Текст книги "Договор без права расторжения"

– Беги куда угодно. Но чтобы связался с Москвой, – Стас выхватил у него папку, бесцеремонно написал на первом попавшемся листке московский номер телефона. – Наберешь этот номер. Выложишь, как на духу, все, что знаешь о похищении. Пусть пришлют на поиски людей из ближайшего города. Уваров где?

– Так нет его в деревне. С утра уехал…

– Хорошо, – кивнул Стас. – Все понял?

– Сделаем. Ты что будешь делать?

– По соседям пробегусь, людей поспрашиваю. Туристов проверю, – Стас поглядел через окно на свинцовое небо, грозящее разразиться дождем. – Окрестности надо бы обойти… Погода, зараза.

Марьяна, совладав со своим лицом, упрямо свела брови к переносице.

– С тобой пойду.

– Я сказал – останься с Алисой!

– Лерка посидит. От меня будет больше толку в деревне. Или не доверяешь мне?

Шумно втянув воздух сквозь сжатые зубы, Стас задумался, кивнул, соглашаясь с доводами женщины. В ее словах был свой резон. Она знала в округе каждую собаку, каждую рожу, чем он похвастаться не мог.

– Хорошо. Мужиков поднимай. Надо лес прочесать…

Он тяжело посмотрел на замешкавшегося Боброва, поторапливая его взглядом. Тот не заставил себя упрашивать и выскочил за дверь.

На землю упали первые, пока еще редкие, тяжелые капли. Ударяясь о крышу, листья, землю они мокро шлепали и растекались влажным пятном размером с пятирублевую монету.

– Стас, ты хорошо подумал?

– По поводу?

– Ну, чтобы Москву вызывать, – пояснила Марьяна. – Вдруг это похищение за выкуп? Так у похитителей завсегда первое требование – не привлекать к делу служивых.

– Я сам из конторы! – отрубил Стас. – Кто об этом не знает в радиусе ста километров? Какой, к черту, с меня выкуп?

– Так может, дело-то не в деньгах…

– А в чем тогда?

– В силе твоей нынешней. Может, кто-то хочет тебя покорежить?

Стас опять посмотрел на небо, черная грозовая туча нависла над деревней. Ветер, как по волшебству, затих, природа, словно затаилась, готовясь принять на себя удар стихии. Плохо. Если ребенка унесли через лес, то через несколько минут дождь смоет все следы. Похититель рассчитал все заранее или случайно выбрал такое удобное время?

– Я убью того, кто украл моего ребенка и мне не важно, почему он это сделал, – глядя в небо, произнес Стас и медленно опустил взгляд на Марьяну. Та отшатнулась, но глаза не спрятала, выдержала.

Через полчаса деревня загудела как потревоженный улей. Сельчане безропотно открывали свои дома для поисковых групп. Мужчины, натянув сапоги и дождевики, рассеялись по ближайшим склонам в надежде обнаружить что-нибудь, что подтолкнет их на верный путь. Женщины, услышав новость, охали, в ужасе прикрывая рот рукой, другой же, крепче прижимали к себе своих детей.

Ливень обрушился на деревню сплошным потоком. Видимость сократилась до десятка метров. Опять взвился ветер и принялся хлестать мокрыми струями по всему, что попадется на пути, будь то человек, дом или машина. Люди поторопились разбежаться по домам, предпочитая переживать плохую новость в тепле и уюте.

Под тяжелыми, плотными кронами деревьев было не так жутко, как на открытом пространстве. Деревья принимали на себя первый удар стихии и людям доставались лишь ровные бесконечные серебряные нити дождя, что непрерывно струились с неба.

Крепких деревенских мужиков, что уже прочесывали лес в окрестностях Коврово, дождь не испугал и они, лишь ругнувшись на погоду, упорно продолжали поиски. Казалось, сама природа делает все возможное, чтобы ребенок не был найден. Стирая водой все следы, темная туча плотной завесой затянула солнце, сводя видимость в лесу к паре метров, а ливень так шумел, что с трудом было слышно собеседника рядом с собой и вряд ли кто-то бы смог различить в этом шуме крик младенца. Молния, сопровождаемая громыханием, изредка освещала разлапистые ели, заставляя их играть тенями и сбивая человеческий взгляд с толку.

