Текст книги "Запах ночных фиалок. Рассказы и повести"

СИНДРОМ ОПУСТЕВШЕГО ГНЕЗДА

Валентина в ванной перед зеркалом красила ресницы. По привычке рот широко открыт, как когда-то учила подружка Машка. Сегодня она видела Машку во сне. Говорят, что запоминается последнее. То, что снится перед самым пробуждением. Ей снилось лето. Значит, под утро она была маленькой счастливой девочкой. Бабушка. Деревенька, куда попасть можно было через сосновый лес по узкой дороге. Там маленькая Валя жила всё лето, а когда пошла в школу – все каникулы. Там прошли самые лучшие деньки в играх с подружкой Машкой, её ровесницей.

Машка всегда жила в деревеньке, а Валю привозили родители из города. Секретики под стёклышком, ногти из лепестков каких-то высоких розовых цветов, которые клеили слюной, чёрные от черники зубы. Их с Машкой гулянье допоздна. И бабушкино недовольное: «Валя, домой! Валентина, сколь дожидать? Никуда не пойдёшь завтра!» Спроси – сходу, не задумываясь, назовёт имена коров, которых с Машкой гоняли в поле. Вкус молока бабушкиной Зорьки – на языке.

Голос бабушкин вспомнился так живо, со всеми интонациями, что Валя вздохнула. Когда бабушки не стало, дом в деревеньке продали, и их с Машкой дороги разошлись. «Надо будет поискать Машку, не зря же она мне сегодня приснилась. Попробовать можно на „Одноклассниках“, там девичью фамилию тоже пишут!» – Валентина подкрасила губы и с этой мыслью полетела на работу.

Села за руль, и мысли потекли тоненьким ручейком. Вечерами нападала скука. Шить – вязать – вышивать она не умела и учиться не собиралась – годы не те. Огорода и дачи у них не было. Поэтому вечерами они с мужем или гуляли, или смотрели фильмы, если вдруг совпадали интересы. А если ему хотелось уткнуться в боевик или пощекотать нервы ужастиком, она открывала ноут и раскладывала пасьянс или лопала шарики.

Вроде бы жизнь удалась. Неплохо закончила школу, институт, вышла замуж, родила сына. Потом – с кем не бывает? – развелась, пожила одна, встретила хорошего человека, вновь стала женой. Сын вырос, жил своей жизнью и не особо-то нуждался в матери, и, хотя отношения между ним и отчимом были отличными, приезжал в гости не часто, если не сказать – редко.

Была работа, интересная и нормально, по сравнению с приятельницами, оплачиваемая. Правда, в соседнем городке, куда нужно было ехать почти час, но Валентину она вполне устраивала. Новый муж – впрочем, уже старый, потому что с Валерием они вместе больше 10 лет – её, как говорится, холит и лелеет: после работы её ждёт приготовленный ужин и прогулка в парк или к реке. Вроде бы всё отлично, но как-то… пресно, что ли.

«Да. Правильное слово. Пресно! Хочется чего-то нового! Интересного! Неожиданного! Вот, найду Машку, и в отпуске к ней съезжу. Напрошусь хоть на денёк!» – приняв решение, Валентина сделала музыку погромче.

Весь день она сдерживала себя, чтоб не попробовать поискать Машку с телефона, и ей это удалось. Вечером, предвкушая приятное, как в детстве – перед получением подарка – Валя вбила Машкину фамилию в строку поиска на «Одноклассниках». Тут же поиск вывалил штук 30 женщин, которые были полными Машкиными тёзками. Внимательно рассматривала мелкие аватарки, пролистывала дальше, и на седьмой – споткнулась. С фото прямо на неё смотрели большие карие глаза подружки по детским шалостям.

– Валер! Нашла! Машку нашла! Смотри! Вот она, подруга моего детства! Помнишь, я тебе рассказывала, это та, из деревеньки!

Муж, сидящий перед телевизором, не очень-то разделял энтузиазм жены по поводу воссоединения через столько лет, но подошёл, глянул, и, что называется, сломал весь кайф.

– Смотри, она тут уже три года не была, видишь, когда последний визит?

И правда. Одно фото и долгое отсутствие подружки на сайте сломало всю малину. Валя почти расстроилась, но потом увидела ниже, под аватаркой – фото и подпись: дочь Екатерина. Нажала ссылку, вышла на её страницу и – о чудо – та была онлайн.

