Текст книги "Штурман по имени Ма"

Глава 15. «Мать большого человека» приступает к работе

– Андрей Михайлович, – обратился он к дворнику, – что это за маскарад? И почему у нас мётлы в прихожей?

Марья Ивановна удивилась. Оказывается, этот «дворник» и есть Андрей Михайлович. А кто же тот тип, что сидел за его столом?

– Я собираю материал для статьи, – доложил одетый в спецодежду дворника Андрей Михайлович.

– И чтобы написать о дворниках, вы решили использовать метод включённого наблюдения? Так сказать, журналист меняет профессию?

– Нет. Просто я договорился с местным дворником, что он расскажет о своей работе. И за это согласился помочь ему: поработать день вместе.

В диалог вмешалась Каролина Павловна:

– Слышь, Андрей, ты в своей статье не забудь осветить такой момент: неуважительное отношение к людям таких профессий. Мне подруга только что звонила. Она учительница, на пенсии. Чтобы подработать, устроилась на фирму уборщицей…

«Вот, значит, с кем она говорила по телефону», – поняла Марья Ивановна.

– …такая старательная – нигде пылинки не оставит. Недавно у них зарплату повысили всем, кроме уборщиц. Начальник заявил: «Это неквалифицированный труд». Да, неквалифицированный, но за компьютером приятней работать, чем грязь выгребать. Между прочим, от работы уборщиц зависит репутация всего предприятия. Потому что, если человек впервые приходит куда-то и видит бардак и грязь, то и впечатление о работе конторы у него соответствующее. Без уборщиц они в грязи утонут со своей квалификацией…

– Довольно! – прервал её Леонид Романович. – На этом диспут о дворниках и уборщицах объявляю закрытым.

– Послушайте меня, – сказала управдомша. – Вы знаете, что сделали эти негодяи понемножки?

В первый миг Марья Ивановна оторопела – что за бред несёт эта дама? Но тут же сообразила: скорей всего, она имеет в виду еженедельник «Обо всём понемножку». Именно в этом издании, по мнению Леонида Романовича, печатали украденные статьи.

– И что же они натворили, Инга Станиславовна? – спросил главред.

Марья Ивановна мысленно чертыхнулась. Опять ошибка. Оказывается, это вовсе не управдомша!

– Они напечатали якобы рейтинг местных СМИ, где сами они на первом месте, а мы на последнем. – Инга Станиславовна достала из сумки газету и, развернув, ткнула пальцем в заметку. – Нужно призвать их к ответу за враньё!

– Не надо поддаваться на провокации, – заявил Леонид Романович. – Народу неинтересны наши корпоративные дрязги.

– Значит, будем и дальше спокойно смотреть на эту лживую саморекламу? Надо поднять вопрос о так называемых рейтингах.

Андрей Михайлович поддержал коллегу:

– Инга права! Надо поднять этот вопрос. Реклама под видом рейтинга – это наихудший вид рекламы. Потому что если в обычной рекламе собственник расхваливает свой товар, тут ещё могут не поверить. Мол, если хвалит своё, значит, привирает. А рейтингам люди больше склонны доверять. Они же думают, что это независимые институты решают. Многие даже не представляют, как заказывают эти рейтинги и сколько за них платят.

– Этот вопрос мы обсудим позже, – сказал главред. И обратился к Владимиру —парню, который принёс письма: – Мне с пивзавода уже звонили, спрашивали: готова их реклама?

– Я поручил её Владимиру, – ответил «Владимир».

«Батюшки! – ахнула Марья Ивановна. – Я и здесь перепутала! Значит, Дмитрий – это не тот, что бухтел на подоконнике, а этот, что принёс письма…»

Главред подтвердил её догадку.

– Дмитрий! – укоризненно сказал он парню возле стола с письмами. – Реклама – твоя обязанность!

– Ну, вы же сами велели учить его… вот я и поручил ему эту рекламу! – ответил Дмитрий и прикрикнул на парня, сидящего на подоконнике: – Вовчик, где она?

(«Ага! Вот кто Владимир – студент-практикант! Неудивительно, что я перепутала. Они же почти ровесники». )

Спрыгнув с подоконника, студент стал оправдываться:

– Я не могу придумать рекламный слоган. И вообще! Мне надоело заниматься всякой ерундой! Поручите мне серьёзное дело.

– Это не ерунда! – возразила Каролина Павловна. – Реклама – наша кормилица. Занимает четверть газеты, а прибыли даёт процентов семьдесят.