Стас, удостоверившись, что Марьяна и без его помощи отлично справляется с координированием людей, двинулся на верхнее пастбище проверить туристов.

Бытовка одиноко притулилась под прикрытием столетних елей на краю огромного луга. Луговая трава только начала прорастать, и поле выглядело как идеальный английский газон. Несмотря на невысокий рост, трава мешала быстрому шагу. Она липла к сапогам, скользила под подошвой. Всего через пару метров Стас пожалел, что не удержал кобылку, когда та стремглав унеслась в сторону леса. Когда она теперь вернется… Но точно не раньше завтрашнего дня. Остается надеяться, что от испуга она не переломает себе ноги в каком-нибудь ущелье.

Бытовка издалека дразнила слабым огоньком в единственном окне. Огонек не дрожал живым пламенем, а светил ровным голубоватым светом. Такой свет дают светодиодные фонари, значит туристы на месте. По словам Леры, они спрашивали дорогу на Ненаша Марь, но Стас так и не встретил их днем. И возле болота они не появлялись.

Без лишних церемоний он ввалился в бытовку, не считая нужным каким-то образом предупредить хозяев о гостях. И хотя внутри горел лишь один фонарик, и было довольно сумрачно, Стас прекрасно смог различить все лица.

Два парня и две девушки. Наверняка, две пары. Напуганные его появлением девушки вытаращили на него свои глазищи и оцепенели, не смея шевельнуться. В них отлично сработал инстинкт самосохранения – когда бежать некуда, замереть перед хищником, стараясь не спровоцировать его на бросок своими движениями. Мужчины же не были бы мужчинами, если бы повторили поведение девушек – бушующий тестостерон не допустит среагировать подобным образом. Они заметно напряглись, но не испугались. И уже через пару секунд, парень с абсолютно лысой головой, первым придя в себя от неожиданности, довольно вызывающе спросил:

– Вы кто? Что вам надо?

Стас не ответил. Он рыскал взглядом по бытовке. По рюкзакам, по нарам, по лицам. Ища нестыковки, лишние вещи или напротив, отсутствие того, что взял бы с собой любой пешеходник. Через полминуты он точно знал, что эти люди не имеют отношения к пропаже его сына. Стоп, приказал он себе. Не «его сына», просто ребенка.

– И вам не хворать, – процедил наконец-то Стас и приблизился к столу. Узкий, грубо сколоченный стол занимал место под единственным окном, сразу напротив двери. Двухъярусные нары из таких же досок окружали его справа и слева. Молодежь коротала пасмурный вечер за игрой в подкидного дурачка. По железным кружкам был разлит растворимый кофе с легким запахом коньяка. Не иначе, решили согреться, хмыкнул про себя Стас.

– Туристы?

– Да, а что? Мы никому не мешаем. Дозволение на бытовку мы спросили – участковый одобрил. Вы, то, кто сами будете? – осведомился лысый, не отказавшись от вызывающего тона.

Входить в доверие, пить за вечную дружбу и выслушивать клятвы верности, не было времени, и Стас выбрал короткий путь.

– Паспорта на стол, – спокойно, натянув дежурную улыбку, проговорил он и достал из кармана свое удостоверение. Терпеливо дождался, когда каждый прочитает, что там написано и только потом убрал его в карман.

– Ого, контора не дремлет, даже в такой глуши, – присвистнул второй паренек, в противовес своему товарищу с густой растительностью не только на голове, но на лице. – Здесь что, закрытая территория? Почему тогда нет указателей?

– Скоро будут, – заверил его Стас, листая паспорта. Как он и думал, лысый был самым старшим в компании. Синюк Александр Евгеньевич. Прописка Челябинская, впрочем, как и у всей компании. У одной девушки на первой странице паспорта красовалась красная прямоугольная печать «недействителен». На восьмой странице свежий штамп о браке гласил, что теперь девица тоже ходит под фамилией Синюк аж целых две недели.

– Поздравляю, – коротко проронил Стас и протянул паспорта обратно.

– Спасибо, – ответила девушка и открыто улыбнулась. Она явно гордилась своим замужеством. Но какая-то рваная дыра в том облаке счастья, что окружало семейную пару, не давало ей полностью насладиться статусом замужней дамы. Стас задержал на ней внимание, воспользовавшись внутренним чутьем. Девушка не сможет иметь детей. Никогда.

