Текст книги "Башня Зеленого Ангела. Том 1"

Меч графа лежал поперек кровати, точно языческий свадебный символ, изящный, прекрасно выкованный клинок с рукоятью в форме летящей морской птицы. Он был любимой вещью Аспитиса – ну, за исключением самой Мириамель, с горечью подумала она; впрочем, она искала не меч. Она принялась изучать каюту более внимательно, проверяла складки одежды, шкатулки, где граф хранил драгоценности и игральные кости. Хотя Мириамель понимала, что у нее оставалось все меньше времени, она тщательно ощупывала каждый предмет одежды, а потом аккуратно укладывала его на прежнее место. Аспитис ничего не должен был заметить.

Закончив, Мириамель разочарованно оглядела каюту, не в силах поверить, что потерпела неудачу. Внезапно она вспомнила про сундук, куда Аспитис укладывал мешочки с монетами. Куда он девался? Она опустилась на колени и отодвинула в сторону свисавшее с кровати одеяло. Сундук стоял за ним, накрытый вторым плащом Аспитиса. Уверенная, что граф Эдны и Дрины может в любой момент войти в каюту, Мириамель забралась под кровать и вытащила сундук наружу, морщась от громкого скрежета металлических ребер по деревянному полу.

Как она и предполагала, сундук был набит мешочками с монетами, главным образом серебряными, но в каждом лежало несколько золотых империалов. Не слишком солидное состояние, но Мириамель знала, что Аспитис и его семья владеют огромными деньгами – и здесь лишь малая их часть. Она осторожно вытащила один из мешочков. Стараясь, чтобы монеты не звенели, Мириамель с некоторым интересом отметила, что руки, которые, как она думала, будут отчаянно дрожать, остаются твердыми как камень. Под мешочками она увидела толстую книгу в кожаном переплете.

А в ней записи, сделанные на удивление аккуратным почерком Аспитиса, – места, которые посещало «Облако Эдны», – Винитта и Гренамман, а также названия других портов, где, так решила Мириамель, побывал корабль во время своих путешествий; рядом с каждой строкой стояли какие-то таинственные значки. Мириамель не сумела в них разобраться и почти сразу отложила в сторону. Под книгой лежало грубое белое одеяние с капюшоном – но она искала не его. Больше в сундуке не оказалось ничего интересного, и Мириамель сложила все обратно, постаравшись сохранить прежний порядок, после чего засунула сундук обратно под кровать.

У нее уже почти закончилось время. Мириамель села на пол, чувствуя, как ее наполняет жуткая холодная ненависть. Она подумала, что, пожалуй, проще всего выскользнуть на палубу и броситься в океан. До рассвета осталось несколько часов; никто не узнает о ее побеге, никто не остановит. Но мысль о килпа, терпеливо дожидавшихся своих жертв, заставила Мириамель от этого отказаться.

Поднявшись на ноги, Мириамель наконец увидела то, что искала. Все это время он висел на крючке за дверью. Она сняла его, спрятала за поясом под плащом и вышла в коридор. Убедившись, что там никто нет, она прикрыла колпаком лампу и поспешила в свою каюту.

Мириамель уже накрывалась одеялом, когда поняла значение белого одеяния. В каюте Аспитиса она находилась в каком-то отстраненном состоянии, и новое откровение не только увеличило ее счет к графу, но и укрепило решимость сделать то, что она задумала. Мириамель лежала неподвижно и тихо дышала, дожидаясь возвращения Аспитиса. Она так сосредоточилась на своем плане, что старалась прогнать все посторонние мысли, заставляя себя не возвращаться к воспоминаниям о детстве и друзьях, а также не жалеть о местах, которые ей не суждено увидеть. Она отмечала малейшие звуки, что издавал корабль, каждый шлепок волны о корпус, но, по мере того как проходили часы, она так и не услышала тяжелой поступи Аспитиса в коридоре. Ее дверь не распахнулась. Аспитис не пришел.

Наконец, когда наступил рассвет, Мириамель, продолжая сжимать кинжал графа, погрузилась в тяжелый сон.

Она почувствовала, как чьи-то руки встряхнули ее, и услышала тихий голос, но ее сознание не хотело возвращаться в мир бодрствующих.

– Девочка, просыпайся!

