Текст книги "Штурман по имени Ма"

Глава 11. Боулинг-клуб. Компромат в бумажнике. Блиц-расследование

Припарковавшись возле боулинг-клуба, Павел взял сумку с репортёрской камерой, которую оставил Аполлон, и, выйдя из машины, щёлкнул фасад из нескольких точек. Потом они с тёщей вошли в здание.

Менеджер начал экскурсию с кухни. При клубе, оказывается, был ресторан. Галопом пробежавшись по меню – европейская кухня! Богатый выбор блюд! – менеджер окликнул шеф-повара и, пока тот шёл к ним, расписывал его таланты. Сфотографировав шеф-повара, Павел задал ему несколько вопросов. Марья Ивановна хотела спросить, готовит ли он дома, но постеснялась.

Затем они направились в игровой зал, где звучала музыка. Народу было немного – только половина дорожек занята. Менеджер попросил Павла, которого он считал Аполлоном:

– Не забудьте указать, что цены у нас вполне доступные. А то ведь многие думают, что здесь дорого, и поэтому не приходят. А ещё напишите, что в будни до шестнадцати часов на боулинг скидка.

– А мне можно поиграть? – спросила Марья Ивановна.

– Да. Но только… – менеджер замялся… – дорожку надо оплатить.

– Ой! А у меня в кошельке совсем мелочь.

– Я заплачу, – пообещал Павел тёще.

Марью Ивановну охватил спортивный азарт. Она подошла к самой крайней – пустой – дорожке и взяла с подставки шар. Взвесила его на ладонях – тяжеловат!

Вдруг откуда-то сбоку на неё коршуном бросился мужчина лет пятидесяти и рявкнул: «Положите шар на место!» Марья Ивановна вернула шар на подставку и обиженно проворчала:

– Пускают сюда всяких чокнутых! А говорили, приличное заведение.

– Вы не обижайтесь, – извиняющимся тоном произнёс менеджер и с укоризной обратился к мужчине: – Ну, что ты людей пугаешь, Хал Халыч? Они журналисты. Делают репортаж о нашем клубе. – Потом объяснил Марье Ивановне: – Это его личный шар. Хал Халыч – не просто посетитель. Он почти профессионал. Даже в соревнованиях участвует. А у нас арендует дорожку для тренировок.

Марья Ивановна неприязненно покосилась на мужика со странным именем.

– Кидается так, будто я у него кошелёк из кармана вытащила!

– Для настоящего боулера личный шар дороже кошелька. Другим его без разрешения брать запрещено. Табу!

– Пусть тогда напишет на своём шарике: «Не влезай – убьёт!»

Менеджер торопливо сказал:

– Ну, здесь мы уже всё посмотрели. Идёмте в ресторан. Попробуете наши блюда. Угощение за счёт клуба.

Расположенный на втором этаже, ресторан огибал игровой зал полукругом. Невысокий, чуть повыше столешниц, бортик стены; а дальше, до потолка, стекло. Если сидеть за столиком, возле стеклянной стены, можно и есть, и наблюдать за игрой внизу.

Официант принёс блюда. Запечённое мясо, овощной салат, сок. Потом, на десерт, пирожное и чай.

Когда они поели, Павел достал кошелёк и протянул его тёще.

– Идите поиграйте, а я тут посижу, отдохну.

Марья Ивановна спустилась по лестнице в игровой зал. Подошла к стойке и, прежде чем заказать дорожку, заглянула в кошелёк: уточнить, сколько там денег? В прозрачном кармашке, где обычно держат талоны, была фотография хорошенькой девушки. Вытащив снимок, Марья Ивановна прочла на обороте надпись: «Обожаемому Па» – и обомлела… Вот сволочь! Всё-таки у него есть любовница!

Дрожащими руками засунув фотографию обратно в кармашек, Марья Ивановна поднялась по лестнице, подошла к зятю и швырнула бумажник на стол.

– Что с вами? – испугался Павел. – Вы как будто пьяная.

– Да, это было бы хорошо – выхлестать за твой счёт бутылку, а потом тебя же ею по башке!

