Текст книги "Договор без права расторжения"

5

– Я могу помочь по дому. К приезду ребенка принято готовиться, – на пороге Лера смущенно переступала с ноги на ногу.

Стас хмуро ее разглядывал, пытаясь спросонья сообразить, о чем она бормочет. Она забарабанила в окно, едва солнце осветило Лисьи уши.

– Я вчера приходила, тебя не застала. Завтра уже за Алисой ехать – времени в обрез.

Стас задумчиво кивнул головой. Пускать в дом постороннего человека не хотелось. Но выбирать было не из чего. Марьяна уехала в город по поручению Уварова, заодно и помочь Алисе пройтись по магазинам, прикупить кое-какие вещи для ребенка. Он же эти дни пропадал на болотах. Они окончательно вышли из зимней спячки, и что будет дальше, он понятия не имел, поэтому старался лишний раз держаться рядом, чтобы при случае предотвратить случайные жертвы. Колодцы, на его взгляд, и не думали пока сохнуть, даже напротив, вода была близка к уровню земли.

Со своей точки зрения Стас не совсем понимал, что значит «готовить дом к новорожденному», но скрыл свое невежество за хмурым, чуть озабоченным взглядом и отступил с порога, жестом приглашая девушку в дом. Миниатюрная девушка прошла мимо хозяина, обдав его ароматом свежести и молодости. Стас совсем не целомудренно проводил взглядом ее спину. Хмыкнул про себя – молодость привлекательна одним своим видом.

– Где у вас ведра, тряпки, моющие средства?

Стас развел руками в стороны, пожал плечами. Он понятия не имел, о каких ведрах и тряпках она спрашивает. За чистотой в доме следила Марьяна, потом Алиса. Он же никогда не забивал себе голову подобными вещами. И если в своей городской квартире ему приходилось проводить уборку самому, то здесь он не делал этого не разу.

– Ладно, разберусь, – Лера энергично потерла ладони. – Пожалуй, начнем с маленькой комнаты. Ты не против?

И когда они успели подружиться? Стас нахмурился, ловя себя на мысли, что совсем не интересовался, как Алиса проводит время в его отсутствие. На душе заскребли кошки, когда он понял, что и сейчас не сможет быть с ней рядом столько времени, сколько должен проводить заботливый отец рядом со своей женщиной и новорожденным ребенком.

– Действуй, – махнул он рукой.

* * *

Оставленное на ночь открытым окно выстудило дом, и Стасу пришлось сделать над собой усилие, чтобы подвигнуть себя выбраться из-под одеяла. Вчера Лера явно переборщила с хлоркой. Когда Стас вернулся вечером, то едва не задохнулся – такой плотный занавес из едкого запаха был в доме.

Впервые за несколько месяцев Стас был вынужден нарушить свой распорядок. Сегодня топь останется без присмотра. Но и допустить, чтобы Алису привез домой кто-то другой, Стас не мог. Он порылся в шкафу, достал чистые джинсы, темно-синий джемпер. Усмехнулся на свое отражение в зеркале – отвык видеть себя в нормальной одежде, камуфляж прочно вошел в его жизнь.

В дверь настойчиво постучали – неугомонная Лера прибежала в надежде напроситься в попутчики.

– Мы вернемся только поздно вечером. Как же твоя сестра? – поинтересовался Стас, нескромно разглядывая полный «парад» подруги своей женщины. Свежий макияж с акцентом на пухлые губы. Распущенные волосы, при каждом движении девушки распространяли вокруг себя едва уловимый аромат цветущей поляны. Расстегнутое легкое пальто песочного цвета открывало взору нескромную блузу с таким глубоким и соблазнительным вырезом, что Стас всерьез задумался, есть ли под блузой бюстгальтер.

– О, с ней все хорошо. Лекарства есть. Бабка Аглая согласилась присмотреть за ней, если что-то случится, – прощебетала Лера, для убедительности пару раз быстро хлопнув неестественно длинными ресницами, и широко улыбнулась.

Стас вдруг словно очнулся. Да ни за что на свете! Провести четыре часа наедине с молоденькой блондинкой? Он вряд ли сумеет справиться со своим желанием придушить ее после первой же сотни километров. За молодостью приятно наблюдать со стороны, а не слушать ее без надежды заткнуть уши в любой момент.

