Электронная библиотека » Тэд Уильямс » » онлайн чтение - страница 2


  • Текст добавлен: 21 октября 2023, 05:53


Автор книги: Тэд Уильямс


Жанр: Героическая фантастика, Фантастика


Возрастные ограничения: +16

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 2 (всего у книги 50 страниц) [доступный отрывок для чтения: 14 страниц]

Шрифт:
- 100% +

Вступление

Гутвульф, граф Утаниата, водил пальцами по покрытому глубокими царапинами дереву Большого стола Престера Джона, охваченный беспокойством из-за царившего вокруг него молчания. Если не считать громкого дыхания виночерпия короля Элиаса и стука ложек по чашам, зал наполняло безмолвие – совсем не так должно быть, когда за столом собралось почти двенадцать человек. Тишина казалась вдвойне угнетающей для слепого Гутвульфа, хотя в ней не было ничего удивительного – теперь совсем немногие ели вместе с Элиасом, а те, кто оказывались в его присутствии, старались как можно быстрее сбежать, чтобы не искушать судьбу рискованными разговорами.

Несколько недель назад капитан-наемник по имени Алгарт, из Луговых тритингов, совершил ошибку, пошутив насчет слишком свободного поведения женщин Наббана. Такое расхожее мнение бытовало среди тритингов, которые не могли понять женщин, пользовавшихся косметикой и бесстыдно демонстрировавших окружающим слишком много обнаженных частей тела – по мнению жителей фургонов. Грубая шутка Алгарта осталась бы незамеченной в другой компании, а поскольку в Хейхолте было мало женщин, за столом Элиаса сидели только мужчины. Но наемник забыл – или не знал, – что жена Верховного короля, погибшая от стрелы тритинга, была родом из аристократической семьи Наббана. К тому времени когда подали сладкое в завершение ужина, голова Алгарта уже висела на роге седла стражника-эркинландера, который направлялся к воротам Нирулаг, чтобы насадить ее на один из кольев, где она стала угощением для дворцовых воронов.

Гутвульф подумал, что прошло уже много времени с тех пор, как разговоры за обеденным столом Хейхолта напоминали праздничный фейерверк. Теперь все ели почти в похоронном молчании, которое нарушали лишь вздохи потевших слуг – им приходилось выполнять двойную работу за исчезнувших куда-то товарищей – и редкие нервные комплименты аристократов и служащих замка, не сумевших отказаться от приглашения короля.

Гутвульф услышал, как кто-то тихо заговорил, и узнал голос сэра Флуирена, который что-то прошептал королю. Древний рыцарь только что вернулся из своего родного Наббана, где выступал в роли посла к герцогу Бенигарису, и сегодня ему выпало сидеть на почетном месте по правую руку короля. Старик рассказал Гутвульфу, что его дневная встреча с королем прошла самым обычным образом, но тем не менее складывалось впечатление, что во время ужина Элиаса что-то беспокоило. Гутвульф не мог этого видеть, но десятилетия, проведенные рядом с ним, создавали картинки вокруг каждого звука и странных слов короля. Кроме того, слух, обоняние и осязание, обострившиеся после того, как он ослеп, становились еще более яркими в присутствии жуткого меча Скорбь.

С тех пор как король заставил Гутвульфа к нему прикоснуться, графу стало казаться, что серый клинок почти наделен собственной жизнью, знает его и спокойно, но напряженно ждет, точно вышедшее на охоту животное, уловившее запах добычи. От одного его присутствия тело Гутвульфа покрывалось мурашками, и он чувствовал, как до предела напряжены его нервы и сухожилия. Иногда посреди ночи граф Утаниата лежал без сна, и ему казалось, будто он слышит меч сквозь толщу камня крепости, отделявшего его спальню от покоев короля, а серое сердце меча ритмично бьется, хотя слышит его только он.

Неожиданно Элиас резко встал, и скрип дерева по камню заставил всех замолчать. Гутвульф представил, как ложки и кубки замерли в воздухе и вино пролилось на стол.

– Будь ты проклят, старик, – прорычал король. – Ты кому служишь, мне или щенку Бенигарису?

