Текст книги "Суета вокруг кота"

– Два часа ночи! – сообщил Кирилл, выводя меня из задумчивости. – Поздно уже следственные мероприятия проводить. А посему предлагаю всей честной компании отправиться ко мне домой и хорошенько выспаться. А с нашими проблемами продолжим разбираться завтра. Как говорится, будет день – будет и пища… – Договорить ему помешал звонок сотового телефона. Капитан вытащил аппарат из кармана и поднес к уху.

– Кошмар! – сбивчиво понеслось из динамика. – Представляешь, она – взорвалась! Рамка межпространственного перехода взорвалась, разлетелась вдребезги! Мы приехали, а в нашей квартире – пожар! Спецмашина у подъезда стоит, толпа зевак собралась, и пожарные со шлангами бегают. У нас в квартире дверь выбита, а теперь еще и ремонт в той комнате делать придется…

– Все так плохо? У нас теперь плохо? – с замиранием сердца спросила я, ибо сразу же узнала голос Тани Горской. Поэтому и выделила интонацией это многозначительное «у нас».

Мрачный, словно грозовая туча, Кирилл сочувственно кивнул.

– Полиция утверждает, что это был поджог! – продолжал надрываться телефон голосом Горской.

– Почему? – не поверил ее братец.

– А я знаю? – возмутилась Татьяна. – Выходит, кто-то спустился с крыши по стене дома, проник в окно, подложил взрывчатку и сбежал тем же путем. Тут поневоле поверишь в существование Человека-паука!..

– Э-э-э, кого? – не поняла я, недоуменно глядя на Кирилла.

– Бред, конечно, она несет. Но извини, кажется, ты уже никогда не сможешь вернуться домой! – пояснил он. – После того как Сидор отправил Татьяну и Ивана из института, они сильно задержались по дороге. В магазин заехали, потом искали банкомат, где можно снять наличные… И когда добрались до дома, то обнаружили у себя в квартире следы уже потушенного пожара. Подозреваю, всему виной та самая рамка межпространственного перехода. Замкнуло там, наверное, чего-то… – Капитан упорно отказывался поверить в бредовую идею со взрывчаткой и ползающим по стенам злоумышленником. – Короче, прими мои соболезнования, но подозреваю, что связь с вашим миром потеряна навсегда…

– Ого! – не сдержался Анриэн.

Тролли разразились громкой, бессильной бранью.

Я задумчиво потерла лоб, взвешивая все «за» и «против». Нет, в случайности и совпадения я не верю, не настолько наивная. На мой взгляд, так теория намеренного подрыва очень здравая и актуальная. Кто-то умный и могущественный, располагающий огромными ресурсами, специально отрезал нам путь домой. Вот только кто именно и зачем? Хм, пока не знаю, но точно уверена, что разбираться в этой загадке предстоит лично мне.

– Ну или, во всяком случае, до тех пор, пока Иван ее не починит… – смягчил уже вынесенный приговор капитан, выводя меня из задумчивости.

– Ничего страшного, ибо я в ближайшую сотню лет никуда не тороплюсь, – язвительно хмыкнула я, решив до поры до времени не озвучивать посетившие меня догадки. – Полагаю, в связи с вновь открывшимися обстоятельствами процесс поимки нашего кота может затянуться надолго. Но поскольку я бессмертная, то…

– Ясно! – еще больше помрачнел Кирилл. – Правило «в моей смерти прошу винить мою жизнь» на тебя не распространяется. Эх… – Он тяжко, обреченно вздохнул.

«Ну и пусть, – печально подумала я. – Лучше сразу дать ему понять: отношения между нами невозможны. Конечно, это жестоко, но иного выхода я не вижу. Зато – честно. Прискорбно осознавать, но честность – это когда хочешь сказать одно, а говоришь правду…»

Ночной мороз все усиливался. Снегопад вошел в устойчивую фазу, став настолько густым и плотным, что видимость теперь ограничивалась расстоянием вытянутой руки. Все, что находилось дальше, напрочь терялось в непроницаемом белом тумане. Всем нам было понятно – делать здесь уже нечего, пора уходить. Анриэн прятал нос в поднятом воротнике куртки, витиевато проклиная гадкую земную погоду. Отошедший чуть в сторону Сидор курил, причем я видела лишь огонек его папиросы, через равные промежутки времени красной точкой вспыхивающий на белом фоне. Надир нежно прощался с Блохой, обещая вскоре вернуться. А Кирилл уныло мотался из стороны в сторону, словно сомнамбула – три шага влево, три шага вправо, что-то монотонно бубня себе под нос. Очевидно, пытался свыкнуться с мыслью о моей во всех смыслах непреодолимой недосягаемости… На фоне всеобщей занятости своими проблемами Спинолом неожиданно ухватил меня за рукав дубленки, утягивая за ближайшие коробки.

