Текст книги "Двойная жизнь. Огнем и мечом: Фантастический роман / Рис. на переплете В.Федорова"

– Внутри его… дыхательного мешка воздух[2]2
  В меру своих возможностей Эва пытается объяснить магистру знание биологии, полученное в девятом классе, о герметичности дыхательной системы, давлении внутри легочной плевры, необходимости исключения любого газа или воздуха из легкого, попавшего туда из-за повреждения легкого.


[Закрыть]. – Я взмахнула руками, останавливая начавшего что-то говорить целителя. – Не тот воздух, который он вдохнул, а тот, что попал в него через рану. Он мешает и не дает ему вдохнуть так, как правильно. Прошу вас, я знаю, что это звучит странно, но… нужно сделать небольшое отверстие и вывести воздух из дыхательного мешка, а потом снова зарастить его сразу. Вы сможете?..

– Весь воздух? – Магистр неуверенно уточняет, снова смотря на хрипящего Эмила.

– Да, и сразу закрыть отверстие. – Я кивнула, сжимая кулаки до боли в пальцах.

– Что ты за чудовище! – Гир не выдерживает, делая быстрый шаг в мою сторону и замахиваясь. Я вскидываю взгляд на него и вижу, как в меня летит сверкающий золотом кулак…

Чтобы через мгновение врезаться в Харакаша, который взвивается с пола подобно змее, сбивая Гира с ног. Нож храмовника с лязганьем катится по полу.

– Не отвлекайся. Хару ничего не угрожает, оружие Гир применять не станет, а божественные силы на островитянина не подействуют. Нам стоит поторопиться, и мне потребуется твоя Ато.

Я молча кивнула, стараясь не обращать внимания на злобное фырканье, тяжелое дыхание и звуки глухих ударов буквально в паре-тройке метров. А потом и грохот ломающейся мебели, когда дерущиеся неудачно приземлились на один из письменных столов.

– Сиди рядом, дыши глубоко и ровно. Брат Фэн, окажите помощь дерущимся, когда они выпустят пар. – Сидящий напротив целитель коротко кивнул, встал и отошел к стеллажам, вместе с остальными присутствующими наблюдая то за нами, то за яростно дерущимися мужчинами. Магистр Ирвин посмотрел на служителя, сидевшего в изголовье. Тот, приоткрыв глаза, кивнул.

– Хорошо, начинаем. Эва, постарайся увидеть нижние слои Ато.

Учить меня сейчас?

Опять послушно кивнув, я подвернула ноги под себя, наблюдая за тем, как пальцы магистра снова заплясали в воздухе. Мне потребовалось больше времени в этот раз, чтобы суметь сосредоточиться, отрешившись от всего окружающего, но от представшего глазам зрелища захватывало дух.

От меня к Эмилу тянулись тонкие полупрозрачные нити Ато. Магистр, не глядя, протянул ко мне руку и отщепил достаточно толстую, хорошо видимую нить, после чего ловко сделал из нее уже знакомую мне сеть и накинул на идущий от меня к Эмилу поток. Несколько филигранных движений пальцами, и вот уже бледные, едва мерцающие энергетические покровы аккуратно подтягиваются вверх, раздвигаются, обнажая полупрозрачное полотно. Я вглядываюсь в него и вижу, как магистр перепривязывает одну из идущих от меня нитей к этому полотну, после чего оно начинает наливаться плотностью и цветом. И в этом полотне проступают контуры легкого!

Я едва удержалась от изумленного вздоха, но мой восторг тут же угас – когда легкое полностью проявилось, стало заметно, какое оно маленькое, сморщенное. И запаянную магистром дыру в легком тоже стало видно.

– Я думаю, что лучше сделать отверстие там, где оно было. – Старец не то спрашивает моего мнения, не то ставит меня перед фактом. Я тупо киваю, не зная, нужно ли тут вообще мое одобрение.

Нить моей Ато под пальцами целителя вдруг скручивается в шило. Магистр замирает над телом Эмила, явно медля.

– Весь воздух, до последней крохи. Это важнее всего, – напоминаю ему я, чувствуя, как меня колотит нервная дрожь. Ирвин кивнул мне в ответ и в тот же миг неуловимым движением пальцев проколол легкое в месте бывшего разрыва.

