Текст книги "Медведица"

– Ничего. – Я попыталась совладать с разливающимся по телу разочарованием. – Во второй раз обязательно будет лучше.

Он встал с кровати и вжикнул молнией брюк.

– Лучше? – каким-то странным голосом проговорил он. – Все могло бы быть лучше, если бы ты меня не обманула.

Я непонимающе посмотрела на него.

– Обманула? – Я села, одергивая подол свадебного платья.

– Ты, Таисия, оказывается, уже порченая. – Денис дернул плечом. – Нужно было предупредить меня.

– Предупредить? О чем? – Я смотрела на него во все глаза.

– О том, что ты не девственница, что тебя уже кто-то поимел. – Он сделал характерное движение пальцами, сложив их в кольцо на одной руке и поводив в нем средним пальцем другой.

– Ты не спрашивал…

– Если я не спросил, значит, не нужно говорить? – грубо спросил Денис.

– Если это было так важно для тебя, ты должен был спросить. – Я старалась совладать с охватившим меня чувством омерзения от всего происходящего.

– Ах, это я должен был спросить, а ты у нас невинная овечка! Только вот невинность твою серый волк унес, – скривился он.

– Денис, мне кажется ханжеством в наше время говорить о невинности. Ты ведь тоже не девственником на мне женился.

– Я мужчина!

Я открыла было рот, чтобы возразить, но он не дал сказать мне ни слова, резко бросив:

– Извини, я чувствую себя вывалянным в грязи. Мне нужно время, чтобы свыкнуться с мыслью, что моя невеста обманула меня и уже с кем-то спала до меня.

Он вышел из комнаты, а я, опустившись на кровать, разрыдалась. Я не узнавала того утонченного мужчину с галантными манерами и прекрасным чувством юмора, который был рядом со мной все это время. Передо мной будто возник совсем другой человек. Пройдет еще немного времени, прежде чем я пойму: именно в тот день, день нашей свадьбы, мне открылось истинное лицо Дениса Королева.

Оправившись от первого потрясения от катастрофической брачной ночи, я попыталась поговорить с Денисом на следующий день. Он грубо оборвал меня, сказав, чтобы я не смела заговаривать с ним, пока он сам не захочет.

Всю следующую неделю он игнорировал меня и практически не появлялся дома. В один из дней, когда я хотела съездить в город, чтобы развеяться, к своему изумлению, я обнаружила, что оказалась взаперти.

– Денис Игоревич приказал вас никуда не выпускать, – сказал мне охранник на воротах.

Когда Денис вернулся, я обратилась к нему с возмущением, объясняя, что не хочу такого к себе отношения. Он не дал мне договорить, набросился с поцелуями и стал приговаривать:

– Милая, прости. Я сам не знаю, что на меня нашло. Просто я не ожидал… Я почему-то был уверен, что ты девственница, и был так удивлен и ошарашен, что не знал, как реагировать.

Я приняла его извинения, потому что хотела их принять. Тогда мне, глупой, казалось, что я люблю его. В тот вечер мы впервые после брачной ночи снова оказались в постели. На этот раз муж вел себя как тот Денис, которого я знала раньше. Его поцелуи дразнили, а ласки приводили в трепет. Однако, когда прелюдии пришел конец и Денис вошел в меня, все опять закончилось за пару толчков. И снова муж отвалился, тяжело дыша, а я осталась лежать абсолютно обескураженная.

– Тебе понравилось? – Он навис надо мной и посмотрел в глаза.

Было в его взгляде что-то такое, что заставило желудок сжаться от страха.

– Да, это было замечательно, – улыбнулась я.

Кажется, он удовлетворился моим ответом, встал с кровати и отправился в душ.

Две последующие недели мы каждую ночь совокуплялись. У меня язык не поворачивается сказать – «занимались любовью». Каждый раз все было одинаково: Денис, едва сделав внутри меня пару движений, тут же кончал.

Я пыталась убедить себя, что секс не главное, что есть и другие вещи, которые делают отношения крепкими. Однако я понимала, что обманываю себя. У нас с мужем не было никаких отношений. Пара фраз, брошенных друг другу за завтраком, его отъезд в офис компании, возвращение вечером, несколько минут секса. Вот и все. Свидания и встречи, которых было так много до свадьбы, закончились. Больше не было ни ресторанов, ни прогулок по вечернему городу, ни разговоров обо всем на свете. Денис ничего не делал и не говорил, но с каждым днем он пугал меня все больше и больше. Я решила поговорить с ним по душам и, если ничего не изменится, уйти.