– Так что же мы нарушили? Или это тоже закрытая информация?

– Вы нас выгоните? – скуксившись в сморщенное яблоко, робко поинтересовалась вторая девушка.

– В деревне пропал ребенок, – соизволил объяснить Стас причину своего визита.

– Так тут такие дебри, что и волки заблудятся, не то, что ребенок, – воскликнул волосатый парень. – Заплутал в лесу, сидит, поди, под какой-нибудь корягой… Мы готовы помочь. Вы нас сориентируйте – в какой стороне искать…

Парень выбрался из-за стола и возбужденно заходил по свободному пространству у двери.

– Ребенку от роду две недели. Вряд ли ему пришла в голову мысль прогуляться под соснами, – охладил его пыл Стас. – Вы, сегодня по какому маршруту наслаждались девственной природой?

Ребята задумались, сосредоточенно вспоминая свой путь.

– Мы к роднику ходили. Потом хотели на Лисью взобраться, но погода не дала.

– Ясно, – проговорил Стас, выходит, зря он их караулил с утра на болоте. Не для этого они сюда пришли. – О Ненаша Мари слышали?

Девушки замотали, было, головами, но, поймав предупреждающий жест лысого, застыли в растерянности.

– Слышали немного, – неохотно процедил Синюк, единственный сообразив, что Стасу вполне могли доложить об их расспросах в деревне и откровенная ложь вызовет еще больше подозрений.

Стас обвел тяжелым взглядом каждого из них. Ребятки немного лукавили. У Стаса не было времени, да и желания выяснять, что они от него скрывают. Что-то не имеющее отношения к делу. Он бы понял.

– В ту сторону ни шагу. Увижу ли, узнаю ли потом, что ходили туда – отправлю в каталажку, и даже не буду слушать ваших оправданий. Я вас предупредил. Все ясно?

Он еще раз посмотрел на туристов. Они открыто встретили его взгляд: мужчины скупыми кивками, силясь не потерять чувство собственного достоинства, приняли его указания, новоиспеченная жена растянула рот в напряженной улыбке. Видно, девушка была из тех людей, которые непроизвольно прячут за улыбкой свои страхи. Чем страшнее – тем шире улыбка.

Вторая девушка, напоровшись на взгляд Стаса, закусила губу.

– Говори, – велел ей Стас, тщетно пробуя сделать свой тон как можно мягче. Глаза ее товарищей дружно сосредоточились на ее лице, не скрывая изумления.

– Я не уверенна… Мне просто показалось…

– Расскажи, даже если это всего лишь твой сон, – подбодрил ее Стас. Не ему ли знать, как много может значить в этом месте любое «показалось».

– Когда мы ходили к роднику, я немного отстала от ребят, – тут она запнулась, – захотела в туалет…

– Продолжай.

– Я укрылась за поваленным деревом, на случай, если кто-то из парней обернется. Да и вообще, вдруг по тропе кто пойдет… Ну, и когда я уже присела, я услышала, как по лесу кто-то идет. С другой стороны, не с той, куда ушли ребята. Я пригнула голову, чтобы меня не было видно. Как-то не очень приятно, когда тебя застают со спущенными штанами посреди леса. Так вот… – девушка вздохнула, пожевала губу. – Я услышала звук похожий на крик маленького ребенка. Не плачь, а именно вскрик. У подруги так дочка новорожденная кричала, когда у нее пустышка изо рта вываливалась. Крик тут же затих, будто ребенку заткнули рот пустышкой. Мне стало интересно, я выглянула из-за коряги и довольно далеко увидела спину мужчины. Он очень быстро скрылся за деревьями.

– Он что-то держал в руках?

– Не уверена… Я его видела пару секунд, не больше, и только со спины. Мне потом подумалось, что это и не крик ребенка вовсе, а так, может птица, какая, ухнула или барсук там, или енот своих детенышей подзывает. Я не сильна в звериных позывных… Я даже говорить об этом никому не стала. Мало ли что мне почудилось… Откуда взяться младенцу в дремучем лесу?