– Вы что, с ума сошли? Какая муха вас укусила?

– Та, которая у тебя в кошельке! Только не прикидывайся дураком! Я видела фотографию!

– Ах, вот оно что! – Павел сконфуженно усмехнулся. – Я всё объясню. Дело в том…

Марья Ивановна перебила его:

– Кто эта стерва?

Зять опешил, а открыв бумажник, изумлённо вытаращил глаза. Это взбесило Марью Ивановну.

– Чего ты удивление на своей морде рисуешь? Обдурить меня хочешь? А то не ясно, что это твоя любовница!

Павел принялся изучать содержимое бумажника.

– Да это же не мой кошелёк! – воскликнул он. – Это бумажник Романыча, того главреда, о котором я вам говорил.

– А чего ж ты заволновался, когда я спросила про фотографию? У тебя, значит, тоже есть? Чья?

– Ваша.

– Ты меня совсем идиоткой считаешь? Хоть бы врал что-нибудь поумней!

– Это правда! Я ношу в кошельке вашу фотку. В прошлом году на автовыставке проводили шоу. И помимо разных призов там была ещё новая иномарка. Ведущий объявил: «Тот, у кого есть с собой фотография тёщи, получит эту машину в подарок». Конечно, такой фотки ни у кого не оказалось. Какой же нормальный… гм, гм… В общем, меня эта история так потрясла, что я теперь, на всякий случай, ношу в бумажнике ваше фото. Чем чёрт не шутит!

– Ох, и мастер ты заливать!

– Ну, посудите сами: разве я дал бы вам свой кошелёк, если бы в нём была фотка моей любовницы?

– Обожрался, расслабился, потерял бдительность. Люди поумней тебя, даже гении разведки, и те на пустяках засыпались.

– Хорошо. Я позвоню Романычу, и он вам подтвердит.

– Подожди! Ну-ка, выкладывай свою версию, пока вы с ним не сговорились.

– Кошельки перепутали – вот и всё. Вечером, перед курсами, я забегал к нему в редакцию. Мы говорили о том деле… ну, об украденных статьях…

Марья Ивановна презрительно фыркнула:

– Хороши конспираторы!

– Там никого, кроме него, не было.

– Ну и что? А вдруг там «жучки» или скрытые камеры?

– Не смешите вы народ! Не тот уровень, чтобы на «жучки» тратиться. Ну вот, переговорили мы с ним. Потом я ему старый долг вернул. И, когда он засовывал деньги в бумажник, я обратил внимание, что кошельки у нас одинаковые.

– И что с того? Вы ими жонглировали, что ли? Как вы могли перепутать?

– Я нечаянно сшиб телефон, кинулся его ловить, а бумажник уронил на стол. Ну, когда телефон на место поставил, взял кошелёк и пошёл. Они рядом лежали на столешнице, вот я и перепутал.

– Ну-ну! Посмотрим, что он скажет. Звони ему. Только сразу мне трубку дашь.

Как только зять нажал клавиши на мобильнике, Марья Ивановна схватила трубку, но услышала женский голос: «Абонент временно недоступен».

– Позвоню на домашний, – сказал Павел.

На сей раз он не отдал телефон тёще – говорил сам.

– Позовите, пожалуйста, Леонида Романовича… А в каком универсаме?.. Спасибо.

Марья Ивановна, которая слышала, что голос в трубке был женский, уточнила:

– Это его жена?

– Да. Она сказала, что он недавно звонил из магазина: спрашивал, что купить? Она не успела ответить: разговор оборвался. Наверняка у Романыча батарейка села… Знаете что, поехали в этот универсам. Может, ещё застанем его там? Не хотелось бы домой к нему переться! – Павел вздохнул и процедил сквозь зубы: – Чёрт меня дёрнул дать вам кошелёк!

* * *

Главреда в универсаме они нашли быстро. Павел показал на стоящего у кассы интеллигентного мужчину лет сорока восьми: «Это Романыч». Тот не замечал их. Он смотрел на кассиршу виноватым взглядом набедокурившего школьника. А в руках держал кошелёк – точно такой же. Рядом стояла тележка с покупками.