Тогда я еще думала, что все можно исправить, и не знала, что земля под моими ногами уже пошла трещинами и вот-вот превратится в пропасть.

– 14–

Всю обратную дорогу до деревни мы молчали. Я была рада, что Степан оказался не особо разговорчивым и не особо любопытным. Он не задавал лишних вопросов, не спрашивал, откуда у меня синяки и как я умудрилась сломать палец, почему морщусь от резких движений, от кого бегу. Однако взгляд его проницательных темных глаз не оставлял иллюзий: этому человеку не нужно было ни о чем меня спрашивать – Степан и так все понимал.

Пригревшись в тепле просторного салона автомобиля, я задремала. Мне снова снился черный зев погреба, руки Дениса, оставляющие на моем теле синяки, его озлобленный взгляд, шипение, ядом срывающееся с его губ.

– В какую бы дыру ты ни залезла, я тебя найду, Таисия. Я уже нашел. Уже нашел! – хохотал он.

– Нет! – заорала я и тут же проснулась от собственного крика.

Дернувшись, я больно приложилась головой о стекло, к которому прижималась виском во время сна.

– Ч-ч-ч… – раздался рядом успокаивающий голос.

Я повернулась и только теперь поняла, что все еще в машине, а рядом сидит Степан, который стал свидетелем моего кошмара.

– Извини, – пробормотала я. – Плохой сон.

Он кивнул и лишь бросил сухое:

– Бывает.

Вскоре мы въехали в Усть-Манскую, проскочили мост и быстро доехали до моего дома. Я осмотрелась по сторонам, пытаясь понять, не наведывался ли кто сюда в мое отсутствие. Вдруг он притаился и теперь сидит в доме, поджидая меня.

Когда Степан вышел из автомобиля вслед за мной, я не сдержала облегченного вздоха. Наверное, глупо было чувствовать себя в безопасности рядом с совершенно незнакомым мужчиной. Тем не менее Степан не внушал мне страха. По крайней мере сейчас.

Он открыл багажник и занес в дом пакеты с покупками.

– Завтра доставят холодильник, стиральную машину и шланги для бойлера, – сказал он.

– Стиральную машину? – удивилась я. – Но я не покупала стиральную машину…

– Я купил, – спокойно объяснил Степан. – Руками много не настираешь. Особенно с непривычки.

Я поджала губы, не желая признавать, что он прав.

– Завтра я тебе все подключу.

– Не нужно! – выпалила я.

– Сама ты этого сделать не сможешь.

– Можно… Можно нанять кого-нибудь. – Я посмотрела ему прямо в глаза.

– Зачем, если я могу это сделать? – нахмурился Степан.

Я отвела глаза и сказала:

– Рабочему я могу заплатить, а тебе… Ты же откажешься?

– Конечно, откажусь, – тут же ответил Степан.

Наши взгляды снова встретились. В его глазах светились понимание и мягкость. Сердце сделало глухой удар, больно кольнув, и будто сжалось.

– Я понимаю: ты не хочешь быть должной. – И снова это спокойствие в голосе. Никакой злобы или недовольства. Я привыкла к другому. – Денег я с тебя брать не собираюсь. Давай так, Тая. Я помогу тебе с домашней техникой, а ты накормишь меня вкусным обедом. Щи ты умеешь варить или борщ?

– Умею, – кивнула я.

– Вот и отлично. Я сто лет не ел нормального борща. Договорились?

– Ладно.

Степан вышел за оставшимися пакетами.

Готовить я научилась лет в шесть. Мать обычно оставляла продукты в холодильнике и говорила:

– Сосиски ты сама в состоянии отварить. Яйцо тоже пожаришь. А хочешь, и макароны сделай. В общем, жрать захочешь – приготовишь.