В комнату вошёл мужчина, которого Марья Ивановна приняла за Андрея Михайловича.

– Ким Ерофеевич, вы уже обговорили с киоскерами идею звучащей газеты? – поинтересовался у него главред.

Снова Марье Ивановне пришлось признать свою ошибку и мысленно пробежаться по другому досье. «Значит, это Ким Ерофеевич. Водитель и одновременно менеджер по продажам. До пенсии работал в типографии. За глаза его называют «наш ветеран». Агитирует за создание рубрики «Ретро», где он бы печатал свои воспоминания, которым шутники уже и заглавие придумали – «Кимкины рассказы». И в своё оправдание она отметила, что у этого пенсионера моложавый вид. Поэтому она и перепутала его с Андреем Михайловичем, которому лет на десять меньше.

Углубившись в свои мысли, она прослушала, что говорил «наш ветеран». Осознала лишь последнюю фразу, с которой Ким Ерофеевич обратился к моднице и скромнице, обиженный тем, что они перешёптываются над журналом, ни на кого не обращая внимания.

– Правильно я говорю, девушки?

Скромница подняла голову и с улыбкой ответила:

– Конечно, правильно, Ким Ерофеевич. Правда, я не слышала, о чём вы говорили, но в том, что это правильно, я не сомневаюсь.

– Вы меня избалуете комплиментами, Вероника, – заявил польщённый ветеран.

«И тут ошиблась! – признала Марья Ивановна. – Кто бы мог подумать, что эта скромница и есть модница Вероника? Получается, что та накрашенная модница – это скромница Алеся?»

И, словно в подтверждение этой догадки, главред сказал «моднице»:

– Алеся, я вас даже не узнал сразу. Что произошло?

– Это мама меня заставила нарядиться и накраситься, – смущённо объяснила девушка. – Она меня всё время ругает, что я выгляжу, как серая мышка. Говорит, что так я ни с кем не познакомлюсь и замуж не выйду. Мне надоело это ворчание, и я уступила.

– Правильно! – одобрил студент. – Иногда предков надо слушаться. Я и не представлял, что ты такая красотка!

– А вы по какому случаю сменили имидж, Вероника? – спросил редактор у «скромницы».

Та ответила:

– Мы с подругой поспорили. Она утверждает, что ярко красятся и одеваются те, у кого комплекс неполноценности. Они, мол, боятся предстать в своём естественном виде и в неприметной одежде. Думают, что так никто не обратит на них внимания. Я вызвалась доказать обратное. Эксперимент продлится неделю.

В комнату вошла женщина лет сорока пяти. Красивая, стройная, стильно одетая.

– Лёня, – сказала она главреду, – я узнала насчёт аккредитации…

«Это уж точно его жена Людмила Максимовна, – подумала Марья Ивановна. – Она же его зам, она же ответственный секретарь».

Сбившись, жена главреда на секунду умолкла, а потом удивлённо спросила мужа:

– Почему ты с метлой?

– Он собрался на шабаш ведьм, – пошутила Каролина Павловна.

Зять бросил на неё выразительный взгляд и, вручив метлу Андрею Михайловичу, направился к порогу.

– Подожди, Леонид! – воскликнула тёща. – Тебя женщина ждёт!

До этой реплики никто из входящих в комнату, кажется, не замечал в кресле за ажурной перегородкой Марью Ивановну. Зато теперь все повернулись к ней. С колотящимся сердцем она вышла из уголка отдыха и поздоровалась.

Леонид Романович сказал сотрудникам:

– Это Марья Ивановна. Я вам говорил о ней, поэтому повторяться не буду. Каролина Павловна, вы будете её наставницей. А вы, Марья Ивановна, не стесняйтесь. Обращайтесь за советами к любому. Народ у нас хороший, хотя и своенравный.

Они с женой вышли. Каролина Павловна махнула рукой Марье Ивановне:

– Идёмте, я покажу ваше место. У нас бухгалтерский стол всё равно пустует. Вы можете его занять. А когда придёт бухгалтерша, пересядете за мой или Кимку сгоним.

У порога она остановилась и спросила студента, который лениво сгребал в кучу рассыпанные на столешнице письма:

– Вовчик, где данные телефонного опроса?

– Я ещё не успел, – буркнул тот.

– Здра-а-асьте! Немедленно на телефон!

– Я занят. Мне надо заниматься рекламой. Да ещё кучу писем разбирать.