Наконец Мириамель со стоном повернулась и открыла глаза. Ган Итаи смотрела на нее сверху вниз, на ее лице застыло озабоченное выражение, лоб избороздили морщины. Утренний свет проникал из коридора в приоткрытую дверь каюты. На Мириамель вдруг накатили мрачные воспоминания о вчерашнем дне.

– Уходи, – сказала она ниски.

Мириамель попыталась спрятать голову под одеялом, но сильные руки Ган Итаи схватили ее за плечи, и ниски заставила ее сесть.

– Знаешь, что я сейчас слышала на палубе? Матросы говорят, будто граф Аспитис намерен жениться в Спените – на тебе! Это правда?

Мириамель закрыла глаза руками, прячась от света.

– Ветер поднялся? – спросила Мириамель.

– Нет, по-прежнему штиль. – В голосе Ган Итаи слышалось удивление. – Почему такой странный вопрос?

– Потому что, если мы не сможем добраться до Спенита, он на мне не женится, – прошептала Мириамель.

Ниски покачала головой.

– Клянусь островами, не нанесенными на карту, это правда! О, девочка, ты не хочешь за него замуж, верно?

Мириамель открыла глаза.

– Лучше умереть, – сказала она.

Ган Итаи с отвращением тихо фыркнула. Она помогла Мириамель встать с кровати, потом принесла маленькое зеркальце, которое ей подарил Аспитис, когда еще строил из себя добряка.

– Ты хочешь причесать волосы? – спросила ниски. – Они выглядят так, словно все пряди спутал ветер, – тебе вряд ли такое нравится.

– Мне все равно, – ответила Мириамель, но выражение лица Ган Итаи ее тронуло: смотрящая-за-морем не знала, как ей еще помочь.

Мириамель протянула руку за зеркалом. Рукоять кинжала Аспитиса, прятавшаяся в складках одеяла, зацепилась за рукав, и оружие упало на пол. Некоторое время Мириамель и старая ниски смотрели на кинжал, и внезапно Мириамель осознала, что единственная дверь к спасению закрывается. Она бросилась на пол, чтобы схватить оружие. Но Ган Итаи ее опередила. Она поднесла кинжал к свету, и в ее глазах с золотыми пятнышками появилось удивление.

– Отдай, – сказала Мириамель.

Ган Итаи посмотрела на птицу, выгравированную на рукояти кинжала.

– Это нож графа, – сказала ниски.

– Он оставил его здесь, – солгала Мириамель. – Отдай.

Ниски повернулась к ней, и ее лицо стало серьезным.

– Он не оставлял его здесь, – сказала она. – Он носит этот кинжал только с парадным костюмом, а я его видела, когда он поднимался на палубу вчера ночью. И на поясе у него был другой.

– Он мне подарил… – Внезапно Мириамель заплакала, и все ее тело начало сотрясаться от жестоких рыданий.

Ган Итаи вскочила на ноги и плотно закрыла дверь каюты.

– Я ненавижу его! – простонала Мириамель, раскачиваясь из стороны в сторону. Ган Итаи обняла ее за плечи худой рукой. – Ненавижу!

– Зачем тебе нож? – Мириамель молчала, и ниски снова спросила: – Зачем он тебе, девочка?

– Я хочу его убить. – Мириамель нашла в себе силы произнести эти слова, слезы больше не лились из ее глаз. – Я ударю кинжалом развратного зверя, и мне все равно, что будет потом.

– Нет, нет, ты сошла с ума, – нахмурившись, сказала ниски.

– Он знает, кто я, Ган Итаи. – Мириамель задыхалась и едва могла говорить. – Ему известно, что я принцесса, и он сказал, что женится на мне… чтобы стать повелителем Наббана, когда мой отец покорит весь мир. – Эта мысль казалась невероятной, но кто мог помешать ее исполнению? – Кроме того, Аспитис участвовал в убийстве моего дяди Леобардиса. И он дает деньги Огненным танцорам.

– Что ты такое говоришь? – Взгляд Ган Итаи стал внимательным. – Ведь Огненные танцоры безумны.

