Текст книги "Приют любви"

На какую-то долю секунды Элизабет от страха точно окаменела, горло перехватило, но потом она подняла голову, стараясь выровнять дыхание. Наконец рука нащупала то, что было под нею.

Ледяная костистая рука встретилась с ее дрожащими пальцами. Труп! Она споткнулась о труп!

Ноги отказывались держать ее, и Элизабет пришлось ползти. Каждое движение вон из этой чудовищной могилы загоняло занозы все глубже в ладони, но боли она не чувствовала, стараясь уползти как можно дальше от трупа.

Несмотря на свое состояние, Элизабет все-таки ухитрилась найти ступени и выползти наружу. Поднявшись, она упала на землю, мерзкий запах все еще преследовал ее.

Неимоверным усилием воли Элизабет заставила себя не думать о трупе в подвале. Надо было возвращаться к Николь.

Дочь права, это плохой дом. Она, видно, сошла с ума, раз решилась вернуться сюда.

Сглотнув снова поднявшуюся желчь и глубоко вздохнув, женщина побежала к дому и рывком распахнула дверь. Глубоко впившиеся занозы вызвали жгучую боль, ладони начали кровоточить.

– Николь! Николь! – закричала Элизабет, стараясь отогнать дурное предчувствие.

Казалось, вестибюль стал намного длиннее, и ей потребуются минуты… часы… чтобы добраться до оставленного ребенка. Или это ноги отказываются идти?

Элизабет внезапно остановилась. Двери в гостиную были открыты.

– Николь, – прошептала она. Ответом было молчание. – Господи Боже мой! Нет! Николь! Где ты?

Женщина медленно повернулась к лестнице, стараясь проглотить комок, подступивший к горлу. Во рту пересохло. Она заколебалась, страшась необходимости подняться. Только мысль, что Николь, может быть, уже там, испуганная, растерянная, заставила ее набраться храбрости и побороть ужасные воспоминания, связанные с верхними комнатами.

– Мама сейчас придет, – бормотала она, успокаивая саму себя.

– Она не услышит.

– Элма! – Элизабет с трудом выговорила это имя. Страх, почти парализовавший ее, мгновенно улетучился. Она знала, что Элма не причинит внучке вреда. Странное спокойствие опустилось на нее, и она повернулась лицом к свекрови.

Элизабет показалась, что она видит Элму, как в первый раз, сквозь какую-то дымку. Пожилая женщина держалась по-королевски. Высокий рост, изящная фигура, пропорциональные черты – все говорило о величии, хотя ее и нельзя было назвать по-настоящему красивой. Белоснежная кожа, всегда защищенная от солнца, не выдавала ее возраста, как и забранные в пучок белокурые волосы.

Лед. Холод. Снег. Совсем как брильянтовые серьги, поблескивающие каждый раз, как Элма качает головой, глядя на вас своими бледно-голубыми, почти бесцветными глазами.

– Я давно поджидаю тебя. Иди за мной.

Элизабет глядела, как свекровь направляется в гостиную. Это был приказ, и она машинально едва не подчинилась ему.

Но именно за этим ты и пришла сюда – объясниться с ней, напомнила себе молодая женщина. А Николь в безопасности.

Однако Элизабет все не решалась сдвинуться с места. Поглядев на свои руки, она медленно повернула ладони вверх и, увидев красную, ободранную кожу, содрогнулась.

Трусиха. Трусиха. Сколько раз она говорила это себе. Вот что держало ее в плену не хуже замка.

Нет, она не трусиха, но надо быть дурой, чтобы недооценивать Элму. Эта женщина сущий дьявол.

В конце концов, Элизабет вошла в гостиную и обвела ее глазами.

– Где Николь?

– Отдыхает. Я положила ее в твоей прежней комнате. Садись поближе к огню.

Молодая женщина проигнорировала предложение, обдумывая ситуацию. Николь была наверху и, по-видимому, заперта. Однако Элизабет не собиралась играть уготованную ей роль жертвы.

– Скажи, Элма, неужели тебе действительно так нравится играть в эту игру? Я знаю про Джеймса все. Знаю, как он умер. Его застрелили собственные солдаты при попытке бежать с поля боя. – Элизабет остановилась. Каждое сказанное слово придавало ей силы и уверенности. Ее твердый голос, казалось, стегал старую женщину. – С самого первого дня вы обманули всех: меня, Джеймса, Колтера и мою дочь. Как вы можете жить с таким грузом? Действительно ли скорбите о своем сыне? Или это тоже ложь?