– Но ведь я поручила это тебе ещё на прошлой неделе!

– Может, я смогу вам помочь? – предложила Марья Ивановна. – Что за опрос?

– У нас есть рубрика «Дайте слово», где обсуждаются разные темы и приводятся разные точки зрения граждан. Берём из телефонной книги наугад номера и звоним. Интересуемся мнением человека по данному вопросу и попутно делаем ненавязчивую рекламу нашей газете, – объяснила Каролина Павловна.

– Интересно. Давайте я проведу этот опрос. Как вы думаете, справлюсь?

– Конечно, справитесь! – заверил её студент, явно обрадованный возможности увильнуть от поручения.

Тёща главреда бросила на него укоризненный взгляд и сказала Марье Ивановне:

– Ну что ж, если вы согласны… Здесь ничего сложного. Вначале говорите: «Я из газеты „Одинокая ладья“. Мы проводим социологический опрос по теме такой-то… Ваше мнение…».

– А какая сегодня тема?

– Отношения в семье.

«Надо же! Прямо в яблочко! – подивилась Марья Ивановна. – Как раз для меня».

– С болтунами не церемоньтесь, – посоветовал Владимир. – Некоторые как начнут умничать, так не заткнёшь.

– Да. Особо разговорчивых деликатно закругляйте, – сказала Каролина Павловна. И попросила нарядно одетую девушку: – Алеся, распечатай схемку опроса для Марьи Ивановны.

И «мать большого человека», она же секретный агент под журналистским прикрытием, приступила к работе.

Глава 16. «Портрет вероятного перебежчика». Свара у фонтана

Покинув редакцию в полдень, Марья Ивановна сразу не поехала домой. Погода чудесная, солнечная, не жарко – почему бы не прогуляться? И думается во время прогулки хорошо, а поразмыслить было над чем.

«Дело плагиаторов» – так назвала она загадочную историю с украденными статьями – пока не продвинулось ни на йоту. Да и глупо было бы ждать разгадки в первый же день.

Знакомство с коллективом редакции только усложнило задачу. Если до этого Марья Ивановна готова была подозревать всех и каждого, то сейчас она даже представить себе не могла, кто может пакостить своим коллегам? Сотрудники «Одинокой ладьи» – абсолютно все – ей понравились. Кто-то больше, кто-то меньше, но ни один не вызвал неприязни. И в роли подозреваемых она никого не могла представить. А то, что главред подозревает свою тёщу, всерьёз воспринимать не стоит. Там, где замешаны личные отношения, нет никакой объективности. Надо искать корыстные мотивы. Как говорили древние: кому выгодно? Хотя… какая уж тут выгода? Больших денег украденные материалы не сулят. Может, мотив – совсем не деньги? Например, кто-то из сотрудников хочет перейти в другое издание и таким образом пытается зарекомендовать себя хорошим журналистом. Леонид Романович уверен, что никто из его подчинённых в других изданиях внештатником не работает. Но откуда у него такая уверенность? Ведь внештатником можно работать в нескольких изданиях и даже без ведома своего непосредственного начальства. И при устройстве туда необязательна справка с основного места работы. Значит, этот вариант исключать нельзя. И тогда круг подозреваемых сужается. Асы, то бишь Инга Станиславовна и Андрей Михайлович, сами пишут хорошо – зачем им воровать чужое? К тому же большинство украденных статей принадлежит им самим. У себя, что ли, воровать?

А может, кто-то затаил обиду на главреда и пытается насолить ему? Хотя Леонид Романович и считает их систему оплаты максимально справедливой, не факт, что так же думают его подчинённые. На конспиративной встрече главред рассказал, что ему пришлось изрядно помучиться, прежде чем была разработана эта система. Поначалу, когда зарплата журналистов складывалась из оклада по штатному расписанию и гонорара за публикации, сотрудников премировали за количество материалов, беря килобайты за основу оплаты. Но журналисты стали «гнать строку» и сбились на мелкотемье. Пришлось усовершенствовать систему оплаты. Теперь каждому присваивается категория мастерства, разумеется, у асов она самая высокая. Существуют и категории сложности. Учитывается не только объём материала, но и трудоёмкость его разработки. Поощряется премией также срок сдачи материала на вёрстку. Приветствуется также инициатива. Сам нашёл тему, довёл её до ума – тоже получишь премию. В общем, как с гордостью заметил Леонид Романович, справедливость подобной системы оплаты настолько очевидна, что недовольства у подчинённых не вызывает. Но не исключено, что не все в восторге от подобной системы, хотя и не выказывают этого.

