Текст книги "Трудовое право Европейского союза: теория и практика"

Принцип верховенства Европейского союза наделяет нормы права преимущественной юридической силой. Верховенство права ЕС подтверждает ст. 288 Договора о функционировании Европейского союза, в соответствии с которой регламенты «являются обязательными» и «подлежат прямому применению во всех государствах-членах». Это положение, не допускающее никаких оговорок, не имело бы никакого значения, если бы государство могло в одностороннем порядке отменить его действие посредством законодательного акта, который мог бы возобладать над правом ЕС.

Из приведенных доводов следует, что проистекающее из автономных источников право, порожденное Договором ЕЭС, не может вследствие своей особой и изначальной природы быть оспорено каким бы то ни было внутренним правовым актом без того, чтобы не ликвидировать статус права Евросоюза и не поставить под сомнение правовую основу ЕС.

В случае коллизии нормы национального права и права Евросоюза (в том числе и трудового) преимущественную силу имеет последняя, которая и должна применяться администрацией и судами. В основу этого принципа положена теория международных договоров, но в значительной степени практика Суда ЕС. Так, в соответствии с действующим международным правом подписанные, ратифицированные и введенные в действие международные договоры обладают верховенством по отношению к нормам национального права государств – участников договора. В случае коллизии норм национального права и международного договора преимущественную силу имеет международная норма. По общему правилу международный договор не подлежит пересмотру и изменению в одностороннем порядке. Этот принцип с наибольшей отчетливостью был впервые выражен в Лондонском протоколе 1871 г.: «…державы признают как существенный принцип права наций, что никакая держава не может освободить себя от обязательств договора, как не может изменить его условий без согласия договаривающихся сторон посредством дружеского взаимопонимания»¹⁰⁵.

Учредительные договоры по основным параметрам подпадают под характеристику международных договоров. Однако они не наделяют автоматически аналогичными свойствами внутренние акты ЕС. Учредительные акты не содержат норм, прямо указывающих на верховенство трудового права Евросоюза. Признание и утверждение этого принципа осуществлено Судом ЕС. В подходах Суда ЕС в отношении сферы действия принципа верховенства необходимо выделить три аспекта. Первый аспект: Суд ЕС исходит из приоритета права ЕС над всеми источниками национального права. Первоначально, однако, он останавливается на соотношении первичного права ЕС с обычными национальными законами: «То обстоятельство, что право Сообществ в зависимости от принимаемого внутреннего законодательства имело бы различное действие, поставило бы под угрозу срыва воплощение целей настоящего Договора… и означало бы дискриминацию в нарушении запрета ст. 7. Из этого следует, что никакие подобные внутригосударственные положения не могут обладать верховенством над правом, созданным Договором и на основании этого проистекающим из автономного источника»¹⁰⁶.

Второй аспект: Суд ЕС подчеркивает, что верховенством обладают не только положения учредительных договоров и иные соглашения государств-членов, принятые в их изменение и дополнение, но и общие принципы права Европейских сообществ¹⁰⁷, а также вторичное право¹⁰⁸.

Третий аспект: Суд ЕС считает, что концепция верховенства применима к актам национального права, независимо от момента их вступления в силу: обязательства государств-членов из учредительного договора потеряли бы свою безусловность, «если бы они могли быть поставлены под сомнение последующими законодательными актами подписавших его государств»¹⁰⁹.

В качестве второго элемента рассматриваемого принципа выступает результат, который влечет за собой ее претворение в жизнь. Здесь следует различать две ситуации. В случае коллизии нормы права ЕС и действующей нормы национального права приоритетному применению подлежит право ЕС. В этой связи Суд ЕС указывает: «Ситуация, в которой государствам-членам было бы дозволено принимать и сохранять в силе меры, негативно воздействующие на практическую эффективность Договора, противоречила бы сути правопорядка. Действие Договора и положений, принятых в его исполнение, не может быть различным от одного государства к другому в силу национального регулирования»¹¹⁰.