Часть действий магистра ускользает от моего понимания. Он едва-едва слышно, периодически и вовсе беззвучно, что-то шепчет, еле заметно шевелит пальцами, но, что самое главное, легкое Эмила медленно расправляется.

Ирвин и сам видит, что происходит, – воспроизводя над оголенным боком храмовника один и тот же рисунок пальцами правой руки, он ускоряется, скручивая левыми небольшой сияющий диск и медленно подводя его к проколу. Одно ловкое движение, и заплатка закрывает пробитое отверстие.

Мы с магистром замираем, напряженно смотря на храмовника, лежащего на полу.

Вдох! Второй, более глубокий, но такой же судорожный. Еще вдох!

– Получилось, – почему-то шепотом говорю я, чувствуя внезапную легкость во всем теле, словно невероятный груз вдруг исчезает с моих плеч.

Эмил вдруг заходится кашлем, я помогаю целителям перевернуть его на бок, чтобы он мог свободно отхаркнуть кровавую мокроту. Его взгляд мутен и едва касается наших лиц.

– Это сонные чары, они помогали ему справиться с болью все это время. Ромал, – магистр обращается к поддерживающему Эмила за голову целителю, – пусть он пробудет под ними еще сутки, но не больше. Его телу надо отдохнуть и принять все произошедшее.

– Да, магистр. – Названный Ромалом склоняет уважительно голову. Старец встает, я встаю следом, и мы наконец обращаем внимание на окружающий мир.

Сияние Ато гаснет перед моими глазами, и мир снова обретает реальные формы.

Первое, что я замечаю, это два злых мужика примерно одинаковой степени побитости. Гир обзавелся разбитой скулой и бровью, отчего его правый глаз медленно, но верно скрывался под отеком. Кроме всего прочего, храмовник с болезненным выражением лица ощупывал свой левый бок под одеждами.

Харакаш прижимал к разорванному уху смоченные в каком-то растворе бинты, выданные целителем, мрачно и без всякого пиетета перед обителью знаний сплевывал окрашенную розовым слюну на пол и задумчиво исследовал указательным пальцем рот, изучая зубы на предмет потенциально павших в бою.

Заметив, что мы встали, Харакаш и Гир одновременно делают шаг к нам, переглядываются и оба останавливаются. Я скромно следую за магистром, пока тот, тяжело постукивая своей тростью, подходит к столу, вокруг которого и расположились все находящиеся в библиотеке.

– Фэн, возьми себе подручных, перенесите Эмила в лазарет. – Целитель кивает, и магистр переводит взгляд на Гира, продолжая речь. – Он придет в себя завтра. Возблагодарим Светозарную и защитницу ее за то, что дух нашего брата не отправился в объятия Пресветлой.

Гир дернулся, словно от пощечины, но не отвел глаз. Несколько мгновений настоятель крепости и один из Длани сверлили друг друга взглядами, затем как по команде отвернулись друг от друга. Гир отошел и присоединился к Фэну, аккуратно перекладывая погруженного в магический сон Эмила на носилки.

Храмовники уходят. Ромал, чуть помедлив в дверях, посмотрел на магистра, но тот взмахом руки отослал его прочь.

Мы остаемся втроем в пропитанной тяжелым запахом книжной пыли и свежей крови библиотеке.

Глава 4
О доверии, героях и великой миссии

Усадив меня на стул и очень категорично порекомендовав не вставать, магистр занялся ранами Харакаша. Очевидно, что сейчас, когда в библиотеке не было посторонних глаз, Ирвин не боялся использовать свои силы без какой-либо маскировки.

– Открой рот, будь хорошим мальчиком. – Мне показалось, что я слышала в голосе старца усмешку. Судя по выражению лица Харакаша, он думал примерно так же.

– Это ничуть не весело, старик. – Островитянин свел брови на переносице, но все же открыл рот.

– Совсем не весело, Харакаш. Но что еще остается? В такие неспокойные времена надо искать простые радости во всем, что нас окружает.

– Ы ши шишил шишка… Эй!