– Джеймс не стоит моих слез.

– Господи, бесчувственная ведьма! Он любил вас. Джеймс делал все, чтобы угодить вам. – Элизабет подошла ближе, всматриваясь в Элму, надеясь увидеть хотя бы малейший признак раскаяния. Но его не было. – Неужели вы всерьез думали, что я позволю вырастить мою дочь похожей на вас? Да я лучше умру.

– Ну что ж, так и сделай. – Элма вынула руку из складок юбки и подняла пистолет. – Думаю, тебе надо отдохнуть, дорогая. Вы проделали долгое путешествие.

– Элма, чье тело в подвале?

– Тебя это не касается.

– Чье тело в подвале? – повторила Элизабет, повышая голос и с трудом держа себя в руках.

Старая женщина грациозно поднялась, все еще держа пистолет, и начала приближаться. Элизабет попятилась.

– Где все слуги, Элма?

– Убежали с командой янки, которая проходила мимо и обещала им свободу. Разве они знают, что свобода требует ответственности?

– Да-да, вы правы. – Дойдя до двери, Элизабет хотела было убежать, но Элма ускорила шаг и оказалась рядом с ней.

– Будешь ты послушной или нет?

– Да-да, буду.

– Хорошо. Мне приятно это слышать. Элизабет не могла отвести глаз от пистолета.

Оценивающе глядя на свекровь, она судорожно соображала, насколько та сильна и есть ли шанс отобрать оружие.

Как будто прочтя ее мысли, Элма взвела курок.

– Иди наверх, Элизабет. Я уже пользовалась этим, и оказалось, что неплохо стреляю. В три выстрела я покончила с Биллингом.

– С Биллингом? – переспросила Элизабет, ненавидя собственный голос. Ее каблук коснулся нижней ступеньки, и, не поворачиваясь, она подхватила юбку и начала, пятясь подыматься по лестнице. На какой-то момент показалось, что Элма забыла про нее, такой невидящий у нее был взгляд. Но тут же, тряхнув головой, она снова посмотрела на Элизабет.

– Биллинг – тот человек, которого я наняла, чтобы привезти домой Николь.

– Вы… вы убили его? – Элизабет поняла, что Элма безумна. Не просто одержима идеей получить все, что она считает своим, а безумна по-настоящему.

– Он подвел меня, дорогая. Я не могу терпеть предательства ни от кого. Даже хорошо, что Джеймс умер. Он тоже предал меня.

– Джеймс любил вас, Элма. Помните, как он привозил вам подарки, возвращаясь из путешествий? Ведь вам нравились его подарки.

– А ты ревновала.

Неподдельная ненависть, промелькнувшая в ее тоне, ужаснула Элизабет. Как удержать Элму? Как освободить себя и Николь?

– В чем же это Джеймс предал вас? – спросила она, надеясь сбить ее с толку.

– Этот идиот ухитрился заразиться свинкой. Он выздоровел, но утратил единственную способность, которой обладал. Джеймс не мог иметь детей. Но потом мы нашли тебя – слабую, несчастную, безмозглую дурочку. Ты была готова поверить, что Колтер бросил тебя. Но даже тогда мне пришлось уговаривать своего сынка жениться на тебе. Этого идиота, видите ли, мучила совесть. Невзирая на то, что лежало на весах, он осмеливался говорить мне о своей дружбе с Колтером. Джеймс готов был смотреть, как меня выбрасывают из моего собственного дома! Я рада, что он умер, слышишь меня? Я рада, что мне не придется избавляться самой от этого слабака, как я избавилась от его отца.

Элизабет потеряла дар речи.

Элма захохотала.

Оглушительный звук выстрела привел молодую женщину в чувство. Она повернулась и побежала. Теперь она знала, почему Джеймс лгал ей. Раздался еще один выстрел, и пуля попала в стену над головой Элизабет.

Однако эти выстрелы привлекли внимание патруля северян, и они повернули на дорожку, ведущую к «Двум соснам».