– Я всего лишь сообщил вам, что сказал герцог, ваше величество, – дрожащим голосом пролепетал сэр Флуирен. – Но я считаю, что он не намеревался показать вам неуважение. Тритинги устраивают ему проблемы на границах, а вранны оказались весьма несговорчивыми…

– А какое мне до всех них дело?! – Гутвульф почти видел, как Элиас прищурился, ведь он столько раз являлся свидетелем того, как менялось в гневе бледное лицо короля, становилось землистым и слегка влажным. Гутвульф слышал разговоры слуг о том, что в последнее время король невероятно похудел. – Я помог ему занять трон, да проклянет его Эйдон! И дал ликтора, который не будет вмешиваться в его дела!

Сказав это, Элиас замолчал, и только Гутвульф из всех, кто находился за столом, услышал, как резко втянул в себя воздух Прайрат, сидевший напротив слепого графа. Элиас, который будто почувствовал, что зашел слишком далеко, слабо махнул рукой и вернулся к тихой беседе с Флуиреном.

Гутвульф несколько мгновений не мог справиться с потрясением, потом быстро схватил ложку и принялся есть, постаравшись скрыть неожиданно возникший страх. Ему стало любопытно, как он выглядит со стороны. Может быть, сейчас все на него смотрят – заметил ли кто-то, что он неожиданно покраснел? Слова короля о ликторе и вздох Прайрата засели у него в голове. Остальные, вне всякого сомнения, решили, что Элиас повлиял на выбор послушного эскритера Веллигиса, который сменил Ранессина на посту ликтора, однако у Гутвульфа имелись сомнения на сей счет. Беспокойство Прайрата, когда создалось впечатление, что король собирается сказать лишнее, подтвердило подозрения Гутвульфа: именно Прайрат организовал смерть Ранессина. А теперь Гутвульф уже не сомневался, что Элиас тоже это знал – возможно, даже приказал его убить. Король и его советник заключили сделку с демонами и отняли жизнь у Главного священника Бога.

В этот момент, сидя в небольшой компании, собравшейся за столом, Гутвульф почувствовал страшное одиночество, совсем как человек, оказавшийся на продуваемой ветрами вершине горы. Он больше не мог выносить груз обманов и страха и понял, что пора бежать. Лучше стать слепым нищим на самой ужасной помойке Наббана, чем еще хоть на мгновение остаться в проклятой, полной привидений крепости.


Гутвульф распахнул дверь своей комнаты и помедлил на пороге, позволяя воздуху из коридора остудить лицо. Была полночь. Даже если бы он не слышал печальные ноты колокола на Башне Зеленого ангела, он узнал бы более глубокое, холодное прикосновение к щекам и глазам, резкое дыхание ночи, когда солнце находится в своем далеком убежище.

Он испытал диковинное ощущение, когда понял, что теперь его глаза превратились в один из органов осязания и помогают «видеть», что происходит вокруг. Прайрат отнял у него зрение, и они стали самой чувствительной частью его тела, улавливали даже слабые перемены ветра и погоды лучше, чем кончики пальцев. Однако хотя слепые глаза оказались настолько полезными, ему было странно использовать их таким образом. Несколько ночей подряд Гутвульф просыпался, не в силах сделать вдох, в поту. Ему снилось, что он превратился в ползающее по земле бесформенное существо с мясистыми стеблями, растущими на лице, а ставшие бесполезными глаза шевелятся, точно рога улитки. В своих снах он все видел; осознание того, что он смотрит на самого себя, вырывало его из сна, он начинал задыхаться, снова и снова возвращаясь к настоящей темноте, ставшей его постоянным домом.

Гутвульф вышел в замковый коридор, продолжая удивляться тому, что остается в темноте, переходя из одного помещения в другое. Когда он закрыл свою дверь, оставив за ней тлеющие угли в жаровне, холод стал сильнее. Через открытое окно до него доносился приглушенный звон доспехов стражников на стене. Он прислушался к набиравшему силу ветру, печальная песня которого поглотила скрип их обмундирования. Внизу, в городе, залаяла собака. Где-то за несколькими поворотами коридора тихо открылась и закрылась дверь.