Дальше всё было как в убыстрённой съёмке фильма. Валя написала Кате, та подтвердила, что её мама-та самая Маша, и что живёт она – внимание, как говорил Задорнов, приготовились? – в той же самой деревеньке, где прошло их детство! И у неё пятеро детей. И даже одна внучка, которой почти два месяца! И в завершение потока новостей она кинула Валентине номер маминого телефона.

В первый же день Валиного отпуска машина взяла курс на деревеньку. И уже скоро встреча двух подружек состоялась! Объятия, внимательные разглядывания друг друга, между ними – охи и ахи, шашлычок под коньячок в саду под развесистыми старыми яблонями и долгие – до ночи – разговоры. Потом хозяйка отправила гостей спать на сеновал.

Развалившись на душистом сене и приобняв одной рукой жену, Валера выдал:

– Валь, смотрел я на вас с Машей весь вечер, и думал: вот в «Жди меня» встречаются тётки – одна из России, и вторая – тоже русская, но за границей жизнь прожила. Вроде ровесницы, а выглядят, как мать и дочь. Так и вы. Вот ты у меня – как актриса, Валь. НА любую обложку журнала. А Маша… Бабка – она и есть бабка! Вот что деревня делает, Валь, да детей выводок!

Дыхнул в лицо коньячным ароматом, звонко чмокнул в щёчку и вскоре захрапел.

Валя же – то ли от дурманящего запаха сухой травы, то ли от обрушившейся на неё информации – заснуть не могла. Перекручивала в голове события вечера. И впрямь, судьба подружку не баловала. Выскочила замуж за паренька из соседней деревни, об учёбе после школы и думать не пришлось -дети пошли. Катька старшая, потом два сына -погодки, а через три года ещё и близнецов Бог послал. Пятеро детей. Пять! Хорошо хоть муж – не пьяница, работящий.

Когда колхоз развалился, муж в Питер подался, работать вахтовым методом: месяц там – 10 дней дома. А дрова, огород, хозяйство – всё на Маше. С Катьки помощница никакая, грядку полет – и то в телефоне сидит. После школы с её баллами учиться в хорошее место и соваться не стоило – бесполезно, а в училище она сама не пошла, с отцом в Питер подалась, думала, ждут её там. Устроилась посудомойкой в придорожное кафе, да ненадолго хватило.

Уже через полгода домой приехала, да с пузом.

Хорошо хоть совершеннолетняя. И, главное, никому про своё положение не говорила, пока уже скрыть невозможно стало. Кто отец, родителям не призналась, допытались только, что узбек. И семья у него есть на родине, а ей врал, что свободный. Ещё через 3 месяца – в срок и легко – родила она здоровенькую девочку. Назвала Гулей. Правда, в свидетельстве Гульнара записала. Ещё и Азизовна.

Имя специально узбекское выбрала, видно, любила своего Азиза. Только по свидетельству и узнали имя папашки Гулькиного, от которого у неё глазёнки чёрные, как орех в шоколаде. Такая красивая девочка эта Гуля, глаз не отвести. Не зря говорят про смешение кровей! Вот бы скорей сын меня бабушкой сделал… так бы и затискала малышонка. Последняя мысль додумывалась уже в полусне.

Утро началось не с кофе, как в рекламе, а с плача. Гуля плакала, не переставая. Оказывается, всё началось еще ночью. Бабка Маша, пытаясь понять причину слёз, ругалась на дочь, спрашивала, не кислой ли смесью та накормила ребенка. Тут, размазывая по щекам злые слезы, зарыдала молодая мать.

– Может, и кислой. Я не пробовала! Надоело всё. Ничего не хочу. Отдам Гульку в детдом, сама в Питер уеду, и всё, всем будет хорошо!

– Я те отдам, зараза такая! Зачем рожала, а? На мУку? Я с ней возиться не буду, так и знай!

Валя не стала слушать перебранку, взяла ребенка из рук орущей бабки, прижала к себе тёпленькое всхлипывающее тельце, стала укачивать, не переставая гладить одной рукой по шелковистым волосикам и сдувать слёзки с пухленьких щёчек. И поразилась, как помнят руки, что нужно делать с младенцем. А ведь не держала на руках таких маленьких 22 года, ровно столько, сколько сыну лет.

– Мне кажется, она заболела, Маш. Может, колики какие. Надо в поликлинику. Мы отвезём. Кать, собирайся! – приказала Валентина горе-мамаше, и сама удивилась своему тону.

Но сказано-сделано. Катя тут же покидала в сумку какую-то детскую одёжку, памперсы, пару бутылочек, соски, банку со смесью, и уже через несколько минут машина тронулась в сторону города. Маша и мальчишки махали им вслед рукой.