– Ну, разве можно так делать! – возмущалась кассирша. – Идёте в магазин и не знаете, сколько у вас денег. Я ведь уже чек пробила.

– Ничего не понимаю… – растерянно пробормотал главред. – У меня было больше денег. Может, вытащил кто?

– Если бы вытащили, тогда уж сам кошелёк. Вы посмотрите в кармашке на молнии. Может, там что-нибудь есть?

Главред заглянул в кармашек и, вытащив маленькую, как на документы, фотографию, ошеломлённо воскликнул:

– Откуда взялась эта старушенция?

– Придержи язык, Романыч! – громко сказал Павел. И когда тот повернулся к нему, пояснил: – Это моя тёща. И мой кошелёк. Я нечаянно захватил твой, когда забегал к тебе сегодня.

– А я-то удивился, почему денег стало меньше. А зачем ты носишь фотку тёщи?

– Потом объясню. На! Забери свой кошелёк.

Мужчины обменялись бумажниками.

– Это ж надо – фотографию тёщи с собой носит! – поразилась кассирша, с восхищением глядя на Павла. – Идеальный зять. Моей бы маме такого.

Марья Ивановна только хмыкнула.

Когда они втроём вышли из универсама, Павел пожаловался главреду, что тёща из-за путаницы с кошельками теперь обвиняет его в измене.

– Она подумала, что фотка девушки в твоём кошельке – это моя любовница.

Романыч усмехнулся и сказал Марье Ивановне:

– Успокойтесь. Это моя дочка. И кошельки мы, действительно, перепутали.

– А почему же эта фотография подписана Павлу? – с подозрением спросила Марья Ивановна.

Главред поставил пакеты на асфальт, вытащил бумажник из кармана пиджака, достал фото, повернул так, чтобы свет фонаря освещал надпись, и раздражённо спросил:

– Ну, где тут Павел?

Марья Ивановна сердито сказала:

– Вот же написано «Па».

– Так это я. Меня дочка с детства так называет.

– А почему с большой буквы? Так пишут только имена.

– О, господи! Ну, наверно, в знак уважения.

– А вы докажите, что это ваша дочь!

– А почему я вам должен что-то доказывать?

– Ага! Значит, Пашку покрываете!

– Мадам тёща, вы способны логически мыслить? Вы же убедились, что это мой бумажник! Зачем мне таскать в своём кошельке фотографию любовницы Павла? Я вам ещё раз говорю: это моя дочь.

Марья Ивановна недоверчиво спросила Павла:

– А почему же ты мне сразу не сказал, что это его дочка?

Зять стал оправдываться:

– Я её не знаю. То есть знаю, что у него есть дочка, но не видел её.

– Странно! С ним дружишь, а дочку его не знаешь.

Главред зарычал:

– Паша, уведи её от меня! Я теряю терпение!

– Ладно, докажите, что это ваша дочь, и я отстану, – пообещала Марья Ивановна.

– Да покажи ты ей дочку, Романыч, пока она меня с женой не развела! – взмолился Павел.

– Хорошо. Поехали.

Через пять минут серый «Опель Кадет» главреда покинул стоянку универсама. Следом ехала тёмно-зелёная «тойота». Вскоре они остановились около панельной десятиэтажки. Павел сказал тёще: «Идите сами, я подожду».

Когда Марья Ивановна вместе с главредом подходила к подъезду, неожиданно дверь открылась, и на крыльцо выскочила… девушка с фотографии в бумажнике. Двор был ярко освещён, сомневаться не приходилось – да, это она!

– Привет, па! – воскликнула девушка, чмокнув отца в щёку. – Я к подружке сбегаю.

– Смотри, не допоздна, – велел он.

И, когда его дочь отошла, иронично спросил Марью Ивановну:

– Что ещё вы хотите узнать?

Она буркнула «до свидания» и пошла прочь.

– Ну что, мамаша, обломались? – позлорадствовал зять, когда она села в машину. – Так старались, такой балаган устроили…

– А всё из-за тебя! – воскликнула Марья Ивановна. – Сам хватает чужие кошельки!