Гутвульф, покачиваясь, несколько мгновений стоял в нерешительности, затем сделал еще пару шагов от своей двери. Он сказал себе, что если собирается покинуть замок, то должен сделать это сейчас – и нет никакого смысла торчать в коридоре. Гутвульф знал, что ему следовало спешить и воспользоваться преимуществами, которые давал ему поздний час: когда весь мир ослеплен ночью и он снова с ним почти на равных. Что еще ему оставалось? Он больше не мог переносить то, во что превратился его король. Но уйти требовалось тайно. Несмотря на то что Элиасу сейчас не было никакой пользы от Руки Верховного короля Гутвульфа, граф сомневался, что бывший друг спокойно его отпустит. То, что слепой захочет покинуть замок, где он жил и его кормили, решится бежать от старого товарища, очень сильно попахивало предательством – по крайней мере, для того, кто сидит на Троне из Костей Дракона.

Гутвульф долго размышлял, прежде чем принял это решение, даже составил маршрут. Он спустится в Эрчестер и переночует в соборе Святого Сутрина, который практически опустел, и монахи с радостью принимали всех, кто осмеливался остаться на ночь в городских стенах. Утром он смешается с толпой людей, покидающих город по Старой Лесной дороге и направляющихся на восток, в сторону долины Асу. А оттуда… кто знает? Может быть, дальше в луговые земли, где, по слухам, Джошуа собирает армию повстанцев. Возможно, в аббатство в Стэншире или какое-то другое место, где он укроется, по крайней мере, до тех пор, пока невероятная игра Элиаса не уничтожит весь мир.

Все, хватит предаваться раздумьям. Ночь скроет его от любопытных глаз, а днем он спрячется в соборе Святого Сутрина. Пора уходить.

Но в тот момент, когда Гутвульф сделал несколько шагов по коридору, он почувствовал легкое, точно перышко, присутствие – дыхание, неопределенное ощущение, что рядом кто-то есть. Он повернулся и выставил перед собой руку. Неужели кто-то пришел, чтобы его остановить?

– Кто?..

Никого. Или, если рядом кто-то и находился, он стоял очень тихо, насмехаясь над его слепотой. Гутвульф ощутил странную потерю равновесия, как будто пол у него под ногами резко стал наклонным, сделал еще шаг и вдруг почувствовал могучее присутствие серого меча, и его со всех сторон окружила необычная сила. На мгновение он подумал, что стены расступились, колючий ветер промчался над ним и внутри него, но тут же исчез.

Что за безумие такое?

Слепой и напуганный. Он едва не заплакал. Потом выругался.

Гутвульф взял себя в руки и пошел дальше, оставив за спиной безопасность своей комнаты, однако его преследовало необычное чувство дезориентации, когда он пробирался по бесконечным коридорам Хейхолта. Его пальцы натыкались на странные предметы, изящную мебель, гладко отполированные, диковинной формы перила, непохожие на те, что остались у него в памяти. Дверь комнаты, в которой прежде жили горничные, была не заперта и раскачивалась на петлях, и хотя он знал, что внутри никого нет – Рейчел тайно вывела девушек из замка перед тем, как напасть на Прайрата, – он слышал где-то в глубине едва различимый шепот. Гутвульф вздрогнул, но не стал останавливаться; еще до того как он лишился зрения, Гутвульф понял, что Хейхолт стал странно переменчивым и непостоянным местом.

Гутвульф продолжал считать шаги. За предыдущие недели он несколько раз прошел по этому маршруту и знал, что до того места, где коридор поворачивает, тридцать пять шагов, еще две дюжины до главной лестничной площадки, затем он окажется в узком, продуваемом ветрами Виноградном саду. Еще полсотни шагов, и он снова под крышей и дальше пойдет по Прогулочному коридору капеллана.

Неожиданно стена под его пальцами стала теплой, а в следующее мгновение обжигающе горячей. Граф отдернул руку, тихонько вскрикнув от боли и удивления. По коридору пронесся слабый крик:

«…т’си э-иси’ха ас-иригу!..»