То, что произошло потом, трудно было предугадать, но вышло так, как вышло. В детской поликлинике врач выписал рецепт на лекарства, Валя купила их в аптеке по пути домой, и маленькая Гульнара с мамой остались ночевать у них. Ночь, на удивление, прошла спокойно. Утром малышка довольно подёргивала ручками и ножками, развалившись в коляске, которую вечером Валера приволок от соседей. Повезло – их ребенок недавно пересел в сидячую. А то маме с малышкой спать на узком разложенном кресле было бы неудобно.

Катя кормила ребенка смесью, когда зазвонил телефон.

Валя взяла у неё бутылочку, и Катя выпорхнула на балкон. Поговорив с минуту, она вернулась и, умоляюще сложив руки под подбородком, попросила побыть с дочкой часок, не больше. Мол, звонила давняя подружка, она тут живёт, в городе, недалеко. Они в Питере работали вместе, и вот сейчас как раз она готова отдать долг, мол, сбегаю за деньгами, отпустите? Валя переглянулась с Валерой, который тряс погремушкой перед носом малышки и смешно сюсюкал, коверкая слова. Тот пожал плечами и махнул рукой, мол, пускай сходит.

И Катя ушла.

Не вернулась ни вечером, ни на другой день. Номера её телефона у Вали не было, пришлось звонить Маше, но тот номер, что им продиктовала злая как фурия бабка, оказался вне зоны действия сети. Они свезли было маленькую восточную принцессу, как назвал Гулю не отходящий от коляски «нянь Валера», обратно в деревню… Но увидели панический страх в глазах родной бабки. Когда они привезли внучку, Машка проезжала картошку плугом, запряжённым в близнецов. Она разрыдалась, размазывая по лицу слёзы грязной от земли рукой.

Представив, что будет с малышкой, когда они уедут, Валя с Валерой не оставили девочку в деревне, а привезли назад, в город. Благо отпуск у Вали только начался.

Маму Катьку искали всем миром. А нашли только через три недели в Питере, куда помчалась глупая девчонка по первому зову своего черноглазого хахаля, что опять приехал в Питер на заработки. А отпуск между тем подходил к концу.

Стараясь всё успеть за день, Валя двигалась быстрее и чувствовала себя помолодевшей. Она и в зеркале видела, что глаза блестят, как у молодой. А какими интересными и наполненными событиями стали их с Валерой дни и вечера! За это время Валя заново влюбилась в своего Валерку, которому не суждено было стать отцом.

Таким она его не знала. Неописуемое удовольствие и блаженство выражало его лицо, когда маленькие пальчики дотягивались до носа, или всей пятернёй шлёпали его по бритой налысо голове. А улыбка беззубого рта наполняла его таким умилением, что голос дрожал и срывался на фальцет, когда он говорил: «Смотри, смотри, как она мне улыбается!»

Известие, что блудную Катьку нашли, его не обрадовало, а, скорее, расстроило. За три недели муж научился всем премудростям ухода за малышкой, беспрекословно менял памперсы и старательно кормил Гулю из бутылочки, уморительно агукая. Да и Валя очень привязалась к малышке. Прямо вернулась в то время, когда сама была молодой мамой. И что теперь? Опять вернуться к постылому пасьянсу? А эта дурочка сдаст ребенка в детдом, как и обещала.

Нет. Не отдам! Вот не отдам, и всё! Мой это цветочек. Наш. Валя сразу прогуглила, что имя малышки означает «подобная цветку». И, надо признать, имя Катькой было подобрано правильно: девочка получилась на редкость красивой. Длинные, загнутые вверх чёрные реснички, тёмные, почти чёрные глаза, губки, нарисованные бантиком на смуглом личике и – ко всем папкиным восточным прелестям – аккуратненький курносый мамкин носик.

Привезённая почти силком в город Катька подтвердила Валины опасения полностью: «Воспитывать не могу, содержать не на что, мамке её не потянуть, возьму в Питер, а не получится – откажусь!»

– Никакого Питера. Тут откажешься. Завтра пойдем в опеку – напишешь заявление, и – на все четыре стороны! – сказал, как отрезал, Валера.

А потом вскинул тревожные глаза на жену:

– Так, Валь?

– Так, Валера, так.

С этой историей я столкнулась на Школе Принимающих Родителей, где училась Валентина, чтобы получить право быть опекуном «восточной принцессы», от которой мать официально отказалась. Малышка в крещении получила имя Василиса – в честь святой, в день которой появилась она на свет.