И уходила на несколько дней к какому-нибудь любовнику. А мне приходилось учиться готовить, потому что «жрать» я, как и любой ребенок, хотела. Сначала это были полуфабрикаты, которые не требовали особых усилий, потом – настоящие блюда. В двенадцать я уже могла приготовить абсолютно все из обычных блюд: щи и другие супы, картошку, рис, макароны, мясо, курицу и салаты. К тому времени мать вообще перестала заботиться о том, чтобы делать хоть что-то. Наоборот, возвращаясь с работы, орала:

– Тайка, жрать приготовила?

Первые месяцы после замужества я не готовила, потому что Денис держал повара и другую прислугу. Потом, когда он перестал себя сдерживать и начал «перевоспитывать» меня, и повар, и домработницы из дома исчезли. Он не хотел, чтобы они видели следы его уроков на моем лице. Осталась лишь охрана, но те были словно роботы, беспрекословно подчиняясь своему хозяину. Мне приходилось много готовить для мужа, приходилось учиться таким блюдам, с которыми не каждый шеф-повар справится, потому что Денису было сложно угодить. Точнее – невозможно. Практически всегда он был недоволен, критиковал. Критиковал и «перевоспитывал».

Вернувшись, Степан сказал:

– Ну-ка, Тая. Разбери продукты, и то, что нужно обязательно положить в холодильник, отсортируй.

Я посмотрела на него вопросительно.

– Отвезу к себе пока. Я видел, ты там мясо купила, сосиски, рыбу. Не бойся, завтра верну в целости и сохранности. – Губы его дрогнули в улыбке.

Красивый мужчина, хоть и бородатый. Денис всегда брился начисто. Никогда не позволял себе даже двухдневную щетину. Его кожа обычно скрипела от гладкости. В дни до свадьбы я считала это ухоженностью, даже аристократичностью. Позже меня от этого тошнило. Я вдруг поняла, глядя на Степана, что мне очень нравятся его борода и взлохмаченные волосы.

Господи, Тая, о чем это ты думаешь? Идиотка! Мужчины – это зло. Это ад, из которого нет выхода.

– До завтра, – прервал мои мысли голос Степана, раздавшийся уже с порога. – Позвони мне, если вещи привезут раньше, чем я приду.

– Степан, – окликнула я его, выходя на улицу. – У меня же до сих пор нет твоего номера.

– Точно. Записывай.

Я выудила из кармана мобильник и продиктовала свой номер – я еще не помнила его наизусть. Степан набрал, и мой телефон пропел веселую дребезжащую мелодию.

– Отлично. – Он бросил сотовый на пассажирское сиденье и завел двигатель.

Теперь мой номер знали Любаша и Степан. В этом не было ничего страшного, ведь номер не был оформлен на мое имя, а значит, найти меня по нему Денис не сможет. Однако я всегда чего-то боялась. Лишнего слова. Лишнего шага. Лишнего вдоха.

Я повертела в руках мобильный. До сих пор не верила, что он мой. Я поменяла тариф для местного региона, но интернетом еще толком не пользовалась: не было времени и желания. А еще я отвыкла. Денис не позволял мне иметь телефон. Тем более не позволял выходить в сеть. Какое-то время я еще пользовалась мобильником, а потом, когда он вернул меня после моего первого побега, мне было запрещено пользоваться любыми средствами связи. Клетка окончательно захлопнулась, и я оказалась полностью отрезанной от внешнего мира.

– 15–

К тому времени как из города привезли обещанные предметы быта, Степан не только успел прийти ко мне в дом, но и повесить бойлер. Оставалось только подключить шланги. Я чувствовала, как в душе робко поднимает голову радость: неужели у меня сегодня будет горячая вода и я смогу полноценно помыться?!

Еще рано утром я, решив навести настоящий порядок, обошла участок возле дома и заметила небольшое крыльцо со стороны сада, а поднявшись на него, обнаружила заколоченную дверь. Второй вход в дом? С одной стороны, он мог представлять опасность, ведь мне придется следить за обеими дверьми, если вдруг кто-то надумает сунуться в дом. С другой – у меня будет дополнительный путь к отступлению. Я не буду зажата в ловушку, если явится он.