Гутвульф снова дотронулся дрожавшей рукой до стены и почувствовал только камень, холодный и сырой. Ветер трепал его одежду – ветер или бесплотная, что-то бормотавшая толпа. Ощущение присутствия серого меча было невероятно сильным.

Гутвульф поспешил вперед по замковым коридорам, едва касаясь пальцами пугающе менявшихся стен. У него появилось поразительное ощущение, что он единственное живое существо в коридорах замка. А диковинные звуки и прикосновения, легкие, точно дым или крылышки мотыльков, фантомы, убеждал он себя, его не остановят. Ведь они лишь тени магического вмешательства Прайрата. Он не позволит им помешать ему бежать из замка и не намерен оставаться пленником этого развращенного места.

Граф коснулся грубого дерева двери и, к своей огромной радости, понял, что рассчитал все правильно, с трудом сдержав возглас ликования и облегчения. Он добрался до маленькой дверцы Большой Южной двери. За ней – свежий воздух и помещения, обслуживавшие внутренний двор.

Но, когда он ее толкнул и шагнул наружу, вместо резкого холодного воздуха, как он ожидал, Гутвульф почувствовал горячий ветер и жар огня на коже. Незнакомые голоса, испуганные и наполненные болью, бормотали что-то непонятное.

Матерь Божья! Неужели Хейхолт загорелся!

Гутвульф шагнул назад, но не смог найти дверь, его пальцы скребли по камню, становившемуся все горячее под его руками. Бормотание медленно превращалось в говор множества взволнованных голосов, тихих и одновременно пронзительных, подобных жужжанию потревоженного улья. Вскоре его ноги заскользили по сырой земле общего двора, но одновременно каблуки стучали по гладким плиткам. Невидимый замок подхватило какое-то жуткое течение, он горел и содрогался, а потом вдруг становился холодным и прочным, и все это в полной тишине, его обитатели спали, не ведая о том, что в нем творилось.

Сон и реальность, казалось, полностью слились воедино, собственный мрак Гутвульфа наполняли призраки, которые что-то шептали, мешая ему считать, однако он продолжал идти вперед, полный мрачной решимости, что провела его через множество страшных кампаний, когда он служил капитаном в армии Элиаса. Гутвульф медленно шел в сторону Среднего двора и, наконец, остановился ненадолго отдохнуть около – по его подсчетам – места, где прежде находилось жилище замкового доктора. Он уловил кислый запах обгоревших бревен, вытянул перед собой руку и почувствовал, как от его прикосновения что-то рассыпалось, превратившись в гнилую пыль. Гутвульф рассеянно подумал про пожар, убивший Моргенеса и еще нескольких человек. И вдруг, словно в ответ на воспоминания, его окружило трескучее пламя. Оно не могло быть иллюзией – Гутвульф чувствовал смертоносный жар, точно могучий кулак, преграждавший ему дорогу, куда бы он ни поворачивал. Он начал задыхаться и в отчаянии закричал. Он в ловушке, в ловушке! И сгорит заживо!

«Руакха, руакха Асу’а!» – звучали призрачные голоса из-за стены огня. Присутствие серого меча уже проникло внутрь него, оно было везде. Гутвульфу казалось, что он слышит дикое пение Скорби и более тихие голоса его противоестественных братьев. Три меча. Три дьявольских меча. Они знали его.

Он услышал шорох, будто от множества крыльев, и вдруг почувствовал, что перед ним появился проход, пустое пространство в стене пламени – дверь, в которую вливался прохладный воздух. У него не было другой дороги, поэтому он накинул на голову плащ и неуверенно шагнул в коридор, где царили тихие, холодные тени.

Часть первая. Скала ждет

1. Под чужим небом

Саймон, прищурившись, посмотрел на звезды, которые парили в ночном небе. Ему становилось все труднее сражаться со сном. Уставшие глаза обратились к самому яркому созвездию, неровному кругу огоньков, паривших, казалось, всего на расстоянии ладони над разрушенным, похожим на скорлупу разбитого яйца, краем купола.