– Думаю, что больше пользы от тебя будет здесь. Мы вернемся поздно. Ночи еще холодные и было бы неплохо протопить дом к нашему возвращению.

Стас похвалил себя за вполне благовидный предлог. Более он не собирался настраивать против себя подруг Алисы, своими манерами отваживая их от дома. Ей и так одиноко в этой глуши.

– Да, ты прав, – Лера не скрывала своего разочарования, но и причин для возражения не нашла. Она так глубоко и волнительно вздохнула всей грудью, что Стас с трудом отказался от соблазна выдумать какую-нибудь печальную новость, чтобы повторно оценить объем ее легких.

* * *

Малыш, абсолютно равнодушный к тому, что его родители негромко спорят о том, где ему жить, сладко спал в своем кресле-колыбели всю обратную дорогу.

Спор невольно начал Стас. Он невинно предложил Алисе вернуться с ребенком в Москву под широкое крылышко ее родителей. На каждое ее эмоциональное «против» он приводил очередной аргумент «за». Его доводы были логичны и непробиваемы. Алиса знала, что он прав. Тысячу раз прав. Только его холодный расчет произвел на нее обратное действие. Она не хотела уезжать. Ни на один день не хотела расставаться с ним. Боялась, что болото окончательно затянет, опустошит его душу, сведет с ума, как когда-то свело с ума Захара Степановича. Произнести вслух свои опасения она почему-то стеснялась, несла какую-то чушь о свежем воздухе для ребенка, и к концу поездки ей стало казаться, что Стас на нее посматривает, как на умалишенную.

– Что за черт? – рыкнул Стас, первым войдя в дом и обнаружив стол, заваленный свертками, корзинами и бутылями.

– Дары, – спокойно пояснила Лера. – Ты как уехал, так люди и понесли. Поздравляли тебя с рождением первенца. Сильно же тебя боятся, раз даже подарки в руки не смеют вручить. А говоришь – не колдун. Людей не обманешь.

– Зачем же их обманывать? Люди сами обманываться рады, – буркнул Стас.

Старый дом хоть и стоял на земле второй век, но так уж вышло, что младенец поселился в нем впервые. Комната, где обосновался Стас, была теплее и больше, и колыбель для младенца было решено установить в ней.

Ребенок продолжал крепко спать. Женщины слаженно засуетились по дому, готовя ребенка к купанию и к первому ночлегу в родном доме. Стас постоянно оказывался у них на пути, мешая им свои присутствием. Через полчаса он не выдержал, выругался и вышел на улицу.

Майская ночь начинается поздно. Небо долго не хочет показывать звезды, засвечивая их светло-фиолетовым сиянием. Но если упорно продолжать смотреть на небо, то глаза начинают различать робких светлячков, что прерывисто сигналят, будто просят, чтобы их заметили, оценили. Сначала проявляется одна звезда, потом другая… А потом, будто разом, вспыхивают все затаенные звезды, и небо наливается темно-фиалковым бархатом с россыпью из капель мерцающего хрусталя.

Первой ушла Лера, махнув на прощанье рукой, она пожелала доброй ночи. Следом потянулась Марьяна. Она была реалисткой и не стала желать спокойной ночи, а пожелала терпения и удачи.

Стас кивнул, вернулся в свободный от посторонних дом, морально готовясь к истошному реву. К его удивлению в доме было тихо. Алиса вполне обыденно пила чай на кухне. Ребенок мирно посапывал в колыбели, не собираясь пугать своего отца надрывными криками.

– Почему он не плачет? – шепотом спросил Стас.

– Почему он должен плакать? – Алиса приподняла брови. – Он сыт. Ему тепло и удобно. У него ничего не болит. Зачем ему плакать?

Стас пожал плечами.

– Я думал, что младенцы постоянно должны плакать.

– Младенцы в большинстве своем постоянно спят. Если, конечно же, их родители не полные идиоты и соблюдают элементарные правила гигиены и режима питания.

Алиса вдруг задумчиво прищурила глаза.

– Ты поэтому хотел отравить меня к родителям? Думал, что ребенок будет вопить круглые сутки и твоя спокойная жизнь закончится?