Глава двадцать первая

Вконец измотав и себя и лошадь, которую он украл, Колтер скакал на юг и уже миновал Вильямский лес и мельницу. Ему пришлось свернуть с дороги – фургоны оставили в мокром снегу такие глубокие колеи, что она стала непроезжей.

Минуя дома с зажженными окнами, полковник повторял названия усадеб: Варрен, Эвери, Гойон, – только бы отвлечься от мрачных предчувствий. Браун, Роуланд, Эмбре… Он заставлял себя вспоминать членов этих семейств, их лучших лошадей, когда в последний раз видел их – все что угодно, только бы не заснуть.

Объезжая усадьбу Ли и мельницу, Колтер увидел свежие следы и позволил коню самому выбирать дорогу. Переправившись через Голубиный ручей, он опять углубился в лес.

Он ехал, опустив голову так, чтобы шляпа хоть немного защищала его от падающего снега, и надеясь, что Элизабет сейчас уже в тепле, в «Двух соснах». А в безопасности ли – он просто не решался думать.

Чувствовалось, что у коня еще достаточно сил, чего нельзя было сказать о нем самом. Как выдержать остаток пути?

Его серая шинель покрылась толстым слоем снега, совершенно промокла и стала тяжелой, сковывая движения. Конь тоже был весь засыпан снегом, таявшим только на морде от жаркого дыхания. Но они продолжали путь.

В голове крутились вопросы, которые Колтер не решался задавать себе раньше, и на самые важные из них не находилось ответа. Почему Элизабет решила отправиться к Элме одна? Что было написано в письме такого, что заставило ее рисковать и ехать туда с Николь?

Жеребец фыркнул, предупреждая о всадниках, и Колтер едва успел скрыться за купой деревьев. Он наклонился к самой шее коня, шепча и прикрывая ему ноздри, чтобы не выдать их присутствия. Коснувшись щекой мокрой горячей шеи животного, полковник закрыл глаза, не в силах отказать себе хоть в кратком отдыхе. Но боевой дух коня, в отличие от его, не был сломлен, он стал беспокойно переступать с ноги на ногу и разбудил его.

Вскоре Колтер убедился, что «Две сосны» уже недалеко. Там можно будет поспать и освободиться наконец от мокрой одежды. Казалось, жеребец каким-то образом прочел его мысли – запрядал ушами, и его шаг стал коротким и упругим.

– Хочешь получить порцию теплой каши и мягкую постель из соломы? – прошептал ему всадник. Сквозь редеющие деревья он различал тропинку, но что-то удерживало его от того, чтобы пустить лошадь галопом и выехать на дорогу, ведущую к поместью.

Вдруг послышались выстрелы. Теперь ничто уже не могло остановить его. Не обращая больше внимания на грязь и темноту, полковник пришпорил коня, направляя его прямо на звуки стрельбы.

Элизабет и Николь – вот все, о чем он мог думать. Он нашел ответ на свой вопрос. У него хватит сил, чтобы помочь им.

– Огонь! – приказал капитан Мишель Тортон своему маленькому отряду. Пули ударили по нижнему этажу дома, разбив стекла. В ответ тишина. Он медленно поднял руку, останавливая пальбу.

– Эти проклятые мятежники все сумасшедшие, – буркнул один из его солдат.

Капитан кивнул в знак согласия. Когда он услышал тот первый выстрел, то приказал своим людям растянуться цепью и подходить к дому со стороны леса и поля, пользуясь, чем только можно для прикрытия. По-видимому, в доме кто-то стоял на часах, так как выстрел раздался, едва они приблизились. Однако стреляли в нижних комнатах, что показалось ему странным. Капитан взял полевой бинокль, чтобы изучить нижний этаж, надеясь различить хоть какие-то признаки движения и понять, где засел стрелок.

Никого не было видно. Чувствовался слабый запах дыма, идущего из массивных кирпичных труб, и он пожалел, что в поисках убежища они натолкнулись на очередного мятежника.

– Думаете, мы попали в него, капитан?

– Опыт говорит мне, что должны были, но интуиция подсказывает, что это не так. Возьмите двух человек и зайдите с другой стороны. – Он стал ждать, мечтая о тепле, в котором так нуждались его замерзшие, усталые солдаты, гадая, обдуманно ли действовал выстреливший в них человек. Эти необъяснимые выстрелы очень беспокоили его, но почему, он и сам не мог понять.