– Болтай поменьше, а то сращу язык с зубами. – Магистр отвесил звучный щелбан мастеру меча, и тот, громко засопев, замолк. – Так-то лучше.

Некоторое время магистр еще возился с Харакашем, восстановив ему целостность зубов и подлатав ухо, потом, велев островитянину снять пончо и рубашку, принялся осматривать закрытые до этого бинтами раны, оставленные иларами, которые вновь начали кровоточить после недавней потасовки.

– Послушайте меня внимательно оба, – спустя пару минут молчания заговорил магистр, продолжая колдовать над боком моего наставника. – То, что сегодня произошло здесь, будет иметь очень весомые последствия. Длань может расходиться во мнениях между собой, но их слово, слово каждого из Длани, из каждой комтурии много стоит для любого служителя. Гир не дурак, слава Светозарной. Для него всегда было важно сохранить целостность нашего Храма, а еще он действительно хороший лидер и после смерти Ханса становится первым и чуть ли не единственным кандидатом на должность комтура…

Харакаш что-то пробурчал под нос, из-за чего был награжден внезапно тяжелым взглядом магистра.

– У нас люди, а не гниль, островитянин. Здесь, – старец сопроводил свои слова резким указанием себе под ноги, – не подсиживают ради мнимой власти.

– Еще скажи, что в спину не бьют и на слабых не нападают. – Харакаш криво усмехнулся.

– Тот, кто ударил в спину, уже получил свое наказание, разве нет? А слабых… Твою ученицу нельзя назвать слабой, и ее таковой уже точно не считают. Если Тревор поддался глупости и чужим словам, то Гиром руководили гнев и сострадание. Защитника веры не было уже очень давно, он что-то вроде легенды. Легенды, овеянной ореолом славы и силы. Легенды, которая всегда была где-то очень далеко от нашего мира. А теперь с ней надо считаться. Теперь она в его глазах чуть не стала причиной гибели друга и соратника. А еще к тому же связана с какой-то неведомой тварью… Это тяжелое испытание для веры, Харакаш.

Мастер меча поморщился, но ничего не ответил, и старец, закончив с перевязыванием ран, счел разговор исчерпанным. Он, но не я!

– Получается, Харакашу не нужно было вмешиваться и позволить меня ударить? – Скрестив руки под грудью, я изучала задумчивым взглядом носок своего сапога, измазанный в чужой крови.

– И да и нет, защитница. С одной стороны, он, как твой друг и наставник, сделал все верно. С другой стороны, он иноверец и вмешался в э-э…

– В храмовые разборки, – подсказала я магистру, наконец поднимая на него взгляд. Ирвин кивнул. – И чем это может быть опасно?

Тяжело вздохнув, магистр поправил свою бороду, одернул рукава мантии…

– Вы не знаете, – не спросила, а утвердила я, не выдержав мхатовской паузы.

– Я могу лишь предполагать. Дети Туманного всегда стояли особняком в разрезе любой веры. Пресветлая не оставила нам никаких комментариев на этот счет, и смею надеяться, что мое существование в той роли, в которой я есть, является подтверждением хотя бы ее снисхождения… – Магистр сделал паузу, словно бы потеряв нить собственной мысли, а я, бросив косой взгляд на Харакаша, увидела на его лице явное неодобрение, граничащее с осуждением.

Настоятель Алой крепости, обведя взглядом учиненный погром в центральной части библиотеки, вздохнул и снова посмотрел на меня.

– Он здесь не самая желанная персона, а его драка с Гиром на глазах служителей может стать поводом для еще большего раздражения со стороны храмовников. Эти слухи не удержать в кулаке…

– Я понимаю. – Я действительно понимала. Харакаш здесь для всех наподобие застарелой и противно ноющей раны. Раздражает их частичкой иной божественной сущности, что носит в своей крови. И если сам островитянин ничего не может с этим сделать, то я могу. – И потому завтра мы покинем Алую крепость. Как бы ни прошел сегодняшний совет… Я же все еще приглашена на него, верно?

Магистр медленно кивнул, не сводя с меня пытливого взгляда.

– Хорошо. Мне нужно забрать эту мерзость. – Я ткнула пальцем в сиротливо лежащий кусок чешуйчатой кожи.