– Нет. Не поэтому. Очень скоро в Коврово станет опасно. Я могу защитить тебя от болота, но не уверен, что успею прийти на помощь, если кто-то из деревенских жителей вздумать выместить свою злость на тебе или ребенке.

– Почему они должны вымещать на мне свою злость?

– Потому что я не стану искать жертвы для Ненаша Мари. Рано или поздно, но людям придется подыскивать себе другое жилье. Как я уже успел убедиться, многим эта идея не по нутру.

– Стас…

Алиса выдохнула с облегчением, порывисто бросилась к нему на шею, закружила его по кухне.

– Что с тобой? Ты под кайфом? – усмехнулся Стас, разрешая затянуть себя в этот неожиданный танец. Подыгрывая Алисе, он подхватил ее за талию.

– Вовсе нет, – хихикнула Алиса.

– Тогда в чем причина твоей радости?

– Если я скажу, ты не будешь надо мной смеяться?

– Обязательно буду – не одной же тебе веселиться.

Алиса остановила танец, отошла к буфету. Долгую минуту рассматривала посуду, собираясь с мыслями.

– Ты очень странно себя вел. Я начала подозревать, что ты сходишь с ума, что столько времени на болотах не могло не отразиться на тебе. Может, ты надышался испарениями, может, случайно перекусил какими-то ягодами. Но факт остается фактом – ты стал похож на Захара Степановича. Вокруг тебя словно черный туман клубится. Ты вообще замечаешь, что от тебя люди шарахаются? У тебя взгляд серийного убийцы, который так и ищет повод кого-нибудь придушить.

– Что ж ты не воспользуешься случаем и не уедешь от меня, раз я такой страшный?

– Разве я могу? Будь ты хоть самим оборотнем в человеческом обличии, я от тебя не уйду. – Алиса вздохнула, подошла к Стасу, обвила его руками. – Правда, тогда бы я заперла тебя в подвале. Но ты не переживай: я бы кормила тебя исключительно свежим мясом.

– Человеческим? – хмыкнул Стас.

– Еще чего! Обойдешься говядиной!

– Выходит, ты решила, что звание Ковровского колдуна вершина моих желаний и, как истинная любящая женщина, приготовилась коротать свои дни со мной в глухомани?

– Ну да…

– Почему ты не поговорила со мной о том, что тебя беспокоит?

– Да разве это было возможно? – фыркнула Алиса. – Ты уходил на рассвете, возвращался в полночь. От тебя несло болотом и таким холодом, что я уходила спать в другую комнату. Ты даже этого не замечал…

Стас кивнул, соглашаясь. Он прекрасно понимал, о чем говорит Алиса.

– Стало быть, раз мы все выяснили, и ты знаешь, что я не планирую задерживаться здесь навечно, а всей душой мечтаю поскорее закончить эту эпопею и избавить мир от Ненаша Мари, ты и вовсе не уедешь? Будешь ждать здесь, когда все закончится?

– Совсем даже наоборот, – заявила Алиса, заставив брови Стаса удивленно ползти вверх. – Сейчас, когда я знаю, что ты не поддался Ненаша Мари, я могу спокойно вернуться в цивилизацию. На данный момент я точно уверенна, что ты справишься и без меня.

– Так ты намеревалась меня защищать… – усмехнулся Стас.

– А как же иначе? Я ведь тебя люблю…

Из комнаты раздался требовательный плач.

– Ты говорила, он не будет плакать.

– Я такое говорила? Не выдумывай, – хитро улыбнувшись, отмахнулась Алиса. – Ребенок не может не плакать. Как в таком случае он заявит миру о своих желаниях? Тебя это беспокоит?

Не отвечая, Стас задумчиво смотрел, как Алиса достала младенца из колыбельки и ходит с ним по комнате, тесно прижимая к себе маленький сверток.

– Да, беспокоит, – признался он. – Мне отчаянно хочется ему помочь, но я не знаю чем.

– Это нормально, ты становишься отцом.