Тогда же, в кафе у озера, была затронута и такая щепетильная тема, как заказные материалы. На вопрос Павла, не было ли конфликтов по поводу «заказухи», главред ответил отрицательно. Сказал: «У нас и в контрактах оговорено, что творческая часть коллектива не имеет права готовить рекламные статьи, даже помеченные специальным значком «на правах рекламы». Вся эта «рекламная кухня» в ведении Дмитрия, ну а ему по должности положено расхваливать рекламный продукт. Правда, иногда ему помогают другие, но только в творческом смысле: стиль подправить, слоган отшлифовать. Делается это добровольно, и никто на вознаграждение не претендует.

А ещё Марья Ивановна спросила у главреда: не груб ли он с подчинёнными, не позволяет ли себе диктаторских замашек? Леонид Романович даже обиделся, заявив, что не признаёт силовой принцип руководства коллективом. «Мой принцип – демократичность и открытость. У нас большинство сотрудников работает по свободному графику, кроме рекламщика и моей тёщи, которая ещё исполняет обязанности моего секретаря. Но при необходимости, и они могут уйти, оставив кого-то вместо себя».

Тогда Марья Ивановна перевела разговор на семейные отношения и полюбопытствовала, не ссорился ли главред с кем-нибудь из своих родственников? Не с теми, что находятся у него в подчинении, а с их роднёй? Может, эти дальние через своих родственников, работающих в редакции, и вредят? Леонид Романович ответил, что ни с кем из родственников не было конфликтов и ссор. Они вообще мало общаются. Изредка перезваниваются, поздравляют друг друга с праздниками и всё. А что касается тех родственников, которые работают в редакции, то отношения с ними (разумеется, за исключением жены и тёщи) только деловые.

И ещё на той встрече Марья Ивановна спросила: насколько легко можно залезть в компьютер и пошарить по чужим документам? И узнала, что, хотя все компьютеры соединены в локальную сеть, у сотрудников нет паролей – настолько доверительная атмосфера в редакции. В принципе, можно легко скопировать файлы из чужих папок на дискеты и унести их с собой. Но до недавнего времени даже представить такое было немыслимо.

Поскольку реальных зацепок в «деле плагиаторов» не было, Марья Ивановна обратилась к интуиции – а вдруг та подскажет «вероятного перебежчика»? Так в разведке называют тех, кто может предать, переметнуться к врагу. Но интуиция молчала. Образно говоря, на «портрете вероятного перебежчика» пока что красовался групповой портрет.

Мысли Марьи Ивановны переключились на конкурентов «Одинокой ладьи». Тогда, у озера, на конспиративной встрече, она попросила главреда написать список изданий, где печатают украденные статьи, а также указать псевдоавторов.

Этот «список плагиаторов» она выучила наизусть.

1. Газета «Обо всём понемножку» – И. Жарких.

2. Газета «Дважды» – Пётр Бондаренко.

3. Газета «Мистер Игрок» – Рэмо.

4. Журнал «Итэлла» – Элен Дворянинова.

Первые три газеты – еженедельники. Женский журнал выходит два раза в месяц. Все издания развлекательного характера, но с претензией на интеллект – умные, познавательные статьи тому подтверждение.

Компания «плагиаторов» могла замутить мозги любому разведчику. Поди разберись, кто скрывается за этими псевдонимами. И. Жарких, Рэмо – кто это: мужики или бабы? Впрочем, нельзя быть уверенным и в том, что Пётр Бондаренко – мужчина, а Элен Дворянинова – женщина. Для журналистов псевдонимы, словно карнавальные костюмы – мужчина запросто может прикинуться женщиной, и наоборот.

Там же, на конспиративной встрече, из разговора о журналистском закулисье Марья Ивановна узнала, что плагиат в журналистике и раньше-то был не редкостью, а в последнее время вообще расцвёл пышным цветом. Решать эти проблемы через суд – себе дороже. В основном выясняют отношения по-джентльменски: разговаривают, призывают к совести. Но автора ещё надо найти, а главные редакторы своих авторов-плагиаторов обычно не выдают или покрывают: мол, «моя хата с краю – ничего не знаю». Есть, правда, и такие главреды, для которых Кодекс журналистской этики – не пустой звук, эти могут и уволить журналиста, если убедятся в его непорядочности.