– Может быть, но его сундук набит мешочками с серебром, и там есть записи платежей. А еще лежит грубый белый балахон Огненных танцоров. Аспитис никогда даже в руки не возьмет одежду из такой ткани. – Внезапно для нее все стало предельно просто и до смешного понятно: Аспитис скорее умрет, чем согласится надеть такое… если только на то не будет серьезной причины. Подумать только, на нее произвел впечатление его изысканный вид! – Я уверена, что он общается с ними. Кадрах сказал, что Аспитис выполняет приказы Прайрата.

Ган Итаи убрала руку с плеча Мириамель, села на кровать и оперлась спиной о стену. В наступившем молчании было слышно, как ходят наверху матросы.

– Огненные танцоры сожгли часть города ниски в Наббане, – медленно проговорила старая женщина. – Они забивали двери домов, внутри которых находились старики и дети, жгли и убивали во многих поселениях нашего народа. А герцог Наббана и его приспешники ничего не делали. – Она провела рукой по волосам. – Огненные танцоры утверждают, что у них есть причины на жестокость, но на самом деле их не существует, им просто нравится смотреть, как страдают люди. И ты говоришь, что хозяин моего корабля дает им деньги.

– Это не имеет значения. Он умрет до того, как корабль доберется до земли, – заявила Мириамель.

Ган Итаи удивленно покачала головой.

– Прежние хозяева заковали Руяна Навигатора в цепи. А новые сжигают наших детей, губят и убивают своих собственных молодых людей. – Она положила прохладную ладонь на руку Мириамель и долго молчала, задумчиво глядя в пустоту. – Спрячь нож, – наконец сказала она. – И не используй его до тех пор, пока я снова с тобой не поговорю.

– Но… – начала Мириамель.

Ган Итаи сильно сжала ее руку.

– Нет, – хрипло сказала ниски. – Жди! Ты должна ждать! – Она встала и вышла из каюты.

Когда дверь за Ган Итаи закрылась и Мириамель осталась одна, слезы на ее щеках высохли.

5. Пустоши снов

Небо разрисовали вращавшиеся серые полосы, на далеком северном горизонте более темные сгустки туч нависали над землей, словно поднятые кулаки, – сердитым пурпуром и черным цветом.

Снова стало очень холодно. Саймон с благодарностью подумал о новой толстой рубашке из шерсти. Ее подарила ему худенькая девушка из Гадринсетта, одна из тех двух, с которыми он познакомился во время пира по случаю получения рыцарского звания. Когда девушка и ее мать пришли с подарком, Саймон вел себя вежливо и поблагодарил их, как, по его мнению, должен делать рыцарь, но надеялся, что в их планы не входило женить его на ней. Они встречались уже полдюжины раз, но она почти ничего не говорила, только постоянно хихикала. Конечно, Саймону нравилось, что им восхищались, но хотелось, чтобы это был еще кто-то, кроме глупой девушки и ее столь же глупой подружки. И все же прекрасно сшитая рубашка отлично его согревала.

– Пойдем, сэр рыцарь, – сказал Слудиг, – ты намерен воспользоваться этой палкой или на сегодня уже хватит? Я устал и замерз не меньше, чем ты.

Саймон поднял голову.

– Извини, – ответил он. – Просто я задумался. Сегодня холодно, верно?

– Похоже, наше короткое лето закончилось, – сказал Бинабик, устроившийся на упавшей колонне.

Они находились посреди Огненного сада, где негде было спрятаться от пронизывающего ветра.

– Лето?! – фыркнул Слудиг. – Только из-за того, что две недели не шел снег? Каждое утро я вытаскиваю лед из бороды.

– Однако погода немного улучшилась по сравнению с тем, какой была до этого, – безмятежно заявил Бинабик.

Он бросил еще один камушек в Кантаку, которая свернулась в клубок в нескольких шагах от него. Она искоса на него посмотрела, но решила, что не стоит вставать и кусать хозяина из-за камешка, и снова закрыла желтые глаза. Джеремия, сидевший рядом с троллем, с опаской наблюдал за волчицей.

Саймон снова поднял деревянный меч и двинулся вперед по плиткам пола. Хотя Слудиг все еще не хотел использовать настоящие клинки, он помог Саймону прикрепить куски камня к тренировочному оружию, чтобы оно стало тяжелее. Саймон взмахнул мечом, оценивая его баланс.

– Ну, давай начнем, – сказал он.