– Описать получится? Рост, цвет волос? Возможно, что-то особенное в глаза бросилось – хромота или горб?

Девушка с минуту сосредоточенно жевала губу, закатывала глаза, морщила лоб, но так и не смогла ничего вспомнить, кроме того, что мужчина был высокий и это точно был мужчина, а не женщина.

– Спасибо за помощь, – поблагодарил их Стас. – Сегодня из бытовки не ходите – погода не на шутку разгулялась. На болота не ногой. Если что вспомните, или увидите – к участковому, он скажет, где меня найти.

Шквалистый ветер устал гонять тугие струи дождя и умчался вслед за грозовой тучей. Гроза закончилась, но дождь продолжал поливать землю из бледных задержавшихся туч.

Не снимая обуви, Стас тяжело ввалился в дом. Стекая с дождевика, капли воды отмечали его путь на порядком затоптанном полу. И хотя внутри было полно народа, дом встретил неприятной тишиной.

– Алиса спит, – навстречу ему поднялась из-за стола Лера. – Я ей успокоительного своей сестры дала. Сил не было смотреть, как она страдает.

Стас кивнул, молча прошел в комнату, где задремала Алиса. Даже сон не дал ей полного успокоения. Даже во сне она тревожно хмурила брови и сжимала ладони. Стас, едва касаясь, убрал прядь волос с ее лица, поправил одеяло и бессильно опустил руки – это все, чем он мог ей помочь. Это все… Хотелось взвыть и очень хотелось кого-нибудь придушить голыми руками… Стас не стал будить Алису, крадучись вышел из комнаты, притворил за собой дверь.

Участковый, насквозь промокший, грел руки о черные бока горячего чайника.

– Ну что, проверил туристов?

Стас коротко пересказал встречу.

– Знаешь, что я думаю? – воодушевленно объявил Бобров. – Тебе в Лесной надо смотаться. С фельдшером поговорить. Все роженицы в округе через него проходили. Даже если и в город рожать ездили, все равно он в курсе. Ведь, что получается? Ребенка кто-то из местных взял. Чужой бы с младенцем лесом не пошел, он бы на машине умотал и ищи ветра в поле. А местному зачем новорожденный ребенок нужен? А? – хитро поинтересовался Бобров и сам же ответил. – Подменить своего! Ведь ежели кто родил недавно, да погубил по глупости младенца, тот в тюрьму сядет. А так в люльку другого подложат – и не узнает никто! Они ведь только для матери разные, а для посторонних – все на одно лицо.

Стас задумчиво качнул головой. Он слышал о таких случаях. Порой тюрьма страшила молодых родителей посильнее мук совести за смерть собственного ребенка, а уж на причиненные страдания матери, у которой похитили младенца, им и вовсе было наплевать.

– Ты только сними свой балахон, коли поедешь. Похож в нем на лешего дремучего. Люди языки проглотят, как тебя увидят. Кто потом говорить будет?

Такие прорезиненные дождевики неопределенного зеленовато-бурого цвета были почти в каждом доме. Объемный капюшон надежно защищал голову от дождя и ветра, а подол ниже колен прикрывал ноги.

– Ты в Москву позвонил? – напомнил Стас свое поручение.

– Позвонить-то позвонил. Не зря ли только?

– Что ты имеешь в виду?

– Если ребенок еще здесь, в районе, то, как бы не спугнули служивые похитителя. От ребенка ведь избавиться просто – тельце-то еще маленькое, хоть в карман суй, хоть в сумку – никто и не заметит. Под любой камень спрятать можно, через неделю и косточек не найти – зверье растащит по норам.

Тихонько скрипнули дверные петли. Алиса с лицом, бледнее савана, появилась в дверях, цепляясь за косяк.

– Рот закрой, – рыкнул Стас на Боброва.

– Стас, о чем он говорит? – ровным тоном, лишенным эмоций, промолвила девушка.

– Ни о чем. Ерунду мелет старый дятел, – поменявшись в лице, фыркнул Стас, подскочил к Алисе, развернул ее обратно в спальню. – Ты приляг пока. Попробуй уснуть.

– Я не могу. Я глаза закрываю и сына нашего вижу. Стас, мы же даже имя ему еще не придумали. Ему уже две недели, а имени нет. Плохо. Давай его Семеном назовем? Или Артемом? Тебе какое имя нравится?

