался?!

Слезы навернулись на глаза.

– Именно этого отец и боялся. Сказал, что не выдержит твоих эмоций. Просил передать, что любит тебя и всегда любил, со дня вашей первой встречи. Так вот и сказал…

Слезы все-таки полились из глаз Яны.

– Где он? С ним можно связаться? Я хочу ему кое-что сказать, хочу слышать его!

– Связи с ним нет. Сказал, если выживет, сам объявится, – ответил Петр.

– Если выживет? – Естественно, Яна зацепилась только за это словосочетание. – И ты отпустил его?!

– Странная ты. Что я мог сделать? Драться с ним? Так он бы победил. Кто бы его удержал? Он попросил меня о двух вещах. Даже о трех, но третье я уже не сдержал. Это держать все в тайне. Ты меня рассекретила.

– А две другие вещи? – сквозь слезы спросила Яна.

– Если с ним что случится, то присмотреть за тобой и моими сестрами. Он и Еву, и Настю считает своими дочками. Потому что у Насти нет отца. Он хотел им быть и для нее тоже. Так и сказал. Чтобы я все время был рядом и вот знал, что есть родная кровь – сестры.

Яна вынула живые цветы из вазочки, что стояли на каждом столике, намочила салфетку и приложила ее к своему лбу.

– Странный человек твой отец. Этот пункт тебе не придется выполнять. Нет, за девочками присмотри, конечно. А вот за мной не придется, я без Мартина жить не смогу. Как он мог? Господи! А что еще? – спросила она.

– Последнее… Отец отдал мне флешку и сказал, что информация на ней сродни атомной бомбе. Я не стал его спрашивать, что там. Все равно не ответил бы. Даже проверять не стал. Там наверняка все сильно запаролено, зашифровано. Я не интересовался, как эта информация попала к нему в руки. Отец не сказал бы. Просто я укрепился в мысли, что он и не бросал до конца свое изначальное дело. Он – герой. Так вот, отец сказал, что я должен сделать все, чтобы сберечь эту информацию. Я не говорил о ней никому.

– Не легче ли отнести ее в полицию или ФСБ? – спросила Яна.

– Вот как раз этого он мне не велел делать ни в коем случае! Отец сказал, чтобы я передал флешку одному-единственному человеку, и дал его данные.

– Мне, что ли! – испугалась Яна, которая совершенно не разбиралась в технике, в компьютерах и уж тем более в шифровании.

Петр рассмеялся.

– Прикольная ты! Ну, нет, конечно. Он бы тебя никогда ни во что не впутал! Он назвал мне фамилию, имя, отчество этого человека, его телефон, не поясняя, кто он, что он. Строго-настрого всю информацию нужно отдать только ему, только он поможет. Я сразу же стал его искать.

– И?! – поторопила его Яна.

– И не нашел…

– Как его зовут? Некоторых знакомых Мартина я знала. Или конкурс на самые несочетаемые имя, отчество и фамилию продолжается? – спросила Яна.

– Нет, с этим как раз очень даже… Иван Георгиевич Куликов, – сказал Петр, с надеждой смотря на Яну.

– Нет, не знаю такого, – вздохнула она. – Наверное, какой-то засекреченный.

– Я его нашел. С трудом!.. Проживает в Санкт-Петербурге на набережной Фонтанки. Ивану Георгиевичу сорок лет, не женат и никогда женат не был, детей нет, близких родственников тоже. Почти двадцать последних лет живет совершенно один. Вежлив, спокоен, доброжелателен… Это уже со слов его соседей, к которым пришлось обратиться, потому что квартира Ивана Георгиевича пуста. Я три дня там сидел, караулил. Соседи подтвердили, что не видели своего тихого культурного соседа недели две. А кто-то и месяц.

– Месяц? – переспросила Яна. – Хотя при таком неброском образе жизни… Не сразу и хватишься.

– Вот и самая активная соседка Ивана Георгиевича сказала, что это не похоже на ее соседа. Он мог незаметно исчезнуть на дачу, ну, на недельку… Не больше! Раза два уезжал на большее время, но всегда оставлял ей ключи от квартиры, чтобы цветы поливала. Любит он фиалки и прочие цветочки, которые цветут. За такими цветами особый уход требуется.

– Получается, в этот раз наплевал Иван Георгиевич на свои цветочки? – спросила Яна. – Настолько быстро бежал?

– Не знаю, – ответил Петр.

– Может быть, вам мороженого? – прервал их беседу официант. – Оно у нас домашнее, собственного производства из экологически чистых продуктов.

– Шоколадное, – ответила Яна.

А вот Петр отрицательно покачал головой.

– Не хочу сладкого. Перебор.