– Выходит, опять зять виноват?

– А кто же ещё? Поехали уже!

Глава 12. Вербовка в кинотеатре. Конспиративная встреча у озера

Марья Ивановна волновалась так, словно от её решения зависела судьба человечества. А кто бы не волновался, если бы ему предложили такое? Категоричное «нет!» постепенно сдавало позиции под натиском всё наглеющего «а почему бы и нет?». Впрочем, обо всём по порядку.

Воскресным утром, когда молодые ещё спали, Марья Ивановна улизнула из дома, оставив записку: «Пошла в кино». Хватит уже мельтешить и мозолить глаза. Пусть молодые побудут одни.

Пару часов она гуляла по городу, затем направилась в кинотеатр. Здесь в маленьком зале-ретро показывали старый фильм о её любимом разведчике. Ожидая, пока откроют зал, Марья Ивановна прохаживалась по фойе и разглядывала афиши на стене. Потом села в кресло возле окна.

Внезапно перед ней появился… Павел.

– Что ты здесь делаешь? – удивилась, а ещё больше испугалась Марья Ивановна. – Что-то случилось?

– Не волнуйтесь, мама. Всё нормально, – сказал зять, усаживаясь рядом. – Просто у меня к вам конфиденциальный разговор. Я догадался, где вы будете. Вы же на днях говорили, что хотите посмотреть этот фильм.

– Хватит канитель тянуть! Говори, в чём дело!

– Мама, вы не хотите стать разведчицей?

– Дурацкие у тебя шутки! – рассердилась Марья Ивановна.

Павел придвинулся ближе и тихо произнёс:

– Я абсолютно серьёзно. Я предлагаю внедрить вас в редакцию Романыча. Покрутитесь там, присмотритесь, может, что-нибудь выведаете.

– Что значит внедрить? В качестве кого?

– В качестве журналистки. Вы же знаете, что разведчики часто работают под журналистским прикрытием.

– Что за бред?! Ну какая из меня журналистка?

– Не волнуйтесь, всё продумано. Устроитесь на полставки. Статьи вам писать не придётся, будете выполнять мелкие поручения. Ну, а в случае необходимости я за вас, что надо, напишу.

– Да меня же сразу разоблачат! Как будто не видно, что я в журналистике ни бум-бум.

– Не беспокойтесь, я придумал для вас легенду. Скажете, что по образованию вы – учительница начальных классов. Но после института не смогли сразу устроиться на работу по специальности, и пришлось временно – скажем, годик – поработать в газете. А потом в школу ушли.

– А теперь-то чего, на старости лет?

– Вы ещё тогда поняли, что журналистика – это ваше призвание. Но обстоятельства сложились так, что пришлось работать учительницей. А теперь, на пенсии, вам захотелось вернуться в журналистику.

– Нет! Эта авантюра не по мне!

– Не торопитесь, подумайте. Отказаться вы успеете.

– Что ты плетёшь! А то не видно, какая из меня учительница… с восьмилеткой.

– Не волнуйтесь, мама. Я видел учителей гораздо…

«Тупее вас», – мысленно договорила за него Марья Ивановна и с любопытством уставилась на зятя – интересно, как же он выкрутится?

Не найдя подходящего эпитета, Павел хмыкнул и сменил тактику.

– Вы же любите книги и фильмы о разведчиках. Неужели вам самой неинтересно попробовать?

– Что ты мне талдычишь о разведчиках? При чём здесь они? Разведчик – тот, кто работает в чужой стране. А ты мне предлагаешь работу сыщика.

– Это с какой стороны посмотреть. Для вас журналистика – всё равно, что другая страна. Так что вы с полным основанием можете считать себя разведчицей. Согласитесь, это звучит гораздо романтичней, чем сыщик.

– Чего ты ко мне пристал? Ты же сам за это дело взялся.

– Я вначале поддался азарту, но затем понял, что внешнее наблюдение ничего не даст. Возможностей для этого нет. Чтобы вести слежку, нужно много времени или несколько человек. Шпионская аппаратура нам не по карману. Чужую квартиру не обыщешь, телефоны на прослушку не поставишь, электронную почту не проверишь. Надо избрать другую тактику. И поскольку тут, скорей всего, внутренний конфликт, расследовать его лучше изнутри.