В этот момент напряженную тишину нарушил отчаянный крик ребенка.

И тут же в правом крыле дома опять раздались выстрелы.

– Огонь!

Элизабет услышала приказ стрелять и крепче прижала к себе Николь. Они сжались в дальнем углу комнаты, бывшей когда-то ее тюрьмой. Ускользнув от Элмы, молодая женщина в панике не заметила, что из комнаты вынесена вся мебель, и ей нечем подпереть дверь.

Если бы Элма не закричала: «Янки!» – она бы так и не знала, кто стреляет. Сейчас она не будет думать о них как о врагах, ведь солдаты могут спасти их с Николь от сумасшедшей старухи.

Пули заплясали по комнате, усыпав пол стеклом. Невероятным усилием воли Элизабет подавила рвущийся из груди крик. Послышалось еще несколько выстрелов, затем наступила тяжелая, напряженная тишина.

Что, если Элма поднимется сюда? Что, если она станет стрелять по янки из этих окон?

– Мама, я боюсь.

– Знаю, родная, знаю. – Элизабет больше не могла рисковать жизнью ребенка. – Послушай меня. Мы будем сейчас играть в игру, которая выведет нас отсюда. Делай то же, что и я, малышка, не разговаривай, а просто двигайся.

Она отбросила одеяло, в которое была укутана Николь, и легла на пол, ожидая, пока девочка последует ее примеру. Израненные ладони ощутили жар, идущий от пола, но женщина не обратила на это внимания и поползла.

– Вот так, Николь. Мы будем как маленькие змейки, ползущие в свою норку.

– Я не хочу быть змейкой. Я буду червячком.

– Кем хочешь, солнышко, будь кем хочешь, только держи голову ниже. – Не обращая внимания на редкие выстрелы, Элизабет почти добралась до окна. – Пригнись пониже и жди. – Не подымаясь с пола, она стала ощупывать подоконник, молясь, чтобы на окне не было деревянной решетки.

Бог не услышал ее молитв. В центре подоконника она наткнулась на первый штырь и со стоном разочарования уронила руку. Неудача почти сломила ее.

– Жарко, мама. Пол горячий.

Элизабет подняла голову. Чувствовался запах дыма. В памяти прозвучал гордый голос Элмы: «Дом построен из деревьев, росших в наших лесах».

Подползла Николь, и Элизабет взяла ее на колени. Полы и стены из смолистых сосен будут тлеть, пока не сгорят дотла. Становилось трудно дышать. Прижав головку Николь к своему плечу, она поднялась. Прохладный ночной воздух освежил их лица и дал возможность вздохнуть полной грудью.

– Вы никогда не войдете в мой дом! – кричала внизу Элма. Было слышно, как она срывает занавеси в гостиной.

Пламя, вырывавшееся из окон первого этажа, – вот что предстало взору прискакавшего к дому Колтера. Он так резко натянул поводья, что жеребец встал на дыбы.

– Капитан, да это же проклятый мятежник!

– Не стрелять, – приказал Тортон.

– Элизабет! – закричал Колтер, совершенно не обращая внимания на северян.

Услышав голос возлюбленного, Элизабет опустила Николь на пол и стала звать его. Обернув юбкой руку, она пыталась вынуть из окна осколки стекла.

В этот момент капитан Тортон, пригибаясь к земле, подбежал к Колтеру, крича, чтобы тот отошел под прикрытие. Пули пролетели над его головой, и он упал на землю.

– Ложись, идиот. Внутри сумасшедший.

– Женщина! – прокричал в ответ Колтер, пытаясь успокоить взбесившегося от страха коня. Тот все время вставал на дыбы и рвался прочь от дома.

Огонь распространялся быстро, огромный столб пламени осветил все вокруг. Несколько секунд мужчины оторопело смотрели на него, затем Колтер повернулся к янки:

– Могут ваши люди прикрыть меня? Там моя жена и дочь.

– Господи, Боже мой! А кто же в нас стреляет?

– Безумная хозяйка, – ответил Колтер, глядя наверх. – Элизабет, вышибай окно! Найди что-нибудь, чтобы сломать решетку.

– Не могу! Тут ничего нет.

– Подержите мою лошадь, – приказал Колтер, бросая поводья. Он принялся шептать что-то жеребцу, успокаивая его и пытаясь подъехать ближе к веранде.