* * *

Жизнь в одном доме с младенцем меняется на сто восемьдесят градусов. Новым правилам поведения в доме не видно конца. Не шуметь, не открывать, дверью не хлопать, не кричать, не говорить, то не трогать, на это не ставить, туда не ходить, сюда не класть…

Стас покорно выполнял все приказы и капризы молодой мамочки и ребенка. Ему доставляло, ни чем не объяснимое, удовольствие подчиняться малейшим воплям малыша. Его не утомляли ночные бдения над колыбелькой. Он, когда не требовалось непосредственное присутствие материнской груди, охотно укачивал его в своих огромных руках. Но днем его по-прежнему не было дома.

Весна украсила горные склоны мягкой зеленью луговых трав и пестротой полевых цветов. Туристы из крупных городов хлынули в девственные леса. До Коврово добирались немногие, но все же они были. Стас отлавливал их еще на подступах к деревне и посулами и угрозами разворачивать в обратную сторону. Не все подчинялись. Попадались и упрямые типы. Стас невольно уважал их за стойкость, хотя и видел, что у них трясутся поджилки от встречи с ним. С такими он менял гнев на милость и разрешал им задержаться, при условии, что в сторону Ненаша Мари они даже головы не повернут, иначе обещал им вполне конкретные проблемы с законом.

Алиса не торопилась уезжать из Коврово в душную Москву. Как она не хорохорилась, а мысль о разлуке со Стасом была больной темной. К тому же колодцы стояли полные и люди не косились на нее со злобой во взгляде.

Днем, в отсутствии Стаса молодой мамочке охотно помогала новоявленная подруга. Тем более что помощь требовалась как никогда. Стас это понимал, и мудро скрывая свое недовольство, дал молчаливое согласие Лере приходить, когда угодно.

Холеная и кокетливая Лера приятно поразила – она с готовностью бралась за любую работу по дому. Но если ей предоставляли выбор, то она предпочитала возню с малышом.

Молодая девушка проявила себя настолько незаменимой помощницей, что Алиса, смеясь, грозилась забрать ее с собой в Москву.

Как правило, Лера прибегала поздним утром. К этому времени Стас уже наматывал круги по болоту, а Алиса выкраивала время для короткого отдыха. Сегодняшний день стал исключением – Лера примчалась раньше обычного, с твердым намерением застать Стаса дома.

– К бабке Аглае туристы заходили. Какие-то ошалелые. Спрашивали комнату на пару дней, да дорогу на Ненаша Марь, мол, хотят проверить легенду. Бабка их к себе не пустила, отправила в какую-то бытовку на горном пастбище, дескать, там можно пару дней пожить бесплатно.

После слов «Ненаша Марь» другие подробности Стасу стали неинтересны. Он быстро накинул на плечи тонкую куртку, натянул бейсболку и, на ходу сунув в рот кусок хлеба, хлопнул дверью. Через минуту его уже не было в пределах видимости.

К полудню в долине зашумел ветер. Резкими порывами он пригибал деревья к земле, поднимал тяжелую каменную пыль с дороги и разбрасывая ее по дворам. Над горами заклубились первые тучи. Еще не грозные черные тучи, а чуть серые, но уже тугие и плотные. Приближалась первая майская гроза. Лера, заметив предвестников бури, поспешила к сестре. Та, хоть и принимала лекарства предупреждающие приступы, но раскаты грома могли не на шутку испугать девушку, спровоцировав тяжелый приступ.

Алиса присмотрелась к небу. Прямо над деревней оно сияло голубизной и не предвещало внезапных сюрпризов. Но при взгляде на горы казалось, что Лисья гора примеряет меховую шапку из клубящихся туч. Гроза если и начнется, то не раньше чем через час, прикинула Алиса и без колебаний отправилась в баню. Бак над печкой еще хранил теплую воду со вчерашнего вечера. Она успеет сполоснуться до того, как на деревню обрушится ливень. Сытый малыш крепко спал, нисколько не озабоченный заботами взрослых.

Наверное, если бы не отсутствие в доме центрального водоснабжения, то Алиса бы и вовсе отмахнулась от идеи вернуться в город. Это было еще терпимо, пока не родился ребенок, но сейчас стало совсем туго. Бесконечная возня с ведрами, с дровами, со стиркой выматывала похуже, чем ночные бдения над ребенком.

Известно, что еще ни один младенец не смог причинить себе вред своим кратковременным криком, тем не менее, Алиса старалась мыться быстрее, чтобы успеть вернуться в дом до того, как ребенку вдруг вздумается проверить на себе это утверждение. Тем более, что едва теплая баня вполне этому способствовала.