Иногда мы встречаемся на пороге Варваринской церкви. После причастия, смешно растопырив руки, девчушка бежит к папе Валере и звонко смеётся, когда тот осторожно берет её на руки и с гордостью несёт до машины. А помолодевшая и похорошевшая мама Валя с улыбкой идёт следом.

Полная семья, счастливое дитя.

А в психологической литературе такая мотивация по приёму ребёнка называется сухо: синдром опустевшего гнезда.

ИХ ПОЗНАКОМИЛ ЛЕНИН

В городском парке недалеко от памятника Владимиру Ильичу Ленину на качелях качались двое: мальчик лет 8—9 и девочка. Она была помоложе кавалера, наверное, перешла класс во второй.

Я сидела на скамейке невдалеке и грелась на августовском солнышке. В коляске спал внук.

Милая парочка привлекла моё внимание. Я прислушалась.

– А ты сюда часто приходишь? Что-то я тебя не помню, – картинно сплёвывая сквозь зубы и раскачиваясь на цепях почти «до солнышка», спрашивал у девочки неопрятно одетый мальчишка с роскошной копной всё лето, наверное, не стриженных рыжих волос. Этакий типаж озорника-второгодника из «Ералаша». Представили?

Теперь представляйте спутницу.

Девочка, что чинно качалась на цепях рядом, была явно из приезжих. Рядом с рыжиком она смотрелась как принцесса с подпаском.

Хорошенькая блондинка с голубыми глазами будто сошла с обложки детского модного журнала: аккуратные косички с яркими синими резинками, голубое платье с оборками, белые носочки с кружавчиками и даже босоножки в тон платья.

Аккуратно отталкиваясь ножкой, девочка ответила:

– Нет, первый раз. Уже уйду скоро. Сейчас моя бабушка с дедушкой за мной зайдут, они на почту пошли.

– Ты приходи завтра, а? Я рядом живу, всегда тут бываю. Эта качель моя любимая. Ты мне, если честно, очень понравилась. Ты красивая. И не обзываешься рыжим и конопатым, который помнишь что сделал? Дедушку своего того! – и мальчишка очень похоже изобразил, как пишут следователи, удар тупым предметом по голове. Оба расхохотались.

Я погрозила им пальцем, показала на коляску, девочка закивала, и смех смолк.

Дальше дети разговаривали уже головой к голове, как заговорщики, и тихонько хихикали, зажимая рот ладошкой.

От почты в нашу сторону тем временем шла красивая пара. Я поняла, что это и есть бабушка с дедушкой, и сейчас они уведут свою красавицу домой. Детвора же была так занята разговором, что даже не заметила их.

Я подвинулась и пригласила их присесть, улыбнулась, кивнув в сторону парочки:

– Они так хорошо разговаривают, ваша внучка и её новый знакомый. А вдруг это любовь?

– Ну, там, где Владимир Ильич замешан, в нашей семье всё может быть, – мужчина показал рукой на памятник вождю мирового пролетариата, стоящий рядом и обнял свою супругу. Та улыбнулась и кивнула.

Оказывается, почти 30 лет назад их свёл Ленин. Да-да, собственной персоной.

И они рассказали мне историю знакомства.

Иван был студентом 1 курса, Маша заканчивала школу. На каникулах оба с друзьями поехали в столицу. Ваня приехал из Печор, а Маша – из своего Ленинграда. Побывать в Москве и не сходить к Ленину – в 80-ые это был нонсенс.

Заняли очередь в Мавзолей с утра и простояли почти до вечера. Целый день ребята изнывали от ничегонеделания на жаре. Отсутствие мобильных телефонов располагало к разговорам. Так они и познакомились.

Когда очередь Машиной компании уже подходила, Ваня испугался, что навсегда потеряет удивительную девушку, и решил спросить её адрес. Та тут же его продиктовала, видно, что и ей Ваня пришелся по душе.

А когда он сказал, что живёт в Печорах, глаза девушки расширились до невообразимых размеров. Оказывается, именно в Печоры к бабушке она приезжала каждое лето. Ваня жил на Ключевой, а бабушка – на соседней Ручейной! Они могли, и даже должны бы были познакомиться в Печорах. Но – не встретились.

Бабушки не стало год назад, дом был продан, и теперь Маше не к кому было ездить в этот маленький, но такой любимый городок.

И тогда любовь их нашла в Москве, на Красной площади.

Владимир Ильич свёл.

Когда Ваня закончил институт, сыграли свадьбу. Уже скоро 30 лет как вместе они, Иван да Марья. Правильно говорят: чему быть, того не миновать.