Представив внутреннюю планировку дома, я поняла, что дверь со второго крыльца вела в спальню, которой я пока не пользовалась. Осмотрев внимательно стену со слегка отходящими кое-где обоями, я не стала колебаться и, поддев ногтем краешек, потянула. Потом еще и еще. Ничего не обнаружив, я почувствовала разочарование, но потом меня осенило. Шкаф! Конечно, дверь за ним! Ее наверняка обоями не спрячешь. Я попыталась отодвинуть его от стены, но собран он был добротно, казался чуть ли не монолитным. От напряжения внутри меня все кололо и дрожало. Дыхание сбилось.

Распахнув дверки, я увидела, что внутри почти ничего нет. Значит, убери я вещи, все равно не смогу его подвинуть. Попросить Степана? Мне не очень хотелось обращаться к нему за помощью. Но ведь он все равно сегодня придет…

Когда Степан разобрался с бойлером и мы сели пить кофе в ожидании доставки, я спросила:

– Ты не знаешь, что за крыльцо и дверь позади дома?

– Второй вход раньше был, чтобы удобнее зимой до бани бегать, – тут же объяснил Степан.

– А почему заколотили?

– Не пользовались, – пожал он плечами. – Бывшая хозяйка жаловалась, что зимой оттуда холодом несет. Любаша тоже оставила заколоченным.

Я помолчала, избегая смотреть Степану в глаза. «Все равно тебе без него не справиться, – убеждала я себя. – В деревне ты никого не знаешь, за помощью обратиться не к кому».

– Поможешь открыть ту дверь? – выдохнула я.

И подняла глаза, тут же наткнувшись на пронзительный взгляд Степана.

– Помогу, если она тебе так нужна. – Он допил кофе и поднялся. – Пойдем посмотрим, что там к чему.

Он двинулся в сторону входной двери, но я окликнула его.

– Там шкаф! – Голос мой сорвался, в нем слышались истерические нотки.

Степан обернулся и озадаченно посмотрел на меня.

– В том смысле, что в комнате дверь за шкафом спрятана. Надо бы его отодвинуть сначала.

Он кивнул и пошел за мной в дальнюю комнату. Если Степан и удивился ободранным обоям, то виду не подал. «И почему я не додумалась сначала просто ощупать стену», – досадовала я на себя.

Шкаф Степану поддался легко, будто был игрушечным. А мне он казался словно вросшим в пол. Не спрашивая меня ни о чем, Степан дернул за лист обоев, который легко отслоился.

– Вот и дверь! – хмыкнул он.

Она открылась легко, а вела в небольшой предбанник. Пошарив по стене рукой, Степан нащупал выключатель. Здесь, в дальнем углу, стоял старый топчан, а на вешалке висели какие-то вещи. Пылищи было немерено. Ну и черт с ней. Я не собиралась тут рассиживаться или чаи гонять. Мне нужен был лишь запасной выход.

Дверь оказалась закрытой на массивный засов, на котором красовался навесной замок. Недолго думая, Степан сбил замок принесенной из своего автомобиля стамеской. Засов поддался с трудом, но все-таки поддался, со скрипом выйдя из паза.

– Смазать надо, – заметил Степан. – Сейчас масло принесу.

Я осталась на крыльце. Действительно, если от него пройти прямо и до упора, то там, словно облокачиваясь о подступающий к дому лес, притулилась маленькая баня. Наверное, и телогрейки, что пылились в предбаннике, предназначались для того, чтобы их накинуть зимой – и бегом отправиться в жарко истопленную баню, а потом так же быстро скинуть и уже войти в дом, где теплом согревала печка.

Пока Степан возился с засовом, мне пришла в голову идиотская мысль: вот бы придвинуть шкаф обратно, а в его задней стенке проделать отверстие. Он ведь вряд ли будет знать, что в доме два выхода, а если вдруг окажется внутри, пока меня не будет, то не заметит этой двери. А меня она может спасти.

Я мотнула головой. Что за глупости! Не буду же я просить Степана мне в шкафу дверь прорубить! Он примет меня за ненормальную. Я просто поставлю шкаф напротив двери, но не вплотную к стене. Если смотреть от входа – будет казаться, что за шкафом ничего нет, но я-то знаю, что есть! Оставлю небольшую щелку, достаточную, чтобы в нее быстро протиснуться. Шкаф сама как-нибудь пододвину. Просить об этом Степана не стану. И еще одно! Нужно будет с той стороны черного хода повесить какую-нибудь растяжку с колокольчиками или алюминиевыми банками. Если кто-то сунется, они загремят, и я услышу! И на калитку тоже. У меня должна быть фора, если он явится. Я не боялась, что не услышу, как он придет. За столько лет я привыкла вслушиваться в каждый шорох даже во сне. Я всегда все слышала. Всегда.