– Как скажешь – так и будет. Мне любое нравится, – приговаривал Стас, укладывая Алису в постель. – Артем, так Артем.

– Ты же вернешь нашего Тему? Да ведь, Стас?

– Верну, моя хорошая, верну.

Стас скрипнул зубами. Лучше бы она кричала, ругалась, билась в истерике. Он бы понял. Такую подозрительно спокойную и покорную Алису он не узнавал, и это напрягало и без того натянутые нервы. Плохо. Ему тоже было плохо. Но реальность такова, что здоровый человеческий мозг так устроен, что со временем привыкает ко всему. Это не значит, что боль потери утихнет. Но к ней привыкаешь и перестаешь замечать. Он это знал. Она – нет, и от этого ее страдания были во сто крат тяжелее. Она летела в пропасть, царапая кожу об острые выступы, каждую секунду ожидая удара. Он же сразу сбросил себя на дно.

– Мне надо в Лесной съездить ненадолго. Лера в доме. Марьяна тоже здесь, в Коврово. Они помогут, если что.

– Хорошо, Стас.

Алиса отвернулась к стенке, накрылась одеялом с головой. Затихла. Он какое-то время постоял над кроватью, резко крутанулся на каблуках и вышел.

Дождь совсем стих, последние тучи, подгоняемые мягким ветерком, скрылись за горами, растянув по небу лохматые хвосты сквозь которые просвечивал красный закат. Внедорожник Стаса легко преодолевал колдобины заполненные водой. Вода из-под колес брызгала на обочину, покрывая только что отмытую траву слоем грязи.

Краем сознания Стас отметил свежие следы протектора на грунтовке. На самом деле это было и не важно, ребенка вынесли из Коврова через лес. Прямо за Лисьей горой простиралась нехоженая тайга на много километров. Похититель мог двинуться куда угодно. А мог и просто обойти гору и направиться в ближайший населенный пункт. Хоть в Лесной, хоть в районный городок, что лежит в пятидесяти километрах вниз по реке. Пройти по лесу пятьдесят километров – задачка не из легких, но не невыполнимых.

На двери фельдшерского пункта висел замок, в окне белела выгоревшая записка с адресом на случай экстренной помощи. Стас покрутил головой, быстро сообразил, в какую сторону двигаться, и вернулся в машину. Врач жил на той же улице, только в другом ее конце.

Резко затормозив перед воротами с облезлой голубоватой краской, Стас вывалился из машины и кулаком забарабанил по доскам калитки. Во дворе испуганно загремела цепью и затявкала мелкая собака. Послышались шоркающие шаги.

– Иду я, иду… – заворчал мужской голос за забором.

– Не ожидал, – крякнул фельдшер, увидев Стаса. Отступил назад, приглашая того войти.

От фельдшера тянулся тонкий шлейф алкогольных паров. Но если отбросить запах, то выглядел он вполне прилично. Должно быть, успел принять только первую вечернюю стопку, подумал Стас, я вовремя.

– Слышал уже о том, что случилось? – без лишних предисловий поинтересовался он.

– Слышал. Наши мужики по лесу пошли в Коврово. Лес прочесывать.

– Бесполезно. Если и были следы – дождь все смыл. Мне твоя помощь сейчас нужна. Вернее, твоя память.

– Ну, на память я не жалуюсь. Спрашивай, – с готовностью откликнулся фельдшер.

– Ты всех рожениц в округе наблюдаешь?

Тот с минуту подумал, склонив голову, как любопытная птица, и кивнул.

– Всех. Других врачей нет. Волей неволей им приходиться ко мне обращаться. Младенцев тоже я смотрю.

– Кто, помимо Алисы, родил месяц-два назад, можешь сказать, или кто на сносях ходит?

– Нет таких, – развел руки в стороны фельдшер. – Последняя, кто родил – Николая жена. Так там уж месяцев семь ребенку. Еще две беременные ходят, но и там срок рожать еще не скоро подойдет. Все.

– Если женщина не хочет у тебя наблюдаться, что она будет делать? В городе на учет встанет?