– Ты уверена, что он тебе нужен? – Проследив за моим взглядом, Ирвин неопределенно повел рукой в воздухе. – Может быть, лучше уничтожить его сразу?

– Лучше уничтожить, – внезапно подал голос мастер меча. – Мне кажется, что я знаю, какому существу это может принадлежать. Связываться ни с этим созданием, ни с человеком, который смог подчинить его себе, не стоит.

Я помедлила, взвешивая все «за» и «против», и махнула рукой.

– Будь по-вашему. Мне самой совершенно не хочется видеть мерзкую морду этой твари второй раз и уж тем более иметь какие-то деловые отношения с хозяином этой мерзости. Еще бы знать, как они меня нашли…

– Этот вопрос – как тебя находят – беспокоит меня все сильнее с каждым проведенным тобою в крепости часом. Ты уверена, что ничего из твоих личных вещей не пропало? – Магистр, подойдя к валяющемуся на полу ошметку, без колебаний взял его голой рукой, придирчиво осмотрел и поморщился.

– Уже не так сильно, как была уверена до этого. – Я качнула головой, отводя взгляд от куска кожи, с которого тяжелыми тягучими каплями падала на пол буро-черная кровь. – Скажите мне, магистр… от землетрясения были пострадавшие?

Оглядывающийся по сторонам настоятель крепости указал пальцем на обломок стола.

– Харакаш, дай мне его. Не хочу нести это в руках. Да еще и пол заляпаю…

– Магистр? – Наблюдая за тем, как мастер меча передает кусок боковой перегородки стола в руки целителя, я вздохнула и прикрыла глаза. – И много?

– Нет, всего пара человек. И ничего смертельного, слава Светозарной, – после паузы ответил мне Ирвин. – Мы успели укрепить скалу, когда все только началось, и вывести людей из той части крепости, что над гротом, поэтому самой страшной травмой стало несколько вывихов, полученных жителями Кохши при быстром спуске с лестниц.

Некоторое время мы играем с магистром в гляделки, и я чувствую, как еще один груз исчезает с моих плеч.

Повезло. Хотя бы тут – повезло…

– А крепость сильно пострадала? – Я уже с гораздо большим спокойствием задаю этот вопрос и вижу, как Ирвин, разглядывая кусок чудовищной плоти, что теперь лежал на импровизированном подносе, неопределенно пожал плечами.

– Нет ничего непоправимого… Пойду сожгу это в кузнечной печи. – Старец, проигнорировав хмыканье мастера меча, пошел к выходу из библиотеки. Уже у самых дверей он обернулся, глянув на меня, и указал подбородком на книжные стеллажи, вздымающиеся вверх по стенам башни. – Молитвенники находятся на втором этаже, в секции «Оро».

Дверь за ним едва слышно стукнула, мы с Харакашем переглянулись.

– Эва, поглоти твою невезучесть Великая Бездна, что происходит? Ты целенаправленно ищешь способ умереть наиболее странным способом? – Островитянин уселся на край одного из столов, скрестил руки на груди и посмотрел на меня тяжелым взглядом словно бы потемневших глаз.

– Мне, можно сказать, наоборот, повезло. Если бы эта тварь пришла не как посланник, а с целью убийства, я бы сейчас с тобой не разговаривала. Вряд ли мы с Эмилом смогли бы…

– Сколько можно тебя учить! – Казалось, голос мастера меча прокатился морской волной по библиотеке, обрушившись на мою голову вместе с ударом кулака об стол. – Никаких мы! Никакого честного боя! Никакого геройства! Не пытайся играть по навязанным правилам, твоя жизнь слишком ценна, чтобы потратить ее впустую! Беги! Зови на помощь, стягивай все доступные тебе силы и только тогда, когда нет ни единого выбора, – вступай в бой!