Тортон подхватил поводья и приказал своим людям прикрыть его. Крадясь рядом с конем, он предупредил:

– Вам не удастся забраться. Тут не за что держаться, южанин.

Колтер не ответил и стал сбрасывать с себя шляпу, шинель, китель. Высвободив ноги из стремян и не обращая внимания на треск горящего дерева, он крепко ухватился за седло.

– Держите его, – приказал капитан. Полковник чувствовал, как дрожит лошадь, и все-таки медленно поднял ногу и встал на седло.

Пуля пролетела возле его плеча, он присел, чуть не потеряв равновесия.

– Прикажите своим людям открыть огонь, янки!

При других обстоятельствах Тортон, наверно, улыбнулся бы повелительному тону, с каким мятежник отдавал ему приказания. Но он слышал крик ребенка, и это заставило его подчиниться. Пытаясь успокоить коня, капитан наблюдал, как южанин снова начал подниматься.

У Элизабет совсем не осталось сил. Она выломала сегмент в деревянной решетке рамы, здесь было сорок восемь перекладин – когда-то давно она пересчитала их, борясь с одиночеством и отчаянием, заточенная в этой комнате.

– Николь, пойди сюда и помоги мне. Колтер ждет тебя, родная. Он спустит тебя вниз.

– Нет, мама, нет! Я не хочу без тебя.

– Я спущусь следом за тобой.

Дым становился все гуще. Элизабет чувствовала нарастающий жар и одновременно слышала приближающийся безумный смех Элмы.

– Скорей, Николь!

Времени думать о том, не поранят ли ее осколки стекла и обломки решетки, не оставалось. Подняв дочь, она протолкнула ее на балкон. Не обращая внимания на страшную боль в ладонях, Элизабет стала давить на решетку плечами и головой. Дерево чуть поддалось.

– Элизабет, Элизабет, где ты? – бубнила Элма монотонным голосом.

Колтер затаил дыхание, увидев испуганное лицо дочери. Его пальцы едва доставали до края балкона. Жар все возрастал, адское пламя бушевало. Он услышал крики внизу и сообразил, что теперь уже несколько человек пытаются удержать жеребца.

– Можешь перелезть через перила, Николь? – В его голосе звучало отчаянье. Увидев, что девочка мотает головой, он почувствовал, что все внутри у него переворачивается. – Поспеши, Элизабет, скорей! – закричал он, видя, что пламя приближается к балкону.

Элизабет снова и снова бросалась на решетку, пока, наконец, дерево не треснуло.

Подняв Николь, она перенесла ее через перила и опустила в руки Колтера. Оглянувшись, молодая женщина увидела, что пламя бушует уже на лестнице, а в дверном проеме мелькает фигура Элмы.

– Ты не уйдешь, Элизабет. Ты никогда не будешь свободна. Никогда!

– Я поймал ее! – закричал Колтер, опуская Николь вниз, в ожидающие руки солдат. – Поспеши, любимая, перелезай через перила, – умолял он.

– Там Элма. Колтер, я не могу оставить ее в доме.

Стон вырвался из груди полковника, когда он увидел, что Элизабет кинулась назад в комнату. Он прислушался к звуку пламени. Вся левая часть дома пылала.

– Элизабет! – в отчаянии закричал он.

– Мама! Мама! – плакала внизу Николь, уносимая одним из солдат подальше от дома. Он не давал девочке смотреть на это страшное зрелище, но она вырывалась, и солдат с трудом удерживал ее.

Элизабет подбежала к двери.

– Элма, – позвала она тихо. – Пойдем со мной. Никто не причинит тебе зла. Но поторопись, огонь…

– Нет. Я должна найти Джеймса.

– Джеймс умер, Элма. Умер!

– Нет! – закричала женщина. – Я никогда не уйду из своего дома. Никогда. – Пистолет со звоном выпал из ее рук. – Беспомощный Джеймс, – бормотала она. – Слабак. Где ты?

– Элма, не надо! – закричала Элизабет, видя, что та хочет спуститься на первый этаж. – Элма!

Раздался страшный грохот, и лестница обвалилась. Элизабет бросилась наверх, задыхаясь от дыма и жара.

– Колтер… о Господи, Колтер, она погибла.

– Иди ко мне, любимая. Иди ко мне. – Он попытался подтянуться, но руки скользили.