БАБОЧКИ ИЗ ДЕТСТВА

Алина проснулась от собственных всхлипов. Значит, опять ей снился он. Папа

Столько лет прошло!

Сыну сейчас чуть меньше, чем было ей, когда родители расстались. И они не виделись больше. Никогда. Хотя искала и спрашивала о нём всех, кого могла.

В 2008-м гражданская жена отца подтвердила, что он мертв и назвала даже дату смерти.

И если раньше Алина еще надеялась, то после этого – просто попыталась смириться. Но иногда накатывало.

И тогда ей снился один и тот же сон.

Они с мамой уезжают на поезде. Папа занёс вещи в купе и держит её на руках. Понимая, что прощается надолго, если не навсегда, он так крепко прижимает дочку к себе, что ей почти нечем дышать. Как будто силой объятий хочет показать силу своей любви. Алинка слышит, как громко бьётся папино сердце возле уха и чувствует щекой, какой колючий у него свитер. Объятия длятся так долго, что поезд трогается и начинает набирать ход. Тогда папа передаёт её маме, а сам бежит по вагону и спрыгивает на ходу…

Мама почему-то молчит.

А она кричит: «Папа!» и прижимается к холодному стеклу окна. Сначала лбом, потом расплющенным носом, потом одной щекой и другой, пытаясь рассмотреть, где же отец. Но не видит ничего из-за слёз, которые так и катятся, не переставая.

Алина уже полностью проснулась. Она лежала на спине и чувствовала, что слёзы стоят в глазницах, как вода в лужицах, и, если глаза открыть, они сразу польются, как тогда…

Уголком пододеяльника промокнула слёзы и повернулась на правый бок. Она перевернула мокрую горячую подушку и опять закрыла глаза, приняв свою любимую позу: правая нога подогнута, левая вытянута, рука под подушкой.

Из памяти выплыло нечёткое уже лицо отца в очках, которые он чаще носил на макушке.

Мысли сами стали выстраиваться в стройный монолог – слишком долго она всё носила в себе:

«Папочка!

Я так давно хотела с тобой поговорить, и сказать тебе то, что давно рвется у меня из сердца: мне тебя очень не хватает. Ты не представляешь, как я горюю о том, что мы не смогли дать друг другу тепла, внимания, заботы – того, что было так нужно нам двоим.

Я не знаю, какими были твои последние минуты, и не могу сказать, был ли ты когда-нибудь счастлив, но я всегда молюсь за тебя в церкви.

Папуля, прости меня, но я начинаю тебя забывать. Сейчас я понимаю, что спустя столько лет о тебе остались лишь какие-то обрывки воспоминаний, эмоций и чувств. Но я чётко помню нашу поездку по Кузбассу на Камазе в том далеком 95 году. А ты помнишь, какие там были бабочки! Они стайками взлетали с дороги при приближении нашей машины! А мы ехали и в кабине слушали Софию Ротару. Тебе нравилась эта певица. Я ее сейчас тоже очень люблю слушать. Она напоминает мне о тебе.

Мама говорит, что ты сейчас очень гордился бы мною, я искренне верю в это. Знаешь, я с радостью носила бы твою фамилию, мне этого всегда хотелось.

И хоть я смирилась с мыслью о том, что ты умер, где-то в глубине души я надеюсь, что ты выжил в тот год, что бабушка все-таки тебя спасла, как говорят – увезла в Польшу.

А если это не так, и все– таки тебя нет на свете – значит, ты – со своей семьей, вы наконец-то все вместе и поддерживаете меня в трудные минуты.

Пап, я тебя очень люблю, я была бы для тебя хорошей дочерью, поверь. Но если судьба так распорядилась, разве могу что-либо сделать?»

В горле опять запершило, Алина резко откинула одеяло, встала с дивана и пошла в ванную.

Это было в июле 2010 года. А спустя полгода, 17 января 2011-го, в понедельник, она чётко запомнила эту дату, Алина пришла на работу, включила компьютер, привычно кивнула бабочкам на заставке, запустила почту.

И… Outlook вывел на рабочий стол уведомление из «Одноклассников»: «Валерий Логинский хочет добавить вас в друзья»…

И всё поплыло перед глазами. Так звали её отца. Поборов внутреннюю дрожь, Алина написала в ответ только одну фразу: «Пап, это правда – ты?» И свой номер телефона. Через 3 минуты он перезвонил.

Бабочки с экрана встрепенулись, когда она услышала далекий, почти забытый, голос из детства: «Привет, родная!» И заплакала…