Текст книги "Горькая Алёнка. История очередной блудницы"

6 глава

Долгожданное утро, приближавшее жителей этого города N к новогоднему чуду, наконец, вступило в свои права. Сначала на горизонте зарумянился рассвет, потом, набирая силу, солнце засияло ярким декабрьским светом. Морозным и очищающим.

– Пап, а пап, можно у тебя денег до стипендии занять? Новый год с друзьями не на что отметить, я получается не в доле…

Андрей проснулся от того, что за плечо его теребил нависший над ним, насквозь прокуренный сын, только что вернувшийся домой.

– Что ты хочешь от меня, каких денег? – пробормотал Андрей. Он не выспался. А то, что его утро началось с унылого Денискиного клянченья денег, лишь добавило горечи разбитому состоянию. Сын решил давить на мужские принципы.

– Ну, ты же понимаешь, я не могу сесть ребятам «на хвост». На халяву пить, жрать. Тем более там будут девчонки.

– Не надо было, значит, так скоропалительно тратить свою стипендию сварщика перед праздниками. Или ты всё на отца надеешься? Зря. У меня в твои годы был уже стабильный заработок. Вот тебе две тысяч, в качестве новогоднего подарка. С бабушки тоже много не тряси. У неё пенсия маленькая, поимей совесть. – Андрей начал надеваться. – И ещё. Ты сегодня можешь у друзей рандеву своё продолжить. Комната будет занята, понял?

– Да понял, понял. Тёлку что ли приведёшь?

– Твоё какое дело? Ты вообще как со мной разговариваешь? – Андрей отвесил ему тяжёлый подзатыльник.

Насупленный Дениска, сжимая в кулаке две купюры, поскорее ретировался.

День у Алёны начался не намного приятнее. В 9 утра весь персонал Дома ребёнка отчитывала директриса, обвиняя чуть ли не во всех смертных грехах. И в самом страшном – халатности. Которая, по её словам, больше всего царила вокруг воспитательниц, нянечек, уборщиц, вахтёров и водителей. «То есть среди тех людей, кто занимается физическим трудом, а не перебирает бумажки в кабинете и не раскладывает „косынку“ на компьютере», – Алёну охватила горечь от услышанной несправедливости.

Именно из-за этих работников, «разгильдяев, не оберегающих имущество Дома ребёнка», с уверенностью заявила директриса, здесь и случилась кража. Ведь она, в отличие от некоторых, свою работу выполняет на «отлично». Привлекает спонсоров, каждые полгода плачется в департаменте образования, выбивает субсидии, где только можно и нельзя. Пламенная речь женщины закончилась словами: – Я не буду больше разбираться, кто прав, а кто виноват в случившемся. Это останется на их совести. Просто ещё раз, вам, мои дорогие, хочу напомнить – мы работаем для детей, во благо детей. Прежде всего, во главу надо ставить интересы этих малышей, а не свои личные. Не отлучаться с поста, не ложиться спать раньше воспитанников. – В этот момент она просверлила взглядом каждого «грешного сотрудника». – Особая просьба к тем, чей график дежурств выпадает на праздники. Не забывайте, где вы находитесь. После речи президента – всем спать. Я сама потом проверю, по видеозаписи, кто шатался по коридорам. Кстати камеры наблюдения установили в новых местах.

– И в туалете что ли? – послышался голос одной из нянечек.

– Надо будет, и в туалете установим, – отрезала директриса.

И вот на такой оптимистической предновогодней теме пятиминутка, растянувшаяся на все сорок минут, закончилась.

«Господи, как хорошо, что я выходная в эти дни. Это самый лучший подарок».

Ну, никак не хотелось Алёне оставаться на Новый год в обществе скучных пожилых женщин и сопливых хулиганистых детишек. Она, конечно, любила своих воспитанников, но периодически уставала от них так, что казалось, гипертонический криз в столь юном Алёнином возрасте вполне возможен.

«Интересно, этот Андрей, он вообще серьёзно на счёт меня думает или преследует цель лишь перепихнуться? Даже бровью не повёл, узнав, что у меня есть дочка. Удивился, конечно… но кто бы на его месте не удивился? Если он не деспот и не зануда, я бы пошла за него замуж. А что? Мужчина в самом расцвете сил, симпатичный, и главное не противный. А то бывает, что, внешность привлекательная, но мерзость от человека какая-то исходит. Андрей же пахнет хорошо, в прямом и переносном смысле».