– Самое главное, что исчез твой Иван Георгиевич именно тогда, когда он понадобился тебе, или Мартину. Или вам обоим, – сказала Яна. – А это подразумевает, что и он, и Мартин могли попасть в передрягу. Почему-то Мартин сам не смог ему флешку передать… И почему в полицию нельзя?

– Кто ж знает?.. – ответил Петр. – Я, конечно, не сидел, сложа руки, приложил определенные усилия. С помощью компьютера и моего школьного приятеля, который служит следователем в органах, по геолокации узнал, где сейчас находится телефон этого человека. Естественно, телефон не отвечает. Решил найти его сам.

– И где? – спросила Яна.

– В нашей с тобой частной психушке, – огорошил ее Петр. – И не спрашивай. Ошибки быть не может. Там такие спецы смотрели!.. Я, конечно, не сказал, зачем мне этот Иван Георгиевич нужен. Все было неофициально.

– И ты решил попасть сюда и разведать на месте? – спросила Яна.

– Отец просил, я обещал. Сделаю все, чтобы выполнить это задание. Еще очень сильно просил присмотреть за тобой.

– Я что – животное? Присматривать за мной!.. – раздраженно буркнула Яна.

– Отец сказал, что ты постоянно во что-нибудь вляпываешься, что тебе все время нужна помощь и я должен быть рядом.

– И ты решил совместить приятное с полезным? И меня, и психушку?.. – догадалась Яна. – А моя мама…

– Оказалась очень понятливой и самой приятной женщиной на свете, – улыбаясь, закончил за нее Петр.

– И как ты ее уломал? – спросила Яна.

– Валентина Петровна так обрадовалась, когда узнала, что я сын Мартина!.. А уж как восторженно отзывалась о моем отце! Если вкратце, то этот следователь лучшее, что случилось в твоей жизни. Он может тебя терпеть и выдержать. И кстати, извинилась за то, что ее дочь много лет треплет нервы моему отцу, – сказал парень.

– Узнаю мамочку!.. – кивнула Яна.

– Я сказал, что хотел бы с тобой познакомиться и быть какое-то время рядом, и еще мне очень надо попасть в закрытую частную клинику. Она и посоветовала, как это сделать. Так вот мы тебя и разыграли, мол, ты со мной в клинику ляжешь. Я до последнего не верил, что все получится. Но мой отец, видимо, был прав. Ты не просто вляпываешься в неприятности, ты сама ищешь их, находишь и с радостью идешь навстречу. Очень русское качество: создавать себе трудности, чтобы потом мучительно и радостно преодолевать их. Я ведь думал ты из сочувствия к бедному, не совсем здоровому юноше Валериану согласилась. Но с учетом полученной от тебя информации… Ты знала, что я не Валериан! И пошла на все это из-за любопытства. Это уже страшно! Нельзя пускаться на такое безрассудство!..

– Еще один будет мне морали читать! – всплеснула руками Яна. – Но мама-то моя какова! Актриса, во всем, конечно, актриса! От кончиков пальцев до корней волос! В свое время она не поверила в мой художественный талант. Я ведь двенадцать лет рисовала, мечтала стать художником! А мама твердила, что художница или актриса – очень ветреные, несерьезные специальности, что надо выбирать нечто фундаментальное. Например, быть врачом. А то, что у меня абсолютная зрительная память, ей до сих пор невдомек. Я же портрет любого человека по памяти написать могу. Мать никогда этого не ценила. Так что просчитались вы! – показала ему язык Яна.

– Я не знаю, что сделает со мной отец, если я потеряю эту флешку. Чувствую, она ему очень дорога. Но я четко понял, что если не защищу тебя, он мне точно никогда этого не простит. Это будет для него намного хуже потери флешки.

– Вопрос спорный. Раз он со мной даже не попрощался…

– Встретитесь, если выживет, сама спросишь почему, – передернул плечами Петр.

– Хватит мне тут это твое «если выживет»! – вскрикнула Яна. – Если выживет и вернется со своей наглой улыбочкой и бесами в глазах, я сама его убью! Мне еще и отсрочку дадут, войдут в мое нервное состояние. Потом, я мать троих детей…

– Я тебе почти верю. Можешь и убить, – улыбнулся Петр.

– Официант! – закричала Яна. – Принесите нам шампанского!

– Я не пью… – завел было свою шарманку Петр.

– Выпьешь, – поставила точку Яна. – И пусть меня потом поругает твой папа. Что я тебя спаиваю. Только бы вернулся!..

Официант стоял в ожидании разрешения возникших споров.

– Несите самое дорогое, – сказал ему Петр.

Официант удалился весьма удовлетворенный.

– Продолжаешь сорить деньгами? – спросила Яна.