– Чего тебе от меня вдруг понадобилось? – настороженно ощерилась я, давно уже привыкшая никому и ни в чем не доверять.

– Не бойся, госпожа, не обижу! – усмехнулся тролль. – Поговорить хочу…

– Много чести будет тебя бояться! – вполголоса буркнула я. – О чем? – Я с любопытством задрала голову, разглядывая его близко наклоненное ко мне лицо – суровое, с таинственно поджатыми губами. – Ты же уже отказался раскрывать мне тайну своего загадочного хозяина, и…

– И не раскрою, не жди! – упрямо повторил Спинолом. – Вот только если докажешь, что сумеешь достойно ему противостоять, да если однажды дома окажемся, то…

– Если бы да кабы! – язвительно передразнила его я. – Кстати, до того дня еще дожить нужно…

– Доживем! – уверенно заявил Спинолом. – А до тех пор я стану всех вас, и особенно господина Кирилла охранять. – При упоминании имени капитана в голосе тролля прозвучала весьма удивившая меня нежность, вообще не свойственная представителям его рода. – Да помогать всем, чем смогу.

– И чем же? – скептично фыркнула я. – Спать уложишь и одеялко подоткнешь?

– Среди тех, кто ловил кота, находился маг, – вдруг спокойным голосом произнес Спинолом, невозмутимо пропустив мимо ушей только что озвученную мною колкость.

– Кто? – оторопела я, потрясенная до глубины души. – Тебе приснилось, воин. В этом мире нет ни магов, ни магии…

– Я в таких делах никогда не ошибаюсь, – скупо усмехнулся тролль. – Мой хозяин специально обучал меня выслеживать магов. Он еще в детстве выбрал меня из многих сотен других слуг, именно за мою врожденную особенность – умение ощущать магию. Десятки лет меня натаскивали, словно ищейку. Я чую их специфическую ауру. Побывавший здесь чародей оставил после себя слабый след в воздухе, едва уловимый и уже почти рассеявшийся, – терпеливо растолковывал мне Спинолом. – Конечно, это маг отнюдь не твоего уровня, госпожа, – он вежливо поклонился, – пускай даже твои возможности тут и не проявляются. Но все-таки этот человек обладает очень редкими в здешнем мире способностями. И еще он опасен, очень опасен…

– Хм! – задумалась я. – А ведь ты, похоже, не врешь. Ну и дела!

– Я все сказал, – закончил разговор Спинолом. – Теперь только тебе решать, как дальше поступить… – Тролль наградил меня сочувственным взглядом и решительно зашагал к переминающимся поодаль товарищам.

Я же по излюбленной привычке прикусила нижнюю губу и попыталась сосредоточиться на панически разбегающихся в стороны мыслях. Вот это новость! Никак не ожидала встретить здесь мага! Интересно, чего ему от нас нужно? Зачем ему понадобился Маврикий? Неужели неведомый противник знает о существовании моего мира и охотится за Светочем? Нет, это просто невозможно!.. А еще сейчас мне очень хочется лично проверить слова Спинолома… Правда, меня никогда не обучали выслеживать других магов, но стоит попробовать – вдруг во мне тоже обнаружится талант отыскивать нечто особенное?

«А почему бы и нет, завянь мои фамильные лотосы?» – тут же ехидно ответила я сама себе, совершенно не думая о том, что хуже нет, когда внутренний голос отвечает вопросом на вопрос.

– Так и поступлю! – вслух решила я и целенаправленно зашагала вперед, прямо в снежную пургу…

Каюсь, в тот момент я напрочь позабыла о своей самой главной и врожденной способности, дарованной мне выдумщицей-судьбой, – везде и всюду отыскивать неприятности, сваливая их затем на свою глупую голову. Впрочем, разве талант – это не есть умение делать то, чему нас никогда не учили?