Риммер шагнул вперед, сражаясь с сильным ветром, который надул его тяжелую тунику, и нанес неожиданно быстрый удар, воспользовавшись двуручным хватом. Саймон сдвинулся в сторону, отбил нападение Слудига и тут же контратаковал. Слудиг его блокировал, и стоны дерева эхом пронеслись над плитками.

Они тренировались почти час, пока закрытое пеленой солнце неспешно двигалось по небу. Саймон постепенно учился чувствовать себя комфортно с мечом в руках: ему начало казаться, что он стал частью его руки, о чем не раз говорил Слудиг. Он уже понимал, что это вопрос баланса – не просто размахивать тяжелым предметом, а перемещать его так, чтобы ноги и спина придавали ему дополнительную силу и позволяли инерции помочь занять оборонительную позицию, а не бессистемно атаковать противника, тут же отпрыгивая назад.

Пока они сражались, Саймон размышлял о шенте, сложной игре ситхи, где всегда присутствовали ложные выпады и неожиданные атаки; быть может, подобную стратегию можно применить и в фехтовании? Он нанес несколько ударов, постепенно теряя равновесие, Слудиг это заметил, перешел в наступление после очередного промаха Саймона и попытался достать его ребра, но Саймон ушел в сторону и ловко перекатился. Меч риммера ударил в пустоту, а Саймон мгновенно принял боевую стойку и сумел достать колено риммера. Северянин выронил меч и с проклятиями запрыгал на одной ноге.

– Аммубок! Очень хорошо, Саймон, – закричал Бинабик. – Неожиданный ход! – Рядом с ним улыбался Джеремия.

– Было больно. – Слудиг потирал ногу. – Но ты все здорово продумал. Ладно, давай заканчивать, пока у нас окончательно не онемели пальцы.

Саймон был очень собой доволен.

– Пройдет ли такой прием в настоящей схватке, Слудиг? – спросил он.

– Может быть. Особенно если на тебе не будет доспехов. В них ты можешь рухнуть на землю, как черепаха, и не успеешь вовремя подняться. Нужно быть очень уверенным в себе, когда падаешь, или ты станешь совсем мертвым, а не умным. Но ты все сделал хорошо. – Слудиг выпрямился. – Я уже совсем окоченел. Пойдем в кузницу, немного согреемся.

Фреосел, новый молодой констебль Гадринсетта, поручил нескольким колонистам построить кузницу в одной из просторных пещер. Они взялись за дело энергично и эффективно и уже начали плавить железный лом, который удавалось отыскать на Сесуад’ре, надеясь выковать новое оружие и починить старое.

– Кузня, чтобы согреться, – согласился Бинабик.

Он щелкнул языком, Кантака вскочила на ноги и потянулась.

Пока они шли в кузницу, стеснительный Джеремия отстал на несколько шагов. Пронзительный ветер продувал насквозь Огненный сад, пот на шее Саймона стал ледяным, и он обнаружил, что веселое настроение его покидает.

– Бинабик, – неожиданно спросил он, – почему мы не могли отправиться в Эрнистир вместе с графом Эолейром и Изорном?

Они выехали накануне рано утром в сопровождении небольшого отряда, состоявшего главным образом из всадников-тритингов.

– Я думаю, Джошуа честно ответил на твой вопрос, – сказал Бинабик. – Не следует раз за разом рисковать одними и теми же людьми – или позволять им постоянно покрывать себя славой. – Он состроил гримасу. – В будущем нам всем представится немало других возможностей.

– Но мы принесли ему Шип. Почему бы нам не попытаться добыть Миннеяр – точнее, Сияющий Коготь?

– То, что ты стал рыцарем, мальчик, еще не значит, что все будет так, как тебе захочется, – прорычал Слудиг. – Радуйся своей удаче и довольствуйся тем, что ты имеешь. Будь довольным и тихим.

Удивленный Саймон повернулся к риммеру.

– Ты сердишься? – спросил Саймон.

Слудиг отвернулся.

– Только не я, – ответил он. – Я простой солдат.

– И не рыцарь. – Саймону показалось, что он все понял. – Но ты же знаешь, почему так получилось. Джошуа не король. Он может посвящать в рыцари только эркинландеров. А ты служишь герцогу Изгримнуру. Я уверен, он сделает тебя рыцарем, когда вернется.

– Если вернется. – В голосе Слудига послышалась горечь. – Я устал говорить об этом.