– Оно конечно так. Только если у государства на учет, то от меня направление надо. Так, мол, и так по определенным причинам женщина нуждается в особом внимании. Я эти направления строчу пачками. У меня здесь ни аппарата УЗИ, ни лаборатории. Бабы в район ездят.

– Если не у государства, если в коммерческой клинике? Ты узнаешь об этом?

– И такие попадались, – согласился фельдшер. – У нас люди всегда на виду – пузо не спрячешь. А ребеночек родится? Хочешь, не хочешь – опять ко мне. То температура подсочит, то живот пучит… Зачем тебе роженицы-то?

– Да так, мыслишку одну Бобров подкинул.

– Марьяну что ли приплел?

– Причем здесь Марьяна? – насторожился Стас.

– Не донесли еще? Ну да, давно дело было, быльем поросло…

– Выкладывай.

– В дом зайдем. Свежо на пороге стоять.

В доме же было чересчур жарко. Даже едва подтопленная печь в мае мгновенно повышала температуру до непредсказуемых высот. Видно фельдшер не любил сырость и не жалел денег на дрова.

– Что Марьяна полюбовница Захара Степановича была, знаешь? – начал свой рассказ фельдшер, бросив тоскливый взгляд на шкафчик над столешницей.

– Да налей ты себе, – поморщившись, произнес Стас, легко вычислив, отчего тоска в глазах у хозяина дома.

Тот не стал ломаться и, мигом подскочив к шкафчику, наполнил рюмку, тут же, не присаживаясь, опрокинул ее в себя. Занюхал собственным рукавом и уже с повеселевшими глазами вернулся за стол. Оживленно помогая себе жестами, фельдшер начал рассказ:

– Захар-то вдовец был. Марьяна к нему и прибилась. Вроде ей было положено только за домом смотреть, а день за днем, месяц за месяцем прикипела она к Захару. А тому что? Тело у девки молодое, упругое. Сам черт вскочит, не откажется. Сына своего, Глеба, Захар в город спровадил учиться. Тот там и задержался на десять лет. А Марьяна расцвела, прятаться перестала. К Захару перебралась. Ну и понятное дело, ребеночка захотела. Вроде и Захар был не против. Короче говоря, родила Марьяна пацаненка. В свидетельстве о рождении в графе «отец» – прочерк, сам видел. Да разве этим кого обманешь? Всем известно, кто отец… Когда ж это было-то? – задумался фельдшер. – Ну да, лет девять назад и было. Нынче сын Петровны, Пашка, второй класс заканчивает, стало быть, ему восемь.

– У Марьяны нет детей, – произнес Стас, жалея, что потратил время на фельдшера; должно быть, от постоянных возлияний память стала того подводить.

– Нет, – согласился фельдшер, шмыгнул носом и уточнил, – умер младенец-то. Погиб. Утоп в болоте.

– Поясни, – тяжело проговорил Стас, чувствуя, как пробежал холодок по спине.

– Официальная версия гласит, что Захар Степанович надумал петли на зайцев ставить. Марьяну подсобить позвал, а она уж по собственной воле ребеночка с собой подхватила. Это месячного-то, – фельдшер тягостно усмехнулся, показывая свое отношение к этой версии. – Они через болото пошли. Мол, Марьяне у незамерзающей чарусы плохо стало. Она упала, сознание потеряла, ребенок из рук выскользнул… Когда Захар подоспел, на воде только пустышка плавала. Понятное дело, искать тело не стали. Нету у нас в районе таких возможностей… Официально оформили, как несчастный случай. Марьяна почернела от горя. Год на люди не показывалась… А когда в себя пришла, стала на чужих детей поглядывать – все в помощницы навязывалась. Где присмотреть, где покачать… И вот Петровна родила Пашку. В тот день ему почитай было столько, сколько Марьяниному сыну, когда он утонул. Петровна в магазин заглянула, да коляску с младенцем бросила на солнце перед крыльцом. Тот на летней жаре перегрелся и завопил на всю улицу. Марьяна-то не в себе еще была… Мимо шла, и видать что-то замкнуло в ее материнском мозгу. Она ребенка в охапку схватила и домой утащила. Люди приметили ее, поэтому быстро младенца обнаружили. Петровна заявление писать не стала, Захара побоялась. Захар на людей рявкнул – те и вовсе болтать перестали. Дело забылось. Однако я так думаю – Марьяна ребенку добра желала. Мальчонка плохенький был и орал-то он от боли. Так Марьяна у меня потом побывала и велела к Петровне идти, мальчонку осмотреть. И ведь права оказалась! У ребенка грыжа пупочная была. А Петровна, дура, ревущего младенца закроет в комнате и на огороде копается, мол, пусть орет – крепче спать ночью будет, а то, что пупок на выкате, так и у нее торчит, мол, в генетике все дело…