– Я не могу бросать людей, которые мне доверяют, вот…

– Ты сдохнешь быстрее, чем успеешь сделать хоть что-то существенное, Эва! Забудь все эти геройские словечки вроде «бросать людей». Они все – ресурс. Расходный ресурс, который ты должна использовать. Умело, бережливо, но использовать, а не рисковать своей шкурой. – Мастер меча буквально резал меня по живому. В его словах было столько цинизма, столько рационального, что мне буквально нечем было парировать. Он был прав со всех сторон, но прав в том, что я никак не была готова принять. Понять – да, но принять…

– И ты тоже ресурс, и Альвин, и…

– Да. – Я осеклась, умолкнув и глядя в серьезные глаза своего наставника, а он, убедившись, что мой запал иссяк, продолжил: – И мы тоже. Наша задача – сохранить твою жизнь и свободу, чтобы ты вернулась в столицу и продолжила делать то, что делаешь. Если придется – то любой ценой. Хотелось бы, чтобы ценой жизни твоих врагов, но рано или поздно мы отправимся к нашим богам. Я знаю мало воинов, настоящих воинов, Эва, умерших от старости в собственной постели, в окружении детей и внуков.

– Я не готова…

– Мы готовы. О твоей готовности речь не идет. Просто вбей это уже в свою прелестную светловолосую голову и не своди все наши старания на нет своим геройством. – Харакаш снова вернулся к привычной мне ворчливой манере разговора, показывая, что серьезная отповедь окончена. – А теперь скажи мне, как именно ты должна была связаться с хозяином той твари?

Я, вздохнув, потерла глаза и снова подняла взгляд на мастера меча.

– Мне нужно было сжечь кусок ее шкуры и произнести специальную фразу, язык которой, кстати, был очень похож на тот, которым ты допрашивал Бестелесного…

– Тохаимский, ага, как я и думал. – Островитянин потянулся, в последний момент поморщившись и чуть изогнувшись к левому боку. – Не жди добра от тех, кто говорит на этом языке с рождения. В том краю у тебя нет друзей.

– А может, и есть. Очевидно, там тоже не все спокойно возле трона. Мой неизвестный «доброжелатель» ищет союзников, которые помогут ему свергнуть императрицу, и при этом сам сидит к ней достаточно близко.

– Да и пусть хоть пожрут друг друга, в Бездну им дорога, Эва. Для них это обычное дело. – Харакаш снова сурово посмотрел на меня, словно бы прикидывая, пора ли меня вязать веревками и укладывать в чулан, чтоб я еще чего не натворила, и я закрылась от его взгляда поднятыми ладонями.

– Я поняла, да. Не связываться ни при каких обстоятельствах. А ты расскажешь мне о тех краях? Ты, видимо, много времени там провел…

– Большую часть в рабском ошейнике, – хмыкнул весело мне в ответ островитянин, и я звучно щелкнула зубами. – Может быть, когда-нибудь, грея ноги у камина в тронном зале твоего отца… И того не обещаю! – Спрыгнув с края стола под мое разочарованное гудение, Харакаш весело подмигнул и посмотрел на второй этаж библиотеки, туда, где узкий, огороженный высокими деревянными перилами проход шел вдоль книжных полок.

– Иди ищи свой молитвенник, а я тут пока поброжу. Может, тоже найду что-то интересное…

Мне показалось, что в голосе островитянина мелькнули какие-то странные нотки, и я привычно потянулась к нему своей чуйкой. И ничего не обнаружила!

Стоп, я же чувствовала его…

Моя паранойя забила настоящую истерику, я сделала быстрый шаг в сторону, обнажая радостно загудевший клинок, и прикинула, как именно мне бежать и кого звать на помощь, если это не настоящий мастер меча.

Моментально обернувшийся на шорох вынимаемого из ножен клинка вроде-бы-Харакаш наклонил голову к плечу, скрестил руки на груди и вопросительно приподнял рыжую бровь.

– Насколько я помню, в библиотеках рекомендуют сохранять тишину и не одобряют тренировки.

– Кто ты?

Мастер меча нахмурился, в его глазах мелькнуло непонимание.

– Тот, кто знает, как тебя зовут, Э-ле-о-но-ра. – Он по слогам проговорил непривычно звучащее в этих стенах имя. Что случилось?

– Я не чувствую… ничего. Ни одной твоей эмоции. – Чуть опустив клинок, я все еще с недоверием смотрела на стоящего напротив мужчину. Тот, задумчиво прикусив щеку, прищурился.

– И часто ты применяла свои способности ко мне?

Я неопределенно пожала плечами, и мастер меча вздохнул, возводя глаза к своду зала.