В голове завертелся такой рой мыслей, что я взвизгнула, когда на плечо мне легла чья-то рука.

Я резко обернулась. Степан.

– Извини, я не хотел тебя напугать. Я кричал тебе, но ты, кажется, задумалась.

«Да не смотри ты на меня так изучающе, Степан, не буду я тебе рассказывать всего, не надо оно тебе!»

– Звонили вон, сейчас привезут технику, – сказал он.

Я кивнула и пошла на кухню. Пора было приготовить заправку для обещанного Степану борща. Говядину я поставила вариться уже давно, чтобы бульон получился понаваристей, а мясо – мягким.

Господи, я доведу себя до безумия этой паранойей. Представляю, что Степан думает обо мне: дерганая, испуганная, забитая; дрожит от каждого шороха. Да, я такая. Нет. Такой меня сделали.

Пока я возилась на кухне, Степан быстро все наладил. Проверил, пойдет ли вода, будет ли бойлер греть; вышел куда-то в огород взглянуть на временную канализацию, которую давным-давно он сам помогал делать Любаше. Я так до сих пор и не знала, что связывало Степана с моей Любашей, но она ему доверяла и просила, чтобы я тоже не боялась его. Я и не боялась, но о доверии речи и быть не могло. Слишком хорошо я знала, как обманчивы бывают первые впечатления.

– 16–

– Ты отлично готовишь, Тая. Сто лет я такой вкуснятины не ел, – уминая борщ, сказал Степан.

Он так аппетитно шуровал ложкой, что мне самой показалось, будто борщ и правда неплох. Я не привыкла к похвале. Денис считал своим долгом критиковать. Если же приготовленные мною блюда удавались на славу и придраться было не к чему, то он просто молчал.

– А вы, то есть ты сам готовишь? – спросила я.

– Да, приходится. Хозяйки, как ты поняла, у меня нет.

Нет хозяйки. Жены. Интересно, почему? Степану наверняка было лет сорок, может, даже с хвостиком. Бирюк? Не похож. Иначе бы и мне не стал помогать. Возится вон со мной как с писаной торбой.

– Кстати, о хозяйстве, – доев борщ, сказал Степан и серьезно взглянул на меня. – Ты думала о работе?

– О работе? – нахмурилась я.

– Да, – кивнул он. – Как я понял, ты, Тая, в наши края не на недельку и не на месяц приехала, а значит, рано или поздно работа тебе понадобится. Так?

От его пристального взгляда внутри меня все сжалось, щеки почему-то заполыхали румянцем.

– Так…

– Умеешь что-нибудь? Образование есть какое-нибудь? Опыт?

– Я сельскохозяйственный окончила по специальности «садоводство», но не работала… – Я чувствовала себя пристыженной, будто Степан меня в чем-то уличил и мне теперь приходилось оправдываться. В моей жизни уже было подобное.

– Специальность хорошая, если бы ты в районном центре жила или в городке побольше. А у нас здесь с такой специальностью ты ничего не найдешь, – сказал Степан. – У нас тут все сами садоводы да огородники, похлеще Кулибина и Вавилова, вместе взятых.

– Мне и не обязательно по специальности…

Он снова вперился в меня этими своими пронизывающими до нутра темными глазами.

– У меня к тебе предложение, – наконец вымолвил он.

– Какое? – Я вскинула на него глаза.

– Как ты поняла, живу я один. Дом у меня большой. Я часто вожу в тайгу приезжих любителей поохотиться, дома не бываю по несколько дней, а то и недель, – объяснил Степан. – А дому, как известно, нужен присмотр. Ну, убрать там, зимой протопить. Опять же есть приготовить. – Степан смотрел на меня изучающе, будто ожидая, что его предложение меня возмутит.

– Вы хотите, чтобы я стала вашей домработницей?

– Ты.

– А?

– Ты, Тая, а не вы.

– Ой, извините… извини, – запинаясь, как девчонка, произнесла я.