В таких размышлениях Алёнка домывала последний горшок в туалетной комнате. Её сменщица уже вступила на своё дежурство и неистово одевала разбаловавшихся детей на прогулку.

– Мою не одевай! Я её заберу на выходные. Заявление написала.

– Да в курсе я. И куда вы с Лялей пойдёте? Ты смотри за ней в оба, если собираешься где в компании отмечать.

– Ты что! Я за своего ребёнка голову сверну любому. Если не сверну, то покалечу точно. Я бы её не потащила с собой, просто хочется хоть на праздник вывезти Ляльку из казённых стен. Тем более кавалер обещает вроде быть приличным. Тебе ещё не разболтали о моём вчерашнем визитёре. Нет? Ну, ладно, потом расскажу. А то у тебя уже вон Витя упрел в шубе стоять.

Прыгая на одной ножке, к Алёне прискакал Ляля.

– Лялечка, красавица моя, давай расчешем твои жгучие чёрные кудри. А то выглядишь как бабайка.

– Это ты бабайка, а я – зайчик!

После неприятного утреннего разговора с сыном настроение к Андрею вернулось быстро. Всё-таки впереди его ждала встреча с любимой женщиной. Да, оказывается ЖЕНЩИНОЙ, а не ветряной юной особой. Как могло ему показаться при первом знакомстве. Он увидел в ней свет. Маленький спрятанный фонарик с прикреплённой табличкой «не для всех».

Без десяти два он стоял у ворот Дома ребёнка. Через 20 минут из-за поворота на аллее показалась Алёна, держа за руку, еле переваливающуюся с ноги на ногу, закутанную Лялю. Андрей взял ребёнка на руки, и все вместе они отправились к припаркованной рядом зелёной Ладе двенадцатой модели.

Несмотря на всеобщую амбициозную волну водителей, в том числе сослуживцев Андрея, бравших в кредит на последние деньги новые иномарки, он машину эту ценил и ни сколько не стеснялся своей автопатриотичности. В салоне всегда поддерживал идеальную чистоту и регулярно обновлял «ёлочки» с запахом «антитабак».

Мама с дочкой расположились на заднем сиденье, где ребёнка ждала коробка с новогодним подарком. Ляля сразу же деловито распаковала сладости. Три шоколадные конфеты, одну за другой она, недолго думая, съела. Остальные начала сортировать в только ей понятном порядке, при этом бурно веселясь и напевая песенку. Но потом вдруг счастливая малышка спохватилась и решила угостить карамелью, не принимая отказа, маму и дядю Андрея.

– А куда мы едем?

– Я хотел вас пригласить в Торговый центр, где мы можем пообедать. Там есть детский уголок с аттракционами. Ляля, ты любишь с горок кататься?

– Да!!!

– Ну что, Алён, ты не против?

– Нет, я только «за». Если что – Лялю кормить не надо. Она недавно обедала.

– Хорошо, тогда на ребёнке сэкономим, – весело ответил Андрей и нажал на газ.

7 глава

– Девочке уже есть три года?

– Есть.

– Заполните анкету.

Пока взрослые решали бумажные вопросы с кассиром-аниматором, Ляля просочилась за изгородь и с победоносным криком индейца исчезла в лабиринтах детских аттракционов.

На фудкоре Алёна повела Андрея не в «китайский угол», где тусовались как раз её сверстницы и ковырялись палочками в суши. Она предпочла кавказскую кухню.

– Андрей, мне показалось или ты на самом деле работаешь в полиции? – поинтересовалась Алёна, заворачивая кусочек баранины в лаваш.

– Тебе не показалось, – улыбнулся Андрей. – Я отвечаю за общественный порядок в нашем городе и за все, что с этим связано.

– То есть отлавливаешь хулиганов, проституток и других асоциальных личностей?

– Смотри, как ты хорошо осведомлена о нашей профессии.