– Подозреваю, что я просто стал еще старше. В отличие от магистра я чту своего бога. В последнее время даже чаще, чем обычно. Терпения прошу, понимания. – Харакаш насмешливо хмыкнул. – Может быть, в этом дело… Хватит тыкать в меня своей божественной железякой, Эва, это раздражает. Был бы я не тем, кем являюсь, Гир размазал бы меня силой твоей покровительницы по всему полу библиотеки. Иди уже, ищи свой религиозный трактат. Скоро ужин, не хотелось бы его пропустить.

Островитянин повернулся ко мне спиной и, замурлыкав под нос какой-то простенький мотив, подошел к ближайшему книжному стеллажу, принявшись водить пальцем по корешкам книг, что-то для себя выискивая.

– Это… – Я почувствовала себя глупо, убрала меч в ножны и глубоко вздохнула.

– Божественные силы хороши, но учись доверять еще своим глазам и, главное, сердцу, – не поворачиваясь ко мне, спокойно ответил Харакаш. – Меня оно за всю жизнь всего два раза подвело.

Я молча кивнула, обещая себе когда-нибудь расспросить островитянина про его прошлое.

Секцию «Оро», как на храмовом наречии именовалась одна из букв, я нашла быстро. Молитвенников там оказалось предостаточно, но нужный мне, видимо, оставшийся с тех же времен, что и данный мне комтуром, нашелся не сразу.

Лишенный каких-либо поздних пометок, переписанный красивым округлым почерком он слово в слово копировал всю основную информацию, что была в утерянном мною молитвеннике, в том числе – те странные символы, которые я не смогла расшифровать.

Я долго смотрела на пустые, чуть пожелтевшие от времени поля, вынашивая в себе мысль. Потом, оглядевшись, увидела на другой стороне этажа пюпитр с чернильницей в стойке и, подойдя, положила молитвенник на наклонную поверхность.

Бросив через перила взгляд, я увидела, что островитянин нашел для себя какую-то книгу и с интересом шуршит страницами, периодически кривясь, будто от смеха. Переведя взгляд на форзац молитвенника, я некоторое время неуверенно крутила в пальцах писчее перо, потом, вздохнув, обмакнула его в чернила и, прикусив кончик языка от напряжения, старательно вывела: «Учись доверять сердцу. Меня оно за всю жизнь всего два раза подвело. Харакаш, мастер меча».

Присыпав написанное песчаной пылью из укрепленного тут же, на пюпитре, лотка, я аккуратно стряхнула впитавшие чернила крошки в подвешенный к нижнему краю писчей поверхности кожаный мешок, уже частично заполненный ими, и, закрыв молитвенник, быстрыми шагами спустилась по лестнице вниз, к своему наставнику.

– Что читаешь? – Я было сунула нос ему через плечо, но островитянин закрыл книгу и положил ее на стол рядом с собой.

– Да так, откровения какого-то шебутного поклонника твоей богини. Бродил по миру, пытался всех наставлять на путь истинный. Пишет, что даже до Туманных островов добрался. – Островитянин снова потянулся, потом поскреб пальцами пончо в области живота и вздохнул. Я снова покосилась на книгу, вспомнив, с каким выражением лица мастер меча ее читал.

– И что на островах?

– Да ничего, получил по наглой морде за яростные проповеди и еще семнадцать лет работал на лесопилке, чтобы заработать вольную и вернуться на Большую землю. – Харакаш коротко хохотнул и снова поскреб живот. – Пойдем в обеденную, все эти потасовки и потрясения вызывают во мне зверский голод. А потом навестим Альвина, а то он сам навестит нас, чем вызовет переполох в лазарете. – И с этими словами островитянин подцепил меня под руку и практически потащил к дверям. Я же переваривала информацию про «заработок вольной», в очередной раз остро почувствовав, что совсем не представляю, в каком мире жил мой наставник.