Саймон хорошенько подумал, прежде чем ответить.

– Мы знаем, какую роль ты сыграл, Слудиг, Джошуа всем рассказал – но мы с Бинабиком там были, и мы никогда не забудем. – Он коснулся его руки. – Пожалуйста, не сердись на меня. Пусть я теперь рыцарь, но я все тот же Олух, которого ты учишь владеть мечом. И твой друг.

Слудиг некоторое время смотрел на него из-под густых соломенных бровей.

– Достаточно, – сказал он. – Ты и в самом деле Олух, а мне необходимо что-нибудь выпить.

– И погреться у огня. – Саймон постарался не улыбаться.

Бинабик, который молча слушал их разговор, торжественно кивнул.

Джелой дожидалась их перед Огненным садом. Она тепло оделась, спасаясь от холода, шарф закрывал лицо так, что были видны только желтые глаза. Когда они подошли, Джелой подняла покрасневшую от мороза руку.

– Бинабик, я хочу, чтобы вы с Саймоном встретились со мной перед закатом в Обсерватории. – Она указала в сторону развалин, которые находились в нескольких сотнях шагов к западу. – Мне нужна ваша помощь.

– Помощь магического тролля и рыцаря, убивающего драконов. – Улыбка Слудига получилась не слишком убедительной, и Джелой обратила на него суровый взор.

– Это не честь. К тому же, риммер, даже если бы мог, не думаю, что ты захотел бы выйти на Дорогу Снов. Во всяком случае, не сейчас.

– Дорога Снов? – удивился Саймон. – Почему?

Джелой махнула рукой в сторону уродливого клубка туч на северном небе.

– Надвигается очередная буря. Кроме ветра и снега, она приблизит к нам мысли и руку нашего врага. Ходить по дороге Снов станет еще опаснее, а вскоре будет невозможно. – Она спрятала руки под плащом. – Нам следует воспользоваться оставшимся временем. – Джелой повернулась и пошла в сторону океана палаток. – Жду вас на закате! – крикнула она напоследок.

– Да, – ответил Бинабик после небольшой паузы. – И все же пришло время выпить вина и согреть руки, как мы и собирались. Давайте поспешим в кузницу.

Он решительно зашагал вперед, и Кантака побежала за ним.

Джеремия что-то сказал, но Саймон его не расслышал из-за усилившегося воя ветра.

– Что?

Оруженосец кивнул.

– Я сказал, что с Джелой не было Лелет. Когда Джелой отправляется на прогулку, она обычно идет с ней. Надеюсь, она здорова.

Саймон пожал плечами.

– Пойдем и наконец согреемся.

Они заторопились за удалявшимися Бинабиком и Слудигом. Далеко впереди виднелась серая тень волчицы.

Саймон и Бинабик остановились перед дверным проемом освещенной лампами Обсерватории. Сумерки превратили небо над разрушенным потолком в чашу синего стекла. Джелой еще не пришла, но они увидели Лелет, которая сидела на упавшей колонне, подобрав под себя худые ножки. Когда они появились, она даже не повернула в их сторону головы. Девочка всегда казалась погруженной в себя, но сейчас ее неподвижность вызвала у Саймона тревогу. Он подошел к ней и негромко позвал – глаза девочки были открыты и устремлены вверх, но расслабленные мышцы и замедленное дыхание наводили на мысль, что она спит.

– Ты думаешь, она больна? – спросил Саймон. – Может быть, Джелой попросила нас прийти именно по этой причине.

Несмотря на тревогу о Лелет, он почувствовал некоторое облегчение: мысль о путешествии по Дороге Снов его беспокоила. И, хотя он добрался до безопасной Сесуад’ры, его сны оставались яркими и неспокойными.

Тролль взял теплую руку Лелет и снова положил ей на колени.

– Едва ли мы можем помочь девочке лучше, чем Джелой. Нам остается лишь терпеливо ждать. – Он оглядел просторный круглый зал. – Думаю, когда-то здесь было очень красиво. Мой народ уже давно научился украшать резьбой живые горы, но у нас нет и десятой доли мастерства ситхи.

Упоминание о народе Джирики как о давно исчезнувшей расе встревожило Саймона, но он не мог забыть о состоянии Лелет.