Вон там… Это ведь Вращающееся колесо? Созвездие действительно имело необычные овальные очертания – как будто небо, на котором висели звезды, вытянулось и обрело незнакомую форму – но если это не Вращающееся колесо, тогда что еще может сиять на такой высоте в середине осени? Заяц? У Зайца есть маленькая шишковатая звезда – Хвост. К тому же Заяц совсем не такое большое созвездие.

Острый коготь ветра пробрался в полуразрушенное здание. Джелой назвала зал, в котором Саймон находился, Обсерваторией, и он решил, что это еще одна ее сдержанная шутка. Только прошедшие долгие века сумели открыть белый каменный купол небу, а потому Саймон был уверен, что здесь не могла размещаться обсерватория. Даже загадочным ситхи не дано наблюдать за звездами сквозь потолок из прочного камня.

Ветер снова ворвался внутрь, на сей раз более пронзительный, и принес с собой облако снежинок. И хотя Саймон дрожал, он обрадовался: холод немного прогнал сон. Он не мог позволить себе уснуть – только не в эту ночь из всех ночей.

Итак, я стал мужчиной, – подумал он. – Ну, почти. Я почти мужчина.

Саймон задрал рукав рубашки, посмотрел на руку, попытался напрячь мускулы и нахмурился – результат ему совсем не понравился. Тогда он провел пальцами по волоскам на предплечье и нащупал жесткие шрамы в местах, где прежде были не слишком глубокие раны: следы черных когтей гюне, многочисленные порезы и царапины, которые он получил, когда поскользнулся и ударился о камень на склоне Сиккихока. Неужели ты становишься взрослым, когда у тебя появляются шрамы? Он считал, что раны учат и наделяют опытом, – но какие уроки он мог извлечь из того, что происходило с ним за последний год?

Не допускай гибели друзей, – мрачно подумал Саймон. – Это во-первых. Не болтайся по миру, где тебя могут преследовать чудовища и безумцы. Не заводи врагов.

Но это лишь слова, которые люди с удовольствием повторяют, снова и снова. Никакие решения не бывают легкими, хотя именно такими кажутся в проповедях отца Дреосана, где людям всегда предоставлен понятный выбор между Путем Зла и Путем Эйдона. Последний опыт Саймона говорил, что их приходится принимать, рассматривая одну неприятную возможность или другую, и все они имеют лишь слабое отношение к добру или злу.

Ветер, проникавший внутрь сквозь дыру в куполе, стал еще пронзительнее, и Саймон так замерз, что у него начали стучать зубы. Несмотря на красоту замысловатых стен, которые испускали жемчужное сияние, Саймону это место не нравилось. Углы казались какими-то странными, а пропорции явно должны были радовать чуждые глаза. Как и другие творения бессмертных архитекторов, Обсерватория полностью принадлежала ситхи, и смертные никогда не будут чувствовать себя здесь уютно.

Саймон нервничал, принялся ходить взад и вперед, ветер заглушал тихое эхо его шагов. Он решил, что одной из интересных деталей большого круглого зала были каменные полы, от которых ситхи давно отказались. Он пошевелил пальцами в сапоге, вспоминая теплые, заросшие травой луга Джао э-Тинукай’и. Он разгуливал всюду босиком, ведь там всегда царило лето. Саймон обхватил себя руками, пытаясь хоть как-то согреться.

Пол Обсерватории был выложен изысканно обработанными и подогнанными друг к другу плитками, но цилиндрическая стена казалась единым целым и, возможно, являлась частью самой Скалы Прощания. Саймон задумался: другие строения здесь также не имели заметных швов и соединений. Если ситхи вырубали самые разные строения, стоявшие на земле, из скалистых костей горы и таким же образом использовали Сесуад’ру – казалось, будто весь камень пронизан тоннелями, – как они узнавали, что пора остановиться? Неужели не боялись проделать лишнюю дыру, и тогда камень просто развалился бы на части? Эти вопросы завораживали Саймона не меньше любой другой магии ситхи, которую он видел и о которой слышал, недоступной смертным, – например, знание о том, когда следует прекратить работу.