Минут через двадцать Алиса, соорудив на голове из полотенца тюрбан, вышла из бани и направилась к дому, по пути оценив, насколько туча сдвинулась в сторону деревни, и удовлетворенно улыбнулась – Стас сегодня вернется раньше обычного. В такую погоду даже собака не вылезет из своей конуры, не то что человек.

В доме стояла полнейшая тишина, лишь ненавязчиво в углу урчал холодильник. Алиса облегченно выдохнула – у нее есть время завершить водные процедуры минимальным набором косметических манипуляций жизненно необходимых для приличной девушки. Она неторопливо размотала тюрбан из полотенца, откинув голову назад, руками встряхнула волосы, раскидав влажные пряди по спине и плечам. Электрический чайник забурлил и приглушенно щелкнул, возвещая о наличии кипятка. Девушка заварила ароматный чай с мятой, на секунду отвлеклась на вид из окна: темная туча накрыла солнце и вмиг природа погрузилась в сумрачное ожидание. Алиса, не глядя, пристроила кружку с горячим чаем на край стола и не заметила, как под донышко попала чайная ложка. Кружка предсказуемо завалилась на бок, расплескав кипяток. Алиса вскочила и, пытаясь избежать обжигающих струй, опрокинула табурет, на котором сидела. Тяжелый табурет от встречи с полом произвел оглушительный грохот. Алиса, предчувствуя недовольный крик, вжала голову в плечи, в надежде скрестила пальцы и прислушалась.

Тишина.

Малыш не проснулся. Она расслабила плечи, выдохнула. На цыпочках прокралась в комнату. Из колыбельки не доносилось не звука. Алиса шагнула ближе и оцепенела, не доверяя своим глазам – ребенка в колыбели не было. Сердце на долгие полминуты перестало биться. Решительно топнув ногой, Алиса прогнала накатившую вдруг тревогу.

– Я ей руки оторву! – выпалила она и поторопилась прочь из дома. Не иначе, Лера зачем-то вернулась и, обнаружив ребенка дома одного, без матери, решила это исправить. Но почему она не стукнула в баню? Она же знала, что Алиса планировала «принять ванную»… И где их, прикажите, искать?

Во дворе не было и намека на чье-либо присутствие. На всякий случай Алиса заглянула за сарай, за баню. Никого. Алиса высунулась за ворота. Вдалеке виднелись люди. Но белокурой головы Леры среди них не было.

Алиса через силу заставила себя выдохнуть, и более внимательно осмотреть улицу. Как она ни старалась не поддаваться панике, с каждой секундой уверенность на благополучный исход таяла рыхлым снегом под жаркими лучами реальности. Возможно, Лера вздумала познакомить свою сестру с ребенком? Любая, даже самая невероятная фантазия была лучше, чем жуткая догадка, что начала трепыхаться в ее голове. Девушка бросилась к дому бабки Аглаи, по пути дергаясь на каждое постороннее движение, на каждое яркое пятно, на каждый звук.

Калитка во двор бабки Аглаи любезно распахнулась, стоило девушке немного ее подтолкнуть. Алиса искрящим метеором пересекла двор и ворвалась в дом.

Мирно сидящая за кухонным столом, Лера от неожиданности нервно взмахнула неестественно длинными и черными ресницами и сдержано поинтересовалась:

– Что случилось?

– Это ты взяла моего сына? – подавляя рвущееся наружу отчаяние, сумела проговорить Алиса. Глупый вопрос. Она уже видела, что ребенка здесь нет.

– Нет, – спокойно ответила Лера. – Почему ты спрашиваешь? Объясни толком, отчего переполох?

– Мой ребенок пропал… – выдохнула Алиса и метнулась вон из дома. Где же Стас? Почему его нет, когда он так нужен? И куда теперь бежать? В полицию? К Боброву!

Бобров суетился в собственном дворе, готовясь встретить майскую грозу. Бочки были подставлены под сливы идущие с крыши дома. Все посторонние вещи прибраны и надежно укрыты от ветра и дождя. Алиса застала его наводящем последние штрихи: на будку для собаки в спешном порядке он набивал какую-то серую клеенку.