Я сделала несколько шагов, обогнула штабель из ящиков, высотой в полтора человеческих роста, и… И ничего! Темно – как в погребе, снегу навалило по колено, и запахи вокруг витают такие, что аж слезы из глаз вышибает. Хотя… Я нагнулась, рассматривая полузаметенные снегом следы. Похоже, совсем недавно оное достопримечательное место посетили трое мужчин в одинаковой форменной обуви, готова побиться об заклад – военной, вон какие у них мощные каблуки и квадратные носы. Причем трое настоящих бойцов – обладающих немалым ростом и весом. Отпечатки сапог или ботинок глубоко вдавились в наст, поэтому и сохранились весьма неплохо. Получается, Блоха нам не врала – на свалке действительно побывали какие-то загадочные личности.

Я еще немного продвинулась вперед, неосторожно углубившись в лабиринт из ящиков. В какой-то момент я с удивлением поняла, что окружающая меня темнота перестала быть абсолютной. Очевидно, недалеко отсюда находился слабый, приглушенный источник света. К свету добавилась негромкая музыка, а затем приятный, грудной женский голос едва слышно запел:

 
Я любовь из себя выжигала умело –
Говорила: пускай отдыхает душа,
Не заметив, свершила постыдное дело –
Против чувств убиенных трусливо греша.
 
 
Я спокойна теперь. Я подобна пустыне –
Мной любовная мука испита до дна,
Ничего мое сердце не тронет отныне –
Молчаливо по жизни шагаю одна.
 
 
Там, где раньше мечтаний бурлили потоки –
Громоздятся барханов сухие пески,
Не звучат голоса, не рифмуются строки –
Облетают с увядших цветов лепестки.
 
 
Пропадает зерно в закромах старой риги –
Наши чувства уже не дадут урожай,
Не смотри на меня, я надела вериги –
Не моли, не ругай, не кричи… Уезжай!
 
 
Ты уйдешь, на прощанье забыв обернуться…
Я покорно вздохну – видно, так уж и быть!..
Две слезинки из глаз против воли прольются –
Ты ушел и не понял: любовь – не убить!
 

Я остановилась, очарованная прекрасной балладой и вполне достойным исполнением. Следует признать – эта неведомая певица поет на уровне наших лучших королевских менестрелей. Даже не думала, что встречу подобное чудо в этом противоречивом мире. Но где же прячется сама певица? Сквозь серый полумрак я наконец-то рассмотрела очертания какого-то огромного предмета, похожего на наши безлошадные повозки. А-а-а, наверное, это и есть та упомянутая Блохой машина, на которой приехали ловцы кошек! Но зачем они вернулись?..

Внезапно раздавшийся шорох заставил меня насторожиться. Я резко выпрямилась, но ничего другого сделать не успела, ибо две возникшие словно из ниоткуда фигуры подхватили меня под локти, заламывая руки за спину. Я забилась как пойманная птица, и тогда кто-то третий, громадный и угловатый, приложил к моему носу тряпку, смоченную чем-то вонючим. Против воли я вдохнула сладковато-приторный запах и сразу же ощутила сильное головокружение, перед глазами все поплыло. Еще успела различить пару совершенно одинаковых мужчин – удерживающих меня от падения, мощных, одетых в черное. Третий же, выглядящий настоящим гигантом даже на фоне своих отнюдь не хилых напарников, собственническим жестом отбросил мой капюшон и ощупал уши, попутно чем-то больно царапнув шею.

– Она! – довольным тоном заявил он. – Забираем… Да аккуратнее! – начальственно прикрикнул он на двоих охранников, грубо потащивших меня за собой. Носки моих сапог бороздили снег, сознание плыло, невыносимо хотелось спать…

– Ценная добыча! – Финальная фраза ввинтилась мне в уши и запомнилась. А потом я почувствовала, как меня поднимают, несут и бережно укладывают на что-то мягкое…

Глаза закрылись сами собой, тело перестало повиноваться, и я погрузилась в глубокий сон без сновидений.

– Где она? – сердился Кирилл. – Уходить пора, а эта несносная девчонка опять самодеятельностью занимается… Куда она подевалась?

– Туда пошла. – Надир махнул рукой в сторону высоченного штабеля из ящиков, смутно виднеющегося слева, на расстоянии нескольких метров.

– Зачем? – удивился капитан, поворачиваясь к неотступно, по-собачьи преданно ходящему за ним Спинолому. – Ты, случайно, не в курсе?