Ужин прошел скомканно – обеденный зал полнился жителями Кохши, храмовниками и моими собственными солдатами. И те и другие часто подходили к нам то что-то спросить о моем здоровье, то просто выразить уважение. Харакаш ел, пропуская все мимо ушей и, как мне казалось, даже посмеиваясь над тем, как неловко я каждый раз откладывала ложку и кивала на очередной всплеск радости в мою сторону. Наверное, я могла бы просто разогнать всех желающих выразить мне личное уважение, но, сама не понимая почему, не стала этого делать. Что-то меня остановило. Может быть, мне было просто приятно, что все эти люди относятся ко мне дружелюбно, переживают за меня?

Также я заметила, что многие из женщин сновали среди кухонных работников, и это меня в какой-то степени радовало. При деле, значит, с ними тут будет все хорошо. Пока они приносят пользу, их точно будут здесь оберегать. Не ускользнуло от моих глаз и то, как некоторые обменивались шутками и смешками с храмовниками, впрочем, без всякой похабщины и лапанья. В кои-то веки ужинать пришлось в атмосфере всеобщей благожелательности. Наверное, новость о событиях в библиотеке еще не разнеслась по крепости…

Желудок настойчиво требовал пищи, и потому, как только поток жаждущих выразить свое почтение иссяк, я с усердием набросилась на кашу с мясом, закусывая ее свежей зеленью. Видимо, при крепости была своя теплица или даже крытый сад, где выращивали разные луково-укропные культуры круглый год.

Краем глаза я несколько раз поймала мелькание насыщенно-красных тог, но без пристального вглядывания не смогла найти, где сидит Длань. На самом деле мне не очень-то и хотелось – я была уверена, что они уже знают о произошедшем в библиотеке, и портить вкусный ужин возможным перекрестным допросом с участием своей персоны не хотела.

На совете наверняка поднимут этот вопрос…

Окончив трапезу, мы с мастером меча отправились в лазарет, где нас с плохо сдерживаемой бурной радостью встретил Альвин. Выглядел он неплохо – за ту пару дней, что я провалялась в беспамятстве, целители славно над ним поработали. Самой главной жалобой моего оруженосца стало питание.

– Овощные супы. Вареная птица. Протертые овощи с вареной птицей… Хочу мяса! Мяса вот такой кусок, жареного, сочного… Ваше высочество, смилуйтесь! Я скоро сам ботву отращу или перьями обрасту от такой еды! – Альвин сделал самое жалобное лицо, какое я только могла представить, сразу став похожим на всем известного котика.

– Прости, Альвин, но если магистр Ирвин сказал, что тебе надо есть именно это, то нужно его слушаться. Он точно знает, что тебе сейчас можно. – Рассмеявшись, я дружески похлопала понурого телохранителя по плечу. – Я его спрошу, конечно, когда тебе можно будет нормальное мясо, но до того времени…

Альвин тяжело вздохнул и с надеждой покосился на Харакаша. Тот развел руками.

– Завтра мы покидаем Алую крепость. Скажи мне честно, как ты себя чувствуешь? – Я присела на край прикроватной тумбы, потянувшись к Альвину своим чутьем. Телохранитель вскинул на меня взгляд и горячо заверил, что он, конечно, еще не полностью здоров, но пусть лучше он будет жрать овощи еще пару месяцев, чем останется в крепости.

– …следом поеду, если с собой не возьмете, – сурово закончил Альвин, скрещивая руки на груди и глядя на меня исподлобья.

– А как попрошу магистра, чтоб тебя к койке за ногу цепью приковали? – Я повторила его позу и прищурилась. Альвин насупился еще больше, пожевал губу, несколько раз бросил взгляд на островитянина, что, казалось, интересовался снующей неподалеку миловидной «медсестрой» из числа жительниц Кохши гораздо больше, чем нашей беседой, и, не найдя поддержки, окончательно пасмурнел.

– Да кто тебя тут оставит, страдалец. – Я снова рассмеялась, и оруженосец облегченно вздохнул.

Мы еще немного поговорили о несущественных мелочах – я не стала рассказывать ему о произошедшем в библиотеке, чтобы не вызывать неуместного чувства вины у своего временно не исполняющего обязанности телохранителя, а потом, заметив пару раз мелькнувшее неподалеку знакомое личико Доры, попрощалась с Альвином, сказав, чтоб вел себя хорошо, ел овощи и мечтал о завтрашнем дне.