В случае коллизии нормы права ЕС и нормы национального права, принятие которой планируется, государства-члены должны воздерживаться от подобного действия: «В силу того обстоятельства, что положения Договора и правовые акты ЕС обладают верховным рангом в правопорядке каждого из государств-членов, принятие новых актов внутреннего законодательства является неправомерным в той степени, в которой они противоречат нормам права ЕС»¹¹¹.

«Национальный суд не может наносить ущерб праву ЕС путем применения противоречащей ему нормы национального права»¹¹². «Обязательства, возлагаемые договором, учреждающим ЕС, будут носить не безусловный, а лишь эвентуальный характер, если они могут быть поставлены под сомнение последующим законодательным актом подписавшего его государства. Проистекая из автономного источника, право, порожденное Договором, утратит интеграционный характер, и сама юридическая основа Сообщества будет подорвана, если этому праву можно будет противопоставить внутренний национальный закон»¹¹³.

Итак, источник верховенства права вообще и трудового в частности заключен не во внешних правовых установлениях конституционного или международного порядка, а в нем самом, в его автономии. Причем это касается не только вторичного права. Верховенство принципа автономности выступает как неотъемлемое условие самого существования права. Суд ЕС указывает на однозначный характер права ЕС, а также на необходимость обеспечения его единообразного применения, без которого невозможно достичь цели интеграции.

В результате правотворческой деятельности Суда ЕС сформулирована общая концепция верховенства права ЕС по отношению к национальному праву государств-членов. Это верховенство носит абсолютный характер. Признание принципа верховенства права ЕС сопровождается не только обязанностью каждого государства-члена и его судебных учреждений не применять противоречащие этому праву национальные нормы права, но и обязательством принятия самостоятельных мер в целях обеспечения максимально эффективного действия европейского права. Наиболее полно и четко это сформулировано в решении по делу Симменталь (Simmenthal): «.в силу принципа верховенства права ЕС положения договора и акты прямого действия институтов ЕС в силу самого факта их вступления в силу имеют своим следствием во взаимоотношениях с внутренним правом государств-членов не только полную неприменимость противоречащих им актов национального законодательства, но и. обязанность действенно воспрепятствовать принятию новых национальных законодательных актов, если они несовместимы с нормами права Сообществ»¹¹⁴.

Совокупную сущность принципа верховенства в понимании Суда ЕС Н. Б. Шеленкова¹¹⁵ сформулировала следующим образом:

«…а) ранг интеграционного права в правопорядке государств-членов не зависит от установлений национального права.

б) в коллизионных ситуациях нормы права ЕС, имеющие обязательную силу, имеют приоритет над любыми нормами национального права государств-членов.

в) Суд ЕС выступает в качестве последней инстанции по рассмотрению вопросов, связанных с установлением ранга, прямого применения и толкования права ЕС».

Принцип прямого действия права Евросоюза подразумевает непосредственную и обязательную применимость его нормативных правовых актов национальной администрацией и судами независимо от их согласия или условий, устанавливаемых государством-членом¹¹⁶.

Концепция прямого действия была высказана Судом ЕС немного ранее идеи верховенства, в решении по делу ван Генд (van Gend & Loos). В этом деле Суд уточнил, что положение права ЕС не утрачивает прямого действия только потому, что оно адресовано государствам-членам, а не частным лицам. В последующем Суд отказался от этого узкого толкования и признал прямое действие как негативного, так и позитивного обязательства. Наиболее четко концепция прямого действия была изложена в деле Симменталь (Simmenthal): «Прямое действие права ЕС означает, что его положения должны действовать полностью и едино во всех государствах-членах с момента вступления их в силу и в течение всего времени, пока такие положения остаются в силе»¹¹⁷.