Небольшая добродушная собака вертелась у него под ногами, норовя запутать цепь. Собака первая обнаружила во дворе постороннего человека и звонко залаяла. Впрочем, задняя часть собаки отражала истинное положение дел – пес не планирует пользоваться зубами, напротив, очень рад неожиданным посетителям и не станет возражать, если его потреплют за ухом. Хозяин обернулся глянуть на гостя. Бобров не зря служил уже более тридцати лет – отличать подлинное потрясение от надуманной паники он научился на счет раз. Отшвырнув молоток, он подскочил к девушке.

– Со Стасом что стряслось?

Алиса молча замотала головой. Слова не ложились на язык, застряли где-то в горле. Ей вдруг подумалось, что пока она вслух не признала, что ребенок пропал, то этого как бы и нет, что пустая колыбель ей почудилась, что ребенок мирно спит у себя в кроватке, и надо скорее бежать домой…

Бобров за плечи подтолкнул ее к лавке, сунул в руки чашку с домашним морсом из красной смородины. Алиса автоматически сделала глоток, скулы свело от кислоты, она с трудом проглотила жидкость. Какой бы ни был морс кислый, но свое дело он сделал – Алиса немного пришла в себя и смогла внятно проговорить:

– Мой сын пропал.

Бобров охнул, присел рядом.

– Как это случилось?

Рассказ Алисы не затянулся дольше, чем на минуту. К этому времени Бобров натянул на тело форменную рубашку и уже пристраивал на пояс ремень с кобурой.

– Значит, у Леры его нет… – задумчиво пробормотал участковый. – Марьяна сегодня у тебя была?

– Нет. Она сейчас редко заходит, у нее работы много. Мы сами справляемся.

– Значит так, – строго гаркнул Бобров. – Иди домой и жди! Я отправлю кого-нибудь за Стасом на болото. Сам схожу к Марьяне.

– Она-то здесь при чем? Надо полицию из района вызвать! Собак, поисковиков. Не может быть, чтобы ребенка увезли далеко. Нельзя терять время! Надо перекрыть все дороги…

Бобров уклончиво повел головой.

– Надо будет – вызовем, перекроем. У меня другая мыслишка есть…

Алиса всхлипнула:

– Зачем кому-то ребенок? Он крошечный совсем… Его же кормить надо…

Бобров в растерянности уставился на Алису, не зная, что с ней делать. Домой идти она явно не собиралась, а в одиночестве ее бросать было боязно – уж очень бледный у нее был вид, того и гляди, свалится в обморок.

– Алексей Викторович! – донесся из-за забора девичий голосок. Бобров рванул к калитке, как к спасательному кругу.

– Очень ты вовремя, – откровенно обрадовался он появлению Леры.

– У Алисы ребенок пропал! Надо что-то делать!

– Да знаю я! – мотнул он головой себе за плечо и тут же умчался в неизвестном направлении, поручив Лере присматривать за Алисой.

Лера не стала присаживаться, а дернув Алису за руку, потащила домой.

– Идем, вдруг ребенок нашелся, а ты здесь прохлаждаешься. Его же кормить пора.

– Я боюсь, – беспомощно всхлипнула Алиса.

– Чего?

– Мы придем, а его там нет… Я умру на месте.

– Не умрешь. Люди и не такое переживали, – довольно жестко высказалась Лера и решительно подтолкнула Алису.

– Здравствуй, Марьяна Ильинична. Гляжу, трудишься, не покладая рук, – Бобров бочком протиснулся в небольшой кабинет, где за стопками бумаг и монитором спряталась женщина.

– Чего тебе? – буркнула Марьяна.

– С утра на работе сидишь?

– Тебе, какая разница? Дел своих нет – так другим не мешай.

– Ты мне не груби, Марьяна. Ты и есть мое дело. Спрашивают – отвечай!

Марьяна отложила шариковую ручку, что вертела в руках, подняла насмешливый взгляд на участкового.

– Что тебе ответить, Алексей Викторович?

– Где была с утра и до этого часа?

Марьяна негромко засмеялась. Развела в сторону руки.

– Здесь и была. С утра и до этого часа.

– Кто может подтвердить?