– Мы в школе проходили немного всякие основы права, законодательство, юриспруденцию, УК, ТК и прочее. Но эта была чисто инициатива нашего молодого воодушевлённого препода по обществознанию. Кстати за мою прилежность он ставил мне пятёрки автоматом. Я одна из всех девчонок нашего класса посещала его занятия, остальные злостно прогуливали. Он мне даже предлагал идти, доучиваться дальше – поступать в юридический колледж. Обещал протекцию… Но куда мне? Я пока няней работаю, хоть ребёнка своего вижу. А со студенческой жизнью Ляля бы меня узнавать перестала.

– Ты просто не представляешь, какая ты молодец. Большинство твоих ровесниц спихивают детей на бабушек, а за неимением таковых вообще отказываются от них. И хорошо, если сразу в роддоме. А то забирают домой. И дети лежат в тряпье целыми днями. Грязные, голодные.

– Просто материнский инстинкт – он или есть или его нет. Здесь не в возрасте дело. Кому-то это просто не дано. У меня же с самооценкой всё в порядке, да и розовых очков ни на переносице, ни в душе я не ношу. Ляля – мой единственный родной человек на этой земле. Естественно я буду её беречь.

– Ты сама дочку так назвала?

– Да, – улыбнулась Алёна, – мне кажется, это имя с моим созвучно.

– Алёна, – Андрей обхватил её горячие ладони своими, холодными и влажными. – Я хочу сделать тебе новогодний подарок.

Он достал из внутреннего кармана куртки бархатную коробочку и протянул девушке.

– О, какие красивые! С изумрудами. Мой любимый драгоценный камень. Мне от бабушки в наследство досталась брошь с изумрудами. Впрочем, это единственное, что перепало мне от родственников.

Алёна по-детски, открыто восхищалась серёжками. Разглядывала вблизи камушки, пыталась увидеть пробу на золотой основе.

– Спасибо, мне очень нравится твой подарок, и я была бы гордой, глупой гусыней, если бы не взяла его. Но эти серьги… что они означают? Мы ведь знакомы буквально три дня. Это ухаживание с намёком на продолжение половых отношений?

Андрей ждал подобных вопросов, поэтому заранее знал, что ответить.

– Этот подарок – знак моего восхищения. Представь, что ты известная певица, а я простой зритель из зала. Поднялся на сцену и вручил тебе этот сувенир, от всей души. Просто как фанат, ничего не требующий взамен. Даже если ты сейчас уйдёшь, выльешь мне на голову стакан с газировкой, я всё равно буду счастлив и предан тебе.

– Ну, да, конечно, «ничего не требующий взамен». Просто наш уголовный кодекс не позволяет мужчине чего-то требовать от женщины за подарки. – Алёна ехидно усмехнулась. – Да, расслабься ты. С моей стороны – это классический женский трёп, цену себе набиваю. Не обижайся. Больше того скажу – ты мне тоже нравишься.

После торгового центра, они ещё долго гуляли по зимнему парку. Благо Дед Мороз немного ослабил свои вожжи, и термометр показывал всего лишь четырнадцать градусов ниже нуля. Да и Ляля не давала им замёрзнуть. Розовощёкую маленькую Снегурочку пришлось катать на пони, спускать за руку с ледяной горки, а под конец прогулки – носить на руках, потому что «ножки устали».

К себе домой Андрей привёз их уже ближе к восьми вечера. Надо было видеть вытянутые лица его сестры и соседки, когда они втроём ступили на порог коммуналки. Через который Ляля ещё и запнулась.

– Так вот, какой нам подарок твой брат готовил!

– И совсем не такой, – Андрей поспешил отвлечь склочную Светку, и, взяв её вместе с сестрой под руки, отвёл на кухню. От обеих просто искрило недовольством.

За столом майор полиции вручил двум взвинченным женщинам по сертификату в салон красоты. Татьяна презенту обрадовалась, размякла и заулыбалась. А вот Светлана приняла это на свой счёт как укор внешним данным. Она положила красивый буклет на стол и поглядела на Андрея исподлобья: – А ты, оказывается ко всему ещё и жестокий. Подсунул мне этот билетик, с намёком, что иди как ты, старая обезьяна, разгладь свои морщинки и закрась седину?

Обиженная соседка демонстративно ушла в свою комнату, так и не взяв бесплатную возможность стать чуть красивее и ухоженнее. Андрей на этот жест не обратил никакого внимания, лишь в очередной раз усмехнулся «типичной женской глупости».