В данной концепции обычно понимается взаимосвязь двух элементов – прямое применение и прямые последствия. Первый предполагает наличие у норм права ЕС определенных качеств, делающих излишним дополнительное правотворчество; второй основывается на признании частных лиц в качестве субъектов права ЕС. В понимании Суда ЕС прямые последствия заключаются в возникновении у физических и юридических лиц прав, а в некоторых случаях и обязанностей, непосредственно из права ЕС.

Для различных источников права ЕС объем и степень применения принципа прямого действия неодинаковы: безусловны и условны, неограниченны и ограниченны. Применительно к нормам первичного права этот принцип не отражен в учредительных договорах. Учредительные договоры содержат нормы, ориентированные на межгосударственные отношения и, как правило, требуют принятия конкретизирующих актов. В результате Г. И. Муромцев квалифицирует учредительные договоры как частично «самоисполнимые», когда концепция прямого действия находит применение только к отдельным их положениям¹¹⁸.

Только Суд ЕС определил, что ряд положений Договора о ЕС в силу их самодостаточности имеет прямое действие даже в отсутствие актов применения вторичного права. Одновременно Суд установил, что не могут иметь прямого действия и служить основанием для исковых требований те положения Договора, которые содержат изложение общей политики, но прямое действие отсутствует лишь до тех пор, пока не разработаны конкретные меры и процедуры по их реализации.

Принцип прямого действия предусмотрен в учредительных договорах только для регламентов. В абз. 2 ст. 288 Договора о функционировании Европейского союза отмечается, что регламент является актом общего характера, обязателен во всех своих элементах и имеет прямое действие во всех государствах-членах.

Особое значение Суд ЕС придает ст. 263 и 267 Договора о функционировании Европейского союза. В ст. 263 перечислены условия, по которым частные лица могут оспаривать в Суде ЕС решения и регламенты. Статья 267 посвящена рассмотрению дел в Суде ЕС в преюдициальном производстве. Факт, что при рассмотрении споров в национальных судах возникает вопрос о действительности и толкования актов ЕС, предполагает возможность прямой ссылки на них со стороны частных лиц в ходе судебного разбирательства¹¹⁹.

В деле № 28/67 Firma Molkerei-Zentrale Westfalen/Lippe GmbH v. Hauptzollamt Paderborn¹²⁰ Суд ЕС обращается к абз. 2 ст. 249 Договора о ЕЭС. Суд ЕС подчеркивает, что отсутствие в учредительном договоре каких-либо установлений в отношении иных правовых актов ЕЭС не может толковаться как отрицание их прямого действия. Суд ЕС выводит концепцию прямого действия из буквы и духа самих учредительных договоров, которые через ратификацию были признаны государствами-членами соответствующими их конституционным предписаниям. Таким образом, Суд ЕС отмечает, что прямое действие не может быть поставлено под сомнение в рамках национальной правовой системы. Существенным при этом является то обстоятельство, что признание прямого действия тех или иных норм права ЕС по сути их «самоисполнимости» производится Судом ЕС как институтом интеграционных объединений.

Итак, прямое действие возможно только при наличии у норм права ЕС определенных качеств и для директив и решений, адресованных государствам-членам, дополнительно связывается с наступлением конкретных юридических фактов. Кроме того, нормы права ЕС только в некоторых случаях (учредительные договоры, регламенты и решения, принятые в отношении частных лиц) обладают прямым действием, результатом которого является возникновение обязанностей у частных лиц. Это означает, что прямое действие директив и решений, адресованных государствам-членам, не распространяется на отношения между частными лицами. Сказанное доказывает, что концепция прямого действия интеграционного права не абсолютна¹²¹.