– Да что случилось-то?

– Ответь, потом скажу.

Марьяна пожала плечами, задумалась.

– Уваров утром заходил, предупредить, что уезжает. Парни, те, что на складе работают, заглядывали. Время не скажу – на часы не смотрела.

– Обедаешь ты где?

– Так здесь и обедаю. У продавщиц в подсобке микроволновая печь стоит. Я у них разогрела, что с собой принесла, и поела.

– В котором часу?

– Час назад, не больше.

– Кто подтвердить может?

– Так продавщицы и подтвердят. Они мне полотенце одолжили, чтобы я не обожглась, пока до кабинета чеплашку свою несла. Перегрела немного. Теперь скажешь, что случилось?

– Позже, – мотнул головой Бобров. – Собирайся, пойдем к тебе домой.

– Пора требовать от тебя ордер на обыск?

– Ишь, умные все стали! Я разве говорил об обыске? – усмехнулся Бобров. – Я в гости к тебе напрашиваюсь, а ты, как радушная хозяйка, с радостью меня ждешь. Ясно?

Спустившись со второго этажа, Марьяна предупредила продавщиц в магазине, чтобы ее не теряли, и пошла за участковым.

– Из магазина можно выйти незаметно?

– Наверное, да, – согласилась Марьяна. – Если подождать, когда обе девочки отвлекутся, например, на покупателей. Но они все равно услышат, что дверь хлопнула, и могут увидеть спину человека через стеклянную дверь.

– Другой выход есть?

– С противоположной стороны въездные ворота. Только они всегда на замке. А ключ у Уварова.

– Кстати, а он сам где?

– В районный центр уехал. К вечеру вернется.

Первым в дом Марьяны, грубо оттеснив хозяйку, ворвался Бобров. Не снимая сапог, он протопал в комнату, которая служила Марьяне спальней, заглянул под кровать. Игнорируя недовольный и озадаченный вид хозяйки, участковый распахнул дверцы шкафа и принялся раздвигать руками немногочисленные платья на плечиках. Тут Марьяне надоело играть в его таинственные игры и она, с силой прихлопнув дверцу старенького шкафа, едва при этом не защемив руку участковому, яростно прикрикнула:

– Или ты выкладываешь, в чем дело, или убирайся и без повестки не возвращайся! И сними сапоги, старый черт, не у себя дома!

Бобров нехотя кивнул, признавая ее правоту, тяжело вздохнул.

– У Алисы пропал ребенок. Я грешным делом подумал, что это твоих рук дело.

И без того невыразительное лицо Марьяны лишилось последних красок. Она то ли застонала, то ли зарычала и, схватившись за сердце, тяжело качнулась. Бобров едва успел ее подхватить и усадить на ближайший стул.

– Эй, ты чего?

– Он не посмеет… Да и зачем?

– Ты что-то знаешь? Марьяна, говори!

– Стас… Его забрал Стас… Больше некому… Бежим, может, успеем!

Марьяна подорвалась с места и бросилась на улицу. Быстрым шагом, срываясь на бег, она двинулась в направлении болот. Бобров едва поспевал за женщиной, пытаясь на ходу выяснить, что она задумала.

Она не отвечала, только мычала что-то нечленораздельное и прибавляла шаг. Через деревню они пробежали за рекордно короткое время, но до болот так и не добрались – Стас верхом на кобылке попался им на встречу. Завидев встречную делегацию, он осадил лошадь с рыси на шаг. Марьяна дикой кошкой подскочила к лошади и схватила ее под уздцы. Кобыла, испугавшись, шарахнулась в сторону, едва не сбросив всадника.

– Марьяна, ты что творишь? – Стас удержался в седле, но, уловив, что разъяренная Марьяна и не вздумает отступать, посчитал за лучшее спешиться. Марьяна тут же отшвырнула поводья и метнулась к Стасу с явными намерениями лишить его жизни голыми руками.

Он раздраженно отбил ее очередное нападение, стараясь не причинять ей ощутимого вреда, и в свободную секунду обратился к подоспевшему запыхавшемуся Боброву:

– Да что происходит? Она спятила?