Вернувшись к своим гостьям, он помог им раздеться и заботливо препроводил в свою комнату.

– Располагайтесь девочки, будьте как дома. Вот вам пульт от телевизора, если Ляля захочет посмотреть мультфильмы. Я пойду, чай налью. Алён, или ты кофе предпочитаешь?

– Я буду все, что ты принесёшь.

Андрей, с выросшими за спиной крыльями, отправился готовить ужин.

В это время, в комнате напротив зала, слезами ненависти к Алёне и жалости к себе обливалась Света. «Зачем я тогда дура сделала аборт? Он бы не оставил меня одну с ребёнком. Не той породы. А сейчас вон чужую малышню приютил. Жалко Петровича дома нет. Он бы добавил им ложку дёгтя». В расстроенных чувствах она решила допить начатую ещё вчера бутылку коньяка.

На кухне Света застала суетящегося Андрея. Он сооружал «горячие бутерброды».

– Вы ребёнка этого по дороге, что ли заделали?

От неожиданного и наглого вопроса, прозвучавшего за спиной, из рук майора даже нож выпал. Его терпению тоже приходил конец.

– Да успокойся ты. Ведёшь себя так, как будто я перед тобой чем-то обязан, что-то должен. Ну, переспали мы с тобой два года назад. На этом всё закончилось. И никаких драм, чтобы ты устраивала по этому поводу, я не припомню. Откуда тогда все эти обиды и яд, постоянно льющийся из твоего рта?

– Андрюша, зачем это тебе надо? Не связывайся ты с этой девкой. Она измучает тебя и выпьет всю кровь. Ты вообще думаешь, кого приводишь в дом, может она ВИЧовая или туберкулёзная?

– Свет, прости меня, но ты дура. Но, несмотря на это, я желаю тебе удачи в Новом году и счастья в личной жизни.

Андрея, держа в руках дымящийся поднос с едой, вышел из кухни.

8 глава

– Ты в детстве верил в Деда Мороза?

– Да. И даже до седьмого класса отправлял ему письма с пожеланиями. Просил всякую чепуху. Помню, заказал фарцовку – модную клетчатую рубашку и джинсы. А под ёлкой с утра обнаружил трусы. Набор таких семейных «парашютов». А сверху упаковки лежал шоколадный батончик, хоть как-то скрашивая детское разочарование. Помню, мама меня тогда успокаивала, что Дедушка старенький, просто перепутал, с кем не бывает? И знаешь, я, двенадцатилетний лось ей верил. Конечно, ругал склеротичного Деда Мороза, ворчал все зимние каникулы, но трусы носил.

Алёна рассмеялась. Они лежали вдвоём на разложенном диване под одним одеялом. Как два школьника или даже как брат с сестрой. Между ними ещё была невидимая стена. Андрей специально держался на определённой дистанции от тёплого девичьего тела, потому что знал – стоит ему только прикоснуться к её бархатной коже, кусочку кружевных трусиков, он не сможет больше себя сдерживать.

– Ты меня больше не смеши, а то Лялька проснётся.

Наевшись за двоих бутербродов, рядом с диваном в сдвинутых креслах, спал счастливый ребёнок. А счастливый, потому что чувствовал, что весь мир сейчас вертится вокруг него. И состоит этот мир исключительно из мамы и добрых тётенек и дяденек, которые по очереди дарят ей всякие вкусности. А над всеми ними стоит добрый волшебник Дед Мороз. Он знает и любит Лялю. И подарит ей завтра, наверняка, пушистого живого зайчика и засахаренные орешки. Всё это девочка сейчас видела в своих сиренево-малиновых сновидениях.

– А я вот рано узнала, что Деда Мороза не существует. Лет в шесть. Когда уже была немного грамотной. Я просила его поселить меня в подводном мире, сделать русалкой. Письмо я положила в почтовый ящик с уверенностью, что ответочка от Дедушки обязательно придёт. А примерно через неделю я обнаружила своё послание, написанное корявым детским подчерком, на кухонном столе. На него ставили стаканы с чаем. Потом были подколы мамы насчёт русалок… В общем, я рано повзрослела. Отца у меня не было с рождения. Мать всё время шутила, что «зачала меня от инопланетянина, но он вернулся к себе на луну». А потом она с бабушкой нас бросила – уехала к своему хахалю в Белоруссию. С концами.