К числу обязательных условий применения относятся четкость, ясность и непротиворечивость норм, а также возможность их прямого использования судом и отсутствие обусловленности их применения другими актами или действиями. В случае решения вопроса о действительности подлежащего применению акта ЕС национальный суд обязан прервать его рассмотрение и обратиться с преюдициальным запросом в Суд ЕС. Только при получении его заключения процесс возобновляется. При отсутствии сомнений в легитимности подлежащего применению акта ЕС именно он и должен быть применен. В случае коллизии норм будет использован принцип верховенства. А при решении вопросов о допустимости применения норм права ЕС основанием для их применения национальным судом служит прямое действие. Соответственно, необходимы основания для прямого применение трудового права Евросоюза национальными судами. Такую возможность обеспечивает принцип прямого действия этого права.

Суд ЕС в ряде решений сформулировал общую концепцию прямого действия права, определил особенности ее применения к различным ситуациям, категориям источников и оснований возможных изъятий.

Принцип интеграции. Под принципом интеграции понимается инкорпорация норм права Евросоюза в национальные системы права всех государств-членов. В результате этого нормы становятся интегральной составной частью этих систем.

В решении по делу № 28/67 Firma Molkerei-Zentrale Westfalen/Lippe GmbH v. Hauptzollamt Paderbom от 3 апреля 1968 г. Суд ЕС так сформулировал понятие интеграции: «Положения права ЕС проникают во внутренний национальный правопорядок без помощи мер национального характера»¹²².

В Декларации о применении правовых актов ЕС подчеркивается, «что основным условием сплочения и единства в процессе европейского строительства является полная и точная инкорпорация в национальное законодательство адресованных ему директив ЕС в пределах установленных им сроков. Существенное условие правильного функционирования ЕС заключается в том, чтобы меры, принимаемые различными государствами-членами, обеспечивали применение законодательства Сообщества с той же эффективностью и строгостью, с которой применяются их национальные законы»¹²³.

Особая значимость инкорпорации директив для успешного осуществления строительства ЕС не подразумевает сравнительное применение лишь данного вида источников вторичного права. Это выделение связано с особенностями самих директив и с тем, что именно возможность прямого их применения вызвала наибольшие споры и сомнения.

Прямое действие норм права Евросоюза в решающей степени предопределяется их инкорпорацией в национальные правовые системы государств-членов. Принципы инкорпорации и прямого действия тесно связаны между собой. Инкорпорация правовых установлений ЕС предопределяет их обязательность для национальных и муниципальных властей и возможность их прямого и незамедлительного применения национальным судом. «Интеграция» и «прямое действие» – понятия во многом совпадающие, но не идентичные. Прямое действие норм права подчинено ряду условий, соответствие которым делает возможным их применение судом. Интеграция относится к условиям прямого применения, но его возможность – необязательное условие интеграции.

Исходя из принципа верховенства права национальный суд обязан применить норму права ЕС, даже если ей противостоит национальный источник права. Согласно принципу интеграции правовая норма, применяемая национальным судом, должна быть составной частью национальной правовой системы. Она подлежит обязательному и прямому безусловному применению, если удовлетворяет условиям реализации этого принципа. Общее требование обязательного применения права Европейского союза распространяется на все национальные судебные органы всех уровней.

ГЛАВА V
КООРДИНАЦИЯ ПРАВОВЫХ СИСТЕМ В ТРУДОВОМ ПРАВЕ ЕВРОПЕЙСКОГО СОЮЗА

§ 1. Великие правовые системы: краткий исторический экскурс

Система права – понятие структурно-институциальное, оно раскрывает взаимосвязь, соотношение и строение отраслей права, что определяется объективными и субъективными факторами. Термин «система» не отождествляется с понятием «законодательство» и является более широким по своему содержанию. Он используется как базовое юридическое понятие, охватывающее все правовые акты и их связи в национально-государственном масштабе, поэтому служит в качестве родового понятия для целого ряда нормативных видовых понятий: «нормативный правовой массив», «законодательство», «отрасли и подотрасли законодательства», «законы и подзаконные акты» и др. ¹²⁴