– Предложение не ахти, я понимаю, но это еще не все. У меня небольшая фирма. Клиенты часто звонят, заказывают охотничьи, так сказать, туры. А когда я в тайге, то на звонки отвечать не могу. Будешь кем-то вроде секретаря. Ну и по совместительству по дому мне помогать. Как тебе идея?

Идея мне не нравилась. Особенно ее вторая часть. Отвечать на телефонные звонки? А что, если он позвонит? Я же буду дергаться каждый раз, когда будет раздаваться мелодия входящего вызова. Будто прочитав мои мысли, Степан добавил:

– У меня сформированная база клиентов. Чужих я редко в лес вожу, работаю только с теми, кого хорошо знаю, или с теми, кого посоветуют надежные люди. Ну, что скажешь?

Я не знала, что сказать. Работа рано или поздно понадобится. А предложение Степана не хуже того, что я могла бы найти в этой деревушке. Что мне тут светит? Оператором на автозаправке или продавщицей местного супермаркета? К тому же вероятность того, что Денис надумает отправиться на охоту, равнялась нулю. Он признавал только один вид охоты – засунуть в клетку и мучить загнанного зверя. Меня.

– А эти охотники, что к тебе приезжают, они у тебя останавливаются? – спросила я.

– До вылазки в тайгу или после – да, у меня, – кивнул Степан и тут же добавил: – Не хочешь, чтобы тебя кто-то видел? Я понимаю, Тая. Будешь приходить помогать по дому, когда там никого, кроме меня, не будет.

Мой подбородок задрожал, когда мои глаза в очередной раз встретились с глазами Степана.

– Думаешь, я не знаю, почему ты тут прячешься? – мягко сказал он.

Я вздрогнула, сглатывая подкативший ком.

– Любаша все рассказала?

– Ничего она мне не рассказывала. Просто объяснила, что нужно помочь одной попавшей в беду девушке. Но я не дурак, Тая, и не сибирский медведь, как ты, может, подумала, – усмехнулся Степан. – Думаешь, я не понимаю, откуда вот это все?

Он указал движением головы на мой все еще перебинтованный мизинец, посмотрел на почти сошедший с лица синяк.

– Только я вот думаю, что надо тебе было не в Сибирь бежать, а в полицию идти и сдавать этого ублюдка, – резко бросил он.

Я вскочила, опрокинув стул.

– Я не понимаю, о чем ты говоришь, – дрожащим голосом проговорила я.

– Все ты понимаешь. – Степан тоже встал. – Почему ты не заявишь на него? Почему ты раньше не пошла в полицию? – с нажимом спросил он.

– Ты ничего обо мне не знаешь, понял? – закричала я сорвавшимся голосом. – Не лезь в это! И ко мне не лезь!

– Тая…

– Уходи! Убирайся отсюда! – орала я, пытаясь сдержать слезы. – И помощи мне твоей не надо, и милостыни тоже в виде работы, понял?!

Он еще какое-то время смотрел на меня, но так и ничего не сказав, вышел из дома, бросив:

– Спасибо за обед.

Я опустилась на пол, приткнувшись плечом к теплой печке, и разрыдалась. Какое он право имеет мне что-то советовать? Разве он что-то понимает или знает? Но такое знать нельзя, не побывав в том аду, в котором жила я все эти годы. Об этом не расскажешь! Чужому человеку не передашь свою боль и свой страх, не заставишь его почувствовать. «Почему ты не пошла в полицию?» Господи, можно подумать, я не пыталась. Пыталась. Несколько раз. Только кто поверит, что успешный бизнесмен Денис Королев избивает свою жену? Ведь они такая красивая пара. Всегда элегантные, всегда улыбающиеся. Нам все завидовали. Мне завидовали. Думали: эта выскочка отхватила себе одного из самых завидных женихов столицы. Вон как ей повезло. Из грязи вылезла. Вернее, он ее вытащил. Только они не знали, никто не знал, что он делал со мной за запертыми дверьми своего дома. А потом неделями не выпускал, чтобы кто-нибудь, не дай бог, не заметил синяков.

Хорошо рассуждать, когда не был в безвыходной ситуации. Хорошо рассуждать, когда ты мужчина. Когда можешь за себя постоять. А что делать беззащитной девчонке, которой отказалась помочь даже собственная мать? Что делать, если из ада только один путь – в забвение?