Стас не услышал ответ, потому что Марьяна вскочила с земли и сделала следующую попытку выцарапать глаза человеку, которому была обязана служить. Стас перехватил ее тонкие запястья, завел руки ей за спину. Она и не думала сдаваться – нет рук, есть зубы. Стас едва успел убрать лицо от щелкнувших у его щеки зубов. После этого он легко зажал оба ее запястья в одной руке и крутанул женщину вокруг своей оси. Она очутилась к нему спиной со скованными руками. В бессилии, несколько раз лягнув его в голень, она прокричала:

– Бездушная тварь! Как только у тебя рука поднялась на собственного ребенка! Зачем тебе проклятая сила?!

Последних слов Стас уже не расслышал. Небо вдруг задрожало и полыхнуло огненным вихрем. Прямо над головой, оглушительно громыхнул гром, многократно отраженный горами, он прокатился по долине, распугивая всю живность. Кобылка не стала исключением и, коротко взвившись от испуга на дыбы, умчалась в сторону леса.

Лицо Стаса закаменело. Он равнодушно проводил взглядом свою лошадь и разжал руки. Марьяна тут же повернулась к нему лицом.

– Тварь! Будь ты навечно проклят, убийца собственного сына!

Без замаха, тыльной стороной ладони, Стас ударил Марьяну по лицу, заставляя ее отшатнуться.

– Следи за языком, женщина, – подозрительно спокойно произнес он и посмотрел на Боброва. – О чем она говорит?

Тот забегал глазами, на всякий случай отступил на три шага, сгорбился и тихо ответил:

– Твой сын пропал.

– Когда?

– Час назад.

– Где Алиса?

– Дома.

– Идите за мной, – приказал Стас ледяным тоном, от которого у Боброва и Марьяны по спине поползли мурашки.

Где-то внутри нарастал тяжелый топот. Все громче и громче, все быстрее и быстрее. На минуту буханье в ушах перекрыло все посторонние звуки. Стас не сразу понял, что слышит биение собственного сердца.

Пропал, не значит умер… Пропал, не значит жив. На самом деле это не значит ничего, кроме факта, что ребенка сейчас нет рядом с матерью. Рано делать выводы и позволять слепой ярости наполнить черной кровью свое сердце. Но Стас торопился. Идти по утоптанной, пока еще сухой дороге было легко. Он улавливал пыхтение Боброва за своей спиной, слышал, как нервно сопит носом смущенная Марьяна, стараясь не отставать.

И все же он не смог полностью взять себя в руки – толкнул калитку с такой силой, что она завернулась на сто восемьдесят градусов и повисла на погнутых петлях. В пару шагов он пересек двор и ворвался в свой дом.

Фигура Алисы темнела на стуле в углу между столом и буфетом. При виде Стаса она испуганно сжалась.

– Выйдите все вон, – рыкнул Стас, не сводя взгляда с Алисы. Бобров с Марьяной, не успев войти, с готовностью попятились назад. Лера прошмыгнула по стенке вслед за ними.

– Стас… прости… – прошептала Алиса, не в силах подняться с места ему навстречу. – Я не усмотрела…

– Ты ни при чем. Предотвратить преступление, если о нем не было известно заранее, практически невозможно, – быстро оборвал ее Стас, в один шаг оказался рядом с ней, обнял, на секунду прижал к себе, отодвинул, встряхнул за плечи, заставляя прийти в себя. – Теперь соберись и расскажи, как все произошло.

– Марьяна!

Марьяна вздрогнула и с опаской покосилась на дверь. Тяжело поднялась, зашла в дом.

– Останешься здесь, с Алисой.

– Ты не сердишься на меня? – женщина с надежной заглянула в глаза Стаса. Ее лицо, обычно бледное и невыразительное, сейчас пребывало в смятении. Непривычные к проявлению эмоций губы подрагивали, брови то съезжались к переносице, то без видимой причины взмывали вверх, собирая кожу на лбу в тоненькие складки. Тусклые глаза Марьяны налились ярким серым цветом, словно она поменяла картридж где-то в своей голове.

– Не до этого. Позже объяснишь свой поступок. Надо поднимать людей.

Главное не думать о том, что это твой ребенок… Это просто работа. Она дотянулась и сюда. А работать он умел. Стас подавил негодование и тревогу, трепавшие его сердце. Взял Боброва за воротник.