Правовая система наряду с системой права включает в себя ряд других компонентов правовой жизни. Словосочетание «правовая система» используется большинством авторов для того, чтобы обозначить совокупность правовых норм, обеспечивающих разрешение вопросов, с которыми может столкнуться общество. Правовой системой чаще всего является право, применяемое в определенном государстве. «Где общество, там и право» – гласит римское право. Но понятия правовой системы и права определенного государства не являются идентичными, поскольку в рамках одного государства могут сосуществовать несколько правовых систем, в то время как одна правовая система может применяться несколькими государствами. Некоторые авторы используют другие словосочетания. Однако термин «правовая система» лучше всего отражает в сознании понятие, которое он охватывает¹²⁵.

Рене Давид впервые классифицировал значительное число правовых систем мира. Он показал, что существуют системы права, которые покоятся на одной технической базе, но обладают настолько различным социальным смыслом и значением (семья социалистического права), что объединить их в одну семью было бы совершенно абсурдно. Соединив два критерия, технический и идеологический, Р. Давид выдвинул в ХХ в. теорию, на основе которой распознал три главные правовые семьи – романо-германскую правовую, семью общего права (common law) и семью социалистического права¹²⁶. Эти три правовые семьи Р. Леже отнес к «великим системам права»¹²⁷. Р. Леже считает, что в силу различных причин (исторического, политического, экономического и технического свойства) некоторые системы права не только важны сами по себе, но и помогают познать другие многочисленные системы, которыми они были заимствованы или скопированы. Вместе с тем существуют системы права, которые требуют к себе особого отношения и являются ключами к правовой жизни всего мира. Поэтому они и относятся к «великим системам права».

Романо-германская правовая семья включает страны, в которых юридическая наука сложилась на основе римского права. Здесь на первый план выдвинуты нормы права, которые рассматриваются как нормы поведения, отвечающие требованиям справедливости и морали. В романо-германской семье начиная с XIX в. господствующая роль отведена закону, и в странах, принадлежащих к этой семье, действуют кодексы.

В силу исторических причин право выступает здесь прежде всего как средство регулирования отношений между гражданами; другие отрасли права были разработаны гораздо позднее и менее совершенны по сравнению с гражданским правом, которое и остается основой юридической науки.

Вместе с тем происходила и ее добровольная рецепция. Последняя во многих случаях была лишь частичной: определенная часть правоотношений (и особенно личный статус) регламентировалась традиционными нормами.

В семью общего права (common law) входит право Англии и стран, последовавших образцу английского права. Характерные черты этого права совсем иные, чем право всех систем романо-германской семьи. Общее право было создано судьями, разрешавшими споры между отдельными лицами. Норма общего права менее абстрактна, чем норма права романо-германской правовой семьи, и направлена на то, чтобы разрешить конкретную проблему, а не сформулировать общее правило поведения на будущее. Классификация общего права, его концепции совершенно иные, чем в правовых системах романо-германской семьи.

Общее право, так же как право романо-германской семьи, получило в определенный период широкое распространение в мире в силу тех же причин колонизации или добровольной рецепции. Общее право и сегодня сохраняет структуру, весьма отличающуюся от права романо-германской семьи, но при этом возросла роль закона и методы, используемые каждой из этих семей, сблизились. Норма права все более и более понимается в странах общего права так же, как и в странах романо-германской семьи. Из этого следует, что по существу в этих двух формах по ряду вопросов принимаются очень сходные решения, основанные на одной и той же идее справедливости.