– Не думай, что меня содержит отец. Он мне дал хорошее образование, никогда не бросал. И в двадцать пять лет я очень даже неплохо зарабатываю. Сам! – ответил ей Петр.

– Не сердись. Верю. Ты почти не похож на Мартина, – уже с интересом рассматривала его Яна.

– Да, я вылитая мать, – кивнул Петр.

– Она красивая.

– Все так говорят, – согласился Петр. – Я жалею, что впутал тебя в это дело.

– Почему? Я ничего еще не сделала, не испортила! – невинно хохотнула Яна.

– Еще бы ты что-то сделала! Наверное, есть опасность для тех, кто находится рядом с этой флешкой. Я впервые об этом задумался после той нелепой смерти в поезде.

– Может, это все-таки был несчастный случай? – предположила Цветкова.

– А если нет? А я притащил тебя к себе. Значит, теперь и тебе угрожает опасность.

– Не волнуйся, это пока только домыслы. Даже если это и так, я тебя не брошу! Ты не должен остаться один на один с опасностью! – взяла его за руку Яна.

Петр с удивлением посмотрел на нее.

– Впрягаешься за меня?

– Почему нет? Ты – сын Мартина. Я уже успела к тебе привязаться, – ответила она.

Официант принес шампанское, наполнил бокалы и удалился.

– А если я тебе скажу, что всю жизнь мечтал, чтобы отец женился на маме, и мы были вместе? Мама всю жизнь его ждала, так никого другого и не полюбила. Что тогда? – спросил Петр.

Яна машинально сделала несколько глотков из бокала.

– Понимаю я твою маму. Мартина забыть невозможно. А любви он заслуживает самой сильной. Ну, а по женщинам… в любом случае выбирать ему. Давай лучше о твоих планах… Может, и я на что сгожусь, раз уже здесь? Некоторый опыт имеется.

– Спасибо, что сразу не убила! Не сердишься?

– Надо найти Ивана Георгиевича, раз уж Мартин его выбрал, и сбагрить ему эту флешку. Заодно и тебе ничего угрожать не будет. Он точно в этой частной клинике? – спросила она.

– Судя по геолокации, его телефон там. Ну, не украл же кто-то у него телефон и не приперся с ним в психушку! Хотя, чисто теоретически, такое тоже возможно. Меня другое напрягает… Вряд ли он здесь работает врачом. Наверняка пациент. А ничего, что мы явно секретные сведения собираемся отдать человеку, лежащему в психушке? – спросил Петр озабоченно.

– Мы с тобой тоже тут… лежим. Кстати, в клинику за деньги принимают и здоровых людей. Может, он тоже получает здесь липовую помощь? Сказал, что ему надо укрыться, заплатил и залег на дно? – рассудила Яна.

– Все может быть. Выходит, мы хотим сбросить груз с наших плеч на человека, который тоже от кого-то прячется? Нужны ему дополнительные проблемы?! – задался Петр вполне резонным вопросом.

– Не будем забегать вперед. Сначала нам надо его найти. Думаю, напрямую вряд ли кто предоставит нам информацию о пациенте клиники. Начнут петь про врачебную тайну, про неразглашение личных данных… Хотя деньги тут вполне могут помочь. Меня смущает другое…

– Что? – поинтересовался Петр.

– Как мы его узнаем? Ты же видел, как легко лечь сюда под вымышленным именем. Если он скрывается, то вряд ли назвался своим настоящим именем, – пояснила Цветкова. – Ты знаешь, как он выглядит?

– Знаю только, где живет. Может, туда подъедем? – предложил Петр.

– И что? Спросим у соседей, нет ли у них его фотографии? Фоторобот составим? Пошлют они нас!.. Нам бы в его квартиру попасть…

– Ну да! И там на каждой стене висят его фотографии – в фас, в профиль, в полный рост… Желательно, в очках и без очков… А человек-то наверняка засекреченный. Нет там его фотографий!

– С чего ты решил, что он такой засекреченный? Прямо вот ходит в черных очках, в шляпе, с газетой «Таймс» обязательно в левой руке… Мы вообще не знаем, кто он, кем работает. Но к дому подъехать надо. Женская интуиция подсказывает мне, что можно нарыть там что-нибудь.

– Я тебя одну не отпущу!.. – сразу же напрягся парень.

– Ты мне будешь только мешать. Потом, сам говорил, что за тобой могут следить.

– Так и тебя рядом со мной уже могли срисовать. А ты очень приметная!

– Сочту за комплимент, – улыбнулась Цветкова. – Вряд ли они подумают, что ты передал важную информацию ветреной женщине. Кстати, где эта флешка-то? Уж не оставил ли ты ее в этом гнезде анонимной психиатрии и неукротимой алчности?

– Она всегда со мной! – ответил Петр, и дальше время для него остановилось.