– Вот и расследуй. Устройся к нему сам.

– Мне же деньги надо зарабатывать. А там зарплата будет чисто символическая – для конспирации.

– Тоже мне конспираторы! Ты думаешь, если в редакции появится старая дура, которая ничего не умеет, это подозрений не вызовет?

– Если эта старая дура – мать большого человека, то не вызовет.

– Чего?!

– Да что вы всё чевокаете, мама! Следите за речью.

– Ты мне не указывай! Объясни, что ты имеешь в виду?

– Вернёмся к легенде. Во избежание подозрений – действительно, с какой стати брать на работу пожилую дилетантку, пусть даже с мизерным окладом – надо сделать вас «матерью большого человека». Якобы этот крупный бизнесмен, инкогнито, хочет примкнуть к отряду учредителей и заняться издательским бизнесом, а заодно потешить мамашины амбиции.

– И ты думаешь, в это поверят?

– А вы думаете, нет? Сейчас за деньги на что угодно пойдут. Это ещё цветочки. Вы даже не представляете, как перед спонсорами выплясывают.

– Между прочим, большие человеки своих стариков посылают на заграничные курорты, а не в газеты, – проворчала Марья Ивановна. – Кстати, а сам Романыч к этому как относится?

– Без энтузиазма. Но ваша въедливость его впечатлила. Если вы согласитесь, я его уговорю.

Двери кинозала открылись. Прозвенел звонок. Немногочисленные зрители потянулись в зал.

– Пора идти, – буркнула Марья Ивановна.

– Я в кино не собираюсь. Я купил билет только, чтобы зайти в фойе – с вами поговорить, – признался Павел. – Так вы согласны?

– И не стыдно тебе старого человека на такие авантюры подбивать?!

– Что вы так возмущаетесь? Можно подумать, вас вражеская разведка вербует.

– Ещё не хватало! Я им так завербую! Нет-нет! И не уговаривай!

– Чего вы боитесь? Вас же не в банду внедряют. Публика там культурная. К тому же вам предлагают обычную бабскую работу – сбор сплетен… В общем, после сеанса я за вами заеду.

– Ответ будет тот же.

– Не торопитесь, подумайте. Мне кажется, из вас получился бы неплохой разведчик.

– Если кажется, перекрестись!

Категоричное «нет!» и всё наглеющее «а почему бы и нет?» вели ожесточённую полемику на протяжении всего фильма. Когда над разведчиком сгущались вражеские тучи, Марья Ивановна убеждала себя в правильности первоначального решения: «Не моё это дело. Оно мне надо – нервы свои, и без того истрёпанные, лишний раз дёргать». Но тучи над разведчиком рассеивались… и Марья Ивановна приступала к самовербовке: «А может, рискнуть? Не прибьют же меня». Тучи сгущались – и снова: «Нет, не пойду!» Тучи рассеивались – и опять: «А может, смогу? Это в кино разведчики больше по сейфам шарят, да противника лупцуют. А в жизни, говорят, они чаще добывают информацию из открытых источников. Прессу читают, по тусовкам шляются: подслушивают, кто что спьяну сболтнёт». И так весь фильм: «Да-нет-да-нет…»

Хеппи-энд ли завербовал Марью Ивановну или её вдохновил героический образ разведчика, а может быть, проснулась доселе дремлющая авантюрная жилка – так или иначе, но к заключительным титрам неуверенное «а почему бы и нет?» перековалось в решительное «да!».

Зять ожидал тёщу возле кинотеатра. Когда она подошла к машине, Павел с учтивостью сотрудника дипломатической миссии распахнул перед ней дверцу. Не в силах отказать себе в удовольствии помурыжить зятя, Марья Ивановна помедлила с ответом и наконец озвучила своё решение: «Согласна».

* * *

Встреча «резидентов с представителем центра» проходила в летнем кафе у озера на окраине города. День близился к полудню. Кафе только открылось, и народу в нём почти не было, поэтому разговаривать можно было не таясь.