– Ты уверен, что нам не нужно ей что-нибудь принести? Например, воды? Или плащ? Здесь так холодно.

– С Лелет все будет в порядке, – сказала Джелой, появившаяся в дверном проеме. Саймон виновато вздрогнул, словно готовил заговор. – Она просто ступила на Дорогу Снов раньше нас. Там она чувствует себя счастливой, так мне кажется.

Джелой вошла в зал, и вслед за ней появился отец Стрэнгъярд.

– Привет, Саймон, Бинабик, – сказал он. Стрэнгъярд выглядел счастливым и возбужденным, как ребенок во время праздника Эйдонитид. – Я вместе с вами пойду по Дороге Снов. Конечно, я о ней читал, и она давно меня интересовала, но я даже представить не мог… – Он помахал рукой, чтобы показать, что прежде на такое даже не надеялся.

– Сегодня не день сбора ягод, Стрэнгъярд, – резко сказала Джелой. – Но раз уж ты теперь член Ордена, тебе не помешает научиться тем немногим аспектам Искусства, которые у нас еще остались.

– Конечно, дело не… Я хотел сказать, конечно, будет хорошо научиться чему-то новому. Но собирать ягоды, нет, я имел в виду… – Стрэнгъярд смутился окончательно и замолчал.

– Теперь я понимаю, почему Стрэнгъярд к нам присоединился, – сказал Бинабик. – И я также могу оказаться полезным. Но почему, Саймон, валада Джелой? И почему именно здесь?

Джелой мимолетно провела рукой по волосам Лелет, но девочка никак на нее не отреагировала, а затем села на колонну рядом с ней.

– Относительно первого вопроса: дело в том, что мне потребуется кое-что определенное, и тут Саймон, возможно, сумеет помочь. Но давайте я вам объясню, чтобы избежать ошибок. – Она подождала, когда остальные рассядутся вокруг нее. – Я уже вам говорила, что приближается новая сильная буря. Ходить по Дороге Снов будет нелегко или даже невозможно. Нас ждут и другие неприятности. – Она подняла руку, предвосхищая вопрос Саймона. – Больше я пока не могу сказать. Во всяком случае, до того, как поговорю с Джошуа. Мои птицы доставили мне новости, но даже им придется искать убежище, когда начнется буря. И тогда мы на вершине скалы будем слепы.

Продолжая говорить, Джелой ловко сложила на каменном полу пирамиду из палочек и подожгла ее веткой, которую поднесла к огню в лампе. Затем она достала из-под плаща маленький мешочек.

– Итак, – продолжала она, – пока у нас есть возможность, мы предпримем последнюю попытку собрать тех, кто может быть нам полезен или нуждается в убежище, которое мы можем предоставить. Я привела вас сюда потому, что это лучшее место. Сами ситхи избрали его, когда говорили друг с другом через большие расстояния, используя, как гласят древние предания, «Камни, Чешую, Пруды и Рычаги» – так они называли своих Свидетелей.

Джелой высыпала пригоршню трав, взвесив их на ладони.

– Вот почему я назвала этот зал Обсерваторией. Прежде священники старой Империи наблюдали за звездами из своих башен, и однажды сюда пришли ситхи, чтобы посмотреть на свои земли – Светлый Ард. Это могущественное место для того, чтобы видеть.

Саймон немало знал о Свидетелях – он сумел вызвать Адиту при помощи зеркала Джирики и находился рядом, когда Амерасу использовала Туманный фонарь, что привело к катастрофическим последствиям. Он вдруг вспомнил сон в ночь своего бдения – процессия с факелами, ситхи и их странная церемония. Может быть, природа этого места имеет отношение к его сильному видению из прошлого?

– Бинабик, – проговорила Джелой, – должно быть, ты слышал о Тиамаке, вранне, с которым подружился Моргенес. Иногда он отправлял послания твоему наставнику Укекуку. – Тролль кивнул. – Диниван из Наббана также знал Тиамака. Он рассказал мне, что придумал хороший план и вовлек в него вранна. Однако Диниван мертв, и я боюсь, что Тиамак остался один, без друзей. Мы с Лелет пытались до него добраться, но у нас не получилось. В последнее время Дорога Снов становится очень опасным местом.

Она протянула руку за колонну и взяла небольшой кувшин с водой с усыпанного мусором пола.