Я хочу забраться наверх. Хочу взглянуть на луну.

Саймон прошел по гладкому каменному полу к одной из длинных винтовых лестниц, которая поднималась вверх, охватывая спиралью комнаты, и начал подниматься, считая шаги. Он уже делал так несколько раз в течение этой долгой ночи. На сотой ступеньке он сел. Алмазное сияние выбранной им звезды, раньше находившейся на полпути вдоль неглубокой зазубрины в разрушенном куполе, когда он приходил сюда в прошлый раз, теперь озаряло ее край. Скоро она скроется из вида за остатками купола.

Хорошо. Значит, какое-то время все-таки прошло. Ночь была длинной, а звезды безумно странными, но, по крайней мере, время продолжало свой бег.

Саймон встал на ноги и, легко преодолевая ступеньки, продолжил подниматься по лестнице, и хотя у него немного кружилась голова, он не сомневался, что долгий сон вернет все на свои места. Саймон добрался до верхней площадки, похожей на каменный воротник, который поддерживали колонны, прежде шедшей вдоль всего здания. Она давно разрушилась, и большая часть обломков упала вниз, остался лишь небольшой кусок пола, соединенный с лестницей. Верхняя часть высокой внешней стены находилась как раз над головой Саймона. Он сделал несколько осторожных шагов вдоль площадки к месту, где дыра в куполе сползла вниз и оказалась почти прямо над его макушкой. Саймон нашел надежную опору для пальцев, подтянулся наверх, спустил одну ногу со стены, и она повисла в пустоте.

Луна, словно рана на разорванном ветром покрывале из туч, светила достаточно ярко, и бледные развалины внизу сияли. Саймон выбрал прекрасное место для наблюдения. Обсерватория, единственное сооружение за внешней стеной Сесуад’ры, по высоте не уступало самим стенам, превращая все вокруг в одно низкое огромное здание. В отличие от других оставленных ситхи поселений, которые Саймон видел, тут не было высоких башен и шпилей, словно дух строителей Сесуад’ры отдыхал или как если бы они возводили здесь строения по какой-то утилитарной причине, а не гордясь своим мастерством.

Нельзя сказать, что руины выглядели ужасно: белый камень испускал собственный искрившийся свет, а дома за стеной подчинялись какому-то дикому, но очень логичному геометрическому рисунку. И хотя все здесь было меньше, чем в Да’ай Чикизе или Энки-э-Шао’сэй, скромные размеры и одинаковая архитектура наделяли поселение простой красотой, отличавшейся от великолепия других мест.

Вокруг Обсерватории и остальных важных зданий, вроде Дома Прощания и Дома Воды – их имена назвала ему Джелой, но Саймон не знал, связаны ли они как-то с тем, для чего их изначально построили, – вились тропинки и стояли сооружения поменьше, точнее руины, чьи переплетавшиеся детали были сделаны так искусно и казались настолько естественными, что напоминали лепестки цветов. Вокруг почти все заросло деревьями, но даже в них Саймон видел остатки порядка, так зеленая трава внутри ведьминого круга показывала, откуда начали расти грибы.

В центре бывшего когда-то потрясающе красивым поселения находилась необычная, выложенная плиткой плоская площадка, сейчас практически заросшая вездесущей травой, но даже в свете луны Саймон сумел разглядеть следы невероятно сложного, изящного рисунка. Джелой назвала площадку Огненным садом. Саймон, который был знаком только с творениями человеческих рук, решил, что здесь находился рынок.

За Огненным садом, по другую сторону Дома Прощания, Саймон видел неподвижные конические очертания белого цвета – палатки отряда Джошуа, заметно увеличившегося благодаря новым воинам, приходившим сюда вот уже целую неделю. Свободного места почти не осталось даже на широкой, точно обеденный стол, вершине. Некоторые из недавно прибывших устроились в пещерах под горой.

Саймон сидел, глядя на мерцание костров, пока не начал чувствовать себя ужасно одиноким. Луна казалась ему невероятно далекой, холодной и равнодушной.