– 17–

– Какая красивая у вас жена, – склонившись к моей руке, проговорил седовласый мужчина.

Я покраснела – мне еще никогда не целовали рук. На том приеме, куда меня привел муж вскоре после нашей свадьбы, я чувствовала себя Золушкой. У меня никогда в жизни не было таких нарядов, платье было длиной в пол, черное от груди до середины бедра, оно расходилось русалочьим хвостом, на котором черное смешивалось с серебром и переливалось вшитыми в ткань кристаллами, мерцавшими под светом сотен ламп, которыми был украшен огромный зал шикарного особняка.

Женщины бросали в мою сторону завистливые взгляды, некоторые, не стесняясь моего присутствия, кокетничали с Денисом. Он отвечал им улыбками и легким флиртом, игнорируя мои недоуменные взгляды. Если бы не это, вечер был бы идеальным.

Уже ближе к концу к нам подошел пожилой мужчина. Денис представил мне его как делового партнера, Дмитрия Ивановича Шевелева.

Шевелев был без спутницы, завязал с Денисом разговор. Я стояла, держа мужа под руку и вежливо улыбаясь.

– Таисия, а вы чем занимаетесь?

Неожиданный вопрос Шевелева смутил меня. Тем не менее я тут же взяла себя в руки и ответила:

– Я недавно окончила университет и сейчас подыскиваю себе место.

– И кто же вы по профессии? – улыбаясь, поинтересовался Шевелев.

– Садовод.

– Садовод? – Его бровь удивленно взметнулась вверх. – Как интересно!

– Таисия шутит, – вмешался Денис. – Никакое место она себе не подыскивает, просто иногда занимается оформлением приусадебных участков для друзей и знакомых.

Я не слышала, что еще говорил Шевелев, вдруг почувствовав себя униженной. Денис, видимо, стеснялся того, что его жена выбрала такую приземленную специальность. А еще до меня неожиданно дошло: лето кончилось, диплом получен несколько месяцев назад, а я ведь даже не думала все это время искать работу. Я так прочно оказалась опутана сетью, которую сплел Денис, что совершенно забыла о своих желаниях и планах, бывших у меня еще до того, как он вошел в мою жизнь.

Домой нас вез его водитель. Мы ехали в полной тишине. Краем глаза я видела, как напряжено лицо мужа, как сильно он сжимает челюсти, как хмурит лоб. Он был недоволен. Я уже видела такое выражение на его лице. Обычно это выливалось в упреки в мой адрес и несколько дней тишины, когда он игнорировал меня и как будто бы забывал про мое существование. Но не в этот раз.

Когда мы приехали домой, я поднялась в спальню и переоделась в шелковый халат. Первые радостные впечатления от великолепного приема рассеялись. Остался лишь горький осадок после разговора с Шевелевым и слов мужа.

Денис распахнул дверь и, ступив в спальню, аккуратно прикрыл ее за собой. Он долго с презрением смотрел на меня, медленно, будто на заевшей кинопленке, ослабляя узел галстука.

– Что-то не так? – спросила я.

– Ты то ли и правда идиотка, то ли специально испытываешь мое терпение. – Он словно выплюнул эти слова мне в лицо.

Я сидела у туалетного столика, снимая макияж, и так и замерла с баночкой крема в руке.

– Я не понимаю… – Я встала, отставив в сторону теперь уже ненужный крем.

– Не понимаешь? Садовод! – фыркнул он. – Ты что, не могла просто заткнуться?

– Но ведь он спросил. Что я должна была ответить? – В моей груди поднималась волна возмущения.

– Ничего! – рявкнул Денис. – Ни черта не надо было отвечать. И уж точно не нужно было трепаться про то, что ты ищешь работу, дура!

– Денис! – ахнула я. – Тебе не кажется, что ты переходишь границы?

– Границы? Границы?

Он подлетел ко мне и наотмашь ударил по щеке. Я вскрикнула.

– Запомни ты, маленькая недалекая сука! Жена Дениса Королева не работает. – Он схватил меня за края халата и встряхнул, как тряпичную куклу. – Тем более не ищет работу. Тем более каким-то там садоводом. Поняла?