Тролль равнодушно пожал плечами, но при этом в его глазах промелькнуло какое-то неоднозначное выражение, мстительно-злорадное, сразу же наведшее Кирилла на нехорошие подозрения. Захотелось взять гиганта за грудки и устроить ему допрос с пристрастием. И Каталкин совсем уже собрался осуществить задуманное, как…

– Да ты не обращай внимания, – насмешливо хмыкнул Анриэн. – Это наша леди Зараза опять своей бабской дурью мается, снова из себя великого следопыта разыгрывает!

Желание срочно выяснить отношения с троллем мелькнуло и… пропало. В самом деле, ну при чем тут Спинолом?

– Вот поймаю Сафиру, точно наручниками к батарее пристегну, – в сердцах пообещал Кирилл, правда – не уточняя, к какой именно батарее, но быстро шагая к штабелю.

За ящиками никого не обнаружилось.

– Трать-та-ра-рать! – мрачно изрек капитан, рассматривая густо истоптанный снег. – Интересно, где принцесса и что здесь произошло? – Он нагнулся к чему-то тускло блеснувшему на снегу и вытянул из сугроба порванную цепочку с привешенным на нее медальоном. Прямоугольная серебряная пластинка, на поверхности которой четко проступала фигура статной женщины в плаще с капюшоном. Левая рука прижата к груди, правая сжимает огромное копье.

– Ее? – спросил капитан, показав свою находку Анриэну.

– Ее! – без сомнений закивал дроу. – Образок богини Дану. Согласно нашим легендам, подобный артефакт с изображением покровительницы нашего народа хранит членов правящих кланов от всяких бед и так далее…

– Сегодня, похоже, не охранил! – басом прогудел Спинолом из-за плеча Кирилла, и капитану опять почудилось мелькнувшее теперь уже в голосе тролля какое-то мрачное удовлетворение. – Украли девку… Ох, лишь бы не убили или не снасильничали! Уж дюже красивая она. – Он немного помолчал и добавил: – Была…

– Ага, жди, – скептично фыркнул Анриэн, – да она сама кого угодно снасильничает и убьет, ну или наоборот – сначала убьет, а потом снасильничает!

– Ой, мамочки, а я как раз покойников боюсь! – испуганно охнул Надир, за что немедленно получил увесистый подзатыльник от сурового Спинолома.

– Заткнись! – грубо рявкнул Кирилл, хватаясь за мучительно занывшее сердце. – Замолкни немедленно. Даже думать о таком не смей!

Тролль вздохнул, послушно кивнул и отвернулся.

– Она на шее его носила, а я увидел и запомнил. У нас многие представители старшей крови такие носят, – продолжал рассказывать дроу, рассматривая поврежденное звено цепочки. – Похоже, сорвали, уронили и не заметили…

– Кто? – с отчаянным бессилием закричал Кирилл, поднимая голову к темному небу. Небо, естественно, не ответило. – Кто посмел ее обидеть? – отчеканил он по слогам с такой безумной ненавистью, равной коей не испытывал еще ни разу в жизни. – Покажитесь, падлы! Все равно ведь найду и убью…

– Туда ее потащили. – Вразумленный с помощью грубой силы Надир тем временем старательно изучил следы, оставленные похитителями. – Против воли. Волоком. Без сознания она была, вон как глубоко носками сапог снег пробороздила…

Борозды и отпечатки армейских ботинок привели их к месту недавней стоянки какой-то большой машины, едва присыпанному свежевыпавшим снегом. Судя по всему, именно такую и описывала им Блоха. Но зачем недавние ловцы кошек вернулись на свалку еще раз? Дальше капитану пришлось идти по колее, оставленной шинами джипа. До ярко освещенной трассы, полной машин, где отпечатки шин смешались с сотнями других, превратившись в единый хаотичный узор. Возле трассы Кирилл остановился, горестно застонал, схватился за голову, крепко сжимая в кулаке единственное, что осталось ему от любимой, – образок богини Дану, и рухнул коленями в снег.

Здесь след, оставленный таинственными похитителями, оборвался.

Тихо, страшно, сознание присутствует в виде каких-то коротких вспышек и обрывков воспоминаний. Помню, как меня схватили и потащили… А вот кто и куда потащил, не помню – хоть убей. Кстати, спасибо, что не убили… Или лучше бы убили?..