Ночное небо продолжало красоваться лохмотьями грозовой тучи. И не сразу было понятно, черные ли лоскуты марают темно-фиолетовое небо или это кляксы фиолетовой краски на черном небе.

Грунтовая дорога заставляла лучи света от фар дико метаться на каждой кочке и рытвине. Стас гнал, не жалея подвеску своего автомобиля. Вариант с нерадивой мамашей, похитившей ребенка взамен своего, не сработал. Единственная ниточка оборвалась, стоило ухватиться за конец.

В пустой надежде Стас притормозил перед домом Марьяны. Хозяйство Марьяны не отличалось обширным огородом и крепкими воротами. Скромный, по Ковровским меркам, домик выглядывал из-за щербатого забора, частично прикрытый кустом белой сирени. Отрешенно разглядывая темные окна, Стас подумал, что было бы неплохо поговорить с ней наедине. Время довольно позднее, быть может, она вернулась домой? Стас нажал на сигнал, подождал минуту. Свет в окнах не вспыхнул, калитка не дрогнула. Марьяны не было.

Собирая грязные обочины, Стас развернул автомобиль и вдавил педаль газа в пол. Не проехав и ста метров, его взгляд привлекло движение в боковом проезде. Одинокая худая фигура торопливо двигалась по улице. Марьяна. Притормозив и резко сдав назад, он подрулил к девушке, через приоткрытое окно велел ей сесть в машину.

– Далеко собралась?

– К Алисе. Подбросишь? Леру к сестре отпустить пора. Бобров по деревне мотается – изображает бурную деятельность. Мужики из леса возвращаются. Говорят, бессмысленно по лесу ночью шастать – фонарей на всех не хватает, того и гляди еще потеряшки будут. На рассвете поиски возобновят.

– Я из Лесного еду, – начал Стас и не думая трогаться с места. – С фельдшером разговаривал… Тот тебя вспомнил.

– С добром вспомнил? – Марьяна напряглась, нервно сжала руки.

– Жалел.

– Вот как?

– Ничего пояснить не хочешь? – Стас развернулся к ней, стараясь увидеть ее лицо.

– Ехать надо. Нехорошо Алису одну оставлять, – буркнула Марьяна. – Поверь мне, я знаю, каково это – потерять ребенка.

– Рассказывай! – добавив в голос металла, рыкнул Стас.

Марьяна вздрогнула. Загнанно посмотрела на Стаса.

– Что рассказывать? Фельдшер, поди, все выложил?

– Правду рассказывай. Официальная версия похожа на фантазию полоумного сказочника. Не верю я, что Захар охотой промышлял.

– Не было меня на болоте в тот день, – равнодушным голосом, лишенным всяческих эмоций, заговорила Марьяна. – Захар мне «послушайку» подмешал в чай и ребенка забрал. Пока я, как кукла дебёлая, на стену пялилась, он моего ребенка в болоте утопил… Сам. Намерено. Для этого и позволил забеременеть, чтобы я ему жертву на заклание родила. Вот такие дела… Если бы девочка родилась, возможно, и был бы шанс у нее выжить – в ключницах ходить. А мальчик… Захару соперники не нужны. Ненаша Марь щедро Захара за ребенка отблагодарила. Как – не скажу, не знаю… Впервые я его радость тогда увидела. Сына своего убил и радовался. Так радовался, что не удержался, стал хвастаться, как он все распланировал, а я дура, как овца безвольная у него на поводу шла. Я на первых порах бесилась, голос от крика пропал… Все хотела пойти, всем правду рассказать. Он меня на «послушайку» посадил. Опоит меня и долбит, как дятел, мол, нечистых кровей ребенок был, от прислуги, стало быть… Жить – рылом не вышел, а для болота – в самый раз. Полгода меня на траве держал, пока мне самой не стало казаться, что он прав. Еще полгода я сама из дома не выходила, стыдно было, то ли за то, что полукровку родила, то ли за то, что не уберегла. Вот и вся история.