Больше всего Леонида Романовича возмущало даже не поведение конкурентов, а предательство кого-то из его подчинённых. Когда тебе пакостят чужие, это ещё не так обидно, но когда вредят свои – это уже верх подлости.

Размышления Марьи Ивановны были внезапно прерваны появлением на её пути странной пары. Коренастая бабища, в старом вылинявшем халате и комнатных тапочках, тащила за шиворот рубашки хлипкого мужичонку в шортах, похожего на перепуганного бойскаута. Выражение лица у бабищи было такое, словно она собиралась утопить мужичонку в фонтане, мимо которого как раз проходила Марья Ивановна. Остановившись возле каменного бортика фонтана, тётка зарычала:

– Вот теперь созерцай, обормот! Созерцай, лодырьская твоя оболочка!

Мужичонка вырвался и налетел на Марью Ивановну – от неё отпружинил опять к разъярённой бабище и снова был схвачен за шиворот. Они заголосили дуэтом, обращаясь к случайной свидетельнице за сочувствием.

– Да успокойтесь вы! – крикнула Марья Ивановна. – И отпустите этого несчастного, женщина!

– Это я несчастная, а не он! – возмутилась бабища. – Сел мне на шею!

– Я не вам на шею сел, а вашей дочке! – уточнил мужичонка.

– Зять! – догадалась Марья Ивановна.

– Он самый! – с ненавистью подтвердила женщина. – Деньги не зарабатывает, дома ни черта не делает, ещё и воду льёт из крана почём зря!

– Не зря! – возразил мужичонка и стал объяснять Марье Ивановне: – Психологи советуют при плохом душевном самочувствии смотреть на текущую воду. Созерцание этой воды и вдыхание отрицательных ионов успокаивает нервы.

– Я заглянула в ванную, вижу: он воду из крана льёт – за мой счёт свои нервы успокаивает! – негодовала женщина. – За квартиру и коммунальные услуги я ведь плачу!

Мужичонка, опасливо косясь на тёщу, пробормотал:

– Если бы я знал, что у меня будет такая скандальная тёща, я лучше бы на англичанке женился. У них тёщи культурней, не то что наши.

У бабищи от гнева перекосилось лицо.

– А чего ж им не быть культурными, если они своих зятьёв месяцами не видят! Клокнут раз в полгода и разбегутся!

– Клюкнут, – поправила её Марья Ивановна.

– Нет, клокнут, – упорствовала бабища. – Я говорю про обычай ихний – чай в пять часов.

– Файф-о-клок, – с чувством интеллектуального превосходства уточнил мужичонка и, воспользовавшись тем, что тёща ослабила хватку, вырвался из её рук.

Пальнув ругательствами вслед зятю, убегающему в сторону жилой многоэтажки неподалёку, женщина сердито продолжила:

– Вот я и говорю: клокнут и разбегутся! Чего ж им не быть вежливыми? А наш зять на квартиру к тёще жить припрётся, да ещё корми его, пои – и всё равно тёща плохая! Вчера говорю ему: «Ты бы сходил за картошкой». А он отвечает: «Меня здесь нет. Я ушёл в астрал. Здесь только моя оболочка». А сегодня эта лодырьская оболочка недельную норму воды почём зря вылила. Вот я и взбесилась, притащила его к фонтану. Нехай тут смотрит – забесплатно!

И хотя эта скандальная бабища была несимпатична Марье Ивановне, по-человечески она ей посочувствовала. От сочувствия женщина размякла и прослезилась.

– Я вот читала в журнале, советуют там – ищите хорошее. Начинаю искать, а как увижу морду его нахальную да ноги волосатые, так всё хорошее забываю. Знает ведь, что я терпеть не могу мужиков в шортах, и нарочно их носит. Побегу домой, а то ещё снова откроет воду. Чёртов созерцатель!

Провожая взглядом эту бабищу в старом халате, Марья Ивановна вспомнила один разговор во время телефонного опроса. Женщина сказала, что у неё прекрасные отношения с зятьями, потому что она применяет правило трёх «д»: дипломатия, доброжелательность и деликатность. «Жалко, что я не спросила у той женщины, вместе с зятьями она живёт или отдельно? – подумала Марья Ивановна. – Подозреваю, что отдельно. Ох, что ни говорите, а главное – это всё-таки четвертое „д“ – дальность. Лучше жить на расстоянии, тогда и грызни будет меньше».