Я застонала от нестерпимой боли, сверлом ввинчивающейся в мозг, и попыталась открыть глаза. Не удалось даже с десятой попытки. Одиноко, холодно, а во рту застоялся на редкость отвратительный привкус, словно кошки нагадили… Правда, я понятия не имею, каковы на вкус кошачьи экскременты, но на ум почему-то приходит именно такое сравнение. Ресницы слиплись, хоть руками их раздирай… С превеликим трудом подняла тяжеленную, будто свинцом налитую руку и повозила ладонью по лицу, разрывая непослушные ресницы. Помогло. Несколько мгновений не могла совладать с собственным зрением, а потом еще несколько мгновений пыталась понять – что же именно я вижу?

К счастью, вскоре немного адаптировалась к окружающему полумраку и выяснила – лежу на спине, во весь рост вытянувшись на чем-то жестком, укрытая собственной курткой, а надо мной нависает низкий потолок… Сначала я решила, будто нахожусь дома – в той убогой комнатушке, которую снимала последние три месяца. Судя по ужасному самочувствию – пытаюсь оклематься после жуткой попойки. Но потом сообразила: потолок в моей конуре был дощатым, а этот, хоть и не менее противный, сделан из какого-то серого камня. Значит, я все-таки не дома. Ах да, припоминаю, меня же тащили двое здоровенных мужиков!.. Тут все прочие воспоминания сразу нахлынули бурной волной, прорвав плотину временной амнезии, а я коротко выругалась и попыталась рывком перевести свое непослушное тело в сидячее положение.

Такая поспешность не привела ни к чему хорошему, ибо головная боль, словно следила из засады за оными жалкими потугами, мигом набросилась на меня по новой, причем – усилилась во сто крат. Я с мучительным стоном повалилась обратно на лежанку, едва успев заметить, что нынешним моим пристанищем является низкий, капитально обшарпанный топчан. И стоит он в какой-то небольшой комнате, почти пустой, лишенной окон. Кроме моего лежбища в комнате имеется несколько картонных коробок, очевидно выполняющих функцию мебели. Источником скудного света служит слабенькая лампочка, вкрученная в патрон над дверью. А вот сама дверь такова, что с первого взгляда становится ясно – эту не взломаешь. Потому как выкована она из железа и усилена дополнительными накладками. У нас в Мидире за такие прочные двери обычно сажают тех, кого очень стремятся удержать на одном месте. Интересно, меня-то почему сюда упрятали? Ведь если сложить воедино все доступные мне факты, то становится понятно – я попала в тюрьму…

Между тем моя головная боль и не думала проходить, усиливаясь с каждой минутой. Сознание так шатко балансировало на грани бытия и небытия, словно играло со мной в некую злую игру. Очень хотелось пить. Горло пересохло и саднило. Ощупывая шею, я попутно обнаружила пропажу своего заветного медальона, что окончательно меня расстроило. Всегда считала – пока он со мной, то надежда выжить и избежать самых страшных бед еще есть. Видимо, теперь я лишилась всего, даже веры в удачу!

– Воды! – в качестве попытки хрипло выдохнула я, впрочем – даже и не надеясь, что меня услышат. – Прошу, воды…

Неожиданно в сваленных посреди комнаты коробках что-то негромко зашуршало. Сначала я испуганно замерла, а потом плюнула на осторожность, принуждаемая к тому сильной жаждой, и закричала так громко, как только смогла:

– Помогите! – Кажется, мой крик больше напоминал слабый мышиный писк. – Воды!

Из коробок выскользнуло несколько неясных теней и приблизилось ко мне, попутно обретая очертания фигур трех здоровенных кошаков. Коты беззвучно подкрались к топчану и расселись полукругом на полу, с любопытством рассматривая меня светящимися в полутьме зелеными глазами.

– А вы чего тут делаете? – удивленно прошептала я, в свою очередь недоуменно таращась на столь необычных сокамерников. – Тоже неведомо за какие преступления срок мотаете?

– Мяу! – снисходительно подтвердил первый кот, черный как смоль.

– Мы-ы-ыр! – эмоционально поддакнул второй, пушистый и трехцветный.

– Убедительно звучит! – усмехнулась я. – Спасибо за компанию. А если еще подскажете, за какие такие грехи и меня сюда упрятали…

– Мявк! – смущенно отвернулся черный котяра, очевидно стыдясь собственной неосведомленности.