– Вот почему я рассчитываю на ваши силы, которые должны нам помочь отыскать Тиамака. Мы скажем ему, чтобы он пришел к нам, если вранн нуждается в защите. Кроме того, я обещала Джошуа, что еще раз попытаюсь связаться с Мириамель. Ты близко с ней знаком, Саймон. Быть может, это поможет нам ее найти.

Мириамель. Имя принцессы вызвало у Саймона поток сильных чувств – надежду, привязанность, горечь. Он рассердился и испытал разочарование, когда узнал, что ее нет в Сесуад’ре. В глубине души Саймон не сомневался, что, если он добрался до Скалы Прощания, она тоже там будет; и ее отсутствие воспринял как дезертирство. И еще он был напуган, когда обнаружил, что она исчезла и ее сопровождает вор Кадрах.

– Я сделаю все, что будет в моих силах, – сказал Саймон.

– Хорошо. – Джелой встала и вытерла руки о штаны. – Стрэнгъярд, я покажу тебе, как смешивать мокфойл и паслен. Или твоя религия тебе это запрещает?

Священник беспомощно пожал плечами.

– Я не знаю. Возможно… но наступили странные времена.

– Тут не поспоришь. – Ведьма усмехнулась. – Тогда начнем, я покажу. Считай это уроком истории, если пожелаешь.

Саймон и Бинабик сидели тихо, пока Джелой показывала нужные пропорции пораженному архивисту.

– Это последние мои запасы – до тех пор, пока мы не покинем скалу, – сказала Джелой, когда они закончили. – Еще одна причина добиться успеха. Вот. – Она втерла немного полученной смеси в ладони Саймона и Бинабика и поставила котелок на землю. Саймон чувствовал, как мазь холодит кожу.

– А как же вы и Лелет? – спросил Саймон.

– Я могу обойтись без этого. А Лелет никогда в ней не нуждалась. Теперь сядьте и возьмитесь за руки. Помните, Дорога Снов стала сейчас очень странным местом. Не бойтесь и сохраняйте присутствие духа.

Она поставила одну из ламп на пол, и они уселись, образовав круг рядом с упавшей колонной. Саймон сжал маленькую ладонь Бинабика одной рукой и тоненькие пальчики Лелет – другой. На лице девочки появилась слепая улыбка человека, которому снится что-то приятное.

По рукам и всему телу Саймона начало распространяться ледяное прикосновение, наполняя голову странным туманом. Хотя до наступления сумерек оставалось некоторое время, в зале быстро темнело, и вскоре Саймон видел лишь мельтешение оранжевых языков пламени, но их также поглотил непроглядный мрак… и Саймон в него провалился.

Мир за черной завесой оказался туманно-серым – море пустоты без начала и конца. Из бесформенной серой мглы медленно возникла маленькая, быстро двигавшаяся фигурка, стремительностью напоминавшая ласточку. Саймон не сразу узнал Лелет – но то была Лелет из сна, она вертелась и кружилась, а ее темными волосами играл неощутимый ветер. И хотя Саймон не слышал ни единого звука, он заметил, как ее рот открывался в беззвучном смехе и она манила его за собой; даже глаза казались живыми – такими он их никогда не видел. Он смотрел на незнакомую Лелет – дитя, способное необъяснимым образом освобождаться от ужасов жуткого мира и собственного покрытого шрамами тела. Сердце Саймона ликовало, когда он любовался свободным танцем Лелет.

Она мчалась перед ним, безмолвно звала, умоляла поспешить, следовать за ней все дальше и дальше! Саймон старался, но в сером мире снов чувствовал себя хромым и неуклюжим. Фигурка Лелет быстро становилась едва различимой, а потом и вовсе исчезла в серой мгле. Внезапно оказалось, что Саймон в полном одиночестве и без цели дрейфует в пространстве.