– Простила его?

Марьяна отвернулась, долго молчала, что-то высматривая в темноте сквозь запыленное окно.

– Тогда думала, что простила. Сейчас знаю – нет. Ни его, ни себя.

– Когда мой сын пропал, ты меня с Захаром в один ряд определила?

Женщина коротко взглянула на Стаса, кивнула, тихо проговорила:

– Прости.

– Простил.

– Ты мне веришь?

Стас не ответил, завел машину, развернулся в сторону своего дома. Поверил ли он в ее историю? Поверил. Стал ли ей доверять? Нет. Ни ей. Никому.

Три часа. Золотое время при пропаже ребенка. Если в течении трех часов ребенок не найден, то с каждой последующим часом шансы найти его живым уменьшаются в геометрической прогрессии. И хотя работа Стаса не имела прямого отношения к поиску детей, все равно о каждом таком случае их ставили в известность. Ему ли не знать скольких детей так и не отыскали.

Три часа давно прошли. Сведенные непрекращающимся спазмом мышцы стальным обручем сдавливали грудь все сильнее, не позволяя сделать полноценный вздох. Стас потер правой рукой середину груди. Легче не стало.

– Уваров в деревне?

– Приехал. Зачем он тебе?

– Еще не знаю… Но мне очень хочется с ним поговорить.

На звук двигателя подъезжающей машины, словно по волшебству из его дома неожиданно вышел тот, с кем Стасу не терпелось встретиться – Уваров собственной персоной. Стас переборол желание немедленно завести того за угол и задать пару вопросов без свидетелей. Вместо этого он лишь сквозь зубы процедил:

– Не уходи, разговор есть. Минуту подожди.

– О, хоть час, – ощерился Уваров. – Я только для этого и пришел.

Первым, на кого Стас наткнулся, зайдя в собственный дом, был опять Бобров. Стас недовольно поморщился, он был против того, чтобы его дом превращали в центр по поиску. Как правило, в штабе болтаются пустые деятели и любопытные личности. Те, от кого есть реальная польза – штаны за столом не протирают.

Кроме участкового за кухонный стол втиснулись еще двое мужчин из местных, знакомых Стасу лишь внешне. Здоровые лбы. На их фоне мебель на кухне выглядела игрушечной. При виде хозяина они шумно вскочили на ноги и сомкнули плечи за спиной Боброва. Стас глянул на них мельком, краем сознания отметил их довольно агрессивный настрой. Резко остановился, едва переступив порог. Марьяна, идущая следом, от неожиданности ткнулась ему в спину. Что-то не так. Не должны так смотреть люди на человека, у которого украли сына, если только…

– Алиса?

– В комнате она, – ответил участковый и, опережая следующий вопрос, сразу пояснил. – С ней все в порядке. Это я попросил ее не выходить.

Стас сделал шаг вперед.

– И в чем причина этой просьбы?

– Стас, они думают, что ты убил туристов!

Алиса не выдержала, не стала сидеть взаперти и ждать, когда ее любимого человека будут мучить неопределенностью. Несмотря на страшные слова, она выбежала из комнаты с надеждой. Огонек в ее глазах потух при виде пустых рук своего мужчины. Он не нашел.

Она потерянно смотрела по сторонам, беспомощно бегая взглядом по суровым лицам окружающих ее мужчин. Здоровых, крепких мужчин, полных сил и энергии. Те виновато прятали глаза, стоило Алисе задержать внимание на ком-то их них.

Стас сделал шаг в сторону, пропуская Марьяну в поддержку Алисе. Слабая замена его роли… Его же разум наполнился сухим, холодным расчетом. Не поддаваясь эмоциям, Стас отмел все чувства и неуместные желания.

Значит, ему не собираются вменять убийство собственного сына. Уже хорошо. Стас рукой сдвинул в сторону женщин и вплотную приблизился к Боброву. Участковый дернулся, хотел отступить, но не смог, уперся спиной в свою группу поддержки, которая занимала практически половину помещения.