– Мы-ы-ыр! – однообразно повторил трехцветный.

– Ясно! – разочарованно хмыкнула я. – Моя вина остается загадкой и…

– Молилась ли ты на ночь, Дездемона? – неожиданно внятно, человеческим голосом и с вкрадчивыми интонациями вопросил третий кот, в упор взирая на меня.

– Че… – Пересохшее горло предательски отказало в самую нужную минуту, и я поперхнулась словами. – Чего ты сказал?

– Тебя же интересует твоя вина? – Третий кот – полосатый, серый, упитанный, молчавший до сего мгновения, – уселся на хвост, совсем по-человечески подпер подбородок лапой и немигающе уставился на меня. – Вот я ее тебе и озвучиваю. Устраивает?

– Ик! – обалдело ответила я, отказываясь верить собственным глазам. Говорящий кот? Нет, невозможно, такие даже у нас в Мидире не водятся!

– Значит, не поняла, – философски вздохнул кот. – Ты совершаешь неправильные поступки, девочка, зато пренебрегаешь правильными. За это и угодила в оную кутузку…

– Погоди с демагогией! – нетерпеливо перебила я. – Лучше скажи, почему из всех троих котов – разговариваешь только ты?

Коты заинтересованно переглянулись.

– А шут его знает! – почти равнодушно повел носом серый. – А может, мне тоже не стоит общаться с такой невежливой особой?

– Да кто ты такой и почему осмеливаешься читать мне нотации? – взорвалась я, возмущенно приподнимаясь на топчане, враз позабыв и о жажде, и о своей головной боли. – Хам, нахал хвостатый!

– Злость – это такое состояние, когда язык работает намного быстрее мозга, – насмешливо парировал кот. – Объясняю доходчивее: не говори того, о чем впоследствии пожалеешь, девочка.

– Да какая я тебе девочка! – вознегодовала я. – Заруби себе на носу: мое имя – Сафира! Я – леди из дома Пурпурного Лотоса.

– О, прошу прощения, разрешите представиться… – Серый кот поднялся на задние лапы и галантно раскланялся. – Меня зовут Маврикий!

– Ты! – Я обрадованно подпрыгнула на топчане. – Так это ты! Извини, сразу не узнала…

– Я! – спокойно согласился тот, кого я уже отчаялась найти. – Если, конечно, вы, леди, соизволите пояснить, какой именно смысл вкладываете в это короткое обращение!

– Ну как же, – возбужденно зачастила я, – ты принял в себя информационную матрицу мэтра Сабиниуса, сбежал из Листограда, унес с собой Светоч, прошел через рамку и…

– Не помню… – перебил меня Маврикий, растерянно потирая лапой морду. – Почти ничего не помню. Извини, дорогая…

– Ах! – разочарованно вскрикнула я. – Но как же так? И где сейчас Светоч? Ты же носил его на шее, вернее – должен был носить!..

– Не помню! – виновато повторил кот, хватаясь за свою шею. – Потерял, наверное…

– О-о-о, убей меня, богиня Дану! – истерично завизжала я, хлопая себя по лбу. – Как же ты умудрился совершить подобную глупость? Если ты потерял Светоч, то это конец всему! Наш мир погибнет, а мы сами никогда не вернемся домой… – Тут головная боль внезапно напомнила о себе, я прикусила язык и замолчала.

– Глупость – лучшее средство от разочарования! – фыркнул Маврикий, воинственно топорща усы. – Ты сначала выздоровей, а потом мы вместе во всем разберемся. – Он метнулся обратно к коробке и тотчас же вернулся обратно, неся в передних лапах чем-то наполненную чашку, которую приложил к моим губам. – Пей, – приказал кот. – Пей и спи. Знаешь, здоровье-то – оно завсегда важнее всего.

В чашке оказалась вода, вкусная и холодная. Я, не отрываясь, опустошила до дна всю немаленькую посудину и с благодарным вздохом вытянулась на топчане. Сон навалился сразу же, только на сей раз он был не болезненно насильственным, а освежающе приятным. Последним, что я увидела, стала усатая кошачья морда, задумчиво склоненная надо мной.

– Листоград, Сабиниус, Светоч… – Маврикий с треском поскреб лапой за ухом. – Не-а, не помню…

Тут мои веки закрылись сами собой, и я заснула.