Зажили мы с бабулей вдвоём, и как оказалось – в неприватизированной квартире. Четыре года назад, когда бабушка умерла, квартиру у подростка естественно забрали местные власти. Мало того ко мне заявились тётки из органов опеки, хотели сплавить в детский дом. Но я к тому времени была уже беременная. Жаль, не успела моя бабуля понянчиться с правнучкой. Как ты думаешь, какая кровь течёт в Ляле, не в смысле группа и резус фактор, а по национальности?

– Неожиданный вопрос. Я должен подумать. У меня три варианта: грузинская, армянская, азербайджанская.

– А вот и не угадал! – Алёна накрыла лицо одеялом, чтобы опять не рассмеяться. – Ляля у меня настоящая цыганка. Дочь барона.

Для Андрея настал очередной момент удивления этой девушкой. Потенциальные вопросы повисли в воздухе. Но она их сразу перехватила.

– А ничего особенного тут нет. По таким сценариям жизни как у меня сейчас сериалы снимают.

И Алёна рассказала ему историю своей первой любви.

– Как-то одним майским днём я гуляла со своей подружкой на окраине города. И забрались мы с ней в цыганский посёлок. Можно сказать, шли по следу звучащей издалека весёлой музыки и экзотическим песням. Во дворе одного дома нас сразу же окружили маленькие цыганята. Девчонки дёргали за юбки, а мальчишки, даже те, кому наверняка и пяти лет не было, всё норовили за задницу ущипнуть. Стоим, мы значит, обе растерянные, на просёлочной дороге, в окружении десятка детей, и с места сдвинуться не можем. Тут на крыльцо этого дома вышли покурить взрослые, если их так можно назвать. Парни, девчонки с виду от 18 до 25 лет. И вдруг, в этой толпе я увидела настоящего Антонио Бандераса. Ну, не того самого, конечно, а качественную подделку. Он моментально оценил, что нам требуется помощь, и одним своим громким, непонятным для меня и Кристинки, словом разогнал всю эту шайку чумазых цыганят. Затем вальяжной походкой направился к нам. Моя подружка, была довольно симпатичной девчонкой, но Бандерас, как настоящий джентльмен тогда предпочёл блондинку. А я, в свои 13 лет уже хорошо освоила пергидроль. На голове был ужасный блонд с жёлтым оттенком. Для Кристинки молодой барон тоже подобрал какого-то смазливого ухаря. Она то, к слову, в отличие от меня, первопроходца, была уже порядочной блядью. Старше всего на год, а парней меняла как перчатки. И меня всё сватала. Но вернёмся к баранам. Усадили нас за общий огромный стол, где сидели все гости. Кавалеры за нами ухаживали – наливали, накладывали. Я по чуть-чуть всё попробовала. Ничего не скажешь, вкусно они готовят. Помню, мне этот Бандерас всё на ухо шептал на ломаном русском: «Кушай, кушай, тебе надо поправляться. Тогда мамой хорошей будешь». Потом началась какая-то безумная пляска, где вскоре начали солировать мы с Кристинкой. Наша «цыганочка с выходом» пришлась местным мужикам явно по душе. С нас все глаз не сводили, забыв про своих жён и невест в пёстрых юбках. Мы ведь выкаблучивали в «мини», с голыми ляжками. Но при этом, ни одна волосатая рука во время танцев, нас не коснулась. Двух коров с хозяйским клеймом на заднем месте уже никто не посмел тронуть.

Подрягались мы с Кристинкой минут сорок, а потом потерялись. По разным комнатам. Оказавшись в горизонтальном положении, я начала сомневаться. Шла внутренняя борьба всех «за и против». Отдаться образу любимого актёра, либо ждать другого принца. А время поджимало. У нас двор такой был преступный. Половина жильцов в доме – отсидевшие зэки. Кстати, они то себя вели порядочно и довольно тихо. Показательных разборок не учиняли. Чего не скажешь про их сыновей. Нет, ну это разве нормально, если девятилетний шкет постоянно ходит с кастетом на руке, или другой, чуть постарше глушит палёную водку и в пьяном угаре делает себе татуировку самодельным станком?