Он не знал, как долго смотрел в темную пустоту. На мгновение ему показалось, что он уснул и ему снится сон, но он не сомневался, что странное ощущение невесомости реально – настоящее и пугающее. Он принялся сопротивляться, но его руки и ноги стали какими-то далекими, и он их не чувствовал. Казалось, у него остались только глаза. Его мысли сияли ярко, точно звезды на небе – когда были небо и звезды и что-то еще, кроме бескрайнего мрака. Саймона наполнил ужас.

Да спасет меня Усирис, неужели пришел Король Бурь и теперь в мире будет царить вечная темнота? Господи, пожалуйста, верни свет!

И, словно в ответ на его молитву, в глубокой темноте начали зажигаться огоньки. Не звезды, как ему сначала показалось, а факелы – крошечные точечки света, которые постепенно становились все больше, как будто приближались к нему издалека. Сияющее облако, подобное стае светлячков, превратилось в реку, а та в линию, вращавшуюся медленными спиралями. Саймон понял, что сотни факелов поднимались по извивавшейся по склону горы тропинке к Сесуад’ре тем же путем, которым он сам пришел сюда из Джао э-Тинукайи.

Саймон уже видел фигуры в плащах с капюшонами, молчаливую процессию, двигавшуюся с ритуальной точностью.

Я на Дороге Снов, – неожиданно понял он. – Амерасу говорила, что я ближе к ней, чем многие другие.

Но что он видит?

Строй факельщиков добрался до ровной площадки и остановился, образовав сверкавший в темноте веер, и свет залил оба склона горы. Они поднялись на Сесуад’ру, но в сиянии факелов Саймон видел, что это не та Сесуад’ра, которую он знал. Руины исчезли, колонны и стены были целыми и невредимыми. Неужели его глазам предстало прошлое, прежняя Скала Прощания или диковинное будущее – что, возможно, наступит, когда Король Бурь подчинит себе весь Светлый Ард?

Огромный отряд направился вперед, к плоской площадке, в которой Саймон узнал Огненный сад. Фигуры в плащах вставили факелы в отверстия между плитками или на каменные пьедесталы, и расцвел огненный сад, превратившись в поле, залитое мерцавшим переливавшимся светом. Пламя танцевало на ветру, и Саймону показалось, что рассыпавшихся искр гораздо больше, чем звезд на небе.

Он почувствовал, что его неожиданно повлекло за толпой вперед и вниз, в сторону Дома Прощания. Словно лишившись плоти, он промчался сквозь залитую светом ночь и каменные стены и оказался в залитом ярким сиянием зале. Там царила тишина, лишь громко шумело у Саймона в ушах. Вблизи образы, на которые он смотрел, казалось, переливались и обретали расплывчатые очертания по бокам, как будто мир частично лишился своей естественной формы. Охваченный беспокойством Саймон попытался закрыть глаза, но обнаружил, что его двойник на Дороге Снов не может избавиться от видений и ему остается только беспомощно за ними наблюдать.

Таинственные фигуры окружили стол, шары в альковах испускали холодный свет, и их голубое, ярко-оранжевое и желтое сияние отбрасывало длинные тени на украшенные резьбой стены. Еще больше глубоких теней рождалось от установленного на столе сооружения из концентрических сфер, похожих на большую астролябию, которую Саймон часто протирал по просьбе доктора Моргенеса, – но вместо латуни и дерева сфера состояла из теплого света, как будто кто-то нарисовал жидким огнем в воздухе диковинные картины. Двигавшиеся вокруг фигуры были расплывчатыми, но Саймон совершенно точно знал, что смотрит на ситхи. Такой гордой осанкой и текучей грацией не обладал больше никто.

Женщина ситхи в небесно-голубом платье наклонилась к столу и изящными огненными пальцами добавила собственный рисунок к сиявшей сфере. Ее волосы были чернее теней, чернее ночного неба над Сесуад’рой и окутывали ее голову и плечи облаком поразительной красоты. На мгновение Саймону показалось, будто он смотрит на молодую Амерасу, но хотя женщина обладала огромным сходством с Первой Бабушкой, какой он ее запомнил, он не мог не видеть различий.