Возможно, прошло много времени, Саймон парил, не находя точки опоры, пока что-то не потащило его к себе мягкими невидимыми пальцами. Его тащило вперед, сначала медленно, потом быстрее; Саймон все еще не чувствовал свое тело, однако попал в непонятное, но сильное течение. Затем в пустоте перед ним появились очертания темной башни с метавшейся возле нее тенью, черный водоворот, расцвеченный красными искрами, подобный вихрю дыма и огня. Саймона стремительно к нему несло, и его внезапно охватил ужас. В водовороте дыма и огня его ждала смерть – или нечто и того хуже. Его охватила паника, какой он никогда прежде не испытывал, и ему пришлось напомнить себе, что это всего лишь сон, а не реальность. Какая-то часть его сознания знала, что в другом месте он держит руки друзей…

И когда Саймон о них думал, они незримо присутствовали рядом. Он обрел дополнительные силы, и ему удалось остановить скольжение в сторону кипевшего, сверкавшего мрака. Затем, постепенно, он сумел вырваться, и его «я» из сна каким-то образом поплыло против течения. По мере того как расстояние между ним и черной волновавшейся громадой увеличилось, водоворот внезапно схлопнулся, исчез, Саймон обрел свободу и тут же появился в другом месте. Здесь серый цвет был спокойным, а свет качественно изменился, словно за густыми тучами сияло солнце.

Впереди он увидел Лелет. Она ему улыбнулась, ей нравилось, что он появился рядом, хотя Саймон совершенно точно знал, что она не сможет поделиться с ним тем, что ей довелось пережить.

Размытые очертания сна начали меняться, и Саймону стало казаться, будто он парит над пробуждавшимся миром. Под ним, в глубокой тени, лежал город, длинная вереница зданий, построенных из самых несовместимых вещей – колес фургонов, детских игрушек, статуй неизвестных животных и даже рухнувших осадных башен времен какой-то давней войны. Он смотрел на случайные улицы между безумно разными домами, увидел огромное сооружение из книг и пожелтевших свитков, готовое рухнуть в любой момент. Лелет, которая двигалась возле него кругами, стремительная, как шмель, помчалась в сторону сиявшего окна в книге-башне.

На кровати кто-то лежал, но очертания его тела оставались размытыми, как нечто, опустившееся под воду. Лелет подняла над ним худенькие руки, и он зашевелился в беспокойном сне.

– Тиамак, – позвала Лелет голосом Джелой, в котором слышалось присутствие других спутников Саймона. – Тиамак! Проснись!

Человек на кровати стал двигаться активнее, а потом медленно сел. Казалось, по нему пробежала зыбь, и ощущение, что он находится под водой, усилилось. Саймону показалось, что темная тень заговорила, но поначалу не мог различить слова.

– …?

– Я Джелой, Тиамак – из леса Альдхорт. Я хочу, чтобы ты присоединился ко мне и остальным на Сесуад’ре. Там ты будешь в безопасности.

По смутной фигуре вновь пробежала рябь.

– …сплю?..

– Да – но это истинный сон. Иди к Скале Прощания. Нам трудно с тобой говорить. Вот как ты сможешь ее найти.

Лелет снова протянула руки над фигурой Тиамака, и на этот раз перед ним начало формироваться неясное изображение Скалы Прощания.

– …Диниван… хотел…

– Я знаю. Все изменилось. Если тебе требуется убежище, приходи на Сесуад’ру.

Лелет опустила руки, и парящая картина исчезла. Очертания человека на кровати также стали тускнеть.

– …! … – Он попытался сказать нечто очень важное, но начал быстро растворяться в тумане вместе с башней и окружавшим ее городом.

– …с Севера… мрачные… нашли старую ночь… – После короткой паузы последовало последнее героическое усилие: – … Книга Ниссеса…

Тень сна исчезла, и все вновь стало равномерно серым.

По мере того как неосязаемый туман стал вновь окружать Саймона, его мысли обратились к Мириамель. Он не сомневался, что после того, как им удалось добраться до Тиамака, Джелой теперь обратит все свое внимание на исчезнувшую принцессу. И действительно, по мере того как образ Мириамель начал вырисовываться в его сознании, Саймон увидел ее такой, какой она была в доме Джелой, в мальчишеской одежде, с коротко подстриженными волосами, выкрашенными в черный цвет, – именно эта картина возникла в пустоте перед ним. Мгновение Мириамель мерцала – ему даже показалось, что ее волосы становятся золотыми, возвращаясь к своему естественному цвету, – но в следующий момент она превратилась в нечто другое. Дерево? Башню? Саймоном овладели мрачные предчувствия. Он видел башни во множестве снов, и никогда это не означало ничего хорошего. Но нет, он смотрел на какие-то высокие предметы. Деревья? Лес?