Социалистическая правовая система составляла третью правовую семью, отличающуюся от двух первых. Правовая семья социалистических систем образовалась в СССР после революции 1917 г. Распад государственного единства Российской империи в 1917–1922 гг., а затем объединение отдельных бывших территорий в принципиально иных социально-политических и международных условиях в новое государство – Союз ССР вызвали необходимость теоретического анализа государственно-правовых реалий учеными-современниками. С этих пор стало развиваться новое, оригинальное право. СССР был федеративным государством, основанным на договоре между его субъектами. В СССР как в единое государство входили союзные советские социалистические республики на основе их добровольного объединения, закрепленного Конституцией СССР. Впервые такое добровольное объединение было зафиксировано Договором об образовании Союза ССР 1922 г. Советский Союз на момент образования представлял собой сложную систему. Основным государством являлась РСФСР, в которую наряду с уменьшившимися в размерах бывшими губерниями и областями бывшей Российской империи входили восемь автономных республик и 13 автономных областей и коммун. РСФСР, как и Закавказская Федерация в составе Грузии, Армении и Азербайджана, представляла собой федеративную республику. Украинская и Белорусская ССР, Бухара и Хорезм являлись унитарными государствами. В этом сложном сочетании, далеком от либеральных государственно-правовых конструкций начала ХХ в., РСФСР с формально-договорной точки зрения являлась первой среди равных республик. Но фактически она, представляя собой прототип системы, была центром объединения распавшейся части Российской империи.

Общая схема соотношения права и экономики выглядела следующим образом: право есть концентрированное выражение политики, политика – концентрированное выражение экономики. Правовая система СССР также была многоязычной.

В состав СССР входили 15 союзных республик. Взаимоотношения между союзными республиками и Союзом ССР строились на основе принципов демократического централизма, социалистического федерализма, советской социалистической демократии. Компетенция союзной республики определялась ее конституцией. Право принятия общесоюзных законов принадлежала Верховному Совету СССР. Проекты законов, внесенные на его рассмотрение, обсуждались палатами на разделенных или совместных заседаниях. Президиум Верховного Совета СССР издавал указы и принимал постановления в пределах полномочий, установленных Конституцией СССР. Законы союзных и автономных республик принимались соответственно верховными советами республик в порядке, предусмотренном их конституциями и регламентами верховных советов.

Р. Давид из романо-германской правовой семьи выделил советское право и право народных республик. Правовые системы почти всех стран, входящих в социалистический лагерь, ранее принадлежали к романо-германской правовой семье. Они сохранили ряд ее черт. Норма права рассматривалась как общая норма поведения: сохранились в значительной степени и система права, и терминология юридической науки, основанной трудом европейских университетов и восходящей к римскому праву. От советского права следует отличать правовые системы социалистических республик Европы и народных республик Азии, образующие самостоятельные группы. Эти правовые системы принадлежали к бывшей социалистической правовой семье, но в первой группе отмечалось большее сходство с правом романо-германской семьи. Наряду с некоторым сходством правовые системы социалистических стран имели отличия от права романо-германской семьи.

Правовая социалистическая система, как и система романо-германской правовой семьи, в техническом плане основана на законе. В отличие от романо-германской правовой системы ее конечная цель – создание нового коммунистического общества, в котором не будет возможностей для эксплуатации человека и каждый будет иметь по своим потребностям, а государство и право будут постепенно утрачивать свою роль вплоть до отмирания.

Советский Союз являлся ее главным выразителем, претворяя в жизнь философскую концепцию государства и права марксизма, являющегося источником советской идеологии¹²⁸. В. И. Ленин адаптировал философию марксизма, разработанную в Европе, к российским условиям. Исторический опыт показывает, что постепенно государства подчиняли себе право, даже если при этом они допускали определенные наднациональные нормы, а внутри страны дозволяли сосуществование нескольких правовых систем¹²⁹. Неудивительно, что СССР изменил правовую материю для своей государственной системы. Власть народа, с одной стороны, и создание социалистической системы хозяйства – с другой, повлекли за собой изменение сути правовых понятий, которые приобрели в новых условиях новый смысл. Используя терминологию, унаследованную от прежнего русского права, советские юристы в то же время исследовали совершенно новые проблемы.