Рядом с ней стоял мужчина с белой бородой в развевавшемся красном одеянии. Очертания бледных рогов украшали его лоб, и Саймону стало не по себе – он уже видел нечто подобное в других, более пугающих снах. Бородатый мужчина наклонился вперед и заговорил с женщиной, она повернулась и прибавила новые огненные линии к картине над столом.

И хотя Саймон не видел лица темноволосой женщины, он точно знал, кто стоял напротив нее – лицо пряталось под серебряной маской, тело скрывало снежно-белое одеяние. Словно в ответ черноволосой женщине, Королева норнов подняла руку и перечеркнула линией тусклого огня ее картину, потом снова махнула рукой и накинула слегка дымившуюся алую сеть на сферу, находившуюся с краю. Мужчина рядом с ней спокойно наблюдал за каждым ее движением. Высокий, крепкий, в черных, точно обсидиан, доспехах с шипами – он не прятал лицо под маской или еще как-то, однако Саймон почти не различал его черты.

Что они делают? Неужели заключают Договор о Расставании, о котором Саймон уже слышал, – потому что, вне всякого сомнения, он видел собравшихся на Сесуад’ре ситхи и норнов.

Смутные фигуры заговорили более оживленно. Пересекавшиеся огненные петли летели в воздух над сферами и замирали в пустоте, яркие, точно образ промчавшейся мимо огненной стрелы. Саймону показалось, что разговор перешел на более резкие тона: многие из призрачных наблюдателей сердито – такого гнева Саймон никогда не видел у знакомых ему бессмертных – подошли к столу и окружили главную четверку, однако Саймон по-прежнему ничего не слышал, только глухой рев, как у яростно воющего ветра или мчащейся воды. В самый разгар спора огненные шары вспыхнули и принялись метаться, словно языки пламени в костре.

Саймон жалел, что не может подобраться ближе, чтобы лучше все видеть. Неужели ему предстало прошлое? Может быть, оно просочилось из волшебного камня? Или это всего лишь сон, навеянный долгой ночью и песнями, которые он слышал в Джао э-Тинукай’и? Почему-то он был уверен, что перед ним не иллюзия, – происходящее казалось таким реальным, что ему представлялось, будто он может протянуть руку… протянуть руку… и прикоснуться

Звуки начали стихать, свет факелов и сфер потускнел.

Саймон задрожал и очнулся. Он сидел наверху, на самом краю полуразрушенной Обсерватории. Ситхи пропали. Исчезли факелы в Огненном саду. И ни единого живого существа не было на вершине Сесуад’ры, если не считать двух стражей возле костра внизу, рядом с палаточным городком. Озадаченный Саймон еще немного посидел, глядя на далекий огонь и пытаясь понять, что же он видел. Может быть, это что-то значит? Или всего лишь следы, не имеющие смысла, имя, нацарапанное путником на стене, оставшееся после того, как он ушел?


Саймон начал медленно спускаться по лестнице из Обсерватории и снова направился к своему одеялу. От попыток понять, что означало видение, у него заболела голова, и с каждым проходившим часом ему становилось все труднее думать.

Завернувшись поплотнее в плащ – одежда под ним была не слишком теплой, – Саймон сделал большой глоток из своего меха. Вода одного из источников Сесуад’ры была сладкой и холодной, он выпил еще, наслаждаясь послевкусием травы и призрачных цветов, и принялся постукивать пальцами по каменным плиткам. Ему следовало забыть про сны и думать о вещах, о которых говорил Деорнот. В начале ночи Саймон повторял их в уме снова и снова столько раз, что в конце концов они стали казаться ему чепухой. Сейчас, когда он попытался сосредоточиться, он обнаружил, что литания, столь старательно внушаемая ему Деорнотом, вылетела у него из головы, а слова ускользали, точно рыба в мелком пруду. Мысли разбегались, и он принялся вспоминать обо всем, что с ним произошло с тех пор, как он сбежал из Хейхолта.


Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 | Следующая
  • 0 Оценок: 0

Правообладателям!

Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.

Читателям!

Оплатили, но не знаете что делать дальше?


Популярные книги за неделю


Рекомендации