Снова удар. Снова крик. Слезы, брызнувшие из-под ресниц. Глаза Дениса налились кровью.

– Ну давай поплачь! – заорал он. – Будто это я виноват в том, что ты уродилась идиоткой, которая не умеет прикрыть рот, когда нужно!

Он толкнул меня на кровать, распахивая халат.

– Я тебя научу хорошим манерам. Научу, как правильно вести себя в приличном обществе!

– Ты сошел с ума! – зарыдала я.

Еще одна пощечина. Из треснувшей губы потекла кровь.

– Я научу тебя, как нужно разговаривать с собственным мужем!

Он навалился на меня и вдруг начал покрывать поцелуями шею и грудь. Сильно дернув бретельку шелковой сорочки, он сорвал ее.

– Прекрати! – кричала я сквозь рыдания. – Прекрати!

Наверное, мне повезло: в тот вечер Денис не изнасиловал меня. Он был агрессивен и возбужден, но была одна вещь – это я поняла гораздо позже, – которая лишала его мужской силы. Денис не выносил женских слез.

Мои рыдания заставили возбуждение схлынуть, но при этом разозлили его почти до беспамятства. Однако в тот вечер он еще был в состоянии контролировать свой гнев.

Да, мне повезло: он всего лишь отвесил мне еще несколько пощечин и с такой силой сдавил грудь, что на ней потом долго не проходили синяки.

Он ушел, а я забилась в рыданиях. Я плакала так долго, что истерика полностью истощила меня, и я забылась сном.

Наутро я кое-как привела лицо в порядок – оно опухло, губа была разбита – и, не взяв ничего, ушла.

Было раннее утро, Денис еще спал, а на воротах почему-то никого не было. Мне удалось выскользнуть, и я побежала к единственному человеку, у которого могла искать защиты, – к маме.

– И чего ты приперлась? – хриплым спросонья голосом проговорила мать, когда я рассказала ей про то, что Денис избил меня. – Подумаешь, муж дал жене пару пощечин. Бывает, – пожала она плечами.

– Мам, – расплакалась я, – я не буду с ним жить. Он сумасшедший. Я его боюсь.

– Господи! – Мать закатила глаза. – И в кого ты только такая уродилась. Идиотка недоделанная. Да за такого, как твой муж, нужно держаться руками и ногами! Радоваться должна, что такой мужик вообще на тебя посмотрел!

Я не верила своим ушам.

– Делай, что хочешь, но здесь тебе оставаться нельзя, – заявила мать. – Я замуж собираюсь. Места тебе здесь нет.

– Это и мой дом тоже, – опешила я.

– Твой дом теперь с мужем, – скрестив руки на груди, возразила мать. – Мой совет – помирись со своим красавчиком. Ну, или иди на улицу бомжуй.

Я вскочила с табуретки, на которой сидела.

– Нет уж! Я останусь здесь, – твердо сказала я, вытирая слезы.

Она открыла рот, явно не ожидая, что я дам отпор. Не слушая ее ругани, я ушла в свою комнату, которая теперь мало походила на мою: здесь повсюду были разбросаны мужские вещи. Видимо, мать и правда с кем-то съехалась. Плевать. Я имею право на это жилье. Не выгонит. Не имеет такого права.

Как же наивна я была, предполагая, что наличие собственного угла решит мои проблемы с мужем.

Денис приехал через два часа. Извинился перед мамой, вручил ей и мне по букету цветов, попросил у меня прощения, объяснив свой срыв проблемами в бизнесе и сказав, что причиной этих проблем был тот самый Шевелев. Он казался таким искренним, что любой бы поверил. Казалось, Денис и правда раскаивается и сам не понимает, почему он вчера слетел с катушек. Любой бы поверил. Но не я. Вчерашний вечер лишь стал переломной точкой, заставив меня окончательно понять: я не зря весь этот месяц после свадьбы побаивалась мужа.

Я не поверила ни слову и отказалась возвращаться к нему. Однако мать буквально вытолкала меня за дверь, расплываясь в улыбках перед Денисом.

Уже там, на лестничной клетке, он схватил меня за руку мертвой хваткой, впихнул в лифт, а потом в ожидавший у подъезда автомобиль.