Тезис о несравнимости и несопоставимости социалистического права с правом капиталистических стран был опровергнут только в 7080-е гг. XIX в., и с этого времени социалистическое право было признано в качестве самостоятельного «типа» права, полностью автономной правовой семьей. Р. Давид отмечал, что несмотря на то, что между социалистической и несоциалистической системами есть определенное сходство, тем не менее следует признать, что «в настоящее время существуют и фундаментальные различия между структурой, институтами, образом жизни и мышления социалистических и несоциалистических стран»¹³⁰.

Социалистическая система как система автономных по отношению к государству норм, идей, принципов, подходов к праву и доктрин оказывала и продолжает оказывать влияние на правовые системы мира. Во-первых, она по своей природе и характеру являлась правовой. Во-вторых, социалистическая правовая система для своего времени являлась системой не локального, а глобального характера, охватывая значительные территории и огромные слои населения. В-третьих, данная система не только порождалась, но и реально охранялась и обеспечивалась сильнейшими для своего времени государственными системами и структурами. И в-четвертых, социалистическая правовая система играла огромную роль не только внутри своих стран, но и на международной арене¹³¹.

Влияние подобного рода глобальных правовых систем, накопивших за время своего существования и во многом сохранивших после ухода с исторической арены «обслуживающих» их государственных структур свой интеллектуальный потенциал, уже «по определению», в силу объективных причин и условий не может ограничиться пределами своей территории и своего времени. Их интеллектуальное воздействие на окружающий правовой мир с неизбежностью будет выходить за рамки своего времени и за пределы своей изначальной территории¹³².

По числу жителей, по историческому престижу, по своему политическому и экономическому потенциалу прежний СССР по-прежнему можно считать одним из великих государств мира, существовавших на Земле. Следовательно, его правовая система заслуживает место среди «великих систем современного права». Не следует слишком быстро забывать понятия, используемые в социалистический период.

В силу исторического, политического, экономического и технического свойства система права СССР важна не только сама по себе, но также и потому, что она помогает познать правовую систему Евросоюза, которая заимствовала некоторые правовые идеи. Влияние правовой системы может исчезнуть, а может изменить свою форму. Несомненно, произошла рецепция основных элементов данной системы в правовые системы многих европейских странах, входящих в Евросоюз.

На становление и развитие правовой системы Европейского союза, несомненно, оказала влияние социалистическая правовая система. Современные правовые системы часто просто «налагаются» на общество. В то же время действительно важно постигнуть идею, которая характеризует систему права, руководящие им внутренние механизмы, опираясь на понятие правовой системы как отправное понятие, носящее технический характер.

Феномен продолжительного воздействия правовых систем после ухода их с исторической арены не является чем-то новым. Примером является римское право. По афористичному высказыванию английского юриста Мейтланда, «старые иски были уничтожены, но они властвуют над нами из своих могил»¹³³. Он полагал, что даже, если современному периоду предшествовали коренные реформы, необходимо всегда описывать наследие прошлого и там находить источник, который имеет вневременное значение.

Правовая система Евросоюза объединяет несколько правовых семей (романо-германская, общего права, бывшая социалистическая). К этому следует добавить, что выделяют еще четыре правовые подсистемы трудового права:

1) австро-германскую (Германия, Австрия и отдельные правовые институты трудового права Нидерландов, Португалии и Греции);

2) французскую (Франция, Бельгия, Люксембург и частично Нидерланды);

3) южно-европейскую (Италия, Испания, Португалия и Греция, последние страны частично);

4) англо-ирландскую и скандинавскую (Дания, Финляндия и Швеция). Наиболее высокий уровень государственного регулирования – в австро-германской системе, самый низкий – в скандинавской, конфликтный – в Южной Европе) в сравнении с системами, ориентированными на консенсус в трудовых отношениях (Австрия, Германия и Скандинавия) или на доминирование профессиональных профсоюзов (Франция) или единых профсоюзов (Австрия, Германия и Скандинавия).