Уже в коридоре я столкнулась со сбившимся с ног братом Севастием, который разыскивал меня по поручению магистра. На его лице отразилось такое облегчение, когда он увидел меня, что мне даже стало немного стыдно.

– Защитница, магистр просит вас проследовать на совет. Одну. – Закончил он, покосившись на стоящего за моим плечом островитянина.

Харакаш, нахмурившись, недовольно повел плечами.

– Я пойду с ней до дверей и останусь возле них в коридоре. Это не запрещается? – Островитянин явно поставил храмовника в тупик своим вопросом, и тот, помешкав, неуверенно качнул головой.

– О таком запрете мне сказано не было…

– Хорошо. – Заправив большие пальцы рук за пояс, Харакаш покосился на меня, но я была совсем не против такой поддержки. Конечно, на совете будет магистр, но все же так мне было спокойнее.

Совет проводился на третьем этаже крепости, где я еще не бывала. Все то же аскетичное убранство здесь было нарушено фресками на стенах. Яркими, живописными, завораживающими и… пугающими.

Я остановилась напротив эпизода, где неведомый мне художник изобразил сцену пожирания гигантским драконом каких-то сущностей.

Огромный, покрытый пластинами брони, с гребнем, идущим от носа до кончика хвоста, красно-черный, словно бы пронизанный прожилками текущей лавы дракон раскрывал гигантские крылья, прижимая мужские и женские силуэты разной степени белизны к земле черно-стальными когтями, а из его пасти безжизненно свисала красивая девушка.

Харакаш остановился возле меня, окинул ничего не выражающим взглядом фреску, задержав взгляд на фигуре в пасти, и хмыкнул:

– Так называемая Первая жертва. Ожидаемо…

Брат Севастий споткнулся на ровном месте и резко обернулся, смело уставившись на островитянина.

– Так называемая? Уважай павших ради победы богов!

Лениво повернув голову в сторону храмовника, мастер меча все тем же ничего не выражающим взглядом оглядел его с ног до головы.

– Первой жертвой стал Туманный. Вы все об этом знаете и все предпочитаете забыть об этом.

– Неправда! – Севастий аж побелел от гнева. – Защитница, почему ты терпишь это…

– Остановись. – Я подняла руку, прерывая храмовника, и посмотрела на своего наставника. – Харакаш, сейчас не время и не место для религиозных споров. Пусть каждый из вас останется при своем, с уважением к своему божеству и терпимостью к божеству другого.

Мог бы и не провоцировать его, между прочим! Я даже не в курсе, о какой Первой жертве тут идет речь, и не знаю, кто из них прав. Если есть кто-то правый вообще…

Кажется, Харакаш обладал весьма развитой интуицией, по крайней мере, я уже в который раз убеждалась в том, что иногда островитянину было достаточно одного короткого взгляда, чтобы понять, что делать или не делать в сложившейся ситуации.

Островитянин молча посмотрел мне за спину, на храмовника и отвернулся, показывая, что разговор исчерпан.

Я еще раз скользнула взглядом по сюжету фрески, огненно-черной кляксой расползшейся по стене, и, вздохнув, быстрым шагом пошла дальше по коридору, вынуждая брата Севастия меня сначала догнать и перегнать, а потом едва ли не легкой трусцой бежать впереди, указывая дорогу. Впрочем, скоро в его помощи просто отпала нужда.

Двустворчатые двери были открыты настежь, возле них стоял Гир, сразу же впившийся в меня взглядом.

– Чужаки не допускаются на совет, – ровным голосом сообщил он мне, когда расстояние между нами сократилось до пары шагов.

– Харакаш останется снаружи.

Храмовник молча кивнул и, развернувшись, вошел в небольшой светлый зал, все убранство которого состояло из круглого стола и семи стульев, три из которых были пусты.

Магистр радушно улыбнулся мне, остальные храмовники сохраняли на лице маску холодной вежливости.

Гир за моей спиной закрыл створки дверей, звякнул засовом.

Они всегда запираются изнутри?

– Присаживайся, защитница. – Ирвин указал рукой на один из стульев по правую руку от себя. Гир двинулся к свободному месту с левой стороны от магистра, и мне ничего не оставалось, как принять приглашение старца.