За мной же охотился совершеннолетний амбал Дима Гвоздёв, с энтузиазмом пытавшийся «пристроить свой гвоздь». Всё остальное свободное время он посвящал рыночным потасовкам с лицами кавказкой национальности. Одним словом не парень – мечта. Но не моя. Вот так я и оказалась на цыганской постели. Он мне говорит: «Яв кэ мэ, камлы», а я его с пеной у рта предупреждаю о своём первом опыте, о средствах защиты. Наконец, мой ромалэ понимает, о чём я твержу, достаёт упаковку презиков. Но как он резинку надевал – не видела, глаза закрыла в самый ответственный момент. Стеснялась. А дальше уже было не разобрать, как говорится, всё смешалось – люди, кони. А утром, прямо как в сериале, этот Антонио Бандерас доставил меня до самого подъезда моей малосемейки, причём, верхом на коне. Что-то сказал на своём «французском», поцеловал и ускакал. Больше я своего кочевника не видела. А через три месяца узнала, что беременна. А через пять – моей бабулечки не стало. Ну а в семь, меня с пузом никто не посмел запереть в детский дом. По малолетству и по каким-то медицинским показаниям меня положили в роддом, в отделение патологии, где в срок и прокесарили. Лялька родилась большая, почти 4 килограмма. Здоровая. Меня же после родов еле откачали. Было сильное кровотечение. Но врачи выход нашли – меня спасли, а матку удалили, со всеми женскими «аксессуарами». Так что, Андрей, больше я не смогу стать матерью. Ты, наверное, заметил тогда в ванной у меня шрам ниже пупка?

Комнату освещал мягкий тёплый свет ночника, который был прикреплён к настенному ковру. После того, как Алёна замолчала, Андрей придвинулся к ней и скользнул своей ладонью туда, где находился шрам. Его рука была словно перегревшийся диод, Алёна же привычно ёжилась под одеялом как лягушка. Ласковое и трепетное прикосновение стало пусковым механизмом в её животе. Она начала целовать первая. Потом, забравшись сверху, сняла бюстгальтер и просто легла на него, положив свою голову на обнажённый широкий торс. Она ждала его реакции, дразнила. Андрей одним движением поменялся с Алёной местами, и остановился, оказавшись с ней лицом к лицу.

– У меня сейчас кровоизлияние в мозг случится, я сума схожу… – прошептал он дрожащим голосом, – но я не могу в этой комнате…

– Пойдём в ванную. У тебя домочадцы спят в это время?

Андрей без слов взвалил её к себе на плечо и понёс как первобытный мужчина свою добычу.

– Давай включим душ, как будто кто-то моется. А то, я смотрю у вас в дверях замок так и не появился.

Душевой вентиль был повёрнут на пол оборота, кружевные трусики заняли своё место на чуть тёплом полотенцесушителе, в который Алёна тут же вцепилась, чтобы не упасть. Андрей без каких-либо прелюдий сразу же проник в неё и начал двигаться с бешеным ритмом. На белых ягодицах сразу появились малиновые отпечатки его пальцев.

Он сжал её в объятьях так сильно, что казалось, грудная клетка не выдержит и даст трещину. В этот момент по выработке гормонов и напору инстинктов с ними могли конкурировать лишь дикие животные. Вода в ванной продолжала хлестать, и сразу же эвакуироваться в смыв. Отдышавшись пару секунд, Андрей вспомнил про существование нежности и начал покрывать её тело поцелуями.

– Не смогу тебя отпустить прямо сейчас. Я ещё не наелся, и поэтому не засну. – Обхватив бёдра Алёны руками, в своих ласках он опускался всё ниже…

– Я знаю, что тебя усыпит, – прошептала она, бросив на пол подвернувшееся под руку полотенце. Алёна приняла эстафету, опустившись перед ним на колени.

Утром 31 декабря Андрей проснулся переполненным счастьем, а именно – своей поздней любовью. Как оказалось, замороженной, законсервированной специально для этой маленькой спящей женщины, которая лежала, отвернувшись от него к стене. Хотя разница в их возрасте и составляла 20 лет, иногда он чувствовал, что Алёна старше, что именно она способна защитить его от жизненных передряг, рассказать, в чём действительно смысл нашего существования. Такой милой непосредственности, граничащей с мудростью, непошлой сексуальностью он не видел прежде ни в своей жене, ни в краткосрочных половых партнёршах. Но радостное чувство стало вдруг сменяться тревожными мыслями: «А если, она меня не полюбит? Или окажется соблазнительницей ещё нескольких десятков мужских сердец? Как понять её душу? Наверное, везде требуется время…».