Леонид Романович немного помолчал и заговорил доверительным тоном:

– Мне бы хотелось, чтобы вы поняли, почему я придаю такое значение всему этому. Дело в том, что мы начинали с нуля вдвоём с женой. Это не просто газета, это наше детище. Мы основали её на личные сбережения плюс небольшой кредит. Было очень трудно. Мы работали в комнатушке в полуподвальном помещении, был всего один компьютер и принтер. Вначале газета выпускалась на одном листе и тираж был смехотворный – двести экземпляров. Я работал не только редактором и журналистом, но также и верстальщиком, и распространителем. В общем, все профессии пришлось освоить. Потом к нам присоединилась тёща. Постепенно тираж стал расти – сейчас он уже несколько тысяч. Конечно, штат пришлось увеличить. Я очень серьёзно подходил к выбору сотрудников. В коллективе, особенно творческом, микроклимат имеет огромное значение. До недавнего времени мне казалось…

Главред умолк, заметив подходящего официанта. Когда тот, приняв заказ, удалился, Леонид Романович «перешёл на личности» своих подчинённых. Выслушав характеристики сотрудников, Марья Ивановна спросила:

– А может, ваши сотрудники не виноваты? Вдруг это кто-то посторонний через компьютерные сети проникает в вашу базу данных?

(«Во сказанула! И где я только эту фразу выкопала?»)

– Наши компьютеры не подключены к Интернету. Правда, в будущем мы это планируем… – Главред смутился и пробормотал: – Даже неловко… Двадцать первый век уже начался, а у нас ещё нет Интернета. И компьютеры старые.

– Ладно тебе комплексовать, Романыч! – ободряюще произнёс Павел. – У нас во многих районках даже старых компьютеров нет. У тебя ещё ничего. Кстати, всё хочу спросить: а почему у тебя нет внештатников? Почему ты против нашего брата настроен?

– Лично против тебя, Паша, я ничего не имею. Ты – человек ответственный. Но это среди внештатников редкость. А в основном от них одни проблемы! Приходят, когда им вздумается, болтаются без всякой пользы, сплетничают да отвлекают всех от работы. Получат задание – и с концами. И вдруг, когда уже номер подписываешь, приносят статью тысяч на тридцать. И почему я им вообще должен платить за тексты, которые переписываю от корки до корки?

Павел вспылил:

– Вы, редакторы, тоже не сахар! Ты бегаешь, как заведённый, хватаешь любую тему, а когда приносишь статью – у вас вдруг концепция изменилась или рубрика испарилась, и вся работа впустую. Я уже не говорю о том, что издания сейчас, как мыльные пузыри, лопаются. Даже гонорар выплатить не успевают.

– Зато вы головы над планом номера не ломаете, и над арендной платой тоже. Я уже молчу о качестве ваших статей. А бабки за свою работу требуете ого-го!

– Из вас приличные бабки сроду не выколотишь! Меня уже столько раз кидали! Сначала упрашивают цифры в договоре не ставить. Идёшь им навстречу, а они потом платят в несколько раз меньше. А то вообще не заплатят. К тому же некоторые редакторы сами безграмотные – тексты правят, как курица лапой. А есть и такие, у которых даже не хватает ума понятно объяснить заказ.

– Это вы не умеете слушать, что вам говорят! Иной раз такие тексты приносите, что их даже в школьной стенгазете стыдно печатать. А начинаешь править – возмущение! Поголовная мания величия. Попробовали бы сами в редакторской шкуре!

– А ты в шкуре внештатника! Бросай свою работу – иди во внештатники! Будет у тебя не жизнь, а малина. А я – на твоё место.

– Ага! Флаг тебе в руки! Помотают тебе нервы внештатники, посмотрим, как ты запоёшь!

– Тише, тише! – принялась утихомиривать мужчин Марья Ивановна. – Что вы так раскипятились? Всем нелегко. У всех свои трудности.

Леонид Романович сконфузился:

– И правда, что это мы разорались, как базарные бабы?