Прикусив губу от нестерпимой боли в ладонях, Элизабет перелезла через перила, но не решалась прыгнуть, а Колтер не мог дотянуться до нее.

– Повернись спиной, – приказал полковник. Пот стекал ему на глаза, сердце бешено колотилось. Женщина замерла. – Поворачивайся, черт возьми! Я поймаю!

Элизабет повернулась к нему спиной и разжала руки. Тихий крик вырвался из ее пересохшего горла, и она упала.

Колтер потерял равновесие, но каким-то образом ухитрился подхватить ее за талию, подставив свое тело, чтобы смягчить падение.

Солдаты, столпившиеся вокруг, подхватили их. Как только они смогли подняться, все побежали прочь от дома, Колтер тащил Элизабет за руку. Наконец она упала на колени, прижав израненные руки к груди. Полковник опустился рядом с ней, не в силах говорить, и только молча обнимал ее.

– Николь… – прошептала она.

– Вот она, мэм, – ответил солдат, опуская ребенка рядом.

Элизабет не могла даже заплакать. Колтер тоже не мог вымолвить ни слова, только молча прижал дочь к груди.

– Что будем делать с мятежником, капитан? Тортон ответил не сразу, сначала оглянулся на пылающий дом. Он видел много пожаров, некоторые дома он приказывал сжечь сам, знал и о сгоревших усадьбах своих друзей. Огромные потери собственности и человеческих жизней были с обеих сторон. Капитан снова посмотрел на мужчину и женщину, стоявших на коленях на мокрой земле и обнимающих своего ребенка, и подумал: им есть, за что благодарить Господа.

В это время Колтер поднял голову и встретился взглядом с молодым янки.

– Позвольте мне провести еще несколько минут с моей семьей, сэр, а затем я готов ехать с вами. Я только прошу вас, позвольте мне устроить их в безопасном месте.

– Нам всем это бы не помешало, сэр, – заметил капитан. – Капрал Бэкк, найдите какой-нибудь дом подальше от этого проклятого места. Мы предложим нашим гостям разделить с нами все, что у нас есть.

– Благодарю вас, капитан, – с достоинством произнес полковник. – Я никогда не забуду вашу доброту и помощь.

– А я, сэр, надеюсь, что эта война не заставит меня забыть о моем кодексе чести, который не позволяет мне брать в плен женщин и детей. Ведь именно им я предлагаю убежище на эту ночь.

Колтер понял, что офицер будет делать вид, что не замечает его, и позволит ему свободно уйти. Медленно подняв руку, он протянул ее капитану. На секунду заколебавшись, Тортон пожал ее.

– Любимый, – прошептала Элизабет. – Элма убила человека, которого посылала похитить Николь. Он… Его труп в погребе. Она сошла с ума. Совсем не горевала по Джеймсу. Она назвала его беспомощным слабаком.

Колтер хотел прервать ее, но вовремя понял, что этого нельзя делать. Ей необходимо было выговориться, а он должен был выслушать ее и понять. Так он узнал о смерти друга своей юности, о том, как унижала его мать из-за невозможности иметь детей, о лжи, разлучившей их, и об ужасах, которые пришлось пережить Элизабет.

Когда женщина закончила, он только молча поцеловал ее в висок. Теперь Колтер знал: запас прочности может быть не только у тела, но и у души. Он помог ей подняться, обнял за плечи и взял за ручку Николь.

– Моя любимая, – срывающимся голосом пробормотал он. – Если ты помнишь историю жены Лота, ей запретили оглядываться назад. Глядеть назад – значит давать прошлому власть над собой. Пойдем со мной. – Голос у него прервался. – Жене Лота был обещан рай. Пока война не кончится, я ничего не могу обещать тебе, кроме приюта любви в своем сердце. – Запнувшись, он мягко добавил: – Точно такого же, какой ты и наш ребенок дарите мне.

Элизабет подняла на него блестящие от слез глаза, потом протянула руку и провела пальцем по его губам. Ей не надо было оглядываться – пламя, пожиравшее дом, отражалось в его глазах.

Отражение исчезло и сменилось обещанием любви и счастья.

– Я люблю тебя, Колтер, – прошептала она.

– И я! – закричала Николь, повиснув на его руке. – Я тоже люблю тебя больше всех.