– Сикать. – С соседних кресел прозвучал вкрадчивый детский голос. Потом акустика стала более требовательной: – Сикать!

Алёна недовольно проворчала, и встала с постели с закрытыми глазами. Взяв Лялю за руку, она повела её в определённом направлении, а вернувшись, сонно пробормотала:

– Нужен горшок, – и упала в подушки.

Андрей уложил Лялю рядом с мамой, а сам отправился на кухню готовить завтрак.

– Доброе утро, девушки!

Хмурые девушки молча пили чай с вишнёвым вареньем и баранками. Светлана многозначительно поглядела на Таню, и та начала вещать первая.

– Андрей, ты их сюда на ПМЖ привёл что ли? Значит сына откомандировал – иди, ночуй где хочешь, привёл девку с ребёнком… Здесь тебе не детский сад и не публичный дом, если что. С нами тоже надо как-то считаться.

– Что-то я не пойму, я их, что поселил в ваши комнаты? Они съели ваш хлеб или ещё коим образом побеспокоили своим присутствием? Да приводите вы кого угодно и живите с кем хотите, не мешая никому!

– Андрей, мы хотим знать, где ты её подобрал. Мы опасаемся за своё здоровье.

– Во-первых, я её не подбирал. Во-вторых, она, в отличие от нас всех, работает в более стерильных условиях, ухаживает за детьми. На этом – всё. Больше я перед вами отчитываться не намерен. Это был последний раз. У меня же встречная просьба – не лезьте не в своё дело, а то добром это не закончится.

Андрей достал три пакета «моментальной» каши и начал её заваривать. Тут в дверном проёме показалась Алёна. По её взгляду было ясно, что она слышала весь их разговор. Не обращая внимания на его соседку и сестру, она подошла босиком к Андрею и обняла его за пояс.

– Давай я помогу тебе что-нибудь приготовить.

– Можешь порезать хлеб. – Он повернулся к ней и поцеловал в лоб.

Глядя на всё это «безобразие», желчный пузырь Светы видимо заработал с удвоенной силой и выплеснул своё содержимое через рот хозяйки.

– Что мужика помоложе захотелось?

На лице Алёны не дрогнул ни один мускул. Всем своим видом она показывала умиротворяющее безразличие. Хотя внутри всё-таки взыграло желание – вылить горячую кашу на голову этой наглой сисястой бабе. Но девушка помнила – она находится в гостях.

– А я люблю мужчин всех возрастов, способных на глубокое чувство. Размер ведь всё-таки имеет значение, вы меня понимаете? Вот у Андрея с этим всё в порядке.

– Я в курсе, – язвительно усмехнулась раскрасневшаяся от напряжения Светка.

Алёна с удивлением посмотрела на Андрея, и тому ничего не оставалась другого как прожечь взглядом полной ненависти свою соседку.

– Ах, вот оно что. Кой кого поматросили и бросили. – Алёна зло улыбалась в глаза неожиданно нарисовавшейся сопернице, и, взяв в руки поднос, сказала ей на прощанье, растягивая слоги: – А лю-бовь де-вичь-я не про-хо-дит, нет.

Андрей забрал оставшийся чай с пирожными и поспешил за Алёной.

– Это было два года назад. Один раз. В сильно нетрезвом состоянии.

– А-а… а я думала, тебе просто типажи нравятся разные. Как истинному гурману.

Алёна не чувствовала ни капли ревности, но «понадувать губки» уж очень хотелось.

– Ну и как она в постели?

– Честно? Не помню. И вспоминать не хочу.

Она отломила кусочек эклера и положила ему в рот, сразу же поцеловав.

– Я боюсь, что сейчас мы не сможем спокойно уединиться в санузлах, поэтому не провоцируй меня, – улыбнулся Андрей, доедая пирожное.

На запах сладостей проснулась Ляля. Но эклер ей разрешили съесть только после каши.