– Действительно, – Павел тоже чувствовал себя неловко. – Ты уж, Романыч, извини…

– И ты меня, Паша.

– Давайте лучше говорить по делу, – сказала Марья Ивановна и спросила главреда: – У вас в газете есть юрист?

– Штатного нет. При необходимости я обращаюсь в юридическую фирму.

– А по этому вопросу вы с юристом не советовались: может, подать в суд?

– О чём вы говорите! Даже в литературе очень трудно доказать плагиат, а в журналистике это почти невозможно. Особенно если конкуренты напечатают это раньше. Ведь сам факт публикации – это подтверждение авторства.

– А разве нельзя доказать, что ты автор? Предъявить черновики, позвать свидетелей.

– Ну и что? Конкуренты скажут, что просто опередили вас, опубликовав материал по той же теме. И обратное вы не докажете.

– А фамилия, под которой напечатаны эти материалы, вам ни о чём не говорит?

– Нет. К тому же фамилия не одна, а несколько. Наверняка псевдонимы.

– Выходит, здесь несколько человек орудуют?

– Не обязательно. У одного журналиста может быть несколько псевдонимов.

– А разве это можно?

– Вполне. Кстати, эта практика очень распространена в журналистской среде, особенно в небольших изданиях. Нельзя же, чтобы треть, а то и половина материалов была подписана одной фамилией.

Появился официант с тарелками на подносе, и редактор умолк.

«Интересно, – подумала Марья Ивановна, – а как обстоит дело с питанием у разведчиков? Им что, назначают какую-то сумму, в которую они должны уложиться? Или гуляй на своё усмотрение? А если он к дорогим ресторанам пристрастится? Этак центр и вовсе в трубу вылетит. Как у них это дело вообще контролируют?»

Она подождала, пока официант уйдёт, и спросила главреда:

– Как вы узнали, что печатают ваши статьи? Вы читаете всю городскую прессу?

– Я просматриваю издания основных конкурентов в центральной библиотеке. Ну, чтобы знать, как работают, тематику.

– И когда всё это началось?

– Около трёх месяцев назад. Вначале я подумал, что это просто совпадение. Среди изданий, работающих в одном направлении, дублирование информации неизбежно. Но когда, и не в первый раз, и местами слово в слово встречаешь материалы из своего портфеля…

– Портфеля? Так может, их воруют не из компьютера, а из портфеля? Купите себе дипломат с секретным замком.

Главред и Павел усмехнулись.

– Мама, редакционный портфель – это не портфель в буквальном смысле, а материалы, принятые к печати, – объяснил ей зять и обратился к Леониду Романовичу: – А у тебя серьёзно дело поставлено, Романыч, если у вас портфель на несколько месяцев вперёд заполнен.

– Поначалу, когда портфель пустовал, каждая сдача номера была авралом. Потом мы решили, что дальше так работать нельзя – портфель должен быть заполнен наперёд. Когда есть выбор, работать легче. Конечно, заранее всё планировать трудно, и сейчас иногда материалы идут с колёс, но в общем, ситуация наладилась… – Скользнув голодным взглядом по тарелкам с едой, Леонид Романович попросил: – Давайте поедим, а потом продолжим. Я с утра ничего не ел.

– Хорошо, – согласилась Марья Ивановна. – Только один вопрос. Вы лично кого-нибудь подозреваете?

На лице редактора мелькнула тень смущения.

– Не сказать, чтобы очень… но…

– Да говорите же, кого?

– Тёщу!

(«И этот туда же! Ну, правильно, кто ж главный враг, как не тёща. Вот стервецы!») Объятая праведным гневом, Марья Ивановна с трудом удерживала на лице выражение безразличия.

– А почему вы так решили? Какие у вас отношения? – Она мысленно похвалила себя за то, что вопрос прозвучал деловито и бесстрастно.

Вместо главреда ответил Павел – точней, заворчал на тёщу:

– Дайте ему поесть! Человек голодный, а вы на него с расспросами наезжаете. Прямо как настоящая журналистка.

– Вхожу в роль, – отшутилась Марья Ивановна и добавила: – Приятного аппетита, коллеги!